Текст книги "Пионер гипнотизёр спасает СССР (СИ)"

Автор книги: Александр Федотов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 15 страниц)

Дальше он опять начал нести какую-то чушь, и Михаил опять, с помощью выработанной на долгих партийных заседаниях привычки, принялся пропускать весь этот бред мимо ушей. Больше его занимали мысли о том что происходит в этой деревне. Тут явно поработали антисоветчики, вернее не просто антисоветчики, а сектанты-антисоветчики! И он их обязательно найдёт.

Встав, он прервав монолог председателя, попрощался и вышел из управления. Контрольный срок установленный в управлении был – неделя, так что за несколько дней ему надо было размотать клубок творящихся здесь странностей и вернуть этих заблудших людей в лоно советской власти.

Увидев идущую по улице девочку в нарядном платье, он уверенно направился к ней – дети в силу свойственной им наивности, сами того не подозревая, могут выдать много ценных сведений.

Глава 17

Весь день в деревне царила суматоха. Практически все мужчины, да и часть женщин, в деревне бегали из дома в дом с круглыми глазами, испуганным шёпотом переговариваясь друг с другом. А когда кто-то предположил что во всём виновато массовое отравление, деревенский медпункт окружила галдящая толпа. В этот момент я даже на несколько минут подумал что, возможно, переборщил с уровнем и массовостью эксперимента. Но в очередной раз вспомнив заплаканные глаза деревенских детей, сквозь слёзы рассказывающие о происходящем в доме когда там откупоривают очередную бутылку, опять преисполнялся решимости. Да и в медпункте в принцип ничего страшного не произошло. Фельдшер – Раиса Сергеевна, выдала каждому страждущему по несколько таблеток активированного угля и пояснила, что изменение вкуса некоторых продуктов может быть признаком начинающейся респираторной вирусной инфекции. Так что уже после обеда практически в каждом дворе, несмотря на будний день дымили бани – коллектив решил спасаться от хвори народным способом.

Но и на следующий день ничего не изменилось. Хотя судя по желто-зеленым лицам некоторых они всё-таки через силу, и преодолевая отвращение продолжали пить привычные напитки. Ну ничего – надолго их не хватит.

Как оказалось я ошибался, и на третий и на последующие дни, эти личности перестали зеленеть бледнеть и теперь ходили по деревне и всем рассказывали как они пьют “родимую” и уже не обращают внимание на её вкус и запах. И фиг бы с ними если бы они продолжали себе пить потихоньку – так они подговаривали к этому остальных. А значит их надо примерно проучить!

В одну из ночей, я отвлёкся от своего основного проекта и опять принялся инспектировать нейропространства деревенских жителей – на этот раз я решил зайти с другой стороны. Если уж через брезгливость и отвращение не удаётся дать понять человеку, что он делает что-то не то, то может быть на них подействую положительные эмоции.

Но тут меня ждал сюрприз – практически все положительные эмоции этих, особо упорных, людей как раз и были завязаны на состояние алкогольной интоксикации. По началу я выискивал какие-то крохи радостных воспоминаний в бытовых ситуациях, но потом плюнул на это – объём работы предстоял колоссальный, а результат довольно сомнителен. Да и подобные люди не слишком важны для общества. Работали они на самых низовых должностях, не занимались никакой социально полезной деятельностью (и даже наоборот, баламутили людей, сбивая их с правильного пути), а только активно участвовали в бытовом насилии и мелком хулиганстве. Так что приняв решение я просто внедрил в их сознание жёсткую установку на общественно полезную деятельность, правда для этого пришлось подавить их сознание и сильно срезать уровень интеллекта (по правде стоит признать, что давить и срезать там было особо нечего).

После этого социальная обстановка в деревне несколько нормализовалась – никаких пьянок, забегов голышом с топором в руках по деревне больше не происходило. А главные деревенские выпивохи и баламуты, после работы помогали жёнам (вызывая их безмерное удивление) по хозяйству, ремонтировали свои развалюхи и высаживали по всей деревне цветы.

Остальных жителей это довольно сильно удивляло, так что вскоре все начали шептаться о каком-то колдовстве и нечистой силе. Сам я в этом не участвовал, так как был занят другим делом. Да и помимо этого у меня с Милкой начали налаживаться какие-то странные взаимоотношения.

