Текст книги "Повелитель Огня"

Автор книги: Александр Бабицкий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 23 страниц)

– Ты полагаешь, что эльфы, подобно людям, целыми днями торчат в своих домах? Зря ты так думаешь – у эльфов достаточно много дел в их лесах и они появляются дома только к заходу солнца. Вот стемнеет, здесь будет не протолкнуться от эльфов.

В этот момент Керилин и остальные остановились; сын Хранителя Света повернулся к Ширелу:

– Эльфы останутся здесь, дальше я поведу только вас, людей. Если вы захотите.

– Не забывай, Керилин, мы с твоей сестрой хорошие друзья… были… хорошими друзьями, – горестно сказал волшебник.

– Хорошо, – кивнул эльф и, бросив взгляд на явно взволнованного Лейруса, откинул образующие плотную завесу дубовые ветви, открывая глазам чудесный хрустальный терем, в несколько раз больший, нежели остальные эльфийские дома. Терем находился на земле, у самого подножия могучего дуба; от того места, где сейчас находился Керилин, к самому крыльцу взбегала прозрачная широкая лестница, от которой отделялись две хрустальные тропинки, ведшие в располагавшиеся по бокам строения башенки в виде цветков водяных лилий.

– Алисия любит… любила лилии, – прошептал волшебник, снова горестно исправляя свою ошибку.

Как только на лестницу ступила нога идущего первым Керилина, раздался тихий звук, напоминавший журчание горного ручья; с каждым следующим человеком, поднимающимся вверх по лестнице, этот звук усиливался и создавалось впечатление, что находишься на самой середине водного потока, весело сбегающего по камням вниз, на равнину. Дверь сама собой отворилась и смутный силуэт, видневшийся за нею и могущий быть чем угодно, оказался эльфом в разорванной в клочья малахитовой хламиде. По человеческим меркам эльф выглядел примерно на сорок лет, седые волосы, обычно зачёсанные назад и спрятанные под венец из крупных листьев, что сейчас болтался на поясе, теперь беспорядочно спадали длинными тонкими прядями на властное лицо, помрачневшее от горя. Потухшие светлые глаза, крючковатый нос, необычный для гладколицых эльфов, крупный подбородок – так выглядел тот, который сделал несколько шагов навстречу остановившимся людям.

– Отец, – обратился было к нему Керилин, но Хранитель Света жестом остановил его речь. Гейдриль неотрывно смотрел на Лейруса, который медленно, словно сквозь сон, равнодушно произнёс:

– Я увижу её и ты мне не помешаешь, Гейдриль, Хранитель Света.

Эльф ответил прерывающимся, осипшим голосом:

– У тебя много недостатков, Лейрус Нерождённый… Ты человек… Но одного у тебя не отнимешь – ты любил мою дочь. И она тебя любила… Иди к ней.

Нерождённый стремительно взбежал по ступеням и проскочил в дом мимо утомлённого эльфа. Гейдриль поднял глаза на сочувственно взирающего на него Ширела, узнал его, кивнул:

– А-а, Ширел…

– Да, Хранитель Света, это я…

– У тебя же нет детей, маг?

– Нет, волшебники не могут иметь семьи, таков обет.

– Ты мудро поступил, не родив детей и защитив себя от многих горестей.

– Но и лишив себя многих радостей, – горько улыбнулся Ширел.

– Радости, которые заканчиваются горестями – зачем они нужны? – возвысил сильный голос Гейдриль. – Зачем? Уж лучше не знать радости… Тогда и горе не будет таким чёрным… Керилин, проводи меня, я хочу пойти в лес.

Сын сразу же очутился возле Хранителя Света и они вдвоём спустились по лестнице и скрылись за лиственной завесой. Ширел, едва сдерживающий рыдания Зеникс и Зихий остались стоять у раскрытых дверей хрустального дома. Древославный робко обратился к магу:

– Мы будем входить?

– Да, но ещё немного подождём, дадим ему время, – проговорил Ширел.

