Текст книги "Тюрьма и зона"

Автор книги: Александр Хабаров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 19 страниц)

Овчарки

При погрузке в автозак используются служебные овчарки. Скажем, фургон уже полон, а остается еще человек десять. При помощи команды "Фас!", кулаков и прикладов "солдатиков" и эти десять вбиваются в плотную массу "пассажиров". Хорошо, если тюрьма находится в этом же городе: 20-30 минут езды в сдавленном состоянии выдержать все-таки можно. Но могут везти и далеко например, в областной центр из района, километров сто-двести.

Конвоиры

Многое зависит от начальника конвоя и от самого личного состава.

В застойные времена зеков-россиян частенько сопровождали "русофобы"-прибалты или жители среднеазиатских республик. Если с азиатами еще можно было договориться, то прибалты, особенно литовцы, просто свирепствовали. Один из таких "солдатиков" аргументировал свою ненависть так: "Рюский, сволотшь, отнял у меня свободную Литву!" При этом его не смущал комсомольский значок на собственной гимнастерке и присутствие среди этапников двоих "антисоветчиков".

Да и со "своими", русскими, договориться было тоже нелегко. Известная поговорка "вологодский конвой шутить не любит" часто получала реальное воплощение в виде битья прикладами в самые неожиданные места.

Но все же как бы ни было велико расстояние от ИВС (КПЗ) до ворот СИЗО (тюрьмы), это один из самых кратких периодов жизни подозреваемого, обвиняемого, подсудимого или уже осужденного гражданина. Часто главный путь от тюрьмы до зоны длится месяцами тряски в "столыпинском" вагоне например, по разнарядке из Питера в Амурскую область. Но это уже другая история, другая глава.

ТЮРЬМА

Прибытие автозака

Автозак остановился: послышалось лязганье сдвигаемых ворот так называемого "шлюза"; машина въезжает в "шлюз" закрываются первые ворота, и открываются еще одни. Автозак въезжает во двор тюрьмы. Все меняется: интонации голосов конвоя, лай овчарок, запахи. Если успеешь оглянуться вокруг, то увидишь иные цвета, иные камни. Конвоиры равнодушно-спокойны, однако в содружестве с тюремщиками могут "нагнать жути": напустить овчарку на кого-нибудь, наподдать прикладом по ребрам. Роптать бессмысленно: "нагнетание жути" испытанный элемент тюремной практики.

Боксы и транзитки

Из автозака заключенные переходят в боксы: начинается "сборка". Боксы -небольшие камеры площадью от 1 квадратного метра с узкой скамьей или выступом вдоль стены. В них помещаются заключенные перед этапом, перед вводом в камеру, во время вызова к следователю или адвокату и т.п. Именно на сборке, а точнее в боксах и в транзитных "хатах" (камерах) человек впервые сталкивается с законом и беззаконием (беспределом) тюремно-лагерного мира. В транзитках зековский народ проходит еще не сортированный ни по каким признакам, сплошными потоками – и затем исчезает в неизвестных направлениях. Сколачиваются временные группировки беспредельщиков, обирающие первоходочников и просто бессловесных зеков. В боксах случаются неожиданные встречи: вот прячет лицо "козел" с общего режима; вот жмется к стене перепуганный фуфлыжник, сломившийся с зоны от расплаты и расправы по карточным долгам; вот "стукачок" лагерный поглядывает по сторонам и тянется ближе к двери – узнает кто, так легче будет застучать, замолотить кулачками – помогите, мол, товарищи!

Впрочем, этот период жизни зека богат и положительными впечатлениями. Люди иногда сходятся мгновенно, взаимные симпатии за короткий срок перерастают в уважение и дружбу, зек по-братски поддерживает зека.

Никогда не забуду Валерика Зангиева, осетина из города Алагир, "подогревшего" меня десятью пачками сигарет, полотенцем и "марочками" (носовыми платками) перед разводом по постоянным "хатам". Наш ночной разговор ("базар") в транзитке питерских "Крестов" не просто скрасил существование, а дал мне лично длительный заряд бодрости и пополнил скудный запас сведений о тюремной жизни.