Девушка старалась проводить как можно больше времени со мной, что даже вызывало некоторые пересуды, и со мной довольно строго поговорила её мать. Я правда мало что понял из её монолога, но на всякий случай со всем согласился. После этого с нами стал таскаться один из её младших братьев. Он довольно сильно отвлекал (его нейропространство тоже было довольно рыхлым, так что я не мог без значительного напряжения внутренних сил как-то на него повлиять), но проблема с ним решилась гораздо проще – он забывал обо всём на свете стоило ему получить какую либо сладость. Пока он не доедал всё до последней крошки, он не замечал ничего вокруг.

Сама же Милка краснея и бледнее призналась что я ей очень нравлюсь. При этом она смотрела на меня с таким вожделением, что я не удержался и немного пошарил в её нейропространстве. Как оказалось всё дело было в эффекте запечатления – в свой прошлогодний визит в деревню Даня вытащил её из реки когда её затянуло течением под корягу. Тогда она так много думала о нём, что его образ ассоциировался у неё буквально со всем. А я ещё приехав в этом году своими действиями закрепил и развил эту ситуацию. Теперь девчонка испытывала ко мне столь сложный букет чувств что буквально не знала что делать. И почему-то решила что это любовь, и её нужно демонстрировать физической близостью.

Что-то внутри меня (возможно нейрослепок реципиента) было совсем не против подобного развития событий, но я не торопился. Потому что, как показала практика, какой-то злой рок мешал нам стать близки.

Я даже не рассматривал тот случай на лесной тропинке, и без этого хватало подтверждений. Когда она позвала меня на откровенный разговор, вечером за коровник, и выговорившись, в наступающих сумерках скинула с себя платье – его почему-то схватил пробегавший мимо поросёнок сбежавший с чьего-то двора. Погоня за ним (отдав девушке свою рубашку) закончилась в зарослях крапивы с мой рост, так что ни о каком продолжении романтической встречи не могло быть и речи. В другой раз когда мы с ней пошли купаться на реку, и она позвала меня в небольшую заводь довольно далеко от деревни, где мы раздевшись догола уже чуть не приступили к процессу, были прерваны огромным пятном пахучей жижи, что течением занесло в заводь. Мокрые и вонючие мы пулей вылетели оттуда. Как оказалось это один из работников фермы не придумал ничего лучше, чем сливать в реку жидкие отходы жизнедеятельности из септика, чтобы не гонять машину на очистные сооружения и, таким образом, сэкономить топливо (после этого я дал председателю установку строго следить за подчинёнными).

После третьего раза, когда мы крепко сжимая друг-друга в объятьях, лежали на сеновале, куда забрались убежав ото всех, я, ощутив, запах дыма понял что и на этот раз наши планы не осуществятся. Так и вышло – с трудом потушив соседский сарай загоревшийся от замкнувшей электропроводки, я бросил попытки овладеть девушкой. Тем более оказалось что ей, чтобы потерять голову и уйти в нирвану было достаточно нескольких крепких и глубоких поцелуев.

В муфельной печи где я сплавлял свинец, сурьму и борную мазь с графитовой смазкой изготавливая свои убогие поделки под полупроводники, можно было замечательно плавить сахар изготавливая десятками штук сахарных петушков. Поедая которые, брат Милки сидел на скамейке перед домом, пока мы в сарае самозабвенно целовались (на удивление это оказалось невероятно увлекательным занятием, особенно если поглубже засунуть язык в девушку).

Но помимо всех этих приятных и забавных вещей я занимался очень важным делом – готовил свой следующий проект.

Так как любые, а тем более глобальные изменения в обществе, не могут происходить сами собой, без поддержки эту поддержку мне необходимо обеспечить. А обеспечением подобных процессов традиционно занималась армия. Так что моя установка каждую ночь непрерывно подключала меня к коллективному бессознательному пространству соседней В/Ч. Тем более попавший под моё влияние прапорщик, ежедневно занимался реализацией второй части моего плана.

