Текст книги "«Мягкая сила», «цветные революции» и технологии смены политических режимов в начале XXI века"

Автор книги: Александр Наумов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 22 страниц)

Глава 3
Технологии «мягкой силы» и «цветные революции»

Сегодня уже мало у кого вызывает сомнения, что в ходе «цветных революций», произошедших в ряде стран постсоциалистического пространства и арабского Магриба в начале XXI века, была реализована определенная политическая технология. Она последовательно, с незначительными доработками применялась в 2000–2014 годах в Сербии, Грузии, Украине, Киргизии, Тунисе, Египте, а затем вновь на Украине. Во всех этих событиях был использован целый арсенал универсальных «революционных» инструментов, методик и технологий, так или иначе связанных со стратегией «мягкой силы» (на более позднем этапе и «умной силы»). Отличительной их чертой стал в целом ненасильственный характер.

Главным теоретиком ненасильственной борьбы против «диктаторских режимов» является американский ученый, основатель института Альберта Эйнштейна Джин Шарп. Наряду с его трехтомным трудом «Политика ненасильственных действий»[84]84
  Sharp G. The Politics of Nonviolent Action. Boston, 1973.


[Закрыть], большой интерес представляет брошюра «От диктатуры к демократии»[85]85
  Шарп Дж. От диктатуры к демократии. Екатеринбург, 2005.


[Закрыть]. Данная работа позиционируется сегодня как практическое пособие по ненасильственному свержению авторитарных режимов. Основные идеи этой книги активно воплощались в жизнь оппозиционерами в ходе «цветных революций».

Дж. Шарп и его последователи (в первую очередь, отставной американский полковник Разведывательного управления министерства обороны США Роберт Хелви, а также его более юные «коллеги» из числа лидеров местных молодежных протестных движений) пошли по пути универсализации и инструментализации учения о ненасильственной борьбе, разработанной еще в первой половине XX века М. Ганди, по сути, доведя эту доктрину до уровня технологии. В их работах детально изложена технология осуществления ненасильственной смены авторитарных и/или диктаторских политических режимов с использованием самых простых методов. По утверждению Дж. Шарпа, термин «ненасильственная борьба» призван отграничить ненасильственную борьбу от пацифизма и морального или религиозного «непротивления». Речь идет о намеренном вызове власти, отказе от повиновения. Эта технология применяется в политической сфере, целью ее является политическая власть. Термин используется, чтобы обозначить действия, помогающие перехватить у режима контроль над государственными институтами.

Американский политолог подчеркивал необходимость инициативно-наступательных действий в ходе политического протеста, недопустимость политического диалога и уступок со стороны протестующих правящим режимам. Шарпом были разработаны сто девяносто восемь методов разностороннего ненасильственного политического протеста, которые он делил на пять крупных блоков: методы ненасильственного протеста и убеждения, методы отказа от социального сотрудничества, методы отказа от экономического сотрудничества, методы отказа от политического сотрудничества, методы ненасильственного вмешательства. Эти блоки, в свою очередь, подразделяются на группы, в каждой из которых насчитывается от одного до тринадцати пунктов[86]86
  Шарп Дж. Ук. соч. С. 101–110.


[Закрыть].

По мнению Шарпа, политический успех достигается не выбором одного из множества методов борьбы, а комбинированным и гибким сочетанием разнообразных методов воздействия (здесь видная явная связь с концепцией «умной силы»). Ключевым элементом стратегии «ненасильственных действий» выступает стремление лишить «неугодную» власть политической опоры в виде полиции, спецслужб, армии, аппарата управления. Именно разрушение веры в «недемократический режим» открывает возможность смены власти. По мнению Р. Хелви, чтобы снизить эффективность репрессий стратеги «ненасильственных действий» прежде всего стремятся переманить на свою сторону силовиков и иных должностных лиц, воздействовать на которых следует через их друзей и родственников, доводя до них мысль, что оппозиция не рассматривает стражей порядка как врагов, если те готовы содействовать сопротивлению[87]87
  Helvey R. L. On Strategic Nonviolent Conflict: Thinking About the Fundamentals. Boston, 2004. Pp. 10, 34.


