Текст книги "Клады Отечественной войны"

Автор книги: Александр Косарев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 35 страниц)

Сокровища Рундале

Для удобства военной разведки территория Виленского военного округа была разбита на 34 участка, на которых работало 42 офицера. Офицеры эти собрали обширный материал, заключающийся в 34 журналах работ со всевозможными приложениями: рисунками, планами. Старожилы исследуемых мест, со слов своих отцов, сообщили офицерам очень много интересных и ценных преданий о 1812 годе. Один из офицеров, капитан В. Жамов, приехав в замок Руэнталь (Рундале), был любезно встречен управляющим имением графа Шувалова господином Дубинским. Жамов осмотрел замок, парк и имел беседу с управляющим. По словам последнего, лет двадцать тому назад приезжали в Рундальский замок прусские офицеры и раскапывали то место, где предположительно была зарыта прусская военная касса. Но ничего найдено не было. Возможно, они копали не в том месте.

Капитан Жамов хотел осмотреть весь замок, но это было невозможно, поскольку шли приготовления к приезду хозяев, собирающихся на дачу. В парке, возле замка, была сложена куча ядер, оставленных здесь прусскими артиллеристами при отступлении. Нижние ряды составляли 24-фунтовые ядра, а верхние ряды-16-фунтовые.

История появления прусских офицеров в 1890 году в Рундальском замке связана с тем, что в эти годы прусский Генеральный штаб начал разбирать архивы 10-го корпуса маршала Макдональда. Был разобран архив прусских генералов Йорка, Клейста и Массенбаха, которые командовали прусскими войсками осенью 1812 года. В те же годы (1890-1895) прусский Генеральный штаб собирал при помощи местных священников сведения о памятниках кампании 1812 года в окрестностях Риги, Баусака и Елгавы. Пасторы костёлов послали в

 Германию точные выписки из церковных книг и записи своих предшественников о различных эпизодах той войны, вызвавших у них удивление.

Прусские офицеры приехали в замок, имея на руках документы, в которых указывалось место, где была зарыта воинская касса. Казна прусского корпуса была рассчитана на 18 000 человек. В ней концентрировалось жалованье офицерам, солдатам, деньги на содержание лошадей и другие воинские нужды. Казна была в золотых и серебряных монетах, дукатах и гульденах. Если даже предположить, что на одного человека приходилось всего по десять монет, и то общий вес прусской казны составлял как минимум 2 тонны.

Кроме того, там же могли находиться и ценные вещи, что были собраны со всей Курляндии. По приказу Наполеона со всех местных дворян и помещиков было отобрано в казну золотых и серебряных вещей на 2 000 000 рублей. (Золотых рублей, заметьте, царских!) Для перевозки всего этого богатства потребовалось бы не менее пятнадцати повозок. К тому же везти ценности пришлось бы по обледенелой дороге, подвергая риску разграбления со стороны казаков или французов, что было крайне опасно и просто неразумно. Следовательно, казну запросто могли зарыть по приказу одного из генералов корпуса: Йорка, Клейста или Массенбаха.

Закапывали ценности сразу после получения приказа об отступлении, т.е. 18-20 декабря 1812 года. Мороз в те дни достигал 18-20 градусов, в парке лежал глубокий снег, земля была проморожена минимум на метр, и солдатам было весьма непросто вырыть яму.

Маршал Макдональд получил от Мюрата приказ отступать только 18 декабря. В этот же день он выслал все свои обозы по дорогам, ведущим в Тильзит и Мемель. Свой корпус он разделил на 4 колонны. В двух первых, выступивших с Макдональдом 19 декабря, были французы, поляки и прусаки под командованием Массенбаха. В последних двух находились одни прусаки, ведомые Йорком. Они выступили 20-го из Митавы.

Небольшая справка о самом дворце. Он находится в семи с половиной километров к западу от города Баусска. Здание дворца строил архитектор Ф.Б. Растрелли в течение 30 лет (1736-1767). Дворец строили по приказу герцога Эрнста Йоханна Бирона. Отобранный в казну после ссылки опального герцога, дворец был подарен Екатериной II графу Зубову, а от него перешёл графу Шувалову.

