Текст книги "Пионер гипнотизёр спасает СССР (СИ)"

Автор книги: Александр Федотов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 15 страниц)

Глава 15

За то небольшое время, что я отсутствовал работа радиокружка практически сошла на нет, каждый день базу посещало буквально пара человек – это Степанов Вова и Павел Дьячко. Но и они даже несмотря на похвальную преданность общему делу, практически полностью сосредоточились на каких-то своих проектах. Так Вова всё время занимал наш токарный станок. На самом деле, как бы я не старался и как бы не мотивировал ребят на поиск каких либо возможностей, нам не удалось раздобыть настоящий токарный станок, так что пришлось выходить из положения доступными методами. Вспомнив прочитанную в одном из журналов статью про управляемую электро коррозию, мы с ребятами собрали подобную установку из старой эмалированной ванны и нескольких других компонентов. Ванна правда была выброшена на свалку так как потеряла одно своё главное свойство – она перестала быть “эмалированной”, но с этой бедой мы легко справились – у кого то из ребят дома нашлась бутылка ксилола, а на той же свалке обнаружился целый ворох обрезков ПВХ трубки. Совместив одно с другим мы заново пере покрыли ванну. А при помощи нескольких дверных пружин, метровых шпилек М12, горсти болтов и прочего металлического мусора со всех окрестных свалок, удалось собрать подвижную консоль с механизмом винтовой подачи. Но в нашем случае подавался не резец, а электрод с которого и производилась электродуговая коррозионная обработка металла. Естественно ванна была заполнена дистиллированной водой (раздобыть которую было довольно не просто, так что мы использовали самодельный, но довольно мощный дистиллятор – все компоненты которого неожиданно обнаружились у одного из школьников на балконе. Наверное они были не нужны его отцу и хранились там просто как старый хлам который и не нужен, и жалко выбрасывать. Вообще удивительно, сколько у местных хранится по квартирам, гаражам и кладовкам всяких вещей. Ведь, процентов 60, а то и 70 всех потребностей радиокружка, удовлетворялось именно вещами которые ученики приносили из дома.)

Павел, в отличие от Вовы, практически всё время проводил у намоточного и трубогибочного станка, наматывая какие-то сложные трансформаторы.

С ребятами я связаться не мог по причине отсутствия у конечного оборудования такой связи, а информацию об их деятельности получал из логов использования станков – так как они все были подключены к единой сети датчиков, как и ворота в сам бокс. Это было сделано для того чтобы каждый из членов радиокружка по своему личному паролю мог получить доступ на базу, и задействовать станки. Доступ же был разграничен по той причине, что я работал всё-таки с детьми и несмотря на мою постоянную профилактическую работу он то и дело норовили заняться баловством или проказами. А так я давал доступ к сложному оборудованию именно тем кто умел и имел необходимость на нём работать.

Но не ситуация на производственной базе меня беспокоила, а то что происходило в самом городе. По информации полученной из системы контроля радиоэфира, частота, продолжительность и количество радиотрансляций резко увеличилось. А это значит, что происходящими в городе событиями заинтересовались местные службы специального назначения. В принципе, это было вполне ожидаемо и прогнозируемо, но всё равно несколько неприятно. Тем более что наибольшая плотность радиоэфира регистрировала станция расположенная рядом с заводскими корпусами.

С одной стороны плохо что я нахожусь довольно далеко от места прохождения основных событий и не могу никак на них повлиять. Но, с другой стороны это даже хорошо – я ещё не готов успешно противостоять государственной машине. Так что пока у меня есть время мне стоит лучше подготовиться, провести дополнительные тренировки своих возможностей и подготовить несколько козырей.

Но наблюдая за обстановкой в городе (пусть и ущербно, только через станции слежения) я продолжал заниматься усилительной антенной. Дела шли неважно – несмотря на все мои старания по изготовлению полупроводников в сарае – дело это шло плоховато. Даже получив работоспособный транзистор, совсем не факт, что он получался способным работать на высоких частотах и больших мощностях. Более половины моих поделок на этапе предварительных испытаний просто сгорали, так что я уже начал отчаиваться, как наконец-то мои поиски увенчались успехом.