Отступление

Павел Дьячко на несколько шагов отошёл от подвешенной на тросах установки. Множество переплетённых трубок, катушек из тонкого трансформаторного провода, и торчащие из самых неожиданным мест электроды поджига формировали какую-то фантасмагорию, а не первую опытную установку по промышленному расщеплению монооксида дигидрогена. Хоть это установка и называлась “первой опытной”, она по факту не являлась первой. Он уже собрал несколько лабораторных образцов и установок целиком и почти два десятка разных узлов проверяя свои теории. И теперь перед первым пуском полноценной установки он немного волновался. Вернее волновался он настолько что всё тело его била крупная дрожь, а представляя что произойдёт если он всё-таки ошибся в своих выкладках – темнело в глазах и сознание так и норовило его покинуть. Но каждый раз в минуту слабости у него перед глазами вставал образ Дани, который заглядывая ему в глаза говорил строгим голосом: “Делай что должен и будь что будет…”, “Не сдерживай свою фантазию, твори, нет ничего невозможного – любая фантазия, при должном уровне усердия, реализуема”. Так что отогнав сомнения и задавив в себе малодушие он принялся крутить вентили на водопроводных трубах подключенных к установке. А когда все вентили были открыты, в последний раз вздохнув и, в очередной раз, задавив в себе малодушие повернул рубильник запуска.

Тот час натужно загудели мощные трансформаторы, и на разные лады затрещали – запищали связки конденсаторов. Наконец, когда все разрядники были заряжена, автоматика запуск дала команду на выдвижение электродов и впрыск в камеры поджига, воды.

Парень как зачарованный стоял и смотрел как висящая на тросах между полом и потолком установка раскачивается, шипит и плюётся паром. Пока было не похоже, что она работает – вода из камер сгорания лилась рекой, электрические дуги. Если и появлялись, то быстро пропадали из-за залипающих и двигающихся рывками электродов.

У него уже почти опустились руки, как вдруг дверь в помещение открылась и потоком сквозняка с пола подняло несколько листов бумаги, с его расчётами, и бросило внутрь установки. Тут же внутри что-то сверкнуло, и всё помещение залили ослепительно яркий свет.

Проморгавшись, Павел увидел что в их производственно лабораторный комплекс пришёл ещё один член радиокружка – Степанов Вова. Сейчас он тоже стоял с раскрытым ртом невидяще хлопая глазами. Сначала Паша хотел наброситься на этого несознательного человека с кулаками – он мог испортить труды его недельного труда, но потом понял что установка-то работает!

Неизвестно что стало катализатором реакции – сквозняк, попавший под один из электродов бумажный лист, но факт был в том что теперь установка работала!

Он поскорее побежал отсоединять от неё провода запускающего блока, а то они уже начали понемногу нагреваться. Отключив провода от трансформаторов пробоя он опять бегом бросился к другому шкафу управления к которому тоже шли довольно толстые провода присоединённые через рубильник к нагрузочному резистору. Так как установке требовалось куда-то сбрасывать производимую электроэнергию, то он с несколькими товарищами сделали довольно мощный потребитель – из нескольких шамотных кирпичей, была сложена ванна которую заполнили графитовой крошкой (несколько вёдер графита набрали на троллейбусном кольце, собирая куски графитовых вставок токоприёмников общественного транспорта) и к паре электродов погруженных в эту ванну была примотана довольно большая бухта нихромовой проволоки.

Дёрнув рубильник он с благоговейным трепетом взглянул на резистор, который начал с каждой секундой, нагреваясь, наливаться краснотой. Буквально через пару минут рядом с установкой стало невозможно находиться – мало того что она сама по себе прилично грелась, пылал жаром разгрузочный резистор, так ещё и дополнительная нагрузка в виде связки несколько киловатных ламп от прожекторов излучали довольно много тепла.

Перекрикивая шум от работы установки он позвал к себе, продолжавшего стоять у входа Вову.

– Подойди ко мне!

– Ого! А это что за штука? – не двинулся с места парень.

– Это перспективный генератор, – махнул рукой Паша, Иди быстрей, мне помощь твоя нужна, а тон сейчас расплавится.

– Бегу-бегу, – аккуратно отложив в сторону какой-то звенящий мешок, Вова, быстрым шагом подошёл к изобретателю установки.

Вдвоём они принялись из большого, промышленного вентилятора и шланга с множеством отверстий городить охладительную установку.

Паше стоило подумать об этом раньше, но он со свойственной всем подросткам непосредственностью просто не подумал что его установка заработает с первого раза и покажет настолько большую выходную мощность.

