Текст книги "Бригада. От сумы до тюрьмы"

Автор книги: Александр Белов (Селидор)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 18 страниц)

XV

Судьба Белова решалась гораздо южнее, в небольшом лагере моджахедов в горном Дагестане. Хотя вершители ее – трое бородатых мусульман – о Белове-то как раз и не думали, а рассуждали исключительно о духовном. Точнее, о служении Богу. Еще точнее – Аллаху. А если совсем уж точно – о деньгах, полученных под бренд священной войны с неверными.

Азиз, перебирая четки из самшита, спорил с турком. Хаттаб предпочитал молчать.

Турок Кемаль был одет в простой, светлый полотняный костюм, который тем не менее стоил столько же, сколько ящик зарядов к гранатомету. Имея полномочия от тех, кто помимо прочего оплачивал и подготовку операций в Москве, он вел себя как и положено ревизору. Успев обнаружить некие вольности в распределении наличных, турок держался несколько надменно и говорил приказным тоном:

– Мы недовольны. Мало того, что вы не смогли расширить зону своего влияния до Каспия. Так вы еще и кусок Дагестана потеряли после неудачного рейда Дасаева. Надо спасать ситуацию. А спасти ее может только тотальная война чеченского народа и всего Кавказа против русских. Вы это-то хоть понимаете? – разговор шел на русском, им сносно владели все присутствующие.

– На все воля Аллаха! – Азиз воздел руки к небу.

И не только к небу, но и к заштопанному верху палатки. Азиз специально распорядился взять старую и даже велел вынести перед визитом Кемаля телевизор «Сони» с большим экраном. Пусть турок видит, что они не роскошествуют. Особенно на фоне того, как много полезного и бо: гоугодного творят они сами и обученные ими взрывники и смертники.

– Однако, вы же сами убедились, – почтительно, но твердо сказал Азиз турку, – что чеченцы в массе не желают воевать. А для того, чтобы нанять и привезти достаточное число настоящих, арабских воинов Аллаха, вы выделяете явно недостаточно.

– Зато, – возразил Кемаль, – мы выделили вполне достаточно средств, чтобы организовать взрывы хоть в Нью-Йорке!

– Это мудрая мысль, – засмеялся его собеседник. – Я думаю, к обсуждению этого вопроса мы когда-нибудь вернемся.

Азиз прекрасно разбирался в хитросплетениях региональной политики. Турецкие нефтяные олигархи просто мечтали, чтобы нефте-и газопроводы из Средней Азии шли не через россий-ский Кавказ, а через Турцию. Они не жалели денег на то, чтобы подвигнуть горцев на войну до последней капли крови.

Саудовские шейхи тоже заинтересованы в этой войне, хотя и понимают, что плодят конкурентов. Старые антагонизмы между арабами и турками в наши дни не только не ослабли, но еще более усилились. Но общеисламские интересы куда важнее, чем цены на нефть.

Пришло время, когда Россия ослабла настолько, что может быть вытеснена с Кавказа. Проблема теперь только в самих кавказцах. Кроме небольшой части части чеченцев, никто из них не хочет воевать. Да и тех набирается не более четырех-пяти тысяч активных бойцов. Это слишком мало для того, чтобы противостоять федералам, имеющим подавляющее превосходство в людях и технике. Даже если учесть, что война ведется партизанскими методами.

После победы в первой Чеченской войне эти горцы успокоились. Им кажется, что новая война совершенно невыгодна. Они, мол, не оправились еще после предыдущей драки. Начинать новую, да еще из-за ваххабитов, обиженных в Дагестане, чеченцы не хотят.

Значит, надо их подтолкнуть в правильном направлении. Но если подталкивать с помощью одних только денег, пусть и больших, то тогда почти ничего не достанется ни Хаттабу, который уже потерял руку в борьбе за дело Аллаха, ни Азизу, который руки терять не хотел и устал сидеть в этих горах почти задаром.

Так что именно теракты должны стать самым рентабельным способом стимулирования колеблющихся чеченцев. Особенно, если это будут теракты в центральной России и в самой Москве. Потому что взрывы на Кавказе желаемого эффекта не дают. Здесь совсем иное отношение к смерти и у местных, и у федералов. Считай, уже не то что Грозный, Владикавказ почти с землей сровняли – на рынках там больше трупов, чем прилавков. Но русским хоть бы что.

