Текст книги "Люди долга и отваги. Книга вторая"

Автор книги: Александр Лавров

Соавторы: Ольга Лаврова,Владимир Карпов,Владимир Беляев,Борис Соколов,Александр Кулешов,Александр Сгибнев,Игорь Скорин,Иван Родыгин,Григорий Новиков,Юрий Проханов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 33 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]

– Весь город взбудоражили. Почему со мной не согласовали? Смотри, Кандыбин, если пойдут жалобы на вас за нарушение законности, отберем партбилет.

– Задержаны опасные рецедивисты, – объяснил Василий. – Разбираемся, потом доложу.

– Наслышан о вашем «геройстве», мешочников, спекулянтов хватаете – это тебе не бандюг ловить. Понимаешь, пока с резервом в войну играешь, банды жгут и грабят станицы. Делай вывод!

– Мы его уже сделали, товарищ Анзарашвили, – Кандыбин повесил трубку.

Он никак не мог понять, откуда дует ветер, чем недовольно партийное руководство. Возможно, это непонимание задач, возложенных на милицию, а если сознательное принижение карающей роли государства в момент пролетарской диктатуры, новой экономической политики? Своими сомнениями Кандыбин собирался поделиться в крайкоме партии. А пока решил выступить на заседании исполкома.

Весь президиум исполкома во главе с председателем Адатынем был в сборе, когда Василий докладывал о работе милиции. За длинным столом собрались пятнадцать человек. По правую руку от Адатыня сидел председатель тройки Кузьма Иванович Чижик, сразу поддержавший предложение Кандыбина о создании эскадрона. Были тут и представители юстиции, судья и прокурор, работники совнархоза. Всех их Кандыбин знал. С судьей ему часто приходилось встречаться, как и с представителем наробраза, в ведении которого находились детские дома.

Вопрос о работе милиции на повестке стоял четвертым. Первым докладывал уполномоченный по заготовкам. Суть его выступления сводилась к одному: страна ждет хлеба от Кубани, поскольку во многих губерниях большой недород. Есть уже немало примеров, когда зажиточная часть населения старается под разными предлогами уклониться от сдачи налога.

– Видимо, товарищ Кандыбин оперативно отреагирует на это, – сказал уполномоченный.

«Тоже важно», – отметил про себя Василий.

Наконец дошла очередь до Кандыбина.

– Товарищи, первое, что удалось нам сделать, – наладить политучебу. Грамоте учим милиционеров. Пусть не покажется странным, что в первую очередь я говорю не о борьбе с преступниками, а о политико-просветительной работе с личным составом милиции. Это особенно необходимо в связи с ленинской новой экономической политикой и задачами утверждения революционной законности. В условиях сложной и многим сотрудникам непонятной ситуации очень важно помочь им выработать правильное политическое чутье. Это задача первостепенной важности.

Прокурор перебил:

– Что ты нам про учение толкуешь! Давай ближе к делу.

– Вот я и говорю, без политически грамотного, культурного сотрудника милиции трудно выполнить свои задачи проводника Советской власти, стража порядка и законности. С бандами мы скоро покончим – это дело времени, а бескультурье, безграмотность одним махом не вычеркнешь. К сожалению, имеются факты нарушения законности – производят обыски без санкции прокурора, задерживают без достаточных улик. Такие факты наблюдались в Отрадной, Армавире, Белоглинской. Мы на них глаза не закрываем. С каждым нарушением разбираемся. Происходят чаще всего они не умышленно, а по причине слабой специальной и политической подготовки личного состава. Я сам в милицейской службе не дока. Конечно, приказать или отругать проще простого. – Кандыбин недвусмысленно посмотрел в сторону секретаря. – Если руководящие товарищи сами не уяснили права милиции, то что говорить о заведующих отделами исполкома, работниках станичных Советов. – Василий назвал Адатыня, фамилии судьи, военкома. По гулу, который возник в комнате, почувствовал, что члены исполкома, если его перебьют, смогут увести вопрос в сторону. Кандыбин повысил голос, чтобы успеть доложить о главном: – Во-первых, по указанию названных товарищей зачастую милицию используют как конвойные команды. Посылают милиционеров, участковых инспекторов нарочными, вменяют им сбор налогов, ставят сторожами. А во-вторых, – Василий загнул палец, – более грамотных и подготовленных сотрудников забирают на канцелярскую работу в учреждения. Многие должностные лица смотрят на органы, как на что-то далекое от современного момента классовой борьбы. А происходит это оттого, что в Армавире и на местах все еще плохо представляют, что такое рабоче-крестьянская милиция, каковы ее задачи в укреплении Советской власти, законности и порядка.

