Текст книги "Охотник. Дилогия (СИ)"

Автор книги: Александр Сухов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 48 страниц) [доступный отрывок для чтения: 18 страниц]

Короче говоря, на Фаррука Кипелиуса Беранье он произвел крайне негативное впечатление. Юноша невольно поставил себя рядом с этим хлыщом, и сравнение оказалось явно не в его пользу.

Наконец Виолетта в легком голубеньком платьице впорхнула в комнату и тихонечко присела рядышком со своим женихом. Кроме Фаррука, отца и, разумеется, мастера Шамбаля на ее появление никто особенно не обратил внимания. Мэтр Бастиан сделал дочери замечание насчет ее опоздания к ужину, жених как-то сухо по-будничному чмокнул свою нареченную в щечку, молодой стажер страшно ревновал и ничего с этим поделать не мог. Однако он всеми силами старался не подавать виду.

В то время как одна часть сознания юного мага беззаветно предавалась иррациональному чувству ревности, другая, более холодная и расчетливая, спокойно наблюдала за происходящим, анализировала и делала выводы. В частности, Фаррук не мог не обратить внимания на то, что при появлении мастера Шамбаля глаза девушки не засияли так, как это обычно бывает при встрече с горячо любимым человеком. Да и сам нареченный жених как-то не очень тепло относился к невесте. Конечно же, по отношению к ней он был предельно внимателен и галантен, но в глубине его красивых глаз таилась такая неизбывная тоска (зеленая, в прямом и переносном смыслах), что в какой-то момент Фаррук ему посочувствовал.

«Странно ведет себя этот гусь расфуфыренный, – подумал он. – Рядом такая девушка, а этот изображает из себя зачарованного злой ведьмой принца, мол, околдовали, теперь насильно под венец тащат. Впрочем, Виола что-то также не очень жалует своего суженого».

Данное наблюдение если не окрылило нашего героя, то, во всяком случае, настроение ему существенно повысило. Он поставил себе на заметку, не откладывая дела в долгий ящик, разобраться в отношениях двух этих «голубков». Вне всякого сомнения, здесь существовала какая-то тайна, а юный маг был большим охотником до разного рода загадок, ребусов и головоломок, особенно когда таковые имели непосредственное отношение к его судьбе.

После окончания ужина гости разбрелись по разным комнатам. Воспользовавшись тем, что профессор Шамбаль предпочел обществу своей невесты партийку в мечи – новомодную карточную игру, Фаррук пригласил девушку на танец. Виола не отказалась. Юноша был неплохим танцором и заработал комплимент от партнерши. Однако все его успехи на любовном поприще этим и ограничились. Виола извинилась перед гостями и, сославшись на усталость, покинула собрание. Фарруку ничего не оставалось, как последовать ее примеру, – находиться далее в компании молодящихся магинь и подвыпивших магов ему не очень хотелось. Назавтра его ожидал тяжелый рабочий день.

Когда он вышел за порог гостеприимного дома достопочтенного Ленно Бастиана, над лагерем властвовала полноправной хозяйкой темная звездная ночь. Неразлучные извечные спутники Хаттана Хэш и Фести еще не начали свою обычную погоню друг за другом, но света звезд было вполне достаточно, чтобы не заблудиться. К тому же повсюду были установлены светящиеся указатели. Юноше не составило ни малейшего труда отыскать свой уютный коттедж.

А еще через полчаса он спал беспробудным сном праведника и видел во сне яркие реалистичные образы и картины, где главными героями были Он и Она и никаких путающихся под ногами сомнительных женихов и тетушек.

Глава 7

Проснулся Глан от громкого стука в дверь своего номера. Поначалу он решил проигнорировать столь наглое посягательство на свой сон, однако неведомый Некто не унимался, даже усилил частоту и мощность ударов. Через минуту подобных издевательств до сознания Охотника все-таки дошло, что основательно выспаться ему не дадут и теперь вольно или невольно (скорее невольно) придется вылезать из теплой мягкой постельки.