Пока я выполнял обязательный набор работ, обеспечивающих моё содержание, я активно (и не только путём разговоров) интересовался у деревенских жителей местными запрещёнными зонами. Как выяснилось, антенная станция расположенная рядом с деревней, была одним из объектов какой-то “секретной В/Ч”. Про неё все знали только то что она расположена относительно рядом (по прямой с сотню километров) и у неё есть несколько обособленных объектов как-то: антенные станции (оказалось что расположенная рядом с деревней не единственная), стрелковый и специальный полигоны, а также несколько резервных хранилищ техники. И вот про одно из таких хранилищ мне рассказали местные мальчишки когда я с ними собирал в лесу ягоды.

– А от я слышал, что в лесу у кривого оврага, танки стоят, прямо посреди леса, – издалека начал разговор.

– Да брешут всё это, а ты Данька веришь, – повёлся на провокацию один из мальчишек, – никаких танков там нет. Мы с братом как-то ходили туда, когда у бабы Жени коза сбежала. Говорили что она как раз к кривому логу пошла. Так мы только туда дошли, увидели что всё колючкой затянуто, а за ней УРАЛы стоят с кунгами и антеннами слоеными, как вон на той радарной станции. Отец мне рассказывал что это списанные, по причине устаревания машины там стоят, если вдруг война начнётся, а все действующие машины враги взорвут, то их расконсервируют и в бой поведут.

– Брехня всё это, перебил его другой пацан, – их уже ничем не расконсервируешь – сгнили они давно, я когда там чернику собирал, видел – у них колёса в землю вросли, и вместо стёкол в кабинах фанерки!

– Ничего ты не понимаешь, – наставительно поднял палец первый, – УРАЛы даже если по ступицы в землю войдут, всё равно выедут, а фанерки там не вместо, а поверх стёкол – чтобы они не портились от времени и падающих веток.

Подобным, нехитрым образом, я опросил нескольких несвязанных между собой людей и в принципе их показания не сильно различались. Так что, в один из дней, пригласив Милку прогуляться в лес, отправился к заинтересовавшему меня объекту.

Девушка опять себя как-то странно вела. Шагая рядом со мной по тропинке, она то и дело, уворачиваясь от висящих над тропой веток, прижималась к моему плечу. Причём судя по тактильным ощущениям, девушка, опять, будучи в своём репертуаре надела сарафан на голое тело. И каждый раз когда она прижималась ко мне я чувствовал помимо величины и упругости всех её изгибов и выпуклостей, ещё и странное физиологическое напряжение тела реципиента. Конечно, я контролировал его артериальное давление, частоту сокращения сердечной мышцы, и большую часть гормонального баланса, но в такие моменты, часть контроля почему-то пропадала.

– Даня, а Даня, а зачем мы идём в лес? – довольно странным голосом спросила девушка, когда мы уже довольно далеко отошли от деревни.

– Мне нужна твоя помощь в одном деле, – спокойно ответил я.

– А почему ты позвал именно меня?

– Ну, ты мой друг, поэтому я, надеюсь, могу рассчитывать на тебя. Дело-то не самое обычное.

– Ах, необычное… – задумчиво потянула она, – и в чём же необычность этого дела?

– Мне надо кое-куда проникнуть, причём сделать это надо, скажем так, с чёрного входа, – пояснил я.

– С чёрного входа?! – её глаза от удивления расширились, – а чем тебя нормальный-то способ не устраивает?

– Для этого у меня нет допуска…

– А если… если… я дам тебе допуск, – она странно потупила глаза.

– Дашь? – от удивления я даже остановился

– Ага… – она тоже становилась и принялась краснея теребить подол сарафана

– Этого, я признаюсь не ожидал… – только начал я, как она тут же сделала полшага ко мне и крепко обняв прижала губы к моему лицу.

Это было совсем не похоже на процедуру предоставления допуска. Но происходящее, практически полностью совпадало с теми сценами которые моделировал Даня в своей области нашего общего нейропространства.

В принципе я знал что нужно делать в такой ситуации (хоть и причина её возникновения была для меня загадкой), поэтому аккуратно освободив девушку от одежды я положил её на ближайшую к тропинке кучу лесного мусора. Правда при этом девушка как то странно трепыхалась в моих руках, но я не прерывая контакта наших губ, лёг на неё сверху и принялся возиться освобождаясь от одежды.

