Текст книги "Забытые на обочине"

Автор книги: Александр Горохов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 27 страниц)

– Дядя, тебе больно?

– Да. – пробурчал Гриша, а мальчик радостно засмеялся.

– Мама тебя резиновыми пулями убивала!

– Что? – не понял Несетров.

– Резиновыми пулями! Из японского полицейского пистолета! А у нас ещё газовый есть!

– Петр, спасибо и иди гуляй! – резко приказала женщина, мальчишка засмеялся и вышел из комнаты.

– Виктор здесь не живет – сдержанно сказала женщина. – Оставьте свой телефон, он вам позвонит.

– Мне некуда звонить. – ответил Гриша, открывая бутылку. – Вы бы хоть сказали, как вас зовут.

– Не к чему знакомиться. – неприязненно ответила она. – Я извиняюсь за то, что случилось, но в дом без приглашщения не залезают.

– Да, конечно. Простите...

В глубине дома послышалась трель телефонного звонка и женщина сделала короткий знак рукой.

– Подождите минутку.

Она вышла, Гриша выпил воды, поставил стакан на столик и оглянулся. Приметил у дверей овальное зеркало, подошел к нему и глянул на свое отражение. Правая сторона лица оплыла, глаз сузился до прорези-щелочки и была уверенность, что к вечеру его вовсе затянет солидный синяк багряных переливов.

Гриша вернулся к дивану, собрал со столика свои вещи и решил уйти из негостеприимного дома не прощаясь. Он уже толкнулся в двери, когда хозяйка вновь появилась на пороге, заявив вызывающе.

– Мой брат вас не знает!

– Что?

– Мой брат не знает никакого Григория Нестерова!

– Он забыл. Мы с ним вместе сидели в одном...

– Вы свалили с зоны? – пренебрежительно перебила она. – Отсидели свой срок?

– Да нет. То есть да. Но не из зоны. Скажите ему, что мы были в Балтийске ..О-О-С. Он вспомнит.

– ООС? – спросила она, недоумевая.

– Да. ООС.

– Подождите, – она вновь ушла вглубь дома.

Гриша неторопливо выпил воды, потом намочил платок и приложил его к глазу. Прислушавшись, он с трудом расслышал голоса за стеной, но слов различить не мог.

Женщина вернулась минуты через три и неприязнь на её лице сменилась презрительной усмешкой.

– Вас вспомнили, с чем могу и поздравить. Сознайтесь на всякий случай честно – вы не сбежали из своего веселого заведения?

Этот вызывающий оскорбительный тон уже начал обижать Гришу и он проворчал сердито.

– Вы же шарили по моим документам. Справки читали. Ни откуда я не сбежал.

– И дом не подожгете, и кусаться не будете? – она говорила все так же легко и все с тем же презрительным напором, но все же спокойней.

– Нет. – ответил Гриша. – Если Виктор здесь не живет, то я уйду. Передавайте привет.

– Я сейчас за ним сьезжу. Я его сестра. Алла Владимировна Заварова.

– Очень приятно, – пробормотал Гриша, ничего приятного от знакомства не ощущая.

– Подождите здесь до вечера. Брат хочет вас видеть.

– Не хочу я его ждать! – сердито ответил Григорий. – Он мне вообще нужен только для одного разговора! Скажите, что я позвоню, дайте свой телефон.

– Нет. – твердо сказала она. – Он хочет вас видеть. И вы отсюда не уйдете.

– Что?

– Ждите, раз пришли.

– Послушайте, – потеряно начал Гриша и двинулся было к дверям, но Алла резко отшатнулась и в руках её он увидел всю ту же короткую палку, которую теперь он разглядел и обнаружил, что это нечто вроде короткого ружья с толстым стволом. Гриша попытался улыбнуться.

– Так вы что – строжить меня будете?

– Не хотелось бы. Но приходится. Давайте не будем скандалить. Вы влезли в мой дом без приглащения и пока мы во всем не разберемся, вы отсюда не уйдете.

– Когда разберемся?!

– Я уже сказала – вечером. Вы останетесь с моим сыном. Очень вас прошу, не пытайтесь убежать. Наших собак вы видели, а сторож дед Иван – на дворе. Пойдемте, я познакомлю вас с Петром. Он не контактен, но компьютер вас обьеденит.

