Текст книги "Злой город (СИ)"

Автор книги: Александр Гор

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 13 страниц)

Охренение в это утро испытали не только лодочники, на которых водное путешествие внутри «железной» (не знают ещё в это время о существовании такого металла как алюминий) ревущей и лязгающей коробке произвело неизгладимое впечатление. Козельская стража, вглядывающаяся в белёсое «молоко», окутавшее окрестности, наверняка слышала доносящееся с реки рычание моторов и плеск воды. Но когда в том месте, где овраг, превращённый в крепостной ров, переходит в небольшой залив Жиздры, на берег выползли два сундуковатых чудовища, и вовсе обмерли. И принялись креститься, услышав доносящиеся с их стороны человеческие крики.

– Не стреляйте, это мы, лодочники Овдей и Ваньша. Дозвольте к воротам подойти, чтобы слово молвить.

После недолгого совещания со стены ответили:

– Подходите!

«Начальник экспедиции» внимательно прислушивался к переговорам своих посланцев со стражей и удовлетворённо кивнул, когда тем со стен сбросили верёвки, чтобы они могли подняться наверх. Разумная предосторожность: если «послы» окажутся не теми, кем назвались, то достаточно рубануть мечом по верёвке. Ну, или если за ними увязались какие-нибудь незваные гости. Так что, когда лодочники оказались на стене, приказал Жилину выдвинуться по дороге, идущей от ворот, чуть вперёд, чтобы какой-нибудь шальной татарский разъезд не помешал дальнейшему действию.

Скорого ответа Серый не ждал. Пока какой-нибудь «разводящий» выслушает мужиков, пока доложит по команде «начальнику караула», пока тот разберётся в ситуации и пошлёт гонца к одному из бояр, правящих от имени малолетнего князя, пока боярин прибудет на место и вникнет в дело… В общем, затянулось всё, как и думали, до самого восхода солнца. Туман его лучи разгонят только через часок, так что время пообщаться с руководителями обороны города, пока у рва не появятся татарские разъезды, ещё остаётся.

Фрагмент 10

17

– Чем смогли, боярин Илья, тем мы Козельску и помогли. И ещё поможем. Но всю силу батыеву нам не одолеть. Даже половины или четверти не одолеть. Потому и не скрываем: ждёт защитников города судьба страшная. За такое непокорство татары живыми никого не оставляют. Ни старых, ни малых, ни мужей, ни жён. Потому и говорю тебе: собирай женщин да детишек, и пока мы с татарами бьёмся, переправляй их на всём, на чём только можно, на ту сторону Жиздры. Пусть идут лесам на полдень, поближе к Меченску, укроются в дебрях, а когда татары уйдут восвояси, возвращаются и возрождают Козельск.

– А ты не для того такое говоришь, чтобы жён наших да детишек в полон взять да татарам передать?

– Овдей да Ваньша видели, сколько нас всего. И как мы тем татарам наподдали. Думаешь, простят оные нам то, что мы тысячи полторы их перебили? И к чему нам ваших жён и детей им отдавать, ежели они и сами их могут взять? Вас перебить, и их взять.

– Не перебили до сих пор, и град Козельск как стоял крепко, так и стоит.

– Только потому и стоит, что татары, взяв его, уйти в свои земли не могут через разлившиеся реки. А как вода в реках убудет да согреется, так они построят пОроки великие, и стены ваши порушат. Как порушили стены Рязани, Владимира, Коломны, Пронска и множества других русских городов.

– Откуда тебе про то ведомо, как они эти города брали?

– Боярин рязанский Евпатий по прозвищу Коловрат у нас в Серой слободе раны сей час излечивает. И он со своей дружиной вслед татарской силе едва до Владимира не дошёл, множество городов, разорённых ими, видел, со множеством людей, оборонявших те города и полонённых татарами, говорил. Да и сам я со своими людьми под Воронежем и Пронском был. Собери бояр у князя, боярин Илья, да поведай о том, что я тебе рассказал.