Когда они, спустя двадцать минут, всё-таки вошли в хрустальный терем, в центре главной залы на возвышении лежало тело эльфийской девушки, облачённое в золотое платье с длинными рукавами и усыпанный изумрудами обруч, поддерживающий светло-каштановые волосы. Рядом, среди множества расставленных высоких ваз с лесными и горными цветами, на полу сидел Лейрус, недвижимым взглядом приковавшись к стене. Зихий застыл на месте, любуясь издалека прекрасными чертами лица мёртвой, но выглядевшей полной жизни эльфийской красавицы. Он прекрасно помнил то чувство опустошения и раздражительности, которая присуща человеку, осознавшего потерю кого-то из близких – воспоминания о похоронах матери глубоко отпечатались в его памяти. Поэтому сын Урсуса и не сделал даже попытки подойти к Нерождённому и заговорить с ним. Возможно, такое намерение возникло у Зеникса, но Ширел безмолвно объяснил богатырю, чего делать пока не стоит, и могучий воин осторожно, словно ступая по тонюсенькому льду, подошёл к телу Алисии. Слёзы обильно бежали из глаз сурового Зеникса и тяжёлые капли падали на хрустальный пол. Богатырь опустился на колени перед словно заснувшей красавицей и робко, боясь сделать неловкое движение, коснулся своей рукой руки Алисии. Беззвучно пошептав что-то, Зеникс грузно поднялся и почти на цыпочках вернулся к Ширелу и Зихию. Волшебник, с печалью смотревший на эльфа, развернулся и, не говоря ни слова, покинул жилище Хранителя Света; за ним последовал Зеникс. Зихий тоже собрался было уходить, но что-то, какое-то внутреннее волнение остановило его. Он тихонько приблизился к Лейрусу и сел рядом. Так они и сидели некоторое время, в безмолвии, среди красочных и источающих свежесть и пьянящие ароматы цветов. Потом Зихий услышал характерный звук, испускаемый человеком, судорожно втягивающим в себя воздух. Древославный повернулся к Лейрусу и увидел, как по щекам у того катятся слёзы. Нерождённый тихим, полным печали голосом заговорил:

– Знаешь, у меня ведь теперь никого нет. Никого и ничего… Я совсем один остался. Ни памяти, ни происхождения, ни знания кто я и откуда…

Поражённый словами Нерождённого Зихий каким-то седьмым чувством понял, что никаких вопросов сейчас задавать нельзя. А Лейрус продолжал, не поднимая глаз на Древославного:

– Что-то выбросило меня из небытия, одного, не помнящего себя, ничего о себе, только имя. Как слепой котёнок, доверившись только Ширелу, я метался в ночных кошмарах и в кошмарах наяву – между Демонами Наказания… Я шёл по таинственному Пути, который нужно пройти лишь потому, что его нужно пройти. А почему это мой Путь, почему я встал на него, куда я иду? Вопросы, вопросы… И нет ответов. И значит, и смысла нет… А потом смысл появился – появилась она, – Лейрус повернулся к Алисии и улыбнулся сквозь тихие, без рыданий, слёзы. – Для всего появился смысл, потому что была она. И Путь стал понятным, потому что на нём я повстречал её. Даже когда мы были принуждены расстаться, я всё равно знал, что где-то в Горной Стране, среди этих волшебных лесов, есть она, и я её люблю, и она меня любит, и она меня ждёт. И я шёл по Пути, зная, что он всё равно выведет меня к ней, потому что по-другому и быть не могло. И вот он привёл меня к ней…

Нерождённый поднялся на ноги и склонился над Алисией, с нежностью глядя на неё и кончиками пальцев перебирая её волосы. Внезапно он снова сел и повернулся к Зихию, напрямик спрашивая его:

– Что же мне делать дальше?

«По совести говоря, я понятия не имею, что тебе, да и всем нам делать» – внутренне признался себе Древославный. И уже собирался пожать плечами, как вдруг словно кто-то другой, мудрый и бесстрастный, ответил за него его голосом:

– Идти дальше.

– Дальше? Зачем? – устало отмахнулся лейрус.

– Если ты сейчас повернёшь назад, или остановишься, это будет значить, что всё, что было на этом Пути, было зря, – продолжал неожиданно для себя говорить Зихий. – И значит, встреча с Алисией тоже была зря.

Лейрус нахмурился.

