Текст книги "Провинциальный комиссариат (СИ)"

Автор книги: Александр Гребнев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 7 страниц)

Провинциальный комиссариат

0101. Бригита. Цепочка незначительных совпадений

– Стиинэ, – сказал Робин, – Не помню, как по справочнику, но на языке хэль это называется «стиинэ». Эффект, производимый локальным сжатием реальности, когда родственные между собой элементы концентрируются вокруг одной персоны. Вполне естественное явление. Иногда шумит в голове от того, что на солнце повышенная активность, иногда чувствуешь себя выжатым потому что скакнуло атмосферное давление, а иногда начинаешь везде натыкаться на одно и то же, как будто мир тебе старается на что-то намекнуть.

Он катал в ладонях картонный стакан с чаем и смотрел поверх плеча Бригиты. Потом перевёл взгляд на её лицо. Глаза у него двигались несинхронно – правый, зелёный, немного запаздывал, на полсекунды отставая от левого, коричнево-жёлтого. Бригита озадаченно поморщилась:

– Никогда о таком не слышала.

– Разумеется, не слышала. Такого на курсах не рассказывают. Это из дебрей фундаментальной науки – бирюльки, к которые играют узкие специалисты. На прикладную область оно никак не влияет.

– Искажение реальности? Не влияет?

– Я, наверное, не вполне точно выразился. Слышала, как говорят: если ты не можешь за пять минут объяснить семилетнему ребёнку, чем занимаешься – значит, ты профнепригоден? Я, очевидно, профнепригоден, – Робин улыбнулся прокуренными крупными зубами.

Бригита смущённо ответила на улыбку. Рядом с Робином она чувствовала себя неуютно. Может, из-за того, что он так просто и дружелюбно с ней держался, хотя был втрое старше и знал её меньше двух недель. Может, из-за того, что выглядел он не как полицейский, а скорее как бродяга. Спутаные седые волосы до плеч, в которые вплетены деревянные бусины – разноцветные, но тусклые и потёртые. Заострившиеся, словно от недоедания, скулы, подчёркнутые большим горбатым носом. Тёмная, будто немытая, кожа, жёлтые от табака пальцы. А может, просто потому, что он был хэль. Первый и пока единственный из тех, с кем Бригите доводилось разговаривать. К последнему, впрочем, стоит начать привыкать – здесь, на западе, хэль встречаются чаще.

– Ладно! – Робин отставил стакан и хлопнул в ладоши, – Начнём сначала. На объективную реальность стиинэ не влияет. Только на субъективную. Образно говоря, список элементов реальности, которые ты воспринимаешь, некоторым образом сортируется. И сходные элементы оказываются рядом. Поэтому, когда ты видишь один, ты сразу замечаешь рядом и другие похожие. Так понятнее?

– Наверное. Мне больше интересно не как это работает, а что с этим делать.

– Ничего, – Робин улыбнулся ещё шире, – Просто переждать, как скачок давления или магнитную бурю. Хотя тебе может казаться, что мир пытается тебе на что-то намекнуть, на самом деле это не так. Видеть знаки в стиинэ – всё равно, что пытаться искать их в том, каким строем пролетели птицы. Или как легли листики чая, когда стакан допит. Явления одного порядка.

Это было сорок минут назад, в пустой столовке на первом этаже комиссариата. Сейчас Бригита сидела и думала о случайных совпадениях. О том самом, что преследовало её сегодня с утра. О совпадениях жарко спорили две безвкусно одетые попутчицы в трамвае, когда она ехала на работу. Совпадения обсуждали патрульные на пересменке, наперебой вспоминая, кому когда сильнее повезло или не повезло. На утренней летучке Кир, объявив, что по новому расписанию им теперь полагается два пистолета на троих, первый сразу протянул Бригите со словами «Один точно тебе – а то случаи-то разные бывают». После этого они долго спорили с Робином, кому из них достанется второй – каждый настаивал, что сидит в кабинете куда больше, и потому ему ствол точно не нужен. А Бригита перебирала стопку ориентировок на разыскиваемых преступников – ритуал, который повторялся каждое утро – и почти сразу заметила, что в этот раз они будучи случайно перемешанными, выстроились строго по алфавиту, за исключением буквы "Я", которая вылезла в самый верх.

