Текст книги "Предки Калимероса. Александр Филиппович Македонский"

Автор книги: Александр Вельтман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 9 страниц)

Глава VI

– Постой, братец, сказал я гонцу; – я еду с тобой!

– Куда? – вскричал Филипп.

– Извините, Филипп Аминтович, мне нужно отправиться в Афины.

– Э, полно, братец, поедем со мною в Скифию?

– Нет, теперь никак не могу; если изволите, в другой раз.

 
Я к приглашению чувствителен весьма,
Но я уж насиделся дома,
И мне давно и Скифская зима,
И скука Скифская знакома.
 

– Покорнейше благодарю за угощенье!

– Ну, Бог с тобой! – сказал Филипп, – поедет чрез Белой, заезжай к жене; вот и письмо к ней.

И я, сопровождаемый гонцом, отправился в путь; но Пеллу проехал мимо; любопытство влекло меня в Афины; я боялся, чтоб Олимпия не задержала меня; и потому решился заехать на обратном пути.

Со мной был маршрут, составленный по всем картам, изображающим Orbis vetus; но я удивлялся искаженным названиям мест.

– Вот он, Олимп! – вскричал я, приближаясь по реке Кара-Су, к подошве Священной горы….

– По-нашему называют эту гору Волуча – сказал мой спутник, – тут в старину стоял на горе медный вол, Волошский бог. Греки прозвали Олимвус, т. е. бычий холм.

– А где же храм его?

А вот за озером на горе; тут прежде прорицала Пифия; но с тех пор, как ее забодал священный бык, то она уже не пророчит; а пророчит Аполлон, что прежде был запальщиком Муз; ныне вместо 9 дев поют 9-ть юношей, которые и ходят носить дары к Пенному потоку, где во время обмыванья забодал ее бык, или Юпитер, все равно.

– Ээ! так теперь уж нет Муз и в Дельфах?

– И в Дельфах ни одной.

– Как жаль! А как эта мрачная долина называется? Не это ли Долина Темпейская?

Может быть по-вашему, а по-нашему, она просто называется темная; в этой-то долине и теперь поток Пенный?

– Как? Пеней – пенный? – Темпей – темный?

– А как же?

Может быть… сколько помнится, описание Овидия согласно с этими названиями.

 
Est nemus Haemoniae, praerupla quod indiqen claudit
Sylva: vocant Tempe, per quae Penëus? Ab imo
Effurus Pindo, spimosis volvitur undis:
Deiectuque gravi tenues agitantia fumos
Nubila conducit, summasque aspergine silvas
Jampluid; et sonitu plus quam vicina fatigat.
 

Может быть… удивятся, что я, проезжая мимо Дельфийского храма, не заехал осмотреть его, как ученый путешественник; я бы и должен был это сделать, чтоб составить подробное описание замечательному зданию, должен был бы даже составить топографические планы Олимпа и Пинда, Оссы, Парнасса и Геликона, с окрестностями; но как для этого я должен был испросить разрешения у самого Юпитера, то и отложил мое намерение. Притом же я не люблю Оракулов, хотя они и математически определяли будущность, хотя х разрешалось общей формулой (n-3)/(n-2)/(n-1)/(а±Ь)…; вывод был верен, но всё разделенное на 2, мне не нравится; ибо оно значит, что бабушка[7]7
  После похищения юной Пифии, узаконено было, чтоб в Пифии выбирались девы не моложе 50-ти лет.


[Закрыть] надвое сказала: либо будет, либо нет. Что пользы знать, то что будет, если нельзя ни придвинуть, ни отодвинуть, ни переменить того, что будет. По Русским сказкам жизнь разделяется на три пути: на одном, потерять голову, на другом, лишиться коня, на третьем, голодать; – кто еще не избрал, по которому лучше следовать, тот может вопросить Оракула: далеко ли уйдёт без головы и без чести?

Таким образом, проехав Фессалию, или вернее Феосзалу, где жил некогда Азтиод или Фтатиод; проехав берегом Зейтуна, мимо могилы 300 отчаянных Спартанцев; проехав Илизию….

– Это что за гора? вскричал я.

– Это Пирнэс – огненный мыс, который, говорят, в старину, вдавался в море… это еще было в те времена, когда здесь жил народ божий….