Сборка

Сборка – действие, мероприятие, аналогичное, скажем, одновременной записи данных новорожденного в роддоме и его регистрации в ЗАГСе. На "новорожденного" зека заводится дело; в специальную карту при нем заносятся его особые приметы, татуировки, шрам от аппендицита. Обязательно дактилоскопия (отпечатки пальцев), медосмотр.

От первичного медосмотра в СИЗО (тюрьме) может зависеть очень многое. Занесенная в медкарту болезнь, а тем более инвалидность помогут выхлопотать медпомощь, лекарства на долгом пути от тюрьмы до зоны, а в самой зоне получить соответствующую работу. Впрочем, раньше практиковалось снижение 1-й группы инвалидности до 2-й, 2-й до третьей, а 3-й – до "возможности легкого труда".

Абсолютными льготами по инвалидности пользуются лишь явно увечные безногие, слепые, безрукие или находящиеся в двух шагах от "гробового входа". Но иногда и у одноногих и одноруких отбирают деревянную ногу или протез – до этапа на зону, по усмотрению врачей. Полностью безногого носят на руках сами зеки – был и такой случай, старичок на тележке подъехал к супружнице и зарубил ее топором, получил 9 лет... А в тюрьме какая тележка? Раскатывать негде....

Шмон в тюрьме

Шмон в тюрьме резко отличается от поверхностного капэзэшного шмона. Из подошв обуви выдергивают супинатор (железную пластину, пригодную для изготовления заточки), заставляют присесть раздетого догола зека, раздвинуть ягодицы; ощупывается досконально вся одежда.

Существует множество способов проноса денег и запрещенных предметов в тюрьму и зону, они достаточно подробно описаны в детективно-тюремной беллетристике. К тому же еще до тюремных ворот многие из этих способов становятся известны первоходочникам от бывалых людей. Как мы уже говорили, отбираются в основном предметы, могущие послужить орудием самоубийства и убийства. Впрочем, если и не хочется ни кончать с собственной жизнью, ни прерывать чужую, то все-таки запрещенный предмет "мойка" (лезвие), гвоздь или катушка ниток дают ощущение некоей победы над тюрьмой, дают чувство свободы и независимости...

В свое время я ухитрился довезти от КПЗ и пронести в зону ни разу не пригодившуюся мне половинку ножовочного полотна; всякий раз прохождение шмона с полотном оборачивалось неделей хорошего настроения.

Стрижка

Парикмахер превращает гражданина в тюремного зека: борода, часто усы, вообще волосы состригаются, бреются. До суда по закону стричь наголо нельзя, но в тюрьме стрижка обычно аргументируется вшивостью, чесоткой и т.п. Между прочим, стриженный наголо подсудимый вызывает у судьи и "кивал" (народных заседателей) вполне закономерные ощущения. Лысая голова может обернуться лишним годом срока.

Фото

Фотограф увековечивает "нового человека" для тюремного дела и всевозможных регистрационных карт. В тюрьме все иное, особое так и эти фотоизображения в фас и в профиль (необязательно даже быть лысым) превращают симпатичное лицо в преступный образ: меловые щеки полупокойника, остекленевшие глаза... Это касается не только фото на входе в тюрьму фото для справки об освобождении точно такое же.

Баня, прожарка

Перед раскидкой по постоянным "хатам" (камерам) все зеки в обязательном порядке проходят две санитарные процедуры: баню и т.н. "прожарку". Зеков отправляют в баню, о которой мало что можно сказать; в некоторых тюрьмах это заведение вполне сравнимо с подобными заведениями на воле, в других напоминают помывочный пункт эпохи военного коммунизма (кусочек мыла величиной с мизинец и никаких мочалок).

Вещи едут на крючках в дезинфекционную прожарочную камеру (от вшей и т.п.). Вместе с вшами (если таковые имеются) гибнут также пластмассовые пуговицы, синтетические волокна; одежда приобретает изрядно помятый облик. Можно, конечно, договориться с зекомобслугой: кто откажется от пачушки сигарет? И одежда останется целой. Но опять же и вши не пострадают...

