Текст книги "Мои стрелецкие Университеты (СИ)"

Автор книги: Александр Исаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 14 страниц)

18. Аспирантура

С первых дней работы в институте, я не переставал думать об аспирантуре. Многие молодые сотрудники института готовились к поступлению. На год раньше меня поступила в аспирантуру ТСХА Алла Закладная, в Харьковский НИИРиС поступили Эмма Жиль и Надя Примак. В конце 1965 года, после сдачи в пединституте кандидатского минимума по английскому языку («удовлетворительно») и философии («хорошо»), я подал документы в Тимирязевскую сельхозакадемию. В марте приемная комиссия документы вернула, сославшись на большой конкурс. Я был в растерянности. Помогли супруги Хлебниковы. Любовь Николаевна позвонила в Воронежский СХИ. Узнала, что прием документов в аспирантуру еще не закрыт, я срочно направил документы в Воронежский СХИ. Через две недели пришел вызов на экзамены. Возглавлял кафедру известный растениевод, автор учебника «Растениеводство», доктор с.-х. наук, профессор заслуженный деятель науки Павел Ильич Подгорный. На момент нашей встречи это был пожилой человек, обремененный многими недугами, с трудом передвигающийся с костыликом, но не потерявший ясность и остроту ума, живость и юмор в общении. Он очертил круг вопросов, по которым пойдет разговор на экзамене. Предупредил о том, что у меня будет конкурент из Мичуринска – Пилипюк, сын преподавателя этого ВУЗа. Сдавали мы экзамен по растениеводству вдвоём с главным агрономом Брянской области. Он шел на очное обучение. Помнится такой момент. Этот агроном рассказывал о преимуществах кукурузы и ссылался на получение большого количества кормовых единиц от этой культуры. На что П. И. Подгорный подал реплику: «А за столом вы то же едите кормовые единицы?», т.е. нельзя принижать роль продовольственных культур пшеницы и других.

Короче, мне поставили «отлично», велели ехать домой и ждать вызова. Через пару недель П. И. Подгорный известил письмом о моем зачислении и предложил составить рабочую программу, предстоящей аспирантской подготовки. После того, как я составил ее, поехал в Воронежский СХИ, где окончательно согласовали план исследований. По совету Павла Ильича мы исключили опыты с кормовыми бобами, сосредоточив внимание на культуре горох. На изучение были поставлены вопросы густоты посева при разных уровнях минерального питания и способы ухода за посевами.

Занимался я этими проблемами с большим желанием и интересом. Помогали мне в проведении опытов лаборанты Лена Калашникова, Вера Чухряева и Лиза Сафонова. Это были добросовестные труженики, делившие со мной все успехи и неудачи наших экспериментов. Я им глубоко признателен за их бескорыстную помощь. Большой активностью отличалась Елена Калашникова. Частенько, по своей инициативе, до начала рабочего дня шла в поле, отбирала растительные пробы. К 8-ми часам эти пробы приносила в разборку, и мы начинали их анализировать. Если бы не помощь лаборантов, вряд ли бы я справился с запланированным объемом исследований. С их помощью удалось освоить ряд новых методик по изучению чистой продуктивности фотосинтеза (ЧПФ), учет клубеньков на корнях гороха и ряд других методов.

Первый аспирантский отчет писался медленно. Каждое предложение рождалось мучительно. Через год, весной я прибыл на кафедру с отчетом. Павел Ильич прочел его и назначил заседание кафедры, где мне предстояло докладывать результаты исследований. Предварительно дал несколько советов, в том числе: «Необходимо сосредоточить внимание на выигрышных моментах». Доложил, на мой взгляд, не плохо. Было задано много вопросов. На них я ответил уверенно, так как каждую цифру прочувствовал и пропустил через себя. Преподаватели кафедры высказали мнение, что подбор аспиранта сделан удачно и производит впечатление зрелого исследователя. Без ложной скромности могу заметить, что они были близки к истине.