Кандыбина уже не перебивали. Слушали и смотрели на него так, словно впервые видели стройного начмила. А он, сам того не подозревая, помог президиуму исполкома как-то по-новому вникнуть в привычное слово «милиция», убедительно пояснил то, что до него скорее чувствовали, чем понимали. Единогласно прошло предложение Кандыбина – усилить помощь милиции, укрепить ее проверенными кадрами.

Конечно, он понимал, что одним выступлением погоды не сделает. Потому-то по старой комиссарской привычке настойчиво укреплял партийную ячейку в отделе, сам рекомендовал наиболее преданных сотрудников в партию. Ряды коммунистов армавирской милиции росли, и это больше всего радовало Кандыбина.

4.

Домой Василий по-прежнему приходил поздно, хотя и обещал Борису не задерживаться на работе. Но не получалось. Борис, чаще всего, не дождавшись, накрыв ужин полотенцем, спал. Тихо, чтобы не разбудить брата, Василий снимал портупею, сапоги, умывался, ужинал. Потом просматривал школьные тетради младшего, писал на полях плюс или минус. К Борису у него особых претензий не было: брат учился неплохо. Василий, кроме домашних дел, поручил ему раз в неделю писать в Отрадную о их житье-бытье. И тот, дорожа поручением, аккуратно выполнял задание. Обычно Василий делал приписку, просил Марину Никаноровну не волноваться, сообщал, что он жив и здоров, как учится меньшой. А недавно побывал у них дорогой гость.

Из Туапсе проездом в Краснодар неожиданно нагрянул Пузырев. Как рад был ему Василий! Иван Прокофьевич прямо с вокзала зашел в милицию. Едва поздоровавшись, оглядывая Кандыбина в ладно сидевшей черного сукна новой милицейской форме, перетянутого ремнем, искренне похвалил:

– Василь, вот это по-нашему. Еще раз убедился, что из всех одежек форма тебе больше всего к лицу. И вообще решил ты правильно, одобряю.

После взаимных приветствий, расспросов Василий рассказал другу о кавэскадроне. Поведал о президиуме исполкома, делах милиции. Пузырев слушал, не перебивая.

– Действия твои одобряю, в крайкоме расскажу о твоих заботах. Если ты прав – доказывай, требуй, добивайся. Не мне тебя учить. А теперь, если можно, покажи свое хваленое войско.

Кандыбин водил Пузырева по конюшням, казарме. Дневальные строго оглядывали незнакомого человека, четко докладывали начальнику милиции. Иван Прокофьевич заводил разговоры с милиционерами и не скрывал своего восхищения выправкой, порядком, дисциплиной.

– Жалуешься на нехватку времени, наговариваешь на себя напраслину, – добро смотрел Иван Прокофьевич на Кандыбина, когда они, закончив дела, пришли домой, сели пить чай. – За милицейскую сотню сам Буденный тебе сказал бы спасибо. Времени, как вижу, даром не терял, так и передам Демусу.

– Что нового в Туапсе, Иван Прокофьевич?