Постельные принадлежности

Перед самым входом в "хату" государство выдает своему гражданину казенные атрибуты: постельное белье (две простыни, одеяло, наволочку), матрас, полотенце, иногда, зимой, нижнее белье (солдатские кальсоны с завязками внизу и нижняя рубаха, майка, трусы. Кальсоны эти мало кто носит, но зато они хорошо горят, доводя до кипения чифир в казенной алюминиевой кружке. Одеяло превращается в теплую безрукавочку; из простыни можно нарезать полосы для запуска "коня" в "хату" ниже этажом. Вычтут, конечно, за порчу какие-то деньги, но это когда будет! А польза – вот она, сей час!

Вход в камеру

Наконец по три-четыре человека ведут пупкари (надзиратели) по мрачным коридорам тюрьмы, передают коридорным дежурным. Звякают засовы, скрипят замки, открывается тяжелая дверь, покрытая стальным листом, вы протискиваетесь, с трудом удерживая матрас и мешок, в камеру; пупкарь подталкивает, энергично запирает дверь и на вас устремляется десяток пар глаз тех, с кем вам отныне придется делить тяготы и скромные радости тюремной жизни.

Можно лишь посмеяться, вспомнив "входы в хату" из советских и нынешних кинофильмов. Ангельских лиц, конечно, не увидишь в настоящей тюрьме, но и рожи вроде Доцента из "Джентльменов удачи" – большая редкость.

Сейчас во многих тюрьмах разрешены телевизоры. Если "хата" большая (в Бутырке, например), то телевизор не помеха. Но трудно представить "ящик" в маломерной и переполненной "хате" питерских "Крестов". (На тюремной "фене" (жаргоне) "телевизор" шкафчик настенный без дверок, с полками, на которые кладутся пайки, кружки и все остальное, аналогичное.)

Встреча новенького нынче происходит коегде абсолютно равнодушно, без всякого интереса. По свидетельству очевидца на его появление в "хате" никто даже не повернул головы, настолько "граждане" были увлечены просмотром очередного "сеанса" аэробики или шейпинга. (Кстати, "сеанс" потюремному изображение женщины в обнаженном или полуобнаженном виде, эротика, порнография. Раньше это были открытки, рисунки, теперь же "сеанс" можно раскавычивать слово обрело буквальное воплощение.)

Встречают поразному, входят тоже... Кто как в дом родной, а кто как будто падая в некую бездну, со страхом и неведением.

"Хата" (камера)

Разные тюрьмы, разные "хаты". Тюремный закон один для всех. Имею в виду не писанные на бумаге инструкции МВД и статьи Кодекса, а десятилетиями вырабатываемый негласный закон, или, как еще говорят, "понятия". Именно "понятия" (а они как бы шире закона) определяют основные принципы сосуществования огромного числа зеков России в тюрьмах и зонах.

Знакомство с "понятиями" (или отсутствием таковых) начинается с тюремной камеры (хаты).

Многие "первоходочники", особенно малолетки, уверены, что право сильного, практикуемое на улице (дискотеки, тусовки), и есть основа тюремного закона. Результатом этого заблуждения является, например, так называемая "прописка", распространенная в "хатах" общего режима и у малолеток.

Подлянка

В некоторых следственных изоляторах (СИЗО) существуют процедуры встречи и испытаний несовершеннолетних правонарушителей, прибывших в камеру.

Чтобы определить, что представляет собой прибывший в камеру новичок, бывалые молодые арестанты разработали систему испытаний, с помощью которой устанавливают, знает ли он обычаи, поступки, правила поведения в определенных ситуациях камерной жизни.

Эти обычаи и правила, знание которых свидетельствует о близости человека к преступной среде, называются "подлянкой". Если новичок их знает, то это говорит о том, что он сознательно шел на преступление и готовил себя к тому, что окажется в ИТУ, а значит, с ним нужно держаться как с равным. Если новичок не знает подлянки, он может подвергнуться унижениям.

