Текст книги "К истории немецкого вопроса (СИ)"

Автор книги: Александр Приб

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 14 страниц)

Однако, несмотря на все старания НКВД, 350 тысяч немцев приграничных западных областей оказываются в руках Вермахта и директивы фюрера тут же вступают в силу. Все причерноморские немцы были привлечены в той или иной форме служить Германии. При этом никто у немцев не спрашивал, желает он того или нет. Ты, фольксдойчер и этим было все сказано... Мало того, в 1943 – 1944 годах, во время отступления Вермахта с территории СССР, немцы были эвакуировоны в Германию, получили немецкое гражданство и все мужчины способные носить оружие, начиная с 16-летнего возраста, были призваны в Вермахт, а кто был выше 178 сантиметров ростом добровольно-принудительно попал в Waffen-SS.

Исходя из этого факта, нет сомнения в том, что в случае падения в 1942 году Сталинграда, все немцы Поволжья, оказажись они к тому времени на Волге, очутились бы на службе у Рейха. Что же, выходит, что Сталин поступил правильно? Если исходить из государственных интересов, получается так, и утверждать обратное было бы неразумно.

Вот вам, господин Мюллер, ответ на ваш вопрос об «исторической принадлежности» земель Поволжья российским немцам. «Гладко было на бумаге, да забыли про овраги», – так говорят в подобных случаях.

Разумеется, то, что сотворила власть с российскими немцами, требует самого жесткого осуждения и привлечения России, как правоприемницы СССР, к международному суду за геноцид, в случае отказа от добровольного признания этого факта. Об этом разноголосицы быть не может. А исходить нужно из того, что блюдя государственный интерес, совсем не обязательно было уничтожать сотни тысяч наших соплеменников. Но в этом-то и заключается вся суть кровавого большевисткого режима. Геноцид был совершен, несмотря на то, что в создавшейся ситуации был совершенно простой и гуманный выход.

Что я имею ввиду?

Во-первых, немцев-военнослужащих нужно было «не вычищать» из Красной Армии, а перевести, например, на Дальний Восток, для защиты границ от возможного нападения японцев. Тем самым были бы высвобождены десятки дивизий для пополнения поредевших рядов Красной Армии на Западе.

Немцев из западных районов и Поволжской республики нужно было не депортировать, а эвакуировать с правом их возвращения в ими же обжитые места компактного проживания после окончания войны. Кстати, господин Мюллер, так было бы и сделано, если бы территория Поволжья признавалась властью как «исторически принадлежащая» российским немцам.

Тем более, не было никакой нужды превращать немцев в рабов и, згнав их в запро-волочные лагеря, уничтожать под истошные, припадошные вопли И.Эренбурга: «Немец – не человек! Убей немца!». В условиях свободы и человеческого отношения российские немцы сделали бы в тылу во много крат больше, чем в условиях рабского труда и голода.

Три раза наш народ был предупрежден самим ходом развития исторических событий, но в силу объективных и субъективных причин не внял предупреждениям, за что и поплатился. В результате, помимо трагедии, мы обрели горький и поучительный опыт того, кто мы есть в России и «светит» ли нам в ней в качестве немцев будущее. Казалось бы, что этого, кровью сотен тысяч людей оплаченного опыта вполне достаточно, чтобы еще раз не наступить на «те же грабли», прекрасно зная, где они лежат.

Но нет! Нашлись среди нашего народа люди, для которых этот кровавый опыт ничего не значит. Понимаю, что многие из них ратовали и ратуют сегодня за автономию в России по наивности и недопониманию всей опасности подобного возрождения. Но настораживает другое, когда за республику ратуют далеко не глупые люди, многие из которых обременены учеными степенями и званиями, а многие и властью. Они не устают призывать нас к возвращению к ситуации, в которой мы уже находились, прежде чем попасть в жернова геноцида.

К 2010 году глобализаторы готовят передел мира и Германия волей-неволей будет в этих рядах. Главным объектом этого передела обозначена богатейшая ресурсами Россия. Что может произойти дальше, объяснять нет нужды. Думается, что каждый российский немец способен сам нарисовать картину будущего для немцев вновь воссозданной немецкой автономии…

Куда же зовет нас, господин Мюллер со сотоварищи? Дает ли он себе отчет в том, что подобные действия, исходя из нашего прошлого и непредсказуемого будущего, можно расценить однозначно как провокация! И попробуйте убедить наш народ в обратном!

