Текст книги "Клады Отечественной войны"

Автор книги: Александр Косарев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 35 страниц)

Загадочная роща

О том, что в районе современного Гагарина (бывшего Гжатска) французами было спрятано «нечто», я догадывался довольно давно. Но приступить к целенаправленным поискам в том районе всё время что-то мешало. Единственное, что в конце концов подтолкнуло меня к более решительным действиям, было письмо, пересланное мне по случаю одним из соратников. Оглашу некоторые сведения из него, поскольку они впрямую касаются обсуждаемой нами темы.

« Попытаюсь Вам описать некоторые подробности, которые мне известны относительно укрытия французами некоей поклажи, которую они, возможно, сделали в нашей местности. Легенду эту я услышал ещё в 90 году, но особо не придал ей значения, до тех пор, пока не стали всплывать некоторые подробности от других очевидцев.

Первое, что я слышал, это была история о том, что приезжали два раза исследователи: 1 раз возможно в 80-81 году из исторического музея г. Москва, второй раз в 85 г. был в нашей местности Иван Дмитриевич Миляев, который... Далее стали появляться некоторые подробности: 1 призн.: Эту историю слышал сотрудник нашего краеведческого музея – Орешников, он умер в апреле 2003 года, но его рассказ в своё время записал мой знакомый, и я слышал его запись.

...зашла речь о визите работников из Исторического музея. Орешников рассказывал, что на план этого места в советское время у французов была обменена скульптура Наполеона I, если этот обмен подтвердится, то можно предположить, что это достаточно серьёзно. Орешников слышал обрывки разговоров рабочей комиссии, в состав которой входили: Кончаков Иван Васильевич, бывший директор нашего краеведческого музея, Бомот... возможно, он зам. директора Исторического музея, Стародубцев, бывший начальник милиции... что они два дня (по ночам) делали раскопки – окружали это место милицией и под свет фар производили раскопки, это место находится от реки Гжати в шагах... (количество шагов неизвестно) в  р-не стрельбища. Это место мне было известно. Недавние поиски результатов не дали – площадь достаточно большая и, не имея более точного плана, обнаружить что-либо будет затруднительно – на этом месте лес и около берега заросли черёмухи, которая осложняет приборный поиск, а также минувшая Вторая мировая война.

2-й визит – был уже Миляев И. Д., как мне удалось узнать, он организовал экспедицию в этот район и пытался привлечь командира поискового отряда для поиска на местности со щупом, но что-то не сложилось и в его изысканиях... Он говорил, что уже многое позабыл, но помнит, что во время поисков пошёл сопутствующий “подъёмный материал”, но финансирование кончилось, и работы пришлось свернуть».

Письмо, конечно, малоинформативное, однако вполне достаточное для того, чтобы всё же преодолеть лень и съездить в современный Гагарин, своими глазами посмотреть на размах поисковых работ, которые вроде бы там проводились (при свете фар). Этому была, разумеется, и ещё одна причина. Вот что писал об этом времени бесславного похода Арман де Коленкур.

« 29 октября мы (гл. квартира с императорским обозом) прибыли в Гжатск. Стоял сильный мороз. Здесь в районе Гжатска зима давала себя чувствовать более сильно, чем под Боровском. Люди хорошо переносили наши длинные переходы, несмотря на морозы и дурное состояние дорог. Но с лошадьми дело обстояло иначе. Дурное качество корма, добываемого в восьми верстах от главной дороги, изнуряло лошадей. Лошади, не отличавшиеся особо мощным сложением, погибли все. В запряжке шли резервные лошади, да и их не хватало. Мы начали уже бросать свои повозки на дороге».