Изучение прибывшего в камеру начинается с расспросов о его биографии. Кто его родители, с кем дружил. Есть ли у него кличка. Кличка сама по себе создает определенное положительное отношение к нему. Если нет клички, то применяется обычай "кидать на решку", то есть кричать в окно:

"Тюрьма, дай кликуху!" Если новичок соглашается на эти процедуры, всем становится ясно, что он неопытный человек, и ему дается кличка, как правило, презрительная. Это первый шаг к подавлению и даже травле неопытного человека.

Следующим приемом проверки является реагирование, например, на брошенное полотенце, одежду и т.п. Если пришедший обладает познаниями в подлянке, то он должен не только не поднять этот предмет, но и наступить на него и вытереть ноги. Осведомленный о сущности подлянки не поднимет упавшее мыло во время туалета. Иногда при передаче мыла новичку подлянщик специально роняет его. Если новичок поднял его, то этим самым "поклонился" (покорился). Правило такое: "Не я ронял, не я должен поднимать".

Затем наступает следующий этап проверки такого новичка под видом различных игр, как правило сопряженных с физическим воздействием. Применяется игра в "Хитрого соседа". Суть ее заключается в том, что ему завязывают глаза, предупредив, что кто-то из двоих сокамерников будет бить его книгой по голове до тех пор, пока он не угадает бьющего. Однако удары наносят не двое, а сам распорядитель. Естественно, что не знающий этого подросток никогда не угадает ударяющего и "игра" может перерасти в избиение. Знающий этот обычай угадает с первого раза и будет избавлен от истязания.

Не менее жестокой является игра "Посчитать звезды". Новичку завязывают глаза, ставят на табурет, затем выбивают табурет изпод ног и спрашивают, сколько звезд он увидел при падении. В соответствии с названной цифрой он получает количество "морковок", т.е. ударов мокрым полотенцем, свернутым в жгут. Знающий еще до игры заявляет, что никаких звезд он не увидит, и освобождается от проверки.

Аналогичное назначение имеют и другие игры: "Солнышко", "Самосвал", "Лихой шофер", "Велосипед" и т.д.

После названных испытаний, если новичок не выдержал их, он зачисляется в разряд "чуханов".

Такому подростку под угрозой расправы предлагается на выбор либо чистить парашу, либо съесть кусок мыла. Если соглашается на первое предложение, его зачисляют в разряд "помоек", "ложкомоек". Во втором случае он становится "чушкарем".

В подлянке существует обычаи, с помощью которых лидеры обирают подростков. Так, намереваясь попросить новичка подать чтолибо из ящика для продуктов, более опытный сокамерник кладет там, например, сахар так, чтобы он при открывании дверцы упал и таким образом "опоганился". Взамен "опоганенного" сахара он требует возмещения в многократном размере.

"Прописка"

Ни вопросы, ни загадки не требуют большого ума и сообразительности. На стене изображен тигр: "новенькому" предлагают подраться с ним, и он сбивает о стену кулаки до крови под насмешки сокамерников. (А всегото навсего надо было сказать: "Пусть он первый ударит").

Могут спросить: кем хочешь быть, летчиком или шахтером? Если шахтером, то должен пролезть по полу под всеми шконками (После этого к тебе и относиться будут соответственно: под шконками спят "чушки", "петухи" и прочие "низкие" масти). Летчиком? Полезай наверх и прыгай вниз головой на шахматную доску с ферзем в центре. Конечно, удариться лбом о ферзя не дадут, поймают, но кто из новеньких знает об этом?

"Прописка" хоть и груба, примитивна, но, конечно, скрашивает однообразное течение тюремной жизни. Беда в том, что она часто превращается в беспредел. Шуточная жестокость оборачивается жестокостью настоящей; нарушаются "понятия"; страдают в общемто без вины виноватые...

На "прописку" есть и ограничения: она не делается зекам старшего возраста (примерно от тридцати лет), больным и т.д. Впрочем, нынче это "мероприятие" становится редким явлением в тюрьмах. "Прописки" и раньшето не было в "хороших", "путевых", "правильных хатах"; здесь тоже развлекались, но преобладали в общемто безобидные приколы.