– Так это Парнас! это Парнас гора высокая и дорога к ней негладкая?

– Напротив, очень гладкая, даже скользкая.

– Так здесь то Дельфийский храм, и храм Муз….

– Вот еще! Музы калугерцы живут – вон, на лево, на белой горе, а место называется Загорье; там и обитель у них, по-ихнему Хели-Конар.

И вот, благополучно, питаясь Божьей росой, приближаюсь я к Афинам. У гонца Филиппова расковался конь, и он принужден был остановиться у табора Цыганского. Я, в ожидании его, смотрел на этих верных сопутников Бахуса, которых называли, то Sinkan[8]8
  Зиг-зык – звук.


[Закрыть] т. е. поющие, то Segenan, то есть клейменые, или выставляющие над шатрами своими шест с знаком ремесла своего: полукружие – подкова – кузнец; обруч – бочар; перевязанная на крест дудка – музыкант; иные называли их богеменами, людьми Бахусовыми; ибо ни одно торжество не обходилось без этих путешествующих музыкантов и певцов. – Один из них старик рассказал мне следующее:

– На левом берегу реки Хинду, под навесами вековых дерев, жили многочисленные семьи народа веселого от природы, счастливого; ни в чем не нуждаясь, они не знали ни зависти, ни распрей; у тысячеголосной птицы учились они песням, у журавля – пляске. Однажды, с ужасом увидели они, что вверх по реке, против воды, плывет какое-то огромное, сторукое чудовище. Это были Ваны, на стовесельном Орке[9]9
  Корабль с палубой, или со сводом. – У Финикиан Gaulos (галера) назывались торговые суда, Argos – военные.


[Закрыть] Бриарее. Дикари хотели бежать от чудовища, но услышав, что оно человеческим голосом говорило им, чтоб не уходили, чтоб не боялись богов, которые приехали к ним в гости, – они остановились и с удивлением увидели, как огромная златочешуйчатая рыба с человечьей головой, и человечьими ногами вышла из воды; а за ней множество рыб с красными жабрами. Заметив, что боги ласковы, дикари обступили их, начали разглядывать их, рассматривать, запели, заплясали вокруг них, – и, Ваны прозвали новый народ Людинами, от слова лиод – песнь и лидин – поющий. Но с приезда Ванов поселились беды между Людинами: Ваны упоили их медом, обольстили их цветной одеждой; они сбросили с себя пальмовые листы, прозвали Ванов Панами, и стали работниками их в добывании золотого песку, плодов и сахарного тростника. Прежде покланялись они просто во время дня солнцу, а во время ночи луне, жене солнца; а Ваны велели им кланяться золотому истукану Бильду, или Белету[10]10
  Belaete – образ, подобие.


[Закрыть], который они называли ликом солнцевым; научили их строить из Деру, или дерев – деревни; а где был храм Торов, Ваны называли зала; залы людины прозвали селами. Много терпели они от Панов своих; но более всего обидно им было то, что Ваны полюбили их жен, и прозвали за красоту девами, т. е. божествами, и брали всех красавиц себе в храм служить Тору. Возненавидели Людины Тора, и называли его портом, злым духом. Одно только мирило их с Ванами: Биор, который прозвали они пивом, и на который могли менять что хотели у Ванов; да мед, которым угощали их на праздниках Зейдманы; да Святой ручей, который Ваны называли Бах, и из которого Зейдманы давали пить только посещавшим храм. Во время упоения, Людины вспоминали свои песни, забывая горе; но песни их стали заунывны, печальны, как участь их. С тех пор они тогда только пели, когда пили, и петь и пить значило одно и тоже. Этот ручей, бил струей в храмах Ванов, и назывался зин, т. е. ручей жизни, тем из Людинов позволяли они испивать из Баклажки[11]11
  Bagal, baculus, бакал, баклага.


[Закрыть], которые усердно поклонились Тору; им давали они и Глыбу Бака[12]12
  Paques.


[Закрыть], т. е. печенья.

Навсегда остались бы они рабами Ванов, если б к счастию их, не родился у одного пастуха сын, мальчик необыкновенной красоты и ума. Когда ему наступило 15 лет, сами Ваны удивлялись ему, и особенно чудному его голосу; его прозвали Лин.