Главное – телевидение в руках у Москвы. Это она диктует населению, как и что полагается ему думать. И пока кровь льется на Кавказе, москвичам гораздо интереснее виляющие задами артисты эстрады, чем гибнущие где-то далеко в горах дети.

Так думали не только Азиз с Хаттабом, но те, кто их финансировал. Ведь совсем иной будет реакция, если взорвать рынок в столице России. Если будут гибнуть сами москвичи, то вся Россия завопит: «Доколе!» И русские правители, чтобы перевести стрелку, скрыть свою некомпетентность – воспользуются поводом и начнут еще сильнее бомбить Чечню.

Тогда чеченцам, потерявшим от бомб и снарядов близких, дома и работу, не останется ничего, кроме кровной мести русским. Тогда они за сущие гроши будут взрывать дороги, мосты и дома, еще уцелевшие в Чечне после русских обстрелов и бомбардировок. Федералы, в свою очередь, чтобы отомстить за своих солдат и усмирить повстанцев, будут проводить зачистки и раздувать тем самым огонь войны. У русских тоже достаточно людей, заинтересованных в продолжении военных действий.

Такой ситуация виделась и самоуверенному турку. Он не понимал, что многие чеченцы, устав от войны и желая спасти жизни тех, кого еще можно спасти, готовы простить русским даже бомбежки, беззаконие и мародерство. Лишь бы жить хотя бы в относительном мире. Они не желали отдавать своих сыновей на обучение Хаттабу, и даже поворачивали оружие против его эмиссаров.

Вот это пренебрежение к долгосрочным планам ваххабитов преодолеть было очень сложно. Тут одних русских бомбежек мало. Не говоря уж о том, что под этими бомбами или от рук ленивых горцев может погибнуть и сам Азиз. А он не хотел терять возможность верно служить Аллаху на грешной земле. Поэтому он хотел доказать свою необходимость в других, более комфортабельных и богатых блондинками местах, чем Северный Кавказ под бомбежками.

Поэтому Азиз прижал руку к сердцу и сказал:

– А не лучше ли будет нанести первый удар в Европе, дорогой Кемаль? Например, в Испании или Франции. Европейцы более чувствительны к таким вещам, чем русские.

Азиз посмотрел в поисках поддержки на демонстративно молчавшего все это время Хаттаба. Тот не дурак, считать умел: на Европу можно списать гораздо больше денег, чем на Москву. Все знают, что в Москве любого мента можно купить по дешевке. В Европе полицейские стыдятся брать взятки и, значит, стоят гораздо дороже.

– О чем мы спорим, уважаемые, – улыбнулся единоверцам Хаттаб. – Аллах акбар, и пусть нечестивые франки превратятся в пыль! Из ваших слов не следует, что из-за взрывов в Мадриде или Париже мы должны отказаться от терактов в Москве или где бы то ни было в России. Надо соединять приятное с полезным.

Раздался звонок спутникового телефона. Азиз поднес к уху тяжелую трубку с длинной телескопической антенной. Звонил Юсуф.

– Груз уже досматривают на ментовском посту, – сказал он взволнованно.

XVI

Два обстоятельства вывели из равновесия Ольгу Белову, просто выбили из колеи. Первое случилось в том майамском особняке, который для семьи купил еще Александр. Они с Ванькой прилетели туда на каникулы. Ванька поразил ее до оторопи, когда абсолютно по-беловски, с отцовской же кривой ухмылочкой, походя, обидел ее до глубины души.

Ольга лежала в шезлонге, подставляя солнцу бледное лицо. Ванька сидел в кресле за столиком у большого бассейна. Маленький его уже не устраивал, и Ольга подумывала, а не учинить ли в нем аквариум с красными японскими рыбками. Говорят, их созерцание успокаивает нервы. Сын как всегда играл с оружием – чистил и смазывал пневматический пистолет. И Ольга не удержалась, чтобы не сделать замечания.

– Опять ты с этой гадостью! Разве ты не знаешь, что я не люблю оружия?!

– А деньги? – мгновенно отреагировал сын с лучезарной Сашиной улыбкой. – Деньги ты любишь?