[Закрыть]. Хелви пишет: «Военная победа достигается разрушением потенциала оппонента и (или) его воли продолжать бой. В этом отношении ненасильственная стратегия отличается от вооруженного конфликта лишь тем, что применяются совсем другие системы вооружения… Так же, как артиллерия изменила природу войны во времена Макиавелли, технология дала нам возможности изменить способ ведения ненасильственных конфликтов. Компьютеры, доступ в Интернет, мобильные и спутниковые телефоны, программы шифрования, телевидение и радио – главные орудия ненасильственной борьбы»[88]88
  Ibid. Pp. XI, 89.


[Закрыть].

Сам Шарп называет свою стратегию «политическим джиу-джитсу», борьбой, использующей силу противника против него самого. Речь идет об особом процессе, «который может осуществляться в ходе ненасильственной борьбы, меняя баланс сил. Негативные реакции на репрессии против ненасильственно сопротивляющихся граждан политически оборачиваются против оппонентов, ослабляя их властные позиции и усиливая ненасильственное сопротивление. Это может сработать, только когда насилие встречает лишь ненасильственное неповиновение, а не насилие и не отказ от борьбы»[89]89
  Sharp G. There Are Realistic Alternatives. Boston, 2003. P. 36.


[Закрыть].

Однако Шарп подчеркивает, что в некоторых случаях ограниченное насилие против диктатуры может оказаться неизбежным. Гнев и ненависть к режиму могут привести к взрыву насилия. Кроме того, некоторые группы могут не согласиться остановить насильственные действия, хотя и признают важную роль ненасильственной борьбы. В таких случаях нет необходимости отказываться от политического неповиновения. Однако требуется как можно дальше развести насильственные действия и ненасильственные[90]90
  Шарп Дж. Ук. соч. С. 46.


[Закрыть].

Методология ненасильственного сопротивления Дж. Шарпа и его последователей оказалась крайне эффективной. Секрет успеха кроется, на наш взгляд, в том, что эта стратегия с одной стороны, является типичным воплощением «мягкой силы», а с другой – при определенных условиях позволяет умело сочетать инструменты «мягкой силы» с механизмами традиционной, «жесткой силы», то есть, реализовывать технологии «умной силы». Именно на основе данного теоретического фундамента США осуществили ряд государственных переворотов в зарубежных странах во второй половине прошлого столетия. В начале XXI века эта теория, модернизированная и модифицированная с учетом требований времени, была апробирована на практике в ходе «цветных революций» – «бульдозерной революции» в Сербии, «революции роз» в Грузии, «оранжевой революции» и «Евромайдана» на Украине, «тюльпановой революции» в Киргизии, «жасминовой революции» в Тунисе и «финиковой революции» в Египте.

Как и любое геополитическое явление, «цветные революции» имеют достаточно сложный и многомерный характер, обладая при этом набором определенных характерных признаков. В первую очередь, следует заметить, что существуют как объективные, так и субъективные причины и предпосылки этих «революций». Одной из важных причин возникновения протестного движения в рассматриваемых странах стали социально-экономические проблемы. Если говорить о политических причинах и предпосылках «цветных революций», то главной из них, пожалуй, стала нестабильность политических систем этих государств и сопутствующий этому явлению раскол элит. Среди других причин, приведших к «цветным революциям», следует назвать отсутствие общей идеологии и регионализм. Нельзя забывать и про национально-религиозные и клановые противоречия. Таким образом, необходимое условие осуществления «цветной революции» – наличие социально-экономической и политической нестабильности в стране, сопровождающейся кризисом действующей власти. Безнадежность, отсутствие перспективы, «усталость терпеть» – вот основной двигатель протестного движения. Как очень точно подметила О. Ф. Волочаева, власть в этих странах сама на протяжении долгого периода времени собирала «хворост для костров оппозиции»[91]91
  Волочаева О. Ф. «Ненасильственное» изменение политических режимов как феномен информационного общества // Теория и практика общественного развития. 2015. № 3. С. 85.


[Закрыть]. Социальной основой протестных движений всех «цветных» революций стала наиболее активная часть общества – недовольные своим положением молодежь и средний класс.

Однако не менее важную роль сыграл и внешний, субъективный фактор. Так, очень значительную роль в начале «цветных революций» сыграли появление и распространение из-за рубежа программ по продвижению демократии. Данный факт позволяет некоторым экспертам говорить о том, что «цветные революции» – это технологии, успешно маскирующиеся под стихийные процессы, отличающиеся почти театральным уровнем драматургии, который западные политологи старательно пытаются выдать за самопроизвольное и стихийное проявление воли народа, внезапно решившего вернуть себе право управлять собственной страной[92]92
  Филимонов Г. Ю., Карпович О. Г., Манойло А. В. Ук. соч. С. 414.