Изучение норм высева извечный, банальный вопрос, но от исполнителя требуется решение массы технических процедур. В наших опытах приходилось устанавливать по четыре нормы высева для сеялок СЗ-3,6 и СЗЧ-3,6. Высевающие аппараты этих сеялок катушечного типа. Допуски при их изготовлении на заводах не отличаются большой точностью. Методика закладки опытов допускала отклонения от заданной нормы не более 5%. Ловить эти проценты на таких высевающих аппаратах практически трудно. Установка каждой нормы высева проверялась минимум два раза, и только потом фиксировалась. В поле после закладки каждого варианта семена из сеялки выгребают и определяют фактическую норму высева. Процедура эта хлопотливая и требует много времени.

Когда в институт стали поступать сеялки С-16 завода ВИМ, проблема изучения норм высева существенно упростилась. Сеялка оснащена набором шестерен и тремя типами семенных катушек, обеспечивающих норму высева шагом 2,5%. Семенной ящик освобождается от семян нажатием рычага. С этой сеялкой я не расставался до конца обучения в аспирантуре. При проведении опытов случались и невосполнимые потери. Запомнился один тяжелый случай. Горох обычно убирали раздельным способом. Сначала жаткой его скашивали, а когда волки подсыхали, обмолачивали комбайном. По такой технологии мы скосили делянки и ждали когда, можно будет их обмолотить. В этот период случилась гроза с порывистым ветром. Когда дождь закончился, решил проверить состояние валков. Придя на участок, я обнаружил, что часть валков ветром снесено и перепутано. Для меня это был шок. Я орал, выл. Кое-что на второй день мы с лаборантами исправили, но не все. После этого случая валки стали закреплять шпагатом, чтобы их не сносило ветром.

На втором году обучения сдал на «отлично» кандидатский минимум по основному предмету «Растениеводство» и представил отчет за два года исследований. Предстояло закончить эксперименты и приступить к написанию диссертации.

В то время я на общественных началах исполнял обязанности секретаря цеховой партийной организации по науке. У нас на учете состояло 120 коммунистов. Хлопот хватало. В течение рабочего дня сосредоточиться на научной работе было трудно, отвлекали посетители и различные партийные мероприятия. Заниматься диссертацией оставалось только вечернее время. Успехи были минимальные. За день все-таки уставал, было трудно сосредоточиться и что-то «родить». Частенько просидев весь вечер за столом, измарав две-три страницы, уходил домой, проклиная себя и эту работу. Повторял про себя: «Бездарь, не к чему не годен. Зачем ввязался в эту научную работу».

Наконец, решился просить ученый совет института о предоставлении мне творческого отпуска. Основание выдвинул то, что больше половины работы выполнено и в течение четырех лет аспирантуры не пользовался положенным аспирантским отпуском. Ученый совет разрешил творческий отпуск на три месяца. Партийные дела передал заместителю Туркиной А.И., а сам вплотную занялся диссертацией. Полностью закончить работу за этот срок не удалось. Месяц ее дописывал, выйдя на работу.

В середине мая 1970 года закончил писать последнюю главу «Экономическая эффективность…», вышел из института на площадь и до моего сознания дошло: «Я закончил писать диссертацию». Осознание этого момента, принесло большое удовлетворение и радость. Труд, длившийся более четырех лет, получил логическое завершение.

Дальше было дело техники. Диссертацию привез в Воронеж. Через родственницу сделал переплет в Областной типографии. Получив переплетенный экземпляр, не мог на него нарадоваться. Готов был кричать и всем показывать эту 130 страничную книжку.