"Правильная хата"

В такой "хате" живут по "понятиям". С тобой поздороваются, но не станут расспрашивать о перипетиях дела, а объяснят элементарные правила камерного распорядка (они во всех тюрьмах одинаковы в общих чертах, различаются лишь в мелочах).

Скажем, в "хатах" одной из тюрем "телевизоры" (шкафчики) были с шторками, поэтому садиться на "парашу" (унитаз) при открытых шторках было нельзя. Хотя во многих тюрьмах эти "телевизоры" вообще без шторок.

Правила жизни в "хате" вполне соответствуют обычным правилам общежития на воле. Во время еды других не садись на унитаз; мой руки перед едой, не садись за стол в верхней одежде. Не свисти. Не плюй на пол. Аккуратно ешь хлеб, не роняй его, как и ложку ("весло"), кружку, шлюмку (тарелку).

Никто никому не прислуживает, никто никому ничего не должен. Камеру убирают все, в порядке очереди.

Чем строже режим, тем меньше мата. Не потому, что зеки, так сказать, "исправляются", перевоспитываются: меньше мата меньше риска быть неправильно понятым. Вставленное в речь "для связки" известное слово "бля" может быть истолковано собеседником как оскорбление, имеющее прямой адрес. И уж тем более нельзя никого посылать на..., это тягчайшее из оскорблений. Поэтому, скажем, рецидивисты, отбывающие срок на особом режиме, почти не используют нецензурных выражений и беседуют в основном тихими и ровными голосами, никому не мешая и не вызывая отрицательных эмоций.

Первоходочники, конечно, злоупотребляют остатками "вольной лексики". Поэтому спорные ситуации часто разрешаются с помощью кулаков. Желательно, чтобы эти ситуации вообще не возникали, поэтому лучше всего первое время присматриваться к поведению тех, кто, хотя бы на прикидку, ведет себя по "понятиям".

С каким бы чувством вы ни переступали порог тюремной камеры (хаты) это теперь ваш дом. А дом нужно обживать и благоустраивать. Нужно учиться "маленьким хитростям" тюремного быта и ни в коем случае не считать тюрьму "транзитом" собственной жизни. Если ваш срок три, четыре, пять лет (ведь не пятнадцать!), то все равно это весьма приличный отрезок жизни: вот тутто к месту знаменитый афоризм Н. Островского, вернее, его часть: "...и прожить ее надо так, чтобы не было мучительно больно" (конец цитаты).

УСТРОЙСТВО ИНДИВИДУАЛЬНОЙ ЖИЗНИ

Настоящий зек стремится благоустроить свою жизнь с первых дней пребывания в неволе в тюрьме. Кто-то наклеивает на стену возле шконки портрет эстрадной дивы ("сеанс"), другой кроит какието, казалось, бессмысленные занавесочки; третий утепляет одеяло кусками старого пальто и т. д. и т. п. Все аккуратно разложено, никакого беспорядка в камере, никакой, по возможности, грязи. Никто не ставит ботинки под изголовье и не кладет носки под подушку...

В мире животных

Большое место в жизни зека занимает борьба с насекомыми, которых в тюрьме представляют в основном клопы и тараканы. С клопами борются огнем и водой: выжигают, поливают кипятком и т. д., но ненадолго отступив, кровососы переходят в контрнаступление еще большими силами: десантируются на людей с потолка, нападают маневренными группами по 8-10 клопов сразу. На место погибших "бойцов" тут же встают новые.

Иногда зековский коллектив не выдерживает в прямом смысле кровопролитной битвы и призывает на помощь химические войска в виде зека из хозобслуги, с резервуаром хлорофоса. Вместе с клопами под удар попадают и зеки, которых заталкивают в камеру через час после дезинфекции...

С тараканами бороться бесполезно, если они есть. В "Крестах", например, распространены тараканы большие и черные: настолько большие, что когда они грызут завалявшийся сухарик, то слышен зловещий хруст. Эти гиганты в общем безобидны; в некоторых "хатах" им давали имена: Аркаша, Бим, Мандела, Хачик и др.