[Закрыть]. В основе сценария «цветной революции» лежит североамериканская идеология демократизации, предполагающая экспорт демократии, демократических институтов и ценностей в сопредельные страны[93]93
  Hale Н. Е. Democracy or autocracy on the march? The colored revolutions as normal dynamics of patronal presidentialism // Communist and Post– Communist Studies. 2006. Vol. 39. № 3. Pp. 305–329.


[Закрыть]. На наш взгляд, именно технологии «мягкой силы» США и их союзников, обрушившиеся на Сербию, Грузию, Украину, Киргизию, Тунис и Египет, и стали ключевыми причинами и одновременно инструментами государственных переворотов, осуществленных в указанных странах.

Во всех «цветных» революциях, к которым относятся и события «арабской весны», обнаруживается один и тот же принцип действий, последовательность технологий и механизм протестных выступлений. По мнению исследователей вопроса, эти события имеют определенную запрограммированную технологию. Отмечаются и особый внешнеполитический почерк и отличительный стиль работы Запада, и строгое соответствие плана любой революции определенному сценарию, и то, каким образом организовывалось и использовалось молодежное протестное движение, которым управляли с помощью технологий рефлексивного управления, указывается на определенные повторяющиеся особенности в подборе и выдвижении революционных лидеров. Наконец, нельзя не согласиться с тем, что в «цветных революциях» начисто отсутствует истинно революционная идеология[94]94
  Филимонов Г. Ю., Карпович О. Г., Манойло А. В. Ук. соч. С. 416.


[Закрыть].

Практические все «революции» прошли в своем развитии несколько отчетливых фаз или этапов, что еще раз подтверждает, что они задумывались и контролировались извне, а не были стихийными событиями. «Ненасильственная борьба является сложным инструментом социальных действий, включающим множество методов, ряд механизмов изменений, а также имеющим конкретные требования к поведению, – писал Шарп. – Для того чтобы стать эффективным, в особенности против диктатуры, политическое неповиновение требует тщательного планирования и подготовки. Будущие участники должны понимать, что от них требуется. Необходимо найти нужные ресурсы. Стратегам необходимо заранее проанализировать, каким образом наиболее эффективно применить ненасильственную борьбу». По его мнению, очень важно «определить наиболее эффективные способы свержения диктатуры, определить момент, когда политическая ситуация и настроение народа благоприятны, и выбрать метод начала кампании»[95]95
  Шарп Дж. Ук. соч. С. 53, 55.


[Закрыть].

Все этапы «революционной» борьбы прошли в предельно сжатом, ускоренном режиме с использованием новых возможностей постиндустриального и информационного общества, включая преимущества сетевых структур, манипуляцию общественным сознанием посредством мировых СМИ, Интернет-ресурсов и т. п. По сути, и в Сербии, и в Грузии, и на Украине, и в Киргизии, и в Тунисе, и в Египте «революция» состоялась в течение одного, максимум двух месяцев. Характерно, что все «цветные революции» первой волны произошли после выборов, триггером «революционного» процесса стало голосование в столицах этих государств, то есть голосование активной части населения Белграда, Тбилиси, Киева и Бишкека. Большую роль в этом сыграли как раз созданные незадолго до этого молодежные организации. В ходе «арабской весны» ввиду фактического отсутствия института демократических выборов к классической схеме реализации «цветной революции» были добавлены механизмы «управляемого хаоса». Этот деструктивный механизм позволял применять демократические схемы и шаблоны, разработанные изначально для общества западного типа, в условиях традиционных восточных социумов, в своем исходном виде невосприимчивых к пропаганде демократических и либеральных ценностей. Это достигалось путем «атомизации» общества, разрыва связей между отдельными личностями и общиной, внедрения в сознание граждан суррогатного индивидуализма западного типа[96]96
  Филимонов Г. Ю., Карпович О. Г., Манойло А. В. Ук. соч. С. 422.


[Закрыть].

