Текст книги "Пионер гипнотизёр спасает СССР (СИ)"

Автор книги: Александр Федотов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 15 страниц)

Связь я решил организовать посредством приёмопередающих станций расположенных в узловых точках интересующих меня объектов. Единственная проблема с которой я столкнулся – контроль радиоэфира соответствующими государственными органами. Правда как следует подумав (вернее устроив мозговой штурм с членами радиокружка) решение было найдено – радиосвязь посредством коронарных излучателей. Плюс их использования был в том, что у этой технологии был очень приличный радиус действия, и естественная маскировка под обычные радиопомехи. Но из этих плюсов вытекали и минусы – на принимающей стороне было сложно отличить входящие радиоимпульсы от настоящих помех. Но и тут нашлось решение – использование специального алгоритма приёма сигналов. Информация перед тем как быть отправленной в эфир собиралась в некую “пачку” в начале и конце которой шли сигналы со строго определённой частотой. Так же в конце “пачки”, помимо ряда сигналов обозначающих собственно конец, так же присутствовал сигнал с кодом суммы всех сигналов “пачки” данных. После того как приёмник получал пачку данных, он проверял правильность данных контрольной сумме и в зависимости от результата отправлял эфир соответствующий сигнал контрольный о повторе передачи сбойной пачки или о готовности принимать следующую пачку.

Так что сейчас я занимался тем, что монтировал на крышах трансформаторных будок (всё равно туда очень редко кто заглядывает) блоки радиостанций. Естественно они были замаскированы под разный хлам типа рваных школьных портфелей, раскисших коробок и прочего хлама. Конечно внутри они были защищены от агрессивного воздействия атмосферы. Размещение на будках давало доступ к электричеству и служило дополнительной защитой от случайного обнаружения.

Отступление

Дмитрий Кириллович с удивлением и испугом смотрел на лежащие перед ним предметы. Ещё пару недель назад он сделал себе из титанового прутка комплект отличнейших шампуров для мангала. Титановый пруток он “честно сэкономил” при изготовлении какой-то очередной ерунды. Что придумали их инженеры (правда потом он слышал что новое изделие не пошло так как оказалось слишком дорогим в изготовлении, но то е его проблемы, пусть они там сами выкручиваются). И вот теперь когда подвернулся удачный момент, чтобы вынести с предприятия свою добычу, он никак не мог этого сделать.

Только он протягивал руки, чтобы сунуть аккуратно перевязанную проволокой пачку шампуров себе за пазуху, как руки у него опускались, а в голове возникали очень-очень странные мысли от том что воровать плохо. Это было просто невообразимо странно.

Он тут же припомнил, что не только с выносом у него возникли проблемы – последние несколько дней его абсолютно перестало тянуть к выпивке. Конечно он мог опрокинуть пару стаканов с приятелями после работы, но чтобы забираться в тепло узел (где у него была заначка) в обеденный перерыв – этого больше не было. Да и дома он больше не сильно о и хотел опрокинуть стакан для “аппетиту” как постоянно говорил жене.

Точно! Жена! Стерва Люська небось что-нибудь ему подсыпала – не зря у неё бабку в деревне ведьмой называли! Околдовала! Как есть околдовала. Ну вот он придёт домой разберётся с ней, а пока шампуры лучше перепрятать и вернуться к работе – сегодня мастер попросил задержаться после смены, требовалось выполнить какую-то, довольно сложную, новую деталь.

Глава 12

Я не успел ещё доделать все свои дела, как настал день моего отбытия. Думаю это естественная ситуация перед наступлением событий неодолимой силы – перманентный аврал. У меня оставалось ещё несколько недоделанных дел, но родители Дани были тверды в своём решении. Сказано, в деревню – значит в деревню. Мне ничего не оставалось делать, как взять рюкзак с вещами заранее собранными матерью и отправиться с отцом на вокзал.

– Через час придёт твоя электричка. Выйдешь на станции “Новое”, там подождёшь дядю Славу, он заберёт тебя и довезёт до деревни. Всё понял? – давал последние наставления отец, пока мы стояли на шумном вокзале.

– Конечно, не в первый же раз еду, – согласно кивал я. На самом-то деля как раз Я, ехал в первый раз, но несколько, вытащенных из копии памяти реципиента, воспоминаний давали мне примерную картину происходящего с необходимыми действиями и возможными ситуациями, которые могут возникнуть в пути.