– Алисию, конечно, ты этим не вернёшь, – говорил Древославный. – Многие верят, что души после смерти встречаются…

– Я хотел бы в это верить, – тихо произнёс Лейрус, с нежностью и тоскою глядя на тело возлюбленной.

– …Но всё равно, встретитесь ли вы ещё или нет, если ты сейчас не продолжишь Путь, ты предашь её… Память о ней, – выдохнул из себя последние слова Зихий и оторопело прислушался к себе, пытаясь понять, он ли только что говорил всё это, или кто-то в него вселился. Он даже пощупал себя за руки и голову: «Да нет, вроде бы я…».

Помолчав, Нерождённый наклонился к уху Алисии, покрытому пушком, коротко что-то прошептал, резко развернулся и двинулся к выходу, кивнув Зихию:

– Пойдём.

Сыну Урсуса казалось, что они пробыли в доме Хранителя Света не так уж долго, от силы около часа, и поэтому он изумлённо ахнул, выйдя наружу – сумерки были уже настолько густыми, что, казалось, можно было рукой потрогать потемневший холодный воздух, спустившийся с гор. У крыльца никого не было, остальные, видимо, их ожидали на Площади Совета, среди кругов из каменных кресел.

Лейрус глубоко вдохнул, набирая в грудь побольше воздуха. Потом повернулся к Зихию:

– Спасибо. Ты богат не только хорошим сердцем, но и острым умом.

– Да… я… – смущённо-растерянно залепетал Зихий. – Сам не знаю, что на меня нашло. И вроде бы я это говорил, и вроде бы не я… Будто сидели во мне эти слова, где-то глубоко, и вроде и не придумывал я их, а вот должен был их сказать, и всё тут…

Лейрус задумчиво покивал головой:

– Часто мы делаем, что должны, не осознавая этого…

– И… что же теперь?

– Как что? – поднял на Древославного свои изумрудные глаза Лейрус. – Будем продолжать Путь. Как ты и сказал. Будем идти, а там – что будет, то будет.

Они спустились по журчащей ручьём хрустальной лестнице и вышли из под дуба, на Площадь Совета. Как и обещал Зихию волшебник, с приближением ночи Эрельдинг наполнился своими обитателями, эльфами. Раньше, по рассказам старших, у Зихия сложилось представление, что эльфы все на одно лицо – высокие, остроухие, вечно молодые. Теперь, всматриваясь в кишащий эльфийский муравейник, он понял, насколько заблуждался. Каких эльфов здесь только не было! Юные на вид, с заплетёнными длинными косичками, то беспорядочно раскиданными по голове, то собранными в один пучок, а то и разделённых на несколько полос, в каждой из которых просматривалась шёлковая лента; с венками из листьев всевозможных деревьев, от дуба до северной пальмы; в коротких кафтанчиках зелёного, жёлтого, серого, кремового цветов. На девушках кафтанчики соблазнительно натягивались там, где и положено было, обтягивающие брюки были украшены бахромой и вставками из драгоценных и полудрагоценных камней, изящные узконосые башмаки были настолько тонкими, что оставалось диву даваться, как в них могла поместиться ступня.

Хватало здесь и тех эльфов, которых среди людей назвали бы «эльфами среднего возраста». У этих кафтаны были длиннее, с меньшей вычурностью и выдумкой, но более богатыми – богатство одежды у эльфов, как успел отметить для себя Зихий, измерялось в самоцветных камнях: чем крупнее камни, чем их больше и чем они разнообразнее, тем более престижным считался костюм, на котором всё это великолепие располагалось. Хаотического разброса в стилях причёсок на этот раз уже не наблюдалось, почти все «средневозрастные эльфы» были с одинаково зачёсанными назад, на затылок длинными волосами. Разве что иногда эльф-женщина позволяла себе какое-нибудь разнообразие в конструкции своих волос – надо же ещё куда-нибудь драгоценные камни пристроить… У некоторых на поясах поблёскивали длинные курительные трубки, судя по всему, из какого-то особенного дерева. По рассказам и слухам Древославный знал, что одни только эльфы неизвестно каким образом достают на океанских островах курительный порошок – собственно, поэтому только они и курят, люди бы и рады побаловаться, да возможности нет.