Экспрессивный и молниеносный характер – важная особенность «цветных революций». В целом, исследователи обычно выделяют несколько этапов этих «революций»[97]97
  См., напр.: Иррегулярные конфликты: «цветные революции». Анализ и оценка форм, приемов и способов ведения операций по смене режимов в суверенных государствах. Под. общ. ред. С. Н. Гриняева. М., 2015; Филимонов Г. Ю., Карпович О. Г., Манойло А. В. Ук. соч.; Гапич А. Э., Лушников Д. А. Ук. соч.


[Закрыть]. В ходе первой, подготовительной, фазы организаторы и технологи «цветных революций» определяли расстановку сил, классифицируя союзников и противников будущей «революции». Тщательно анализировались социально-экономическая и политическая ситуация в стране, выявлялись слабые места правящего режима. Особое внимание уделялось уровню доверия населения к политическим и социальным институтам действовавшей власти, степени популярности первых лиц государства, показателям конфликтного потенциала общества, уровню социальной и политической активности населения, степени доверия к правительственным СМИ и т. д. Определялась характеристика нерешенных проблем, потребностей, ожиданий и страхов, волнующих большую часть общества; оценивались сильные и слабые стороны существовавшей власти и ее институтов. В ходе этой работы также выявлялись активные и потенциальные лидеры общественных движений и организаций, диаспор, этнических меньшинств, способные стать вожаками будущей «революции». Одновременно происходила апробация на фокус-группах протестных слоганов, лозунгов, макетов плакатов, всевозможной атрибутики и т. д. Происходило формирование в стране организованного протестного движения. Причем главным критерием при отборе целевой аудитории являлось отношение к целям, ценностям, эталонным понятиям и требованиям внешней управляющей силы. Рекрутирование активистов происходило по сетевому признаку в молодежной среде, чрезвычайно подвижной и легко увлекаемой различными яркими призывами и лозунгами. Одновременно созданная политическая оппозиция при поддержке западных и прозападных СМИ и НПО начинала постоянное информационное воздействие на население страны с целью дискредитации правящего режима.

Во время второго этапа происходило распределение ролей уже внутри движущих сил «цветной революции». Организаторам переворота было важно заранее выделить тех «революционеров», которые в дальнейшем должны будут придти к власти, и сформировать вокруг них лояльную им команду. В это же время определялись и те, кому было суждено в будущем сойти с политической арены. Большую значимость имела в этот момент работа с персоналиям – именно на данном этапе на авансцене общественно-политической жизни появлялись новые политические движения и лидеры. По мнению западных специалистов по ненасильственной смене власти, в этом процессе внимание должно уделяться таким качествам, как умение подавать пример, знание людей, их специфических проблем, а также противника, лояльность организации «сопротивления», способность нести ответственность, поддерживать успех других участников, учиться на ошибках, развивать полезные навыки подчиненных и т. д.[98]98
  Helvey R. L. Op. cit. Рр. 107–115.


[Закрыть].

Начало третьей фазы «цветной революции» было ознаменовано дестабилизацией внутриполитической обстановки. Как говорилось выше, зачастую это было связано с прошедшими или приближавшимися президентскими или парламентскими выборами. Происходило резкое нагнетание противоречий в обществе, провоцирование противоборствующих сторон на применение насилия, перевод ситуации к необратимому конфликту. В это же время на улицы выводилась заранее подготовленная оппозиция. Как правило, протестные выступления начинались с организации локального протестного акта с небольшим количеством участником, причем тема протеста и лозунги не имели особого значения. Созданная заранее сеть выходила на улицы крупных городов одновременно и по условному сигналу – обычно резонансному инциденту. Таким инцидентом могло стать любое событие, получившее мощный общественный резонанс; ярчайшим примером стало самосожжение тунисского торговца фруктами М. Буазизи в одном из провинциальных городов страны. Быстро набиравшая численность и силу толпа выходила на улицы и начинала бессрочный митинг, требуя отставки руководителей правящего режима, после чего в ход шли выбранные из широкого списка в сто девяносто восемь наименований методы ненасильственного сопротивления Дж. Шарпа. Одновременно лояльные оппозиции СМИ создавали иллюзию массовости протеста и исключительной серьезности требований, а их зарубежные коллеги обеспечивали «правильную» картину и широкую информированность о протестах для международной общественности и самих жителей государств. После того, как накал оппозиционной борьбы достигал определенной критической точки, на сцене появлялись специально подготовленные лидеры с политическими требованиями, целью которых являлся перевод ситуации на новый, политический, уровень, а также втягивание широких масс в противостояние с властями.

