Текст книги "Оберон - 24. Часть вторая."

Автор книги: Александр Машков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 11 страниц)

– Ну, любезный Милослав? Будем разговаривать?

– Эта твоя… – парень похабно улыбнулся. Я не стал сдерживаться, вбил эту улыбку ему в пасть. Парень слетел с лавки, с трудом поднялся, выплюнул на ладонь осколки зубов:

– Да ты знаешь, что я с тобой сделаю?! – прошепелявил он.

– Сядь! – приказал я, – Иначе прибью!

Милослав сел, удивлённо глядя на мирно спящего Дубыню, будто только что увидел.

– Ничего страшного не будет, парень. Вчера ты её изнасиловал, сегодня она хочет тебя.

Милослав выдохнул, глаза его округлились:

– Врёшь!

– Нисколько! Пошли за мной, убедишься!

В это время в корчму сердобольные посетители внесли вышибалу, спросили, кто его так. Вышибала показал на меня. Двое широченных парней подошли к нашему столику. Я уже приготовился к драке, когда парни схватили Дубыню, и стали его мутузить. Мы с Милославом с удивлением смотрели за избиением, пока Дубыня не пришёл в себя от побоев.

Взревев, он кинулся в драку, не разбирая, кто прав, кто виноват.

– Милослав, пора сниматься с якоря! – сказал я, парень согласился, и мы осторожно начали пробираться сквозь драку. Вышли, почти невредимыми, Милославу ещё досталось пару раз, да о мой скафандр сломали скамейку. Я мысленно поблагодарил свой скафандр, и он отозвался, ласковой дрожью пробежав по всему телу. Я удивился, никогда не думал, что моя вторая кожа способна на эмоции. Мелькнула мысль, что это тоже внеземная разработка, найденная нашими коллегами. Зря Катя так недобро отзывалась о них.

Я вывел Милослава за городские ворота, осмотрел реку и увидел над одним из шатров, раскиданных по реке, шест с нашим гербом. Туда я и привёл парня. Катя уже ждала нас, в одной длинной рубашке.

– Узнаёшь? – спросил я насильника, пока тот привыкал к полумраку.

– Не совсем, – неуверенно ответил тот. Я ему поверил, ведь отделали они Катю вчера знатно, Милослав ожидал увидеть девочку, всю в синяках, а тут такая красавица!

– Катя, давай, я возьму у него материал в баночку? – спросил я.

– К сожалению, не могу ждать, да и много чести для него… – Катя не договорила, стремительным броском уложила парня на импровизированное ложе, собранное из шкур и ковров, и оседлала его.

Пока парень пытался вздохнуть, Катя стянула с него штаны, накрыла собой…

Я смотрел, не в силах отвести взгляд. Катя зарычала. Это была уже не Катя! Моя девушка неуловимо изменилась, став похожей на пантеру. Она насиловала парня на моих глазах, и мне было страшно, ноги приросли к полу!

Существо, бывшее моей любимой, наклонилось к лицу Милослава, и я удивился, когда она, на пике оргазма, не загрызла свою жертву, а просто сломала ему гортань, а потом и свернула шею.

Я явственно слышал хруст.

Отдышавшись, Катя медленно приняла свои обычные черты, потом слезла с трупа, натянула штаны.

– Что смотришь? – спросила она меня, – Осуждаешь? Помоги лучше! – Катя откинула шкуру с пола, там оказался деревянный люк, закрывающий прорубь. Взяв тело, мы с трудом протиснули его в отверстие, пустив под лёд.

– Вот снасти, бери, будем рыбу ловить! – сказала Катя, взяв бечёвку с крючком.

Насадив на крючок рыбку, размером с наважку, она забросила наживку в прорубь, намотав бечёвку мне на руку, потом наживила ещё одну снасть, села на своё ложе, я – на какой-то ящик, сидели, не вспоминая жуть, что сейчас произошла на моих глазах. Тут у меня клюнуло, да так, что чуть не вырвало из рук бечёвку.

– Держи!! – вскрикнула Катя, бросаясь ко мне на помощь. Мы стали вместе бороться с рыбой, которая металась подо льдом, бросая нас из стороны в сторону.

– Там что, акула? – спросил я.

– А я знаю? – тут полог нашей палатки отлетел в сторону, вошли двое стражников. Увидев нас, борющихся с неизвестной рыбой, старший бросил копьё, и, с криком «держи!», кинулся нам на помощь. Немного погодя взялся за бечёвку и его напарник.