Говорили они у приоткрытых городских ворот, пятеро воев козельских посматривали, чтобы татарские пластуны не подобрались к разговаривающим боярину и странному чужаку. Да со стен прочая стража вглядывалась в начавший развеиваться туман.

Кивнул Илья и повернулся к воротам, давая понять, что разговор окончен. А Беспалых двинулся к ожидавшей в сотне метров БМД: им сегодня ещё изрядно подраться предстоит. И как только туман окончательно рассеется, появятся степняцкие разъезды.

Похоже, лодочники настолько красочно описали происходившие на их глазах обстрелы ордынского лагеря, что воины, сопровождающие боярина, взирали на капитана не только с любопытством, но и с опаской. Да и сам боярин не чванился, как это положено людям их сословия в отношении «низкородных», поглядывая на чудо-юдо, выползшее больше часа назад из реки и теперь стоящее неподалёку от городских стен.

Забраться на броню не успел, как машина Жилина застрекотала короткими пулемётными очередями, видимо, обнаружив неподалёку группу вражеских всадников.

Вообще, конечно, защитникам города в тот день досталось много невиданных зрелищ. Ещё шли переговоры, а на стенах уже толпилась куча горожан, как с оружием в руках, так и безоружных. И теперь, когда туман рассеялся, с любопытством взирали, когда с десяток татар, даже не сумев приблизиться к «зверям-коркодилам», неожиданно принялись падать наземь, кто просто выпадая из седла, кто вместе с конями, после того, как от «коркодилов» послышался какой-то приглушённый расстоянием прерывистый треск.

Не успел тот чужак, что говорил с молодым боярином Ильёй скрыться внутри металлического ящика (от лодочников стража уже знала, что никакие это не звери, а что-то вроде ларей, в которых ездят люди), как этот «ларь» рыкнул, пыхнул сизым дымом, а спустя минуту пополз в прочь от стен Козельска. Но не в татарский лагерь, а ко второму, только что сразившему вражеский конный разъезд.

Обе безлошадные повозки (если ездят, значит, именно повозки) какое-то время продолжали стоять неподвижно, пока в их сторону не направились ещё два разъезда. Когда приблизились примерно на полверсты, вновь застрекотало, заискрило на концах тонких «палок», торчащих из колпаков, возвышающихся над крышами «ларей», и снова начали падать татарские всадники и лошади под ними. До десяти бы не досчитал тот, кому бы пришло в голову в этот момент считать, как и этих разъездов не стало. Эх, такие бы «стрекотушки» городской страже!

В стане осаждающих потери заметили. Может быть, даже сразу. Но, чтобы собрать отряд, который «разберётся» со сверкающими металлической «чешуёй» (следы от ранее попавших в БМД стрел) «драконами», нужно время. А среди монгольских командиров, видимо, нашлись те, которые уже встречались с ними возле крепости Воронеж или под Пронском. А может, даже ещё на Калке. Потому и подняли в седло не сотню, не две, а как бы не тысячу. И послали их в атаку не единой лавой, а разошедшимися в разные стороны отрядами. По крайней мере, помнят, что, если не уничтожить этих «драконов», то хотя бы прогнать, у них раньше получалось.

Пулемётный обстрел скачущих во весь опор всадников начался издалека, примерно с километровой дистанции. Где-то метров с шестисот ударили и автоматы десантников, откинувших люк десантного отделения. Но, когда до врага оставалось метров триста, Беспалых приказал им укрыться под бронёй, а БМД разъехались в стороны, прерывая огонь лишь на время, необходимое для смены пулемётных лент. В общем, к моменту, когда татары приблизились к боевым машинам метров на сто, засыпая их тучами стрел, из атаковавших в седле оставалось всего около трети.

На стенах Козельска сначала не поняли, что произошло, когда от «ларей» шарахнулись лошади, многие взвились на дыбы, а часть всадников посыпалась на землю. И лишь через несколько мгновений до зевак долетел громкий рёв. Не столь уж и громкий на таком расстоянии, но, видимо, вблизи достаточный для того, чтобы пугливые к резким звукам лошади взбесились. А от татарского лагеря к месту, где перекатывались по луговине БМД, уже нёсся новый, ещё больший по численности отряд.

