Текст книги "Мифы древности - Ближний Восток"

Автор книги: Александр Немировский

Немировский Александр Иосифович
Мифы древности – Ближний Восток

Из потопа времен

 
И вновь преданье это о потопе,
Вновь до небес возносится кумир,
И вновь кого-то небеса торопят,
Грозя, что в глину превратится мир!
И снова разрушает он жилище,
И снова воздвигает он ковчег,
И снова Арарат спасенья ищет
В кромешном мраке бедный человек.
Но истина написана на глине,
Не прервана тысячелетий нить.
Вот сказ о человеке-исполине,
Заставившем и прах заговорить.
Пред силами неведомыми трепет
В той речи, раболепия печать.
И дерзость та, что боги не потерпят
И от какой не смогут удержать [1].
 

В мифе все спорно и проблематично, начиная с самого понятия «миф». Единственное, что не вызывает сомнения, – глубочайшая его древность. Она недосягаема для мысли, и поэтому не возникает вопроса о родине мифа. Однако с полной определенностью может быть вычленен и назван древнейший регион фиксации мифов. Это Ближний Восток, где уже в конце IV тысячелетия до н. э. (ок. 3200 г.) появилось письмо, и вместе с ним открылся единственный шанс спасти от забвения многое из того, что люди мыслили о себе и об окружающем их мире, понять, как они представляли свою зависимость от могущественных и непонятных им сил природы. Впервые на Ближнем Востоке боги, до этого высекаемые из камня и вылепливаемые из глины, изображаемые на стенах пещер, обрели имена, вступили в родственные связи друг с другом и в воображаемый диалог с людьми. Письменность стимулировала мифотворчество. Мифы множились и разрастались, обогащаемые мифообменом между народами. Все настойчивей и шире в священную сферу мифов вторгались светские, сказочные мотивы. Постепенно, несмотря на консервативную силу религии, рассасывается архаический пласт мифов, питаемый человеческими жертвоприношениями. Архаические мифы преображаются, переосмысливаются в духе новых общественных интересов и задач. Происходит то, что принято называть актуализацией мифов.

Европейцы, вовлеченные в круг христианской мифологии, были знакомы с мифами греков и римлян, благодаря широко распространившимся с изобретением книгопечатания произведениям древних авторов. Но о древнем Ближнем Востоке и его мифах они долгое время могли судить лишь по еврейской Библии и её греческому и латинскому переводам. Библия и поныне не утратила значения важнейшего источника истории и культуры всего ближневосточного ареала. Однако благодаря целому каскаду дешифровок древнейших памятников письменности и успехам в освоении мертвых языков этого региона стало возможным рассмотреть мифологические системы значительно более древние, чем библейская, и представить себе их во всем богатстве и художественном совершенстве.

Объединение в рамках одной книги древнейших шумерских, аккадских, хеттских, хананейских, египетских и, наконец, еврейских мифов обусловлено географической, политической, экономической и культурной близостью народов классического Востока. Не случайно ещё до того, как были записаны уже не клинописью, а алфавитным письмом библейские предания, на Ближнем Востоке различные племена почитали многих богов и героев с одними и теми же или сходными функциям, а часто и с одинаковыми именами. Эта же близость позволяет рассматривать еврейскую Библию, независимо от времени написания отдельных её книг, как итог религиозно-мифологического развития не одного народа и не одной страны Ханаан, захваченной и освоенной израильско-иудейскими племенами, а всего Ближнего Востока и примыкающего к нему географически и исторически Египта, страны библейского Исхода. Именно поэтому понятие "библейская археология" шире, чем раскопки на территории древнего Израильско-Иудейского царства. Но включение библейских преданий в общий корпус мифов Ближнего Востока не противоречит тому, что авторы ветхозаветных книг игнорируют мифы своих ближневосточных соседей таким же образом, как позднее христиане, идущие по их следам, отвергали античную мифологию как язычество. Влияние ближневосточного «язычества» на иудаизм проявляется на содержательном и художественном уровне – ведь ветхозаветные авторы работали над тем же материалом, но выстраивали на нем монотеистическую концепцию.