Наши усилия увенчались успехом, из лунки выглянула огромная зубастая пасть щуки невероятных размеров. Поборовшись ещё, вытянули всю рыбину, которая забилась в палатке, сбивая нас с ног.

Стражник не растерялся, схватил копьё, и успокоил рыбину.

– Смотри, Любомир! Я ещё не ловил таких громадин! – обратился к своему напарнику старший стражник.

– Да, Кривоступ, я тоже вижу такую тварь впервые!

Наконец они вспомнили причину, по которой они оказались здесь:

– Господа, вас ожидает князь! Он велел разыскать вас и немедленно к нему доставить!

– Щука ваша! – предложила Катя, – Дорогу мы и так знаем, дойдём.

– Не сбежите?

– А что? – насторожилась Катя, – Мы арестованы?

– Кто знает? Приказано доставить, значит, доставим.

– Ну, как хотите.

Мы отправились в город с младшим стражником. Старший реквизировал нашу законную добычу.

– Тоник, ты ловил когда-нибудь такую рыбу? – спросила меня Катя.

– Что? – не понял я, погружённый в свои невесёлые думы.

– Рыбу, говорю, ловил?

– Рыбу? Рыбу ловил.

– Да ну тебя! Не бойся, ничего с нами не сделает князь!

– А я и не боюсь… – Катя усмехнулась, весело глядя на меня:

– Тоник, меня тоже не бойся, не съем! – честно говоря, мне стало жутко от её весёлых слов.

Князь вызвал нас для того, чтобы сообщить, что скоро собирается рать, и, несмотря на праздник, выдвигается к дальней заставе под предводительством воеводы.

– Вы как, остаётесь, или с войском? – спросил нас князь.

– Конечно, на заставу! – воскликнули мы. Мне не терпелось вернуться на Станцию, где моя жена не превращается в дикого зверя, а Кате надо было освободиться от своей добычи.

– Лада и Ратибор просятся с вами погулять. Возьмёте? Судя по письму Микулы, вы сможете их защитить, если что случится.

– Мы рады будем погулять с ними, – согласилась Катя. А я облегчённо вздохнул. Катя подозрительно посмотрела на меня, но ничего не сказала.

Ребята прибежали, как будто стояли за дверью. С восторгом смотрели они на своих двойников. Вероятно, им что-то о нас рассказали. А зря, вот возьмут и отправятся на войну.

– Лада, Ратибор! Вы лучше нас знаете город, покажите нам что-нибудь интересное! – попросила Катя, когда мы вышли из княжеского терема.

Ребята с готовностью повели нас на центральную площадь, где работали ларьки с всякими вкусностями, стоял столб с сапогами наверху, то ли намазанный жиром, то ли облитый водой, но все желающие заполучить сапоги, терпели фиаско.

Мы купили рыбный пирог на четверых, сели за столик, ели вкусный пирог, запивали сбитнем, смеялись над очередным неудачником. Я немного оттаивал, не дичился Кати, которая опять стала доброй и ласковой.

Наевшись, пошли гулять дальше. Ратибор предложил покататься на карусели, которую двигали дюжие мужики. Отдав какую-то мелочь, забрались на карусель. Когда начали крутиться, Катя в восторге завизжала, как девочка, глазки засияли, я загляделся на неё, невольно сравнивая с Ладой. Разницы почти не было, обе девушки были очень хороши.

– Тоник! – вдруг сказала Катя, – вон тот чёрный тип!

Я оглянулся и увидел человека в чёрном, скрывшемся в каком-то строении.

– Что это за изба? – спросила Катя Ладу, когда сошли с карусели.

– Это? Здесь лавка менялы.

– Что он меняет?

– Деньги, меха на деньги, золото на деньги, деньги на золото, – Лада уже лузгала семечки, каким-то образом, оказавшиеся у неё в кульке. За семечками тут же сунулся Ратибор, Лада милостиво разрешила ему взять горсть. Хоть парень по большей части отмалчивался, видно было, что они хорошие друзья, а Ратибор, по-моему, так вообще влюблён в Ладу по уши.

– Драгоценные камни меняет на деньги? – спросила Катя. Лада пожала плечами.

– Сейчас проверим, – Катя решительно пошла к дверям:

– За мной не ходите!