Ночные бивуаки, особенно для крупных войсковых колонн, устраивались там, где рос лес и неподалёку был водоём (река или озеро), который мог утолить жажду как людей, так и лошадей. Соответственно, наиболее удобно для отступающих было прятать вывезенные из Москвы ценности именно на ночных привалах. И мне, прежде чем отправляться в путь, следовало выявить вблизи Гжатска те участки, на которых наверняка останавливались французские обозы. Судя по карте и воспоминаниям очевидцев, таких удобных мест было всего два. На участке деревня Ивашково – Гжатск самым привлекательным был обширный полигон вблизи моста через небольшую реку Алёшня. Широкие и ровные луговые пространства, ограниченные с одной стороны самой рекой, а с другой обширным вековым лесом, как нельзя лучше подходили для армейского бивуака. И действительно, вскоре удалось выяснить, что именно в данном лесу останавливались полки «молодой гвардии», итальянской гвардии, а на следующий день и корпус вице-короля.

Сержант «молодой гвардии» Бургонь, ночевавший как раз в данном лесу, утром двинулся в очередной поход и видел всё, что творилось на дороге после Гжатска. Он пишет: « Дорога от Гжатска была вся усеяна цен-ными предметами, картинами, канделябрами и множеством книг, переплетённых в красный сафьян с золотым обрезом. Повозки, нагруженные московской добычей, тащились с трудом, многие оказались сломанными, а с других возницы, опасаясь, чтобы они не сломались, спешили сбросить лишнюю кладь».

Соответственно, было решено начать обследование именно с участка, прилегающего к западному берегу реки Алёшни. Конечно, это расходилось с указанием из письма (по поводу реки Гжать), но поскольку обе эти реки текут в одном направлении и недалеко друг от друга, то вполне возможна некоторая путаница в описании старых событий. Больше мучил другой вопрос – где же именно отступающие могли закопать оставляемые ценности? На первый взгляд, многочисленные обозы запросто могли располагаться по обе стороны дороги и их владельцы имели возможность прятать всё, что заблагорассудится на весьма обширных луговых пространствах, не говоря уж о ещё более обширных лесах. Пришлось пешком обойти всю пространную луговину как справа от дороги, так и слева от неё. Прежде всего, нас интересовали заметные ямы, расположенные не далее сотни шагов от речного берега.

Справа от дороги Ивашково – Гагарин ничего подобного отыскать не удалось, зато слева от неё нас ожидал весьма приятный сюрприз. Почти от самой дороги строго на юг уходила узкая кинжалообразная рощица, как нельзя лучше приспособленная для устройства захоронений любого рода. Кроме указанных в письме примет Второй мировой войны (цепочка немецких окопов) рощица была изрыта и множеством прочих ям, и к тому же среди растущих в ней деревьев многие были поражены молниями.

Здесь мне просто необходимо сделать некое лирическое отступление и рассказать о крайне важном факторе обнаружения в лесах следов от ударов молний для успешной работы поисковика-кладоискателя. Для обычных людей грозовые молнии несут только непосредственную опасность для жизни, особенно если человек оказался во время грозы на открытом пространстве.

Для людей же нашей профессии многочисленные попадания молний в определённый регион леса говорят о том, что в данном месте следует обязательно произвести приборную разведку. Дело в том, что большие массы легко окисляющейся меди, бронзы, а также и более благородных металлов, сосредоточенные в одной точке, создают настоящую приманку для «небесного огня». Легко разносящиеся грунтовыми водами ионы солей меди, цинка и серебра, а также окислы некоторых металлов, втягиваются древесными корнями и создают в земле область высокой электропроводности. А линейные, грозовые молнии весьма и весьма падки на такие места. Только не следует думать, что молния попадает точно в место захоронения самого клада, и сразу же бежать домой за мешком и лопатой. Практика показывает, что здесь легко ошибиться. Грунтовые воды весьма причудливо перемещают зоны хорошей электропроводности, зачастую удаляя их от места закладки ценностей на многие десятки метров. И, кстати сказать, эти зоны продолжают существовать ещё много лет после того, как клад или что-то на него похожее из этого места извлекают.