Четвертую фазу знаменовал апогей «революции»: массовые протестные выступления и акции гражданского неповиновения достигали максимального размаха, а ядро оппозиции активно готовилось к перехвату власти у правящего режима. Как правило, в этот момент появлялись первые жертвы, что способствовало увеличению массы протестующих и радикализации антиправительственных требований. Начинались первые серьезные стычки с органами правопорядка, оппозиция по заранее подготовленному плану занимала одну из крупнейших площадей столицы страны и разбивала там палаточный лагерь. Происходило полное эмоциональное слияние отдельных личностей с толпой, в которой для идентификации «свой – чужой» использовалась яркая «революционная» символика. Характерной чертой и обязательным условием деятельности подобных городков выступала слаженность и четкая внутренняя организация, высокая дисциплина, а также определенная иерархия участников. Затем от имени толпы и при поддержке западных информационных и политических ресурсов к власти выдвигались ультимативные требования уйти в отставку. В ходе «цветных революций» правившие режимы не смогли выдержать такого морального давления и были сметены «революционной» толпой (если же власть принимала вызов и выражала готовность сопротивляться, технологи «цветных революций» пускали в ход новые инструменты, связанные уже с «жесткой силой»; в результате «революция» перерастала в вооруженный мятеж и гражданскую войну, как это произошло в Ливии и Сирии в 2011 году).

На заключительном этапе «революционеры» брали власть в свои руки. Кульминацией «цветной революции» и символом ее победы обычно становился захват зданий, олицетворявших прежний режим, – президентской администрации, парламента, радио, телевидения и т. д. В этот момент происходило разложение реальной власти, разрушение государственной и политической системы управления. Новая власть получала легитимность, одновременно легализуя своих внешних покровителей. Старый режим ликвидировался, и победившие «революционеры» приступали к построению собственной вертикали власти и системы государственного управления, начинали формировать новый внешнеполитический вектор. В свою очередь, Запад объявлял о «победе демократии» и обеспечивал информационную поддержку нового режима, превращая собственную «мягкую силу» в источник его легитимности.

Если остановиться более подробно на технологиях «цветных революций», то в первую очередь, следует сказать об их ненасильственном характере. Классическая модель «цветной революции» является именно ненасильственной. Шарп писал, что «ненасильственная борьба намного более сложное и разнообразное средство борьбы, чем насилие.

Вместо насилия борьба ведется психологическим, социальным, экономическим и политическим оружием, применяемым населением и общественными институтами. Такое оружие хорошо известно – это протест, забастовка, отказ в сотрудничестве, бойкот, выражение недовольства и народное самоуправление»[99]99
  Шарп Дж. Ук. соч. С. 42–43.


[Закрыть].

Важнейшим элементом в этой борьбе было привлечение на свою сторону сторонников правящего режима, игравших ключевую роль в государственном управлении и обеспечении безопасности стран. «В процессе планирования и реализации политического неповиновения и отказа от сотрудничества, – писал Шарп, – весьма важно обращать пристальное внимание на всех основных сторонников и советников диктатора, включая его внутреннюю клику, политическую партию, полицию и чинуш и в особенности его армию. Необходимо тщательно оценить степень лояльности вооруженных сил – как солдат, так и офицеров, – диктатору, сделав вывод о возможности влияния демократических сил на военщину… В самом начале освободительной борьбы необходимо разработать отдельную стратегию общения с войсками и чиновниками диктатуры. Демократические силы могут с помощью слов, символов и действий убедить войска в том, что освободительная борьба будет энергичной, решительной и упорной. Армия должна понять, что борьба будет носить особый характер, она направлена на подрыв диктатуры и не представляет угрозы для их жизни. Такого рода усилия будут направлены в конечном счете на моральное разложение армии диктатуры и на переподчинение ее демократическому движению. Аналогичные стратегии могут применяться в отношении полиции и государственных служащих… Руководители демократического движения обязаны считать стратегию подрыва лояльности силовых структур диктаторов исключительно приоритетной»[100]100
  Там же. С. 82–84.


[Закрыть].