– Катя, ты думаешь… – начал было я, но примолк, под взглядом девушки.

Моей жены не было минут двадцать, я уже хотел проверить, не случилось ли что, как вышла сердитая Катя.

– Безобразие! – сказала она в ответ на наш немой вопрос, – Представляете, этот Лжетомаззо сказал, что у него здесь нет наличности, чтобы оплатить камешек, предложил пройти с ним, к нему домой! Маленькой девочке! Когда я возмутилась и собралась уходить, он пошёл на попятную, выкупив у меня изумруд, наверняка обманул! – Катя показала мешочек с деньгами, привязанный к её поясу.

– Славно! – подал голос Ратибор, – Там что? Серебро?

– Вроде золото, – нерешительно сказала Катя, – вы разбираетесь? – она вынула жёлтый кругляш, подала Ратибору. Тот прикусил его, кивнул: – Настоящее золото! Пойдём к реке? Там борцы, кулачные бои, соревнуются лучники!

– Пошли, – согласились мы, и почти бегом припустили за городские ворота.

Посмотрев, как борются и дерутся мужчины, подошли к стрельбищу. Здесь один предприниматель предлагал за медный грош попытать счастья, попав в мишень из лука. Призом была замечательная соболья шапка.

На удивление, никто в мишень не попадал, все стрелы летели мимо, хотя до мишени было всего метров пятьдесят. Подойдёт смельчак, прицелится, выстрелит, сплюнет, да отходит к зрителям, которые подзуживали прохожих.

– Так у тебя лук кривой, дядя, – сказал Ратибор.

– Понятно, что кривой! – обрадовался хозяин тира, – Из хорошего лука любой попадёт! Попробуй из такого! В бою некогда выбирать хорошее оружие, приходится сражаться с тем, что есть!

Я вынужден был признать его правоту.

– Кать, тебе очень пойдёт эта шапка… – сказал я.

Катя прямо засветилась от моих слов. Неужели так заметна моя неприязнь к ней?

Я постарался встряхнуться: сам бы я что сделал? Подставил вторую щёку, или это, гм, если бы было оно у меня?

Правильно сделала Катя, так им и надо! Кстати, где Дубыня? Он тоже опасен!

Катя между тем взяла лук, начала примерять к своей руке, осмотрела стрелы, выбрала одну, наложила на лук, растянула, отпустила. Взяла вторую, тоже прицелилась, и вдруг, растянув тетиву до уха, выстрелила! Стрела полетела странным путём, почти по дуге, но в конце пути воткнулась в центр мишени! Вокруг все взвыли от восторга.

– Вот видите! – воскликнул хозяин тира, – а вы говорите, невозможно! Держи, девочка! – мужик не стал зажимать приз, тем более что десяток мужчин быстро выбили бы из него дурь.

Катя примерила шапочку, посмотрела на меня. Я улыбнулся, потому что в этой шапке она стала настоящей княжной, даже Лада засмущалась.

Повосхищавшись новым приобретением, пошли посмотреть на конные бега. Здесь соревновались наездники, показывающие своё мастерство.

Увидев лошадей, я тут же вспомнил про наших, которых оставили у Любослава. Застоялись, наверно, лошадки!

– Смотри! – пихнула меня в бок Катя. Я обернулся и увидел Дубыню!

– Этот мне досадил больше того придурка! – зло прошипела моя любимая, – Давай поймаем, да повеселимся с ним?!

Я согласился. Нельзя же оставлять неотмщённой свою супругу! Я вспомнил, в каком виде Катя вернулась от этих негодяев, и сразу у меня прекратились рефлексии относительно Катиной жестокости. Ведь, не вырвись она из их лап, не оставили бы её в живых!

Между тем Дубыня увидел нас. Выпучил глаза, узнав Катю, да ещё с Ладой рядом!

Несмотря на свой немалый рост и вес, он мгновенно оказался на чьей-то лошади и пустился вскачь.

Мы с Катей тут же взлетели на других лошадок, что стояли рядом, перерезав упряжь, за которую они были привязаны к коновязи, и, не слушая криков, кинулись в погоню. Мы не сомневались, что догоним беглеца: ведь мы намного легче, но надеждам нашим не суждено было сбыться: въехав в лес, Дубыня потерялся. Не было его нигде. Мы покружили немного, пытаясь разобрать следы, но следы терялись, как будто лошадь взлетела. Мы прекратили поиски, тем более что нас стали звать Лада с Ратибором, оказывается, они тоже кинулись по нашим следам, оседлав чужих лошадей.