Осторожно высвободив правую руку из-под головки посапывающей рядышком Ирии, он присел на кровати, чтобы прийти в себя, интенсивно помассировал виски, затем пошлепал босыми ногами ко входной двери.

Виновником беспокойства оказался какой-то чумазый пацан, явно из беспризорных. При виде полностью обнаженного Охотника парнишка сначала растерянно захлопал глазенками, но очень быстро пришел в себя.

– Ваша милость, господин Охотник Глан? – поинтересовался мальчик, с интересом уставившись на рельефный живот юноши, точнее, на рваный шрам, наискось его пересекавший.

– Допустим, – хмуро ответил Охотник. – Тебе чего нужно-то, малой? Если денег, подходи на улице, отстегну, а сейчас оставь меня в покое. И вообще, кто тебя сюда впустил?

Мальчишка не стал пускаться в пространные объяснения на тему, каким образом ему удалось усыпить бдительность швейцара и проникнуть в «Летучую крысу». Он лишь коротко бросил:

– Малява, господин.

– Что за малява? – не понял юноша и с подозрением воззрился на напыжившегося от осознания собственной значимости мальчугана.

– Письмо, значица, из цугундера – тюряги местной, – со знанием дела пояснил малец и громким шепотком заговорщически добавил, подмигнув при этом серым глазом: – У-ж-жасно секретное.

– От кого письмо и почему секретное? – захлопал глазами Охотник, окончательно приходя в себя.

– От товарищев ваших, с коими вы вчерась изволили водку пьянствовать в здешней ресторации. Звать их Ветер, Берен… Берендеус и такой здоровенный троллина, забыл, как его: Рушила или Ушила.

– Крушила, – машинально поправил мальца Глан. Весть о том, что его товарищи каким-то непостижимым образом вместо гостиницы оказались в тюрьме, только-только начала доходить до его сознания. Впрочем, данное известие лишь способствовало его окончательному пробуждению. – Ты вот чего, пацан, подожди-ка минутку за дверью, пока я соберусь. А потом мы с тобой позавтракаем. Поди, с утра не жравши? Там ты мне все по порядку расскажешь. А пока давай-ка сюда письмо!

Но едва лишь он протянул руку за «малявой», посыльный тут же отскочил от двери и настороженно замер, готовясь удрать при малейших признаках агрессии со стороны Охотника.

– Не, дяденька, так не пойдет. Ваши товарищи мне сказали, что взамен письмеца вы дадите целого серебряного орла.

– Ах, да! – обезоруживающе развел руками Глан. – Извини, как-то не подумал. Один момент.

Оставив дверь полуоткрытой, он проследовал к своей одежде, валявшейся бесформенным комом на стуле. Быстро натянул трусы и брюки. Затем покопался в карманах и выудил оттуда пригоршню серебра вперемешку с медью.

– На, держи, – он высыпал монеты в грязную ладошку очумевшего от счастья мальчишки. – Надеюсь, этого хватит?

– Еще как хватит, милостивый государь! – восторженно воскликнул пацан, автоматически повысив статус собеседника.

– Теперь я могу получить письмо?

– Конечно, конечно, милостивый государь! – засуетился посыльный и полез куда-то в недра своей штопаной-перештопаной куртенки. – Вот, милостивый государь, держите.

– Только не нужно называть меня «милостивый государь», – принимая скомканный листок в руки, поморщился, словно от зубной боли, юноша. – Я Охотник, а Охотники, да будет тебе известно, милостивыми государями не бывают. Для простоты общения можешь называть меня Глан, на худой конец, Охотник. Ты это, все-таки подожди меня здесь в коридоре. Я сейчас соберусь, и мы с тобой основательно подкрепимся. А заодно ты мне расскажешь все, что тебе известно.

Прикрыв плотно дверь, юноша первым делом развернул листок бумаги. Там ровным почерком Ветра было нацарапано эльфийской вязью:

«Дорогой Глан, по непостижимому для нашего понимания стечению обстоятельств и по совершенно абсурдному обвинению в попытке изнасилования и грабежа мы оказались в местной тюрьме. Пожалуйста, приложи все возможные старания для того, чтобы вытащить нас отсюда. Еще раз тебя уверяем, что к инкриминируемым нам преступлениям мы не имеем ни малейшего отношения.