Поэтому всем заинтересовавшимся данным абзацем читателям, могу дать вот какой дельный совет. Если в лесу, парке или саду вы нашли поваленное молнией дерево (либо несколько деревьев), то вначале внимательно осмотрите прилегающую местность. Если в радиусе 50 метров от обожжённого обломка нет старых подозрительного вида ям или траншей, то смело обращайтесь за содействием к специалистам по поисковым делам, для инструментального поиска. При этом вам не стоит самим идти в магазин за металлодетектором. Такого рода клады (или залежи цветного металла) как правило, располагаются гораздо глубже тех слоёв почвы, которые металлодетектор в состоянии проконтролировать.

Итак, после изучения всего комплекса характерных примет нам стало ясно, что мы вышли именно в тот район, о котором шла речь в письме. Все признаки указывали на то, что именно в этом месте произошли события, связанные с захоронением первых крупных наполеоновских кладов. Близость к узкому окончанию рощи крутого речного изгиба, наличие нескольких окопов, равно как и большого количества явно невоенного предназначения ям, вкупе со значительным числом поражённых молниями деревьев, однозначно указывало на явную необычность данного участка рощи, отделённого от остального лесного массива небольшим овражком.

Мы тщательно прозвонили всю рощу из конца в конец, и только в конце работы поняли, что все наполеоновские захоронения в ней были сделаны в её самом дальнем от шоссе конце. Естественно, всё же прятать что-то ценное люди предпочитают подальше от посторонних глаз, т.е. от основной дороги. Но, конечно, все интересные полигоны вблизи Гагарина изучить не удалось. А было бы интересно прочесать и сосновый бор на противоположной стороне дороги, и место, где ночевал корпус вестфальцев, да и много что ещё, но... увы, на всё прочее не было ни сил, ни времени, ни денег.

30 октября

« В течение 2-х суток (29 и 30-е) я не видел никого из моих людей. Я остался без шубы и не могу заснуть – 4 градуса мороза. Если мёрзнешь всю ночь, утром чувствуешь себя не весьма хорошо. Мы говорим о наших зимних квартирах; предполагаем устроить их на Днепре (Смоленск), или Двине (Витебск)».

« В Гжатск прибыл курьер от короля из Штутгарта, он привёз для корпуса маршала Нея много денег, орденов, серебряных медалей и почётных сабель, для раздачи офицерам и солдатам».

Раздачи «подарков», скорее всего, не произошло, поскольку уже было не до наград и веселья. Всё привезённое, скорее всего, было тут же зарыто в землю при выходе из города, т.е. вблизи Малой Гжати.

« Обозы Вице-короля и его гвардия утром проходили по Бородинскому полю. Вечером Вице-король расположился между Колоцким монастырём и Прокофьевым».

« В Гжатске оставались до полудня. В полдень император требует своих лошадей и останавливается за городом на 2 часа, чтобы пропустить мимо себя войска и обозы. Из-за шедшего ночью мокрого снега дороги испортились, повозки, нагруженные добычей, тащились с трудом. В тот день армия побросала повозки и фургоны разного рода, так как бывшие в запряжке лошади, изнурённые голодом и трудностью дороги, покрытой гололедицей, не могли продвигаться далее. Дорога от Гжатска, до самой Вязьмы была усеяна ценными предметами: картинами, канделябрами и множеством книг, переплетённых в красный сафьян. Особенно вязкая дорога была у Царёва Займища, где дорога шла по плотине.

Утром вюртембергская дивизия выступила из Колоцкого монастыря и к вечеру достигла Гжатска».

Виконт Пеллепор вспоминал об этом дне следующее: « 30 октября армия побросала фургоны и повозки всякого рода, так как бывшие в запряжке лошади, изнурённые голодом и трудностями дороги, покрытой гололедицей, не могли продвигаться дальше. На биваке открыли полковые фургоны, казна насчитывала 120 000 франков золотом. Каждый из офицеров, унтер-офицеров и солдат получил маленькую сумму».

