Текст книги "Клады Отечественной войны"

Автор книги: Александр Косарев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 35 страниц)

Во время похода, особенно трудного, надо быть строгим со своими людьми, не прощать им ни малейшее ошибки, не позволять им ротозейничать. Но я не решился бы их бить. В армии многие это делают. Это почти необходимо. Мой лакей Эйар тоже порядочно разбаловался: он видит всё в чёрном свете. Он служит у меня 8 лет, привязан ко мне, обладает хорошими качествами. Мне приходится часто об этом напоминать себе. Для похода надо брать людей сильных; этот же слаб, это делает меня снисходительным. Каждое утро он ворчит на меня за то, что я без сапог; моя единственная пара продырявилась.

Я не знаю, как достать новые; из вещей, посланных мне из Франции, ко мне ничего не дошло. А будь у меня эти вещи, я был бы одним из наилучше экипированных офицеров в армии...»

* * *

Не уверен в точности, но, скорее всего, именно в этот день произошли весьма любопытные события, о которых хочу упомянуть в главе:

Загадка деревеньки Бочейково

Живо интересуясь событиями 1812 года, я как-то наткнулся на упоминание белорусской деревни Бочейково. Упоминание было настолько крошечное, настолько расплывчатое, что поначалу я не обратил на него внимания. Правда, потом спохватился и вернулся к данному историческому эпизоду. Вот что я прочитал на одном из белорусских сайтов:

« Сохранилась легенда о кладе Наполеона, вывезенном из Москвы. Отступающие французские войска оцепили квадрат 1,5 км x 1,5 км недалеко от Бочейково, зарыли там пресловутый “скарб”, сожгли повозки и ушли».

Заниматься поисками, имея столь «достоверные» указания, равносильно тому, чтобы идти туда, неизвестно куда, и искать то, не знаю что. Впрочем, сделать попытку не помешает. Возможно, если удастся максимально изучить район действий и воссоздать ту далёкую историческую обстановку, то удастся приблизиться к разгадке тайны очередного исторического клада. Начнём свой анализ с текста самого сообщения. И первое, что бросается в глаза, это абсолютное несоответствие написанного историческим реалиям. Нет, Наполеон действительно побывал в Бочейково, вот только произошло данное событие в иное время и другой обстановке.

11 июля 1812 года (т.е. задолго до отступления из Москвы) французский император Наполеон, двигающийся с войсками на Бешенковичи, остановился на ночлег в новом Бочейковском дворце. Наполеон удивился, что все слуги разбежались, остался только управляющий имения Лапицкий, лакей и мальчик из прислуги. Не удовлетворил Наполеона и завтрак, приготовленный Лапицким. По всему этому Наполеон выразил недовольство приёмом и утром отправился в карете на Бешенковичи. Так что никаких кладов лично он оставить там не мог только по той причине, что у него их пока не было.

А вот другое упоминание о присутствии французов в Бочейково заставило меня насторожиться. Выяснилось, что в октябре 1812 года в данной деревне остановилась французская дивизия генерала Леграна, забрала весь провиант и опять разорила усадьбу. Генерал Легран... фамилия смутно знакомая.

К тому же под его началом была пусть и потрёпанная, но всё же дивизия, многотысячное скопище людей и лошадей, которая вполне могла иметь в своих боевых порядках и излишне обременяющий их обоз. Так что сам факт присутствия отступающих французов в интересующем нас населённом пункте можно считать бесспорным. Естественно, требовалось выяснить, откуда и куда передвигался вышеупомянутый генерал, и почему же ему потребовалось срочно избавиться от сковывающего его передвижение обозов. Вот что мне удалось узнать из общедоступных источников.