Территория дворца обнесена рвом глубиной до 5 метров и шириной до 10 метров. Через ров были перекинуты три моста. За дворцом был расположен обширный парк. От него сохранилось лишь несколько старых деревьев. От торца восточной и западной стен дворца сохранился каменный забор, в котором имеются калитки и ворота для въезда в парк.

А во время Отечественной войны в Рундальском замке был расположен большой госпиталь, и когда поступила команда на отход, то оказалось, что на всех раненых и обмороженных просто не хватает транспорта. Это, кстати, могло быть ещё одной причиной, по которой ценности решили схоронить до поры до времени.

21 декабря госпиталь был вывезен из Рундальского замка, после чего его присоединили к колонне, возглавляемой генералом Массенбахом. Разумеется, что и вся документация госпиталя тоже попала к нему. Фридрих Массенбах умер в 1819 году. Но, поскольку архивы 10-го корпуса начали разбирать только в 1890-м, то только тогда и обнаружили среди бумаг и документ о захоронении казны корпуса.

Сам Массенбах во время общего отступления выступил из местечка Штальгене, имея под своим командованием шесть пехотных батальонов и три кавалерийских эскадрона. Здесь же двигался и главный штаб во главе с Макдональдом. Эта колонна на следующий день, т.е. 19 декабря, прибыла в местечко Зеге-Платон. Они, так же как и колонна генерала Йорка, в Рундальский замок не заходили, и увезти казну с собой не могли.

Русские же войска, в составе 7000 человек пехоты и 1200 кавалерии, выступили 20 декабря из Риги и проследовали к Экау на Баусак, куда и прибыли не ранее вечера 21 декабря. Но мы ведь уже знаем, что к этому времени госпиталь в Руэнтале был полностью эвакуирован и уже на марше соединился с войсками Массенбаха. Значит, действительно, кроме имевших минимальные транспортные возможности докторов, заниматься транспортированием ценностей было просто некому. Те же, испытывая острый недостаток повозок даже для раненых, и к тому же не имея вооружённого прикрытия, не рискнули везти их с собой.

Да, но если клад был действительно организован на территории Рундальского дворца, то что же помешало отыскать спрятанное в 1890 году? Ведь педантичные немцы наверняка составили точный план с указанием всех примет, глубин и расстояний. Хотя, весьма возможно, что и этот план был «слепой». А поскольку захоронением занимались малознакомые с таким видом деятельности люди, то они вполне могли пропустить какую-нибудь небольшую, но крайне важную деталь. Ведь когда прячешь что-либо, то делаешь это в хорошо знакомой для себя местности. Для тебя некоторые вещи разумеются «само собой». Но вот когда посторонним людям приходится искать то, что спрятано вами, то это «само собой», увы, отсутствует, и поиски почти всегда упираются в тупик. К тому же на плане могли стоять условные знаки, которые были понятны только тому, кто его составлял.

Кроме того, могло случиться так, что секретный план был передан генералу Массенбаху в самый неподходящий момент, в момент присоединения к его колонне подвижного госпиталя. И тот, без того обременённый множеством забот, тут же отправил его штабным писарям в архив, даже не распечатывая: «Подумаешь, какой там может быть важный документ из какого-то госпиталя!»

Вот и всё, и лёг секретный пакет в стопку из сотен прочих приказов, отчётов, рапортов и деловых записок, и лежал там чуть ли не 80 лет. Впрочем, что нам гадать. Гораздо важнее выяснить, где же именно хранится несметное сокровище. Раскрыть данную тайну очень интересно, поскольку даже минимальная стоимость спрятанного имущества и монет может достигать 20 000 000 $!