31 октября

« Вице-король остановился вечером 31-го октября в 2-х верстах от большой дороги в деревушке (Ивашково) между Колоцким монастырём и Прокофьевым.

Утром 31 октября выступили и, подойдя к Прокофьевским высотам, услышали канонаду – это Платов атаковал Даву у Колоцкого монастыря. Даву на ночь остановился в Гриднево».

« Император надел меховую шапку, зелёную шубу. Мы делаем 10 миль и приходим в Вязьму, почти совершенно сожженную. Находим там 8 эстафет, их не хотели отправлять дальше по причине казаков и вооружённых крестьян. Никогда никому не придётся идти столь длинным путём, усеянным трупами, как тот, которым прошли участники этого похода. Трупы видны по всем закоулкам, на всех дорогах, свежие и разлагающиеся.

Ясная солнечная погода, холодная, но сухая. Артиллерия и повозки продвигаются легко. Фураж можно найти в 4-х верстах от большой дороги. Я ночую в сводчатой комнате со своей лошадью, Жиру и Шабо, у которого украли часы. Лошади отвязываются, мешают нам спать, в чём им помогает и холод».

(Капитан Жиру был впоследствии ранен при битве у города Красный и скончался в городе Толочин).

« Полки “молодой” гвардии и императорский обоз в тот день прибыли в Вязьму вместе с Императором. Впереди колонны гнали русских пленных около 800 человек. Наполеон прибыл в Вязьму в 4 часа пополудни. К вечеру войска расположились следующим образом. Полки “молодой” гвардии из дивизии генерала Роге и кавалерия Мюрата в 8-и верстах за Вязьмою в лесу между деревнями Княгинкино и Новосёлками. Мортье и Жюно (Вестфальский корпус) не доходя до Вязьмы. Вюртембергская дивизия, в 2-х верстах не доходя до Вязьмы в лесу. Корпус маршала Нея в Величеве. Корпуса Вице-короля и Понятовского близ Гжатска. Корпус Даву в арьергарде у Гриднево. Вечером на расположившихся в лесу вюртембержцев напали партизаны, и их дивизия отступила в Вязьму».

Следующая глава о потерянных сокровищах называется незатейливо:

Вестфальская добыча

Да, вышедшие из Москвы полки гвардии конвоировали крупные ценности. Но были и другие обозы с трофеями, не менее ценные и для нас крайне интересные. Например, обоз Вестфальского корпуса. Этот корпус имел в своём составе до Бородинского сражения 13 000 человек. После Бородина корпус не пошёл далее на Москву, а был оставлен в Можайске и Гжатске. Задачей корпуса было охранять Смоленскую дорогу и обеспечивать жизнедеятельность обширного госпиталя в Колоцком монастыре, где находилось на излечении более тысячи тяжелораненых солдат французской коалиции. Кроме того, командиру этого корпуса, маршалу Жюно, предписывалось собрать на Бородинском поле всё брошенное там оружие и перевезти его всё в тот же в Колоцкий монастырь.

13 октября маршалу поступил секретный приказ: сжечь и спрятать все то оружие, которое невозможно взять с собой, и принять все необходимые меры для эвакуации подчинённых ему войск. По ведомости от 16 октября в Вестфальском корпусе числилось: 1916 пехотинцев, 775 кавалеристов, 34 орудия и 130 повозок строевого обоза. Общая численность людского состава корпуса – 5690 человек, конского состава 1375 голов.

Второй секретный приказ пришёл 23 октября. Приказ гласил: сжечь всё, чего нельзя захватить с собой и быть готовым по первому сигналу двигаться на Вязьму. Естественно, всё имевшееся в их распоряжении время вестфальцы употребили «правильно». Они упаковали все захваченные в округе ценности, запаслись провиантом и фуражом на дорожку. Кроме того, они закопали вблизи монастыря 27 пушек, около 5000 ружей, 500 сабель 15 000 бомб и ядер, собранных на Бородинском поле.