Наконец закончив, полностью вымокнув, с охладительной установкой они сели в противоположном углу помещения, оглядывая, дело рук своих – в углу отведённом для Пашиных экспериментов висела на нескольких тросах, гудела и раскачивалась от напора воды из подводящих шлангов присоединённых через несколько вентилей к напорному водопроводу, установка состоящая из множества причудливо изогнутых металлических трубок, свитых в эдакий “клубок”, обмотанных трансформаторным проводом, формируя подобным образом катушки, сердечником которых были пустотелые трубки, через которые, в глубь клубка подавалась вода. Внутри установки благодаря стечению некоторых обстоятельств из пробойной искры высоковольтного разряда образовалась самоподдерживающаяся реакция разложения воды на кислород и водород. При сжигании которых выделялось тепло заставляющее кипеть ту самую подходящую в тело рабочий объём установки воду.

Вова вытирая со лба проступивший пот, потрясённо спросил: “И долго она будет работать?”.

– Ну, если не расплавится от перегрева и не сгорит выходной контур, то пока в неё будет подаваться вода…

– Ого! А если её в реку засунуть?

– Ну технически… если сделать герметичный кожух… гребной винт… подачу организовать за счёт набегающего потока…, – он шокировано посмотрел на товарища, – это мы чего? Сделали лодку с неограниченной дальностью хода? Надо скорее сообщить…

Вова прервал его, важно подняв палец: “как говорил Даня – не торопись, подумай о всех нюансах, обстоятельствах и последующих событиях каждого действия”.

От этой фразы у Павла, перед глазами встал образ Дани, как он строго глядя на него даёт ему разные советы. Советы в общем-то были ерундовые – Даня был тот ещё фантазёр. Он постоянно грезил какими-то несбыточными мечтами о странных приборах, устройствах и механизмах, которые, казалось, выдумывал прямо на ходу. Глядя, буквально, на любой предмет он мог долго, пространно рассуждать как можно было бы улучшить его. У него и книги были не книжками, а какими-то устройствами позволяющими читать все когда-либо написанные в мире произведения. И табуретки у него должны были быть на каких-то шарнирах, и “твёрдой пене” чтобы настраиваться под рост, вес и анатомию каждого человека, причём делать это автоматически. А уж как он раскритиковал их проект по сборке робота – не передать словами. Он так выражался (надо признаться исключительно культурно) как будто увидел, не пусть и довольно простого, но робота, а кусок подгнившего навоза. Хотя стоит признать, некоторые его фантазии действительно можно было реализовать. Вот как например эту энергетическую установку.

И тут он действительно прав – пока не следует никуда бежать ничего никому рассказывать, лучше дождаться Даню и посоветоваться с ним. Хоть он и обычный парень, но иногда просто поражает глубокомысленностью и какой-то “правильностью”. Вообще когда он появился в их кружке, все просто посчитали его одним из любопытствующих, заинтригованных циркулирующими по школе слухами. Но он сразу развил бурную деятельность (впрочем сам мало что делая, кроме своих странных поделок из радио усилителей, а в основном организуя других, и что стоит признать, у него неплохо получалось) по смене профиля работы кружка. Если они занимались пайкой простых электронных поделок из книг и журналов, то теперь они плавили сталь, варили пластмассы, формовали детали и собирали какие-то невероятные механизмы. Не сказать что это было плохо, но вот необычно это точно. Жаль только что и всех членов кружка летом продолжили заниматься только они с Вовой, а все остальные кто разъехались или просто не ходили на их базу, а так наверное бы они продвинулись бы гораздо дальше. Если даже у него получилась такая установка, у Вовы, тоже близок к завершению его проект, то вместе они бы за лето точно закончили бы робота. И да, теперь, когда у них есть нормальный источник энергии, это точно будет робот как его описывал Даня – автономный (ну при достаточном количестве воды в баках), мощный (даже опытная установка вырабатывала на вскидку киловатт пять, а у неё ещё был запас по мощности, да и наверняка доработать можно будет в плане ещё большей мощности), и обладающий достаточным инструментарием для решения самых разных задач.

Решительно расправив плечи, он шагнул к установке – теперь он окончательно поверил в свои силы и понял что для советского человека нет недостижимых вершин и не решаемых задач, а значит нужно идти дальше, достигать, вершить и побеждать!