Но к моему удивлению, перемещение посредством местного дикого транспортного средства вышло беспроблемным. Я смирно просидел на скамейке вместе с отцом весь час, остающийся до прихода электрички, отвечая на осторожные расспросы родителя. Похоже он меня в чём-то подозревает, вот только не пойму в чём. Почему-то его интересовали мои новые знакомства и изменившийся круг общения.

Конечно можно было бы осторожно подключиться к его нейропространству или внушить запрет на любое любопытство в мой адрес, но что-то внутри меня (похоже какая-то часть Дани) сильно противилась такому действию, поэтому я не стал переступать через себя, а просто старался вести себя максимально аутентично, во всяком случае при тех кто близко знал Даню.

Наконец загрузившись в прибывшую электричку я выполнил обязательный в таких случаях ритуал “помахать из окна” и устроившись на жёстком сидении принялся изучать это транспортное средство. Хотя толком то изучать было нечего – металлическая коробка на колёсах с минимумом удобств. Всё это сильно напоминает мне военный транспорт.

Вообще я попал в окружение довольно странного общества – всё вокруг так и дышит войной. Любой завод ориентирован на выпуск именно военной продукции, и если она даже в текущей обстановке не производится, то всё производство довольно убого переведено на выпуск гражданской продукции. А сами люди несмотря на то, что работают, пользуются и живут в окружении ужасной милитаризации постоянно говорят о мире во всём мире, и чрезмерной милитаризации общества противопоставленного социального строя. Лично по мне это кажется довольно странным – общество словно старается обмануть само себя, а это явно не здорово. Явно видны разрушительные процессы и деструктивные движения пронизывающее общество насквозь. И я, прислушавшись к себя, понимаю что терпеть подобное не намерен. Общество должно быть монолитным – только тогда его члены обеспечат себе выживание в суровых реалиях множественной конкуренции различных государственных объединений.

Но наконец период вынужденного бездействия окончился, пока остальные пассажиры рассаживались по местам и вся эта махина тронулась в путь.

Рядом со мной оказалась довольно странная компания – мужчина довольно затрапезного вида, женщина с уставшим лицом и пара ребят, явно младшеклассников. При этом они все были одеты как-то неказисто, даже на уровне остальных пассажиров, одетых по сравнению с виденным мною в городе довольно просто. Они долго рассаживались – женщина периодически покрикивала то на детей, то на мужа, и когда наконец вагон тронулся, мужчина принялся мяться и постоянно оглядываться по сторонам, словно что-то ища. Наконец он заприметил за несколько рядов сидений от себя еще несколько, чем-то похожих на него мужчин. Что-то буркнув жене он встал и пошёл к ним. Она только всплеснув руками принялась вполголоса что-то приговаривать, из-за шума производимого транспортным средством я различал только обрывки фраз: “…проклятый алкаш…”, “… сколько можно пить…”, “… руки-то у него золотые…”, “… характера вообще нет…”, “… лучше бы по дому помогал…”, “… дети в который раз без…”.

Понаблюдав за этим я решил кое-что проверить. Немного откинувшись на неудобном сидении закрыл глаза и постарался сосредоточиться. Я уже научился (или восстановил навык?) подключаться к нейропространству людей не только ночью, но и днём когда они бодрствуют. Быстро сориентировавшись в облаке окружающих меня ментальных шумов, я подключился к пространству сидящей рядом со мной женщины и принялся просматривать поверхностные нейрообразы.

В них присутствовали сцены пьянства, насилия, хулиганства и вредительства. Причём не только со стороны её социального партнёра (местные их называют супругами), но и практически всех её знакомых, да и её самой. Увидев такую картину, я поначалу хотел побыстрее отключиться от этой мерзости и просто посидеть в восстанавливающей медитации. Но вдруг понял что если буду избегать контактов с такими людьми и более того если вокруг меня будут подобные люди, то не видать мне покоя и нормальной жизни. Подобные кадры, занятые деструктивной общественной деятельностью и собственным саморазрушением просто опасны. Поэтому я отключившись от нейропространства оператора машинного доения Прохоровой Марьи Сергеевны, принялся лепить из окружающего меня инфополя сгустки нейроэнергии. Откуда-то на меня снизошло озарение и я практически полностью отключившись от окружающей действительности творил сложную структуру.