Что же забрали с собой хозяйственные германцы, скоропалительно избавившись от столь громадного количества вооружения? А забрали они с собой много всяческого добра. Ограбили Лужецкий монастырь, существующий с 1408 года. Очистили Введенский храм, а в церкви Святого Ферапонта они даже устроили столярную мастерскую, где из икон сколачивали ящики для укладки трофеев. То же самое происходило и в Саввино-Сторожевском монастыре, что стоит вблизи Звенигорода. Естественно, что в Можайске, Гжатске и в 50 километрах от них не осталось ни одной не обобранной церкви, ни одной усадьбы. Все собранные грабежом ценности заботливо укладывалось в новенькие ящики – лампады, кресты, серебряные оклады, посуда, украшения с гробниц, металлические деньги и даже колокола. Точно известно, что они сняли и увезли два старинных и очень ценных колокола. Один весом в 13 пудов, а другой в 10 пудов.

Получив приказ на выступление, вестфальцы спешно покинули Можайск, бросив в монастыре несколько сотен раненых, для которых места на повозках, разумеется, не нашлось. Шли они очень быстро, стараясь опередить всю армию и встать в её авангарде. Именно такое положение обеспечивало наибольшую безопасность эвакуировавшимся ценностям. По ходу дела к корпусу присоединился 8-й пехотный вестфальский полк, тоже с большим количеством гружёных повозок. Но как они не торопились, 29 октября их обозы смешались с обозами гвардии, также двигавшейся впереди армии. Начался беспорядок и путаница. Дошло до того, что солдаты «молодой» гвардии отобрали у вестфальцев стадо рогатого скота, которое они гнали из Можайска.

2 ноября авангард армии ночевал за Семлево, на речке Осьма, у Протасова моста. Наполеон и его штаб ночевали непосредственно в Семлево.

3 ноября вестфальцы ускоренным маршем двинулись на Славково. Задачу имели одну – как можно быстрее достичь спасительного, как им тогда казалось, Смоленска.

Вот выдержка из письма маршала Жюно, которое он отправил 9 ноября из Смоленска, в нем он описывает свои мытарства.

« С самого начала нашего отъезда (из Можайска) я не спал и двух ночей в доме, а всё на бивуаках, или у себя в карете, не евши целый день, до 9 или 10 часов вечера. 8-го ноября я прибыл в Смоленск, а теперь 9-е, уже 5 часов вечера, а до сих пор я не дождался ни одной из своих повозок».

12 ноября Жюно с теми из вестфальцев, кто не отстал от корпуса в предыдущие дни, выступил из Смоленска в сторону Орши. Около 700 германцев, большой гвардейский артиллерийский парк, и около 500 безлошадных артиллеристов. Кирасиры без кирас в тяжёлых ботфортах волокли чемоданы и толкали набитые трофеями немногочисленные подводы. Ими уже было брошено почти всё. Пушки, боеприпасы и значительное количество так заботливо упакованных трофеев. Тащили только личное, что не было сил бросить. Но до сей поры остаётся загадкой, куда исчезло такое большое количество трофейного имущества.

Считаем вместе. 130 пароконных повозок вполне могли перевозить около 50 тонн груза. Да пушки общей массой в 10 тонн. Немаленькое хозяйство. И вот исчезло бесследно. Непонятно даже, одномоментно всё случилось, либо захоронения делались постепенно, по мере выбывания из строя обозных лошадей. Ясно одно: до Протасова моста, что перекинут через речку Осьма, Вестфальский корпус сохранял относительную бодрость и сплочённость. И только за Дорогобужем они попали в то же отчаянное положение, что и остальная армия. Скорее всего, и тяжёлое вооружение, и трофеи германцы тайно закопали, даже не доезжая до Смоленска. Скорее всего, захоронение устроили на одной или двух последних ночёвках. Так что напрасно маршал в письме сокрушался по поводу отсутствия своих повозок, тащить их дальше у его солдат не было сил.