Смысла последней фразы Гриша не понял, послушно прошел вслед за Аллой в соседнюю комнату, которая убранстовм своим предназначалась для ребенка, но никаких игрушек в ней не было, а на низколм столе стояла установка с большим экраном. Мальчик сидел перед ним на стульчике, нажимал на кнопки управления аппаратуры и по яркому экрану метались, пищали фигурки, летали самолеты, слашался гул моторов и выстрелы. Что это была за игрушка, Гриша решительно не понимал.

– Петр, это дядя Гриша. – сдержанно сказала Алла. – Он посидит с тобой до вечера, я скоро вернусь.

– Бэби ситер? – спросил мальчишка, надувая губы.

– Да. Бэби ситер.

– Пусть мне обед сделает.

Алла повернулась к Грише, посмотрела на него сомнительно.

– Сумеете накормить? В холодильнике всё есть. Петр покажет.

– Как-нибудь...

– Тогда, до вечера.

Она вышла из комнаты и шаги её стихли в глубине дома. Гриша присел на диванчик за спиной ребенка и присмотрелся к экрану. Мальчишка слегка повизгивал, пальцы его нажимали на кнопки, на экране происходили какие-то боевые действия, которыми ребенок управлял, но как он это делал – в разуме Григория не укладывалось. Он спросил нерешительно.

– Ты управляешь сам этим?

– Не мешай! – капризно ответил Петя. – Лучше иди, обед сделай.

– Ладно. – согласился Гриша, вышел из детской и нашел кухню.

Он услышал, как в прихожей закрылись двери, а потом треснул замок заперли, следовало понимать. Гриша подошел к окну и поначалу обнаружил, что створок – не открыть, рама была словно зацементированной. А потом оказалось, что и стекло было необычным, толстым и прочным, как железо, так что его вряд ли пробьешщь и табуреткой. Он увидел, как Алла вышла во двор, распахнула ворота гража и через минуту выкатилась оттуда на красных "жигулях". Притормозила и к машине подошел тот самый живодер-старик, дед Иван. Они перекинулись несколькими словами, дед Иван распахнул ворота и "жигули" исчезли.

Дед Иван пошел к собачьему сараю даже не оглядываясь на дом.

Гриша понял, что двери заперты надежно, уйти отсюда, получалось, невозможно, так что после небольшого перерыва кто-то вновь ограничивает его передвижение по земле. Местное гостеприимство был несколько странным поначалу влепили в голову резиновую пулю, которая, вполне вероятно, могла и убить, потом заперли дверь и присвоили непонятное звание "беби ситер" – при ребенке, которому было на все плевать, кроме яркого экрана своей современной игрушки.

Холодильник оказался плотно набит продуктами в прозрачной упаковке, на которых были надписи на иностранном языке. Но нашлась миска с нарезанными кусками мяса и Гриша решил, что проблема обеда решана.

Он прошел в дескую комнату и застал мальчишку все так же повизгивающим возле экрана.

– Жареное мясо будешь? – спросил Гриша.

– Да нет! Ты его лучше в электронку сунь! Смотри, как я генерала убил!

Как он там на экране убил генерала – Гриша не разглядел и что следовало делать с мясом тоже показалось непонятным. Зато он приметил, что на стене висел очень яркий, настоящий индейский головной убор – повязка с длинным хвостом, перьями, а под ней на гвозде – широкий пояс с кожаными кобурами из которых торчали рукоятки пары револьверов. У Гриши радостно потеплело на сердце – нечто подобное в своем детстве он видел в кино и тогда, с ребятами на дворе, они играли в индейцев, убегая на кладбище. Тоже пытались смастерить себе нечто вроде индейского наряда из перьев ворон, а о таком, настоящем боевом убранстве племени апачей могли только мечтать.

– Можно я это примерю? – нерешительно попросил Гриша.

– Давай! – махнул рукой от монитора мальчишка.

Гриша едва успел натянуть на голову повязку и опоясаться пистолетами, как входные двери загремели и прозвучал требовательный, хриплый голос.

– Петька! Ты приметил, куда мамашка выпивон припрятала?!

На пороге комнаты появился старик-живодер, облаченный в телогрейку, стоптанные сапоги, небритый, с длинными седыми космами, торчащими из-под зимней шапки. Лицо у немго было мятым и бугристым, шарики выпученных глаз блестели хитростью и на Гришу он демонстративно не обращал внимания.

– Не мешай, дед паршивый! – закричал Петя, не отрываясь от игры.