Наконец спустя какой-то (думаю довольно продолжительный) промежуток времени, окинул мысленным взглядом получившееся творение – это был слепок искусственного сознания. Вернее даже не сознания, а некоторой программы поведенческих императивов. Сам слепок обладал всего тремя функциями – цепляться к ближайшему незащищённому (как показала практика некоторые люди сами не понимая этого, сооружали что-то вроде простенького входного фильтра, но подобные люди имели и так достаточно плотное нейропространство в которое мне самому было непросто проникнуть) нейропространству со средней плотностью, внедрять в нейропространство императивы, и создавать собственные копии, используя для этого энергию излишек психической энергии (я обнаружил что некоторые из людей накапливают в своём нейропространстве некую компоненту [я назвал её психической энергией или ПЭ] которая позволяет людям делать что-то с высокой эффективностью. Вот только бОльшая часть тех людей, чьи нейропространства я обследовал, тратили эту энергию на производство скандалов, выдумывание способов увильнуть от работы или методов хищения общественной собственности. При этом у тех кто употреблял спиртосодержащие жидкости, ПЭ уходило на поиск способов добыть эти самые жидкости). Правда структура отвечающая за создание собственных копий получилась какая-то ущербная, не думаю что она

Как следует осмотрев получившееся творение и хорошенько запомнив его структуру я прикрепил его к нейропространству сидящей рядом женщины, и неожиданно почувствовав что довольно сильно устал, перешёл в режим восстановительной медитации. В таком режиме я провёл до того самого момента пока не объявили станцию на которой мне надо было выходить.

На своей остановке я довольно долго слонялся по пустой платформе, пока к ней не подъехал ржавый и неухоженный грузовой автомобиль, местные называли их “зилками”. За рулём сидел такой же, как и автомобиль, неухоженный, но довольно молодой мужчина. Увидев меня он распахнул дверцу, и перекрикивая мотор крикнул мне: “Даня, залезай!”

Мне не оставалось ничего кроме как закинуть в кабину рюкзак и забраться туда же. Дорогу до пункта назначения сложно описать словами – помимо ужасного транспортного средства, ужасной дороги и ужасного водителя меня занимало только одно – как бы не выплюнуть на дорогу собственные кишки. Видя моё состояние дядя Слава, поинтересовался не укачивает ли меня. Я осторожно кивнул надеясь на толику сочувствия или какую-либо помощь, но он лишь беззлобно посмеялся и посоветовал учиться терпеть, ведь, по его словам: “В танковых войсках тебе хуже будет, хотя может тебя в танковые-то и не возьмут – вон какой уже вымахал! Небось дольше деда уже?”. В моей базе данных присутствовало несколько довольно мутных образов родственников у которых мне предстояло провести ближайший месяц, но провести требуемую оценку по ним не представлялось возможным.

Наконец ужасная поездка на трясущемся аппарате, управляемом дымящем курительной палочкой водителе, который постоянно перекрикивая рёв мотора и сражаясь с многочисленными рычагами аппарата задавал мне какие-то вопросы закончилась. Высадив меня на окраине населённого пункта машина укатила к стоящим поодаль, в поле, техническим зданиям. Посмотрев ему вслед я передёрнул плечами – сам аппарат был выкрашен грязно зелёной краской, а водитель одет красную рубаху, почему-то мне казалось что всё должно быть наоборот. Так что вообразив это словил странное чувство дежавю, и от такой картины у меня непроизвольно побежали мурашки по всему телу.

Я медленно побрёл по пыльной грунтовке между неказистыми домами и почерневшими от времени заборами, старательно роясь в памяти в попытках найти подсказку – куда мне идти дальше. Но положение спасла симпатичная девушка, примерно моего возраста сидящая на скамейке возле одного из дома.

– Здравствуй Даня, – при моём приближении она встала и подошла ко мне, – я знала что ты сегодня приедешь.

Но видя отсутствие реакции с моей стороны, она насторожилась и на полшага отступив и с тревогой спросила, – ты ведь не забыл меня?

Положение надо было как то спасать, похоже это знакома Дани и судя по тому что она его ждала – близкая знакомая. Так что я сделала единственное что можно было сделать в такой ситуации – сбросил рюкзак на дорогу и шагнув к не ожидавшей такого девушке, крепко её обнял и поцеловал.

– Конечно не забыл, милая, – прервав поцелуй шепнул ей на ушко.