1 ноября

« Мои слуги всё не показываются; у меня нет ни белья, ни меховых вещей».

«1-го ноября багаж итальянской гвардии двигался по дороге близ Царёва Займища. Вечером остановился в лесу подле Величева».

«Наполеон целый день в Вязьме. Гвардии предписано отдыхать в городе сутки. В Вязьме в императорской колонне была перепряжка лошадей и уничтожена часть повозок. Приходится взрывать артиллерийские повозки, сжигать фургоны и разбивать или заклёпывать орудия. Никто уже не помышляет о том, чтобы сохранить драгоценности, добытые на развалинах Москвы.

В Вязьме встретили 8 эстафет, их не хотели отправлять дальше по причине казаков и вооружённых крестьян. В Вязьме к гвардии присоединился отряд Эверса в количестве 4000 человек кавалерии. В этот день корпус маршала Нея достиг Вязьмы. Чтобы ускорить наше движение, необходимо было принести в жертву весь обоз, но ещё никто не считал необходимым принимать такие крайние меры».

В те дни город Вязьма и стоящие вокруг него французы более всего походили на обложенного охотниками кабана. С запада к городку продолжали подтягиваться многочисленные обозы и подразделения Понятовского, Евгения Богарне и маршала Даву. Со всех же прочих сторон к Вязьме всё ближе и ближе пододвигались войска преследователей.

Генерал Уваров атаковал войска маршала Нея с юга, в районе деревни Крапивна. С севера непосредственно к окраинам города стянулись казачьи сотни генерала Платова. Милорадович широким фронтом продвигался с запада, грозя отрезать и пленить отстающие войска и обозы.

2 ноября

« Я остаюсь в Вязьме до 2-х часов в ожидании моей повозки; она была впереди меня и я её не нашёл дорогой. Меня это очень беспокоит, так как казаки по своему обыкновению ежедневно по нескольку раз бросаются на “ура”.

Вёрст 12 я тащу за уздечку мою разбитую на ноги лошадь. В этом нет ничего удивительного; бивуаки без корма не способствуют хорошему состоянию лошадей.

Князь Экмюльский (Луи Даву) подвергся нападению неприятеля и постепенно был принуждён по частям бросать свою артиллерию за неимением лошадей. Неприятель отрезал его от 1-го корпуса, так что они пробились в штыки. Наша потеря достигает до 3-х или 4-х тысяч человек ранеными, убитыми или пленными.

Штаб-квартира Императора перенесена в Семлево (в ночь со 2-го на 3-е). Я отлично высыпаюсь на соломе в комнате со всеми офицерами свиты. Мне тепло благодаря найденным женским шубам. У Шабо украли лошадь и чемодан; две из моих лошадей пали на пути.

«Наполеон тронулся из Вязьмы в обед, т.е. в 12.00. В полдень было свежо и холодно, ярко светило солнце. Император выехал на коне в сером сюртуке, на голове зелёная шапка с серым мехом. Прибыл в Семлево в 4 часа пополудни. Начинало смеркаться. От Вязьмы каждую минуту дорога пересекалась оврагами, в которые по обледенелому склону скатывались повозки. Дорога из оврагов в гору была скользкая и обледенелая. Лошади с плоскими подковами скользили ежеминутно. Как возницы, так и сами лошади падали друг на друга».

«Холод становится всё сильнее, хотя погода продолжает быть ясной и днём солнце не перестаёт ещё греть. Ночью —4 градуса С».

« Император расположился в небольшой церкви, обращённой в почтовую станцию и обнесённую палисадами. Его лакеи находятся наверху в деревянном приделе, внизу в храме были поставлены лошади, штаб и адъютанты расположились в алтаре.