На мой взгляд ситуация была довольно глупой – я, в одних трусах, пыхчу и вожусь, стараясь сбросить с себя последнюю деталь гардероба, причём сделать это не так-то просто, потому что подо мной абсолютно обнажённая девушка, отчаянно извивается, машет руками и ногами и всячески пытается вырваться, потому мне приходится держать её обеими руками и со всей силы вжимать в кучу хвои и кого то мусора, кем-то собранную среди леса.

Но поймав её взгляд, я увидел там только панику и нарастающий ужас. Естественно, я тут же прекратил её удерживать и отстранился. Она тут же вывернулась из-под меня и вскочив на ноги подхватила свой сарафан и бросилась куда-то глубь леса размахивая рукам как будто отбиваясь от чего-то невидимого. Мне только и оставалось что озадаченно посмотреть ей вслед – странная она какая-то девушка.

Встав с лесной кучи, я стряхнул с себя несколько невесть как оказавшихся на мне насекомых и принялся одеваться – странная девушка не только не помогла мне, но еще и заставила потерять некоторое количество дефицитного времени.

Добравшись до места стоянки техники я принялся осторожно изучать окружающую местность. Машины стояли просто в лесу на довольно большой поляне – видно, искусственного происхождения. Так как между невысоким забором из колючей проволоки и границей деревьев было расстояние метров в пятнадцать. И всё пространство между деревьями и забором не было заросшим полем, это была минерализованная полоса – некоторое время назад её перепахивали (хоть и сейчас она снова, немного, заросла травой).

Встав на границе леса я сосредоточился и вошёл в полу медитативное состояние позволяющее мне обнаруживать как активные, так и гибернизированные, нейропространства людей. Но сколько бы я не анализировал окружающий меня объём пространства, никаких признаков высшей нервной деятельности мне обнаружить не удалось. Ну кроме одного забавного артефакта.

Поначалу мне показалось что я заметил какое-то сознание, и даже начал размышлять на тему преодоления неожиданной помехи, но какое-то странное чувство заставило меня получше “приглядеться” к находке. Только я сосредоточил своё внимание на найденном нейропространстве, как меня будто кипятком окатили – оно было мне очень-очень знакомо! Настолько знакомо, что в голове у меня сразу всплыли какие-то алгоритмы по разворачиванию оборонительных редутов и организации маневровых групп. Но немного погодя, до меня всё же дошло что, я просто-напросто подключился к “разуму” роя каких-то коллективных насекомых – открыв глаза и всё внимательно осмотре заметил что под одной из машин поселилась семья диких пчёл. В этом не было ничего страшного, всё равно они избрали себе для места жительства автокран на базе армейского УРАЛа, а меня подобная машина не интересовала.

Больше меня привлекали несколько стоящих в центре площадки, заполненной припаркованными машинами, авто кунгов. Судя по обилию торчащих из них, сейчас укрытых брезентом и мешковиной, антенн, это были явно командно-штабные машины. В них должны быть мощные радиостанции – а это то что мне нужно.

Ещё раз просканировав окружающее пространство на наличие сигнатуры разумной жизни, принялся осторожно перелезать через проволочный забор. А он несмотря на кажущуюся ветхость и несерьёзность, оказался довольно серьёзным препятствием. Преодолев его и отделавшись всего лишь нескольким царапинами на руках и разорванными сзади штанами, я наконец оказался на закрытой территории.

Машины вблизи производили более удручающее впечатление, нежели из-за забора. Они действительно практически вросли в мох. Железные и не защищённые краской или брезентом, их, детали были покрыты слоем ржавчины, деревянные борта кузовов, довольно сильно подгнили, и у многих автомобилей, действительно вместо стёкол были фанерки или брезентовые накидки. Но стоит признать некоторые машины были в гораздо более лучшем состоянии, как будто за базой всё-таки следили, иногда проверяя состояние техники. Возможно даже именно эти несколько наиболее “живых” машин и были причиной некомплекта остальных.

Подойдя к заинтересовавшим меня кунгам я убедился что на дверях висят замки – кто-то не хотел чтобы посторонние получали бесконтрольный доступ к их внутренностям. Но я не расстроился увидев запоры. Простая логика подсказывала что, в подобных местах должно быть больше одного входа. И действительно облазив каждый из кунгов со всех сторон я обнаружил что, помимо низенькой дверцы, непонятного назначения, сбоку, по всей видимости запертой изнутри, снизу-сзади (относительно штатного входа) у них есть небольшие лючки для подключения кабелей линий связи и управления. Лючки не то что был достаточно большими, но я мог при желании протиснуться в них. Что я и проделал.