С уважением, Крушила, Берендей и твой скромный слуга Ветер».

Затем он энергично потряс головой, чтобы отогнать вероятный морок. Перечитал и, убедившись в том, что записка вовсе не розыгрыш ко дню Вселенского Дурака, едва не расхохотался во всю необъятную мощь своих легких. И немудрено, его товарищей можно было обвинить в чем угодно, только не в попытке ограбления, сопряженного с жестоким изнасилованием. В случае крайней нужды Охотник мог позволить себе взять взаймы необходимую сумму денег у товарища или любого иного лица, на худой конец, украсть что-нибудь по мелочи, но грабить и насиловать – увольте. Руководство гильдии за такие дела подвергает позорному изгнанию из Братства любого Охотника, чья вина будет полностью доказана. К тому же, насколько ему было известно, в деньгах его товарищи на данный момент не нуждались, а что касается женского пола, от разного рода любительниц острых ощущений и экзотики у них не было отбоя, некоторые дамы даже были готовы оплачивать их услуги. Однако Глан не мог вспомнить ни одного факта, когда кто-нибудь из его приятелей унизился до того, чтобы торговать любовью, даже во время самого жестокого безденежья.

Принесший письмо пацан никуда не ушел, а терпеливо ждал, когда Глан выйдет из своей комнаты и накормит его обещанным завтраком. На деньги, полученные от Охотника, можно было бы прокормить себя в течение недели, а то и двух, но коли уж обещана бесплатная кормежка, отчего бы не воспользоваться случаем и не сэкономить.

– Ну, рассказывай! – велел Глан своему новому знакомому, дождавшись, когда миска наваристых щей, а за ней целая тарелка шашлыка были им оприходованы с величайшей лихостью и проворством.

Но парнишка не спешил, откусил от приличного ломтя свежеиспеченного хлеба, запив еле поместившийся во рту кусок густым топленым молоком из глиняной кружки. Застолбив таким образом и хлеб, и молоко, малолетний прохиндей откинулся на спинку стула, тяжело, но удовлетворенно вздохнул, дважды рыгнул в знак признательности и лишь после этого забавного ритуала заговорил:

– А чо рассказывать-то, дядь? Бегу я сегодня по утряне задами мимо полицейского участка по своим, значица, делам, как из окна тамошней тюряги на меня как зыркнет вот такенная рожа, – пацан руками показал нечто напоминающее основательно вызревший пудовый арбуз. – Я ажно поначалу-то спугался крепко, хотел задать стрекача. А энтот, который тролль, жалобным таким голосочком грит мне: «Пацан, помоги, значить, попавшим в беду несчастным Охотникам. А за это будет тебе щастье». Короче, подписали они меня письмецо доставить вашей милости… Ой… прошу прощения, Охотнику Глану.

– Больше они тебе ничего не рассказали?

– Не, больше ничего, да разве я б забыл.

Юноша подробно выспросил у оборванца точное местонахождение полицейского участка, в котором содержались его товарищи, и еще кое-какие частности касаемо их внешнего вида и морального духа. Получив устраивавшие его ответы, успокоился. Держатся бодро, физиономии не побиты, слава Создателю, остальное – дело техники.

– Хорошо, ты молодец, – похвалил мальчика Глан и высыпал перед ним еще горсть серебра со словами: – Вот, держи-ка еще немного деньжат. Подхарчись, приоденься, а то ходишь, как распоследний оборванец. Ну ты тут доедай свой завтрак, если еще чего захочешь, скажешь, тебе принесут и денег не спросят. Только смотри, чтобы живот не лопнул – с обжорами так иногда случается, сам видел.

– Неужто лопаются? – Парнишка с опаской посмотрел на молоко и хлеб.