Она сидела неподвижно и почти не слышала шум кафе вокруг. Хоть обеденный перерыв был всего ничего, она уже на третий день работы поняла, что лучше поесть торопливо, но вкусно, потратив пятнадцать минут на дорогу туда-обратно, чем без спешки давиться комковатым серым пюре и пережаренными котлетами в столовой. Она почти не смотрела на газету перед собой – тем более, что успела её прочитать, пока несли суп. Торжественное открытие скоростного железнодорожного маршрута в Альтапакии, продолжаются поиски пропавшего накануне военно-транспортного самолёта в северных отрогах Кименского хребта. Ненужные новости далёких стран, совершенно неважные на фоне того, что она видела сейчас.

Она думала о том, кто из троих вызывает у неё сейчас наибольшую злость и досаду. Робин, столь уверенно утверждавший, что это его треклятое хэльское стиинэ не влияет на объективную реальность? Кир, всучивший ей оружие "на всякий случай" и настоявший потом, чтобы она не забыла получить в оружейке патроны? Или Дерек Янг, единственный разыскиваемый преступник на букву "Я", который утром оказался наверху стопки ориентировок? Дерек Янг, политический террорист, ветеран нескольких горячих точек. Вероятнее всего, вооружённый и определённо очень опасный. Сидящий прямо сейчас за соседним столиком.

Колёсики в мозгах Бригиты вращались с бешеной скоростью. Казалось, мир вокруг замер. Цвет волос и глаз не совпадал с ориентировкой – но это вещи, которые легко поменять. Лицо определённо шире и круглее, чем на фото – кажется, террорист в бегах неплохо питается и забросил физические упражнения. На беглый взгляд его не узнать, но человек, наученный смотреть в первую очередь на форму черепа, которую невозможно поменять никакими операциями, без труда поймёт, кто перед ним. Если, конечно, будет помнить. Бригита часами перебирала ориентировки потому, что пока для неё, как для новенькой, работы почти не было. Более занятой полицейский или таможенник, обращает на такое меньше внимания. Те, кто в розыске давно, как Янг, уже успевают ему примелькаться и вытесняются в дальние уголки памяти более свежими заботами. Хаппро – городок небольшой, но приезжих здесь много. Море рядом, живописная гора, название которой Бригита так пока и не запомнила, старый замок, ещё несколько достопримечательностей. Достаточно известных, чтобы чужаки не вызывали в городе удивления, но недостаточно известных, чтобы превратить его в туристический центр. А ещё тут много лодок и катеров. А в нескольких десятках миль – острова, в лабиринте которых, говорят, путаются иногда даже местные рыбаки. А за островами – граница. Сунуть любому из владельцев катера пачку денег или нож в лицо – и никто тебя не сможет ни перехватить, ни задержать.

Никто.

Кроме двадцатидвухлетнего младшего следователя Бригиты Лин, которая сейчас изо всех сил пытается вспомнить, дослан ли у неё патрон в ствол пистолета. Потому что, наверное, придётся стрелять. Оружия, просто направленного на него, тем более щуплой девчонкой, Янг не испугается. Он, говоря по совести, таких, как Бригита, на завтрак ест. Так что придётся стрелять. И тут было две проблемы. Во-первых, Бригита не помнила, дослан ли патрон. Во-вторых, она была совсем не уверена, что сможет выстрелить в человека.