Мир ближневосточных мифов, отстоящий от нас на тысячу километров и на пять тысячелетий, предстает не просто более отдаленным во времени, чем мир мифов Эллады, но неизмеримо более сложным и запутанным. Нам чужды не только имена богов, нам подчас непонятна логика сценария их действий, мы не всегда уверены в том, что наше изложение правильно её отражает. Но у нас нет сомнений в том, что в классической древности существовали с этим миром самые прочные многосторонние контакты. Их раскрытием наука занимается много лет. Но они по-прежнему остаются загадкой, вернее, тысячью загадок – ибо уходят в прошлое народов Средиземноморья, не только карфагенян и этрусков, в восточном происхождении которых нет сомнений, но также пеласгов, сардов и сикулов, в историю древнекритской, микенской и финикийской колонизаций (последняя дала нашему материку название Европа), в историю едва ли не каждого из греческих богов. Ведь даже сами греки полагали, что Аполлон, Арес и Афродита были пришельцами на европейском Олимпе.

Древние греки, желая назвать кого-либо сказочно богатым человеком, употребляли имя одного из царей Малой Азии, владевшего золотыми месторождениями. Теперь мы все стали Крезами, поскольку обладаем словесными россыпями, сокровищами ближневосточных мифов и преданий. И это богатство сохранено преимущественно с помощью самого бросового, не имеющего цены материала – глины, которая дала человеческой культуре больше, чем золото, серебро и все драгоценные камни, вместе взятые. Вот эти сокровища. Они перед вами. Берите их, пользуйтесь, обогащайтесь.

1. Здесь и далее стихотворные эпиграфы без указания автора или переводчика принадлежат А.И. Немировскому.

Боги Месопотамии

Древние наблюдатели видели в Месопотамии земной рай, не всегда сознавая, какими титаническими усилиями здесь создавалось изобилие. Текущие с гор Урарту Тигр и Евфрат с их многочисленными притоками переполнялись весною талыми водами и превращали низины Междуречья в сплошное болото. Требовались постоянные усилия, чтобы отводить излишние воды в каналы, очищать русла каналов от ила. Зато урожай на поливных землях был фантастически велик. Кроме воды и почвы Месопотамия не имела природных богатств, какими обладали соседние страны. Ни камня, ни леса, ни металлов. Жилища приходилось строить из глины и тростника, используя в лучшем случае обожженные на солнце кирпичи. Нефть, которой славится современная Месопотамия, была известна в самые отдаленные времена. Но применение её в древности было ограниченным.

Древнейшим народом Месопотамии, о котором нам известно из оставленных им же письменных памятников, были шумеры. Эти памятники были извлечены ещё в прошлом веке из песчаных холмов, возникших на месте древних городов. Но только в XX в. удалось прочесть и понять шумерские тексты, открывшие поразительный мир шумерской культуры. Теперь ни у кого не вызывает сомнений, что в этот мир уходят корнями выросшие на территории обитания шумеров (нижнее течение Тигра и Евфрата, впадающих в Персидский залив) аккадская, вавилонская, ассирийская цивилизации, а вслед за ними культуры всей Передней Азии.