– Чесслово, – улыбнулся Глан, – однажды прям на моих глазах один мужик обожрался после долгой бескормицы и того…

– Чего того? – Мальчишка едва не позеленел от страха и отодвинул от себя молоко и хлеб.

– Умер. Но ты не переживай, тебе это не грозит, – поднимаясь из-за стола, Глан потрепал малолетнего оборванца за русые вихры. – Так что смело доедай свой хлеб и допивай молоко. Кстати, а как тебя зовут?

– Шкетом меня кличут, а по-настоящему Хейми.

– Будь здоров, Хейми Шкет. Оставайся, а мне пора. Друзья, понимаешь, в беду попали, а бросать друзей в беде – самое распоследнее дело.

– Я-то понимаю. – Мальчишка совсем по-взрослому посмотрел на Охотника и, основательно смутившись, еле слышно пролепетал: – Господин Охотник, а вы не подскажете, где готовят таких, как вы? До жути хочется стать Охотником.

– Тебе сколько лет? – Глан оценивающе посмотрел на мальчика.

– Одиннадцать, может быть, чуть больше, я точно не знаю.

– Ну что же, было бы желание, – пробормотал себе под нос Глан, затем продолжил, обращаясь непосредственно к Хейми: – Ты вот чего, Шкет, после того как поешь, беги на улицу Прибрежную. Найдешь местное отделение Вольного Братства – такой огроменный каменный домина с колоннами. Спросишь мастера Пульцера, это в Приозерске самый главный начальник над всеми Охотниками. Скажешь, мол, от Глана Счастливчика, пускай посмотрит. Ты парень жилистый, с характером и сметкой, авось старина Пульцер тебя и запишет в Охотники.

Оставив обрадованного мальца уписывать молоко и хлеб, Глан покинул «Летучую крысу».

К его несказанному удивлению, Шуршак вместо того, чтобы знакомиться с обычаями и обрядами аборигенов, поджидал юношу у входа. А заодно изучал реакцию какой-то бродячей дворняги на свое появление на подведомственной ей территории. Собачонке страшно не нравился формик, она всей душой желала прогнать незваного гостя, но в силу какой-то ведомой ей одной причины малявка не бросилась на разумное насекомое, лишь громко тявкала, стараясь держаться от незваного гостя на приличном расстоянии. Дурочка даже предположить не могла, что, пожелай гигантский муравей закусить ее вкусным мясом, у нее не было бы ни малейшего шанса на спасение. Ее счастье, что Глан в свое время категорически запретил приятелю охотиться на кошек, собак и прочую домашнюю живность, кроме, конечно, крыс и мышей.

– Привет, Шур! – поздоровался с приятелем юноша в тот момент, когда его рука очутилась в крепких жвалах формика. – Ты чего это такой скромный? На тебя что-то не похоже.

«Только что подошел к этому обиталищу, тебя почувствовал, понял, что ты скоро появишься, не стал мешать трапезе, – настроив ментальные каналы, сообщил Шуршак. – Чувствую, Глан, ты чем-то взволнован (озадачен, обескуражен, напуган)».

– Ага, будешь тут взволнован, когда твоих товарищей хватают на улице и по абсурдному обвинению бросают в застенок! – зло прорычал юноша.

На что разумный муравей тут же резонно заметил со своей обычной муравьиной непосредственностью:

«Успокойся, Глан, в твоей голове (мозгах, сознании) сейчас полный сумбур. Может быть, ты поведаешь без излишних эмоций, что случилось?»

– Хорошо, Шур, отдирай свою задницу от мостовой, по дороге все узнаешь.

Приозерск был разбросан на весьма обширной территории. Многоэтажное строительство здесь было чем-то иллюзорно-экзотическим. В основном люди жили в своих домах с приличным приусадебным участком при каждом, даже самом захудалом домишке. Именно этим и объясняется тот факт, что при относительно небольшой численности населения Приозерск едва ли не превосходил размерами столицу республики. Поэтому топать к намеченной цели нашим героям пришлось довольно долго.