Но видя её расширившиеся от удивления глаза, понял, что сделал всё-таки что-то не то. Да и тут как назло какие-то мелкие дети пробегая по улице начали кричать: “А Даня Городской Милку целует!”, “Целует! Целует!”.

Девушка, же отойдя от шока отвесила мне пощёчину и развернувшись бросилась по улице прочь. Странно – сколько не смотрел модельных ситуаций в нейропространствах разных людей, всё должно было пойти иначе. Но как бы то ни было я только что лишился проводника по деревне, а возможно приобрёл некоторое количество проблем.

Отступление

Маришка идя из коровника, куда ходила помогать матери, домой, невольно задумалась – после того как они вернулись из города (куда ездили всей семьёй на торжественное собрание), обратно в деревню что-то изменилось. Во-первых, на второй день после возвращения, мать почему-то достала из запертого на замок шкафа её новое платье, купленное в прошлом году и отложенное на “всякий случай”. Платье было красивое, с миленькими цветочками, жаль только она немного выросла и платье было самую капельку маловато, глядя на то, как и сама мать стала носить новые вещи достанные из загашника, Маришке стало понятно что ей больше не придётся занашивать до дыр одни и те же вещи. Во-вторых, отец на следующую неделю перестал, вообще, пить самогон и стал курить только в обед вместе с остальными мужиками на МТС. В-третьих, Стёпка Иванов – первый деревенских хулиган, перестал всех задирать и ходить по деревне, после бани, с оглоблей урожая пришибить бабу Глашу. Теперь он работал на заготовке силоса и всем рассказывал что знает как силос ещё эффективней.

Да и вообще вся деревня как-то странно преобразилась – председатель колхоза выделил из запасов кучу фляг с краской, которые много лет стояли в одном из складов и уже практически полностью превратились в камень. Мужики собравшись в одну из суббот покрасили все заборы и фасады на улице Ленина в красивый красный цвет, а председатель пообещал что закажет ещё краски, чтобы покрасить все чёрные от старости заборы в красивые яркие цвета. Теперь хоть по улице стало гораздо приятнее, но покраской заборов дело не ограничилось. Опять же, с разрешения председателя, мужики собравшись на очередной субботник разрыли тракторами Яшкин лог и набрали там гравия, которым отсыпали все улицы в деревне – теперь после дождя не разводилась грязь и можно было ходить не только в сапогах, но и в ботиночках. У неё например тоже были красивенькие ботиночки которые мама достала из сундука. В них было не стыдно ходить в клуб, тем более там вместо скучных собраний теперь каждые выходные собирались все жители и обсуждали что бы улучшить в деревне. И высказывались не только взрослые, но и дети. Даже она когда председатель, в очередной раз, предложил высказываться всем желающим, рассказала что поросятки страдают. Раньше когда она носила мама обед в коровник, на обратном пути ей всегда давали ведро молока для поросяток, а сейчас мама почему-то перестала так делать.

На её реплику председатель почему-то засмеялся и шутливо погрозил потупившей взгляд матери пальцем, и спросил у кого из людей ещё такая же проблема. Руки подняли многие – ведь почти вся деревня держали в подворьях поросят, гусей, коров и кур. И если раньше скотину кормили колхозным молоком, сеном, зерном и остатками со столовой, то теперь никто из работников ничего не брал домой. От этого колхозные коровы стали давать в два раза больше молока, а поросята на ферме гораздо быстрее прибавлять в весе. Посовещавшись люди решили что все ответственные за заготовку и производство кормов люди будут работать на полчаса дольше, и сверхнормативную продукцию раздавать всем кому надо кормить скотину. А чтобы на эту работу хватило ГСМ все работники пообещали, что мало того что, будут бережно и экономно ездить на технике, так ещё и возьмут на вооружение новые правила при поездках, которые предложил школьный учитель математики Семён Петрович – он рассчитал что больше всего топлива тратиться при левых поворотах, поэтому он расчертил карту деревни и окружающих полей маршрутами для всей колхозной техники, которые позволят экономить до 40 % топлива.

