Текст книги "Тан Малака об исламе (СИ)"

Автор книги: Александр Гачикус

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 6 страниц)

Итак, апеллировать нужно к мусульманам, не сбрасывая при этом полностью со счетов пролетариат угнетающих наций.

Но куда же привлекать мусульман? В марксизм? Или в ислам?

Привлекать нужно в ислам, одновременно привлекая в марксизм, ибо на самом дел ислам и марксизм взаимосвязаны друг с другом в намного большей мере, чем представляют это дело империалисты (как и традиционные мусульмане, взгляды которых представляют собой со взглядами империалистов две стороны одной медали, и используются империализмом для сведения ислама к ритуалам, для "секуляризации" ислама по образцу христианства, т. е. для превращения ислама в мистику, в оторванную от жизни, от практики "чистую духовность").

Кто-то, возможно, возразит: зачем привлекать мусульман в ислам? Разве они уже не привлечены туда?

Но, в том-то и дело, что представления, пожалуй, большинства этнических мусульман в мире об исламе довольно приблизительные (по крайней мере, до недавнего времени были таковыми), перемешанные со всевозможными национальными неисламскими традициями, искажённые и т. п. Серьёзный интерес к изучению ислама у мусульман появился только в 20-м веке, после краха Османской империи как последней стадии прежнего халифата, стадии упадка. Интерес этот появился в связи с той пучиной бедствий, в которую мусульманские народы были ввергнуты империалистами, и интерес этот до сих пор лишь усиливается. У мусульман начинает возрождаться "историческое чувство" (говоря словами из "Истории мусульманской философии", цитаты из которой я не раз приводил в последних своих работах), интерес к истории, исторический материализм. Но, чем больше мусульмане изучают историю ислама, тем более очевидной для них становится связь между исламом и марксизмом.

Приведу несколько примеров из Корана, раннего ислама и последующей истории ислама, а также истории взаимоотношений ислама с марксизмом и с Советской властью.

В своё время мне доводилось читать в одной из статей маоистов, как те хвастались, что-де о возможности оппортунистического перерождения победившей революционной власти (на примере СССР) впервые заговорил маоизм. Верно ли это?

Нет, неверно.

В Коране, суре "Аль-Бакарах", подробно анализируется подобное перерождение иудеев. Во времена пророка Моисея иудеи, которые смогли вырваться из-под гнёта египетского фараона, были "богоизбранной" нацией – т. е., говоря языком марксизма, были революционной, прогрессивной нацией, "центром" мирового (или, во всяком случае, регионального) революционного процесса. Но впоследствии, за несколько веков, иудейская (израильская) нация переродилась в контрреволюционную (об этом пишет и Тан Малака в "Мадилоге"), позабыли "предписания бога", погрязли в ростовщичестве, взяточничестве и идолопоклонничестве, о чём говорится в Коране. Но при этом они продолжали считать себя "богоизбранной нацией", относясь к другим народам и племенам с презрением, высокомерием (к тем же арабам, хотя сами же они первоначально были одним из арабских племён, о чём пишет Энгельс – так же об их общих корнях говорит и ислам).

Данный анализ перерождения иудеев, проводимый в суре "Аль-Бакарах", как верно признают знатоки ислама, был предостережением мусульманам от возможного их перерождения.

Мы видим, что сказанное в Коране о перерождении "богоизбранной" иудейской нации относится и к нациям, которые были "богоизбранными" (читай – революционными) уже в новую эпоху – к тем же европейцам (в частности, к французам), к России. Мы видим, что сегодня они погрязли в варварстве (патриотизме, как поклонении идолу своей нации, в господстве финансового капитала, полностью оторванного от непосредственного процесса производства, и экспорте капитала, как ростовщичестве, в пьянстве, сексуальном разврате, в отупляющих ток-шоу, попсе, спортивных зрелищах, в пустопорожней трескотне в соцсетях и т. п.), но при этом по прежнему мнят себя "богоизбранными", "цивилизованными" нациями ("цивилизованные варвары", как называл такие нации Ленин), свысока смотрят на мусульман как на варваров ("логика" многих современных европейцев, включая россиян, примерно такая: "у меня есть айфон и автомобиль – значит, я цивилизованный", хотя на самом деле к изобретению айфонов и автомобилей непосредственно эти современные полузнайки-европейцы никакого отношения не имеют – эти изобретения являются результатом прошлого развития европейской науки, которая к европейцам перешла в Средние века от мусульман).