Наше старшее поколение хорошо помнит, чего стоила им государственность, полученная из рук большевиков: за время революции и большевистского террора немецкое население бывших колоний сократилось, почти вдвое. В силу сложившейся исторической ситуации немцы совершили этот роковой шаг и ясно, что не без помощи подобных сегодняшним агитаторов, подогревавших и тогда сознание обывателя такими же «мюллеровскими» аргументами об «исторической принадлежности» поволжской земли немцам.

Но, как в народе говорят, кулаками, бессмысленно воздух колотить, а вот делать осмысленные выводы – надо. И это самое разумное. Но мюллеры и гроуты выводы делать не желают. Они призывали и призывают нас к повторению прежних ошибок. Напрашивается вопрос – с какой целью?

Поэтому, господин В.Мюллер, сколько бы вы ни произносили сладкое слово «халва,» слаще от этого во рту не будет. Тоже самое, сколько бы вы не доказывали, что немцы имеют все права на обладание немецкой автономией на Волге, легче от этого не становится. Вы нас толкаете к тому, чтобы мы, добившись автономии, вновь с содроганием ожидали очередной трагической развязки, когда возникнет очередной конфликт между Западом и Востоком, между Россией и Германией.

Известно, что история имеет свойство повторяться, и зачастую такое повторение происходит еще в более трагической форме.

Хотели бы мы того или нет, в умах россиян мы были, есть и будем частью германского этноса даже тогда, когда сам супергерманский этнос в сегодняшних условиях пытается упорно отказаться от нас.

В этом и заключается суть нашего заложничеста. Оторвавшись однажды от своих историко-этнических корней мы стали игрушкой в играх политиков и России, и Германии. В этом суть нашей трагедии. В этой ситуации нам вольно или невольно, просто необходимо прибиваться к какому-то одному берегу. Требовать немецкой автономии в России могут или люди наивные, или садомазохисты, или провокаторы. Одни в силу излишней доверчивости, другие в силу физического нездоровья, третьи из корыстных сображений или по воле своих хозяев настаивали и настаивают сегодня на возрождении и восстановлении опасной и чреватой для российских немцев ситуации заложничества, в которой мы находились в России более 130 лет.

Согласен с вами, господин Мюллер, что народы при смене мест обитания продолжают творить историю. Но эта история у творцов различная – у одних она выливается в прогресс и имеют перспективу, у других она заканчивается трагедией. В нашем случае она завершилась геноцидом и почти полной потерей этнического генофонда, потерей пассионарности. При подходах к изучению немецкого вопроса, мы должны непременно учитывать то обстоятельство, что наши предки пришли в иноземную державу под крыло чуждого германскому менталитету суперэтноса и попытались вести себя при этом как самостоятельный этнос. А ведь так не бывает. Оторвавшись от своих корней народы прибывают в новую среду обитания и становятся там хозяевами, если до этого она была никем не занятой или завоевывают себе это право хозяев огнем и мечом у аборигенов. Наши же предки прибыли в Россию как гости, а уже через сто лет своими достижениями в хозяйственном и культурном развитие стали претендовать на ведущую роль даже не осознавая и не декларируя этого. В этом суть возникшего в конце 19 века конфликта и корень того зла, которое стало непременным атрибутом дальнейшего существования нашей диаспоры среди суперэтноса.

Помимо упомянутых форм, есть еще один вариант существования этноса-пришельца в чужеродном этническом теле в качестве антиэтноса или, иначе говоря, химеры. Не связанный с суперэтносом традициями, стереоптипами поведения, абсорбируя активность суперэтноса, используя свою природную лабильность и способность приспосабливаться для своей выгоды к меняющейся обстановке без затрат на преодоление собственных традиций в угоду тем, которыми живет суперэтнос, химеры, как правило, побеждают в стране обитания экономически, финансово, но никак не идеологически. Этот антиэтнос не обременен искренностью и бродилом духа – совестью. Ложь и обман – это неотъемлемая составная часть химеры, ее поведенческий стереотип.

Но к немцам это явление, к его чести, не относится.

Что же, без веры и убеждённости в своей правоте, дижение вперёд быть не может. Но верить фанатично – это опасно не только для полемики между полярно настроенными оппонентами, но и вредно для их подзащитных.