– После белых порт приводим в порядок, возим Республике керосин, бензин, масла. Суда ремонтируем. Рабочий класс живет, Василь, пока трудно. Мясо редко видим. В основном кормимся рыбой да овощами. Нэпманы же бражничают. Их пример отвратно действует на обывателей. Приходится быть начеку, нефтеперегонные заводы охраняют красноармейцы внутренних войск. После гражданской войны столько дыр осталось, что не знаешь, какую раньше залатывать, – признался Пузырев. – Думаешь, тебе одному трудно – всей партии, Василь, нелегко.

Борис поставил на стол сковороду с жареной домашней колбасой.

– Кушайте, – подвигая вилки, застеснялся он. – И чехонь вяленую берите, я ее на базаре выменял на мыло.

– Как в Армавире, лучше, чем в станице? – поинтересовался у Бориса Пузырев.

– В городе людей больше, в школу хожу. После уроков на лимане сазанчиков с пацанами ловим. Живем нормально, уезжать мне нельзя, а то он без меня совсем пропадет, – мальчишка повернулся к брату. – Чем бы питался, ума не приложу, – басил Борис. – Маманя просила присматривать за ним.

Бориса слушали два взрослых человека и удивлялись рассудительности четырнадцатилетнего паренька. Подкупала его непосредственность, доброта, сердечность, забота о матери и старшем брате.

– Василь, помнится, ты обещал на досуге рассказать одну историю.

– Какую?

– Как из Трофимовича превратился в Петровича.

– А, вы об этом! Сестра не на шутку обиделась, что, в отличие от них, – Василий кивнул на брата, – Имею другое отчество. А случилось это в декабре двадцатого года…

И Кандыбин поведал историю о своем пленении и побеге, которую автор записал со слов его родного брата Бориса Трофимовича.

Разгромив войска барона Врангеля, кавбригаду в составе 7-й кавдивизии по приказу М. В. Фрунзе перебросили из Крыма на Украину против махновцев. Отдохнувшие кони легко несли всадников. Веселые песни конноармейцев звучали над стывшей от холода степью. Бригаду вел Кандыбин. Вглядываясь в почерневшие от солнца лица бойцов, он радовался их боевому настроению. Крым взят – такая победа! Командование Южного фронта объявило бойцам благодарность, многие были представлены к награде. Пропуская мимо себя эскадроны, Кандыбин с гордостью отмечал, как еще крепки его конники. Если надо, они выдержат любые схватки с отрядами Махно, терзавшими украинскую землю.

Начались стычки с махновцами. Нестор Махно открытого боя с регулярными частями не принимал, его конные группы ловко уходили из-под удара. Преследуя бандитов, конноармейцы, разгоряченные боем, победно вступали в населенные пункты и восстанавливали там Советскую власть. Кандыбин часто выступал на митингах, сходках перед жителями; рассказывал им о политике Советской власти по отношению к крестьянству. Такие встречи обычно проходили шумно, при большом стечении людей, которые устали от махновцев, грабивших всех подряд. С крестьянской непосредственностью они задавали уйму вопросов комиссару. Спрашивали и о ценах на хлеб. Парни и девчата интересовались, можно ли венчаться? Мужиков беспокоило – привезет ли Советская власть керосин и мануфактуру? Василий охотно отвечал, объяснял, советовал. И все это для того, чтобы разрешить главный вопрос: на чьей стороне Советская власть.

В один из холодных дней осени, накинув бурку, Кандыбин с тремя бойцами отправился верхом из штаба бригады в село, отбитое у махновцев. Комиссар полка Александр Петрович Букаев, повстречав Кандыбина, предложил ему взять с собой для охраны хотя бы взвод: махновские разъезды рыщут по округе, долго ли до беды.

– Теперь они верст на тридцать отошли, – успокоил Кандыбин.

Конечно, предусмотрительность на войне никогда не лишняя, но тогда ему не хотелось возвращаться, брать людей, ломать им отдых. «Ничего с нами не случится», – решил он. Махновцы же, рассудив, что красные теперь не скоро заглянут в село, ночью снова вернулись. Выставили караулы, засады. На одну из них и наткнулись Кандыбин с бойцами. Бандиты вмиг окружили их. Обезоружив, комиссара привели к атаманше Марусе (под этим именем действовала анархистка Мария Никифорова). Атаманша, прочитав документы, отобранные у Кандыбина, предложила ему перейти на ее сторону.