Точно так же слова Корана о том, что иудеи забыли, чему их учил пророк Моисей, а христиане забыли, чему их учил пророк Иисус, применимы к современности – современные российские и западные "марксисты-ленинисты" напрочь забыли то, чему учили Маркс и Ленин, причём это относится даже к лучшим из них, не говоря уже об именитых оппортунистических вождях. Я уже много писал об этом, так что здесь возвращаться к этому вопросу не буду.

Далее. Я ещё раз хотел бы затронуть вопрос об отношении ислама к рабству, поскольку эта тема является поводом для империалистических нападок на ислам (в том числе и под маской "марксизма", как нападки "марксиста" Бунтаря, которые я разбирал в одной из предыдущих своих работ). Здесь я снова хотел бы процитировать Сайида Ахмад Хана, вышеупомянутую биографию пророка Мухаммеда [Syed Ahmed Khan. A series of essays on the life of Mohammed and subjects subsidiary thereto], главу "Эссе по вопросу, был ли ислам полезен или вреден для человеческого общества в целом и для Моисеевых и христианских заповедей", раздел "Рабство". Я извиняюсь за то, что приводимая мной цитата будет слишком длинной – всё-таки вопрос это важный, и разобрать его необходимо подробно:

"Одно из наиболее серьёзных обвинений, выдвигаемых против ислама и то, что представляется враждебным законам общества – это законность рабства. Мы говорим «враждебным законам общества», поскольку, если рассматривать этот вопрос «сквозь призму» религии, ни иудеи, ни христиане не отважились критиковать рабство или возражать против него, поскольку почти каждая страница Ветхого Завета изобилует местами, признающими законность рабства, и поскольку нигде в Новом Завете нельзя найти ни одного места, запрещающего ту же бесчеловечную практику. Прежде чем делать какие-либо свои замечания по данному вопросу, процитируем следующие замечания Годфри Хиггинса:

"Представляется прискорбным для дела человечества, что ни Иисус, ни Мухаммед не посчитали правильным упразднить рабство. Можно сказать, что когда они предписывали своим новообращённым поступать по отношению к другим так, как они поступили бы по отношению к себе, они фактически упразднили его. Это похоже на правду, но, к сожалению, на практике это не так. Внутреннее рабство мусульман, несомненно, не имеет оправдания, но что это по сравнению со зверствами и ужасами торговли африканскими рабами и плантациями Вест-Индии [Америки]? Мы слышали поистине немало [речей] Римских Пап, архиепископов Кентерберийских, архиепископов церковных соборов, синодов, папских булл, догматов, канонов и конкордатов, но слышали ли мы когда-либо о каком-либо публичном акте этих людей против этой ужасной торговли? Покажите мне хоть одну такую буллу, хоть один канон или постановление синода. Епископы Рима и Кентербери сами заслуживают эпитета потворствующих низменным страстям своих последователей – эпитета, который они дают Мухаммеду – за то, что когда злодеяния этой торговли были ясно доказаны, они не отлучили от церкви тех, кто был вовлечён в неё, как это сделали квакеры".

"Я осознаю, что они могут оправдать себя под тем благовидным предлогом, что они не могут отлучить от церкви человека за то, что он владеет рабами, потому что законность рабства признаётся почти на каждой странице Евангелия и посланий апостолов, поскольку, где бы ни встречалось слово "servus", или ... [в оригинале – по-гречески], и переводилось бы как "слуга", оно должно означать "раб" – слово "servus" буквально означает человека, купленного или проданного на рынке, а свободный человек соответствует нашему наёмному слуге. Но если внутреннее рабство и было, к сожалению, позволено христианам, отсюда отнюдь не следует, что позволена торговля африканскими рабами, об ужасах которой древние и не подозревали, и которая во всех отношениях отличается от их внутреннего рабства".