Выехав из леса, мы увидели, что к нам приближаются разгневанные владельцы лошадей.

Нас сдали городской страже, не решившись что-то против нас предпринимать.

Стража отвела нас к батюшке – князю…

– Зачем вам лошади чужие понадобились? – недоумевал Любомир, – Свои же есть?!

– Я думаю, – мрачно сказал Добрыня, – надо их выдрать. Всех четверых.

У меня даже зад зачесался, настолько красноречив был взгляд «моего» батюшки. Даже сквозь скафандр.

– Это был тать! – твёрдо сказала Катя, и мы все горячо её поддержали.

– С чего это вы взяли? – удивился князь.

– Если не тать, зачем ему бежать?

– Да от вас и я бы убежал! – рассердился князь.

– Нет, это был тать! – отстаивала нашу идею Лада. Мы все зашумели.

– О, Даждьбог! – воздел руки князь, – За что мне это?! Вот куда делся Милослав Залесский? А ведь его видели с вами! Вот только с кем, я уже путаться стал! Скорее бы вас отправить!

Лада с Ратибором с надеждой вскинули головы, князь поморщился.

– Дозволь, государь, посажу их в темницу? На хлеб и воду!

– Кого? – не понял Князь.

– А всех!

– Да я бы с удовольствием, супруга съест с потрохами. А если одних мальчишек, эти две фурии темницу разнесут по брёвнышку… нет, пусть гуляют, только приставь к ним соглядатаев.

– Так приставлял, государь!

– И что? – воевода пожал могучими плечами.

– Ясно! Ну что, идите, обедайте, да отдыхайте.

Обедать нас пригласили к детскому праздничному столу, без хмельных напитков. Вот дела! Нас, женатых, принимают за детей!

Наверно, всё было написано на моей физиономии, потому что, Катя фыркнула и рассмеялась:

– Что, Саша, хочется с взрослыми? Слушать их хвастливые пьяные речи?

– Откуда ты знаешь? – удивился я.

– Хватило мне… сам знаешь где.

– Да там ты сама набралась до неприличия! – воскликнул я, – А я предупреждал!

– Тоник, вот поэтому мне этот стол милее, чем все взрослые.

Я помолчал, посмотрев на источающие любопытство мордашки наших друзей. Нет, надо быть осторожнее, им здесь скучно, а как узнают о наших приключениях, могут и взаправду сбежать!

А потом их родители найдут нас, и… – я вздохнул: если скажут подставлять известное место, ничего не поможет. Между прочим, я уже здорово вжился в роль подростка, тем более в этом мире не забалуешь, к порядку может призвать любой старший, если он не подлого сословия, конечно.

Попробуй, докажи, что ты старше их на двадцать лет! А если будешь умничать, тебе быстро укажут место! Покажите мне Мир, где любят умников!

Стол, хоть и назывался детским, изобиловал яствами, только вместо пива и мёда стояли кувшины с шипучим квасом и слегка сладким медовым напитком, крепостью, как квас. Были различные морсы, соки. Только картошки не было, её замещала пареная репа. А так, супы, заедки, рыба и запечённое мясо в маринаде. На десерт были фрукты в меду, и орехи, также вываренные в меду.

Из горячих напитков были сбитень, и напиток, очень похожий на чай. Расспросив друзей, я узнал, что это настой иван-чая. Не хуже настоящего, между прочим! Да с орешками в меду!

Катя бросала на меня странные взгляды, на которые я не реагировал. Интересно, что опять задумала моя неугомонная подружка?

После обеда мы опять пошли в город, теперь я видел, что за нами приглядывают, но не стал придавать этому значения. Жаль, Дубыня ушёл, теперь надо ходить и оглядываться, возможно всякое.

Когда нагулялись, Катя предложила сходить к Любомиру, всем.

Ребята обрадовались, на нас и так все оглядывались, удивляясь схожести, даже спросили, не выдержав:

– Вы что, близнецы?

– Да!! – хором ответили мы.

– Все четверо?!

– Конечно!

Так веселясь, пришли мы к дому купца Любомира Ипатьевича, это нам поведали наши двойники.