Увидев как вытянулось изумленно-ошарашенное мамино лицо, Ванька захохотал во все горло, запрокинув голову и показав нежное розовое нёбо. Но, мигом уловив, что за эту реплику можно и подзатыльник схлопотать, умчался в заросли кустарника, окружавшие бассейн со всех сторон, на бегу стреляя по-македонски, с обеих рук, в метровые фигурки гномов и оленей.

Зря он так спешил. Ольга сейчас вряд ли бы сумела даже приподняться от неожиданности и расстройства с шезлонга. Со стороны Ваньки это была абсолютно Сашина реакция на критику. Вот точно так же Белов, когда она однажды пыталась объяснить ему, как примитивны и бездуховны он и его друзья-рэкетиры, ухмыльнулся и бестактно спросил:

– А деньги тебе от рэкета нравятся? Хочешь жить на зарплату скрипачки? Ты не стесняйся, если что устрою! Будешь месяц жить на то, что сейчас за день тратишь на лак для ногтей.

Да, Ольге нравится дорогой, с настоящей бриллиантовой крошкой лак для ногтей. И маски из плаценты или «птичьей молоки» ей нравятся. Да, она привыкла жить, не считая денег и пользуясь всем самым дорогим и лучшим. Но кто ее ко всему этому приучил? Кто развратил ее этой роскошью? Белов! Ради кого она отказалась от искусства и забросила скрипку? Ради Белова и его сына!

И теперь мальчишка, которому она отдала лучшие годы своей жизни, абсолютно по-отцовски корит ее за то, что она ради его будущего поступилась своими принципами? Права была бабушка Елизавета: бандит есть бандит, и отродье у него тоже обязательно – бандитское.

Нет, надо же: от горшка' два вершка, а уже осуждает ее за то, что она предпочитает жить на деньги, которые с помощью оружия добыты и с его же помощью удерживаются! Зря она понадеялась на благотворное мужское влияние Шмидта на Ивана. Влияние, конечно, было, имело место, но в том же бандитско-беловском духе, основанное на применении силы для достижения своих целей.

Глядя на еще качающиеся за спиной у Ваньки кусты, Ольга подумала, что не плохо было бы отдать мальчишку в какое-нибудь приличное элитное заведение, как это делают, англичане. И таким путем ослабить дурное влияние бандитской среды!.

Пусть его там научат уважать старших. А то ведь еще пара лет, и ей не справиться с ним точно так же, как с его отцом – того ей так и не удалось перевоспитать. Лучше озаботиться этим сейчас, пока Ванька управляем, потом будет поздно. Недавно она читала в газете о неком суперэлитном интернате для детей российских миллионеров и выдающихся политиков. Там, кажется была реклама с телефонами. Это где-то в Подмосковье… Называется «Сосновый Бор».

На самом деле Ванька о том, как достаются деньги, на которые они с матерью столь благополучно существуют, даже не задумывался. Пока его это даже не интересовало. Он просто вспомнил слова самой Ольги. На днях заглянувшая посудачить соседка русского происхождения, жена хозяина фаст-фуда, призналась, что не любит всякие там американские биг-маки. И тогда Ольга, которая вместе с сыном любила полакомиться гамбургерами, мягким мороженым и ванильными коктейлями, обворожительно улыбаясь, спросила:

– Биг-маки ты не любишь? А деньги от них ты любишь?

Ольге пришлось уехать и увезти Ваньку из Москвы потому, что над бывшей империей Бело-, ва снова стали сгущаться тучи. И пока было неяс-; но, с какой стороны ветер дует, то ли со стороны МВД, то ли ФСБ, то ли активизировалась младая поросль отморозков. Но кто-то явно копает под нее: прибыли тают, а претензии налоговиков, прокуратуры и братков растут и множатся. Наконец и Шмидт получил информацию от собственной контрразведки, что старый его знакомый Кабан готовит похищение Ваньки.

Проколовшись раз с Косом, Филом и Пчелой, Шмидт извлек выводы из этого урока. Безопасности никогда не бывает мало, и подстраховываться нужно всегда и во всем по десять раз. Иначе нельзя!

К Ваньке он привязался самым искренним образом. Поэтому он решил вывести его из-под удара и попросил Ольгу хотя бы на время увезти парня от греха подальше в их заморское имение в США. Дмитрий так переживал за приемного сына, что она даже почувствовала укол ревности: ее собственная безопасность, похоже, Шмидта волновала гораздо меньше.