Но на таких собраниях не все выступали с конструктивными предложениями. Некоторые постоянно всё критиковали не предлагая, впрочем, иных вариантов. Среди таких людей была баба Глаша (про неё говорили что она гонит самогон, вернее гнала, так как во всей деревне осталось только человек пять кто продолжал пить), колхозный бухгалтер Лев Янович Хейман и Борька тракторист. Только Борька трактористом быстро перестал им быть, так как он не стал работать по-новому и продолжил как раньше оставлять трактор мокнуть под дождём, не глушить на перекурах, и не чистить после работы. Поэтому, по решению народного собрания, его перевели из трактористов в животноводы. Конечно он устроил страшный скандал, кричал что не будет грести навоз и крутить хвосты быкам, но других вариантов у него не было. Хоть и первую неделю он не являлся в коровник, а всё крутился возле МТС, но никто из мужиков не пускали его к тракторам. Так что, хочешь не хочешь, но пришлось ему ухаживать за коровами, правда, мама рассказывала, что не любит он животных. Обижает их и кричит на них, а это плохо сказывается на надоях молока.

Лев Янович тоже постоянно устраивал скандалы, по поводу распоряжения председателя колхозным имуществом, но после того как из города приехала дочка председателя и стала подолгу задерживаться в управлении проверяя все бухгалтерские гроссбухи, он за один день собравшись куда-то уехал. Председатель потом несколько дней ходил печальный, но после того как агроном Алексей Викторович закончил с каким-то “агротехническим анализом земель” сразу повеселел и на следующем собрании заявил что на следующий год их колхоз будет в передовиках не только по району, а может даже по всей области!

Но самые интересные события в их деревне стали происходить только осенью, когда настала пора уборки урожая. Началось всё когда из района к ним приехали несколько странных людей. Назвались они почему-то спец группой.

Глава 13

Как бы то ни было, цыкнув на расшумевшихся детей, от чего они прыснули в разные стороны, просто пошёл по улице надеясь что какой-нибудь из домов вызовет активацию воспоминания из нейропространства Дани, куда я сейчас транслировал видимую мной картинку.

Но долго бродить мне не пришлось, из одного из дворов навстречу мне вышла дородная женщина в затасканном халате и всплеснув руками принялась довольно громко тараторить

– Да неужели это Даня?! А как вырос-то за год! А как похудел! Ну ничего, у нас на парном-то молоке, да на сметанке – быстро округлишься.

Пока она это проговаривала ходя вокруг меня, её образ наконец-то прогрузился и информационная система выдала информацию, что это знакомая бабушки Дани – тётя Глаша, известная деревенская сплетница. Но, самым важным было то что также мен стало известно что живёт она на параллельной улице с домом моих (теперь моих) родственников, чей дом располагается на углу параллельной текущей улицы и пересечения с проездом между ними.

Сопровождаемый, продолжающей что-то болтать Глафирой, я наконец сориентировавшись, отправился в нужную сторону.

По приходу на место ничего интересного не происходило, кроме того что меня сразу усадили обедать и приступили к бесконечным расспросам. Родственников интересовало абсолютно всё – и как я питался в городе, и какие у меня вышли готовые оценки, и как дела у родителей. Помимо бабушки и дедушки в расспросах участвовали постоянно заходящие дом соседи и знакомые. В это суете как-то неожиданно стало известно об инциденте произошедшем со мной сразу по приезду, тут же помимо охов и вздохов от многочисленных представителей женского пола и шуточных подтруниваний от деда, и его приятелей, прозвучало несколько недвусмысленных угроз физической расправы надо мной в случае некой ситуации которую они характеризовали как “обидишь девочку – …”. Я не совсем понял что они имеют в виду, но думаю смогу разобраться с этим по ходу действия.

Пока происходило это действие – паломничество совмещённое с обедом плавно перетёкшим в ужин, на улице стемнело и гости понемногу принялись расходиться. А бабушка сообщила мне что, приготовила постель в амбаре – где я, якобы любил спать.

Не знаю что там любил Даня, но он явно был каким-то ненормальным. Амбар представлял собой мрачное здание из почерневших от времени досок заставленный каким-то барахлом. Под самой крышей в этом строении имелся деревянный полог на который вела убогая лестница – именно там мне и приготовили “постель”. Постель эта представляла собой несколько холщовых мешков набитых сухой травой, брошенных прямо на доски. Правда сверху они были застелены чистой простынёй. Также в комплект прилагалось пара подушек и тёплое ватное одеяло. В общем мрак какой-то. Ну да ничего дайте мне немного времени и я расшевелю это царство убогости и отсталости. С этими мыслями я прешёл в спящий режим.