– Толя, лавируем, чтобы дать время стволам хоть чуть-чуть остыть, – проорал в рацию капитан. – Увлеки часть их к речке. К этой… Орденке. А я вторую часть к Другуске уведу. А потом по команде разворачиваемся и движемся к их лагерю. Там чуток порезвимся.

Так и поступили, дав возможность десанту пострелять в погоню из автоматов. Конечно, стрельба из них на ходу очень далека от прицельной, но всадники и их скакуны всё равно падали. Чего и добивался Беспалых.

– Я на месте, – доложил Жилин.

– Тогда разворачиваемся и рвём к лагерю, как договаривались. В центр не лезь, краешек захвати. Только ребят под броню загони. Поехали!

И вот уже погоня вынуждена мчаться в сторону собственного стана, чтобы настигнуть «удирающие» боевые машины. А навстречу ей из-за шатров всё вываливают и вываливают новые всадники, пытаясь построиться перед атакой.

И вновь ревёт теплоходное «вундер-ваффе», разгоняя приблизившихся. И вновь пулемёты захлёбываются очередями, разя агрессоров. И вновь вражеские стрелы со звоном барабанят по алюминиевой броне БМД.

По команде капитана обе боевые машины десанта, двигаясь с короткими остановками, сделали несколько выстрелов из орудий, стараясь уложить осколочно-фугасные гранаты в гущу врагов, собирающихся присоединиться к уже участвующим в бою. При всей своей малоэффективности, своё дело снаряды всё равно делали, разя врагов осколками.

Перед окраиной лагеря машина Беспалых выскочила на толпу пленных, охраняемую несколькими всадниками. Охранники бросились прочь, пытаясь укрыться за ближайшими юртами, а Сергей, приказав водителю остановиться, высунул голову в люк и принялся орать на древне-русским:

– Бегите! Бегите к городу. А мы пока татар задержим.

И тут же охнул и сполз вниз, держась за лицо ладонью, из-под которой хлестала кровь.

18

Широкий, выкованный в форме неправильного ромба, острозаточенный монгольский срезень распластал щёку чуть ниже правой скулы, почти от носа до уха, слегка царапнув и его. Любая рана на голове, включая лицо, сильно кровоточит, и капитанская форма на правом плече, вместе с воротом, мгновенно намокла от крови. Сергей чувствовал, как кровища стекает по шее на грудь, в подмышку, но и зажать рану рукой не получается: боль дичайшая.

– Тащ капитан, вы ранены? – заметил состояние командира наводчик-оператор.

– Зацепили, суки, – простонал Беспалых. – Бинт и кусок ваты мне из аптечки. Быстрее!

Быстрее – потому что из-за обильной кровопотери к горлу начала покатывать тошнота. Сука, если бы ещё два-три миллиметра, и у капитана появилась бы дополнительная дырка, ведущая в ротовую полость. И кровь ему пришлось бы не только пропитывать тампоном, но и глотать либо отплёвывать.

Лицо в машине, дёргающейся и качающейся на неровностях почвы, замаешься перевязывать. Поэтому просто ограничился изготовлением импровизированного тампона, который, скрипя зубами, прижимал к ране, чтобы хоть как-то уменьшить кровотечение.

– Как там пленные?

– Драпают. Татары в них стреляют, но они драпают. А мы в татар стреляем, – доложил наводчик.

Правда, после того, как Беспалых вышел из строя, огневая мощь его боевой машины снизилась на треть. Но и двух пулемётов, скупо отгавкивающихся от конных лучников, вполне достаточно, чтобы те рассыпались в разные стороны, заметив, что в их сторону поворачивается башня БМД.

Впрочем, почему только конных лучников? Ребята уже докладывали, что машину уже и копьями таранили, и саблями рубили. Со вполне предсказуемым эффектом. После «фа-фа» тифона пространство вокруг неё на минуту-другую очистится, и снова к ней кто-нибудь лезет. Давно бы уже оторвались, если бы не пленные, которым приходится прикрывать отход. Некоторые так измучены, не то, что бежать, быстро идти не способны. Вот и приходится медленно нарезать круги, маневрируя так, чтобы отвлечь от них татар.