За это время юноша успел поведать формику все, что ему было известно насчет пленения местными блюстителями правопорядка его друзей. Свое отношение к означенным блюстителям он сформулировал весьма витиеватой и выразительной словесной конструкцией, из которой озадаченный формик вынес для себя лишь то, что все поголовно здешние полицейские являются злостными растлителями свиней, собак и юных невинных козочек, к тому же бессовестными вымогателями честно заработанных денег. Другие эпитеты, как «ехидные вонялы», «гомосеки паршивые», «козлы рогатые» и прочее, прочее, прочее, остались и вовсе вне понимания основательно озадаченного формика. Лишь по эмоциональному состоянию разозленного Охотника он смог догадаться, что все эти многоэтажные словесные нагромождения отнюдь не дифирамбы в адрес доблестной полиции Приозерска, а замечания критического свойства.

«Итак, Глан, – дождавшись, когда приятель выдохнется и замолчит, «заговорил» Шуршак, – ты считаешь, что Ветра, Берендея и Крушилу лишили свободы (изолировали, заперли, заключили в замкнутое пространство) без какой-либо на то причины? Я правильно трактую все, что ты мне только что рассказал (поведал, изложил, донес до сведения)?»

– Куда уж правильнее, – кивнул головой юноша.

«Теперь, как я понимаю, – продолжал формик, – наша задача их освободить (выпустить на волю, предоставить возможность дышать воздухом свободы)».

– Ух ты! – искренне подивился Глан. – «Предоставить возможность дышать воздухом свободы» – что-то новенькое. Откуда это у тебя, Шур?

«Так, прочитал в одной вашей книжке. Понравилось, хоть и не очень логично, но сказано красиво».

– Эстет доморощенный, – фыркнул юноша, но далее муссировать означенную тему не стал, а вернулся в русло прерванного разговора: – В общем-то, ты все правильно понял. Наша с тобой в данный момент задача заключается в том, чтобы по возможности незатратным способом освободить троицу балбесов, коих угораздило попасть в жадные лапищи погрязшей в коррупции полиции.

«Битва (побоище, штурм, схватка)?» – в предвкушении предстоящего удовольствия формик плотоядно зашевелил усиками и жвалами.

– Не суетись, милитарист неудержимый, битва состоится лишь в случае крайней необходимости. Для начала попытаемся договориться миром. Вот ты, Шур, частенько задаешься вопросом, какое значение имеют те самые желтые и серебристые кругляши, ради которых мы, Охотники, рискуем жизнью. Скоро у тебя появится реальная возможность убедиться в полезности презренного металла, к которому ты относишься со свойственным всем примитивным дикарям небрежением.

«Насчет «примитивных дикарей» я бы поостерегся, – неожиданно обиделся Шуршак. От такой реакции формика Глан даже опешил, ибо раньше подобные сравнения не задевали толстокожего муравья. – Мы, формики, вовсе не примитивные (глупые, неадекватные), а по многим параметрам (критериям, показателям) значительно превосходим всяких там двуногих».

– Ну и ну! – юноша пристально посмотрел в фасетчатые глаза приятеля. – Недаром говаривал мастер Румпль – мой первый гильдейский наставник: «Все беды, Глан, от излишних знаний и глупых книжонок». А я-то, дурак, еще пытался с ним спорить. Насчет уязвленного самолюбия это ты почерпнул там же, где и про «воздух свободы»? К тому же откуда в тебе эти шовинистические замашки насчет «всяких там двуногих»? Учти, наше многополярное общество хоть еще и не достигло необходимого уровня толерантности, но все-таки семиверстными шагами движется к взаимной любви и дружбе между народами. Так, во всяком случае, вещают с высоких трибун все более или менее разумные властители. Выходит, общество движется к любви и дружбе, а некоторые несознательные элементы в это время деградируют. Заметь, мы прошли с тобой по городу уже несколько верст, но ни одно «двуногое» тебя не двинуло одной из своих ног…

«Я тоже никого не покусал и не окатил кислотой», – тут же парировал формик.