Претендовавшая на власть оппозиция, почти буквально следуя инструкциям идеолога ненасильственной смены власти, сознательно и принципиально придерживалась мирной тактики. Шарп отмечал: «Каковы бы ни были достоинства насильственных методов, ясно одно: полагаясь на средства насилия, такие люди выбирают тип борьбы, при котором угнетатели почти всегда имеют преимущество… Вооруженное сопротивление диктатуре бьет не по самому слабому месту, а наоборот, по наиболее сильному. Избрав соперничество в области вооруженных сил, снабжения боеприпасами, технологии изготовления оружия и т. д., движение сопротивления ставит себя в весьма невыгодное положение»[101]101
  Там же. С. 15, 41.


[Закрыть].

Именно поэтому приоритет отдавался ненасильственным методам борьбы. Наиболее известным эпизодом почти всех «революций» (собственно, почему они и называются «цветными») стала демонстрация мирного характера в виде дарения цветов силовикам, стоявших в оцеплении на митингах оппозиции. Благодаря ненасильственной тактике авторитарные лидеры опасались использовать армию или службы безопасности, чтобы подавить протест, лишая тем самым себя важнейшего (и, заметим, вполне легального) рычага давления на антиправительственные силы. Надо отметить и то, что различные общественные организации и СМИ, финансируемые Западом, активно способствовали внедрению идеи «о недопустимости насилия» со стороны правоохранительных органов и силовых структур по отношению к безоружным демонстрантам или митингующим, чем фактически лишали действующую власть рычагов влияния на ситуацию. На этом же настаивало и «прогрессивное» мировое сообщество, представленное в основном политической элитой США и их союзников.

Немаловажной составляющей «цветных революций» стала кампания неповиновения власти, которая заключалась в организации массированного давления на органы исполнительной власти на ее различных уровнях. Шарп указывал, что «студенты могут организовать забастовки по вопросам образования, религиозные лидеры и верующие могут сосредоточиться на проблеме свободы вероисповедания, работники железных дорог могут настолько методично соблюдать правила безопасности, что это замедлит работу железнодорожной системы, журналисты могут бросить вызов цензуре, публикуя газеты с пустыми полосами на месте запрещенных статей, полиция может постоянно терпеть неудачи в нахождении и аресте находящихся в розыске членов демократической оппозиции»[102]102
  Там же. С. 80.


[Закрыть]. Формы такого давления действительно были очень разнообразны: митинги и забастовки всех видов, голодовки, представление поддельных документов, блокирование информационных линий и транспортных коммуникаций, снятие указателей госучреждений, бойкот выборов, отказ от уплаты налогов, отказ от должности и работы с правительством и даже демонстративный отказ от выполнения супружеских обязанностей. Но и на более высоком, политическом, уровне также предпринимались весьма эффективные меры, когда различные местные органы власти, поддерживавшие оппозицию (или оппозицией захваченные), отказывались признавать легитимность правящего режима.

С кампанией неповиновения была тесно связана тактика парализации работы государственных органов, что вылилось в пикетирование и блокирование митингующими зданий исполнительной, законодательной и судебной власти. В итоге вопросы о форме общения с оппозицией для государственных служащих стали более важными, чем выполнение основных задач государства. Убеждение властей в «недемократичности» применения мер принуждения ради сохранения элементарного порядка и безопасности фактически привело к добровольному отказу государства от права и обязанности на легитимное насилие. Важным элементом стало использование фактора переговоров, целью которых стало, с одной стороны, создание видимости готовности лидеров демонстрантов пойти на компромисс и диалог с властью, а с другой – и это главное – выигрывалось время, необходимое для продолжения дестабилизирующих действий.

Практически беспроигрышной тактикой оппозиционеров стало провоцирование силовых структур на насилие. Провозглашая мирный характер манифестаций и наращивая одновременно с этим «мягкое давление» на власть, «революционеры» провоцировали органы правопорядка на применение силы и пытались воспользоваться любым предлогом для выдвижения обвинений в «непропорциональном насилии» режима над собственным народом. По сути, речь шла о спланированных и хорошо организованных провокациях против правоохранительных органов с целью применения ими против активистов, в первую очередь из молодежных оппозиционных движений, силовых приемов, которые средствами дружественной прессы моментально получали широкий резонанс как неопровержимое доказательство преступных действий властей. При этом, несмотря на настойчивое подчеркивание их «ненасильственного характера», в реальности все обстояло гораздо сложнее, потому что такие приемы, как «захват земель ненасильственными методами», «снятие одежды догола в знак протеста», «грубые жесты», «насмешки над должностными лицами», «демонстративные похороны», «политический траур», «насмешки над выборами», «ненасильственное преследование», не говоря уже о «возведении баррикад» и «уничтожении частной собственности» вряд ли можно считать инструментами ненасильственного и мирного протеста[103]103
  Арешев А. Грузия: от «революции роз» до августа 2008 года и поддержки терроризма на Северном Кавказе // Убийство демократии: операции ЦРУ и Пентагона в постсоветский период. Сборник статей международного авторского коллектива / под общ. ред. В. Крашенинниковой. М., 2014. С. 117.