« Во время злополучной кампании в России К. Легран отличился в боях при Янкове, Обояни, Полоцке. 21 октября 1812 г. он заменил маршала Л. Сен-Сира на посту командира 2-го корпуса. Как и генерал Эбле, Клод Легран прославился своими отважными действиями в сражении при Березине (28 ноября 1812 г.), где получил серьезное ранение, из-за которого был вынужден покинуть действующую армию. 5 апреля 1813 г. был назначен сенатором. После выздоровления в январе 1814 г. служил в корпусе маршала Ожеро. В феврале 1814 г. руководил организацией обороны Шалон-сюр-Сон. После отречения Наполеона К. Легран отошел от дел. 4 июня 1814 г. Людовик XVIII даровал храброму генералу титул пэра Франции и произвёл в кавалеры ордена Святого Луи. От полученной при Березине раны Клод Легран так и не оправился, и 9 января 1815 г. он скончался в Париже. Его останки перенесли в Пантеон, а имя этого достойного генерала увековечили в камне Триумфальной арки».

Итак, Клод Легран предстаёт перед нами не только храбрым, но и весьма опытным командиром, который отдавал себе отчёт в целесообразности своих действий и, следовательно, его приказы относительно уничтожения неких грузов были, несомненно, однозначно прагматичны. Давайте теперь подумаем над тем, что за грузы были им уничтожены? Но перед тем, как заняться этим вопросом, посмотрим, откуда же прибыла в Бочейково эта дивизия.

Нам известно, что она воевала под Полоцком, где произошло несколько весьма серьёзных и кровопролитных сражений. Между собой не на жизнь, а насмерть, сражались корпуса маршала Удино (мечтающего пробиться к Санкт-Петербургу) и войска Петра Христиановича Витгенштейна, всячески препятствующего любым намерениям французов. Бои были жесточайшие, и инициатива не раз переходила их рук в руки. Удино был тяжело ранен, и его сменил маршал Сен-Сир. Был ранен и Витгенштейн. Мало того, он даже попадал в плен, откуда сумел бежать. Вот выдержки из мемуаров генерала барона де Марбо.

 «Теперь враг использовал настолько превосходящие силы, что, даже понеся огромные потери, Витгенштейн сумел овладеть укрепленным лагерем. Но, встав во главе дивизий Леграна и Мезона, Сен-Сир отбросил противника штыковым ударом. Русские семь раз ходили в ожесточенные атаки, и семь раз французы и хорваты отражали их и, в конце концов, остались хозяевами всех позиций. (Речь идёт об укреплениях в предместьях Полоцка.) Хотя маршал Сен-Сир и был ранен, он, тем не менее, продолжал руководить войсками. Его усилия принесли полный успех, потому что враг покинул поле сражения и отступил в соседний лес. 50 тысяч русских были разбиты 15 тысячами. Во французском лагере царила радость, но утром 19 (ст. стиль) октября стало известно, что генерал Штейнгель во главе 14 тысяч русских солдат только что переправился через Двину перед Дисной и двигался по левому берегу в обход Полоцка, чтобы овладеть мостами и зажать армию Сен-Сира между частями, шедшими вместе с ним, и армией Витгенштейна. И действительно, вскоре стал виден авангард Штейнгеля, появившийся перед Начей и двигавшийся в направлении Экимани, где находилась дивизия кирасир и полки легкой кавалерии, из которых маршал сохранил в Полоцке лишь один эскадрон».

Это был поворотный, самый драматический момент всей Северной кампании, после которого отступление французов и их союзников стало неизбежным. Последовало заключительное совершенно ужасающее ночное сражение в пылающем Полоцке, в результате которого наступательный порыв бывшего корпуса Удино иссяк окончательно.

« Полоцк полностью сгорел. Обе стороны понесли значительные потери, однако отступление наших войск (французских) осуществлялось в полном порядке. Мы увезли тех раненых, кого можно было перевозить; остальные, а также множество раненых русских погибли в огне пожара. Штейнгель начал принимать меры, чтобы атаковать нас, лишь 20 октября (ст. стиль) утром после того, как Сен-Сир, оставив город, оказался вне пределов досягаемости Витгенштейна, предав огню мосты через Двину. К этому моменту все французские части соединились на левом берегу, и Сен-Сир направил их против Штейнгеля, который был отброшен, потеряв свыше 2 тысяч человек убитыми или взятыми в плен».