Спасибо Жилину, который, услышав по радио, что Беспалых из-за раны не может постоянно слушать рации и отдавать ему команды, сам сообразил подтянуться к командирской машине и помогать ей охранять беглецов.

В общем, отступление к городским стенам растянулось примерно на полчаса. Боекомплект пулемётов израсходовали практически в ноль. Но и татары не рискнули преследовать «драконов» до самой крепости, а постепенно потянулись назад. Зато из плена удалось вызволить сотни полторы людей, сумевших своим ходом добраться до города. Вызволить далеко не всех, кто пустился в бегство – многие погибли по пути. Но они всё равно были обречены на гибель: если монголы не убьют, то, согласно ордынской тактике, их погонят на стены Козельска впереди штурмующих, и защитникам придётся стрелять в своих же.

В этих людях у защитников сомнения не было, так что за ворота их пустили. А к Сергею на лицо которого мотали бинт, снова вышел боярин Илья.

Видок у капитана, конечно, был тот ещё: пол-лица, всё шея с правой стороны, правое плечо формы в кровищи. На правой щеке выпирает бугор окровавленного тампона, из дыры между витками бинта (лицо перевязывают поперёк) торчит нос, тоже испачканный кровью. Благо, вколотый из шприц-тюбика прямо сквозь ткань формы промедол уже начал действовать, и при разговоре не придётся корчить рожи.

– Что бояре козельские надумали по поводу спасения женщин и детей? – сходу спросил Беспалых Илью.

– Сомнения у бояр были в том, те ли вы люди, за которых себя выдаёте, можно ли тебе доверять. Теперь нет таких сомнений, – кивнул в сторону луговины, на которой степняки собирали, видимо, раненых.

– Тогда, боярин, мы сейчас уплывём в свой лагерь, а завтра утром вернёмся, чтобы защищать тех, кто уходить в леса будет.

– Уплывёте? А ежели татары на приступ пойдут?

– А они разве уже не ходили на него? До утра точно продержитесь: у них ни лестниц для приступа нет, ни пОроки ещё не построили. Нашему оружью, как и вашим лукам, припасы нужны, а то, что было с собой, мы сейчас истратили. Так что готовьте лодки, плоты, чтобы утром их можно было на воду спустить и людей на них погрузить. Только еды им побольше дайте в дорогу. Чтобы хватило с месяц в лесах просидеть.

К вечеру правый глаз почти заплыл, рана болела при любом движении лицевых мышц, будь то улыбка, попытка что-то сказать или прожевать пищу. Перед сном (та ещё морока при попытке улечься, не тревожа рану!) Сергей ещё раз «ширнулся» наркотой, но наутро и до возвращения в Серую крепость, если терпеть боль будет невозможно, решил принимать только обычные обезболивающие: нефиг привыкать!

Татары к Козельску в тот день не полезли. Собирали убитых и раненых, снова гоняли пленных устраивать погребальный костёр. Но не на берегу Жиздры, а где-то за одной из ещё не сведённых рощиц вдалеке от реки. Судя по поднявшимся перед заходом солнца дымом, даже за старым лагерем. И их разъезды ближе, чем на километр, к крепости не приближались. Чего боялись, непонятно: наверняка же видели, как «драконы» спустились в воду и поплыли вниз по течению.

А вот того, что горожане сбрасывают вниз через стену посада потемневшие брёвна, видимо, каких-то разобранных избёнок, могли и не разглядеть. И как «бригада» плотников, собрав те брёвна на берегу, вяжет из них плоты, тоже. Ведь, разглядев такое, наверняка послали бы какой-нибудь отряд перебить их или захватить в плен: для войска Батыя потерять даже полсотни воинов – куда меньший ущерб, чем для козельчан лишиться полутора десятков защитников.