Попадались сыну Урсуса на глаза и такие эльфы, которые внешне были возраста его отца, не старики, но уже и не пылкие юноши, которые сновали здесь в изобилии, издавая любопытными вертящимися во все стороны длинными ушами лёгкий стрекот, подобный дрожанию воздуха под невесомыми стрекозиными крыльями. «Старшие» эльфы, как назвал их для себя Древославный, поголовно дымили трубками и среди них нигде не было видно ни одной женщины. «Старшие» в основном сидели – кто на сиденьях большого каменного круга, кто на крыльцах своих хрустальных домов. А с домами творилось нечто странное – из тех стеклянных корзин, что были прикреплены к стенам и в которые прятались перепутавшиеся между всеми громадными домами светящиеся нити, клубами выплывали густые потоки сверкающей пыли, похожей на крошечных светлячков, и кругами, снизу доверху, до крыши, обволакивали эльфийские терема. Хрустальные дома оказывались в мерцающем конусе, полностью сокрытые от глаз неторопливо движущейся по кругу стеной из волшебной пыли. «Конусы» приятно для глаза светились нежно-салатовым светом, временами темнея, растворяясь в темноте и делаясь невидимыми. Впрочем, темноты в Эрельдинге не было – на каждом дереве, на каждой ветке были разбросаны тысячи, десятки тысяч светящихся шаров непонятного происхождения. Особенно ярко была освещена Площадь Собрания, вокруг которой постепенно собиралось всё больше эльфийского народа. Те, кто пришёл пораньше и был побойчее, занимали места на внешнем круге, где Лейрус с Зихием и заметили Ширела, Керилина и Зеникса. Проталкиваясь сквозь толпящихся эльфов к друзьям, Зихий ежеминутно слышал, как вокруг словно катится волна из удивлённого и любопытного шёпота эльфов: «Смотрите, Лейрус…», «Лейрус Нерождённый…», «Нерождённый вернулся!..».

Добравшись-таки к внешнему кругу, все места на котором были уже заняты, Лейрус и Зихий подошли к Ширелу и остальным. Волшебник внимательнейше посмотрел на Нерождённого и, видимо, довольный тем, что прочитал на его лице и в глазах, кивнул. Лейрус подошёл к Керилину и спросил:

– Кто это сделал? Кто убил её?

– Как ты узнал, что её убили? – без тени удивления осведомился эльф и, поймав красноречивый взгляд Нерождённого, признал правоту друга: – Да, её убили…

Высокий трубный звук прервал слова Керилина и заставил всех присутствующих повернуть головы. Со стороны западного обелиска эльфийская толпа расступалась, открывая проход тринадцати эльфам в белоснежных просторных одеяниях, свисающих до самой земли. Перед ними шли два юных на вид эльфа, что есть силы дующих в длинные серебряные трубы.

– Совет Тринадцати, – уведомил Ширел Зихия, хотя юноша уже понял, кто это такие.

– Сейчас ты всё узнаешь от них, – указал на старейшин Керилин, глядя на Лейруса. Тот мрачно кивнул.

Тем временем старейшины прошли через притихшее столпотворение эльфов и начали рассаживаться по внутреннему кругу. К удивлению Древославного, полагавшего, что члены Совета должны быть все как на подбор «старшими» эльфами, таковых среди них было только трое. Остальные были моложе на вид, а ещё трое и вовсе выглядели ровесниками сына Урсуса.

– Не забывай, эльфы меняют тела, и тот, кто выглядит как неоперившийся птенец, может иметь за плечами уже тысячи лет, – промолвил Ширел на ухо Зихию, словно прочитав его мысленное недоумение.

Члены Совета расположились на своих местах, и один из них, «средневозрастной» большеголовый эльф с удивительно короткими для своих собратьев светлыми волосами, поднялся с кресла с самой высокой спинкой и произнёс, не выпуская изо рта костяной мундштук своей трубки:

– Я, Царишааль, в селении которого заседает в этом году Совет Тринадцати, приветствую среди нас сынов людского рода Ширела, Великого Мага, Лейруса Нерождённого, Зеникса из племени Винторогих и Зихия, наследника рода Древославных.

«Откуда он знает моё имя?» – округлил глаза Зихий, повернувшись к Ширелу. Волшебник добродушно усмехнулся и чуть пожал плечами: привыкай, с эльфами нужно держать ухо востро.