Наряду с текстами хозяйственного назначения и государственными актами шумеры оставили записи своих мифов. Вслед за шумерами их пересказывали аккадяне, вавилоняне, ассирийцы, хетты. Значение мифов один современный знаток шумерской культуры, много сделавший для их понимания, выразил заголовком своей книги "История начинается в Шумере". Вместе с мифами мы погружаемся на глубину пяти и более тысячелетий. Мифы раскрывают представления о месте человека в мире, о его зависимости от могущественных сил природы и от богов, сотворенных по образу людей. Мифы – это священная история, где наряду с богами выступают предки, прародители, давшие жизнь «черноголовым» (так себя называли шумеры) и лишившие их по оплошности главного блага, которым пользовались сами, – бессмертия. В мифах существуют в неразрывном единстве религия, философия, история, поэзия и искусство. Из этих текстов мы узнаем, что думали шумеры и аккадяне о происхождении вселенной и небесных светил, гор, морей, природных явлений, как они представляли себе возникновение человечества и начало его хозяйственной деятельности. Мифы, в отличие от близких к ним по форме, но более поздних по времени возникновения сказок, не только развивают наше воображение, но и обогащают знаниями об отдаленном историческом прошлом. Наиболее очевидным проявлением историзма шумерских мифов является то, что мифологическое повествование открывается введениями-запевками такого типа: "в давние дни", "в давние ночи", "в стародавние ночи", "в давние годы", "в стародавние годы". В то же время в шумерских мифах, как правило, отсутствует действие оно заменяется пересказом монологов или диалогов, будто бы произносимых богами и предметами-символами. Можно думать, что эти тексты исполнялись хором или двумя хорами в храмах. Не случайно под некоторыми из них имеются приписки типа – "песня под литавры", "плач на флейте", "песня под барабаны". В ходе раскопок выявлены музыкальные инструменты, равно как печати и рельефы с их изображениями. Сохранились и нотные знаки, пока ещё не дешифрованные.

Формы, в которых мифы Месопотамии донесли до нас историю, не во всем понятны современному человеку. Поэтому надо себе представить обстановку, в которой они создавались. В конце IV тысячелетия до н. э. страна шумеров и жившего с ними с середины III тысячелетия народа семитского происхождения аккадян, была в нижнем течении Тигра и Евфрата разделена на десятки общинных поселений. Средоточием каждой общины, центром хозяйственно-административной деятельности был храм, считавшийся обиталищем определенного божества. До появления городов-государств и царской власти правителем каждой шумерской или аккадской общины был верховный жрец её храма. От имени этого бога или богини правитель общины осуществлял свою административную и религиозную власть.

Главными богами шумеров были Ану (Небо), покровитель Урука, Энлиль (Ветер, Воздух, Буря), культовым центром которого был Ниппур; подземные воды и Мировой океан были отданы Энки, главному богу г. Эриду. В Уруке почиталась также Инанна, богиня любви и распри. Солнечному богу Уту поклонялись в Сиппаре, позднее – в Ларсе. Нанна, бог Луны, был покровителем города Ура.

Общин в междуречье Тигра и Евфрата было больше, чем главных богов и богинь, в них почитавшихся. Поэтому складывавшиеся мифы, имея определенную единую основу, порой существенно отличались друг от друга. В разных общинах одни и те же боги имели различную «родословную». Им приписывались подвиги, относившиеся к данной общине, а не ко всем шумерам и аккадянам, двум народностям, различным по языку, но близким по хозяйственной и общественной организации. При этом одни и те же боги в соседних шумерских и аккадских общинах назывались по-разному. Так, у шумеров богиня любви и плодородия называлась Инанна, у аккадян – Иштар, солнечным божеством у шумеров был Уту, а у аккадян – Шамаш и т. д.

Имелась ещё одна сложность, о которой надо иметь представление: мифы шумеров и аккадян, по большей части, – дошли до нас в пересказах более поздних народов – вавилонян (II тыс. до н. э.) и ассирийцев (первая половина I тыс. до н. э.), которые жили в иных условиях и находились под властью могущественных царей. В вавилонских и ассирийских пересказах шумерских и аккадских мифов нашла отражение более развитая и сложная политическая организация. При этом очень трудно выделить в мифах то, что относится к древнейшей эпохе, а что к более поздней.

Наличие множества вариантов мифов Шумера и Аккада выдвигает для каждого, кто хочет с ними ознакомить современного читателя, проблему выбора – какой вариант предпочтительнее. Осуществляя этот выбор в пользу одного из вариантов, мы неизбежно обедняем картину и ограничиваем свой кругозор. Особенно болезненным оказалось это вынужденное ограничение для главного произведения литературы Двуречья – "Поэмы о Гильгамеше". Этому монументальному эпосу, созданному в Вавилоне, предшествовали дошедшие до нас шумерские поэтические рассказы о подвигах героя, которые были использованы вавилонским поэтом как источник, как трамплин для мощного полета фантазии. Выиграв после этой переработки в художественном отношении, древние легенды о шумерском правителе многое потеряли в своей информативности.