Когда передавал диссертацию Павлу Ильичу, он спросил: «А, где автореферат?». Я ответил: «Он еще не готов». На это руководитель заметил: «Я планировал твою защиту на июнь, до каникул». И добавил: «Сама раба себя бьёт, что не чисто жнет». Почти все лето ушло на редакторскую правку диссертации и автореферат. Заведующий лабораторией физиологии, кандидат с.-х. наук, П. Е. Федин, имел опыт редактора, вызвался мне помочь. Он существенно улучшил стиль изложения работы. Осенью отвез три экземпляра переплетенной диссертации и автореферат в Воронежский СХИ. С помощью родственников автореферат отпечатали в областной типографии. По инициативе Павла Ильича официальными оппонентами ученый совет назначил: профессора М. И. Сидорова зав. кафедрой земледелия и селекционера по гороху из Рамони (институт сахарной свеклы) И. Чаплыгину. Ведущим предприятием определил Шатиловскую опытную станцию. Срок защиты назначил 14 января 1971 год. Накануне защиты выяснилось, что ученый секретарь совета, по оплошности, на производственный отзыв диссертацию отправил только за неделю до защиты. Пришлось срочно лететь на станцию. Там, за полдня, с селекционером по гороху сочинил отзыв и повез его в Воронеж. Приключения на этом не закончились. В Воронеже ждал еще сюрприз. Накануне защиты официальный оппонент Чаплыгин уехал на симпозиум селекционеров, на защите не будет, хотя положительный отзыв представила. Срочно стали искать другого оппонента. Новому оппоненту Павел Ильич отдал мой самый первый неисправленный вариант со словами: «Он такой же». При встрече с новым оппонентом она сказала, что у нее много замечаний. Увидев у нее в руках тот первый экземпляр, воскликнул: «Это не та диссертация; вот, исправленный вариант». Такой поворот возмутило оппонента. Она стала в позу, заявив: «Я отказываюсь оппонировать эту работу. Я потратила массу времени и все в пустую». Пришлось через ректора В. Г. Коренёва уговаривать ее не срывать защиту. Момент был пренеприятный, я здорово напугался, но авторитет П. И. Подгорного помог разрешить конфликтную ситуацию. Защита прошла успешно, члены диссертационного совета проголосовали единогласно. Хотя передо мной завалили защиту главного агронома управления сельского хозяйства Ростовской области. 31 марта ВАК утвердил решение совета о присуждении мне ученой степени кандидата сельскохозяйственных наук по специальности «Растениеводство». Летом получил кандидатский диплом. Моя зарплата с 130 рублей выросла до 230 рублей. Через год, когда исполнилось десять лет научного стажа, я стал получать 250 рублей. Материальное положение семьи существенно улучшилось. Мы стали нормально питаться.

19. После аспирантуры

После аспирантуры для меня наступил довольно благоприятный, плодотворный период. Зав. отделом агротехники С. И. Лосев предложил возглавить исследования по смешанным посевам. Эту работу уже несколько лет вела младший научный сотрудник, Герой социалистического труда, Бутова Валентина Николаевна (Дойникова в в девичестве).

Несколько слов о Валентине Николаевне. В передовом колхозе Кромского района звеньевая коноплеводческого звена, после весенней страды, вышла замуж и уехала из этого колхоза. Встал вопрос о ее замене. В звене работала молодая трудолюбивая девушка Валя Дойникова. Решили назначить ее звеньевой. Осенью звено собрало высокий урожай конопли. Руководство представило Валю Дойникову к награждению звездой героя. Так за один сезон она оказалась на вершине славы, пользуясь заделом ее предшественницей. Молодую героиню избрали депутатом Верховного Совета РСФСР и направили учиться в Тимирязевскую с.-х. академию. Там ее заметил студент инвалид войны, и она стала Бутова. К нам она приехала с Северного Кавказа с двумя детьми, где работала с мужем на опытной станции.

Подключившись к этой группе, внес некоторые изменения в схему опытов и методику исследований. Развернул дополнительный опыт по изучению многокомпонентных высокобелковых смесей. Через год Валентина Николаевна ушла из института, мне пришлось вести этот раздел единолично. В скором времени к нам подключилась группа физиологов во главе с кандидатом биологических наук Е. Щербаковой. Они вели физиологическую часть опыта (фитосинтез, микроклимат и др.). По результатам проведенных исследований, опубликовали более 20 статей и монографию «Повышение содержания белка в кормовых смесях», Россельхозиздат 1978 г.

Новый заместитель директора по научной работе В. И. Летуновский предложил мне возглавить новую тему: «Разработать индустриальную технологию возделывания гороха с урожайностью 30-35 ц/га». Изучив основные приемы выращивания гороха, посчитал, что достигнуть такой урожайности этой культуры возможно, но ошибался.