Правда перед проникновением я откинул несколько крышек с окон в верхней части кунга – иначе внутри будет достаточно темно, а я не обладаю способностью видеть в темноте. Забравшись внутрь я понял что не прогадал – тут было полно радиоэлектронной аппаратуры. И что более важно несколько ящиков ЗИПа. Так как громить рабочую технику крайне нехорошее занятие я начал изучать именно их, тем более что запчастей было по два комплекта к каждому радиокомплексу. Да и после проведения собственных работ я всё равно намеревался вернуть всё на место – надеюсь за пару месяцев война не начнётся, чтобы потребовалась расконсервация этой техники.

Внутри обнаружилось множество так не хватающих мне предметов – тут были и универсальные приборы совмещающее в себе омметр, амперметр и вольтметр, переносные блоки питания, запасные платы усилителей и прочие необходимые мне вещи. Даже пара брезентовых сумок нашлась – как раз чтобы мне унести добычу.

Сложив все находки в сумку я открыл боковую дверцу (через люк, сквозь который я сюда попал протащить добытое барахло было нереально) и вылез наружу.

– Так-так-так, – прозвучал рядом со мной чей-то голос, а затем моё ухо что-то сильно сжало и вывернуло, – И кто это тут у нас?

Я скосил взгляд и увидел, что меня схватил невысокий толстенький мужчина, в военной форме с парой звёзд на погоне.

– Вот ты и попался расхититель военного имущества, – между тем продолжал зло шипеть военный, – за всё ответишь! И за рации снятые, и шины и двигатели, – начал он перечислять длинный список каких-то вещей.

А я несмотря на нехорошую ситуацию и неудобное положение шарил глазами по округе – рядом никого не было. Тут же, несмотря на то что в подобной ситуации сделать это было очень сложно, вошёл в полу медитативное состояние и попытался подключиться к нейропространству удерживающего меня мужчины. Но у меня ничего не вышло – не было рядом со мной никакого постороннего нейрооблака – как будто я тут был один.

Открыв глаза, принялся внимательно осматривать, продолжавшего перечислять список пропавшего имущества, мужчину – он выглядел совершенно обычным человеком, ну может только излишне пухлым и (судя по нездоровому, красному цвету лица) явно страдающим от гипертонии. Абсолютно непонятно почему у него нет нейропространства. И это меня пугало – сколько же ещё есть подобных типов против которых я бессилен.

Но видимо наговорившись, мужчина, ещё сильнее вывернул моё ухо, и подхватив свободной рукой, пару сумок по типу тех что я сам приготовил, потащил меня куда-то вдоль рядов стоящих машин, приговаривая что сейчас он вызовет командира и меня будут судить военно-полевым судом.

Глава 16

Пока, странный мужчина, тащил меня к небольшой будке возле главных ворот, я напряжённо размышлял. Никто меня конечно расстреливать не будет, во всяком случае мне не были известны примеры подобных ситуаций в мирное время, но то что шум поднимется знатный это точно. А вот шум мне не нужен. Мало того что меня задержали на военной базе – это дело то житейское (о нескольких подобных случаях мне рассказывали когда я собирал информацию о этой В/Ч), но вот если при проведении расследования в поисках “похищенного” (а его по словам прапорщика было очень и очень много) решат осмотреть подворье родственников Дани, и найдут там мои самоделки в виде антенн, хим лаборатории и прочих самоделок, тут, боюсь, могут возникнуть совсем нехорошие вопросы. Так что с этим чудаковатым типом надо что-то срочно решать.

Плохо то что его нейропространство вообще не ощущается (кстати, такие люди были не так уж и редки, в основном это как раз были работники различных силовых ведомств и некоторые высокопоставленные руководители из горкома и райкома), а мои физические кондиции не позволяют воздействовать на него альтернативным способом. Но тут мы как раз проходили мимо машины под которой обустроили своё гнездо роевые насекомые.