Выбор нами для переложения вавилонского эпоса, а не шумерских поэм обусловлен тем, что перед нами – выдающийся памятник мировой словесности. Уже в первых его строках мы сталкиваемся с литературным приемом, впоследствии использованным Гомером в поэмах «Илиада» и «Одиссея»: общая характеристика героя дается до рассказа о его подвигах. Так же, как и в гомеровских поэмах, в "Поэме о Гильгамеше" действие развертывается в двух сферах: в земной, где живут, сражаются и гибнут герои, и в небесной, где обитают боги наблюдающие за героями и решающие их судьбу. Вавилонская поэма рассуждает о смысле человеческой жизни, имеющей один исход – смерть. Все герои мировой литературы, совершая свои подвиги, одерживают если не физическую, то моральную победу над смертью, обеспечивая бессмертие своему роду, городу, народу.

Гильгамеш – первый из этих героев не только по времени, но по гуманистической мотивировке поставленной им перед собой цели. Он совершает немыслимое путешествие в страну, откуда нет возврата, в подземный мир, ради своего побратима и друга Энкиду. В союзе Гильгамеша и Энкиду впервые выражена идея, которая впоследствии будет без конца разрабатываться поэтами и философами, – идея противоположности естественного состояния человечества и прогресса. Гильгамеш – человек древнейшей городской цивилизации, уже в самые ранние эпохи враждебной миру природы. Гильгамеш испорчен преимуществами своего происхождения (на две трети бог и на одну треть человек), своей властью, дающей ему возможность осуществлять произвол над подданными. Энкиду – дитя природы, естественный человек, не знающий ни благ, ни зла цивилизации. В схватке между Гильгамешем и Энкиду нет победителя (герои равны физической силой), но Энкиду одерживает моральную победу над Гильгамешем. Он уводит его из города в степь, выпрямляет характер, очищает душу.

Гора небес и земли

(Миф шумеров) [1]

Когда-то небеса и Земля были слиты, и не было на них ни травы, ни тростника, ни деревьев, ни рыб, ни зверей, ни людей. Были они как одна гора в пространстве, заполненном вечными водами дочери океана Намму [2], праматери всего сущего. Произвела она из себя Ану [3] и Ки [4], сына и дочь, и поселила их раздельно. Ану – на вершине горы, а Ки – внизу, под её подножьем. Когда дети подросли, они стали крутить головами и искать друг друга. И свела их Намму, соединила как мужа и жену. И родила Ки владыку Энлиля [5], наполнившего все вокруг своим могучим дыханием жизни.

Потом Ки произвела от Ану ещё семерых сыновей, семь могучих стихий, без которых не было бы света и тепла, влаги, роста и процветания. Затем по воле Ану у Ки родились младшие боги, помощники и слуги Ану – ануннаки [6]. И стали они все соединяться друг с другом, как мужчины и женщины. И рождались у них без счета сыновья и дочери, внуки и внучки.

Имелась гора, на которой поселилось многочисленное потомство Ану и Ки. Видя, что она отягощена, решил отец богов Ану расширить обиталище своих подопечных. Для этого он призвал старшего отрока, своего первенца Энлиля и сказал ему:

– Стала тесна гора для тебя, братьев и сестер твоих. Давай оторвем её верхушку и разделим гору на две части.

Сказано – сделано! Разорвали Ану и Энлиль гору. Поднял вершину Ану вверх, а Энлиль опустил плоское подножье вниз. Так появилось небо в виде свода и земля, как плоский диск с неровностями, горами и ущельями, ибо гора была разорвана, а не разрезана ножом. Ану избрал себе небо, а землю оставил сыну, и стал Энлиль носиться над ней, проникая взором в самые дальние её концы и наполняя её дыханием жизни. Без Энлиля не было бы ни летучих облаков, впитывающих и отдающих влагу, как губка, ни растений, ни трав, ни зарослей тростника, ни деревьев, приносящих плоды. Братья и сестры Энлиля осветили и согрели землю. И пришлась она им по сердцу. И захотели они остаться на ней и обратились к старшему брату своему Энлилю:

– Выдели нам место, где бы мы могли жить на земле не разлучаясь.