Итак, дивизия Леграна, в составе которой было несколько тысяч военнослужащих, пользуясь ночной темнотой и поднявшимся с реки туманом, благополучно выскользнула из обречённого города и, отбросив угрожающего зайти во фланг Штейнгеля, отступила к югу. Надо сказать, на помощь отступающим Наполеон незамедлительно направил довольно крупные силы. По его приказу маршал Виктор во главе 9-го корпуса, насчитывавшего 25 тысяч человек, половина из которых состояла из войск Рейнской конфедерации, быстро двигался из Смоленска, чтобы соединиться с Сен-Сиром и отбросить Витгенштейна за Двину. Этот план наверняка очень быстро дал бы хороший результат, если бы главнокомандующим оставался Сен-Сир. Однако Виктор из этих двух маршалов был более старшим, и Сен-Сир не пожелал служить под его командованием. Накануне их встречи, произошедшей 31 октября (ст. стиль) на подступах к Смолянам, он объявил, что не может больше продолжать кампанию, передал командование 2-м корпусом генералу Леграну и уехал, чтобы вернуться во Францию.

Заметим себе, интересующая нас дивизия начала отступление от стен Полоцка после 8-го, и через десять дней оказалась около дер. Смолянцы (неподалёку от селения Чашники). Поскольку Бочейково расположено как раз на перекрёстке важнейших дорог, то миновать его французы не могли никак. Мне представляется (исходя из анализа средней скорости передвижения воинских колонн и состояния дорог), что французы заняли его 14 или 15 октября. И, что немаловажно, вошли они в деревню с запада. Покинули же Бочейково французы на следующий день, направившись строго на юг, вдоль реки Улла. Далее последовали следующие события. 19 октября Витгенштейн разбил войска Удино и Виктора у дер. Чашники и отбросил их к дер. Сенно (примерно 30 км к востоку от Чашников). После этого, опасаясь быть охваченным с фланга и отрезанным от Двины, Витгенштейн не продолжал своего наступления, но оставался в Чашниках, ожидая известий о действиях Кутузова и Чичагова.

Вот теперь давайте вернёмся к нашей поисковой задаче. Поскольку основные моменты, предшествующие нашей чисто кладоискательской истории, уже прояснены, то пора взяться за суть проблемы. Нам требуется выявить то место вблизи Бочейково, которое было оцеплено солдатами Леграна и где бесследно исчез некий таинственный обоз. Почему бесследно? Да если бы столь значительные по массе и ценности предметы были найдены, то скрыть такое событие в провинциальном местечке не было ни малейшей возможности.

Прежде всего, нам нужно понять, что именно было брошено. Поскольку Полоцк, равно как и окрестные селения, за четыре месяца оккупации был ограблен подчистую, то, несомненно, вывозить оттуда было что. Кроме того во время предыдущих сражений за контроль над данным городом французами были захвачены большие трофеи у русской армии. Ведь армейские подразделения к тому времени состояли по большей части из необученных ополченцев. Поскольку всё собранное на телегах добро удалось благополучно эвакуировать, то оно всё ещё находилось в боевых порядках стремящейся оторваться от преследователей группировки.

Но всё же настал такой момент, когда французский командующий должен был однозначно решить, что дороже: награбленное имущество и трофейное вооружение или скорость передвижения? Ведь к этому времени сожжённые французами мосты через Западную Двину были восстановлены и преследование отступавших войсками Витгенштейна продолжилось. Так что очень возможно, что от обременительных обозов действительно следовало немедленно избавиться. Впереди были ещё сотни километров скверных дорог, лютая зима, бои, и не обременённые поклажей лошади стали куда как большей ценностью, нежели церковное серебро и российские пушки.