Возвращаясь к немецкому вопросу

Вскоре после того, как Генрих Гроут в 1989 году возглавил в СССР общество «Возрождение», он дал интервью газете «Труд». На вопрос корреспондента В.Галенкина: «И какой вы видите подобную (немецкую. Автор) республику»?– председатель ответил:

„Небольшую по размерам – 3-4 района. Затем – конституционно автономной – со своей столицей, Верховным Советом, экономически автономной – со своим Совмином, со своим университетом, национальной библиотекой, театром, прессой, культурным и духовным центром... И еще эта республика должна быть многонациональной. Пусть в ней бок о бок живут и работают немцы, русские, белорусы, татары…“.

Такое заявление Г.Гроута, на мой взгляд, можно прокомментировать однозначно: ему не было никакого дела до судьбы российских немцев в СССР. Ему и его окружению и это очевидно, было лишь дело до министерских портфелей. Ведь в такой карликовой республике состоящей из трех-четырех районов разместилось бы 30-40 тысяч немцев, а как быть остальным двум миллионам!?(Кстати, перед ликвидацией в 1941 году республика состояла из 22 районов). Ведь и в Германию Г.Гроут их отпускать не собирался, так как одной из главных целей общества «Возрождение» являлось: «ликвидировать эмиграционные на c троения».

Достаточно известна история половецкого хана Атарака, который увел свою орду из родных донских степей в Грузию. Там он прижился, и возвращаться назад не желал, несмотря на страстные уговоры соплеменников, которые направили к нему из степи посольство. Тогда один из послов дал ему понюхать пучок сухого ковыля. Хан тут же поднял свою орду и возвратился в родную степь.

Эту историю я привел к тому, чтобы еще раз подчеркнуть о могучей связи человека со своей родиной. Ландшафт, окружающая среда, климат – это все является теми факторами, на фоне которых формируется этнос, его характер, образ мышления, вид хозяйственной деятельности, специфический только для данной конкретной территории на карте земли. Германские племена сформировались в этносы в специфических, характерных только для ландшафта Европы условиях. И само понятие «германцы» ассоциируется у людей с конкретным образом этих народов, их культурой, поведенческими нормами и т.п. Переселившись в Россию, пустив новые корни в Поволжских и Причерноморских степях, их ментальность формировал уже не местный ландшафт, они не стали, например, кочевниками, как этого требовала степь, а наоборот, они подчинили его своей культуре, внедряя на огромных территориях, не знавших плуга, земледелие на основе многовекового опыта, полученного германцами в Европе.

Этнографы давно единодушны во мнении, что различие этносов заключается не в различии языков, рас и религий, уровнем образованности, а лишь стереотипом поведения, который напрямую связан с ландшафтом, в котором формируется этнос. В зависимости от окружающего ландшафта и климата формируется стереотип поведения, который в свою очередь является высшей формой адаптации человека в окружающей среде. Разнообразие этносов – производное разнообразия на земле ландшафтов. Происхождение этноса и его дальнейшее существование напрямую связано с определенной территорией, с ее географическими и климатическими особенностями. Таким образом, корни этноса таятся в особенностях ландшафта. Однако, сменив ландшафт, этнос не может не оставить свои первородные корни. Ландшафт с собой не унесешь, а значит, при смене территории нужно прощаться и с корнями. В любом случае в историческом плане этнические корни российских немцев остались в Германии, и с этим вряд ли можно спорить.

Но В.Мюллер спорит и, критикуя мой взгляд на этническую проблему российских немцев, задает читателям риторический вопрос: «Итак, российские немцы – это этнос, корни которого находятся не с ним!?». Очевидно, он полагает, что перед переселением в Россию предусмотрительные немцы положили свои корни в заплечные тощие котомки.

Нет, исторические корни представители германских этносов, переселившихся в Россию, остались там, где осталась и их бывшая среда обитания, то есть в Германии. И это не только я утверждаю, это утверждают этнографы. Другое дело, что немец, по определению А.И.Солженицина, «что верба, куда не воткни, везде расцветет!». И это говорит о многом, об очень многом, характеризующем немцев в добром качестве.