Нашу группу в составе шести человек перевели во вновь созданный отдел механизации производственных процессов, который возглавлял кандидат технических наук А. А. Мирошников. Анатолий Алексеевич отличался оригинальным мышлением и подходами к решению технических проблем уборки гороха. Пытался создать жатку для уборки гороха. Был нетерпим к другим мнениям, отличался поспешностью в делах и был несколько авантюрен. С ним приходилось часто спорить о путях решения технологических и агротехнических приемов выращивания гороха. Споры переходили рамки дозволенного, и он срывался на оскорбительный тон. Положение осложнялось еще и тем, что объектом исследования были производственные посевы ОПХ, а место для проведения лабораторных работ с образцами не выделили. Из старой «разборки» отдела земледелия, где мы находились, нас стали выселять. В такой ситуации наша группа просуществовала два сезона и ее вернули в отдел земледелия.

Поставленную задачу мы полностью не смогли решить. В процессе исследований выяснился фактор, который нам был неизвестен. В результате высокой насыщенности севооборотов в институте зернобобовыми, и в первую очередь горохом, в посевах гороха получили массовое распространение корневые гнили. Потери урожая от них достигали 50% и более. Мы к такой ситуации были не готовы. По сей день надежных средств защиты посевов гороха от корневых гнилей в стране не разработано, кроме севооборотов. Горох следует возвращать на прежнее место не раньше 8-10 лет.

Решением правительства, в семидесятые годы двадцатого столетия при НИУ, организованы группы и лаборатории, призванные дать ответ на вопрос: «Что будет с сельским хозяйством в случае войны и природной катастрофы?», «Какого уровня продуктивности следует ожидать, если обеспеченность материальными и другими ресурсами сельского хозяйства составит 75…50…25%?». На первых порах такую группу возглавил кандидат с.-х. наук, мастер спорта. Л. П. Еремин. Вскорости, Леонид Петрович заболел туберкулезом легких, подолгу находился на лечении в санатории. Приехавшая комиссия Минсельхоза и Института радиологии (головного учреждения) убедились, что работы в этом направлении в институте не ведутся. Поставила в известность директора Н. М. Чекалина. Тот приказом создал лабораторию по этой проблеме, присвоив ей кодовое название «Экономического анализа». Руководить лабораторией предложил мне. Я дал согласие. Было это в 1980 году.

По стране была организована целая сеть подобных лабораторий при зональных и отраслевых институтах. Зерновую проблему головной институт прочил нашей лаборатории. Для меня эта проблема была мало понятна. Методические подходы к изучению проблемы практически отсутствовали. Пришлось с головой окунуться в поиск и изучение методических подходов и прочих проблем. Несколько раз ездил в Институт радиологии, ВНИИ защиты растений (Ленинград), Краснодарский НИИ риса, участвовать в работе закрытых конференциях по этой проблеме. Как координатор по зерновым культурам обобщали и анализировали отчеты исполнителей по этой проблеме. Сводный отчет представляли в Институт радиологи. В своем институте заложили опыт с горохом при разных уровнях обеспеченности материально-техническими ресурсами. Через год, в связи с уходом из института заместителя отдела земледелия В. П. Гончарова, меня назначили исполняющим обязанности заведующего этого отдела. Надо сказать несколько слов о человеке на место, которого меня назначили. Борис Прокопьевич Гончаров 1919 года рождения. Участник обороны Ленинграда. Тяжело раненного его эвакуировали по «дороге жизни» на «большую землю». Воевал после на Кавказе. По окончании Горского сельского института и защиты диссертации работал старшим научным сотрудником Агрофизического института в Ленинграде. Становление и известность, как знатоки теории и практики проблем обработки почвы, произошло в Ставропольском НИИСХ. К нам в институт он приехал по приглашению нового директора Ф. К. Чапурина, на должность заведующего вновь организованного отдела земледелия. К нам Б.П. Гончаров прибыл, отпраздновавши накануне свое пятидесятилетие. Это был рослый, крепкого сложения, энергичный, улыбчивый человек. Во вновь созданный отдел вошли: отдел агротехники, лаборатории: агрохимии, микробиологии и защиты растений. Б.П. Гончаров организовал ежемесячные семинары сотрудников. Мы их окрестили «Гончаровские чтения». На них заслушивались и обсуждались доклады сотрудников о состоянии и перспективах сельскохозяйственной науки. Была введена практика ежегодных отчетов сотрудников отдела по проведенным исследованиям. Человек критического склада ума, не лишенный юмора. Он был эрудирован и хорошо информирован по широкому кругу сельскохозяйственной науки. Основной проблемой, которой он, серьезно на протяжении многих лет, занимался – это решение теоретических и практических проблем обработки почвы. Прекрасный методист, владеющий современными подходами к решению этой проблемы. Имел свой отличительный взгляд на жизненный уклад в обществе и политику власти. Я от него усвоил много полезного и нужного в работе и жизни.