– Таким образом сохраните жизнь себе и бойцам.

– Мадам, я не иуда, за тридцать сребреников не продаюсь.

– Жаль. Тогда, Василий Трофимович, не обессудьте: у нас в таком случае разговор один. – Маруся выразительно провела ладонью по горлу. – Увести!

Двое казаков в черкесках отвели пленных в кирпичный сарай, бросили под ноги охапку сена и закрыли на замок. В щели соломенной крыши и окна Кандыбин видел небо, начинавшее сереть к вечеру. Слышно было, как в селе мычали коровы, кричали женщины. В этих звуках не было никакой тревоги. Он подбадривал своих товарищей и был уверен, что в штабе знают, где их искать.

К вечеру щелкнул засов. Трое махновцев в коротких полушубках, увешанные шашками и карабинами, появились в проеме двери.

– Граждане коммунисты, выходите! – И когда пленные вышли на улицу, конвоиры сели на лошадей и, тесня конями пленных, повели их к балке.

Кандыбин понял, что жить ему осталось мало – ведут на казнь, порубят шашками. У махновцев считалось особым шиком отпустить жертву, мол, иди на все четыре стороны, а потом догнать уверовавшего в свое спасение человека и на всем скаку рубануть шашкой. Василий внезапно остановился. Чубатый конвоир наехал на него лошадью. Кандыбин не испугался, улыбнулся и просяще взглянул на всадника:

– Стой, казак, еще успеешь сделать свое дело. Дай перед смертью закурить.

– Это – пожалуйста. Ты, большевичок, поди крещеный. В последней просьбе не отказываем, таков наказ Маруси. – Чубатый пьяно переломился, протягивая Василию кисет и бумагу.

Конвоир и охнуть не успел – Василий левой рукой вместе с кисетом, как клещами, сжал ему руку, а правой молниеносно выхватил у чубатого из ножен шашку и проткнул его. Взлетел в седло, рубанул второго, тот даже оружие не успел вскинуть. Третьего махновца, с места рванувшего наметом, бойцы пристрелили из захваченных карабинов. Все произошло мгновенно, только в волосах комиссара появилась седина. Документы Кандыбина остались у атаманши.

Начдив Хмельков в присутствии начальника политотдела Сергунина и Букаева обо всем подробно расспросил Кандыбина.

– Мы уже не думали увидеть тебя живым. Бойцов направь в лазарет, да и сам доктору покажись. А потом отправляйся к писарю, он выпишет тебе новые документы. Я распорядился.

В штабе 7-й кавдивизии, куда явился Кандыбин, писарь Красивым почерком заполнил нужные бланки, заверил удостоверение дивизионной печатью. Но, видно, в спешке ошибся: вместо «Трофимович» в новом удостоверении написал «Петрович». Сразу Кандыбин ошибки не заметил, а потом вовремя не исправил. А там пошли распоряжения, приказы, запросы – уже на Василия Петровича. Раскрутить назад, как в кино, он уже не смог. Кандыбин в досаде махнул на все рукой, исправление ошибки оставил до лучших времен, да так и остался до последних своих дней Петровичем – не по отцу, а по небрежности писаря.

5.

Кандыбин вместе со взводным Иваном Ляховым проверял по ночному Армавиру милицейские посты. Они шли в тени зданий, прислушиваясь к вязкой темноте, которая обволакивала дома и деревья. На Почтовой, пробивая с трудом мрак, горели редкие уличные фонари. Их слабый свет едва освещал мостовую главной улицы. Зато вовсю полыхали на небе звезды. Было прохладно, Василий и его спутник были в бурках. Возле банка их встретил постовой, узнав начальника милиции, доложил:

– Тихо, товарищ начальник. Около часа тому назад трое неизвестных проехали на бричке. И все.