Глан с еще большим интересом посмотрел на товарища, его так и тянуло продолжить нравоучительную беседу. Однако ему все-таки хватило ума до поры до времени не вступать в пустые пререкания с хитроумным формиком. И тут ничего не поделаешь – Шуршак в поисках знаний сталкивается не только с положительными моментами жизни, но часто и с отрицательными ее сторонами. Юноша лишь взял на заметку провести с приятелем беседу воспитательного свойства, чтобы избавить от кое-какого мусора, скопившегося в его, несомненно, светлой голове. К тому же на горизонте замаячило двухэтажное кирпичное здание полицейского участка, и времени для душевных разговоров не осталось.

– Шур, я пойду, побеседую с местным начальством, – Охотник похлопал приятеля ладонью по хитиновой спине, – а ты покамест обойди этот человеческий муравейник, проверь подходы, слабые места на случай… короче, на всякий случай и, самое главное, попытайся войти в контакт с нашими друзьями.

«Хорошо, мой друг (товарищ и брат), – ответствовал формик. – Сделаю все в самом наилучшем виде». – При этом Глана окатила такая волна искренней теплоты, что внутреннее напряжение от предстоящей встречи с блюстителями порядка как-то само по себе улетучилось.

В кабинет следователя, которому было поручено вести дело о ночном нападении на четырех «мирных обывателей», юноша вошел собранным и готовым доказывать невиновность товарищей любыми доступными ему способами. Однако его решимость не то чтобы испарилась – слегка поколебалась в тот момент, когда за массивным бюро он увидел того самого приметного брюнета, что наблюдал за их столиком минувшим вечером. Только на этот раз мужчина был не в щегольском пиратском прикиде, а облачен в темно-синюю полицейскую форму со знаками различия старшего околоточного.

Не успел наш герой толком и рта раскрыть, как сидевший за столом брюнет удивленно покачал головой, с завидным проворством вскочил со своего места и, одарив гостя ослепительной улыбкой, произнес неожиданно приятным голосом:

– А, Глан эр-Энкин! Рад, весьма рад видеть столь прославленного Охотника в моем кабинете! Хотите – верьте, хотите – нет, с нетерпением вас поджидал. Разрешите представиться, старший околоточный Брыль, Найкол Брыль. Признаться, никак не думал, что ваши товарищи смогут подать о себе весточку так быстро. Согласитесь, все-таки хорошо иметь в этом ненадежном мире пару-тройку верных и преданных друзей. Впрочем, что это я вас в дверях держу? – засуетился полицейский. – Милости просим, присаживайтесь вон на то креслице. – Прям заботливый радетель о благе всякого посетителя. Где его давешние брутальность и загадочность?

Показушная суетливость «временного хозяина кабинета» отчего-то не показалась Глану убедительной. Может быть, потому, что глаза Найкола оставались по-прежнему пристально изучающими, что не очень соответствовало его слащавой улыбочке. Мало того, в голове Охотника вновь застучали тревожные молоточки.

«Что-то этот тип не очень похож на обычного полицейского, – подумал Глан. – Уж больно взгляд внимательный и колючий, будто шило, к тому же в разного рода случайные встречи с некоторых пор мне не очень-то верится. В таком случае к чему весь этот спектакль с «пиратами» и «старшими околоточными»? Кажется, о подкупе должностного лица при сложившихся обстоятельствах придется забыть».

Мнимый (теперь уже вне всяких сомнений) полицейский долго распинался перед гостем о том, как он уважает профессию Охотника, что будто бы сам, как и все мальчишки его двора, в детстве мечтал стать членом Вольного Братства. Однако судьба-злодейка распорядилась по-своему, ибо не всем в этом мире счастье быть на переднем фронте борьбы с кровожадной нечистью, кое-кому нужно искоренять банальную преступность.

Хозяин предложил гостю чаю или «еще чего-нибудь». Глан не отказался, только лишь для того, чтобы получше изучить своего визави. А через пару минут симпатичная молодая девушка в форме ефрейтора полиции внесла в кабинет поднос с чайником, чашками и прочими атрибутами чаепития.