– Я вижу, Лейрус Нерождённый хочет о чём-то спросить Совет, – хладнокровно произнёс Царишааль.

Лейрус сделал несколько шагов в сторону внутреннего круга, остановился, обвёл взглядом смотрящую на него толпу и громко заговорил, почти закричал:

– Да, у меня есть о чём спросить Совет. Я не буду упрекать Тринадцать в том, что они не разрешили мне и Алисии, дочери Хранителя Света, соединить наши судьбы…

– Вот уж спасибо тебе большое за это, – иронически усмехнулся один из Тринадцати, юный эльф с растрёпанными волосами, некоторые улыбнулись; но Нерождённый словно не заметил ни насмешки, ни улыбок и продолжил:

– Я не буду обвинять вас в том, что вы, всемогущие, всезнающие, бессмертные эльфы, не смогли защитить прекраснейшую из вас…

– Этот человек наглеет, – уже без всякой иронии проронил растрёпанный член Совета Тринадцати; среди облепившей внешней круг толпы раздались глухие недовольные возгласы.

– Я хочу, чтобы вы просто сказали мне, кто убил Алисию, – теперь уже кричал Нерождённый. – Может быть вам, пребывающим в золотой клетке вечной земной жизни, смерть и не кажется важной, и она не страшит вас, и вы забываете её на следующий день после того, как случайно, нечаянно столкнётесь с ней. Но для меня, для человека, для одного из тех, на кого вы смотрите с высокомерием и презрением, смерть очень важна… Итак, скажите мне, Совет Тринадцати, кто принёс смерть Алисии, дочери Хранителя Света и моей возлюбленной?

На мгновение над площадью повисла тишина, в которую просачивались лишь смутные тревожные звуки ночного леса, но тут же молчание было нарушено оживлённым шушуканьем окружающих эльфов. Члены Совета переглянулись между собой, некоторые из них демонстративно пожали плечами, давая понять, что им решительно всё равно, говорить или нет этому дерзкому человеку то, что он хочет знать: почему бы и не сказать? Царишааль с достоинством поднялся и обратился к мрачному Лейрусу, скрестившему руки на груди в ожидании ответа:

– Слушай же, Лейрус Нерождённый, что хочешь знать, слушай и запоминай. Десять дней назад…

– Одиннадцать, – вставил слово растрепанный эльф.

– …Одиннадцать дней назад, – исправился Царишааль, – здесь появилось два человека, которые направлялись за предсказанием к Тёмному Предсказателю.

– Так они называют Айнгорна, – шепнул Ширел Древославному.

– Одного из них мы сначала приняли за тебя, настолько ваша с ним внешность схожа. Эти двое отправились к Тёмному Предсказателю, который находится в своей пещере недалеко отсюда, и пробыли у него четыре дня. Вернувшись сюда, похожий на тебя, Нерождённый, человек принялся расспрашивать о Камне Молний. Этот магический камень, в незапамятные даже для нас, эльфов, времена прилетевший с неба, хранится в роду Хранителя Света. Этот человек, Лезидир, пытался выпросить у нас этот камень, обменять его на любой волшебный свиток, на любое заклинание, которых, нужно признать, у него и у его спутника было большое количество. Но Алисия, которой ни одно существо в этом мире не могло сказать слово неправды и не быть разоблачённым, сказала нам всем, что Лезидиру Камень Молний нужен для злого дела. И мы отказали ему. Может быть, он сначала и задумывал выкрасть Камень, но понял, что это ему не удастся. И он решил отомстить Алисии, которая помешала его плану сбыться. Он отравил её…

– Что? – не веря своим ушам, воскликнул Лейрус. – Отравил? Это же невозможно – вы, эльфы, распознаёте любой яд!

Царишааль печально покачал головой:

– У Лезидира очень сильный помощник, маг. Он изобрёл такое зелье, которое даже мы, эльфы, не смогли заметить. Лишь после того, как всё случилось, мы поняли, в чём дело.

– Так что же вы, когда поняли, что он отравил Алисию, не схватили его?