И соорудил Энлиль в самом центре земного диска город, дав ему имя Ниппур, и поселил там братьев и сестер своих. И жили они там по справедливости, ибо не было среди них высокомерных и жадных нарушителей договоров и доносчиков. Дал Энлиль городу законы и наблюдал сверху, чтобы злодеи и преступники их не нарушали.

Убедившись, что Ниппур хорош и его обитатели справедливы, Энлиль решил в нем поселиться сам. Он соорудил себе в центре города высокий белый помост, воздвиг на нем дом из лазурита – обиталище, поднимающееся вершиной до середины небес и простирающее свою тень на все стороны света [7].

Жила в Ниппуре сестра Ану, старица Нунбаршегуну [8] вместе со своей прекрасной дочерью Нинлиль [9]. Знала матушка, что молодцы Ниппура бросают на Нинлиль жадные взоры, и опасалась за неразумную. Она не отпускала её никуда одну, но девушка была упряма и настояла, чтобы ей разрешили омыться в прозрачных водах потока.

– Иди, дочь моя, – сказала Нунбаршегуну. – Только знай, что на раскинувшиеся за Ниппуром луга спускается из своего храма сам Энлиль. Если увидит тебя огнеокий бык, не соглашайся на то, что он тебе предложит. Скажи ему: "Я ещё молода. Еще не созрели груди мои, и рот мой ещё мал, не знает он поцелуев. Отступит от тебя Энлиль!"

Все было так, как предвидело и чего опасалось материнское сердце. Узрев со своих высот прелести Нинлиль, Энлиль спустился к ней с быстротою ветра. Когда же божественная дева не уступила вспыхнувшей в нем страсти, он удалился, сделав вид, что примирился с отказом. Но, когда Нинлиль явилась омыться на следующий день, Энлиль, притаившийся в камышах, налетел на нее, швырнул на дно челна и насытился её невинной красотой.

Узнали об этом старшие боги и, вознегодовав, решили на своем совете изгнать насильника в подземный мир. Пришлось Энлилю подчиниться этому решению. За ним последовала Нинлиль, успевшая привязаться к своему грозному супругу. В толщах земли родила Нинлиль первенца Нанну [10], которому было суждено подняться на небо, чтобы освещать землю и показывать смертным смену времен. Кроме верхнего Нанну, родила Нинлиль ещё трех нижних сыновей, которым не дано было увидеть дневного света, ибо, чтобы уйти в верхний мир, надо оставить голову за голову.

По прошествии положенного времени Энлиль и Нинлиль возвратились на небо и жили в самом отдаленном его месте, стараясь как можно меньше общаться со смертными. Энлиля раздражало их многолюдство, и в своем гневе он обрушивал на людей различные бедствия. Редко удавалось кроткой Нинлиль усмирить гнев огнеокого быка. И страдало человечество по его вине от чумы, засухи, потопов.

1. Это древнейший из известных нам шумерских космогонических мифов. Миф, отвечающий на вопрос о возникновении вселенной, исходит из того, что первоначально все стихии, образующие мироздание, существовали в неразделенном виде, как огромная гора, плавающая в Мировом океане. Развитие происходит в виде отделения и последующего соединения мужских и женских начал, результатом чего становится появление и бесконечное умножение новых богов, управляющих стихиями или находящихся на побегушках у этих богов или небесных светил.

2. Намму – богиня-прародительница, "мать, создавшая Небо и Землю", олицетворение морской стихии и, возможно, изначальных вод. В аккадской мифологии, где космогония разработана более детально, божество первого поколения, олицетворявшее изначальные соленые воды, приняло облик чудовищной Тиамат.