Их отношения вошли в стадию привычки. Но благодаря Шмидту Ольга обрела то, чего ей так не хватало с Беловым в последние годы их совместного сосуществования. Митя оказался настоящим мужиком: он вызывал у нее желание даже в моменты нередких ссор, которые обычно и заканчивались у них безудержным, почти звериным сексом. За это можно все отдать и простить, что Ольга и делала.

Она и сейчас при мысли о Дмитрии почувствовала желание. Но что толку возбуждаться здесь, за тысячи миль от позарез необходимого человека, вернее, от его члена? Надо заняться хоть чем-то, может быть, пообщаться с соседками?

Ваньке-то здесь весело. Он сколотил небольшую бандочку из местных мальчишек. Они с помощью пневматического оружия, стреляющего наполненными краской шариками, усердно воевали друг с другом. Все-таки натура беловская у него брала свое.

А второе обстоятельство – с соседками вышел облом. Больше всего Ольгу раздражали их нелепые претензии к ней как к представительнице России. Она и была для них Россией. До чего же примитивные взгляды! Она оказалась в ответе за огромную страну с многомиллионым населением и за решения ее руководства, к которым она лично не имела никакого отношения.

Ей всегда казалось, что американцы самая аполитичная нация, занятая только бизнесом и своими внутренними делами. Так ведь нет! События в Сербии вызвали у американцев сильное возбуждение. Даже перевозбуждение!

И это при том, что они совершенно не разбирались в географии и полагали, что Косово это где-то под Стамбулом, а Чечня – в Подмосковье. Из-за океана все казалось простым, как колесо. Сербы притесняют мусульман. Поэтому можно и нужно бомбить Милошевича, даже если это вызовет жертвы среди мирного населения. Надо быть на стороне слабых, то есть албанцев, – это и есть гуманизм и европейские ценности.

С этой точки зрения и Чечня вызывала у них искреннее сочувствие. Все так просто! Исторических, многовековых корней этих конфликтов они видеть из своего прекрасного американского далека просто не могли.

– Ах, дорогая Ольга! – говорила ей русскоязычная соседка. – Вы там в России с вашими иконами и матрешками, да еще с украденной у нас атомной бомбой, совсем что ли, с ума посходили? Разве можно бомбить маленький свободолюбивый гордый народ? Ну, хотят чеченцы независимости – дайте им! Что вы к ним пристали? Вам нужна их нефть? У вас что, своей в Сибири мало? Стыдно, милочка. Это же расизм!

– Да что вы понимаете! – горячилась Ольга, которую эти поучения уже достали. – Вы знаете, сколько чеченцев прекрасно живут в Москве, среди «русских расистов»? Десятки тысяч! А знаете сколько русских смогли выжить в Грозном, у свободолюбивых горцев? Единицы. Так кто кого третирует?

– Конечно вы, русские! Ваш сын недавно, я сама это слышала, назвал нашего садовника – черным! Это же неполиткорректно! Я слышала, так вы называете и кавказцев! Вы что думаете, гордые чеченцы вам такое простят? Да они же наведут вас терактами!

Ольге и в голову не приходило использовать по отношению к кому бы то ни было оскорбительные прозвища. Ведь не все русские так говорят или думают. Есть нормальные люди, которые не делят себе подобных по крови или национальному признаку. Но оправдываться было себе дороже.

И, хотя она не любила политики во всех ее проявлениях, сдержанно пояснила, что, получив фактически независимость, чеченское руководство уничтожило остатки европейской государственности и строит новое государство на принципах шариата. Но вместо этого получается бандитизм. Пусть даже это их внутреннее дело, но одновременно эта страна стала оплотом исламских фундаменталистов и экстремистов. Там готовят смертников, которые когда-нибудь доберутся и до США. Но соседка только смеялась:

– Никогда! Никогда и никто не посмеет напасть на Юнайтед Стейтс!

После того, как эти разговоры стали повторяться с удручающим постоянством, Ольга свела общение с соседями к минимуму. Она целыми днями шаталась по Майами, лишь бы не встречаться с доставшими ее американскими соседками. Лучше бы за судьбу индейцев своих так переживали, белые колонизаторы.