И снова «заплыв» по Жиздре в предрассветном тумане. И новая встреча с боярином Ильёй у городских ворот. На этот раз – уже не с одним им, а сопровождаемым ещё несколькими боярами, одетыми в воинские доспехи. Видимо, нежданным союзникам поверили, и «отцы города» (не считать же таковым двенадцатилетнего князя Василия?) тоже решились поглазеть на «лари», устроившие вчера врагам недурное побоище. Ну, и выяснить дальнейшие планы «посланцев» Серой слободы из соседнего Курского княжества.

Нечем было Беспалых порадовать «вящих людей» этого городка.

– Сегодня, как туман развеется, ещё повоюем с татарами, а потом возвращаемся в слободу.

Какой-то старый (по местным меркам), «в бороде» с проседью, воин принялся недовольно бурчать, что их бросают, но Серый, дождавшись, когда иссякнут его обвинения, очень спокойно ответил.

– Ты сможешь, боярин, стрелять из лука, не имея к нему стрел? Вот и мы рады бы хоть всё мунгальское войско перебить, да только нет у нас больше, чем на сегодняшнее утро, припасов к нашему оружью. Чем могли, тем помогли. Да ещё советом добрым помочь можем. ПОроки вражеские – вот главная угроза Козельску. Как только ими начнут камни метать в городские стены, так и конец городу. А потому – себя не щадите, но те пОроки постарайтесь разрушить. И не просто разрушить, а сжечь.

Тем временем, из приоткрытых ворот тянулась цепочка людей. Женщины, дети, часть которых бежала, ухватившись за мамкину юбку, а часть несли на руках. Ну, и с десяток мужчин, явно калечных, кто без руки, кто без ноги, опирающийся на костыль. Тоже правильно: мелюзгу, на которую ляжет забота о постройке временного лесного жилья и добыче пропитания охотой (а потом – и о возрождении Козельска) кому-то наставлять нужно будет. И если не годен человек к обороне городских стен, то хоть в этом от него польза будет.

На удивление, «беженцев» оказалось немного, чуть более сотни, хотя по прикидкам капитана, только женщин должно быть минимум раза в четыре больше. На вопрос, почему так мало пытается спастись, тот самый седобородый боярин, кажется, и верховодящий всеми остальными, гордо объявил, что многие женщины изъявили желание встать на стены вместе с мужьями. Ну, и подростки, способные лук натянуть или хотя бы стрелы и камни защитникам подносить, в городе остаются.

Такая самоотверженность, конечно, похвальна, да вот только, зная, какую судьбу они себе избрали жаль всех их.

Фрагмент 11

19

Монголы, оказалось, тоже не сидели, сложа руки. Мало того, что ещё какое-то количество юрт и шатров перенесли в новый лагерь, так ещё и по периметру старого за прошедшие вечер и ночь соорудили (вряд ли сами, поскольку работать они очень не любят) несколько бревенчатых «баррикад», за которыми укрылись спешенные воины с луками. А в тылу, на «флангах» лагеря, сконцентрировались не меньше пары туменов конницы.

– Что будем делать, Сергей Николаевич? – запросил по радио приказ Толик Жилин.

– Сближаемся на дистанцию метров четыреста до этих самых баррикад, встаём и открываем огонь по коннице.

– Километра полтора… Далековато будет, точность никакая.

– А нам она нужна при стрельбе по площадным целям? Главное – чтобы граната где-нибудь посреди толпы упала. По брёвнам из пулемётов не стреляй: ни к чему монголам знать, какую толщину деревянной преграды пулемётные пули пробивают.

Конница бросилась врассыпную уже после первых двух залпов, но пока эти толпы сумели рассредоточиться, в их массе успели разорваться ещё четыре гранаты. Менее эффективно, чем предыдущие, рванувшие внутри плотного строя, но всё равно некоторый ущерб врагу нанесли.

– Толя, прекращай огонь, – приказал Беспалых, увидев, что татары снова начали собираться, но ещё метров на пятьсот дальше.

– Так их же и там можно накрыть.

– Я повторяю: нефиг врагу знать характеристики нашего оружия. Нам монголов ещё под Серой крепостью встречать, так что пусть пока остаются в неведении. Лучше расхреначим пару баррикад, а после этого подползем поближе, пострелять из пулемётов.