3. Ану (досл. «небо», "верх") – бог неба, с конца шумерской эпохи, когда космические боги впервые были сгруппированы в триады (Castellino, 1970, 12) – глава верховной триады шумерских богов, в которую, кроме него, входили Энлиль и Эа. Его главной резиденцией считался храм в Уруке – Эанна (храм Неба). В раннешумерскую эпоху Ану рассматривался как высший бог пантеона. На первое место его ставит, в частности, царь Лагаша Гудеа в своей надписи; возглавляет пантеон он ещё в период Ларсы и Исины, но затем оказывается вытесненным с небесного трона собственным сыном Энлилем, сохранив при этом, однако, свою значимость и участвуя во многих начинаниях совместно с новым владыкой небес.

4. Ки – «земля».

5. Энлиль, дословно: "господин воздушного пространства, атмосферы, имя, в котором, как считают исследователи, заложен в соответствием со значением слова lil ("воздух", «пространство», "буря") двойной смысл дыхание, дух, с одной стороны, ветер, циклон, с другой, и первоначально он прежде всего был связан с бурными проявлениями природы (ураганом, дождем). Энлиль – владыка всего находящегося между небом и мировым океаном, по которому плавает земля, со времени третьей династии Ура сменивший Ану на небесном престоле и считавшийся отцом богов, как и Ану. Вместе с Ану он решает судьбы Шумера. Он – господин жизни, могучий разумом мудрец, всеведущий в законах. В его руках устанавливаемые им судьбы людей. Но вместе с тем в своей ипостаси ветра, циклона он разрушитель, "дикий бык", "страшный в своем гневе, приводящий в трепет небо и землю".

6. Ануннаки (от шумерского nunnak – "порождение божественного владыки") – общее название богов, действовавших, как правило, на земле и в подземном мире. Судя по изложенному ниже мифу о сотворении людей, это боги, первоначально не только не находившиеся ни в чьем услужении, но, напротив, пользовавшиеся трудом другой группы богов, игигов, впоследствии рассматриваемых как боги высшие, небесные. Надо думать, что свитой богини подземного мира они стали мыслиться именно потому, что оказались оттесненными в земные глубины следующим поколением богов. Они стали на земле чем-то вроде римских гениев, ведавших людскими судьбами, в подземном же мире – судьями.

Количество ануннаков в разных мифах Шумера и Аккада исчислялось по-разному: например, в аккадской космогонической поэме "Когда вверху" их 300 отнесенных к земному миру и 300 – к подземному; в других мифах названы другие цифры, значительно друг от друга отличающиеся. К тому же, термин ануннаки мог употребляться для богов вообще (Falkenstein, 1965, 127 и сл.), которых к концу ХХ в. до н. э. насчитывалось около 3300, правда, вместе с их эпитетами (Cagni, 1970, 95).

7. Ниппур считался резиденцией Энлиля. В основе названия его главного храма Э-кур ("Великая гора") лежит один из эпитетов Энлиля – Кургал ("Великая гора"). Для обеспечения достойных жертвоприношений великому богу в Ниппуре существовал специальный питомник для разведения жертвенных животных.

8. Нунбаршегуну – одно из имен Нидабы.

9. Рассказ о соблазнении Нинлиль восходит к более ранней мифологической традиции, чем вступающий с ним в противоречие миф о женитьбе Энлиля на Нинлиль.

10. Нанна – бог Луны, в доаккадский период, судя по текстам, существенной роли не игравший (Castellino, 1970, 12). И, возможно, именно поэтому его рождение оказалось связанным с подземным миром, а не со сферой небесных богов. Показательно, что мотив рождения Нанны в Нижнем мире имеется лишь в приведенном мифе и больше нигде не присутствует.

Значение Нанны возрастает в новошумерский период. Именно тогда он входит в астральную триаду Нанна-Уту-Инанна и начинает рассматриваться как сын Ану и порой как отец Уту. В стеле Эаннатума он назван "могучим факелом Энлиля", царь Уммы Лугальзаггиси именует себя его визирем, цари III династии Ура называют его своим царем; на стеле Ур-Наммы он изображен с атрибутом царского достоинства – скипетром (Castellino, 1970, 12). Главный центр его почитания – Ур, где он имел храм с большим зиккуратом.