А дедушка оскорбился и заголосил.

– Отскочи от своей игралки, когда с тобой старший разговаривает, пащенок! Куда мамашка бутылки упрятала?! Душа требует! У меня ПЕРИОД начинается!

– Там! – отмахнулся Петя. – На кухне! В ящике, где картошка.

Дед Иван явно успокоился, метнул, наконец, взгляд на Григория и поставил диагноз.

– Чинганьчгук, мать твою! А ты действительно псих! Употребим по единой?

– Вам же меня сторожить надо. – подивился Гриша.

– А что тебя сторожить?! Псы во дворе! Р-разорвут на части, едва шагнешь! Они у нас живым мясом кормленные, понял?

– Не ври, дед! – крикнул Петя. – Никого не испугаешь! Если тихо идти, то они никого не тронут! Они для собачьих боев дрессированы, вот! А так от них никакого толку!

– Как это никого, пащенок? – осерчал дед. – А на какие шиши ты живешь, а? Тебя собачки кормят! Они родимые! На последних боях знаешь сколько Зомби заработал, а? Самого чемпиона района Джиммера загрыз, во!

– Зачем загрыз? – потеряно спросил Гриша.

– За тем, что деньги получил! Приз победителю! А мне даже выпить не дали в честь победы! Будто я тут самый "крайний"! Пошли на кухню.

Гриша спорить не стал и двинулся вслед за своим стражем на кухню, не снимая с головы индейского убора, в котором чувствовал себя от чего-то очень хорошо.

глава 11. Заваровы – брат и сестра.

Он разлепил глаза от резко вспыхнувшего света и обнаружил, что полулежит на ковре в детской комнате, привалившись спиной к дивану. Индейское облачение все ещё украшало голову Гриши, на его коленяк спал Петя, в его ковбойской шляпе, в руках мальчишка сжимал игрушечный револьвер. Но что оказалось более занимательным – в углу, с закленными пластырем глазами храпел, связанный веревкой по рукам и ногам дед Иван! Не смотря на некоторое неудобство позы, пленник спал вполне спокойно.

– Что здесь происходит?! – прозвучал над Гришей удивленный голос, он поднял голову и обнаружил, что Алла стоит на пороге в мокром, блестящем как вороненая сталь плаще.

– Мы... Играли. – ответил Гриша.

– Во что вы играли?

– В гангстеров... И ковбоев.

– И Петр тоже играл? – в голосе молодой женщины прозвучало неприкрытое удивление.

– Да... Он был ковбоем.

– А вы?

– Я был конем. – ответил Гриша, понимая, что вид у него сейчас очень глупый и ответы нелепые, но обьяснить, как он вдруг затеял игру с мальчишкой, а в неё втянули пьяненького деда Ивана, не мог.

– Что-то небывалое. – ошеломленнно ответила Алла. – Как вы его оторвали от компьютера?

– Не знаю... Он забавный мальчишка.

Алла сбросила плащ, наклонилась над дедом Иваном и сняла пластырь с его лица. Дед замычал, зашевелился в своих путах, но в себя пришел, когда его полностью освободили. Он поднялся на ноги, поболтал косматой головой, словно вышибая из черепа дурман, что-то пробурчал и Алла сказала резко.

– Иди к своим собакам!

– Иду, иду...

Алла наклонилась над ребенком, взяла его на руки и унесла. Гриша неловко поднялся, снял с себя конскую уздечку и прошел неа кухню, где царил полный погром. Он помнил, что сам выпил очень мало, даже не захмелел только поддержал деда Ивана в его "периоде", как он именовал свой элементарный запой. Но потом начали играть с Петькой в "Дикий Запад" – игру его, Гришиного детства – вовлекли деда Ивана и теперь, к полуночи, умаялись до бессилия.

– Он даже не проснулся, – удивленно сказала Алла, ступив на кухню и вдруг засмеялась, открыто и весело. – У вас самого есть дети?

– Нет. А Заваров...

– Сейчас придет. Машину загоняет.

Впервые она внимательно смотрела ему в лицо, словно пытаясь определить, кто перед ней стоит и Гриша стеснительно замялся, попытался обьяснить ситуацию.

– Тут электричество отключили ненадолго и парень в темноте без своего аппарата заскучал... Я ему показал, как мы играли в индейцев и ковбоев, а дед тоже начал... Ивана связали, он брыкался... А потом как-то приспнули с устатку.