– Яд подействовал не сразу, а только через несколько дней. К тому времени, когда случилось непоправимое, Лезидир и его спутник уже покинули Эрельдинг и мы…

Эльф в смущении умолк, явно подбирая нужные слова; да и остальные члены Совета Тринадцати беспокойно заёрзали на каменных креслах. Но вот Царишааль продолжил:

– …Мы не смогли нигде обнаружить этих двоих. Они словно исчезли, растворились в Горной Стране…

– Ха! – швырнул в лицо эльфу презрительный выкрик Лейрус. – Только вчера, около полудня, мы видели Лезидира и его спутников возле ближайшего прохода сквозь магическую стену, окружающую ваш край! Вы не заметили, как они проезжали через одну из ваших золотых арок?

Совет единодушно, как один эльф, нахмурился, а Царишааль растерянно произнёс:

– Нам не поступало никаких известий об этом. Мы разослали разведчиков по всей Горной Стране, но они вернулись ни с чем…

– И вы ещё свысока смотрите на нас, людей! – зло рассмеялся Нерождённый. – У вас, хвалёных эльфов, непревзойдённых разведчиков, следопытов, охотников, могущественных волшебников с древней первобытной магией, под носом проскользнули убийцы одной из вас! Растяпы!

Бессловесный возмущённый ропот сотне эльфов вознёсся над верхушками деревьев, а растрёпанный юный член Совета Тринадцати вскочил на длинные ноги и, сверкая узкими глазами, угрожающе крикнул Лейрусу:

– Замолчи, человек!

Лейрус молниеносным движением левой рукой выхватил из-за спины меч, чиркнул им о близлежащее каменное сиденье внешнего круга, подхватил правой рукой вылетевший пучок искр и движением пальцев превратил его в огненный шар размером с большое яблоко. Повернувшись к растрёпанному эльфу, держа в одной руке меч, в другой огонь, Нерождённый со зловещим спокойствием сказал ему:

– А ты подойди и закрой мне рот, эльф!

Все вокруг затаили дыхание, а эльф с растерянным недоумением уставился на подрагивающее над ладонью Лейруса огненный плод:

– Это что ещё за магия такая? Стихии ведь неподвластны человеку…

– Я жду! – подзадорил озадаченного эльфа Лейрус и огненный клубок увеличился вдвое.

– Лейрус, прекрати! – раздался встревоженный голос Ширела.

– Энзелик, сохраняй спокойствие! – обратился Царишааль к растрёпанному эльфу, который, словно раздумывая, теребил осыпанную драгоценными камнями рукоять своего кинжала. К нему тут же подскочил один из Совета Тринадцати и принялся скороговоркой что-то шептать. Что бы ни говорил его собрат, Энзелик послушался и вернулся на своё место, поглядывая на Нерождённого. Лейрус немного подождал и, как показалось Зихию, с некоторым сожалением затушил огонь и вложил меч в ножны. Обведя взглядом толпу, Нерождённый намеревался было что-то сказать, но раздумал, махнул рукой и вышел из круга. Эльфы тут же расступились перед ним и по этому коридору за Лейрусом направились его спутники и Керилин.

_____

– Ты что это творишь? – волшебник был разгневан до такой степени, что буквально шипел на Нерождённого. – Захотел бойню здесь устроить? Ну, победил бы ты Энзелика, а дальше? Остальные разорвали бы тебя в клочья, больше десятка ты убить просто не успел бы. Да и с какой стати? В чём они виноваты перед тобой?

– А в чём была виновата Алисия? – мрачно ответил вопросом на вопрос Лейрус и осушил стоявший перед ним на столе узкий высокий кубок вина. Все они, четыре человека и Керилин, находились в деревянной хижине, специально построенной на окраине Эрельдинга для редких гостей из людских королевств. Керилин звал друзей переночевать в его хрустальном тереме, но Нерождённый не захотел возвращаться к телу Алисии. Просторное помещение освещалось только люстрой, висящей над столом, в которой вместо свечей были святящиеся шары. Стол был накрыт непритязательным, но обильным ужином, за который Зеникс с Зихием и принялись, едва войдя в хижину, пока маг и Нерождённый принялись выяснять отношения. Керилин скромно встал к стене, безмолвно наблюдая за происходящим.