[Закрыть].

Еще одна черта «цветных революций» – создание территориального анклава и ненасильственная оккупация территории. Она подразумевала формирование области внутри страны, где местные власти и/или влиятельные слои населения обеспечивали оппозиционным лидерам безусловную поддержку. В дальнейшем она становилась плацдармом для объявления и расширения власти протестного движения. Это могла быть как центральная площадь в центре столицы, (например, майдан Незалежности в Киеве или площадь Тахрир в Каире), так и отдельные регионы страны (в ходе «оранжевой революции» на Украине это были западные области страны, а во время «тюльпановой революции» в Киргизии – южные города Узгень, Талас, Ош), или и то, и другое. Это место становилось эпицентром «революции», куда стекались подстрекаемые оппозицией граждане, создавая массовую политическую толпу.

Большое значение в ходе «цветных революций» оппозиционерами уделялось созданию благоприятного информационного поля. Оппозиционные СМИ (чаще всего финансируемые из-за рубежа) старались предстать в образе независимых и беспристрастных участников событий, при этом методично критикуя изъяны правящего режима. С другой стороны, различные оппозиционные шествия, флэш-мобы, «кольца», разного рода акции, постоянно транслировались на оппозиционных каналах телевидения и Интернет-ресурсах. Исключительно важной в этой связи стала работа с неправительственными аналитическими центрами и центрами социальных исследований, способствовавшая достижению необходимого информационного эффекта. Одновременно происходила глубокая проработка методологической базы протестного движения, уделялось большое внимание вопросам подготовки к массовым выступлениям. Стимулировался рост недоверия к государственной власти и выборной системе. Информация такого рода сопровождалась заявлениями заинтересованных лиц, либо неправительственных организаций, имевших определенный авторитет.

Через традиционные СМИ и Интернет население, преимущественно молодое, воспринимало продукты «мягкой силы» Запада, рекламировавшие идеалы западного образа жизни, которые противопоставлялись атмосфере отсталости, нищеты, коррупции, бесперспективности и диктатуры в их собственных странах. В событиях «арабской весны» и «Евромайдана» особую роль сыграли новые информационные технологии – социальные сети Facebook, Twitter и другие. Именно они не только пропагандировали западные ценности, но и провоцировали и синхронизировали массовые антиправительственные выступления, выступая в качестве «спускового крючка» протестной активности, особенно после попыток блокирования связи или значительного ограничения трафика со стороны властей.

Одним из самых эффективных приемов «цветных революций» стало использование технологии «политического спектакля», то есть создания обстановки максимально «грязных» выборов с целью создания всеобщего ощущения их фальсификации или несправедливости, что вело к делигитимизации выборов (в более широком смысле речь шла о делегитимизации режима в целом). Причем подготовка к этому начиналась задолго до самих выборов. После же достижения некоторой критической величины нарушений на самих выборах, которую могла спровоцировать любая из сторон, исход голосования уже не поддавался надежному выяснению, и разрешение возникшего конфликта выносилось на улицу. Оппозиция, как правило, апеллировала к данным экзитполов, проводившихся близкими к ней социологическими службами и НПО в день выборов. Разумеется, их результаты однозначно говорили о победе оппозиционного лидера, что совершенно не совпадало с данными официальных избирательных комиссий. В практическом плане это лишало любого из избранных кандидатов легитимности, а сама функция легитимизации возлагалась на какую-либо стороннюю инстанцию, иначе говоря, превращалась в вопрос внешнего признания. Одной из форм продолжения подобной деятельности, как показала практика, могло стать непризнание итогов голосования с активизацией выступлений оппозиции, увеличением числа митингующих, а также одновременным объявлением того, какой результат выборов будет признан законным.