"Хотя Пророк и не упразднил этот ужасный обычай, как должен был бы сделать, он не оставил его совершенно без внимания, а, провозглашая, что все мусульмане – братья, и что никто не должен держать своего брата в рабстве, он разом освободил огромную массу человечества. В тот момент, когда раб объявлял себя верующим, он становился свободным. Хотя в этом Мухаммед и не пошёл так далеко, как он должен был бы пойти, тем не менее, он кое-что сделал, и это было лучше, чем ничего; и, несмотря на то, что это, вероятно, побудило некоторых признать себя новообращёнными без твёрдых убеждений (на основании чего это осудили бы и приписали бы низменным побуждениям набожные христиане, чей пыл подогревается горящими углями не из алтаря), тем не менее, это спасло от страданий многие миллионы людей. Другое видоизменение рабства, или смягчение его зол, обнаруживается в предписании, что при продаже рабов мать ни в коем случае не должна быть разлучена с детьми – преступление, совершаемое нашими вест-индийцами [американцами] каждый день. Я не замечал какого-либо предписания подобного рода в Евангелии, следовательно, Мухаммед не копировал их оттуда".

"Мы делаем много заявлений о желании обращать [в христианство] бедных негров; я посоветовал бы нашим миссионерским обществам использовать их несметные богатства для того, чтобы давать этим неграм свободу, как только они обращаются [в христианство], объявляя их братьями, по примеру мусульман. Я уверяю их [эти общества], что это даст больше новообращённых, чем все их проповеди".

" "Вестминстер Ревью" пишет: "Его [очевидно, Мухаммеда] закон о рабстве был следующим: "Если рабы приходят к тебе, ты должен" – не лишить их свободы, а потом продать их на публичных торгах, даже если никто, предъявляющий на них права, не объявился, как это [предписывается] в 19-м веке в законе христианской Англии в её провинциях [может, имеются в виду её колонии?], а – "выкупить их; и запрещено отправлять их [очевидно, назад, владельцу]". И это был человек, живший в пустыне Аравии в 7-м веке!""

"Мухаммед говорил: "Те из твоих рабов, которых требует письменный документ, позволяющий выкупить себя за определённую сумму, пусть выкупят себя; а если ты знаешь хорошее о них, дай им богатства, которые бог дал тебе". Я не обнаруживал этого в Евангелии".

При всей должной признательности этому обладающему глубокими знаниями автору за его талантливую и горячую защиту ислама, мы должны отметить, что, к его высказыванию "Другое видоизменение рабства, или смягчение его зол, обнаруживается в предписании, что при продаже рабов мать ни в коем случае не должна быть разлучена с детьми" можно прибавить несколько других предписаний, которые в равной мере хорошо соответствуют "видоизменению рабства" и "смягчению его зол". Следующее предписание сильно способствовало отмене рабства: "Все люди, находящиеся в твоём владении – твои братья, все вы – представители рода человеческого, поэтому относись к ним с добротой, корми и одевай их в той же манере, что и себя". Вышеупомянутое предписание оказало такое большое влияние на умы людей, что все люди в давние времена одевали своих рабов в ту же одежду, какую носили сами, позволяли им сидеть вместе с ними за одним столом и есть ту же пищу, что и они, а во время путешествия хозяин и раб обычно ехали верхом на одном и том же верблюде, по очереди [т. е. один шёл пешком, пока другой ехал верхом].

В своём величественном халифате Омар – можно рассматривать его как угодно, как преемника пророка ли, или как монарха величайшей империи в мире – имел привычку вести за верёвку в носу, по обжигающему песку и под знойным ветром, со смешанными эмоциями наслаждения и самоодобрения, верблюда, на котором верхом ехал его раб, чья очередь была ехать верхом. Фатима, дочь пророка, имела привычку сидеть вместе со своими рабынями и молоть зерно, так что труд и хлопоты падали на них в равной мере. Если это – рабство, которое сэр Уильям Муир представляет как "неорганизованное общество", то мы не можем представить себе, что же тогда равенство прав. Поистине, такое рабство – если это вообще можно назвать рабством! – сделало бы общество высокоорганизованным и улучшило бы общественные нравы. Пророк пошёл ещё дальше и предписал, что никто не может обращаться к своему рабу или рабыне унизительным обращением, а должен обращаться более пристойно, а также душевно – "мой юноша" или "моя девушка". Согласно его предписанию, никакой поступок на Земле не является более похвальным, более достойным одобрения и благословения бога, чем дарование свободы рабам; и Мухаммед фокусировал своё основное желание на этом. К высказыванию мистера Хиггинса, что "к несчастью для дела человечества, что ни Иисус, ни Мухаммед не посчитали правильным упразднить рабство", мы хотели бы добавить, что Мухаммед почти полностью отменил рабство.