Янг кинул на столик пригоршню монет, встал и направился к выходу. Бригита отчётливо понимала, что если он сейчас уйдёт – это навсегда. И что она должна не дать ему уйти. Она боялась, что запутается в застёжке кобуры, но тёплый от её тела Д-4 скользнул в ладонь, как живой. По инструкции следовало представиться и крикнуть "Вы арестованы!" Бригита не была уверена, что это хорошая идея – впрочем, горло у неё всё равно перехватило так, что она, кажется, не смогла бы издать ни звука. Она поднялась из-за столика, направила ствол точно между лопаток удаляющейся спины и свободной рукой дёрнула затвор. Вылетел цилиндрик патрона – значит, всё же был дослан. Начала выбирать мёртвый ход спускового крючка – и остановилась. Потому что в прицеле был живой человек.

Янг замер и обернулся. Движения его вовсе не были стремительными или безупречными, как ожидала Бригита. Напротив – он, кажется, даже вздрогнул от звука затвора. Но на его лице страха не было.

– Как знал, что надо было сразу к причалу двигать, – сказал он негромко.

Бригита услышала его отчётливо – в кафе повисло безмолвие, только с кухни продолжал доноситься звон посуды. Все вокруг замерли в тех позах, в которых их застал металлический щелчок.

Бригита смотрела Янгу прямо в глаза. Так легко можно уловить момент, когда противник решит что-то сделать. Правда, выстрелить при этом ещё труднее.

– Ты зря это, девочка. Меня же свинец не берёт.

Бригита успела подумать о том, что спецбоеприпасы под новый калибр им не завезли, и обещали не раньше следующего квартала. А ещё успела подумать, что вот прямо сейчас, когда разум успел добавить в картину реальности новый элемент, но не успел его полностью осознать, надо выстрелить. Ведь если Янга не берёт свинец, то ничего страшного она ему этим не сделает. А о том, что он может блефовать, она подумает позже.

Собственно, подумала она об этом ровно когда спусковой крючок дошёл до упора и ударил выстрел. Она всегда отличалась быстротой мысли. Вокруг начали кричать и вскакивать с мест.

Двадцать минут спустя, когда в кафе снова было не протолкнуться – но на этот раз от полицейских – Бригита сидела всё за тем же столиком и пыталась отпить из чашки так, чтобы зубы не стучали о край. Чашку ей вручил Кир и сказал, что это поможет. Судя по резкому запаху, там был отнюдь не чай. Пистолет лежал на скатерти, и от него тоже резко пахло – кислым и острым. Парочка санитаров скорой помощи с остолбеневшими выражениями на лицах пристёгивали Янга ремнями к носилкам. Впрочем, такие лица здесь были у всех. Бригита боялась представить, какое лицо у неё.

– Врач сказал – жить будет, – Робин сел напротив и положил руки на стол. Потом кивнул на грудь Бригиты: Хороший костюм, жалко, что придётся испортить.

– Испортить?

– Ну да. Дырку под орден провертеть.

– Оставь её, косматый. Ей не до твоих шуток сейчас, – над столиком навис Кир, – Так, а ты давай-ка домой. Сегодня у тебя выходной и завтра тоже. Отчёт послезавтра напишешь. Всё, свободна!

Бригита шагала домой, и на душе у неё было пусто, но удивительно спокойно. Впереди солнце медленно начинало клониться к закату, купая в своих лучах крыши городка и гору, названия которой она не помнила.

0102. Робин. Приближение осени

– Ты, главное, если что – падай и ползи назад. Нехрен. Пускай сапоги воюют, – Кир шумно высморкался за борт и в десятый раз полез проверять пистолет. Заглянул в патронник, пощёлкал предохранителем, убрал обратно в кобуру.