Глава 18

Помимо работы в деревне (как дневной, так и ночной) я ещё плотно контролировал деятельность ребят из радиокружка, вернее радиокружков. В одну из ночей проводя работу с одним из пионеров, я наткнулся на его вполне логичное замечание, что деятельность которой занимается наш радиокружок вообще не характерна для этой организации. И насколько ему известно в других школах всё обстоит иначе.

После этого я задумался над его словами и принялся искать других ребят которые бы ходили в радиокружки, благо радиуса действия моей новой установки (с учётом того что смог сделать мой агент в В/Ч), только в этой деятельности я не очень преуспел, так как оказалось что в основном все ребята летние каникулы проводят вне города – в деревнях, пионерлагерях, базах отдыха и пансионатах. Но и тех кого я смог обнаружить я начал обрабатывать насчёт прекращения бесцельного времяпрепровождения. Так же я старательно вкладывал в их головы мысли о том что было бы неплохо больше заниматься самообразованием, а встречи с друзьями превратить из бесперспективного пинания мяча в обсуждение различных схем и приборов (идеи о которых я им тоже подсказывал).

И как показала практика, это было очень результативно! На одной из таких встреч ребята обсуждали поступившие в одну из школ, новые ПЭВМ Агат, и в их обсуждении промелькнула мысль: “если бы можно было бы собираться в классе с такими машинами и писать там задания, и по очереди кто в чём хорош (в физике, математике, электронике), тот и делал бы свою часть задания”, а кто-то из ребят, в шутку, представил что делать это можно было бы не по очереди, а одновременно, если бы у ПЭВМ было бы на один блок несколько рабочих терминалов.

Тут уже меня осенило – периодически контролируя деятельность тех людей на которых я оказывал влияние, я знакомился с результатами их работы. И, насколько я помнил, у одного из инженеров с предприятия на котором работал отец, были какие-то наработки на этот счёт. Покопавшись в его нейропространстве, обнаружил что этот человек САМ! Без моих подсказок дошёл до идеи распределённой вычислительной мощности. И как побочный результат реализации этого проекта у всех задействованных в нём появится возможность постоянного оперативного участия в решении предлагаемых задач. Так что я ещё больше мотивировал его на разработку этой идеи, а несколько групп школьников из других кружков нацелил на реализацию этой идеи. Через некоторое время можно будет посмотреть которая из групп добьётся большего результата.

Но помимо благоприятных событий происходили также и неудачи. В первую очередь меня беспокоили, неожиданно начавшиеся в соседней с деревней В/Ч проверки, комиссии и ревизии. Я мог бы предположить что это вязано с деятельностью моего агента, но с той стороны у меня всё было прикрыто – прапорщик больше не занимался хищениями, активно, но скрытно восстанавливал всё что раньше привёл в неработоспособное состояние, попутно восстанавливая ущерб от деятельности других военнослужащих.

Также перетряхивающие всё комиссии вредили тем, что полностью занимали мысли всех военных из этой В/Ч. А там и так было довольно сложно работать – почему-то нейропространство людей носящих погоны сильно отличалось от обычных людей. Причём отличалось в худшую сторону. Оно было либо рыхлым, либо слишком плотным, и в обоих случаях в него было невозможно, извне, внедрить никакую идею, в принципе даже у обычных людей встречалось такое что без личной встречи мне не удавалось как-то сильно повлиять на ход мыслей человека. Но в отличие от нормальных людей у которых в таких случаях я просто искал в нейропространстве какие-нибудь мечты близкие по тематике, у этих (как я их стал называть) биороботов вообще не было никаких посторонних идей, а все мечты сводились лишь к самоутверждению за счёт подчинённых (солдат, низших чинов, членов семьи). Пока у меня не было идей как системно переломить эту ситуацию, но я старался.