Правила, по которым один человек становился рабом других в древние времена, и которые были в силе среди язычников, а также поддерживались священным законодателем, Моисеем, долго практиковались в Аравии – даже во времена пророка [Мухаммеда] они ещё практиковались; но он за очень короткое время полностью отверг все эти правила; так что всё, что можно найти в исламе относительно рабства, это следующий стих [аят] в Коране: "Когда ты сталкиваешься с неверными, отрубай им головы, пока не сделаешь великую бойню, и связывай их, и либо освобождай их без выкупа впоследствии, либо требуй выкупа, пока они не капитулируют" [47:4] [В сноске: "Это правило неприменимо сегодня, поскольку почти все войны сегодня ведутся из-за политических разногласий, в то время как те войны, о которых идёт речь в этом правиле, должны были предприниматься по причинам, которые мы сейчас объясним]. Из приведённого выше отрывка видно, что приказ о захвате в плен неверных, когда они побеждены, имел целью спасение их жизней. Были установлены два правила для обращения с такими пленниками после войны: первое – правило освобождения их без выкупа; другое – правило требования выкупа. Ни о каком третьем способе обращения с ними не упоминается. Но когда пленник не мог давать выкуп, и когда его владелец не хотел даровать ему свободу, исключительно в этом случае он мог стать рабом, оставаясь таковым, только пока не заплатит выкуп, или пока его владелец не освободит его. Следовательно, наши читатели теперь ясно могут видеть, что пророк почти полностью отменил рабство.

Мнения наших правоведов расходятся в вопросе об обстоятельствах, при которых военнопленным должно дароваться освобождение без выкупа. Некоторые утверждают, что они должны освобождаться, только когда они соглашаются проживать на мусульманских территориях, как подданные мусульманских властей. Однако, другие правоведы, и с большим правдоподобием, считают, что военнопленным нужно даровать бесплатное освобождение без каких-либо условий вообще, и что после своего освобождения они вольны оставаться во владениях мусульман как подданные, либо возвратиться в свою собственную страну...

Нам в немалой степени печально свидетельствовать о низком характере внутреннего рабства, практиковавшегося в мусульманских странах (как и в некоторых христианских странах тоже); но мы заверяем наших читателей, что и те, кто практиковал это сам, и те, кто позволял другим делать это, поступали явно вопреки принципам их религии, и в один прекрасный день предстанут в качестве виновных грешников перед страшным трибуналом не допускающего ошибок судьи [т. е. бога]"

Итак, «пророк Мухаммед почти полностью отменил рабство». С другой стороны, те «марксисты» (на деле – левые сталинисты, как вышеупомянутый Бунтарь), которые упрекают Мухаммеда в том, что он не отменил рабство, лицемерно умалчивают, что в «стране победившего социализма» СССР существовало рабство, причём в самых наихудших его проявлениях, которые были явно запрещены исламом – рабский труд в колхозах, когда, по воспоминаниям очевидцев, людей кнутом гнали на работу (причём наиболее ярко наиболее омерзительные стороны рабства проявлялись именно в колониях России, т. е. в союзных республиках), рабский труд заключённых и т. д. Один из идеологов исламизма 20-го века аль-Маудуди с возмущением пишет о рабском труде военнопленных немцев в СССР после 2-й мировой войны (вот она, «интернациональная дружба»!). Вообще, апологеты империализма, рассказывающие обывателю страшилки о «рабах у ИГИЛ», ни слова не говорят о том, что процветание так называемых «цивилизованных» наций обеспечивается рабским трудом мусульман и других угнетённых на плантациях в колониях (как тот же принудительный труд на хлопковых плантациях в Узбекистане, существующий до сих пор, причём хлопок производится в интересах России).

Теперь перейдём к вопросу о влиянии ислама на европейское возрождение, европейские буржуазные революции и возникновение европейской науки. Я уже приводил много цитат из "Истории мусульманской философии" на сей счёт в своих последних работах, здесь же я хотел бы процитировать место из работы другого индийского исламского мыслителя 19-го века Сайида Амира Али "Критическое исследование жизни и учения Мухаммеда", главы XIX [Syeed Ameer Ali. A critical examination of the life an teachings of Mohammed, 1873]:

"... мусульмане, несомненно, заслужили благодарность современного мира, за то, что ввели метод эксперимента в области точных наук вместо теоретизирования греков...