У меня, конечно же, есть ряд обоснованных соображений на эту тему. Но поскольку Рундальский дворец находится теперь на территории Латвии, а не России, публиковать их я считаю совершенно излишним.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Собственно говоря, на этом месте можно было бы закончить повествование о бесславном походе Великой армии Наполеона на Россию и о тех бессчётных сокровищах, что были утеряны ею при двухмесячном отступлении. Но это было бы неправильно. Неправильно потому, что кроме всего вышеперечисленного сведения об отдельных и совсем немаленьких кладах начали поступать к первым исследователям данной темы почти сразу после окончания Первой Отечественной войны. И поисками данных кладов зачастую занимались высшие чины Российского государства. Примеры? Пожалуйста. Изложу их в особой части моего повествования, которую назову:

Искатели призрачного счастья

На протяжении всей первой части моей книги я рассказывал вам об обстоятельствах заложения большого количества кладов. Немного осветил и действия современных кладоискателей. Пришла пора поведать о том, как обстояли дела на кладоискательском фронте раньше. Искали ли наши деды и прадеды имущество и ценности, спрятанные наполеоновской армией? Можете даже не сомневаться. Искали! Ещё как искали-то! И не какие-то там крепостные крестьяне или мелкопоместные помещики, но и весьма высокопоставленные чиновники, направляемые на поиски самим российским императором!

В архивах сохранилось несколько интересных примеров официальных сообщений, и даже описания целых поисковых экспедиций, напрямую связанных с довольно крупными и ценными кладами. К сожалению, значительное их количество не привязано к конкретной местности. Во время изучения архивов Министерства иностранных дел в 1966 году были найдены некоторые материалы, относящиеся к войне 1812 года. Документы представляют собой письма и донесения с грифом «Секретно» и касаются ценностей, спрятанных отступающими коалиционными войсками в различных местах европейской части страны, Литвы и Польши.

Всего было найдено восемь таких документов, вернее будет сказать, официальных дел. Они датированы 1815, 1821, 1826, 1835 и 1875 годами. Первый документ датирован 21 октября 1815 года. В нём президент прусской королевской юридической комиссии, бывший премьер-министр Пруссии Энгельгардт писал из Эрфурта кайзеру Вильгельму о тайне одного из таких кладов.

«В марте 1813 года у него жили два французских офицера, возвращавшихся из России. Один из них рассказал, что в городе Ковно (совр. Каунас), зайдя в одну из городских церквей, увидел нескольких солдат, вскрывающих плиты пола. На вопрос – “Что они здесь делают?”, солдаты отвечали, что прячут ящик с монетами на 800 000 франков, который не в состоянии тащить дальше. При этом офицер уточнил, что церковь находится в Виленском предместье города Ковно, недалеко от старого замка».

Давайте для начала оценим с вами примерную стоимость данного захоронения. Золотые наполеондоры были номиналом в 20 франков. Следовательно, в том ящике находилось как минимум 40 000 монет. Если учесть, что каждая такая монета весила 9,451 г, то общий вес ящика, который тащили солдаты, был равен 378 кг. Да-а-а, это неслабый вес! Этот клад очень солидный! Такого монстра наверняка тащило как минимум четверо, а то и шестеро, да и то с перенапряжением всех сил. Значит, стоимость этого кладика на данный момент может равняться как минимум четырём миллионам долларов!

Был ли найден данный клад? Неизвестно. Во всяком случае, документов на эту тему не сохранилось. Ведь церковь, где французские канониры прятали ящик с золотом, находилась на территории России. Кайзеру Вильгельму (чтобы его отыскать) пришлось бы писать письмо в Петербург в государственные органы, которые тоже развели бы вокруг этого дела огромную бумажную волокиту. Наверняка завязалась бы и обширная переписка по этому поводу на межгосударственном уровне. Но ничего подобного не произошло. Скорее всего, Вильгельм, прочитав это письмо, просто принял его к сведению и не стал затевать дальнейших разбирательств. Ну что ж, он вполне мог себе это позволить. Поэтому тяжеленный ящик вполне может дожидаться своего открывателя и по сию пору.

Далее. В 1826 году в российский МИД обратился с заявлением эльзасский житель Жан Пти, уроженец города Штайге, который утверждал, что ему известно о том, что в окрестностях города Вильно (современный Вильнюс) спрятан крупный клад. Депеша была направлена тайному советнику графу К.В. Нессельроде. В письме говорилось, что Жан Пти может указать также русскому правительству и другие тайники с ценностями, заложенные осенью и зимой 1812 года в дуплах деревьев и пещерах. Но правительственные чиновники потребовали от заявителя указания более точных ориентиров тех мест, где, по его мнению, залегали ценности. Объяснялось это тем, что чиновники были раздражены тем, что многочисленные просители, рвущиеся в Россию для отыскания ещё более многочисленных кладов, в конечном счёте так ничего и не находили. Из министерства откровенно давали понять, что не верят, что очередная попытка окажется более удачной. Поняв это, Жан Пти дальнейшие хлопоты прекратил.