– С дедом всё ясно. А вот с Петькой... – она все так же смотрела ему в лицо, потом спросила. – Сколько вам лет?

– Двадцать девять. Почти тридцать.

– Вот как? – с подчеркнутым сомнением спросила она. – А я думала пятнадцать.

Гриша улыбнулася, а она отвернулась, наколонилась к холодильнику и спросила через плечо.

– Виктор сказал, что вы сидели в дурдоме за убийство... Это так?

– Да.

Он вздрогнул, когда из-за спины прозвучал уверенный, насмешливый голос.

– Так. Действительно Нестеров. Действительно Гришка.

Гриша круто обернулся. Когда и как совершенно беззвучно в дверях кухни появился незнакомый, статный мужчина, он не уловил. Но это был Заваров. Подтянутый, жесткий, с прямым взглядом голубых глаз, только на верхней губе появились короткие, аккуратные усы.

Гриша растерялся, не знал что сказать и нелепо улыбался. Заваров вдруг крикнул.

– Слава ООС!

– Слава ООС! – автоматически ответил Гриша.

– Десять "горячих" на десять "холодных"! Отпустить!

– Есть отпустить десять "горячих" на "десять" холодных!

И оба захохотали, словно обменялись тайным, лишь им известным паролем, который тут же установил между ними дружескую связь. Заваров протянул руку, сильно хлопнул Гришу по плечу.

– На улице, Гришка, я бы тебя не узнал! Ты ж вроде шпендриком был, а тут просто мамонт!

– Я бы тебя узнал. – преодолевая стеснения, чувствуя на себе внимательный взгляд как самого Заварова, так и его сестры, улыбнулся Григорий. – Хотя ты изменился, конечно.

– Ты откуда? – Заваров кивнул на Аллу. – Не стесняйся, от сестры секретов нет. Надеюсь не из тюряги?

– Нет... Из ООС... Только не нашей, конечно.

Заваров вытаращил глаза, отодвинулся и спросил, не скрывая удивления.

– Так и куковал всё это время?... Врешь...

– Так получилось. У меня там ещё приключения были... Всё прошло.

– Черт побери. – выругался Заваров. – Давно на воле?

– Неделю...

Заваров сказал решительно.

– Ладно. Вот и хорошо. Пойдем потолкуем по старой памяти, а сестра пока что-нибудь на стол кинет.

Он кивнул, приглашая за собой.

На Заварове был очень хороший, ладный костюм, галстук, стрижка отличалась строгой элегантностью и меньше всего он напоминал тех расхристанных эстрадных певцов, которых Гриша видел в телевизоре. А Гриша совершенно непроизвольно ощутил не то чтоб страх, а внутренюю напряженность. Это человек как был для него опасен, неприятен – так и оставался. И разговаривать с ним о чем бы то ни было не хотелось, так что Гриша пожалел о своем визите – это тебе не веселая, хотя и нелепая компания Мишки Фридмана.

Своим ключами Заваров отпер дверь комнаты, внутри которой оказались всего лишь диван и письменный стол, с двумя креслами. Еще, правда, на стене висела гитара.

– Давай сразу на чистоту. – Заваров кивнул на кресло. – Зачем ты меня нашел?

– Виктор... Я не знаю. – сознался Гриша.

– Вот как? Зато я знаю.

Заваров смотрел на него в упор, словно ожидая вопроса и Гриша не выдержал паузы, спросил.

– Что ты знаешь?

– Две вещи знаю. Первая. Ты полагаешь, что отсидел в психушке за меня. Ты думаешь, что того матроса я "замочил". И теперь пришел получать с меня долги.

Гииша хотел ответить, что ни за какими долгами он не пришел, что скорее всего и действительно не понимает до конца цели своего визита, но эта агрессивная напористость неожиданно его разозлила и он ответил.

– Да. Может быть.

– Ошибаешся, Нестеров. Матроса зарезал ты. А дело это уже похеряно. По сроку давности. Это, как я тебе сказал – первое. Второе – ещё хуже. Но об этом потом. Чего ты от меня хочешь?

– Да, ничего, Заваров! Честное слово. Я Мишку Фридмана проведал, он в Москве живет...

– А это кто такой?

– Ну, Мишка! Он "Балалайку" пел!

– А! Помню... Ну, так что?