Лодку самую малость покачивало. Не из-за волнения – поверность моря была гладкой, как зеркало – а из-за того, что пограничники гребли несинхронно. Не столько от нехватки умения, сколько от недостатка старания. Им вообще всё происходящее откровенно не нравилось, и поскольку капрал сидел на носу, за их спинами, натягивать довольные мины они даже не пытались. Робин с Киром же сидели как раз на корме, поэтому уже почти сорок минут им приходилось лицезреть шесть кислых физиономий. Реплику Кира они слышали, но отчего-то не отреагировали – только один чуть усмехнулся. Робин подозревал, что никакого "если что" не будет, и все, кроме них с Киром, прекрасно об этом знают.

Робин смотрел, чуть прищурившись, на пограничников, на выбритый до синевы затылок капрала с расплывчатой татуировкой – зажатая в кулаке латной перчатки молния – на Кира. Лодка неторопливо скользила в протоке между двумя скалистыми берегами островков. Впереди виднелся высокий горб ещё одного острова, поросший низким лесом. На вершине возвышалась скособоченная решётчатая конструкция, явно заброшеннвая – то ли наблюдательная вышка, то ли геодезический знак.

– Мне кажется, шеф, ты слишком переживаешь, что придётся воевать. Не придётся. Нас девять. Островов добрых четыре дюжины. На прочёсывание – сутки. Даже если тут кто-то есть, мы его не найдём.

– Да знаю я, – буркнул Кир, мотнув крупной угловатой головой, – Мне просто весь этот мутный движняк не нравится, вот и нервничаю. Ежу понятно было, что ничем хорошим это всё не кончится. Привлекать внимание начальства – вообще дело последнее. Но что кому-то из округа стунет в голову затеять облаву – такого я не ждал. Что они завтра придумают? Обеспечить силами отдела пропускной режим в городе?

– Ну, хотя бы медаль Бригите выписали.

– Она ещё нахлебается – никакая медаль не утешит. И, главное, почему мы вообще? Да, я понял – моя сотрудница взяла террориста. Но это что, повод посылать за его гипотетическими дружками нас? У нас вообще другая работа.

– У нас нет работы. Ты не хуже меня это знаешь.

– Вот загибать только не надо! – Кир ткнул в Робина пальцем, его голос повысился и разносился теперь над водой явно далеко, – Два-три профильных дела в год у нас есть стабильно. И ты именно что не хуже меня это знаешь!

– Два-три дела в год. Каждое – на сутки. Ну, на двое. Остальное время мы решаем кроссворды, плюём в потолок и обсуждаем погоду.

Кир хотел что-то возразить, но, подумав, закрыл рот. Его лицо было красным, на висках выступили капельки пота. Робин отвёл взгляд и обнаружил, что пограничники выглядят куда бодрее, чем до этого, и с интересом прислушиваются к перебранке. Даже гребут как-то энергичнее. Капрал обернулся и рявкнул:

– А ну, табань, тараканья немочь! Грохнете баркас – выбираться вплавь будете!

Бойцы, встрепенувшись, принялись грести в обратную сторону, и лодка начала замедляться. К берегу она подошла совсем медленно. Осторожно ткнулась носом в гальку. Капрал выпрыгнул первым и тут же начал раздавать распоряжения. Робин и Кир, отрезанные от суши столпотворением пограничников, наблюдали, как те разгружают лодку. Оружием никто из них не озаботился – все шесть карабинов, подняв с расстеленного на дне лодки брезента, вручили самому молодому. Остальные принялись вытаскивать вещмешки, а двое самых крепких бережно, как хрустальную, потащили рацию.

К тому моменту как лодка опустела и стало возможно выбраться на берег, не замочив ног, первые пограничники успели подняться далеко наверх по извилистой тропке. Цепочка растянулась почти на половину высоты холма, по сторонам никто не смотрел.

– Как я и подозревал, – буркнул Робин, разминая ноги, – Хороший остров. С берега не виден. Сиди весь день да докладывай. Там ищем, тут ищем. Ничего не находим.

– Они слишком расслабленные какие-то, – Кир помахал руками и сделал несколько приседаний. Ему, с его массивной фигурой рельсоукладчика, всю дорогу пришлось сидеть неподвижно, иначе лодку начинало качать.