Семьсот тридцать пять граммов взрывчатки, заложенных в осколочную гранату ОГ-15В, мало, чтобы разнести груду брёвен одним выстрелом, так что на разрушение четырёх баррикад пришлось истратить двенадцать из тридцати восьми, остававшихся на сегодняшнее утро. И эти взрывы дали непредвиденный эффект: остатки баррикад очень быстро разгорелись. А когда БМД направились к образовавшимся брешам в татарской обороне, запылали и остальные. Довольно дружно запылали, что наводило на мысль: явно ведь брёвна заранее смолой облили.

– Вот гады! Они же опробуют тактику, как с нами можно бороться, – пробухтел капитан.

И в подтверждение его слов из-за этих «костров» в остановившиеся боевые машины десанта полетели стрелы с привязанными к ним кусочками тлеющей пакли. Ну, на это вообще можно не обращать внимания. Если от прилипшей к опорным каткам смолы или сильного пламени ещё могут загореться резиновые бандажи этих катков, то на «вычищенных» наконечниками стрел до голого металла корпусах машин стрелам с паклей просто нечего поджигать.

Разъехались, обходя огненную преграду, чтобы приблизиться к коннице и получить возможность пострелять по укрывающимся за дымовой завесой лучникам. И обнаружили, что бревенчатыми баррикадами степняки не ограничились. Часть периметра была обнесена наклонно врытыми в землю кольями. В отличие от конницы, БМД при штурме такой преграды не «покалечится». Хотя, конечно, если колья установлены часто и в несколько рядов, то её они могут остановить. До следующего разгона и тарана. И тоже Сергей запретил штурмовать колья: пусть думают, что этим можно остановить «драконов». Ведь как писал китаец Сунь Цзы, неплохо разбиравшийся в военном деле: если ты слаб, показывай, что силён, если ты силён, показывай, что слаб.

Зато, помимо урона, нанесённого лучникам, снова удалось приблизиться к коннице на «заветные» полтора километра и «поприветствовать» её восемью выстрелами из пушки «Гром».

«Осталось по пять гранат на ствол», – про себя посчитал капитан.

– Анатолий, возвращайся ко мне, не заходя на территорию лагеря, – отдал он команду по радио. – Есть идея.

То ли сам Батый, то ли кто-то из его советников, среди которых попадаются такие «мозговитые», как Субудей, покойный ныне Джэбе и Бурундай, явно решил пожертвовать частью войска, чтобы выявить слабые места «драконов» и научиться бороться с ними. Потому выделенная для этого очень даже немалая сила и ведёт себя столь пассивно. Может быть, даже заманивая крошечный отряд Беспалых в какую-нибудь ловушку. А значит, не следует идти туда, куда тебя ведут.

Похоже, то, что «драконы» не стали врываться в почти обезлюдевший старый лагерь, несколько озадачило татар. Но ещё больше озадачило, когда обе боевые машины, соединившись, рванулись туда, где дымил кострами новый, перенесённый с «плохого» места.

Ясное дело, приближение угрозы в нём заметили издали, и к его окраине потянулись воины, поспешно выстраиваясь в боевой порядок. Но приблизиться на «заветную» дистанцию открытия огня из пушек боевым машинам десанта, оторвавшимся от пустившихся в погоню защитников старого лагеря, удалось. И даже ближе неё, что позволило полностью израсходовать оставшиеся орудийные выстрелы и открыть шквальный огонь как из пулемётов, так и из автоматов.

А дальше началась уже привычная карусель: огонь из «стрелковки» по накатывающим волнам вражеской конницы, периодическое «фа-фа» чуть охрипших от множества вмятин в корпусах тифонов, и медленное отступление в направлении Козельска, чтобы возле него уйти за реку. Прощайте, герои города, который на многие века станет образцом русского мужества в борьбе с иноземными захватчиками. Чем могли, тем пришельцы из будущего вам помогли.