Услышав ответ-вопрос Лейруса, Ширел на секунду запнулся и также осушил свой кубок.

– Алисия ни в чём не была виновата, – уже спокойнее, без шипения, произнёс волшебник. – Но и эльфы ни в чём не провинились…

– Нечего было мне рот закрывать, – пожал плечами Лейрус и по примеру товарищей начал есть.

– Лейрус, я всё понимаю, ты потерял возлюбленную, тебе сейчас нелегко, но… – начал было Ширел, но Лейрус прервал его:

– Ничего ты не понимаешь… Ты когда-нибудь терял женщину, которую любил?

Ширел не ответил.

– Вот именно – не терял. У вас, у магов, не может быть ни семьи, ни любимой женщины. Откуда же тебе тогда знать, что со мной и что у меня сейчас на душе?

Ширел вздохнул и ответил:

– Да, я не терял любимой женщины. Но я знаю, что гнев и злость, каким бы ни было горе, что их вызвало, не доводят до добра.

– А я не жду добра, – отрезал Лейрус. – Я просто хочу пройти до конца свой Путь, раз уж я должен его пройти. А что там меня ждёт, добро ли, зло ли – какая разница?

– Это ещё не повод размахивать мечом и сеять огонь направо и налево, – снова начинал выходить из себя волшебник.

– Хорошо, постараюсь этого избежать, – неожиданно легко «сдался» Нерождённый, давая понять, что не желает больше спорить. – Как нам поскорее добраться до этого предсказателя, Айнгорна?

Не ожидавший такого скорого окончания перепалки Ширел несколько мгновений внимательно смотрел на Лейруса. Затягивавшееся молчание прервал Керилин, подошедший к столу:

– Пещера Тёмного Предсказателя, или, как вы называете его, Айнгорна, находится совсем недалеко отсюда, в часе пешего хода. Хотя нет, вы же, люди, так медленно передвигаетесь… В двух часах ходьбы. Я отведу вас туда на рассвете.

– Отлично, – Лейрус отодвинул от себя опустошённое блюдо и потянулся за стоящим под столом кувшином с вином, чтобы наполнить свой кубок. – Чем скорее мы доберёмся к Айнгорну, тем лучше. Нечего затягивать… Керилин, когда вы будете… прощаться с телом Алисии.

– Как вы знаете, тело убитого эльфа сохраняется в неизменном виде ровно столько времени, сколько требуется луне умереть и заново стать полной. По приближении этого срока мы перевозим тело в подземные гроты в горах и спускаем его в подземные реки, исчезающие в бездне. Думаю, Алисию мы повезём в горы через двадцать дней.

Лейрус молча кивнул и медленно выпил ещё один кубок.

– А где твой отец, Хранитель Света? – поинтересовался у эльфа Ширел.

– Отец сказал, что он хочет побыть один. Я оставил его в лесу, он, скорее всего, отправился на Поляну Священного Дерева, источника Света… Я оставлю вас, отдыхайте, спите, завтра на рассвете я приду и поведу вас к пещере Тёмного Предсказателя. До завтра.

– До завтра! – нестройным хором ответили все, кроме Лейруса. К нему Керилин подошёл и они без слов обнялись. После этого эльф, сверкнув на прощание драгоценными перстнями на пальцах, вышел. Тут же и Лейрус, ничего не говоря, встал из за стола и вышел наружу, проверить, всё ли в порядке с привязанными рядом лошадьми. Тут же возвратившись, он снял с себя всё оружие, кольчужную рубашку и лёг на ближнюю к выходу постель, отвернувшись к стене. Остальные тоже не испытывали желания вести беседы и, закончив ужин, улеглись спать.

Несмотря на скептическое отношение Керилина к скорости передвижения Лейруса и остальных, утром путники были на месте не через два часа, а примерно через полтора. Эльф немало удивился этому, но Зихий быстро разъяснил ему их секрет:

– Попробуй как-нибудь ради интереса пробраться сюда в Эрельдинг по тем болотам, которыми мы шли сюда. Вы же попали сюда другим путём?

– Да, – ответил Керилин. – Но даже если бы мы и переправлялись сюда с той стороны, откуда пришли вы, мы всё равно передвигались по воздуху, с помощью магии.