Это было моим шансом. Быстро подключившись к сознанию роя (на самом деле “подключился” слишком громко сказано, скорее едва-едва коснулся, всё-таки конгломерат их нейрообразов был слишком чужд моему разуму, да и опять начали всплывать какие-то глубинные, подсознательные образы, требующие сражаться, впрочем, они как раз и больше всего помогли) и сформировав образ врага, дал команду на атаку.

Тут же из-под машины вылетел жужжащий рой и набросился на остолбеневшего от такого зрелища. В атаку выдвинулись, как мне показалось вообще все насекомые пребывающие в улье, и сформировали настолько плотное построение, что когда они подлетели к прапорщику, то он даже качнулся под напором ударившей его массы насекомых.

Мужчина мгновенно позабыл про меня и принялся убегать размахивая руками, стараясь стряхнуть с себя атаковавших его существ. Оказавшись на свободе я быстро проверил содержимое сумок которые тащил с собой агрессор. Там оказались откушенные от кабелей электро разъёмы с блестящими жёлтыми контактами, коробочки с сорванными с плат микросхемами и какими-то блестяще-белыми кусочками проволоки и мелкими не поддающимися идентификации детали. Похоже этот человек очень нечестный и как раз он и наносит невосполнимый вред хранящейся здесь технике. И самое плохое что, судя по всему, именно он и должен беречь её от подобного исхода.

Я хотел было уже развернуться и уйти, но что-то меня остановило. Не думаю что этот человек такой один – скорее всего мне ещё не раз встретятся подобные типы, и если я просто буду избегать подобных людей с результатами их деятельности (скорее рано, чем поздно) мне придётся столкнуться. И это столкновение ничего хорошего мне не принесёт. Так что вздохнув, отправился к лежащему в траве телу густо облепленному насекомыми – ему не удалось далеко убежать.

Подойдя к лежащему навзничь человеку, я тяжело вздохнул – роя больше не существовало, только несколько небольших конгломератов жалящих насекомых. Причём часть из них уже умирали – оставив жало с частью внутренностей в теле агрессора. Работать с таким массивом небольших клочков нейрообъёмов достаточно тяжело, но деваться некуда. Сорвав несколько будылин, принялся смахивать насекомых с тела прапорщика, одновременно отключая и переводя в спящий режим ещё живых пчёл.

Спустя минут пятнадцать, тело лежащего передо мной человека было более-менее приведено в порядок, но только в плане агрессивной фауны. Само же его состояние было довольно плачевным – весь в волдырях и шишках от закачанного в него яда он лежал на земле и тяжело, с хрипами и бульканьем, дышал. Сев рядом на корточки и положив руку ему на затылок попытался подключиться к его нейропространству хоть через тактильный контакт. Этот способ требовал гораздо большей концентрации, но зато ещё ни разу меня не подводил – ведь не может же быть такого, чтобы у человека вообще не было нейропространства. Вот и в этот раз через несколько минут напряжения внутренних сил, я смог что-то нащупать.

Нейропространтво этого человека было весьма любопытным. Во-первых, оно было достаточно маленьким – в нём помещался только информационный слепок сознания этого человека. Во-вторых, всё что было не занято инфослепком, было чем-то вроде иллюзии складских полок, на которых по желанию владельца появлялись различные предметы (в основном это, почему-то, были различные продукты питания и спиртосодержащие жидкости, но иногда проскальзывали и товары народного потребления). В третьих, в своём нейропространстве этот индивидуум хранил списки вверенного ему имущества – они хранились в виде толстых амбарных книг (надо что-то срочно с этим делать – я не могу работать в такой обстановке. Когда уже в сознании людей информация будет представлена в более адекватном виде – базы данных, или ещё лучше, в виде токена доступа к личному разделу глобальной распределённой базы). В невидимом состоянии пролистав несколько страниц понял что не все эти книги содержат списки хранимых вещей, в одной из книг действительно был такой список. Но за то в двух других была информация о “экспроприированном” имуществе, а в другой список всех заначек, схронов и всяких загашниках где хранились его “личные” вещи.

Человек, на первый взгляд был какой-то “гнилой”, подключившись даже к первому слою его нейрообраза я уже узнал как он отбирал посылки у рядовых солдат, вымогал у них деньги, вскрывал чужие письма, и фальсифицировал различные отчётные документы. А значит и не будет большого вреда если я немного подправлю его мировоззрение.