Годары, или жрецы Торовы, взяли его воспитывать к себе, учили играть на арфе, и посвятили в число Мензингеров[13]13
  Или: Мисзинг – Муза; – maette – Messe – Mittag – обед; по Готтски Messe – священнодействие – Mestur – священнодействующий, главный жрец, глава священнодействия – Mess-Cap; отсюда Meffen – мерить и Meffer – нож.


[Закрыть], т. е. поющих во время обрядов. Скоро превзошёл он учителей своих, которые и назвали его Арфей. Жрецы полюбили его, научили языку своему и письменам; и вверившись в Лина, не скрывали даже от него некоторых тайн обрядных; но не позволяли ему входить в огражденное медными стенами капище, откуда истекал источник живой воды однако же любопытство превозмогло в нем страх. Однажды, после метты он притаился в углу за столбом, и когда жрецы удалились из храма, он отпер капище и увидел, что под спудом стоит огромная бочка, из которой проведена трубочка к подножию Тора, откуда вино и капало в жертвенное море. Рассмотрев таинственный источник, Лин испил из него, еще испил, и еще… сладостное упоение усыпило его. Сонного нашли его во храме, и подозревая, что Лин видел все тайны храма, велел ему отрезать язык. К счастию жрец, которому поручено было исполнить наказание, любил Лина, любил песни его и ему жаль стало лишить его голоса. Скажи мне – спросил он его – когда тебя заперли в храме, верно ты приближался к подножию Тора, и за это тебя Тор наказывает?

Лин поклялся ему светом солнца, что он шагу не сделал к подножию Тора; а только испил из священного моря и заснул….

Жрец вверился в слова его и сказал:

– Послушай, Лин, я пощажу тебя, и вместо языка отрежу тебе ухо; но дай мне клятву молчать целый месяц; а потом бежать далеко в горы.

Лин снова поклялся светом солнца, и жрец, отрезав ему конец уха, и окровавив его уста, велел кричать и болтать языком; а сам отрезанный конец уха, воткнув на нож, понес к Местару, во удостоверение, что язык отрезан.

Лин, притворяясь больным, не выходил из своей кельи, и продолжал охать и болтать языком до тех пор, покуда добрый жрец не помог ему бежать из оград храма в горы. Там рассказал Лин сородичам своим все случившееся с ним, и в первый раз услышал он жалобы на угнетение Ванов; и он стал думать: как бы отмстить им за родину и освободить землю от чужеземцев, – и придумал. Собрав надёжных сообщников, он объявил им намерение свое, и велел распространять в народе слухи, что, когда жертва заговорит человеческим языком, тогда их Паны погибнут и будет у них один Пан-бог.

Настал праздник Эвана[14]14
  Evig – вечный; произносится на одном наречии эвиг, на другом эвич. Eivin – Eiving, также вечный, или вечность – Ей-вигн, или Ей-вичн. Е – есть член; и потому из означенного слова родились слова вечный и Вишну.


[Закрыть], или Овна златого, праздник, который обыкновенно совершался ночью, в воспоминание следующего события в природе: упфир, или пламень небесный, которого называют, не ведающие священного языка, Уси-ра, убитый духом тьмы, Тифоном, был разорван им на части и разбросан по небу; каждая часть его обратилась в звезду. Печальная жена Упфира – М-изис, или М-истин, ходила повсюду бледная, печальная, и собирала рассеянные члены Упфира; только одного не нашла она, – породившего Прометея. В воспоминание его, она сделала ложный член, и повелела жрецам своим хранить его в тайне, и возжечь пред ним вечный огонь. С тех пор этот огонь назван огнем Изиды, Истин, Истины. Для хранения этого огня приставлена была дева. Зена. Однажды она заснула; Прометей, заметив это, похитил и небесный огонь, и сонную деву, но, видя за собою погоню, он спрятал огнь в недра девы и бежал на Кавказ.

Вот что говорит наше предание. В тот праздник поклонники Тора торжествовали в Вангарде. Все селения Людинов обязаны были пригонять в жертву Тору стадо овнов. Велев обшить себя и несколько человек в козлиную кожу и вести в Вангард…. Лин….