...Пока варвары Европы, которые ниспровергли истощённую империю [очевидно, Римскую], шли ощупью в темноте абсолютного невежества и зверства, мусульмане занимались задачей цивилизации. В течение веков морального и интеллектуального опустошения христианской Европы ислам шёл в авангарде интеллектуального прогресса. В индийской истории мы читаем о стране, погружённой во тьму, к которой демоны воздуха преградили любой доступ. Это – не фантастическая страна. Христианство воссело на троне Цезарей, но оно абсолютно ничего не достигло в деле возрождения наций Земли. С 4-го века христианской эры до 12-го века Европа погружалась во тьму всё глубже и глубже. В течение этих веков невежество экклезиастицизма преграждало всякий доступ, через который свет знаний, представленных под конец [той эпохи] мусульманской цивилизацией, мог бы струиться внутрь [Европы]. Но, несмотря на ревностное ограждение этой страны фанатизмом, плодоносное влияние ислама со временем стало ощущаться в каждом её уголке. Из двора норманнских принцев Сицилии, из двора великого Фридриха II, из солнечной Андалузии, из тёмных дворцов исаврийских монархов Константинополя ислам обращался к погружённым во мрак жителям Европы. Войны гвельфов и гибеллинов, борьба иконоборцев Византии с ортодоксией частично представляли великую битву рационализма с патристицизмом [доктриной так называемых "отцов церкви" – деятелей христианской церкви 2-8-го вв., создавших её догматику], мусульманской цивилизации с варварством, ислама с экклезиастицизмом. Из школ Салерно, Багдада, Дамаска, Гранады, Кордовы, Малаги мусульмане преподавали миру великодушные наставления по философии и практическим доктринам строгих наук. Римские папы приходили в их университеты послушать благозвучные акценты учения.

Первая вспышка рационализма на Западе произошла в области, наиболее подверженной власти мусульманской цивилизации. Экклезиастицизм раздавил этот прекрасный цветок огнём и мечом и отбросил мировой прогресс назад на века. Но принципы свободы мысли, так сильно запечатлённые в исламе, передали свою жизненность христианской Европе. Абеляр, импульсивный поклонник Элоизы, почувствовал силу гения Аверроэса [ибн Рушда], который озарил своим светом весь западный мир. Абеляр содействовал свободомыслию, чему его преемники следовали неохотно. Авенпаце [Ибн Баджа] и Аверроэс были предтечами Декарта, Гоббса и Локка.

Влияние Абеляра и его школы вскоре дало о себе знать в Англии. Оригинальность мысли и свобода духа Уиклифа [английский реформатор 14 в.] взяли своё начало в смелых концепциях вышеназванных мыслителей. Более поздние немецкие реформаторы, унаследовав свои представления, с одной стороны, от сторонников иконоборчества из Константинополя, а, с другой стороны, от движений альбигойцев [широкое еретическое движение в Южной Франции в 12-13 вв.], уиклифитов и даже от гвельфов – представляли в первую очередь исламские идеи, только в тевтонском облачении. Лютер, у которого, как справедливо считает Галлэм, была склонность к безумию, старался отвергнуть всякую признательность перед исламом, используя резкие эпитеты в адрес Мухаммеда в своём переводе Корана. Но может ли кто-либо сомневаться, что Лютер находился под влиянием ислама? Меланктон и другие немецкие реформаторы все всерьёз занимались чтением учения Мухаммеда.

Возвратимся к пункту, с которого мы начали: в то время как христианская Европа запретила изучение наук под страхом гонений; в то время как наместник Христа [Папа Римский] подавал пример удушения зачатков свободомыслия; в то время как католические священники шли впереди в деле предания огню несметного количества безобидных людей всего лишь за умственные отклонения или просто за отличия во мнении на некоторые вопросы религии [дословно: "на некоторые вопросы хлеба и вина"]; в то время как христианская Европа изгоняла демонов и обожествляла и поклонялась тряпкам и камням – в то же время изучение наук процветало под властью мусульманских правителей и было в почёте как никогда ранее. Наместники Мухаммеда находились в союзе с делом цивилизации и содействовали росту свободомыслия и свободы исследований, берущих своё начало от самого Пророка и освящённых им. Случаи гонений во имя веры были неизвестны, и каков бы ни был политический образ действий правителей, мир никогда не видел более превосходных примеров в их [правителей] беспристрастии и абсолютной терпимости ко всем убеждениям и религиям. Культивирование естественных наук – этот прекрасный показатель интеллектуальной свободы нации – приняло форму мечты всей жизни у мусульман"