– Да ничего же! Ты не волнуйся, мне от тебя ничего не надо. Поговорим и я уеду.

Под пушистыми усами Заварова мелькнула улыбка и он спросил с любопытством.

– Куда уедешь? Вообще-то ты пристроился? Крыша, бизнес есть?

– Да. Почти...

– Подожди-ка, я ведь помню говорили, что, что твой отец генерал?

– Был. Он умер. Мать тоже. Ну, что об этом...

– И никакой родни у тебя нигде?

– Брат здесь в Москве, – поежился Гриша. – Но он сводный и у нас отношений нет.

– Понял. – обрезал Завраов. – И теперь вот что тебе скажу. Я как и ты в свое время вернулся и не знал куда сунуться. Ну, сестра здесь, она в больших делах не в счет. И коли ты так завис в подвешенном состоянии, я бы тебе поддал под ногу, Нестеров. Но вот ведь какая штука... Штука, как я говорил, номер два.

Он неторопливо и многозначительно залез в карман пиджака и через мгновение Гриша с удивлением увидел в руках Заварова свой военный билет, справки и удостоверение Мишкиной фирмы "Ориента-Арт".

– У тебя мои документы?

– Да. Сестра взяла. Лишняя проверка не помешает, ты не обижайся. – он протянул документы. – Тебя ищут, Нестеров. Тебя очень ждут в городе Ярославле.

– Кто?... Ждет?

– Милиция, Нестеров. Что ты там натворить успел?

– Подожди... Откуда ты это знаешь?!

Заваров снисходительно засмеялся.

– Да есть у меня связи с людьми, которые такие вещи контролируют по своей службе. Ты в розыске, Нестеров, уже около недели. В Ярославле на тебе убийство висит, как о том сообщает милицейская федеральная сводка. И почему тебя ещё на улице не повязали менты, так это твое случайное счастье.

Гриша отупело смотрел в пристальные глаза Заварова и уже понимал, что тот не лжет. Понимал, что совершенно дикий и глупый переплет, в который он попал по выходу из Ярославской психушки – не закончился, не отсечен от него, Гриши, бегом времени.

– Я там ничего плохого не сделал! Я тебе клянусь! Честное слово!

Заваров равнодушно отмахнулся.

– Мне твое честное слово по барабану, Нестеров. И что ты там учинил меня не интересует... Но все-таки мы однополчане. Так что вот каких два варианта. Я могу тебя сплавить подальше. Так упрятать, что никакая ментура не найдет.

– Нет! – выпалил Гриша. – Я лучше с повинной пойду...

– Не торопись, такое не убежит. – ровно заметил Заваров. – А второй вариант, если ты чистый – двигай в Ярославль, утряси все свои дела, и, если там не нагадил, возвращайся сюда. Помогу, как могу... ООС не забывается... Но запомни, я тебе ничего не должен!

– Да, конечно...

Дверь приоткрылась и Алла позвала.

– Петр идет спать и хочет попрощаться с дядей Гришей.

Мальчишка влетел в комнату и радостно закричал.

– Дядя Гриша, а мы завтра в ковбоев играть будем?!

– Будем. – сказал Гриша. – Обязательно.

– Ты только не обманывай, ладно?!

– Конечно.

Алла взяла мальчика за руку, странно посмотрела на Гришу и они ушли.

Заваров спросил настойчиов.

– Что решил, Нестеров? Куда подашся?

Гриша вздохнул.

– Поеду в Ярославль, раз так.

– Думаешь,тебя там не скрутят?

– Нет.. Не знаю... Но куда-то прятаться... Я не хочу. Поеду. – он встал с кресла, а Заваров сказал обидчиво.

– Не сейчас же ты вот так полетишь! Встретились мы все-таки, что мы не русские люди? Посидим, припомним Балтийск. Он мне частенько вспоминается. А если ты в Ярославль надумал, то я тебе попутку утром сделаю. Доедешь почти до места. Переночуешь здесь, места хватит.

– Мне надо Михаилу позвонить. – заколебался Гриша.

– Звони.