– Куда проехали?

– Да, вроде, к базару на Сенную.

– Коль в чем-то заподозрил, почему не остановил, не поинтересовался, куда это едут в поздний час?

– Их трое, а я один, да и темно, – оправдывался постовой.

Не зря интересовался Кандыбин бричкой: бандиты нет-нет да и наведывались в город, особенно из шайки Долгова. У сквера повстречался красноармейский патруль. Проверив посты, Кандыбин отпустил Ляхова, а сам пошел в старенькую хату, стоящую на окраине города, ближе к реке. Условно постучал в окно, дверь открыл заместитель начальника армавирской ЧК.

– Не приходил?

– Ждем, присаживайся, Василий Петрович. Осечки не должно получиться. Перебейнос парень расторопный.

Они ждали связного, от которого зависело многое в планах Кандыбина, получившего приказ в самое короткое время ликвидировать банду Долгова. Но пока главарь, его помощник Мельников и начальник штаба полковник Сорокин были неуловимыми. Не раз чоновцы наскакивали на банду и даже гонялись за бандитами, но ни задержать, ни уничтожить не смогли. Опыта у них было еще меньше, чем у милиции. К тому же у бандитов были хорошие кони, имелось много тайных троп в горах и лесах. Им помогали лазутчики из казаков, недовольных Советской властью. А таких тогда проживало в станицах и на хуторах немало. У реки раздался тихий свист. Через четверть часа в окно условно стукнули. Кандыбин открыл дверь. Сразу заполнив все помещение, в хату вошел крупный мужчина в венгерке, отороченной белым барашком. Он громко поздоровался и тяжело сел на стул, который заскрипел под ним.

– Ух, упарился, дайте испить.

Ему подали ковш с водой. Передохнув, он степенно закурил и только после этого заговорил:

– На острове возле Григориполесской все главари банды в сборе. Полковник Сорокин предлагает им идти к Горячему Ключу, чтобы присоединиться к повстанческой армии генерала Пржевальского.

– Данные точные? – переспросил Кандыбин. – Проверенные?

– Мне об этом адъютант Долгова рассказывал. На острове вам бандитов не взять. У них шесть пулеметов, патронов много, бомбомет. Пока будете переправляться, побьют и коней, и людей. Думаю, что встретить их надо, когда они начнут выходить с острова.

– Идея неплохая, – отозвался Кандыбин. – А как узнаем?!

– Дам сигнал, знак должен быть тихим, незаметным, – объяснил Перебейнос. – У меня все продумано, пущу по течению строганую доску. Как только заметите ее, поспешите – вот-вот бандиты начнут переправу. И еще: Сорокин послал уже несколько человек, убежденных анархистов, агитаторами, им поручено готовить в станицах восстание против Советской власти. В лицо я агитаторов не знаю, но предупредите, чтобы ваши ребята пока их не брали. Иначе Долгов может раньше времени сорваться с места.

– Подумаем, – пообещал заместитель начальника ЧК. – Товарищ Перебейнос, твоя основная задача – не раскрыться. Неотступно иди с бандой, сам на связь не выходи. Когда нужно, тебя найдем. Пароль новый слушай… До рассвета ты должен вернуться на место.

Вскоре на берегах Кубани под видом рыбаков сидели наблюдатели. Прозевают плывущий сигнал Перебейноса – Долгов уйдет в горы. Ищи там его. А чтобы бандиты поверили, что милиция располагает малыми силами, которые реальной угрозы не представляют, Кандыбин поручил взводному Ивану Ляхову с неполным полуэскадроном двигаться открыто по берегу реки и держать зрительную связь с «рыбаками». До подхода главных сил в бой с «бело-зелеными» не ввязываться. Кандыбин же будет ждать с эскадроном посыльного в Черной балке.