Вши в тюрьме редкость; вшивого тут же выгоняют в прожарку вместе с матрасом сами зеки.

Мыши чаше всего забава, если, конечно, нет среди сокамерников чересчур рьяного мышененавистника... Крысы такая же редкость, как и вши, а другой живности нет вовсе.

Досуг (поделки, приспособления)

Времени на досуг много оно все твое. Заняться нечем: азартные игры удовольствие не для всех, книги тоже. Многие мастерят из подручных материалов всевозможный ширпотреб: авторучки из носочных синтетических ниток, шахматные и иные фигурки из хлебного мякиша, окрашенного табачным пеплом, крестики из расплавленного полиэтилена.

Художники расписывают "марочки" (носовые платки): кому парусные корабли, кому портреты любимых, кому КингКонг, трахающий красавицу...

Можно сшить тапочки или утеплитель на поясницу из одеяла; можно... Впрочем, нынешняя "демократизация" коснулась и тюрем: в некоторых СИЗО гонят самогон, заквашивая плесневеющий хлеб в полиэтиленовых кульках. Во многих камерах есть телевизоры, они и скрашивают существование футболом, боевиками и навязчивой эротикой музыкальных клипов. Нетрудно, впрочем, догадаться, что бывает, когда один хочет "ловить сеанс" на просмотре Ким Бессинджер и Микки Рурка, а другой охоч жо футбола... Хорошо, если криком да оплеухами заканчивается дискуссия, бывает и хуже.

Книги и газеты

Книги в тюрьме есть.

Некоторые даже читают их: в основном это отечественная и зарубежная классика без многих страниц, использованных на самокрутки и на изготовление игральных карт. Иногда удается сговориться с библиотекаремразносчиком, он может исполнить заказ на определенную литературу: ведь о тюремных и лагерных библиотеках ходят легенды. В 1985 г. я видел в лагерной библиотеке полное собрание сочинений Станиславского, брал для прочтения "Бесы", сборник статей Ролана Барта по лингвистике, Леви-Стросса; романы "На ножах" и "Взбаламученное море" Писемского... Попробуй, найди в те годы в штатной городской библиотеке... изъятый из фондов роман Г. Владимова "Три минуты молчания".

Можно выписать газеты и журналы. Раньше выписывали больше, теперь меньше: не та цена. Возможностей скрасить тюремно-лагерную жизнь много, везде они разные. Меняются времена, меняются нравы избитая, но верная сентенция. Многое зависит и от администрации, которая или ужесточает систему запретов, или дает какието поблажки. Делается это чаще всего произвольно, ибо никак не может повлиять на т.н. "дисциплину" и общий порядок жизни.

ОБЩЕНИЕ С ПЕРСОНАЛОМ

Помощнички

К "персоналу" тюрьмы относятся все, кто носит форму внутренних войск (надзиратели, корпусные старшины, оперативники"кумовья", врачи и медсестры), а также зеки хозобслуги (баландеры пищеблока, разновидные шныри-уборщики, электрики и санитары, сантехники, банщики, парикмахеры и фотографы).

Для зеков хозобслуги существуют все льготы "козлов" зоны, однако всегда есть опасность нарушений, за которые могут отправить в зону это этап, боксы, "столыпинский" вагончик, пересыльные тюрьмы и опасность быть узнанным и в лучшем случае покалеченным.

Зеков, оставленных отбывать срок в СИЗО, конечно, хорошо кормят за счет остальной братвы, томящейся в душных камерах. Раздача пищи развратит любого: один баландер раздавал сахар, соорудив второе дно в ковшике и уменьшив пайку на треть; другой привязал к черпаку большую недоваренную рыбу, и всякий, кто видел эту рыбу через "кормушку", думал, что она попадет ему в шлюмку (миску). Однако рыба сваливалась вниз и висела на веревочке. "Эх, думал зек, не попала, гадина..." За такие фокусы с едой, конечно, могут жестоко наказать. Но и баландер в безвыходном положении: ведь сахар выдает другой, более упитанный "козел", и сахару этого не хватит на всех, если придерживаться нормы... И себе надо прибавочку сделать. И рыбку съесть...