Нас узнал Третьяк, отчего-то здорово развеселившийся при нашем появлении.

– Как наши лошади? – спросил я его.

– Не волнуйся, боярич! Малой каждый день их выгуливает!

Сначала я думал, что мальчика просто так называют, из-за возраста, оказывается, это его имя.

В это время имя присваивали по характеру, и то, когда характер начинал проявляться, а так существовало детское имя, которым называли ребёнка родители. Если ждали ребёнка, то называли Ждан, не ждали: Неждан, любили ребёнка, называли Любава, Любим, Любовь, не любили: Нелюба, Нетлюб. Так же могли не мудрствовать, называли по очерёдности: Первак, Вторак, Третьяк, и так далее, нередки были имена Сопливый, Мешок, Остроум, Криворук, даже Толстогуз.

В городе даже слышал неприличные то ли имена, то ли клички.

Нас встретил сам купец, и его жена. Нам, как взрослым, дали выпить квас на крыльце! Мы разделили ковшик на четверых, Ратибор перевернул пустой черпак.

Любомир с Любавой с доброй улыбкой смотрели на нас.

– Мы ещё в обед вас ждали! Дети все глаза проглядели, как узнали, что вы у нас поселились! – сказала Любава.

Нас опять усадили за праздничный стол, не чинясь. Больше взрослых не было, а угощать нас за отдельным столом хозяевам показалось неприличным.

Они осторожно расспрашивали нас, как мы повеселились, мы, смеясь, отвечали. Лада похвасталась за Катю, что ей удалось выиграть соболью шапку, в которой она щеголяла. Любава смеялась и ахала, по поводу нашей погони за неведомым разбойником.

– Как же вы не побоялись, он ведь взрослый! Заманил бы в лес, и разделался бы с вами!

Мы не знали, что отвечать, но в этот момент в столовую вбежали дети, мальчик лет десяти, и девочка помладше. Не сговариваясь, они подбежали ко мне и оба залезли на руки, я посадил их на оба колена, прижав к себе. Невероятно, как соскучился по детям!

Катя с удивлением, и даже ревностью, смотрела на меня, Ратибор с Ладой, ещё не забывшие детства, не могли понять моей радости, а родители буквально таяли от удовольствия.

Удивительные создания, эти дети! Вот как они за внешним видом подростка разглядели истинную мою сущность? Сущность любящего дедушки.

Дети были накормлены ранее, и потащили меня поиграть с ними в их комнате. Не успели мы там освоиться, пришли остальные ребята.

– Тоник… Саша! Ты чудо! – чмокнула меня в ухо Катя, – Как ты изменился, когда взял на руки детей!

Даже на меня никогда так не смотрел! Хочу ребёнка!

– Катенька! Закончим эти свои квесты, выберем место поспокойнее, и… хочешь через Родовую камеру, хочешь, сама.

– Тоничек… любимый! – мы смогли пошептаться, потому что Лада и Ратибор начали весёлую возню с ребятишками. У них тут было много мастерски выполненных игрушек, в том числе и деревянных мечей, и щитов. Ратибор даже побился с мальчиком, которого, кстати, звали Яриком, Ярославом, а девочку – Наденькой, Надеждой. Потому что надеялись, что второй ребёнок будет девочкой.

эти детки окончательно вымыли из моей головы дурные мысли, мы с Катей переглядывались, улыбаясь, даже украдкой целовались, пока нас не застали за этим ребята. Мы краснели, как дети!

Но всё хорошее когда-нибудь заканчивается.

Наступил вечер, Лада и Ратибор должны были отправиться домой, им было строго-настрого не гулять по городу ночью, когда самый разгар праздневства, дети купца были отправлены к няне, а мы удалились к себе в светёлку. Я хотел раздеться и порадоваться с Катей, но моя жена стала серьёзной, и не позволила мне раздеваться.

– Что случилось, Катя? – спросил я, увидев её посерьёзневшее лицо.

– Дело, Тоник, дело! Я нашла ещё одного одарённого.

Моё сердце остановилось: такой прекрасный день переходил в мрачный вечер, где Катя опять будет с кем-то, не со мной! Я с трудом проглотил комок, застрявший в горле, впрочем, опять там появившийся.

– Когда? – спросил я, не сразу поняв, почему Катя не позволила мне раздеться.

– Ты пойдёшь со мной.

– Опять?!