Оказавшись в собственном нейропространстве, потратил немного времени на восстановление собственного психического равновесия после устроенной мне “тёплой” встречи. Нет, я конечно ничего не имею против гостеприимства, радушия, и добрых соседских посиделок, но глядя на ток как мужчины постоянно смолили сигареты одна за одной и пили спиртосодержащую жидкость достанную бабушкой из серванта, за “приезд Даньки” (впрочем женщины от них сильно не отставали) понял, что затуманивание собственного рассудка, является среди местных, нормой.

Вот только зачем они это делают – остаётся для меня загадкой. Ведь сколько бы я не рассматривал модельные ситуации в нейропространствах и реальные сцены – подобное поведение, хоть и слабо, но всё-таки было общественно порицаемым. А тот недолгий период эйфории вызванной употреблённым препаратом вскоре сменяется более долгим периодом депрессии которая к тому же протекает гораздо тяжелее. Мало того с этим состоянием депрессии местные борются употреблением следующей дозы препарата.

Но думаю тут не стоит рубить с плеча и менять моральные и поведенческие императивы у всех встречных – поперечных, как я поступил со случайными попутчиками в электричке (кстати интересно что из этого получится, и в какую сторону изменит обстановку на месте их жительства), а применить более тонкий подход. А для этого мне следует немного вникнуть в местную обстановку.

Ко конца ночи я подключался к ближайшим нейропространствам (всё-таки без специального оборудования мои возможности сильно ограничены) и считывал поверхностную информацию. Благодаря этому моя база данных немного расширилась и теперь помимо данных на большую часть населения деревни, также получил описания и разъяснения на местные объекты и термины.

С наступлением утра, о котором меня известил громкий ор какого-то домашнего животного (и зачем только подобных тварей держат рядом с жильём), началось то что изредка проскакивало в воспоминаниях Дани. Сначала меня, достаточно плотно, покормили, а затем отправили на производство сельскохозяйственных работ – требовалось пропалывать посадки каких-то растений, затем таскать экскременты животных и выполнять другие поручения родственников.

Проведя в таком режиме полдня, я подумал, что расплачиваться за предоставление пищи и жилья конечно надо, но следует подумать об ином способе.

Но к моему удивлению, после обеда мне дали последнее задание – натаскать воды из колодца, а затем предоставили самому себе. Предложив сходить искупаться на речку. Подумав, что пока не стоит выдавать себя, взял полотенце и отправился в указанном направлении. А вот придя “на речку” обнаружил кое-что интересное.

Похоже этот участок ландшафта местные использовали для проведения каких-то странных ритуалов. Тут было несколько детей младше моего реципиента которые с каким-то остервенением бултыхались в воде. Так как в доставшейся мне базе данных присутствовали сцены подобного времяпрепровождения, то я тоже разделся до исподнего и полез в воду. Единственное что, меня не прельщало находиться в мути поднятой мальчишками, так что я отошёл от этого места немного выше по течению, где берег густо зарос ивняком.

Идя среди практически касающихся воды ветвей, я обнаружил небольшую прогалину в зарослях. Осторожно заглянув туда увидел как в небольшом пятачке воды свободной от растительности осторожно купается какая-то девушка. Присмотревшись внимательней опознал в ней ту самую девушку которую ребята называли “Милкой”.

Пока в голове у меня прокручивались варианты дальнейших действий я продолжал стоять в тени ветвей наблюдая как девушка в тонком сарафане на голое тело бродит по колено в воде. При этом мокрая ткань полностью облегала её тело практически не оставляя простора для воображения – видно было что девушка только что плавала, а теперь выходит на берег.

Так и не решив что будет правильнее сделать в такой ситуации, я просто дождался пока девушка не выйдет полностью из воды и скроется среди растущих на берегу кустов. Возможно я поступил глупо, что-то упустив, а может наоборот правильно так и не выдав своего присутствия – я до сих пор не понимаю местных. В головах у них одни мысли и поступки, а в реальности совсем другие, зачастую прямо противоположные.

Так как времени у меня до наступления вечера оставалось ещё прилично, и тратить его на бессмысленное бултыхание в воде (даже с учётом возможности установления контактов с некоторыми заинтересовавшими меня людьми) я решил наконец заняться делами.

Ещё по пути к дому родственников, я заметил торчащие в отдалении, от населённого пункта, антенные вышки. Так что выбравшись из воды и одевшись, я направился в ту сторону.