– Потому что здесь нет никого. Может, пара браконьеров. Которые на полдюжины погранцов не сунутся – потому что незачем и слишком опасно. Террористов точно никаких.

– Твоими бы устами… Ладно, пошли, а то у меня от сырости уже кости сводит.

Когда они поднялись на вершину, сооружение лагеря было в самом разгаре. Ставилась палатка, гремели котелки, из подлеска рядом доносился стук металла по дереву. Капрал, благодушно ухмыляясь, раскуривал изогнутую трубку и время от времени покрикивал на бойцов. Скорее просто для порядка – теперь, когда вместо махания вёслами предстояла куда более лёгкая работа, а впереди маячила перспектива обеда, пограничники повеселели и старались на совесть.

Час спустя шум и возня, наконец, затихли, и на вершине воцарилась идиллия. Потрескивал костёр, что-то бормотала рация, которую поставили в стороне, под отдельным брезентовым навесом, прокинув антенну по ветвям ближайших деревьев. Молодого загнали на верхушку решётчатой конструкции, которая при ближайшем рассмотрении оказалась старым навигационным ориентиром. Снабжённый здоровенным биноклем капрала, боец осматривал окрестности – очевидно, чтобы можно было с чистой совестью отчитаться, что обследование островов было проведено. Хоть какое-то хоть нескольких. Сам капрал дремал, подложив под голову деревянную кобуру с «Барсом». Пограничники сгрудились вокруг костра и вполголоса переговаривались. Беседа перемежалась негромким смехом. Время от времени слышалось отчётливое булькание. Хотя до этого капрал, не стесняясь в выражениях, детально описал, куда и как забьёт любую ёмкость с алкоголем тому, у кого её обнаружит, его подчинённых это, как видно, не сильно испугало.

Робин стоял на краю утёса, которым заканчивалась вершина. Было приятно подышать по-настоящему свежим воздухом. Лёгкие уже не те, и городская пыль чувствуется всё сильнее с каждым годом. Острова уходили вдаль затейливой мозаикой, похожей на крыши города. Блеска воды между ними почти нигде не было видно.

Подошёл Кир. Постоял, повертел головой. Высморкался вниз с обрыва. Заметно более приподнятым, чем раньше, голосом произнёс:

– Вообще, ты прав. Куда ни глянь – нигде дыма не видать. Если тут кто и есть, то я ему не завидую – по такой-то погоде без костра куковать.

– Можно развести бездымный.

– Не-а. Не тут. На островах одна хвоя растёт, смолистая – как ни вертись, а дымить будет, хоть немного. То есть, конечно, у террористов и шпионов могуть быть спиртовые таблетки или ещё что, но… знаешь, хер бы с ними. Вот почему-то теперь точно верю, что нет тут никого, кроме нас.

– Ты повеселел. А начальство?

– Хер с ним, с начальством. Завтра думать буду. Они нам выписали отпуск на природу на сутки – будем отдыхать. Вот вернусь, отчёт воробья почитаю – тогда начну голову морщить.

– Разумно.

– Дык! Я ж, наверное, не зря начальник! Эх, жалко, вода холодная уже, а то б я спустился искупнуться.

– Холодная, да. Осень скоро. Пойдём к костру – там, судя по запаху, чай заварили.

И они пошли к костру.

0103. Кир. Лестница в небо

– Хранение и?.. – дежурный приподнял кончик ручки и посмотрел вопросительно.

– И всё, – Кир ответил мрачным взглядом и постучал согнутым пальцем по стеклу часов, – С наркотой бывает хранение и употребление, с оружием хранение и применение, а у нас, малец – только хранение.

Дежурный явно обиделся на "мальца" – лет ему было не настолько уж меньше, чем Киру – но ничего не сказал. Аккуратно поставил точку после слова "хранение", подписал, тиснул печать и вернул ордер.