Наказать могут мгновенно: выплеснут в лицо горячую кашу, а затянут в "кормушку" глаз выбьют или надругаются самым похабным образом.

Через баландеров, однако, передают малявы (записки) в другие "хаты". Движимый подсознательным страхом раздатчик пищи иногда доносит маляву по назначению, но чаще в оперчасть. Исключение составляют, может быть, лишь авторитетные отправители и адресаты, могущие согнать баландера с "жирного" места, нажав на неведомую блатпедаль... Иных моментов соприкосновения с этой частью персонала у правильного зека нет. Ну, баня, фото, прожарка...

Начальнички

Персонал в форме намного ближе к зеку. В тюрьме строгих правил пупкарь (надзиратель) заглядывает в камеру через глазок довольно часто. Если что-то показалось подозрительным открывает "кормушку" и смотрит через нее. Если происходит что-то из ряда вон выходящее зовет подмогу и с ней входит в камеру.

Начинается шмон (обыск) незапланированное мероприятие, нарушающее жизнь зеков самым бессовестным образом. Отнимаются в первую очередь самодельные карты, всяческие поделочки и острорежущие и колющие предметы. В зависимости от настроения пупкарь может засветить кому-нибудь подвернувшемуся под руку деревянным молотком по ребрам. Таким молотком проверяют "решку" (решетку) как звенит? нет ли надпила? и "кабуру" (стену) нет ли подкопа?

Однако тот же самый пупкарь за определенную сумму принесет в камеру все, что угодно: чай, водку, сигареты. Или на самых выгодных для себя условиях обменяет вышеуказанное на хорошие вещи. Скажем, новорусский красный "лепень" (пиджак) ушел бы, наверное, пачек за 5 индийского чая... Ну ладно, за 10... А кожаная "бандитка" за литр суррогатной водки в грелке... "Рыжье" (золотые изделия) ценится выше, но предлагать его опасно: могут провернуть шмон и "отмести" товар без отдачи.

Многое в жизни зека зависит от пупкаря. (На юге их называют почему-то "цириками".) Пупкарь ведет зека на прогулку, к врачу; в его власти вовремя оказанная медпомощь, пусть она и примитивна. Он может передать если и не маляву (хотя и такое возможно), то хотя бы сообщение родным: жив, мол, здоров, передайте курево и побольше сала. Пупкарь принимает жалобы и заявления, первым реагирует на объявленную голодовку или вскрытые вены, иногда просто беседует на различные темы с кемнибудь из зеков. "Уболтать" его как мента из КПЗ довольно сложно: в тюрьме служат люди опытные. Они в общем-то "сидят", но бессрочно. Попадаются легендарные личности вроде прапорщика по кличке Маргарин в Каширской тюрьме, которого помнят до сих пор многие поколения зеков.

ЗДРАВСТВУЙТЕ, МАМА...

Довожу до вашего сведения...

Милиции не обойтись без сексотов, стукачей, топтунов, тихарей всевозможных агентов, доносчиков, провокаторов. Знакомство с этой частью мира тюрьмы и зоны у новоявленного зека начинается иногда уже в КПЗ. Возможно, в каких-то камерах ставят (и ставили) подслушивающие устройства, но, видимо, чтобы получить важную информацию, нужно еще и разговорить жертву "стука". А для этого требуется свойский бывалый "паренек", желательно прилично татуированный и умеющий славно "ботать по фене". Именно на такого напоролся один мой знакомый, и не в КПЗ, не в тюремной камере, а в коридорчике прокуратуры, куда явился на допрос. Следователь сказал: обождать... Тут же уныло отсиживался на стуле синий от татуировок, видавший Крым и Рым дядя, подначивший наивного моего товарища на разговор. Сам "дядя" вел этот разговор в основном через "век свободы не видать" и "бля буду" и популярно и авторитетно разъяснил, что нужно делать, чтобы не сесть. Проговорили они битый час, после чего "дядя" зашел к следователю (по очереди, братан!). Вскоре "дядя" вышел из кабинета и исчез, а приятель из того же кабинета отправился в КПЗ и на долгие пять лет в зону усиленного режима. Так закончилась его встреча с так называемой "вольной наседкой".