И во время своих блужданий по городу она совершенно случайно углядела в местном антикварном магазинчике скрипку Адометти. Не Страдивари, конечно, да и в состоянии не самом замечательном, но за нее просили всего двести пятьдесят тысяч. Еще тысяч сорок придется отдать за реставрацию. И когда у нее появится инструмент такого класса, она вернется в мир музыки, которого ей так не хватает. Ольга, естественно, спешно по интернету велела Мите перевести эту сумму на счет хозяина скрипки.

Но тот не перевел. Ольга через день повторила распоряжение. И вот сегодня вместо денег от Шмидта пришло электронное письмо:

«Ольга! У нас проблемы. Перевести требуемую тобой сумму не представляется возможным.

Целую, Дмитрий!»

ЧАСТЬ 2
БЕЛАЯ СМЕРТЬ

XVII

Из ребристого застекленного поста ГАИ, похожего HI стакан или летающую тарелку и подсвеченной последними лучами заходящего солнца, вышелневысокий худенький мент средних лет, и, помахивая жезлом, встал посреди трассы. Белов внутренне напрягся. Если менты продажные и работают в связке с криминалом, то пропуск от Куренною, по идее, должен сработать. А может и нет…

А если в данный момент от какой-то сырости на трассе завелись честные гаишники, не корефаны бандитов, а борцы с криминалом и бандитизмом Они ведь есть? Их не может не быть? Должны же быть мусорщики, а не мусора, которые, как дворники, очищают общество от человеческой грязи? Саша вспомнил, как в молодые годы искренне ненавидел ментов, особенно после показательного «расстрела» Коса, Шмидта и Пчелы.

Если это правильные менты, тем хуже, тогда придется взять кейс в зубы и прорываться, а там будь что будет. Бот ведь ситуация: куда ни кинь – всюду клин!

Саша вздохнул, снял ногу с газа, тихонько выжал сцепление и тормоз. Всего один процент был за то, что этот мент – порядочный человек.

В том, что этот мент – стопроцентный мусор, еще похуже, чем откровенные бандиты, Белов убедился сразу, как только заглянул в бесстыжие глаза этого витязя в ментовьей шкуре, подошедшего к его кабине.

– Старший лейтенант Кудеяр – представился он. – Документики на груз и на машину попрошу предъявить…

– А в чем дело-то? – протягивая документы и оглядывая трассу, спросил Белов. – Что-то случилось? – Саша улыбнулся в окно.

Мент посмотрел на него снизу вверх, как на придурка: ничего, мол, не случилось. Хочу и проверяю. Забыл, где живешь? Твое дело меня кормить и передо мной заискивать, а не вопросы задавать.

Пока мент в сомнении рассматривал документы, Белов снова оглянулся по сторонам. Он почувствовал опасность затылком и спиной, но исходила она не столько от этого человека в милицейской форме, сколько из густого кустарника, окаймляющего обе стороны дороги широкой полосой.

– Подожди здесь, – буркнул Кудеяр и, забрав документы, направился те «стакану».

В кустарнике скользили почти неразличимые в наступивших сумерках тени и силуэты. Неслышно вставали на боевой взвод отлично смазанные затворы автоматов. Прицельные риски гранатомета, способного прожечь броню самого непрошибаемого танка, застыли на стеклянном «стакане» поста ГАИ. В снайперские прицелы винтовок было отлично видно, как обескуражен чем-то мент, и как собран и осторожен обычный шоферюга.

Усман командир боевиков, державший гранатомет, оторвался от прицела, посмотрел на часы, повернулся к боевикам и показал жестом: придется мочить ментов, если они попытаются задержать группу. Коллеги – такие же бородатые, дюжие мужики в камуфляже – поняли и довольно заулыбались На подступах к милицейской засаде была сделана засада профессионально.

Юсуф смотревший на Кудеяра сквозь прицел винтовки, молил Аллаха, чтобы все прошло без накладок Если груз не пропустят, то придется убирать. Это равносильно объявлению локальной войны и срыву операции… А они должны обесточить доставку денег и груза любой ценой. И желательно без лишнего шума.

Юсуф юложил палец на спусковой крючок, но мент внезапно ушел из зоны поражения, и прицел винтики суетливо заметался по дороге и кустам. Чем сильнее увеличение оптики, тем труднее поймать ею неожиданно вильнувшую цель. Стрелок оторвал глаз от окуляра, посмотрел на дорогу поверх ствола. Тощий мент поднялся в «стакан», через секунду там зажегся свет – стало уже совсем темно.