Мне почему-то представляется, что хлопоты наш заявитель прекратил по той причине, что и сам не знал о точном местонахождении кладов. Вероятно, что он просто тесно общался с вернувшимися из России земляками, и те за кружкой пива поведали ему о своих мытарствах и умопомрачительных ценностях, которые были вынуждены оставить на заснеженных русских равнинах и в густых лесах. Вы, кстати, заметили, что в ответе из МИДа говорилось о том, что поисков было много, но отыскать ничего не удалось? Так что весьма возможно, что клад, спрятанный в ковенской церкви, тоже не был обнаружен.

* * *

Теперь я хочу рассказать ещё об одном безуспешном послевоенном поиске. Речь в нём пойдёт в главе:

Клад баденского солдата

Надо сразу же заметить, что иноземных визитёров, рассказывающих устно и описывающих письменно примерно одни и те же кладоискательские истории, было немало. Что удивительно, значительное их количество составляли не сами участники Великого похода, а их дети, племянники или даже зятья. Не имея даже понятия о том, как трудно что-то отыскать на необъятных российских просторах, они рвались туда, откуда едва вырвались их пожилые родственники, в надежде на быстрое обогащение. Мне известна лишь одна достоверная история, когда спрятанный в земле клад был благополучно найден родственниками тех, кто его некогда и прятал. Эта история описана мной в главе «Касса маршала Жюно». Впрочем, повторяться я не намерен, и поэтому давайте продолжим обзор дошедших до нашего времени исторических документов и рассмотрим новую историю некоего баденского солдата.

Суть документа под номером 4 была такова. В декабре 1835 года один баварец испрашивал высочайшего разрешения на прибытие в Гродненскую губернию для отыскания нескольких бочек с золотом, зарытых в 1813 году участниками похода на Россию. Баварец этот был прикомандирован к двум французским казначеям в качестве смотрителя за войсковой амуницией. Он утверждал, что сии казначеи, опасаясь, что будут преследуемы и непременно настигнуты, взяты в плен и лишены остальной их казны, зарыли в одном месте Гродненской губернии, где они уже несколько дней находились, все деньги в пяти бочках.

Бочонки с деньгами зарывали в его присутствии, и он хорошо запомнил местные приметы. Несколько лет назад, в 1831 году, он вновь побывал в России, узнал то место, где были зарыты деньги, и убедился в том, что оные деньги не могут без соизволения правительства быть вырыты и изъяты, и он может опять найти то место.

Всё это он сообщил своему другу – тоже баварцу Георгу Йозефу Михелю, который и начал вести юридические хлопоты. Им было написано письмо на высочайшее имя, т.е. российскому императору, минуя свои местные власти, из-за чего разгорелся спор. В конце концов баварцу было в его просьбе отказано. Мало того, у него появился опасный конкурент, так как слухи об этом кладе взбудоражили весь город. Звали конкурента Де Бре. После долгих козней именно этому Де Бре удалось получить разрешение на въезд в Россию. Однако с чем он вернулся обратно в Германию, неизвестно. В ходе разбирательства удалось выяснить лишь то, что несчастные казначеи, закопавшие бочонки с монетами, впоследствии были убиты в сражении, произошедшем между Шпренбергом и Финстервальдом.

В данном случае весьма непросто установить, где же конкретно казначеи закопали изрядный куш в конвертируемых кружочках жёлтого цвета. Единственной путеводной ниточкой для нас может служить лишь тот неоспоримый факт, что наполеоновская армия появлялась и продвигалась только на самом севере Гродненской области. Она, как вы, наверное, помните, проследовала от Молодечно на Ошмяны и далее на Вильно, перейдя границу Минской и Гродненской областей несколько западнее местечка Беница. И вот именно здесь нас ожидает один сюрприз. Нет, сюрприз этот никак не связан с самой деревенькой Беница. Отнюдь. Сюрприз состоит в том, что именно здесь, на перегоне Марково – Беница, с основной колонной сводного обоза едва не произошла большая беда. Что это была за беда, вы уже знаете из вышеизложенного материала, посвящённого нападению казаков Ланского на повозки «Первого золотого обоза», поэтому хочу обратить ваше внимание на то, что некоторые обстоятельства данного дела во многом перекликаются с делом генеральши П.Д. Киселёвой. Так что моя догадка насчёт того, что именно на этом перегоне много чего позарыто, вполне подтверждается.