Глава VII

Рассказ Цыгана был слишком скучен…. Подражая читателям, незаметным образом заснул я, и мне казалось и слышалось следующее:

АРТИЛЛЕРИЙСКАЯ ШКОЛА, В ПАРИЖЕ.

1785 года.

(ученик ходит с книгой в руках.)

Отечество! но где отечество мое? Я Грек. я и Валах… и Галл я! Еще какой же крови не достаёт во мне?

Был Хаос в веществе, был и во времени… но все пришло в порядок…

Теперь один остался Хаос – в понятиях людей….

Различие народов и наречий – также Хаос.

Но все впадет в один и тот же Океан;

Из вод восстанет Атлантида!..

БАТАРЕЯ ПЕРЕД ТУЛОНОМ.

(Артиллерийский поручик стоит, сложив руки на груди, и смотрит на осаженный город).

Они глупцы, обманщики! а Франция им верит… надеется от них и славы и побед!

О время бедное!.. в ходу жетоны!

Хотят взять славу даром… не только жизнь, им дорог день презренного существованья!..

Менялы!.. а я… я что?…с окованным рассудком… языком и волей!..

(Проходит генерал).

– Я здесь зачем поставлен, Генерал?

– Что за вопрос, сударь, вы верно новичок?

– Я новичок, но мне ничто не ново! Я был в походах Греции и Рима, я побеждал с Тюренем и Конде… возил орудия чрез снеги Альпов… я рушил Вобана системы….

– На бумаге.

– Да, на бумаге. Вот, в двух тысячах туазах… валяется чертеж Тулона – дайте волю, я разорву и этот лист бумаги!

– Вы рассуждаете о высших взглядах, не ваше дело рассуждать… В мишень смотреть, сударь, вот ваше дело!

– Артиллеристу цель нужна… здесь цели нет!.. а кланяться Тулону, салютовать ему и сыпать золотые ядра, почтительно перед подножьем стен – не буду!..

КОМНАТА. 1794 ГОДА.

(Входит молодой Генерал и с сердцем бросает меч свой в угол).

Мой кончен путь на поприще военном!.. мне говорят, я молод!

На поле битв не долго до седин!

Все покорить возможно; но покорить глупцов нет средств!

Оружье, ум, душа, любовь, все перед глупостью ничто – она одна могуща!

Нет! полно сниться мне Общественное благо!

Лежи мой меч и ржавей!

(Смотрит на полку с книгами).

Вот истинная жизнь, вот где бессмертие!

(Схватывает книгу).

Оно покрыто пылью! страницу дивных дел червь точит!..

(Бросает книгу).

Одна лишь память… память лишь бессмертная бессмертного хранитель!

(Берет снова книгу).

Пристрастные слова!.. где ж истина?.. за гробом?.. а жизни цель?..

Не грязным ли путем, вслед за толпой, пройти до вечности?..

Солон, мудрец… и должен претворяться… играть роль дурака середи толпы невежд!

Лежи мой меч и ржавей! Пусть ржавчина пожрет твой блеск, то зеркало… в котором отразились твердыни гордые Тулона!..

КОМНАТА БОГАРНЕ.

Кто оценил меня и хочет дать мне власть… сама ли Франция?.. нет – женщина!.. о Боже, Боже! и так судьбы моей прозванье – Жозефина!

ЕГИПЕТ.

Вот и в архиве каменных письмен!

Священная земля, я на тебя вступаю как изгнанник.

Враги определили, поставить на моей могиле Сфинкса.

Но Измаилу Бог послал Зем-зен.

Глупцы! как будто я не понял, что здесь мой главный неприятель флаг Георга.

О, оградите Африку от моря, и Сезострис воскреснет.

Освободите мне другую руку, и я с Тифоном слажу.

Ночь.

1799.

(Корабль, отплывающий от берегов Египта).

Прощай Египет мой! на берегах твоих… меня… не поняла судьба!

Останься же жилищем мумий!

Прощай мой Юг!.. что моря глубина и горечь… смотри на эти слезы и печаль… вот глубина и горечь!

Зовет меня мой жребий… на западе мне славу предлагает…. Колосс восстал, от Севера идет….

Мильоны одного зовут на помощь!