В деревне тоже было всё не очень гладко – после того как меня с Милкой застиг дед мне пришлось пережить несколько очень неприятных моментов. Проблема была в том что мы с девушкой в этот момент были обнажены, и в сарае на тюке соломы я только пристраивался к стоящей на четвереньках девушке, как дед в этот момент зашёл с охапкой крапивы – чтобы засушить её на зиму. Милке досталось несколько шлепков по заднице этой самой крапивой, а вот меня выпороли настоящими розгами и запретили выходить со двора. Это было очень неприятно. И не тем, что родственники смотрели на меня очень неприязненно, и пятая точка несколько дней горела огнём (несмотря на все мои манипуляции в собственном нейропространстве и тонкими настройками биохимии физического тела), а тем что сорвалось несколько личных встреч с моим агентом Прихватко. А в отсутствии личных встреч и соответствующего воздействия, наведённые на него установки начали понемногу ослабевать (удалённое подключение к его нейропространству немного улучшало состояние, но не спасало ситуацию), и прапорщик начинал чудить, что в условиях деятельности армейских комиссий было чревато неприятностями. И они не заставили себя ждать.

Получив известия о катастрофических последствиях ограничения свободы собственных перемещений я довольно сильно разозлился – всё из-за дурацких пуританских обычаев местных. Поэтому я записал в свой список задач “к исполнению” поменять отношение местных к взаимодействию полов. Но пока это не первоочередная задача.

POV Александр Юрьевич Савин

Уже в который раз ловлю себя на том, что налив в стакан воды из графина начинаю рассматривать его на просвет – в бликах гранёного стекла мне мерещится что-то, что сейчас недоступно моему разуму, но вскоре станет понятным. Непонятно откуда у меня такие мысли. Может из-за резкой пропажи тяги к курению или алкоголю (впрочем, осторожные расспросы других офицеров в части показали что я не один такой уникальный), а может из-за странных снов преследующих меня вот уже целый месяц. Вот с ними я точно не собирался делиться ни с кем, а то меня точно снимут с должности командира части (недавно полученной. Вместе со следующим званием), и отправят туда, откуда не возвращаются, но поговаривают мягкие стены и доктора с добрыми-предобрыми глазами.

Как бы то ни было, на службе не стоит заниматься рефлексией, так что резко, в несколько глотков выпиваю воду из стакана и отставив его в сторону берусь за пачку рапортов и отчётов. Дурацкая комиссия из главка вскрыла кучу нарушений. Но я всё ещё в должности, потому что все нарушения были в порядке получения и расходования материалов на ремонт и поддержание техники части в работоспособном состоянии. И почему-то все ниточки тянулись к моему заму, причём я точно знал что он органически не способен на это (вот если бы тут были хищения, беспорядок и некомпетентность – вот тогда я бы поверил), а вот кто восстанавливает, ремонтирует технику силами солдат содержимым не только местных складов, но и центрального пункта снабжения (подделав накладные на получение довольно специфичных, и по устоявшейся традиции никем и никогда не заказываемых комплектующих), именно на центральном складе и началось разбирательство. И теперь комиссии одна за одной трясут меня, зама, да и весь офицерский состав (хотя наверное они доберутся вообще до всех, вплоть до рядовых) в поисках тех кто вздумал заказывать столь специфичные вещи.

END POV

Пока сидел наказанным, помимо удалённого контроля пионеров из города я занимался собственным физическим развитием (библиотека то – тоже была для меня недоступна). Так что каждое утро (по понятным причинам начинается с восходом солнца) я начинал с двух часовой разминки – сотня приседаний и бег на 10 километров (благо участок у деда был большой, так что тридцать кругов по периметру участка давали нужную цифру). Затем после работы на огороде я продолжал занятия сотней отжиманий и соткой на пресс. Конечно не сразу у меня получилось достигнуть таких результатов. Сначала они были скромнее, но потихоньку наращивая интенсивность тренировок я добился довольно впечатляющих результатов. И хоть все мои суставы скрипели и трещали, а мышцы тряслись как будто в судорогах результат стоил того. Моё тело стало гораздо рельефнее, все мышцы были как у древнегреческой статуи, и как мне казалось я даже стал выше. Но помимо чисто эстетического и морального (уставал я так что думать о девчонках вообще не тянуло) эффекта был ещё один – глядя на то как я себя истязаю наконец отменил свой наказание и разрешил выходить в деревню, но крепко-накрепко наказал не встречаться с Милкой, да и от остальных девушек держаться подальше. Печаль была в том что Милка похоже получила подобные инструкции от своих родителей, до которых дед донёс часть произошедших событий.