***

Я уже как-то писал о том, что после окончания войны 1812 года в различные российские посольства и ведомства стали обращаться всевозможные участники тех событий, а также люди, имевшие к той войне весьма и весьма косвенное отношение. Впрочем, их интересовало вовсе не желание ещё раз пройтись по местам былых боёв и отдать долг памяти павшим боевым товарищам. Все они, без исключения, намеревались отыскать и изъять зарытые на территории России ценности, которые по тем или иным обстоятельствам были вынуждены бросить. Некоторые получали такие разрешения и действительно отыскивали спрятанное. Другие же действовали менее результативно. Третьи же вообще были лишены такой возможности, поскольку не имели для дальней поездки ни сил, ни достаточного количества средств. Тогда они действовали иным образом, стараясь привлечь для поисков российских чиновников, надеясь получить вознаграждение за предоставленную информацию.

В июне 1875 года в одно из посольств Российской империи поступила информация следующего содержания. Одна одинокая дама сообщала в письме о том, что имеет сведения о зарытом неподалёку от города Белостока кладе. (Напомню, что ныне польский город Белосток в то время находился на территории России.) Суть её сообщения была такова.

Приятель её отца должен был доставить в Белосток семь бочек с ценностями. Подъезжая ночью к городу, он неожиданно услышал далёкий стук копыт и вообразил, что это погоня, и погоня именно за ним. Опасаясь за судьбу груза и за свою собственную жизнь, он решил закопать ценности и свернул в сторону. Место для устройства захоронения показалось ему весьма подходящим. Неподалёку стояли водяная мельница и плотина с высокими тополями. Спрыгнув с повозки, возница подбежал ближе к водоотводному каналу. Шум от падения воды заглушал все остальные звуки, и, ободрённый этим обстоятельством, он принялся энергично копать яму для своего груза. Выкопав яму в три фута (примерно в метр глубиной), он скатил в неё бочонки и, присыпав их землёй, торопливо притоптал рыхлую землю. Оглядев напоследок прилегающую местность, возница хлестнул лошадей и помчался дальше, в родную Францию.

Прошли долгие десятилетия, и только 5 июля 1875 года материалы по данному кладу были направлены управляющему Министерством внутренних дел князю Лобанову-Ростовскому. Однако сведений насчёт того, был ли найден тот семибочечный клад или нет, в архиве не обнаружено. Вполне возможно, что его и не искали вообще. Многократные неудачи с поисками подобных захоронений научили чиновников МИДа и МВД относиться к сообщениям подобного рода с известной долей настороженности.

Откуда же взялся этот весьма ценный груз? Всё-таки согласитесь, что Белосток весьма и весьма далек от тех мест, где всё ещё велись боевые действия. Однако, если посмотреть на старые карты и изучить обстановку, сложившуюся на середину декабря 1812 года, то легко понять, каким образом ценности могли оказаться в этом районе. Вы ведь помните, что творилось в окрестностях Вильно (совр. Вильнюс) в первой декаде декабря? Разложение Великой армии дошло практически до крайнего предела. Собственно говоря, как воинская сила армия Наполеона уже перестала существовать. Её на произвол судьбы покинул не только император, но и командиры более низкого звания были объять, животным ужасом, заставлявшим их искать только личного спасения. Да тут ещё и события в районе Понарской горы...