В машине Кир размещался основательно. Долго елозил по сиденью, расправлял ремень безопасности, поворачивал туда-сюда зеркало. Подумал даже подрегулировать спинку, но когда взялся за рукоятку, Робин одарил его таким свирепым взглядом, что Кир тут же передумал.

– Ну что, мы едем? – буркнула Бригита с заднего сиденья.

– Едем, едем, – Кир завёл мотор, послушал его неровное тарахтение. Вздохнул и тронул машину вперёд.

Дом был старый. Кривоватое сооружение, уходящее больше вверх, чем вширь, и стоящее наособицу, словно сторонясь соседних зданий. Три этажа. Точнее, два и что-то вроде мансарды-переростка на крыше. Необычно высокие этажи, чуть не в три метра. Доски стен казались прогнившими, и Киру показалось, что дом немного покачивается. Конечно, просто показалось. Если бы он в самом деле качался, он бы скрипел. Кир понял, что снова зацикливается на мелочах вместо того, чтобы действовать, и шагнул к крыльцу. Жестом отправил Робина обойти дом сзади. На окнах не было занавесок, и их всё равно уже наверняка заметили – даже несмотря на то, что машину они оставили за квартал, чтобы не привлекать внимания столь редким для этого района звуком – но могли ведь и не заметить, верно? Незачем давать лишнюю возможность, поднимая шум раньше времени.

Впрочем, как только Робин скрылся за углом, оттуда сразу же послышался хруст сминаемого бурьяна, потом стук, сдавленный мат, падение чего-то металлического. Кир закатил глаза и поторопился к крыльцу. Четыре скрипучие ступеньки, покосившаяся дверь. Тёмная от времени цепочка звонка. Кир долбанул в дверь кулаком – только идиот дёргает за цепочки в доме подозреваемого. Проорал "Полиция! Откройте!" За дверью послышалась возня и снова всё стихло. Кир примерился к двери. Хлипкая, петли болтаются, из замков, похоже, только простейшая защёлка или шпингалет. Никаких проблем. Выждав пару секунд, ещё несколько раз врезал кулаком по филёнке: "Зильберт Тимс, у нас есть ордер на обыск и арест! Если вы немедленно не откроете дверь, мы её выбьем! Это будет считаться препятствием работе правоохранительных органов с вашей стороны и отягчит возможное наказание!"

Тишина.

Кир обернулся на Бригиту. Та стояла точно по уставу – на два шага сзади за правым плечом. Пистолет держала в руках. Лицо её выражало гамму смешанных чувств по этому поводу, но требование ситуации оказалось сильнее эмоций. Кир одобрительно кивнул ей. Снова повернулся к двери. Второй пистолет был у Робина, поэтому нащупал в кармане кастет и вдел пальцы в отверстия. Отступил на шаг, примерился и ударил ногой в область, где, предположительно, должна располагаться защёлка, вкладывая в удар вес всего тела.

Дверь оказалась гораздо более слабой, чем даже выглядела снаружи – Кир, почти не ощутив сопротивления, влетел в дом в облаке щепок и чуть не потерял равновесие. Хэль. Странно, подумал Кир, имя вроде нормальное, а он – хэль. Соседи в доносе не уточнили, вот и казалось, что человек. Впрочем, у Робина имя тоже нормальное. Этот был сильно моложе Робина. На самом деле, скорее, ровесник Бригиты – едва за двадцать. Он стоял в дальнем конце узкого коридора, идущего от двери, за его спиной была лестница. Одет он был бедно, но чисто – и почему-то в уличную одежду. Хотел сбежать? Вряд ли – слишком всё аккуратно, не похоже, чтобы одевался в спешке, завидев полицейских. Возможно, это просто единственная его одежда.