– Что «опять?», хочешь, чтобы меня убили?

– Это так опасно?

– Возможно, смертельно, Тоничек! Это последний, потом мы долго будем свободны, не меньше недели…

Я понимал, что лучше уступить, не хочу больше видеть, в кого превращается моя любимая. Сейчас ещё можно себе представить, что это показалось, но, если ещё раз я увижу эту жуть превращения, не знаю, смогу ли дальше жить с Катей.

Поэтому, кивнув, смирно пошёл вслед за девушкой, которая не стала меня успокаивать, понимая, что будет зря тратить слова, мне и так очень больно.

Жители города веселились от души. Вынесенные столы ломились от закусок, пиво текло рекой, горели огромные костры, помогая возродиться солнышку, на длинных шестах горели, большие деревянные колёса, медленно вращаясь. Очарование праздника сломала Катя, дёрнув за рукав.

Она шепнула, чтобы я следовал за ней, когда они с молодым человеком пойдут куда-нибудь.

Катя выбрала из молодёжи одного парня, переговорила с ним, задорно смеясь, и парень повёл её куда-то в тёмный переулок. Я двинулся за ними. Переулок был совершенно пуст, и мне пришлось значительно отстать, так что я не увидел, в какой дом они вошли!

Кровь бросилась мне в голову: Я проворонил Катю! Её могут там опять… или вообще убить! Не зря она взяла меня с собой. Я заметался было по улице, как услышал стук закрываемой двери, и увидел парня, который привёл её сюда. Подождав, пока парень скроется, я осторожно открыл дверь, которую приметил, дальше был пустой тёмный коридор. Ощупью, держась за стену, дошёл до поворота, и увидел дверь, заложенную брусом. Здесь было почему-то светлее. Приглядевшись, увидел тупик с маленьким окошком, забранным слюдой.

Я прислушался, прислонив ухо к двери. Тишина. Осторожно снял брус с двери, попытался открыть. Но дверь была заперта изнутри. Я налёг на неё, не поддалась, толкнул, и услышал:

– Тоник, это ты?

– Да, Катя! – вполголоса ответил я, пытаясь унять, готовое выскочить из груди сердце.

Дверь немного приоткрылась, Катя, убедившись, что это я, втянула меня внутрь комнаты.

помещение было довольно ярко освещено множеством свечей, на Кате была одна лишь нижняя рубашка, низ рубашки, и ноги были забрызганы кровью.

Мне стало тошно, я подумал, что Катя опять…

– Это не моя кровь, – перехватив мой взгляд, сказала Катя.

– А чей? – удивился я.

– Не видишь? – посторонилась девушка. Я посмотрел, куда показывала Катя, не поверил, подошёл поближе: на кровати лежал Томаззо Торквемада, собственной персоной, вернее, не знаменитый инквизитор, а присвоивший его имя. В груди у него, напротив сердца, торчал кинжал.

Кинжал я узнал, это был Катин кинжал.

– Понимаешь, Тоник, – сказала Катя, пытаясь быть спокойной, после той ночи, где меня изнасиловали, я на всякий случай взяла кинжал. Привязала его к ноге. Как видишь, пригодился.

– Что произошло?

– Этот юноша, нужный мне, привёл меня сюда, опросил подождать, пока он сбегает за вином…

– За вином? – удивился я.

– Я тоже удивилась, но потом, сначала не придала значения словам. Говорит, пока раздевайся, я быстро. Я разделась, и тут входит этот, якобы инквизитор. Посмотри, какая у них кровать.

Я сначала не понял, кровать, как кровать.

– Сюда посмотри, – показала она на столбики по углам. К столбикам были вделаны оковы, которыми можно было легко приковать руки и ноги жертвы.

– Понял? Этот парень, Окунь, отдал меня на растерзание этой твари, представляешь?! Ну, найду его! – многообещающе прорычала моя любимая голосом, от которого меня бросило в дрожь.

– Помоги мне убрать тело за кровать.

– Зачем? – не понял я.

– Помогай, не задавай глупых вопросов, надо его убрать с глаз долой.

Мы вдвоём перетащили, тяжёлое тело в тёмный угол Катя осторожно вынула свой кинжал, чтобы не забрызгаться кровью ещё больше, тщательно вытерла его об одежду убитого, и спрятала в ножны под рубашкой.

В это время в дверь поскреблись.