Помня совет Кандыбина, чтобы все походило на правду, взводный громко скомандовал: «Первый взвод, строй фронт! Второй – во взводную колонну стройся!» Пусть еще раз убедятся, что милиционеры проводят занятия. Конники быстро перестроились, повернули и поскакали вслед за командиром в сторону от реки. Имея численное превосходство, бандиты вряд ли приняли всерьез группу милиционеров.

Дальше произошло так, как и думал Кандыбин. Долговцы переправились под прикрытием пулеметов. Из-за холма выскочила их тачанка, развернулась. За ней – другая. Потом показался большой обоз с пешими бандитами, колонна конников. В бинокль Ляхов видел, как покачивались в седлах всадники, сосчитал – около сотни. По его расчетам, начальник милиции уже получил донесение. Но тщетно Ляхов всматривался в степь: эскадрона не было видно.

«Бело-зеленые», хотя и заметили группу Ляхова, продолжали движение по намеченному пути. Вскоре конные остановились. Видимо, главари совещались: атаковать милиционеров, или, не теряя времени, уходить вместе с обозом. Но уж очень заманчиво было, почти ничем не рискуя, порубить милиционеров, а заодно и пополниться лошадьми. Соблазн, видно, взял верх над осторожностью. Развернувшись, вслед за атаманом тронулся конный строй на группу Ляхова.

На это Кандыбин и рассчитывал. Банда раздвоилась, значит, стала слабее.

«А вдруг не успеет подмога?» – подумал Ляхов. Но тут же отогнал недостойную мысль. Отходить им нельзя. Ляхов повернулся к всадникам:

– Приготовиться к бою! Шашки вон!

Группа развернута, шашки в руках, кони нетерпеливо бьют копытами.

А бандитская лавина надвигается, молнией сверкают клинки. Вот-вот кони сойдутся, ударят друг друга грудью…

Кандыбин не раз мысленно проиграл этот вариант, верно определил время. Низко пригнувшись к луке седла, Василий вырвался с эскадроном из балочки, набирая скорость, галопом стал заходить во фланг бандитам.

– В атаку! – Василий выхватил шашку. – У-р-а-а-а!

Бандиты, поняв свою ошибку, пытались сдержать атакующих огнем, развернули против них пулеметные тачанки. Но было уже поздно.

Кандыбин, не теряя времени на перестроение, атаковал с ходу, предварительно выбросив свои две пулеметные тачанки к реке. Ляхов понял этот замысел, несколько загнул фланг полуэскадрона, чтобы помешать противнику снова скрыться на острове. Напряжение всадников, состояние стремительного движения, яростного сабельного удара передалось лошадям. Они бешено неслись по степи навстречу пулям, сверкающим сталью клинкам.

Кандыбин дал шпоры коню, кабардинец рванулся вперед, еще немного – и он достанет шашкой самого Долгова. Почувствовав опасность, прикрываясь от удара, атаман вытянул руку с маузером. В лицо Василию полыхнуло пламя, пуля сбила с головы кубанку. «Не уйдешь!» – сжал зубы Василий. Но страшный удар кандыбинского клинка пришелся по телохранителю, внезапно прикрывшему атамана. Бандит выпал из седла. Атаман, спасаясь, трусливо бросил коня в сторону.

Не выдержав удара, бандиты откатывались в горы. Полковник Сорокин выставил против милиционеров бомбомет и тачанки, и тем удалось ему спасти свое «войско» от полного разгрома. «Бело-зеленые» одними убитыми потеряли тридцать человек.

Кавэскадрон вернулся в Армавир, пригнав с собой бандитских коней, две пулеметные тачанки, несколько повозок.

На другой день милиционеры хоронили боевых товарищей. Строем стояли у свежевырытой могилы. Прогремел прощальный залп. Последняя почесть павшим бойцам. И выросли над могилами холмики с пирамидами, увенчанными пятиконечными звездочками.