– Ширел, а почему и мы не могли просто перелететь это проклятое болото? – поинтересовался у волшебника Древославный.

– Не всё так просто – это ведь древняя эльфийская магия, людям она неподвластна.

– Нет так нет, – пожал плечами Зихий. – Так вот, Керилин, попытайся пройти нашим путём по земле, да ещё с лошадью в поводу и ты поймёшь, что на следующий день после этого ты будешь по любой твёрдой поверхности просто лететь, почти как вы с вашей древней магией.

– Хорошо, когда-нибудь попробую, – улыбнулся Керилин; но тут же улыбка исчезла с его лица, он указал на огромный скалистый утёс, появившейся перед ними из-за деревьев. Утёс располагался в небольшой впадине, с двух сторон его огибали два сбегавших в лес с недалёких гор ручья. У подножия, у самой земли, виднелся небольшой вход внутрь скалы.

– Нам туда? – спросил Зеникс у эльфа, протягивая руку в направлении отверстия в утёсе.

– Туда, – подтвердил Керилин и все принялись спускаться ко входу в пещеру (лошадей оставили в Эрельдинге, благо путь был близкий, к тому же передвигаться по густому лесу верхом – сомнительное удовольствие).

Отверстие в каменной твердыне не казалось зловещим, соответствующим всему тому ужасному, что рассказывал об эльфе-отступнике Ширел.

– Нам ждать здесь? – осведомился Древославный.

– Вовсе нет, – пояснил Керилин. – Мы все можем войти, а вот входить во внутренние покои Тёмного предсказателя может лишь тот, кто пришёл задать свой вопрос и получить ответ.

– А… жертву… которую приводя как оплату за предсказание… Её тоже вводят во внутренние покои? – мысленно содрогаясь, спросил Зихий.

– Нет, жертву оставляют снаружи, у дверей покоев Тёмного Предсказателя. Он входит после того, как гость покидает его, и забирает свою жертву.

– И съедает её живьём! – закончил за эльфа Зихий. – Тьфу, мерзость!

– Согласен, но идти нужно, – проговорил Ширел и взглянул на Лейруса:

– Ты готов?

Нерождённый кивнул и первым шагнул в проход, остальные двинулись за ним. Они оказались перед узкой каменной лестницей, круто поднимавшейся вверх. В стены были вбиты кольца, через которые были продеты массивные цепи, державшие плоские железные светильники, горевшие чуть синеватым, неестественным пламенем. По обе стороны от лестницы зияли провалы, наполненные чем-то неясно белеющим в полумраке. Шагая вверх, Зихий осторожно наклонился над краем лестницы и внимательно вгляделся в темноту, пытаясь разобраться, чем же наполнены эти ямы. Разглядев, Древославный резко отпрыгнул от края и врезался в Зеникса, заставив того недовольно поморщится и выругаться:

– Чего ты скачешь, будто тебя в задницу подстрелили?

– Там кости. Человеческие, – сообщил другу сын Урсуса о своём открытии. Великан, нахмурившись, подошёл к обрыву, долго всматривался вниз, и, вздохнув, начал подниматься дальше, кивнув Зихию:

– Да, там полным-полно человеческих костей. Видно, аппетит у этого Айнгорна что надо…

Лестница заканчивалась большой ровной площадкой с низким потолком, из-за которого Зениксу пришлось нагибаться, чтобы сохранить голову; в дальней стене виднелась окованная каким-то тусклым металлом широкая дверь, по обе стороны от которой торчали два столба с кандалами для руг и ног. Больше на площадке ничего не было.

– А вот здесь нам уже придётся остановиться, дальше может идти только Лейрус, – сообщил Керилин.

– Запомни, Нерождённый, – подошёл к Лейрусу Ширел. – Если Айнгорн начнёт спрашивать о жертве за предсказание, скажи ему, что он должен сообщить ему то, что ты хочешь, потому что ты – Повелитель Стихии.

– А если он всё-таки будет настаивать, предложи ему Зеникса, он большой, мяса в нём много, этому людоеду надолго хватит, – посоветовал Лейрусу Зихий.

– А на добавку, как сладкое, предложи ему одного маленького человечка, болтливого такого, – внёс своё предложение богатырь.