В умении быстро приспосабливаться к новым природным условиям, заключается в их исключительной способности к адаптации. Оказавшись в новых географических условиях, представители германских этносов: швабы, баварцы, саксонцы, меннониты, пруссы, шведы, и другие, неся чудовищные потери, все же сумели адаптироваться в кардинально меняющихся от Бессарабии до Волги, от Петербурга до Северной Таврии и Крыма ландшафтах. Да, там они пустили свои, новые, корни. Как уже отмечалось выше, крестьяне Европы, переселившиеся в Россию, были представителями нескольких германских субэтносов. В результате активной хозяйственной деятельности эти субэтносы в условиях различных ландшафтов России и в дальнейшем развивались отлично и независимо друг от друга и поэтому говорить о возникновение в условиях России некоего нового единого этноса, как-то «российских немцев» (идея Мюллера-Гроута) не имеет оснований. Никогда немецкие субэтносы не были в России единым этносом ни по культуре, ни по образу хозяйственной деятельности, ни по ментальности.

Ментальность саратовских немцев и тогда и сегодня кардинально отличалась и отличается от ментальности меннонитов Хортицы, а у меннонитов, в свою очередь, она отличалась и отличается сегодня от ментальности швабов Северной Таврии и т.д. Единственным фактором, обобщающим эти множественные субэтносы в России, являлась их древняя общность происхождения от суперэтноса – германцев. Этот постулат применим для нас и в сегодняшних условиях по возвращению на родину предков.

Таким образом, совершенно надуманной является попытка в условиях Германии выделить нашу немецкую диаспору, наподобие силезских или судетских немцев, в какую-то единую этническую группу под общим названием «российские немцы». Дело в том, что судетские немцы, как и силезские, имеют каждая свои общие субэтнические корни. Под собирательным названием «российские немцы» кроется лишь место нашего географического 200-летнего пребывания на карте Евразии – в России. Мы же, как были, так и остались представителями нескольких субэтносов, которые если не кардинально, то очень значительно отличаются между собой. Поэтому любые параллели, которые пытаются провести мои оппоненты между российскими немцами, как народом, представляющим собой единую этническую диаспору, например, с баварцами или швабами, не имеют под собой никаких оснований.

И уж, если мы не хотим растворяться в общей германской среде, о чем так сокрушается Г.Гроут, тогда давайте требовать для себя возможности рассредоточиться среди тех этнических диаспор, выходцами из которых являлись наши предки. Баварцы – к баварцам, швабы – к швабам, саксонцы – к саксонцам, пруссы – к пруссам и т.д. В этом требовании хоть какое-то рациональное зерно присутствовать будет. А в том, о чем твердит Г.Гроут, требуя для российских немцев статуса отдельной этнической диаспоры, полный абсурд прослеживается.

Поменяв территорию проживания, германские субэтносы в России оказались автоматически под покровительством славяно-русского суперэтноса, с которым их никак не связывала общность этнического происхождения. В подобных случаях суперэтнос ассимилирует пришлый, чуждый ему субэтнос. Другого пути природа общества просто не знает, а знает лишь попытки независимого существования их друг от друга на одной территории, которые ни к чему хорошему не приводят ни тех, ни других.

Благодаря дарованного Екатериной Великой германским переселенцам «колониального статуса», который действовал с 1763 по 1871 г.г., процесс ассимиляции крестьян Европы в славяно-русском суперэтносе искусственно сдерживался. Какие же последствия имело это явление для суперэтноса и германских субэтносов, через сто лет после переселения их в Россию? А привело это к вспышке панславизма, которую можно обозначить, как фазу перехода славяно-русского суперэтноса к активной защите от засилья германских субэтносов, претендующих своей активной хозяйственной и культурной деятельностью на первенство.

В чем это засилье выражалось? А выражалось оно в том, что к началу 70-х годов 19 века германская группа суперэтносов имела в частном владении без малого 14 миллионов гектаров земли, что равно территории средних размеров европейского государства. В пользование от государства немцам было выделено лишь 2,047 миллиона гектаров земли, остальные 12,5 миллионов были ими скуплены у разорившихся помещиков. На выделенных государством землях было создано 304 материнских колонии. К концу 19 века немцами было дополнительно создано 3200 дочерних колоний. Немецкие колонии раскинулись на тысячи километров с севера на юг, от Прибалтики до Крыма и с запада на восток – от Бесcарабии до Амура. В немецких колониях производилось 60% сельскохозяйственного экспорта России. По официальным данным за время переселения в Россию въехало 100 000 человек. К концу века за счет естественного прироста численность населения колоний составляла 1,7 миллиона человек. То есть, численность населения увеличилась в 17 раз. В среднем в каждой колонистской семье было по 8 детей, выращенных до совершеннолетия, в то время в России этот показатель составлял лишь 3 ребенка на семью. Грамотой в немецких колониях владело 85% населения, в то же время число грамотных в среде суперэтноса составляло лишь 13%.