Вспоминая в деталях ход операции против банды Долгова, Кандыбин был уверен, что милиционеры сделали все возможное. Однако для полного разгрома банды у них просто не хватило сил. Поэтому он с радостью воспринял решение армавирской ЧК и тройки об оперативном подчинении милицейского эскадрона командиру 35-го кавалерийского полка 6-й Чонгарской дивизии для совместных действий по ликвидации банды.

Не давая банде перегруппироваться, красные конники днем и ночью преследовали ее. Довольно часто вспыхивали скоротечные бои конных разъездов и сабельные атаки. Банда Долгова была рассеяна и ликвидирована. Поняв, что сопротивляться бессмысленно, большая группа бандитов и обманутых атаманом крестьян пришла с повинной.

Но борьба с «бело-зелеными» на этом не закончилась. Ожесточенный бой произошел под селом Белым с «повстанческой армией»» генерала Пржевальского. Чонгарцы и милиционеры проявили невиданные примеры стойкости и храбрости, бой вели умело, по всем правилам военной науки. Зажатые в клещи бандиты ожесточенно сопротивлялись. На предложение сдаться они ответили отказом. До самой темноты метались бандитские тачанки, но всюду нарывались на плотный губительный огонь красноармейцев и милиционеров. Командир полка Трофимов собрал командиров. Слово было предоставлено Кандыбину:

– Получены новые данные о противнике. Товарищи командиры, слушайте обстановку. У генерала в строю осталось примерно полторы тысячи человек. Какая-то часть из них разбежалась. Но силы противника еще большие, с рассветом бандиты пойдут на прорыв. Будьте готовы к атаке.

– Согласны с товарищем Кандыбиным? – поднялся из-за стола командир полка. – Упредим! Перед рассветом начнем наступление! У меня все, товарищи командиры.

Эскадроны расположились на хуторе и в лесу. Кандыбин приказал выставить охранение. В лагере противника установилась тишина, не видно даже костров. Иногда блеснет какой-то огонек, и снова – темнота. Она становилась все гуще и гуще. Там, за ней, в стане врага, наверное, тоже сейчас не спят, готовятся к бою. Кандыбин приказал эскадрону – всем, кроме дозорных – спать, нужно беречь силы.

Долго тянется ночь перед боем. Нервы и мускулы сжались в один крепкий комок. Перед рассветом к Кандыбину пришел посыльный от командира полка и передал:

– Подготовиться к атаке! Сигнал – взрыв гранаты.

– Пора, Василий Петрович, поднимать людей, – шепнул Ляхов.

– Поднимай! Наша задача – без крика вырубить бандитский разъезд – и быстро в село! – распорядился Кандыбин.

Эскадрон построился во взводные колонны. Ждать пришлось недолго. Грохнула граната.

– За мной! – негромко скомандовал Кандыбин и первым вылетел на кабардинце на гребень высотки. Бойцы устремились за ним.

Бандитский разъезд даже выстрелить не успел. Глухие удары клинков, стоны, выкрики, падение сраженных врагов. К темнеющему вдалеке хутору скакали конники. Возможно, это уходили от преследования главари. Ляхов попытался их догнать. Но не так-то легко в сумерках угнаться за опытными всадниками. Бандитам удалось уйти от погони.

Кандыбин слышал, как по всей линии уже гремел бой. Конноармейцы и милиционеры врубались в бандитские ряды. К увлеченному боем Кандыбину подскакал командир полка:

– Выводи эскадрон в резерв и начинай преследовать отступающих!

Захватив пленных, Кандыбин приказал отвести их на хутор, где еще недавно размещался штаб белогвардейского генерала и слышалась стрельба.

Бой затих только к двенадцати часам. Кандыбин бывал в сечах, но еще никогда не видел такой жуткой картины. По полю, на улицах хутора густо лежали порубленные бандиты, бились в агонии раненые лошади. Трофейная команда собирала оружие. Пятьсот бандитов уничтожили красные конники, захватили шесть пулеметов, бомбомет, много лошадей и большой обоз с имуществом.

Это была победа. Горнист заиграл большой сбор.