Императорский обоз выступил из Вязьмы утром. Дорога в Семлево шла песчаная, тяжёлая для обоза, который начал отставать. Подмёрзшие дороги, испорченные броды, разрушенные мосты, болота, гололедица. Лошади выбились из сил из-за непрерывного безостановочного движения. Ввиду загромождённости дороги движение ещё более замедляется. Малейший подъём становится непреодолимым препятствием для несчастных животных. Лошадей впрягаем по 15 в одну пушку. В Семлево император потребовал, чтобы его обоз был сокращён до самого необходимого, для обслуживания его двора.

В эту ночь войска расположились следующим образом. Полки “молодой” гвардии в Славково. Вестфальцы расположились в лесу на берегу Осьмы. Корпус Нея в Вязьме, на реке. Вюртембержцы стояли в лесу, 12 вёрст от Вязьмы, не доходя Семлево».

Утром, недалеко от Вязьмы, партизан Орлов-Денисов атаковал французов. Взял одно орудие, канцелярию Наполеона и 40 повозок с багажом».

2 ноября начальник штаба главной квартиры императора Бертье в письме к маршалу Даву писал из Вязьмы: «Надо делать переходы так; обоз в середине и, во столько рядов, сколько позволит дорога, полубатальон сзади и несколько батальонов в одну шеренгу по бокам обоза, так, чтобы при повороте во фронт огонь был отовсюду...»

3 ноября

« Днём летняя жара, по ночам очень холодно. На лошадей большой спрос. Солдаты захватывают их: они поедают всех тех, кого им удаётся зарезать.

Казаки захватывают экипажи и отставших, они беспрестанно кидаются на “ура”.

(Записано Кастелланом вечером 3 ноября в районе деревни Славково. Скорее всего, на Жашковском постоялом дворе, стоявшем на берегу замёрзшего озера.)

« Предупреждённый о приближении неприятеля Вице-король отправил обозы ночью из Фёдоровского в Вязьму. Ночь со 2-го на 3-е ноября была очень холодная, пало много лошадей. За час до рассвета из Семлево двинулись обозы. Дорога была вся запружена телегами, фурами и каретами. Пешие и конные солдаты двигались беспорядочными толпами. Утром с высокой колокольни Наполеон обозревал окрестности Семлево. Когда пришло известие о возгорании Вяземского сражения, в колокольню ударило ядро, неведомо кем пущенное со стороны Саввиной горы, ядро не повредило храма, но все колокола гулко загудели.

Наполеон с гвардией поспешно покинул Семлево. Полк “молодой” гвардии и императорская колонна оставались весь день в Славково. По правой стороне они видели русских казаков. В тот же день, но к вечеру к ним подошли другие полки, делавшие привал позади».

Наполеон пишет начальнику штаба Бертье: «Прикажите герцогу Мортье отправить графа Винценгероде в корпус маршала Жюно, который пошлёт его вместе с его адъютантом в Смоленск и далее в Вильну на почтовых под конвоем двух жандармов».

« В императорском обозе была перепряжка лошадей и уничтожена часть повозок».

Рано утром 3-го ноября на 12-й или 16-й версте от Вязьмы в лесу у дороги были закопаны 8 тяжёлых орудий. Маршал Даву подвергся нападению неприятеля и постепенно был принуждён бросать свою артиллерию за неимением лошадей».

Кстати сказать, бросали не только артиллерию и излишнее вооружение. Вблизи деревни Лукьяново, в сосновой роще (примерно 12 км западнее Вязьмы) французами был зарыт большой клад из состава московских трофеев. Его в 1830 году тайно выкопали оставшиеся в живых французы.

Но не только описанными событиями был знаменит данный день. Ведь именно 3-го около Смоленска зарыли ещё один весьма солидный клад, безуспешные поиски которого идут и по сей день. Предлагаю вашему вниманию главу, написанную много позже, нежели вышел в свет первый прототип данной книги.