Подобная ситуация, которая создалась в России в последней трети 19 века, явилась результатом искусственных условий, созданных в империи усилиями прежних императоров, начиная от Екатерины Великой, а также уникальными трудовыми способностями немцев.

Чем это закончилось, всем известно: был отменен колониальный статус, колонии были переименованы в поселения. Были поменяны на русские немецкие названия колоний, а колонисты обращены в «поселян». В школах стало обязательным изучение русского языка как основного языка общения. Таким образом, государством была сделана попытка ассимилировать немцев в суперэтносе. Но, как показало время, к ожидаемым результатам эти мероприятия на практике не привели.

Прав В.Мюллер, когда утверждает, что немцы первыми пустили в поволжскую «землю корни и стали ее обрабатывать». Но, к сожалению, они не стали от этого своими российскому суперэтносу. И не случайно среди обывателей в те времена вовсю гуляла поговорка: «Немец, он хоть и хороший, а все же лучше его повесить». Они, как были, так и остались чужаками, народом германского происхождения. Создавалась тупиковая ситуация. Чем упорнее немцы не желали ассимилироваться, тем ярче проявлялось недоброжелательное отношение к ним со стороны общества. Был ли другой выход из создавшегося тупика, кроме ассимиляции? Да был, и он заключался в реэмиграции.

Это был первый звонок колокольчика, предвещавшего немцам грядущие беды. 300 тысяч немецких колонистов этот звонок услышали, покинули Российскую империю и направились в Америку осваивать «дикий запад». Но большая часть не решилась оставить, политую потом не одного поколения землю, и обрекла тем самым себя на будущие страдания.

Ассимилироваться колонисты в силу многих объективных причин не могли, да и не хотели. Немецкий вопрос принял затяжной хронический характер. В будущем все попытки его решения со стороны власти с годами приобретали все более насильственный и перманентный характер. В конечном итоге, насилие в отношении немцев, как отдельного народа, в годы последней мировой войны воплотилось в высшую форму его проявления – геноцид.

В.Мюллер в своей статье пытается опровергать мой тезис о том, что спасением пришлого народа, когда у него за спиной находится метрополия, из которой он вышел, является ассимиляция в суперэтносе. В качестве контраргумента он приводит совершенно неуместный пример с турками, живущими сегодня в Германии. В.Мюллер пишет: «Возьмите, например, турок в Германии, у них за спиной своя метрополия, растворяться и ассимилироваться они не собираются и, уж тем более, не видят для себя никакой этнической трагедии». Турки не видят, и В.Мюллер не видит в этом никакой трагедии, а я вижу...

Вот в том-то, что они не видят для себя в создавшейся ситуации никакой трагедии и отказываются ассимилироваться, как раз и кроется опасность. И доказательством моему выводу является судьба нашего народа – российских немцев, который не захотел в свое время ассимилироваться в среде суперэтноса, в результате – пережил геноцид. В связи с такой позицией турецкой диаспоры в Германии, со стороны общества год от года растет недовольство, что само по себе уже опасно. К тому же недовольство перерастает в раздражение, раздражение может перерасти в ненависть, которая, превысив критическую массу, имеет свойство искать выход в агрессивных всплесках. Но турок, в отличие от немецких колонистов России не держат огромные частные владения земли и они всегда готовы ретироваться в родное отечество.

А теперь давайте рассмотрим гипотетическую ситуацию, когда Турция и Германия вдруг окажутся в состоянии политического, экономического или, хуже того, военного противостояния. Ведь никто не может гарантировать нам вечный мир. Что будет с турками, живущими в Германии? Чтобы ответить на этот вопрос, обратимся к историческим аналогам. В декабре 1941 года, когда Япония объявила войну США, правительство интернировало всех японцев, проживающих на ее территории, и до конца войны содержало их в концентрационных лагерях. То же самое проделала и Великобритания по отношению к проживающим на ее территории итальянцам, союзникам Третьего рейха. Отметим, что данную процедуру проделал не диктаторские режимы, а самые, что ни на есть представители эталонных демократических государств, как они себя именуют. Так что на месте В.Мюллера я не стал бы ссылаться на такие зыбкие аргументы.