Чем ближе я подходил я к тому месту тем больше деталей мог различить. Похоже заинтересовавшие меня антенны были частью каких-то машин, накрытых странными зелёными тряпками со множеством навязанных ленточек и лоскутков, и заглубленных в землю зданий. Добравшись довольно близко я обнаружил невысокую проволочную изгородь. На которой, через равные промежутки, висели выцветшее от времени информационные таблички. Сообщавшие о том, что дальше начинается запретная зона, проход на которую, запрещён. Кстати что-то подобное было и среди воспоминаний реципиента – деревенские жители неохотно говорили на эту тему. Но было как-то само собой разумеющимся, что ходить в эту сторону было не принято. Тут рядом не косили траву, не пасли коров и не собирали ягод. Так что стоя у изгороди я испытывал странное чувство – с одной стороны было понятно что просто так добраться до заинтересовавших меня объектов мне не удастся, а с другой стороны – никого поблизости не было, а изгородь была скорее номинальной преградой, чем чём-то по-настоящему ограждающим.

Решив обойти этот участок по кругу – вдруг я найду какие-нибудь ворота или встречу кого нибудь кто сможет пояснить что тут находится, я отправился вдоль проволочной ограды. Периодически меня настигало чувство чужого взгляда, но несмотря на это вокруг по-прежнему никого не было – стрекотали кузнечики, щебетали птицы, да ветерок глухо гудел среди растяжек антенных полей.

Наконец достаточно далеко отойдя от деревни я наконец добрался до грунтовой дороги. Один конец её, петляя, уходил куда-то между полей, а другой упирался в потрёпанный шлагбаум. Рядом со шлагбаумом стояла дощатая будка, подойдя к которой я убедился что она абсолютно пустая. И что же делать дальше – совершенно непонятно – вроде можно зайти внутрь – между шлагбаумом и оградой достаточно места, чтобы протиснуться одному человеку, с другой стороны – эти таблички и назойливое ощущение взгляда, прямо говорили что туда нельзя. Но мне, в любом случае, нужна связь с оставшимися в городе ребятами, так что выбора в общем-то нет.

Приняв решение я принялся протискиваться внутрь огороженного пространства. Но стоило мне оказаться внутри, как ближайший к будке куст зашевелился и из него выглянуло конопатое лицо вымазанное зелёными и коричневыми полосами краски.

– Парень, ты чего читать не умеешь? Видишь ведь написано: “проход запрещён”, так куда идёшь?

Кинув на него внимательный взгляд, и попытался подключиться к его нейропространству. Но оно оказалось достаточно плотным, так что с ходу мне это не удалось.

– Всё понял, извините, – примирительно поднял я руки, – уже ухожу.

Быстро выбравшись обратно я не оглядываясь, прямо через поле отправился в сторону деревни. В принципе задачу минимум я выполнил – хоть я и не добрался до антенных установок, мне удалось на несколько мгновений прикоснуться к нейропространству одного из людей имеющего к ним доступ. Так что в ближайшую ночь я узнаю всё что меня интересует.

Добравшись до деревни я направился в местный клуб совмещающий в себе все основные развлекательные заведения – тут должна быть библиотека, пока есть ещё немного времени, почитаю какую нибудь литературу, никогда не стоит оставлять шанс получить немного новой информации.

Отступление

Лейтенант девятого отдела пятого управления КГБ СССР Симохин Михаил Юрьевич, ещё при получении задания понял что с этим делом что-то не чисто. Ну не могли же в какой-то убогой деревне свить своё гнездо какие-то махровые антисоветчики. И даже изучив все бумаги по этому делу всё равно остался при своём мнении – пусть председатель колхоза “Новый завет Ильича” Упорно игнорировал указания от вышестоящих органов по срокам и объёмам начала заготовки кормовых и уборки урожая (всё-таки на местах видней когда надо проводить эти работы, пусть и свои решения надо проводить как-то мягче), пусть местные “информаторы” и “доброжелатели” буквально сошли с ума засыпая все соответствующие органы сначала “анонимками”, а затем и простыми письмами не скрывая собственных имён (периодически у таких вот “товарищей” случались сезонные обострения, по этому поводу даже был выпущен специальный циркуляр с инструкциями для сотрудников разбирающих “сигналы” с мест), но вот то что три группы местного, а затем и районного отдела милции откомандированных туда почему-то буквально через пару дней подали рапорты об отставке и остались в деревне при этом колхозе, работать зоотехниками – наводило на странные подозрения.