Вот от такого ученого мне пришлось принять отдел. На этот момент в четырех лабораториях отдела трудилось более сорока человек, в том числе двадцать научных сотрудников. Две лаборатории возглавляли бывший зам. по научной работе В. И. Летуновский и зам. директора по производству Ю. А. Шашкин. Вначале я посчитал, что меня на эту должность назначили временно, пока директор не подберет подходящую кандидатуру. Шло время, а претендентов на эту должность не появлялось. В июле 1981 года ученый совет избрал меня на эту должность официально. Отлично понимая от кого принял отдел, я старался сохранить, наработанные Б. П. Гончаровым за десять лет, направления исследований, традиции и творческий дух им заложенный.

Развивая заложенные Б. П. Гончаровым направления исследований, в лаборатории обработки почвы, мы с сотрудником В. М. Новиковым, заложили двухфакторный полевой стационарный опыт: «Разработка систем обработки почвы в интенсивном севообороте». С сотрудником А. М. Платоновым разработали программу: «Оптимизация элементов системы земледелия за счет факторов биологизации». С сотрудником В. Г. Небытовым проводились опыты по защите посевов зерновых бобовых и крупяных культур от сорных растений. Когда пишу эти строки, сохранился в измененном виде только опыт, который ведёт В. М. Новиков. Из-за практического сокращения государственного финансирования, опыт Платонова пришлось закрыть, так как необходимые удобрения и пестициды приобретать стало невозможно. Аналогичная судьба постигла и опыты по защите посевов от сорных растений.

Как зав. отделом более половины рабочего времени уходило на писание справок и отчетов для вышестоящих органов, ежегодное составление рекомендации. Много времени отнимала текущая работа по закладке и проведения опытов. Необходимо было добиваться необходимой техники. Из-за нее конфликтовать с работниками других научных подразделений. Техники не хватало, а желающих было много. Приходилось контролировать выделенный агрегат, до тех пор, пока он не приходил на участок или делянку. По дороге на опыты, его могли перехватить досужие конкуренты. Из-за плохой материальной базы, особенно во время уборки, приходилось решать оперативные задачи с многими неизвестными. Сначала надо было заполучить комбайн, затем какой транспорт будет выделен для отвозки зерна, далее куда можно разгрузить ворох и его очистить. Все эти вопросы надо было продумать и согласовать. Только при наличии всех составляющих можно было надеяться на успех. А главный вопрос: «Какая будет погода?» Иногда в разгар работ вдруг небо затягивали тучи, и начинался дождь. Это было самое неприятное.

Полевой эксперимент – это тяжелый монотонный труд. В течение нескольких лет длится опыт. Затрачиваешь на его проведение массу времени, силы и нервов. Стараешься своевременно подготовить почву, вовремя посеять, сохранить посев от потравы и гибели от вредителей и болезней. Убрать урожай с меньшими потерями. Соблюсти единство различий.

В результате получаешь табличку с несколькими колонками и строк данных. Хорошо если полученные данные будут достоверными, и по ним можно сделать объективный вывод. А то налетит ветер и унесет твои данные в овраг. Романтики в такой работе мало, а кропотливого труда достаточно. Мало получить данные, их надо суметь хорошо подать. А это уже работа мозгами. Вместе с тем из этих незначительных результатов накапливаются и формируются фундамент новых знаний.