Исходя из тех предпосылок, что груз был уничтожен со всевозможными предосторожностями (оцепление и прочее), можно понять, что в глазах тех, кто его прятал, он имел и несомненную ценность, и значительную тяжесть. И данное соображение для нас имеет первостепенную важность. Почему? Всё очевидно! Будь там что-то не очень ценное, его попросту вывалили бы в придорожные канавы, и делу конец, никто бы и заморачиваться не стал. Но нет, не вывалили, тащили сто километров от Полоцка до Бочейково и дальше бы тащили, но... Пришёл момент, и всё пришлось бросить. Однако не просто так бросить, а с большими предосторожностями. Стало быть, спрятанные ценности ни в коем случае не должны были попасть к противнику. Вот только для того и стояли солдаты вокруг места захоронения длинными шеренгами, чтобы никто не подсмотрел, где именно прятали. Вот только где именно они стояли? Что именно прикрывали?

Взглянем на карту местности. Славное наше Бочейково, к несчастью для генерала Леграна, стояло (и стоит поныне) на обширном холме, около которого совершенно нет крупных лесных массивов. Там небольшие рощицы, зарывать в которых что-либо было совершенно бесполезно. На следующий же день после ухода завоевателей лесочки были бы дотошно обследованы любознательными обывателями, и всё, что закопано, было бы непременно извлечено на свет божий. Октябрь, снега ещё нет, а трава уже увяла, так что замаскировать крупное захоронение не было ни малейшей возможности.

Может быть, имелись иные возможности для надёжного сокрытия груза с десятков, а то и сотен подвод? Да, такой действительно имелся! Единственный! Грузы можно было просто затопить. Прекрасно, но где именно? Рядом протекает река Улла, замечательная такая речка, очень живописная. Только мелкая, метр с кепкой. Бросать туда ценности немногим более умно, нежели просто оставить их на уже упомянутой обочине. Первый же крестьянин, прогулявшийся вдоль реки с бреднем, непременно наткнулся бы на спрятанное. Если не первый, так второй – точно! Гораздо лучше утопить ненужные вещички в озере. Никаких следов, ни возможности их обнаружить и вытащить, особенно если озеро достаточно глубокое. А если не глубокое? Вот именно на тот случай, если оно не глубокое, и следует выставить надёжное оцепление, чтобы ни один излишне любопытный белорус хасидского вероисповедания не пронюхал, где именно находится то заветное местечко.

Снова взглянем на карту Бешенковического района. Теперь нам требуется срочно отыскать все озёра, расположенные в удобоваримой близости от Бочейково. Не буду перечислять их все, но, на мой взгляд, только одно из них на все 100% устроило бы французского генерала. У этого озера есть сразу несколько неоспоримых преимуществ перед прочими окрестными водоёмами. Прежде всего, оно достаточно обширное: метров двести в ширину и почти восемьсот в длину. Озеро прикрыто, пусть и не идеально, густой прибрежной растительностью. А самое главное, французы видели его собственными глазами, когда подходили к месту своего суточного постоя. Колонны дивизии проходили всего в восьмистах метрах севернее его. К тому же и от Бочейково совсем недалеко. Вот только один недостаток – озеро не слишком глубокое, о чем упоминает справочник по белорусским водоёмам.

Но на этот счёт у военных всегда есть достойный ответ – оцепление. Скорее всего, именно так и поступил Клод Легран. Много войск для операции прикрытия ему не понадобилось. Человек двести для организации реденького заслона вокруг водоёма, да ещё человек сорок для проведения разгрузки и затопления. Разумеется, техника затопления в таких случаях может быть разной. Но вряд ли французы нашли на берегах Забельского озера пригодные для транспортировки грузов лодки. Сомневаюсь, что они стали строить и плоты. Плоты, конечно неплохо, но уже очень они тихоходны и неповоротливы. К тому же смысла нет делать большие плоты, поскольку глубоких мест на озере всё равно нет. Больше чем уверен, что был построен так называемый П-образный причал.