Кир тяжело зашагал вперёд. Правую руку с кастетом держал за спиной, левой откинул полу пиджака, демонстрируя висящий на поясе значок:

– Полиция, малец. Подними руки и медленно ложись на пол лицом вниз. Ещё дома есть кто?

– Сдохни, тварь! – хэль выкинул вперёд ладонь. Кир дёрнулся было в сторону, но сначала понял, что коридор слишком узок, и уворачиваться совсем некуда, а потом – что в него ничего не бросили. Ни ножа, ни камня. Это просто трясущаяся распахнутая ладонь, на тощем среднем пальце – массивный перстень, слишком вычурный и дорогой на фоне нищеты дома и одежды.

– Ах ты!.. – Кир поднажал, рванувшись вперёд ещё быстрее и вынося руку с кастетом в положение для удара, что неожиданно оказалось не так просто сделать в такой тесноте, – Зильберт Тимс, вы обвиняетесь…

Больше он ничего крикнуть не успел, потому что коридор кончился, и хэль в его конце уже не было – он с грохотом, под жалобный скрип старого дерева, мчался вверх по ступенькам. Лестница была ещё уже коридора, и Киру пришлось бежать, развернувшись боком. Прыти у подозреваемого было много, так к тому моменту, когда он хлопнул дверью наверху, Кир только добрался до второго этажа. Мансарда. Оттуда он может выбраться на крышу, а с крыши… Соседние дома далеко… Да и не выдержит его гнилая дранка, поедет, и рухнет он вниз. Некуда бежать. Но всё равно стоит подстраховаться. Крикнул через плечо назад: "Бригита, дуй наружу, скажи Робину, чтоб крышу смотрел!"

На площадке второго этажа, крохотной, словно кабина трактора, на бегу поменял плечи, развернувшись вперёд правым. Руку с кастетом поднял к лицу в стойке для кулачного боя. Снёс, зацепив, со стены рамку с потускневшей фотографий, жалобно звякнуло сзади лопнувшее стекло. Верх, дверь мансарды открыта. У него здесь может быть что угодно – нож, пистолет. Да хоть граната. Надо гасить сразу. Кир прыгнул внутрь. По бокам мелькнули схемы и графики на стенах, карта звёздного неба, какие-то пробирки, телескоп. Тощая спина в распахнутом окне. Пустое окно.

Вниз Кир спускался неторопливо. По несущейся с заднего двора брани Робина, вперемешку нормальной и хэль, было ясно, что спешить уже некуда. Бригита стояла у крыльца, всё ещё тиская пистолет в руках. Кир отослал её искать телефон и вызывать труповозку из больницы. Обошёл дом, следуя промятому в зарослях лопухов и бурьяна следу Робина. У задней стены дома стоял остов полугрузовичка – старого, ещё парового. На нём изломанной куклой лежал Зильберт Тимс, кровь текла по его лицу и лилась вниз, смешиваясь с ржавчиной.

– Ну чо, бля?

– Чо, бля? Готов, бля, – Робин махнул рукой, описывая траекторию, – Сиганул как сраный марагский десантник – и вдрызг.

– Он что-то заорал же?

– Ареентэ посс. Сила ветра.

– Понятно, – Кир присел перед трупом на корточки, взял за руку, повертел, осматривая перстень, – Что скажешь?

– Вторая категория. Может, третья, но это уже в лаборатории посмотрю. Но вряд ли. Думаю, вторая. Патина с отливом. Сложно подделать.

– Ещё одна вторая категория с начала лета. Вторая вторая, так сказать.

– Третья. Ещё тот кулон. На мельнице.

– Да, точно. Ну вот, а ты говоришь – работы нет. Ладно, изымай пока, а я пойду машину проверю. Как бы местные гаврики не свинтили чего.

Кир встал, отряхнул брюки и направился в сторону улицы. Только возле самой машины он вспомнил о кастете, снял его и убрал в карман. Где-то вдали слышался приближающийся рокот мотора. Знакомый рокот. Труповозка.