Они прошли в гостиную и Гриша дважды набрал, как ему указали через код, Московский номер Михаила. Трубки никто не поднял. Вращая диск Гриша невольно косился через плечо в гостиную и видел, что Алла уже хлопотала вокруг стола, на котором горело две свечи, но дело было не в свечах. Женщина вылезла из своих сапог и джинс, на ней было длинное до полу платье с открытыми плечами и Грише она казалась теперь явлением вообще из неведомых миров, где положено ходить гусарам, кавалерам во фраках и цилиндрах, дамам в широкополых шляпах. Та жесткость, с которой она общалась с ним, Гришей , утром – исчезла и в каждом плавном движении молодой женщины Гриша словно улавливал невысказанный призыв – неизвестно к чему.

Заваров уже сидел у стола и, едва Гриша после третьей безнадежной попытки отошел от телефона, спросил весело.

– Гришка, а что, разве после твоего отца-генерала ничего не осталось? Неужто он ничего не нахапал? Дачи, машины, капитал?

Гриша повел головой.

– Он был в генералах всего пару-тройку лет до смерти. И потом он не из таких, чтоб хапать.

– Так и тебе, и брательнику твоему ничего и не обломилось из наследства? – недоверчиво спросил Заваров.

– Получается так... Брат в тяжелом положении, плохо живет. Квартиру почтивсю сдает. Если у меня наладится, то я ему помогу... Он неудачник.

– Ясненько. Ну, садись и давай употребим за встречу.

Но задушевной беседы за столом, не смотря на несколько выпитых рюмок, так и не завязалось. Гришу смущали голые плечи Аллы, он даже побаивался смотреть в её строну, хотя почти все время чувстовал на своем лице её внимательный взгляд – словно она о чем-то спросить хотела.

Но где-то уже за полночь обстановку разряди появившийся дед Иван, который браво сообщил от дверей.

– От Джимки трое подохли, а двое – живые!

Гриша не сразу понял, что речь идет о собаке, которая ощенилась.

– Хорошо. – кинула Алла. – Переведи их в теплый вольер.

– А я что, балда по твоему?! Уже перетащил! Так вы, аристократы, черную кость за свой стол принимаете, или мне на кухне пожрать?

– Садись. – кивнул Заваров. – Но если будешь материться, вылетишь за раз.

– Во жизнь пошла! Человеку уже и по русски говорить не позволяют! Уеду я от вас обормоты! Солнышко пригреет и уеду к себе на Урал! Ну вас к черту!

– Уезжай. – холодно бросила Алла, а старик спросил удивленно.

– А кто за псарней твоей следить будет?! Кто за такие нищенские гроши будет на тебя горбину гнуть?! Даром, что я все-таки, родственник дальний, а на такую эксплуатацию ты другого дурака не найдешь!

Алла выпрямилась и ответила с вызовом.

– А вот Гриша собаками займется! Дело нехитрое. Согласен, Гриша?

Он повернулся к ней, натолкнулся на прямой взгляд открытых глаз и словно задохнулся. Даже не слышал, как выговорил.

– Да, согласен.

– Бесплатно?! За кормежку? – остро спросила Алла.

– Да...

Заваров захохотал.

– Ты, Нестеров, так на сестру смотришь, будто живую женщину в первый раз увидал! Ты с ней осторожней! Она свирепая, как голодная змея!

Гриша не успел ответить, вместо него нелепо встрял дед Иван, понимающий ситуацию по своему.

– А чо?! Алка баба справная, когда без порток мужицких в бабьем платье ходит! Особачилась, озверела она только тут со своими псами! Сама стала лютой, словно цепной кобель! Её бы как следует отдрать, а потом еще...

– Дед! – настороженно оборвала Алла. – Вылетишь из-за стола.

– Вот потому я от вас и уеду! – осерчал Иван. – Коль вы простого человека за дерьмо считаете! Ладно, придет ещё на вас буржуев, революция.

Бесцеремонность деда Ивана неожиданно наладила необременительную и дружескую атмосферу ужина при свечах. Заваров начал вспоминать деньки, проведенные в ООС, и наличии "психушки" в собственной биографиии его ничуть не смущало. Деда Ивана эта тема просто поразила и он спросил удивленно.

– А ты, Витька, вроде бы как и похваляешся, что в дурдоме сидел?!

– А что? Чего уж тут скрывать. Не каждому повезло такое счастье пережить! – засмеялся Заваров. – Точно, Гриша? Было счастье?

– Для меня его было немножко слишком. – сказал Гриша и поразился, как у него легко и просто получился складный ответ.

Свечи на столе догорели, дед Иван окончательно захмелел, а Заваров поднялся, заметив.