Принцип работы такого причала очень прост, да и собирается он всего за пару-тройку часов. При этом не нужны ни доски, ни гвозди, ни какие-либо скобы. Десяток топоров и несколько мотков прочной верёвки. Да, такой «причал» не может быть очень длинным, но и в тридцати метрах от берега можно запросто затопить прорву ненужного и крайне обременительного имущества. Причём перегрузка одного фургона по циклу земля – вода занимает не более пятнадцати минут. Ведь солдаты с грузом бегут по кругу, друг другу не мешая, оттого и разгрузка столь стремительна. Тяжёлые предметы мгновенно погружаются в ил на достаточно большой площади (до 50 квадратных метров) и поэтому не образуют заметных куч. Причал, по окончании работ, разрушается так же быстро, как и создаётся, достаточно перерезать скрепляющие отдельные брёвна верёвки. Вот и всё. Идеальный способ сокрытия больших масс не слишком габаритного металла. Единственное условие – требуется соблюсти жесточайшую секретность. Но здесь, как мы знаем, был полный порядок. Сами французы поутру ушли на битву при Чашниках, а на поверхности озера и на его берегах не осталось никаких следов, кроме хаотически плавающих по воде брёвен.

В заключение несколько слов следует сказать о перспективности поисков данного ликвидационного клада. В принципе перспективы для его обнаружения есть. Как показывает практика, затопленные клады сохраннее своих чисто земных собратьев раз в 10 – 20. И это объяснимо. Водные преграды куда как надёжнее скрывают следы захоронений, к тому же для успешной работы на реках и озёрах требуется весьма специфическая и крайне дорогостоящая техника, как правило, недоступная рядовым поисковикам. Но тем не менее я желаю всяческих успехов всем, кто решится бросить вызов генералу Леграну.

* * *

Не могу в данном месте удержаться от того, чтобы не сказать несколько искренних благодарственных слов о великом российском полководце, которого лично я почитаю за истинного спасителя России во время Отечественной войны 1812 года. Рассказ о нём озаглавлю так:

О забытом полководце замолвите слово

С давних пор, едва ли не со школьных лет, как только на уроках заходила речь о Бородинской битве, так меня тут же начинал одолевать один, но совершенно неразрешимый вопрос. Какой вопрос? А очень даже простой.  во время нападения на Россию в 1812 году Наполеон двинул основные силы на Москву, а не на Санкт-Петербург? Ведь это было бы куда как логичней и дальновидней. Ведь вспомните, уважаемые читатели, столица Российской империи была именно в Петербурге, а вовсе не в Москве. И правительство там заседало, и Александр I в Зимнем дворце пребывал, да и вообще вся власть государственная базировалась именно в городе на Неве. К тому же от прусской границы до нашей официальной столицы шагать коалиционным войскам Великой армии было ближе минимум на 350 км! Согласитесь, в те времена, когда передвижения основных масс войск осуществлялись пешим ходом, такая экономия в расстоянии была весьма существенна. Захватив же Санкт-Петербург, Наполеон одновременно обеспечивал себе не только надёжный тыл для манёвров остальной армии, но получал заодно и возможность на своих собственных условиях вести переговоры о мире и условиях капитуляции ускользнувших от него российских вооружённых сил.

Загадка сия была для меня совершенно неразрешима. И данное положение усугублялась тем, что на мои наивные вопросы учителя почему-то недовольно хмурились и быстренько переводили разговор всё на то же Бородино, «мудрую» сдачу Москвы и хитрый манёвр Кутузова, сбивший с толку французских преследователей. Все эти мудрствования и хитрости могут удовлетворить только учеников средней школы. И постепенно я пришёл к мысли о том, что и великий Наполеон был вовсе не так велик, если не додумался до такой очевидной истины.