Вполне могли сложиться такие обстоятельства, при которых какой-нибудь возница, транспортирующий фургон с воинской КАССОЙ, оставшись в одиночестве на обледенелой, покрытой трупами равнине, тоже мог легко поддаться панике, да и рвануть куда глаза глядят. Впрочем, глазам его было куда глядеть. От Вильно, через Гродно и далее на Белосток, шла вполне приличная дорога, по которой, хотя и кружным путём, но вполне можно было достигнуть вожделенной Франции. Протяжённость трассы (до Белостока) была примерно равна 280 километрам, и при стечении ряда благоприятных обстоятельств, смышлёный возница вполне мог добраться до Белостока за 5-4 суток, даже двигаясь исключительно по ночам. И понятно, что привыкший к тому, что за бегущими французами постоянно гонятся казаки, одинокий (но теперь очень богатый) кассир любой подозрительный шум воспринимал не иначе, как шум погони.

Так что и в самом деле такая необычайная история вполне могла иметь место. Ведь я неоднократно указывал на то, что в районе Вильно отступающая армия всё ещё располагала вполне приличными средствами в конвертируемой валюте. Пусть некоторая часть из тех ценностей погибла безвозвратно (была разграблена), но гораздо большее количество всё же было спасено и далее проследовало врассыпную. Ведь вспомните, и в Ковно (Каунас) в церкви были спрятаны значительные ценности, и в других местах их тоже прятали. Почему бы некоторой части из них не оказаться и под Белостоком? Ведь на самом деле, что такое семь бочонков? Груз, вполне посильный и одному человеку. Вес одной такой бочечки мог колебаться от 30 до 60 кг. Размер – небольшой. Сбросить их с повозки и скатить вниз по косогору – особых сил и сноровки не нужно. Получается так, что у «старой» мельничной плотины могло быть закопано от 210 до 420 килограммов серебра, золота, или того и другого вместе.

Неплохая добыча, согласитесь, и можно было бы прямо сейчас ехать и выкапывать её, да вот всё та же незадача. Белосток ныне не имеет к России ни малейшего отношения. Так что, соответственно, в моей книге не будет дано никаких уточняющих указаний по поводу того, где же конкретно лежит как минимум 2 000 000 $ в драгоценных металлах.

***

Наверняка имеются и такие клады, о которых мы даже не подозреваем, но которые могут быть выявлены в процессе поисков уже показанных мною ценных объектов. К тому же не следует думать, что если в книге дано подробное описание того или иного клада, то его уже непременно нашли или хотя бы искали. Вовсе нет. Поверьте, собрать какое-то количество чисто литературных сведений о каком-то объекте гораздо проще и дешевле, нежели проводить реальные поиски на реальной местности. И тут уж по опыту могу вас уверить в том, что поисковыми командами непременно будет найдено много чего, о чём они даже и не подозревали, приступая к обследованию очередного полигона.

* * *

Вот теперь настало самое время вернуться несколько назад и вспомнить просьбу некоего баварца, активно рвавшегося в Россию в декабре 1835 года. И его друг Георг Йозеф Михель тоже намеревался приехать, и господин Де Бре хлопотал о том же. Все они пытались посетить Россию, и все почему-то в Гродненскую губернию метили, именно туда, где некогда агонизировала, распадаясь на составные части, потерявшая человеческий облик Великая армия, теряя вместе с серебром и золотом своё прежнее грозное величие...

То, что иностранцы из определённых государств так настойчиво пытались попасть в некоторые районы России, для кладоискателя очень хороший знак, очень качественный и многозначительный. Почти всегда в том месте, которое жаждали «посетить» господа из Европы, удавалось отыскать либо сам оставленный до востребования клад, либо (на худой конец) приличного размера яму, в которой он некогда лежал.

Другое дело – клады ликвидационные. Здесь дело обстоит куда как сложнее. Туда, где прятались данные клады, почему-то не стремятся приехать ни изящные французы, ни решительные баварцы, ни даже порывистые итальянцы. Почему? Ответ очевиден. Клады данного вида прятались с таким расчётом, чтобы их было практически невозможно достать. Чаще всего их затапливали или зарывали вне привязки к каким-либо природным или же искусственным объектам. И поиски таких кладов составляют самую трудную часть всей поисковой работы, вообще, и по объектам, связанным с нашествием Наполеона, в частности. Несколько примеров подобного рода мною будет рассмотрено в дальнейших работах, а пока хотелось бы всё же довести всё ещё отступающую армию страдающих от голода и холода европейцев до границ России.

* * *