Катя сделала мне знак «тихо!», и осторожно подошла к двери, посмотрела в глазок. Оказывается, здесь был глазок для наблюдения! Вот почему Катя так быстро меня впустила.

Сейчас она дала мне знак, чтобы я схватил входящего.

Катя открыла дверь, и я втащил в комнату молодого парня, почти ровесника нам. В руках у него действительно была корзинка с торчащим горлышком.

Парень до того удивился, увидев нас, что первое время не мог сказать ни слова. Я отобрал у него корзинку, поставил на стол, который стоял недалеко.

– Ты кто? – спросил он меня.

– Вопросы здесь задаю я! – ответил я, как герой боевика.

– Тоник, тащи его сюда, пристёгивай, – распорядилась Катя. Молодой человек, или как там его, Окунь, вздумал сопротивляться, но получив удар в живот, задохнулся, и дал себя заковать.

Катя стянула с него штаны. Мне стало до ужаса противно.

– Если тебе неприятно, подвинь ширму, вон стоит. Кстати, из-за неё вышел этот чёрный. И запри дверь, через которую вошёл этот несчастный.

Я заложил брусом дверь, подвинул поближе к кровати довольно большую ширму, полностью скрыв из моих глаз кровать, но, к сожалению, не скрыв звуки, которые начали оттуда раздаваться.

Я отвернулся, и тут же про всё забыл. Передо мной была пыточная. Возле стены был прокопан жёлоб для стока крови, которая и запеклась здесь, в стену были вбиты крючья, висели с потолка цепи.

Пройдя к мерцающему головёшками камину, я пригляделся, что было там. Не поверив своим глазам, взял кочерёжку и подвинул круглый предмет поближе. Круглый предмет оказался детским черепом. Не совсем детским, лет десяти. Почему я определил? Несколько часов назад у меня на коленях сидел обладатель такого небольшого черепа. Ещё здесь находились не сгоревшие косточки, от рёбер, и берцовая кость. Мне стало дурно.

– Катя, не убивай своего… клиента! – громко сказал я.

– Почему? – удивилась Катя.

– Когда закончишь свои дела, подходи сюда.

– Я уже, – нисколько не смущаясь, ответила Катя. Через некоторое время она приблизилась ко мне.

– Что это, Тоник?!

– Это? Это сатанинская чёрная месса. А точнее, замаскированное под мессу издевательство над детьми. Смотри, пыточная, рассчитанная, самое большее, на подростков нашего возраста, маленький череп. Похоже, Катя ты убила того изувера, который мучил и убивал детей в лесу. Здесь слишком опасно часто воровать детей, вот он и охотился подальше отсюда.

– А этот? – кивнула Катя в сторону кровати.

– Скорее всего, помощник, а может, и сообщник. Давай его прикуём на эту цепь, и допросим.

Без сожаления вырубив пленника, чтобы не сопротивлялся, я притащил его в пыточную, приковал к цепям, подтянул повыше, чтобы ноги не касались пола.

Катя в это время оделась, с любопытством наблюдая за моими действиями. А на душе у меня было пусто и холодно. Видя, что пленник не открывает глаз, я разогрел кочергу и приложил её к причинному месту. Пленник сразу ожил, взвыв и задёргавшись. Судя по этим звукам, я понял, почему это здание было пустым. Чтобы никто не слышал крики и мольбы маленьких жертв насилия и издевательств.

– Говори, тварь, что вы здесь делали с детьми? – спросил я.

– А вы меня отпустите? – с надеждой спросил парень. Совсем молодой, на лице даже не пробился пушок, разве что внизу живота.

– Отпустим. На тот свет. Не будешь запираться, убьём легко.

Видно было, что нашему пленнику было очень больно от ожога, и страшно.

– Хочешь, ещё что-нибудь прижгу? – ласково спросил я. Катя молчала, наблюдая за мной.

Тогда слова признания полились, как из рога изобилия. Да, Окунь приводил сюда обманом девочек и мальчиков. Сначала впихивал их в эту комнату, и уходил, потому что инквизитор не любил, чтобы за ним наблюдали, когда он насилует мальчиков. Потом приходил Окунь, довершал начатое. Девочек инквизитор оставлял парню. Затем они мучили детей, пробуя всякие пытки, прижигая огнём, вырывая раскалёнными щипцами рёбра, выжигая глаза…

Да, в дальних деревнях они воровали детей, насиловали их, вырезали дьявольские знаки, и вешали живьём замерзать зимой, и сжигая заживо летом…

Окунь замолчал, потому что Катя воткнула ему в сердце стилет, найденный здесь, на теле «Томаззо».