XVIII

Шмидт никак не мог разобраться в своих отношениях с Ольгой. Она стала раздражительной, нервной и требовательной, нередко капризничала из-за пустяков и вела себя как принцесса на горошине. Жить с ней становилось все трудней и трудней. «Все-таки в том, что Ольга стала стервой, виноват Белов и только Белов», – размышлял Шмидт, глядя, как мигает на экране компьютера иконка-конвертик с очередным посланием от Ольги.

Странно все-таки, что Белов и Ольга полюбили друг друга. Они ведь представляли разные миры. Где только он откопал эту скрипачку, разительно отличавшуюся от дворовых девчонок его круга? Да, она не пила из горла пиво, не умела маХ териться… Неземное существо, Прекрасная дама, принцесса Греза. Но это отнюдь не означало, что и она, как все прочие бабы, не нуждалась в твердой мужской руке – жесткой и сурово карающей. Что она, молодая фифа, избалованная любящей бабкой, знала о жизни вообще? И тем более, что она понимала в том волчьем бардаке, в который превратился тепличный СССР после его распада? Да ничего! Ни черта она понимать не могла.

Начиталась книжек и вообразила себе, что жизнь – это полет эльфов с цветка на цветок, как в мультиках Диснея, а задача Белова – обеспечить ей свободное порхание. При этом, как водится у барышень, Ольга забыла, что сначала на дороге к счастью принцесса должна пройти ряд смертельно опасных испытаний. Приручить чудовище, и только потом силой своей любви превратить его в равное себе по красоте существо.

И Белов, дурак, ей в этом подыграл, окончательно испортив характер этой избалованной москвички. Когда мужик идеализирует женщину, он творит из нее кумир. Сказано ведь: не сотвори себе кумира. А он сотворил. Только она, в сущности, обыкновенная самка, с овуляциями и месячными…

А ведь Саша, романтик неисправимый, принимал все за чистую монету. Благо в уме Ольге не откажешь, если это в ее интересах, она могла недурно просечь и сложную ситуацию – несколько раз давала хорошие советы, помогая выпутываться из сложных ситуаций. Но ведь давать даже самые мудрые советы – это одно. А вот суметь их реализовать – совсем другое дело. Да и романтизма в ней становится все меньше. Недаром ведь она вернулась к Белову, когда узнала, что он может стать депутатом Думы.

Хотя, с другой стороны, Ольга после самоустранения Белова проявила и деловую сметку, и хватку, и характер. В Фонде признали ее как хозяйку, это она определяла стратегическую линию развития бизнеса. Однако это произошло, когда она оказалась предоставленной самой себе. Инстинкт самки сработал, защищающей свое дитя.

И последнее время дела идут все хуже! А ему, Шмидту, приходится отдуваться. Даже казино – это, как говорят умники, по определению золотое дно – приносило убытки. Даже ручные банкиры, связанные с Фондом, как по команде, отупели в один миг и то разбазаривали деньги, вкладывая их в заведомо проигрышные проекты, то держали их в сейфах, словно нарочно стремились их обесценить.

Да неладное творится что-то в беловском королевстве. Что-то раскололось, расклеилось. И сейчас не время тратить деньги на игрушки, на пустяки, пусть даже это скрипка Адометти.

Как говорится, мы в ответе за тех, кого приручали, но это не значит, что этих прирученных надо только баловать. Нет, тут все и сложнее, и проще. Раз в ответе, то сумей и вовремя на место поставить. Если надо, то и словом суровым, плюхой ласковой.

Шмидт это отлично понимал. И решил поставить Ольгу на место. Как ни худо идут дела, он бы мог найти те четверть миллиона, которые она требовала. Но какого черта ты там, в Америке, бездельничаешь, бизнесвумен? Там денег как грязи. Вот и крутись, завязывай знакомства, налаживай контакты, просчитывай сделки…

Компьютер на его столе опять издал мелодичный звон. Почта, сэр! Личная, именно для вас. Дмитрий машинально навел курсор на новое сообщение от Ольги и кликнул мышкой. Перед ним развернулось послание:

«Вылетаю в среду обычным рейсом. Встречай, Ольга.»