Сборы надолго не затянулись. Палатки, спальники и прочее походное имущество, кроме котелков с едой, караулящие убрали в прицепы заранее. Так что перекусили, набили пулемётные ленты и автоматные рожки патронами, дозаправились, прицепили к БМД очень сильно полегчавшие прицепы, и в обратный путь.

С беженцами из города так и не увиделись. Скорее всего, они, уходя на юг, старались держаться подальше от прибрежной опушки, близ которой отряд из Серой крепости разбил лагерь. А к полудню, когда он тронулся в обратную дорогу, уже успели уйти достаточно далеко.

Мудрить не стали, остановились на ночлег тоже в лесу под Мценском, где ночевали по пути к Козельску. Как выразился кто-то из ребят, на «намедитированном» месте. Только время для отдыха существенно увеличили: устали ведь все за прошедшие боевые дни и ночи, вот и отсыпались, отъедались целый день и две ночи. Ну, и технику обслужили перед длительным броском домой.

Новосиль, Русский Брод, Ливны. Уровень воды в реке Сосна в этом месте уже тоже начал спадать, как и в Жиздре. Значит, скоро конец стоянию войска Батыя под Козельском. И начало ожидания, когда часть его армии двинется в сторону Серой крепости. Не специально к ней, а гонять кипчаков хана Котяна, но наверняка наведаются и к её стенам. По крайней мере, об этом городке над Доном монголы знают, а поскольку с каменными (на самом деле – бетонными) крепостями на Руси они ещё не сталкивались, то не поленятся глянуть, что за диво такое появилось у них под боком.

Сами они свои города вообще никакими стенами не обносят. Вон, Василий Васильевич как-то рассказывал, что огромнейший по тем временам Сарай-Берке, превышавший по численности населения Париж этой же эпохи, не имел вообще никаких стен, рвов и валов. Просто стояли, раскинувшись на много километров в длину и ширину, посреди степи глинобитные дворцы, утопающие в садах. Никого не боялись «покорители Вселенной»! За что пару раз и поплатились. Насколько помнил Беспалых, столицу Золотой Орды грабили то ли новгородские, то ли вятские ушкуйники, а потом, в 1480 году, как раз в дни Стояния на Угре, и кто-то из князей-вассалов московских правителей набег на неё устроил. Собственно, по этой причине всё на той Угре без сражения и обошлось: очень многие монгольские военачальники, наплевав на ханскую волю, рванули выяснять, что с их семьями в разграбленном «урусутами» городе.

Но это – дела очень далёкого будущего. И случится ли такое вообще, никто из ныне живущих не узнает. Пока же надо просто добраться домой.

А вот с этим не заладилось. Километров шестьдесят после переправы через Сосну отъехали, как со стороны моторного отсека БМД капитана раздался странный звук, и боевая машина, прокатившись по инерции несколько метров, встала с умолкшим двигателем.

– Твою мать! – рявкнул механик-водитель. – Приехали, тащ капитан! Движок стуканул.

20

Раньше Бату только слышал об этих демонах, появляющихся неведомого откуда и исчезающих неведомого куда. Впервые их упомянул верный Субуде-багатур, которому они помешали полностью разгромить войско урусутов в битве на реке Калка, во время его беспримерного рейда через Кавказ к Крыму, а потом назад, к разорённым Хиве и Бухаре. Тогда многие обвиняли старика, что он выдумал эту историю, чтобы оправдать неудачу. Пусть неудачей это и нельзя было назвать: и кипчаки, и урусуты потерпели поражение, и монголам лишь не удалось добить бегущих. Нельзя назвать слова Субуде выдумкой ещё и потому, что все, пережившие и эту битву, и случившуюся после этого неудачу в Булгарии, повторяли то же самое. Только более красочно, раздувая и размеры драконов, и их способности. Сходились в том, что они плюются огнём, ревут так громко, что от их голоса умирают не только кони, но и некоторые люди, а их шкура совершенно не пробивается никакими стрелами.

Потом была битва с рязанцами у крепости Воронеж, где снова появилось одно из этих смердящих, рокочущих и ревущих чудовищ, оставившее на снегу множество следов, похожих на те, что оставляет змея, ползущая по песку. Но помешать монгольской победе оно уже не сумело. Как и позже, возле урусутского города Пронск.