По легкой дрожи в руках, напряженной фигуре и затаенному страху в больших красивых глазах Охотник сделал вывод о том, что девица чем-то здорово смущена и напугана. Поскольку из двух присутствовавших в кабинете мужчин Глана ей стоило опасаться в самую последнюю очередь, несложно было догадаться, кого именно так боится девушка и отчего, получив легкий одобрительный кивок от господина Брыля, она едва не пулей выскочила из кабинета. Сослуживцев так не боятся. В таком случае кто же на самом деле этот странный старший околоточный?

Чай оказался отменным, а если девушка была, что называется, с понятиями, ей и вовсе не стоило беспокоиться за свою карьеру.

Вольготно откинувшись на спинку кресла, господин Брыль сделал небольшой глоток и, зажмурившись от удовольствия, как бы между прочим поинтересовался:

– Если не секрет, уважаемый, кто вас оповестил о том, что ваши друзья находятся… гм, в нашем ведомстве? – Сдавать Хейми Шкета юноша не собирался ни при каких обстоятельствах, поэтому неопределенно пожал плечами, мол, слухами мир полнится. – Ну и Господь с этим, – Найкол беззаботно махнул ладонью, весьма крепкой и мозолистой в определенных местах, что не укрылось от наметанного глаза нашего героя.

«Зубы заговаривает, сволочь, усердного служаку из себя корчит, радетеля о благе и вообще, – зло подумал юноша, – а сам по ножам метательным да по звездочкам спец, к тому же бамбуковые палочки в ребра ладоней вживлены, наверное, чтоб было сподручнее любимую жену и деток по головке гладить. А руки, такими ручищами шеи недругам сворачивать без всякого специального инструментария. И передвигается плавно, будто дикий котяра на охоте. Ничего, господин так называемый старший околоточный, чем больше вы толчете воду в ступе, тем больше мне становится о вас известно. К примеру, средний палец правой руки не так давно и весьма серьезно травмирован, сам слегка прихрамывает на левую ногу, легкий тик левой щеки. Несомненно, парень побывал в какой-то передряге, весьма неприятной для него. Интересно, кто тот герой, что умудрился так славно ему накостылять? А может быть, под взрыв гранаты угодил или под магический удар? Ждал меня, говорит. А зачем ждал? Ладно, с этим торопиться пока не будем – пусть отведет душу».

– Вас, дорогой Глан эр-Энкин, конечно же, интересует причина, по которой ваши друзья оказались в камере предварительного заключения? – На что Глан, следуя заветам своего мудрого учителя эльфа «меньше говоришь с противником, меньше перед ним раскрываешься», лишь утвердительно кивнул и сделал очередной глоток из чашки. – Видите ли, господин Охотник, эти распоясавшиеся нелюди попытались ограбить законопослушное семейство: трех братьев и их юную сестрицу, а девушку, ко всему прочему, еще и изнасиловать.

– Ну и как, успешно? – наконец нарушил молчание Охотник.

– Да где уж там. – Найкол заговорщически подмигнул юноше. – Наша полиция, как всегда, оказалась на высоте. Преступников взяли с поличным. Теперь вот мне предстоит все как следует оформить, подшить допросные листы, показания очевидцев, и можно передавать бумаги в прокуратуру. А там и до суда недалеко. Скажу вам определенно, по суровым, но справедливым законам Дарклана по двадцать лет каторги вашим друзьям будет обеспечено, это уж не сомневайтесь, а с учетом того, что они не люди и живут намного дольше любого человека, вполне вероятно, значительно больше. Но тут уж как их честь судья решит. Хотя, будучи представителем органов правопорядка, скажу вам определенно, что в отношении насильников и грабителей судьи обычно бывают весьма строги.

– А можно взглянуть на этих самых пострадавших, а также на начальника ночного караула, задержавшего моих товарищей?