Но сказать-то это было легко, а вот сделать очень тяжело. Его нейропространтво было таким маленьким, что любое не фиксированное вмешательство тут же сходило на нет. А зафиксировать изменения, я просто не успевал – всё-таки у меня было не так уж и много практики. Но решение этой проблемы нашлось самым неожиданным образом.

Изучая первый слой его нейропространства, я наткнулся на странную аномалию – образ маленькой девочки. Судя по всему это была дочь этого человека. И похоже он испытывал к ней довольно нежные чувства, так что зациклив его вокруг образа дочери я смог провести некоторые изменения. Но даже таким образом, небольшие изменения просто не встраивались в его нейропространство, поэтому мне пришлось поменять там всё довольно глобально.

– Встань и назовись! – приказал я лежащему передо мной мужчине после того как закончил с ним работать и отступил на пару шагов.

– Прапорщик Прихватко, В/Ч 5361, – странным, неживым голосом отозвался, грузно поднявшийся с земли, военный.

– Цель и задачи нахождения на этом объекте? – продолжал я задавать вопросы.

– Проверка сохранности находящегося на хранении имущества и демонтаж с щелью хищения, редко востребованных деталей и узлов установки ЭА66-51.08.

Ну что же, тут я не ошибся, действительно стоящий передо мной человек замыслил и осуществил нехороший поступок, так что ничего страшного если он некоторое время послужит высшей цели. Всё равно он потом придёт в норму – всё-таки человеческое нейропространство довольно прочная штука и какие бы измерения я туда не вносил, всё равно оно стремится вернуться в исходное состояние.

Задав ему ещё несколько вопросов и, проверяя границы контроля, заставив попрыгать на одной ноге и улыбнуться, убедился что мои установки интегрировались в его нейропространство как надо и он полностью послушен моей воле.

Для начала я приказал ему рассказать мне что имеется на этой базе, а затем привести в исходное состояние свою технику что он испортил. Прикинув что это займёт у него довольно продолжительное время, вернулся за приготовленными сумками и выйдя через главные ворота отправился, обратно, в деревню.

После того как у меня появились необходимые инструменты и часть материалов я смог наконец запустить свою установку. Конечно, она работала всего лишь на несколько десятков процентов от расчётной мощности, но даже в таком режиме я смог подключаться к нейропространствам гораздо большего числа людей.

Решив провести небольшой эксперимент я принялся немного корректировать нейрообразы всех людей в деревне, на неприятие спиртосодержащих напитков, так как всё то время, что я провёл в этом населённом пункте число ситуаций связанных с людьми пребывающими в состоянии изменённого сознания просто зашкаливало. Каждый день или ко мне, или к моим родственниками и знакомым приставали данные индивидуумы. Особенно мне было неприятно слышать от Милки о том как, то её отец, то кто-нибудь из старших братьев, напившись гонялись за ней или её сёстрами, то с ножом, то с поленом. А однажды она вообще гуляла со мной стыдливо пряча довольно большой синяк под глазом – не успела убежать от очередного пьяного дебошира. Тогда я пообещал ей разобраться с этой проблемой и вот теперь настало это время.

В принципе все люди к нейропространству которых я подключался, пили ядовитую дрянь не из-за какого-то внутреннего желания творить дичь, а из-за совокупности нескольких факторов. Во-первых, они не представляли себе иного способа сбросить напряжение после рабочего дня. Во-вторых, на них действовала сила привычки, и в-третьих, они не могли выбраться из социального круга. Они пили потому что так было принято в обществе, а общество состояло, в том числе и из них, так что, подавая, пример другим они не могли разорвать этот круг.

Начал я с того что немного откорректировал нейрообразы большинства деревенских жителей, поменяв им участки отвечающие за осязание из (условно это можно назвать базой данных личного опыта) участков, где хранилась информация о вкусе помёта животных (удивительно, но абсолютно у всех были такие воспоминания) со вкусом спиртосодержащих жидкостей.

Следующий день в деревне был довольно забавным. Началось всё утром когда я завтракал вместе с бабушкой и дедушкой. Практически доев всё из тарелки, дед улучив момент достал из-за пазухи небольшую фляжку и воровато оглянувшись, подмигнул мне, перед тем как сделать из неё глоток. Но вот только отхлебнув он сильно закашлялся. С удивлением посмотрев на фляжку в своих руках, осторожно понюхал её содержимое и почесав затылок убрал обратно за пазуху. Вид у него был нельзя озадаченным.