Прошли годы, даже целые десятилетия. И уже в весьма солидном возрасте я наконец-то отыскал отгадку некогда мучавшей меня загадки. Случилось это тогда, когда я вёл расследование одного старого кладоискательского дела, носящего условное название «Дело полковника Яковлева». Вскоре вы будете иметь возможность с ним ознакомиться.

Так вот, оказавшись по ходу моего исторического расследования в городе Полоцке, я наконец-то получил доказательства того, что мои ранние суждения были весьма поверхностны и абсолютно неточны. Наполеон был-таки великим полководцем и свою кампанию в России он начинал, продумав её очень хитро, стратегически точно и весьма всесторонне. Так почему же его столь гениально продуманный план так и не сработал, как должно? Сейчас я поделюсь с вами добытой в поездке информацией и надеюсь, что и для вас сейчас откроются совершенно новые страницы из нашей истории.

Итак, в первоначальном варианте своей военной кампании Бонапарт весьма дальновидно рассчитывал непременно захватить обе наши столицы.

И поскольку все события, связанные с оккупацией Москвы, известны нашим читателям достаточно широко, то я сосредоточу свои усилия на описании военной ситуации и кровопролитных битв, развернувшихся на северном, т.е. санкт-петербургском направлении.

По диспозиции, разработанной императором Франции ещё в Париже, наступать на северную столицу должны были два отборных корпуса, специально созданные для этой ответственной задачи. Удивительно живо и образно об этом написано в «Журнале для чтения воспитанникам военно-учебных заведений». Его содержание я постараюсь цитировать максимально возможно полно, чтобы дать вам возможность в полной мере насладиться духом той далёкой и столь не похожей на наше время эпохи. Вот как воспринимался план всеевропейского завоевателя 150 лет назад.

« При вступлении Наполеона, как известно, разделённые корпуса 1-й Западной нашей армии, чтобы не быть подавленными полумиллионным полчищем неприятеля, отступили скорее к Дриссе, а затем к Смоленску, на соединение со 2-ю Западною армией. Граф Витгенштейн командовал в это время 1-м корпусом и составлял правый фланг 1-й армии. Здесь уже открылось исполинское намерение Наполеона действовать вдруг на обе наши столицы. Покорить Москву, как сердце России, Наполеон предоставил собственному гению; для сокрушения же Петербурга – назначил двух наперсников своих, маршалов Удино и Макдональда. Первый с отдельным гренадерским корпусом, носившим название “адского легиона”, был отправлен по Псковской дороге, а второй с корпусом, составленным преимущественно из Прусаков, по Курляндской. Обоим маршалам был противопоставлен слабый корпус Графа Витгенштейна, который получил Высочайшее повеление действовать отдельно и вскоре оправдал Монаршую доверенность».

Я всегда считал, что истинный талант любого полководца может раскрыться только в условиях пусть и вынужденной, но всё же известной свободы действий. Только тогда, применяя всю свою военную изобретательность, достоинства находящихся в его распоряжении войск и оружия, полководец истинно способен показать, чего он стоит. И в этом смысле звёздный час Петра Христиановича Витгенштейна пробил именно 12 (24) июня 1812 года, то есть после переправы Великой армии Наполеона через Неман.

« Удино был столь уверен в успехе данного ему поручения, что, откланиваясь Наполеону, сказал с обыкновенным французским самохвальством: – Ваше Величество, мне очень совестно, что я прежде Вас буду в Петербурге!»

С формальной точки зрения Николя Удино был прав на все сто процентов. Даже он один, без войск маршала Макдональдс имел едва ли не двукратное превосходство сил над оставшимся без всякой сторонней помощи корпусом Витгенштейна. Но наш полководец вовсе так не думал. Ведь, как известно, дома и стены помогают.