– Хорошо посидели. Ну, Гриша, завтра поутру за тобой заеду, подсажу к приятелю в попутку тебя на Ярославль. А потом... Уладишь свои дела, так возвращайся. Проводи меня до машины.

Гриша вышел следом за ним и они остановились возле черной иномарки, прижатой всем корпусом к земле так низко, что казалось у неё и колес не было. Дед Иван прошел сторонкой к сабачьему сараю и Гриша видел, как старик исчез за вротами – там и спал, видать. Заваров включил мотор машины, отрегулировал обороты и вылез из салона и сказал жестко.

– Виноватый ты или нет, Григорий, но в Ярославле будь осторожней. Сперва узнай что к чему, а уж потом вали в милицию с повинной.

– Да не в чем мне виниться!

Он сказал вразумительно.

– По федеральной сводке, Григорий, тебя не ищут как убийцу. Насколько я понял. Просто "разыскивается гражданин Нестеров Г.В." Но, чтоб спихнуть со своей шеи какую "мокруху", менты тебе вину найдут! Не волнуйся. Есть у тебя там какой-нибудь хороший знакомый?

– Есть... Санитар мой, Николай Кислов.

– Ну вот, пусть он в ментуру сходит, скажет что-нибудь будто тебя знает. Спросит похитрей, каких собак на тебя вешают. А если что-нибудь опасное, то сам не суйся, возвращайся сюда, подумаем, что делать.

– Хорошо...

– И будь осторожней. На вокзалы не рыпайся, обратной дорогой поедешь тоже по автотрассе, на перекладных. Вокзалы всегда под конролем, как и аэропорты. Деньги у тебя кажется, есть?

– Есть пока.

– Ну, до завтра. Или я сам приеду или человек от меня с машиной. Довезут. Бывай.

– Всего.

Они пожали друг другу руки и Заваров уселся в свою машину, которая плавно и, как показалось Грише, безшумно, скользнула в темноту.

Он поднялся по крыльцу в дом и вернулся в гостиную, где стол уже был прибран, в небольшом камине горели несколько щепок. Алла сидела в кресле, глядя на мерцание огня.

Длинный диван уже был застелен – белела подушка под теплым одеялом.

– Будешь здесь спать. – кивнула Алла.

– Хорошо.

Он опять застеснялся, не знал ни что сказать, ни что делать при этой отчужденной молодой женщине и сел на край дивана.

Молчание продоолжалось долго, щепки в камине уже начали дымить, огонь угасал, когда Алла спросила.

– Ты действительно хотел бы работать с моими собаками?

– Да... Только скрамливать им живых дворняжек не могу.

Она поморщилась, как от боли, и сказала неприязненно.

– Это идея Виктора. Он считает, что для бойцовых собак это необходимо. Они становятся агрессивней.

– А где они деруться? Разве не запрещено?

– Официально запрещено... А так... Сколько угодно.

– И много можно заработать?

– Зарабатывают на щенках от победителей... Я бы лучше пуделей разводила, а ещё лучше – лошадей.

Она вдруг улыбнулась осторожно и смущенно, отчего лицо потеряло жесткость черт.

– Были бы деньги, завела бы конюшню. Можно было устроить прокат... Парочку пони для детей и ещё обязательно осла!

Гриша подхватил обрадованно.

– Я тоже лошадей люблю! Отчим одно время в Риге служил при кавалерийском полку. Мы на купание коней гоняли... И ночью, на луг у реки. Сейчас кажется, что такой жизни никогда и не было.

Он примолк, чувствуя, что наивен и ненужно откровенен. Алла сказала отстраненно.

– Мы жили на Дону. Там и до сих пор культ лощади. Казак и конь символ мужества. – она посмотрела на него в упор. – Ты понравился моему Петру. Вот что странно. В первый раз ему кто-то нравится. Из мужчин.

– А... Отец?

– Отец погиб до его рождения... Рокер... Рвался к лаврам чемпиона мотоцикла.

Гриша пожал плечами, не зная, что ответить. Она проговорила так же ровно, почти механически.

– Наверное, в тебе есть что-то очень доброе... Хотя ты и убил двух человек.

– Двух? – вздрогнул Гриша.

– Да. Виктор сказал, что одного десять лет назад в вашем дурдоме, он его называет ООС. А второго в Ярославле, недавно. У Виктора одноклассник в милиции служит. У него точные сведения.