Кто ж тот, кого они зовут?

Царь или раб?

(Певец на корме):

Плыви Царица ночи звёздной,

 
Катись в бездонных небесах!
И ты, как наша жизнь над бездной,
На всех несется парусах.

Скажи нам, есть там непогоды,
Есть берег у надзвездных стран?
Иль в голубые неба своды
Безбрежный плещет Океан?
 

ТЮЛЬЕРИЙСКИЙ ДВОРЕЦ.

(Мужчина среднего роста, нос орлиный, взор проницательный, идет в короне и порфире, сопровождаемый Перами и первыми чинами Франции; в тронной остановив взором свиту, входит один в отдельный покой, сбрасывает корону, бросается на диван, закрывает лицо руками…)

Я Царь!..

Где ж Граф Прованский? Где ищет прав своих?

В Венеции на карнавалах, на торжищах кокетки Вены, в пустынях Севера….

И изгнанный отвсюду, вступает в подданство Георга… бедный Лилль!

Но эту тяжбу… решил не я, а век!

КАБИНЕТ В ТЮЛЬЕРИ.

(Мужчина в сером сюртуке сидит подле стола).

(Мария-Луиза входит с царем Рима на руках; на шее младенца цепь всех Австрийских орденов).

– Суров, задумчив ты; нет ласки даже к сыну, наследнику любви твоей ко мне.

– Наследнику? и в сердце есть престол; но не наследственный.

– Ты Император, твое сердце, одно для всех… как солнце… как солнце благотворно… но… к нему опасно приближаться… оно сожжет….

– Народ и женщина – два равных существа! кто угодит на них, тот…

– Полно… Прости меня, мои слова не ропот… но так… я нездорова… во мне мечтательность родной земли осталась…. Не дочь я Франции во мне нет жизни яркой, нет пламени…

(уходит).

Хотел бы я простым быть семьянином… владеть одной женой… но женщина – Хаос; а я не Бог, чтобы единым словом мог отделить в ней твердь от моря и свет от тьмы!..

Люблю ли я? могу ли знать любовь? – умею ли любить?…

О, дайте Эвву мне, когда она еще в одежде не нуждалась! когда она не ведала стыда!., и та мне будет петь слова чужие, и будет ей владеть не я, а змей, которому нужна моя погибель!

(Приложив руку к сердцу).

Но тут… есть что-то… здесь отшельник, нашедший в мире пустоту, и мир в самом себе. Здесь воин… он бьется за других!.. Здесь человечество, здесь мир всеобщий, здесь слово дивное: «да будет!» но кто поймёт благоустройный голос?

В природе день от ночи отделён; за чем же в людях мрак со светом смешан?.. кто повелит им разделиться?

(Солнце ударяет в окно):

Иду, покуда светит!

О слабый светоч! в пучине времени горишь; но не поможет осветить душевной тайны!..

Светило разума затмит тебя!

Ты, солнце неба, пред ним пятно на ризе голубой!

КРЕМЛЬ.

1812 года.

(Дворец освещен, внутри слышна музыка и пение. На балконе кто-то стоит, склонясь на периллы, озаряемый пожаром Замоскворечья).

Горит гнездо двуглавого орла… а он парит под облаками! он невредим, не опален пожаром… я обманут!.. он смотрит на меня как на свою растерзанную жертву!

О Юпитер! когда в когтях твоих сберутся громы… я пропал!

СРАЖЕНИЕ ПРИ ЛЕЙПЦИГЕ.

18 и 19 октября 1815.

Ты изменяешь мне! и все мне изменяет!

Народы роют мне могилу!

Союзники Саксонцы, Виртембергцы! браво! и вы во след Баварцам! из-под знамен, в ярмо!

Бертье! узнай еще… здесь нет ли Королей, которые желают отпускной…

Эльстер, Эльстер!.. что не течешь назад? что не изменишь Эльбе, которая несет тебя на Север? Что не торопишься упасть в Дунай, иль в море Юга?

ФОНТЕНЕБЛО.

(Маленький Капрал подходит к шкатулке, открывает ее и вынимает Корону Франции).

Прощай же… шапка!

О, посмотрел бы я, кому-то ты придешь по голове.