Всю остальную зиму, пока победоносные тумены армии Бату-хана разоряли и жгли города и поселения урусов, об этих отродиях не было ничего слышно. То ли впали в спячку, как лесные медведи или степные сурки, то ли где-то затаились. Кое-кто, не слышавший их ужасающего рёва, не видевший, как умирают воины, сражённые невидимыми стрелами, от которых в телах и доспехах остаются лишь их медные, со свинцом внутри, наконечники, снова стал поговаривать о том, что это выдумки трусов.

Теперь же хан Улуса Джучи своими глазами посмотрел на тех чудовищ, что, скорее всего, послал против его воинов сам повелитель подземного царства мёртвых Эрлэг. Именно к такому мнению пришлись шаманы-камы. Драконы всё-таки умеют летать, а эти металлические «черепахи» лишь ползают по земле, не смея оторваться от стихии своего повелителя. Следы их – как следы змей, порождённых Эрлэгом для того, чтобы вредить людям, пышут они пламенем, стихией, подвластной повелителю царства мёртвых, умеют плавать по воде, в которую он нырял, чтобы добыть ил для создания земли.

Пусть чудовища и невелики, но явно унаследовали черты прародителя: длинный железный нос, торчащий прямо изо лба. Из головы, величиной с круг дымового отверстия юрты, растёт единственный гибкий тонкий рог, похожий на корень дерева. А поскольку вход в подземные владения Эрлэга находится где-то на западе относительно мест изначального расселения монголов, то, скорее всего, именно поэтому чудовища стали попадаться им только здесь, в землях урусов.

И не только металлические черепахи, но и невидимые, свистящие в ночи и поражающие огнём духи. Впрочем, свистящие духи и пожирающих огнём слуг-духов. го царства поражают не только и не столько огнём, сколько бесформенными обломками железа, способными пробить сразу несколько человеческих тел или лошадиную тушу. Особенно самыми крупными из них, напоминающими по форме навершие булавы с десятью рёбрами-«перьями». О приближении такого духа можно узнать по его визгу, но сами они вырываются из-под земли. С пламенем и грохотом, оставляя на месте, где они вырвались из владений Эрлэга, большую круглую яму.

Здесь, под русским городом с дикарским названием Козельск, слуги правителя царства мёртвых особенно распоясались, стараясь нанести людям побольше вреда. А значит, русские колдуны, живущие в этом городе, скорее всего, вступили с ним в сговор, и теперь служат злу. За одно только это после того, как город падёт, они должны быть уничтожены до единого, чтобы больше не могли навредить людям.

К сожалению, пока не удалось не только убить, но и повредить главных помощников Эрлэга, те самые металлические чудовища. Хотя нельзя сказать, что этого не пытались сделать. Ведь ещё на Калке, в год чёрной водной Козы, Субуде-багатур заметил, что «черепахи» стараются не подпускать к себе большие отряды воинов. То же самое было и под Воронежем, и под Пронском. Вот темники и старые опытные бойцы и предложили устроить загонную охоту на них, заманив в старый лагерь, который пришлось покинуть из-за «свистящих духов».

Демонам были приготовлены самые разные ловушки, надеясь на то, что хоть какая-нибудь из них сработает. Это и стрельба в упор сразу нескольких сотен лучших лучников, и преграды из куч брёвен, и вырытые между повреждёнными юртами ямы-ловушки, и врытые в землю толстые колья, какими зачастую срываются конные атаки, и метательные машины с огромными луками, способными отправить стрелу, длиной в два человеческих роста и толщиной в руку, на расстояние в триста шагов. Но «черепахи» так и не заползли в старый лагерь. Зато удалось узнать, что внутри них сидят люди (или человекоподобные слуги Эрлэга), которых можно ранить стрелой. Несколько человек видело, как один из лучников поразил такого, высунувшегося наружу, после чего «черепаха» стала плеваться невидимыми огненными стрелами намного реже.