– Да нет! Это ерунда! – загорячился Гриша. – Я там просто попал в недоразумение... Меня подставили. Завтра я всё разьясню в Ярославле.

– Дай Бог. – Алла невесело улыбнулась. – Но я думаю, тебя опять посадят. Сейчас легко сажают. Долго не разбираются.

– Не может быть... С меня хватит. Я не хочу.

Алла повернулась к нему, спросила устало.

– Кто же хочет? Но если тебе удастся вывернуться – возвращайся. Дело не в собаках. Ты снова попадешь в какую-нибудь переделку... Ведь тебя легко обмануть, правда?

– Откуда же я знаю! – и вдруг горячо закончил. – Я обязательно вернусь! Обязательно! Или напишу...

– Напиши. Адрес запомни.

Она внятно продиктовала адрес и он словно впечатался в мозг Гриши.

Алла поднялась из кресла и шагнула к дверям, кивнув на камин.

– Вьюшку закроешь, когда вовсе прогорит. Спокойной ночи.

– Спокойной ночи. Можно мне ещё в Москву позвонить?

– Конечно. Да... Извини, что я твои документы вытащила и отвезла Виктору. У него полно дружков, с которыми следует быть поосторожней.

– Пустое.

И бесшумно исчезла. Она также ходила как и брат – звука шагов не было слышно. Но если братец своим внезапным появлением казался Грише чертом, выбитым из бутылки, то Алла была легким призраком, почти тенью...

Гриша три раза подряд набирал московский номер телефона Михаила, но там к аппарату так никто и не подошел. Гриша разделся и влез под одеяло.

Он проснулся даже сам не понимая от чего – наверное сработал тот сторожевой инстинкт, который когда-то спасал его от сумасшедшего душителя майора Смирницкого.

Алла, все в том же платье, присев у камина, вновь разжигала его. Негромко бросила через плечо.

– Какой-то вечер был... Как раньше. Давно так не получалось. Не хочется останавливаться. Оденься, посидим ещё немного.

Гриша вывернулся из-под одеяла и торопливо оделся.

Камин разгорелся. Света Алла не включала и стояла у камина, тонкая, неподвижная, в открытом платье. Потом щагнула к музыкальному центру и нашла в стойке граммпластинку. Полилась музыка – старый американский джаз. Алла спросила не поворачиваясь.

– Потанцевать не хочешь?

– Я разучился. – поежился Гриша. – Боюсь как-то...

– Совсем не умеешь?

– Да нет. Молодым, в Риге, я был королем чарльстона. А потом...

– Что потом?

Гриша попытался засмеятся.

– Я же десять лет не то что не танцевал, а даже руки девушкам не пожимал... Сестры, санитарки это как-то в стороне.

– Серьезно? – она подняла голову и шагнула к нему.

Гриша смутился.

– Ну, однажды, года три назад, когда я уже сильно на поправку пошел, санитар Кислов повел меня в компанию... К женщинам. Я думаю, ему так наш главный врач приказал. Но они оказались какие-то очень нахальные. Напились, песни орать начали. И танцевали, как обезьяны прыгали. Я домой, то есть в психиатрию попросился.

– Ну, давай, попробуем.

Она положила руки ему на плечи и Гриша сделал несколько поворотов. Он касался девушки с такой осторожностью, словно она была закипевшим и уже раскаленным самоваром.

– Возьми меня потверже, Гриша. – с легким капризом сказала Алла. – Ты же меня совсем не чувствуешь.Так по настоящему не танцуют.

Гриша старался не дышать, чувствовал тонкий запах духов и тела девушки и голова у него закружилась. Разгоревшийся камин бросал световые блики в комнату. Музыка мягко оборвалась, Алла не снимала рук с его плеч и сказала грустно.

– Постарела я, Гриша. И ничего прошлого уже не вернуть.

Гриша молчал, понимая, что возражать не следует, да и что тут возразишь? Он сказал, едва сдерживаясь.

– Я вернусь из Ярославля. Обязательно.

– Возвращайся. – она быстро и сильно прижалась к нему, потом так же резко отодвинулась. – Ложись спать, Гриша. Про камин не забудь.

Гриша просидел у затухающего камина, пока угли не покрылись пеплом. Потом ещё раз позвонил в Москву Мише Фридману и опять безрезультатно, трубки в студиии "Ориент-Арт" никто не снял. Гриша разделся и лег спать.