– Зачем ты его убила? – спросил я, готовый применить пытки.

– Ты обещал подарить ему лёгкую смерть, – бесцветным голосом отозвалась моя супруга, – И, Тоник, я не хочу, чтобы ты уподобился им. Они, конечно, заслужили жуткую смерть, но, вдруг тебе понравится?!

– Мне? Понравится?!

– Тоник, поверь мне, всё может быть. Знаешь, с каким наслаждением я свернула шею Милославу? Вот и, глядя на твоё лицо, испугалась за тебя!

– Кать, – спросил я, уже собираясь уходить из этого жуткого места, – почему тебя тянет к подонкам? Ведь все, которых ты… это, гм, они же все были мерзостью. Послушай: первый наш знакомый, Стас, любит издеваться над теми, кто слабее его, потом Уран, Милослав, теперь вот, Окунь!

– Тоник, откуда я знаю?! Все они оказались одарёнными, у них всех сильный ген Первых людей. Пойдём отсюда скорее, мне надо на воздух, а то начинает мутить.

– Мутить? – переспросил я, – давно тебя мутит?

– Нет, недавно, – удивилась Катя.

Так, подумал я, спокойнее, меня самого мутит от этого места.

Мы нашли потайной ход, который был недалеко от камина, прошли пустынными дворами и переулками, и вышли на оживлённую площадь.

Равнодушно посмотрев на праздник, отправились домой. Смотреть на веселье, когда перед глазами стояла картина камина, превращённого в крематорий, да и подвешенного к крюку мерзавца, никак не хотелось, да и не прибавляло аппетита.

Мы добрались до своего дома, пошли в баню. Пока я избавлялся от скафандра и упаковывал его, Катя уже начала париться. Баню теперь топили ежедневно, здесь мылись семья купца, которая недавно вернулась из гостей. Они, оказывается, гостили у мамы Любавы, которая соскучилась по внукам. Мы теперь мылись по ночам, никому не мешая.

– Тоник, ты как? Тебя не мутит? – заботливо спросила Катя.

– Когда вспомнится, нехорошо становится, – отозвался я.

– А вот мне, от вида твоего дружка становится плохо.

– Кать, тебе не кажется, что ты беременна? – вдруг предположил я.

– Беременна? Как это? – удивилась девушка.

– Ну как, мы ведь давно вместе, и забыли про всё.

– Нет, не может быть, это мы просто насмотрелись на такие вещи в последние дни, что поневоле замутит. Впрочем, доберёмся до Станции, разберёмся.

– Да, Катенька.

– Ты не хочешь ко мне?

– Ты права, Кать, мы насмотрелись всякого, и устали. У меня во рту гадко, и этот трупный запах...

– Может, заедим чем?

– Что ты? Противно, пошли, лучше, ляжем.

Добравшись до постели, мы впервые не стали ничего делать, обнялись, нацеловались, и уснули.

Мы так разоспались, что нас утром еле разбудили. Нас приглашали на завтрак.

С трудом приведя себя в порядок, и отчаянно зевая, мы пришли под светлые очи хозяев.

– Вы так выглядите, будто всю ночь не спали! – удивился Любомир.

– Кончай, отец, не смущай молодёжь.

Мы сделали вид, что всё так и было, всю ночь мы миловались, чтобы ни у кого не было даже тени подозрения на наше участие в ночных событиях.

– А где дети? – вспомнил я.

– Спят ещё, – махнул рукой Любомир, – пусть отсыпаются, пока детство не кончилось.

– Нам надо возвращаться, все дела сделаны, на праздник насмотрелись, думаем, вперёд войска двинуться, два дня, и мы на месте.

– Да, согласен с вами, ребята, – вздохнул Любомир, – хотя я с удовольствием оставил бы вас у себя, хоть навсегда, правда, любимая?

– Да, любимый, наши дети очень к ним привязались, они будут очень огорчены, если наши гости так быстро уедут.

– Что делать, служба! – непритворно вздохнул я.

Как мы и ожидали, прискакали Лада с Ратибором, с батюшкиным приказом явиться к нему.