ОСТРОВ ЭЛЬБА.

Здесь и низверженный Уран жил некогда в оковах!

ОСТРОВ ЕЛЕНА.

Подайте синий плащ Маренго! Пусть будет он мне гробовым покровом…. Пусть он со мной истлеет…

О, это первая была порфира моей ничтожной власти на земле!..

Я пыль хотел стереть с земного шара, я отряхнуть хотел с людей насевший прах!

Не хотели… люби!..

Глава VIII

Не знаю, что такое сон… об этом должно спросить у Овидия. Овидий хорошо понял его.

Сон есть… но и есть также сон…

Что ж такое сон?…

 
Однажды я уснул и что же снилось мне!
О, я радёхонек, – Бог видит!
Чтобы она меня любила хоть во сне,
За то, что на яву так явно ненавидит!
 

И я задумался; а старый Цыган продолжал рассказывать:

«Овладев храмом, Лин выпытал у Зейдманов, как делается пиво и мед, и вино, которое так понравилось ему, и которое так сладостно усыпило его в храме. Выкатив из погребов несколько бочек пива и меду, он поил народ. Упоенные люди провозгласили его своим Паном.

В воспоминание события, Лин снял череп с козла и надев вместо шапки, накинул пурпуровую мантию Ванского Местара через плечо, взял в одну руку жезл, сделанный из виноградника – так; называли Людины кусты, коими усеяны были холмы внутри оград Вангарда, – в другую руку взял арфу.

Знамением своим избрал Лин новорожденное светило ночи, и назвал его Линой – люди прозвали Луной.

Подняв весь народ, мужчин и жен, на ноги, он велел обвесить острые рогатины виноградными кистями, и пошел вдоль по Инду, из села в село. С плясками и песнями шли толпы народа за ним.

На огромной колеснице, перед которою следовали на шестах изображение Луны и Овна, стояла бочка; на этой бочке сидел Лин, которого и прозвали бочкой. Из этой бочки давал он живой воды только недужным; и много чудес делала эта вода. Со всех сторон стали стекаться к Лину, все шло к нему на встречу и просило исцеления.

Почти без сопротивления, прошел он Индию и намерен был покорить Эфиопов, называвших себя земными богами; но ему должно было проходить за хребет Ливийский, мимо Цыган[15]15
  По-персидски (Зенги) Египтяне, Эфиопы, Негры.


[Закрыть], наших предков, которые назывались в старину Блеманами, т. е. черными Эфиопами.

В этом, несчастном племени царствовала страшная болезнь, которую Азы называли Цинге, т. е. зубною; сперва от нее гнили десны, потом весь человек покрывался струпами, и мясо отпадало от костей; эта болезнь рождалась в болотистых местах. Дельты, от наводнений и гниения в Ниле. Узнав о шествии Лина врачующего, они толпами шли: к нему навстречу, и он велел им развести у себя как можно больше коз; и велел им варить горький корень и пить[16]16
  Zingiber – Инбирь.


[Закрыть], и целый день петь и плясать.

Для предостережения же себя впредь от болезни, держать в роту, или иссушив, глотать дым, другого растения, которое прозвали они Вакховым. Чрез несколько недель весь этот зараженный болезнию народ выздоровел, и стал верным поклонником Лина; Азы, узнав о приближении Лина с огромным войском Монадов – так прозвали они Людинов, поклонников Луны, – заперли все проходы, в Эфиопию. Лин, на кораблях, которые устроили ему: Цыганы, отправился с ними и совсем народом своим в Ению. Эллины и колонии Ванов, жившие там, с ужасом внимали о приближении Силъванов, или лесных людей (так прозвали они Людинов); и покорялись им без сопротивления. – Это Пеласги! – кричали они. – Черная порода; это, Бошиманы, говорили другие; это Латыны, говорили третьи; это Волохи, говорили четвертые, и не удивительно, что Людины показались народам, жившим в Енее, или Еребии, в царстве Эреба, или в Европе[17]17
  Arafa.


[Закрыть], за чудовищ: износив, во время перехода от берегов, Инда через Африку, прекрасную одежду из пальмовых листьев и перьев тукана и райской птицы, они облачились в баранью кожу на выворот, хвостом назад; во-первых, эта одежда была по климату; во-вторых, страшна для всех встречных. Босиком также неудобно было путешествовать, и потому они изобрели обувь также из кожи, на высоких каблуках, которую Эллины прозвали сапези, т. е. наножники.