« Находясь на берегу Двины (Западной) близ Дриссыу граф Витгенштейн наблюдал тщательно движение своих соперников, и как скоро известился, что Удино переправился через Двину у Десны, а Макдональд у Якобштадта; идут – первый на Себеж, а второй на Люцин, в намерении отрезать ему Псковскую дорогу, не колебался в избрании средства разрушить столь смелое неприятельское покушение, и решился разбить их поодиночке: поэтому, не теряя времени, он устремился на сильнейшего. Отделив часть своего небольшого корпуса для наблюдения за Макдональдом у Крейсбура, он сам, менее чем с 25 000 человек, обратился к селу Клястицам, где в достопамятной трёхдневной битве 18-20 июля разбил совершенно 45 000 отборных французских войск, остаток которых спасся от истребления только благодаря своему местоположению. По единогласному показанию всех пленных, неприятель потерял до 10 000 убитыми и ранеными и более 3000 пленных; в числе раненых были два дивизионных генерала – Лецаль и Вердье».

Не следует думать, что военные победы достаются просто так, по воле слепого случая или из-за бездеятельности противостоящей стороны. «Русские купили победу эту также не дёшево, храбрый Кульнев убит, а сам Витгенштейн ранен; штаб и обер-офицеров убито 18, ранено 62, нижних чинов убито 1195, ранено 2250». Дальнобойность оружия той эпохи была невелика, и сам факт того, что командир корпуса получил ранение, указывает на то, что он не в пример иным полководцам воодушевлял бойцов на битву, находясь прямо на передовых позициях. Не следует удивляться тому, что наши генералы действовали столь самоотверженно. Численность наших войск была столь мала, что отступление или нерешительность даже одного подразделения вполне могла самым пагубным образом сказаться на положении дел всего корпуса. И первая, столь важная в моральном плане, победа была завоёвана.

« Северной столице победа эта была извещена 25 числа пушечную пальбою. С умилением сердца, преклонив колена, воссылали мольбы во всех храмах торжественное моление ко всевышнему, прославившему праведное оружие. Невозможно описать всеобщего восторга. Истинная радость воодушевляла всех жителей Петербурга. Сладостная надежда на избавление от нашествия вражьего и от разорения одного из лучших городов Европы, казалось, возвратилась в сердце каждого. Все благословляли имя Витгенштейна: оно было предметом всеобщего обожания, переходило тысячекратно из уст в уста, от мраморных палат до убогой хижины, мешаясь с радостными восклицаниями ликовавшего народа, носилось по великолепным стогнам (городским площадям) града, бесчисленными огнями освещённого. Граф Витгенштейн сделался любимцем русского народа...»

Победы, как известно, окрыляют. А победы столь знаменательные и решительные окрыляют вдвойне.

« Ободрённый знаменитою победою Граф Витгенштейн быстро преследовал неприятеля к Двине в намерении обратиться потом на Макдональда. Но как этот маршал услышал об участи своего товарища, отступил к стенам Риги, защищаемой гарнизоном и гребной флотилией... Граф Вигенштейн снова устремился на разбитого, но всё ещё превосходящего его в силах Удино. Встретив неприятеля у местечка Коханово, Русские 30 июля, по осмичасовом сражении опять его поразили и принудили отступить к самому Полоцку, где французы получили сильное подкрепление... Желая догнать неприятеля остановившегося перед Полоцком в самые его укрепления, Граф Витгенштейн сильно атаковал его 5 августа. После 14-и часовой битвы, неприятель принуждён был скрыться в свои укрепления, очистив весь занимаемый им правый берег (реки) Полоты и мызу Спас, в которой победитель учредил свою Главную Квартиру».