– А вот с этим проблема, уважаемый, – озабоченно почесал затылок «старший околоточный», – с утра у меня был сам господин Пульцер и потребовал неопровержимых доказательств вины задержанных. Ну мы, конечно же, сразу кинулись на розыски, но никаких следов пострадавших в Приозерске и его окрестностях не было обнаружено. Похоже, люди испугались возможной мести со стороны вашего брата Охотника и от греха подальше покинули город. Но вы не волнуйтесь, в нашем распоряжении имеются подробные свидетельские показания, а также письменный рапорт начальника караула. Предвосхищая ваш следующий вопрос, хочу уведомить вас, что тот офицер в данный момент также убыл из Приозерска по делам служебным. – Последнюю фразу Найкол Брыль произнес с ноткой весьма правдоподобного сожаления в голосе. Но тут же прямо на глазах «старший околоточный» взбодрился. – Уважаемый Глан эр-Энкин, мы позволили главе местного отделения Охотников ознакомиться с собранной нашими следователями доказательной базой, и все вопросы с его стороны отпали сами по себе.

«Ну Пульцер, ну и тварь! – возмущению юноши не было предела. – За сколько же тебя купили?»

Однако Глан тут же пожалел о том, что так нехорошо подумал об уважаемом в среде Вольных Охотников человеке. Причин тому, что Братство отказалось защищать трех своих членов, могло быть множество: убедительная доказательная база, политические интриги, ну и, конечно же, взятка. В последнее верилось с трудом, поскольку такие пороки, как взяточничество и казнокрадство, в рядах Братства как-то не прижились. А вот насчет «неопровержимых доказательств» и всяких подковерных игрищ на высших уровнях власти – весьма вероятно. Верховному руководству Вольных Охотников время от времени приходилось идти на всякие политические компромиссы, дабы сохранить влияние Братства на территории того или иного государственного образования. Вполне возможно, на этот раз Ветер, Берендей и Крушила стали разменными фигурами в какой-то понятной лишь избранному кругу лиц игре.

И тут юноша неожиданно вспомнил вчерашний разговор с Дагом Морфесо, магом Огненной Чаши. Кстати, этот Найкол Брыль во время приснопамятной беседы также отирался в зале ресторации.

«Неужели мой отказ не удовлетворил магикуса? – подумал Глан. – И весь этот спектакль с изнасилованием и ограблением «законопослушных граждан» разыгран с одной-единственной целью… Нет, не может быть, – от столь очевидного объяснения творящегося вокруг вопиющего безобразия лоб Охотника покрылся мелкими бисеринками холодного пота. – Наверняка маги снюхались с руководством Братства. Что-то пообещали. В результате мои товарищи оказались за решеткой, а мне, Глану, вскоре будет сделано предложение, от которого я теперь вряд ли смогу отказаться. Недаром этот Брыль прозрачно намекнул, что с нетерпением ждал моего визита. Вот ведь незадача!»

Вчера вечером Глан не согласился отправиться на Данис за немалую сумму в двадцать пять тысяч даркланских драконов, сегодня он практически готов двинуть к самому Вельху в пасть без всякого вознаграждения, лишь бы выпустили на свободу незадачливую троицу.

«Вот сучья жизнь!» – возмутился юноша. Ну почему все норовят его подставить? Сначала гномы, но те потом хотя бы повинились. Теперь маги Огненной Чаши, коих он, откровенно говоря, на дух не переносит, – суют нос во все дыры, везде командуют.

– Вина ваших товарищей вполне доказана, – продолжал тем временем Найкол Брыль, – и судьба их ожидает незавидная. Но… – он сделал интригующую паузу, – правоохранительные органы республики Дарклан при определенных обстоятельствах могли бы проявить милосердие к этим нелю… Охотникам.

– Даг Морфесо, – не спрашивал, констатировал Глан.

На что «старший околоточный» радостно всплеснул руками и не без пафоса в голосе громко воскликнул:

– Всегда знал, что дураков в вашем братстве не держат! Все сопоставил, сложил не совсем очевидные факты воедино, и нате вам: «Даг Морфесо». С вашим талантом аналитика, уважаемый Глан, в полиции работать.