Отступление

Лейтенант девятого отдела пятого управления КГБ СССР Симохин Михаил Юрьевич, уже третий день пребывал в странном состоянии. Это было что-то среднее между холодным бешенством и странной обречённостью – в этой деревне всё было не так. Люди, дома, техника, даже еда которой их кормили в местной столовой была какой-то не такой. Не то чтобы это были какие-то особенные разносолы – обычное деревенское меню: борщ, рассольник, щи, пюре, макароны, котлеты и отбивные, но всё было приготовлено как-то необычно. Что-то подобное он ел лишь однажды, когда он с ещё несколькими лейтенантами провёл пару дней на одной из номерных дач высшего руководящего состава. И хоть никого из руководства там, естественно, в тот момент не было так получилось что готовил им личный повар первого зама. Вот подобный уровень готовки был и тут, и это сбивало с толку.

Но не только это. Когда он попытался арестовать председателя, чтобы устроить ему допрос, их оперативную группу схватили местные мужики – трактористы и комбайнёры. И как бы он не кричал что это нападение на сотрудника при исполнении, они лишь качали головами и проговаривали что негоже так гостям поступать. В принципе ему удалось немного разрядить обстановку пообещав что никого арестовывать не будет, только тогда их отпустили предварительно изъяв табельное оружие. Которое председатель убрал в свой сейф пообещав что вернёт обратно перед их отбытием. Михаил пообещал тогда себе, что за это унижение сгноит в лагерях весь это колхоз, но пока решил затаиться и попробовать поговорить. Хотя разговора не вышло.

Когда скрутившие их мужики вышли из кабинета, то Михаил принялся задавать вопросы председателя, отослав ребят проверить обстановку в самой деревне.

– Скажите Вы получали решение о своём отстранении?

– Эту писульку то из управы? – отвечал председатель, усмехнувшись в усы, – конечно получал, аж пять раз её присылали.

– А почему тогда Вы не исполнили распоряжение? – продолжал выспрашивать лейтенант.

– Кто ж тогда всем руководить будет? Мужики конечно у нас сознательные, но всё равно надо и работу распределять и подразделения координировать, и планы составлять и отчёты.

– Этим мог бы заняться новый председатель присланный из района.

– Это Сенька что ли? – удивился мужчина, – приехал он конечно с кипой бумаг, да только он ведь в сельском хозяйстве ни бум-бум. Он же с соседней деревни, знаем мы его, баламут ещё тут, всё по партийной линии поднимался. Языком молоть-то он мастак, а тут землю знать надо.

– А вы значит знаете?

– А тож, с сызмальства я этим занимаюсь. С отцом и дедом землю пахали. Вот этими руками я коровники ставил. Всем миром МТС поднимали. Да после войны тяжко было. Да и сейчас вот только понемногу сознательность в людях появляется…

Михаил пропустил мимо себя бредни колхозника про человеческую сознательность и присущую людям трудолюбивость. Больше его интересовало кто надоумил этого мужика идти против политики Партии.

Решив действовать более тонко, он принялся выспрашивать председателя о том что происходило в колхозе в последнее время. Мужик с, присущей всем деревенским, открытостью и странной честностью принялся перечислять бесконечный перечень событий. В основном это были какие-то никому не интересные факты об урожае, вредителях, ремонте тракторов, болезнях животных и событиях в жизни самих жителей. Но вот что было странным в его рассказе (а в его честности лейтенант не сомневался – на курсах физиономистов он получил неплохую подготовку и сейчас понимал что председатель с ним максимально честен) совсем не было событий причиной которых послужила бы пьянка. Не было никаких происшествий типа драк и получения травм из-за халатного отношения к технике безопасности как будто все в деревне вдруг превратились в каких-то “идеальных” людей. Но так как чудес не бывает он принялся копать в этом направлении.

Сначала исподволь, задавая наводящие вопросы, а затем, так как председатель упорно не мог понять что от него хотят, просто прямо спросил:

– У вас почему в деревне не пьют?

– Да как не пить-то?! – мужчина всплеснул руками, – пьют! Ещё как! Благо не все, только несколько человек. А так мы можно сказать победили эту беду. Вот она сознательность-то общественная…