"Наседки" – непременный элемент той части тюрьмы, где обитают подследственные. Они "работают" в четком взаимодействии с милицией, прокуратурой и тюремной администрацией. Они вызывают на разговор, втираются в доверие к "объекту" и выуживают из него сведения для дознавателей. Это может быть информация о местонахождении краденых вещей, "подельников", оружия да чего угодно! Судьба их, в случае разоблачения, незавидна: хорошо, если просто надругаются, не станут ломать ноги, руки, позвоночник; душить полотенцем. Если "наседка" успеет выломиться с хаты, застучит руками и ногами в железную дверь, то ее спасут контролеры: переведут в безопасное место: в санчасть, в другую камеру... На "наседку" есть свои ловцы-специалисты, которые, к примеру, по внешнему виду экскрементов могут определить – что недавно ел этот паренек, вызванный якобы к врачу или адвокату.

Само понятие "стукач" долгое время ассоциировалось у нас в основном с "политикой"; в основном это было стукачество примитивное: кто-то что-то где-то сказал о комто или о чемто; написал нечто выходящее за рамки идеологии... сообщить об этом в "органы" мог вполне обычный, но чересчур бдительный гражданин. Но, видимо, существовали (и существуют) не просто "стукачи", а профессиональные сексоты. В котельной, где я работал, местная милиция сжигала как-то раз ненужную документацию: в этой куче бумаг много было чего интересного. На глаза мне попалась карточка на выбывшего (умершего) сексота – вполне официальный документ. Особенно удивила графа "В какой преступной среде может работать (ненужное зачеркнуть). И далее следовало: "молодежь, наркоманы, таксисты". К карточке были приколоты корешки расходных ордеров, все почему-то на 30 иудиных рублей-сребренников...

Зоновские стукачи делятся на должностных и подневольных. Завхоз отряда, шнырь, нарядчик и другие, подобные им, должны докладывать администрации (начальнику отряда, оперу) о происходящем. Поэтому никому и в голову не придет вести опасные разговоры в их присутствии. Куда опаснее стукачи из "своих", попавшие в эту "струю" под угрозами "кумовьев" (оперчасти), запуганные, буквально зомбированные своим страхом. Они могут делить с тобой кусок хлеба, пить чифир, беседовать на жизненные темы и тут же сдавать "с потрохами" всю подноготную. Помнится, какой-то доброхот подслушал мой разговор с приятелем: тема была сугубо церковная нынче безобидная. А тогда, в 1985 году, "Куму" церковная тема не понравилась, и он провоцировал нас с приятелем на откровенную грубость. Кто конкретно "стукнул" я так и не узнал. Отделался лишением "ларька". А приятель лишением краткосрочного свидания...

Расправа со "стукачом" в зоне такая же, как и в тюрьме. Если повезет могут расколоть на голове табурет или сделать "Гагарина": затолкать в тумбочку и сбросить со второго или третьего этажа. Еще безобидней групповое надругательство и опущение до разряда "петухов".

В общем, "стукаческий" хлеб тяжел и горек, и участь их незавидна. Редкий из них доживает до мемуарного возраста.

А распознать "стукача" проще простого. Сидит он, например, как будто письмо пишет. Бормочет: "Здравствуй, мама!.." А загляни через плечо "Довожу до вашего сведения..."

А если серьезно избегайте, особенно в тюрьме, опасных разговоров, касающихся вашего "дела". По тюремно-лагерным "понятиям", никто не имеет права расспрашивать вас о перипетиях дела, если вы под следствием; да и в зоне это не принято, равно как и вопросы о статье: мол, за что? где? как? Кому надо, узнает все сам, без вашей помощи.

ОБЩЕНИЕ С ТЮРЬМОЙ