Одежду назвали кожухом, а иные власяницей[18]18
  Pelisse, заменив р. посред. v. Velisse, Pelq.


[Закрыть].

В ужас пришли все народы, населявшие Эребию. Тогда, на западе, около Адриатического моря, жили Альваны, за ними в Эй-дале[19]19
  Островская земля.


[Закрыть] жили просто Ваны, за ними в земле Кона-дала жили Гебры, выше их за горами жили Галлы – петухи, охотники до пенья, – их называли также Скальдарами, или Скельтами; их называли также на другом наречии Пиктами – пискунами. Все эти народы жили даже до пустопорожней земли Кроновой. По берегам Холодного моря, во всей стране, которую называли Азы Сифиар, в честь Сифии премудрости, жили Киммеры, также древнее племя Ванов Гомеритов».

– Постой, постой, вскричал я, откуда ты почерпнул эту историческую дребедень?

– О! я ужасный охотник до Истории, отвечал Цыган. Помилуй, братец, да где ж ты видел такую Историю? ты, мне кажется, подкапываешься под первородный слой земли. В каком таборе ты наслышался про такия чудеса?

Старый Цыган улыбнулся и шепнул мне на ухо несколько слов….

– А, это дело другое, теперь я верю всему!..

«За Кимврами, или Гомерами, жили Хуны, Вапского племени, обитавшего близ Красного моря, там, где был построен Бабель».

– Да там было Халдейское царство.

«Там не было ни Халдейского царства, ни Халдейского народа; а было вот-что: когда Азы основали на этом месте свою колонию, то есть, когда одна часть их, или одно колено, поселилось близь Красного моря, они нашли там красных людей, совершенно женообразных, не способных к войне, и назвали их Конами т. е. жёнами; построив храм, основали они между ними школу, где учили петь священные гимны и премудростям Оденовым. Школа по Азски – Скула, или Шуль; а учение называлось Скульд, или Шульд. Школьников называли Скальдами, а по другому наречию Хульдами; от этого-то слова и произошло Халдей; иные называли их Хейдами, иные Зейдами, иные Сеидами».

– Ты мне надоел своими толкованиями; расскажи коротко да ясно, что сталось с Лином и Сильванами?

– Лин обошёл почти всю набережную Европы, и наконец поселился во Фракии….

– Ну?

– Тут поставил он лик Агнца перед храмом: это boran, это живый, это вечный! – говорил он.

Ну?

– «It is Boran, Bur, or Fyr; it is chaf-bock; it is watch, or ewein, or giwe, – говорили Скифы.

– To Брама, то Шиве, то Вишну, то Дивель, – говорили Гиндуи.

То Перун, то живый, то вечный, – говорили Сильваны.

То Уран, то Зиа, то Вотир.

То Сатурн, то Деос, то Pater, то wachter.

То Фрея, то Оден, то Пастырь, то As-tor, то Jao-piter…

То утро, то день, то вечер…

То Утроба, то Свиет…

Жена, дитя, Хранитель, Хронос…».

Надоело мне слушать Цыгана! Прощай! – сказал я.

 
На эти басни свет – Фома,
А я их слушать не оброчник.
 

Что ж делать? – отвечал Цыган. —

 
Ученье свет, ученье тьма,
И лжи, и истины источник.
 

Не дожидаясь спутника моего, которому еще не подковали коня, потому что Цыган-кузнец, не имея у себя готового железа, отправился на близлежащую Собку, за рудой, – пустился я в Афины, один. Проехав Платею, проехав мимо храма Элевсинского, – о таинствах которого так много писали, и никто не объяснил, что вся тайна Кирни Элевсинской состояла в том, чтоб усовершенствовать человеческий род, как в нравственном, так и физическом отношении, – поднялся я на гору, и вижу: между Изой и Цефизой, по скату горы, весь в садах, лежит чудный град Азины, дщери многоженного Фиоргина, светлой Фреи и Коны Одена, многогрудой Астаргидии, покровительницы Азов и Ванов.