6 августа битва продолжилась с новой силой. Теперь уж,  женерал Сен-Сир, сменивший на посту главнокомандующего раненого Удино, двинул шесть пехотных колонн в контратаку. Их поддерживали не менее 60 орудий крупных калибров. И французские позиции, и даже некоторые улицы Полоцка несколько раз переходили из рук в руки. Но и на этот раз победа была у наших войск! Итог двухдневного сражения был таков. Баварцы потеряли 117 офицеров и более 5000 нижних чинов. Потери же самих французов приближались к 6000 убитых и раненых. Русские потеряли в тех сражениях до 4000.

Интересно отметить тот факт, что Наполеон, чтобы скрыть стыд этого совершенно незапланированного поражения, обнародовал сведения о том, что корпус Витгенштейна был будто бы усилен до 100 000 человек, и поэтому Сен-Сира за удержание Полоцка произвёл в маршалы.

После столь кровопролитных и изматывающих сражений Витгенштейн отвёл свои войска от Полоцка, оставив небольшой авангард в селении Белое. Пытаться взять сильно укреплённый город с теми 15 000 измученных и израненных солдат, которыми он располагал, было делом невозможным, если не сказать самоубийственным. Ведь в город вёл один-единственный узкий и простреливаемый со всех сторон мост, висящий над обрывистыми берегами реки Полоты, словно над горной пропастью. К тому же никто не снимал с него и основной задачи – прикрывать С.-Петербург с юга. А ведь надо понимать, что, кроме этого победоносного корпуса, оборонять столицу было совершенно некому. Получать подкрепления регулярными войсками и то представлялось совершенно невыполнимой задачей. И чтобы хоть как-то восполнить громадную убыль в людях и офицерах, в обескровленный корпус направляли престарелых отставников, служащих и наскоро переодетых в военную форму крестьян.

Понимая, что только что атаковавшие его войска Витгенштейна держатся из последних сил, свежеиспечённый французский маршал решился на дерзкую вылазку.

10 августа силами полнокровной дивизии он атаковал Белоел стремясь непременно взять реванш за столь неудачно разворачивавшуюся кампанию. Но маршальский жезл ему тоже не помог. Вновь кровопролитная многочасовая битва, и баварцы побежали назад, подгоняемые палашами гродненских гусар. Только после этой победы жители и С.-Петербурга, и Пскова смогли вздохнуть с облегчением. Стало понятно, что французы выдохлись и реальной опасности для наших крупных городов уже не представляют.

Фактически, если уж быть до конца откровенным, то надо признать без оговорок, что именно незабвенный Пётр Христианович навязал Великой армии войну на два фронта, став, таким образом, своеобразным родоначальником такого вида боевых действий. Да и к тому же он своими решительными действиями сохранил единственную почтовую дорогу, связывавшую С.-Петербург с Москвой и всей остальной Россией. Только за одно это ему следовало бы поставить бронзовый памятник. Ещё бы! Ведь в те времена не было ни радио, ни телеграфа, ни телефона. Почта на конной тяге! Она одна позволяла поддерживать связь, между нашей полураздавленной французами армией и Александром I. И посмотрел бы я, что смог бы предпринять тот же Кутузов, лишись он связи со столицей и Верховным командованием.

От полной катастрофы наше доблестное воинство, проигравшее генеральное сражение при Бородино, спасло только то обстоятельство, что именно в те дни, когда Наполеон под гром фанфар входил в покинутую  жителями Москву, именно Витгенштейн малым своим воинством прикрыл стратегически важную линию связи между двумя нашими столицами. Страшно подумать, если бы история развивалась по иному сценарию. Ведь достаточно было победоносному графу промедлить хотя бы 3-4 дня, и уже ничто не смогло бы спасти С.-Петербург от захвата и полного разорения. Соединившись воедино, корпуса Удино и Макдональда просто задавили бы наши войска одной своей массой, уж не говоря о том, что они имели бы трёхкратный перевес в артиллерии и почти пятикратный в кавалерии! Эти три дня фактически предрешили весь дальнейших ход всей Отечественной войны. Это несомненно любому здравомыслящему человеку. Смотрите, что было бы в противном случае.