Вскоре я получил тому подтверждение, так как один из деревенских мальчишек принёс мне записку от подруги. В ней она печально рассказывала как скучает без меня и сетовала на жестоких родителей. Впрочем, мне вскоре выдалась возможность с ней встретиться.

В один из дней, когда время моего пребывания в деревне уже подходило к концу, в деревню, вечером, прилетела одна из девчонок с известием, что Милка потерялась в лесу, куда они пошли собирать ягоды. Естественно тут же были организованы поиски. Все взрослые и подростки постарше, взяв фонари выдвинулись на прочёсывание местности. Судя по уровню организации подобные мероприятия проходят тут не в первый раз.

Конечно я не мог остаться в деревне и выдвинулся вместе со всеми. Тут у меня было преимущество, за всё время работы с самодельным радаром я довольно ловко научился определять наличие нейрополя живого человека, и направление его нахождения, относительно себя. И не только определять сам факт наличия поля, но и идентифицировать его, во всяком случае если я был раньше знаком с этим человеком, а с Милкой я был знаком и довольно плотно.

Растянувшись цепью деревенские, подсвечивая себе дорогу фонарями выдвинулись в лес. Мне в цепи досталось место почти у самого края. Перекрикиваясь и зовя Милку мы бродили несколько часов по тёмному лесу. И бродили бы больше если бы я наконец не обнаружил её, еле заметное, нейрооблако.

Оно было довольно далеко в стороне от того места где мы искали, так что вряд ли бы её нашли традиционными методами. Поэтому мне пришлось соврать что я слышу слабые крики, повёл за собой нескольких человек. Конечно мне не верили и всё порывались вернуть в цепь. Это было довольно сложно объяснить почему я точно уверен, что в том направлении кто-то есть. Мне даже пришлось слегка повлиять на нескольких людей чтобы за мной пошли.

Чем ближе я подходил к нужному месту, тем становилось темнее – у нас на троих было всего лишь два фонаря и оба они были у моих спутников, мне же приходилось идти практически наугад. И я дошёл.

Пока мы шли я всё время кричал, но девушка почему-то не отзывалась, как будто не слышала нас. Я бы начал подозревать нехорошее, но активное нейропространство говорило о том что она жива. А когда при моём очередном шаге под ногами не оказалось опоры, я понял почему ни она нас не слышала, ни мы её.

Отступление

Рома Тельников, как обычно, пришёл на футбольное поле которое было рядом с пустырём – привычное место встречи их команды, вот только вместо того чтобы как раньше погонять мяч, они с ребятами сидели на скамейках и рассуждали о следующем проекте который бы смогли сделать в радиокружке осенью, когда пойдут в школу. Почему-то в последнее время он, да и другие ребята с нарастающим беспокойством ощущал бесцельно утекающее время. Как будто вскоре что-то должно произойти и он боится не успеть подготовиться к этим событиям. Хотя что может произойти-то? Жизнь течёт как и раньше – мороженное всё так же стоит одиннадцать копеек, отец и мать ходят на работу, осенью он пойдёт в школу – что может измениться? Правда поговаривают что состояние Генерального Секретаря Леонида Ильича, оставляет желать лучшего, но советская медицина лучшая в мире, так что всё будет хорошо, а если и нет то партия всё равно не останется обезглавленной, но, то есть взрослые умные люди. Так что все его душевные терзания скорее всего беспочвенны. Странно только что у всех ребят из радиокружка появились похожие мысли. Но всё это в принципе ерунда. Сегодня у них было кое-что по интереснее. Один из ребят принёс крайне интересную штуку – портативную электронную игру “Ну, погоди!”. Это была очень увлекательная штука, все в неё сыграли по очереди. Жалко только что ребят было много, а игра всего одна, так-то каждый играл до первого проигрыша, и вдвойне жаль, что в свою очередь он проиграл довольно быстро, а вот, его одноклассник Давид, набрал уже почти сотню очков и играет пятнадцать минут подряд. Почти все ребята сейчас сгрудились за его спиной и увлечённо смотрят как волк ловит яйца которые несут курицы.

Сам Рома в этот момент немного мечтательно задумался об обладании такой игрушки в собственном, безраздельном доступе. Но это, конечно мечты – его день рождения уже прошёл, да и если бы нет, родители никогда бы не подарили ему такую дорогую (двадцать пять рублей!) игрушку.