Кроме того, там же в ссылке приводятся «наиболее знаменитые, известных из преданий [хадисов] высказываний Мухаммеда, заслуживающих того, чтобы быть написанными золотыми буквами и принятыми в качестве девиза миром интеллекта», одно из которых, «неоднократно подчёркиваемое Мухаммедом перед своими последователями»: «Чернила учёного являются более священными, чем кровь мученика».

Теперь перейдём к вопросу об отношения марксизма к исламу. Сразу нужно отметить, что Маркс и Энгельс, к сожалению, знали об исламе очень мало, несмотря на то, что их идеи были следствием влияния ислама на средневековую Европу.

Я уже приводил в своих предыдущих работах цитаты из работ Маркса и Энгельса, где они положительно высказывались о "религиозной революции Мухаммеда" (Маркс) и о влиянии арабов на средневековую Европу, которое передало европейцам дух свободомыслия (Энгельс). С другой стороны, Энгельсу принадлежат и другие, нелестные высказывания об исламе, и это тоже нельзя сбрасывать со счетов. Разберём их.

Недавно мне довелось перечитывать сборник высказываний Маркса, Энгельса и Ленина о религии. Сразу бросается в глаза, что, тогда как раздел этой книги, где приводятся места из сочинений Маркса и Энгельса, посвящённые христианству, составляет несколько десятков страниц, то раздел, посвящённый иудаизму и исламу вместе, составляет лишь пару страниц (к тому же, удивительно, как можно было объединять в один раздел иудаизм и ислам, если первый появился за тысячу с лишним лет до христианства, а второй – на 600 лет позже христианства – это всё равно что в одну кучу свалить индуизм и марксизм). Что касается ислама, в данном разделе приведены отрывки из писем Энгельса Марксу. Во-первых, Энгельс пишет о том, что строгое единобожие ислама было "отражением на небо" строго централизованной восточной деспотии, т. е. бог был идеализированным представлением о монархе. Я уже подвергал критике это высказывание Энгельса в предыдущей своей работе "Коммунизм в исламе", и здесь лишь подчеркнуть, что Энгельс здесь об исламе вообще судит по позднему, извращённому исламу времён Османской империи, времён упадка, не понимает, что понимание Аллаха в первоначальном исламе, которое возрождается сегодня исламскими революционерами, было законами природы, включая исторические законы общественного развития, что прекрасно видно из Корана.

Кроме того, Энгельс утверждал, что ислам, который на первое место ставит обряды и ритуалы, сам ограничивает число своих приверженцев, и это не позволяет ему стать мировой религией, как стало мировой религией христианство, которое обрядам и ритуалам уделяет не главное внимание. Также Энгельс пишет, что, в отличие от христианства, которое в истории не раз бывало знаменем революционных движений, ислам таким знаменем стать неспособен; что под знаменем ислама возможна лишь победа бедной деревни над "зажравшимся" и "погрязшим во грехе" городом, и что победители через очень короткое время сами превращаются в новых угнетателей, всё идёт по-старому, ничего не меняя, и такие циклы периодически происходят на мусульманском востоке. В качестве иллюстрации Энгельс приводит некое движение во главе с очередным "махди" ("спасителем", "вождём"), произошедшее на Ближнем Востоке в 18-м веке.

История показывает, что в данных цитатах Энгельс проявил недальновидность. Мы должны это честно признать. Я уже не раз разбирал некоторые из этих мыслей Энгельса, поскольку на них постоянно ссылаются империалистические "марксисты" (см., хотя бы, мою критику шовиниста Кувалды примерно 10-летней давности). Энгельс, ещё раз подчеркну, об исламе вообще судит здесь по позднему, извращённому исламу.

Действительно. В 19-м веке начинаются первые признаки исламского возрождения, и уже первые идеологи этого возрождения, тот же Сайид Ахмад Хан, справедливо признавали, что обряды, молитвы не являются обязательными в исламе, о чём я уже не раз писал и подкреплял цитатами в своих предыдущих работах (см. "О материализме в исламе", 2014 г.).

Вообще, как справедливо пишут Сайид Ахмад Хан и Сайид Амир Али, подавляющее большинство европейских авторов 19-го века относились к исламу предвзято, их представления об исламе были сильно искажёнными, их взгляд на мусульман был высокомерным, надменным. К сожалению, этой, общей для подавляющего большинства европейских авторов 19-го века (буржуазных, заметьте, авторов!), тенденции не смог избежать и Энгельс. Хоть он для нас и авторитет в подавляющем большинстве вопросов, но здесь мы с ним согласиться не можем. Как верно признают современные западные марксисты-интернационалисты, у Маркса и Энгельса присутствовали некоторые черты евроцентризма, и отбрасывать эти черты – не значит отбрасывать марксизм.

Здесь снова встаёт вопрос о принципе соответствия, принципе преемственности в науке. Да, новые теории, если они действительно научные, а не лженаучные, не могут отрицать старые, а могут их лишь развивать, дополнять, уточнять. Но, с другой стороны, они, эти новые теории, должны не бояться отбросить то из старых теорий, что является явно неверным, явно не подтверждается опытом. Таковыми являются, к примеру, в истории развития физической науки теории о флогистоне и об эфире, о чём я уже писал.

Аналогично и здесь. С одной стороны, если мы не лжеучёные, мы не можем отбросить ни ислам, ни марксизм-ленинизм. Но, точно так же, как в отношении ислама мы не можем принять элементы веры в чудеса, которых в нём было не так уж много и которые в основном перешли в него "по наследству" из иудаизма и христианства, и, кроме того, не можем толковать буквально то в исламе, что противоречит современной науке, а должны трактовать аллегорически, в переносном смысле, так же и в отношении марксизма-ленинизма мы не можем принять элементы евроцентризма, в том числе отрицательные, явно неверные высказывания Энгельса об исламе.

Теперь перейдём к вопросу об отношении Ленина, ранних большевиков, ранней Советской власти к исламу.

Сразу нужно отметить, что, как и Маркс с Энгельсом, Ленин в своих работах практически не уделял внимания исламу. В период реакции, последовавший после поражения революции 1905 г., он в ряде работ критиковал богостроительство и богоискательство, но то понимание "бога", которое он критиковал, было пониманием "бога" как высшего разума, существующего без мозга и до мозга, вообще до всякой материи, т. е. идеалистическим пониманием, которое, как мы видели, имело мало общего с пониманием "бога" в раннем исламе. Т. е., эта критика богостроительства и богоискательства со стороны Ленина, будучи, несомненно, верной, к исламу неприменима – то, чего не в силах понять современные "марксисты" "цивилизованных" наций.

С другой стороны, Ленина, конечно, можно упрекнуть в том, что он "с водой выплеснул ребёночка" – в том, что, критикуя религию (как веру в чудеса, как мистику, как идеализм) во всевозможных её проявлениях (в том числе, не только официальное христианство, но и "новейшие" модные лженаучные теории), он ничего (или почти ничего) не писал о преемственности между ранним, революционным, христианством и современным революционным движением. Но, нужно учесть, что, во-первых, христианство к тому времени уже настолько прогнило, настолько срослось с паразитическими классами, что вопрос о возрождении духа раннего революционного христианства уже никоим образом не стоял; с другой стороны, Ленину, как мы уже сказали, был практически вообще не знаком ислам, который послужил в истории человечества мостиком между ранним, революционным, христианством и современным революционным движением. Да, здесь у Ленина был пробел, который тогда в глаза не бросался, но который сегодня обязательно нужно признавать, чтобы не скатиться в лженауку и апологетику империализма.

Схожим было и отношение ранней (ещё не перегнившей в контрреволюционную) Советской власти к исламу. Судя по всему, ислам воспринимался ранними большевиками как некий восточный аналог христианства, и ими не учитывалось, что первоначальный ислам всё-таки стоял на ступень выше христианства в плане научности. Отсюда вытекало и неправильное отношение к исламу и к работе с мусульманами: вместо того, чтобы бороться с неправильным, ненаучным, устаревшим толкованием ислама, ранние большевики начали борьбу с самим исламом, что объясняется элементарным незнанием большевиками ислама. Нужно признать, что вина за это частично лежит и на Ленине (хотя, с другой стороны, глупо осуждать Ленина за то, что он знал о мире не всё – ведь он был "простым смертным").