Далее, в отношении ситуации с турками В.Мюллер замечает: «...при дальнейшем сохранении динамики демографических процессов в Германии они (турки. Вставка моя – А.П.) растворят в себе немцев, а затем и одряхлевшую старушку Европу».

Если турки и лелеют такие планы, то держат их в тайне, а о создании турецкой автономии вообще помалкивают, очевидно, понимая весь абсурд таких притязаний! А чем же, господин Мюллер, мы лучше турок, что до сих пор требуем от России воссоздания автономии. Заслуг больше? А кто их измерял? Турки, например, утверждают, что именно они «восстановили» послевоенную Германию. Почему бы и им не запросить себе в пользование, ну, хотя бы, какой-нибудь «восстановленный» ими город, если уж не автономию...

И не удивительно, что В.Мюллер видит опасность для Германии, которое исходит от турок. В его рассуждениях видится истинный патриот. Вот точно также размышляли в конце 70-х годов и патриоты России: «Мы не хозяева в собственном доме. Да! Чужеземец у нас везде. Рука его проглядывает во всем. Мы игрушки его политики, жертвы его интриг, рабы его силы. И если вы пожелаете узнать от меня, кто этот чужеземец, этот пролаз, этот интриган, этот столь опасный враг русских и славян, то я назову его. Этот виновник – Drang nach Osten, вы его знаете – это немец! Борьба между славянами и тевтонами неизбежна. Она даже близка». Эти слова принадлежат знаменитому русскому генералу Скобелеву. Немецкие колонисты при этом рассматривались патриотами-панславистами в качестве передового отряда, арьергарда тевтонов.

Стало быть, себе мы в патриотизме не отказываем, а вот славянам отказываем! С чего бы это такой двойной стандарт в подходе к одинаковой проблеме у автора статьи?

Я уже писал в одной из своих статей о том, что, если бы колонисты России были пришельцами с другой планеты, то и Россия, и ее народ посчитали бы их бесценным приобретением для своего государства и дали бы немцам столько суверенитета, сколько те «смогли бы унести» или как там Б.Ельцин на подобную тему брезгливо говаривал. Но камнем преткновения к такому восприятию германского субэтноса была его историко-этническая принадлежность к мощнейшему центральному государству Европы – к Германии.

Вся наша беда заключается в том, что Россия всегда рассматривала немецких колонистов в мирное время в качестве представителей германского суперэтноса, а во время конфликтов и войн, как 5-ю колонну Германского государства.

Второй колокольчик для российских немцев прозвенел в годы первой мировой войны, когда были изданы «ликвидационные законы», предусматривающие ликвидацию немецких владений в 150 километровой западной приграничной зоне. В связи с этим в 1915 году было депортировано 200 тысяч волынских немцев в Оренбургские степи и в Сибирь. В результате, после заключения Брест-Литовского мира, еще 100 тысяч немцев покинуло Россию. Такая возможность для немцев России открылась тогда, когда в этот договор, под давлением Германии, был включен пункт, позволяющий российским немцам в течение десяти лет покинуть Советскую Россию и возвратиться на историческую родину.

Большинство немцев не воспользовались представившейся возможностью, надеялись – авось, все наладится. Обустроенный и обихоженный очаг, да и по-крестьянски обработанную на плодородие землю, со щемящей болью на сердце и душе, оставлять было жаль. Ощущая себя исконными хлеборобами, несущими только добро окружающим, никогда не помышлявшие ни о какой гегемонии, они не считали себя виноватыми перед россиянами. А потому и не хотели допустить мысли о надвигающемся на них страшном горе. Более того, на крутых поворотах истории, когда перед ними объективно становился вопрос о возвращение на родину, их смущало одно очень важное обстоятельство: землю, их основное богатство, с собой унести было нельзя. Без земли же они себя не мыслили, без земли в Германии они заведомо обрекались на прозябание.

Именно потому в пылу революционной эйфории, ослепленные ленинским декретом «о праве наций на самоопределение», немцы увидели для себя наиболее безболезненный, как им казалось, выход. За ними оставалась не только земля, но и признание в качестве самостоятельной нации – немецкой нации. Такой самообман мог произойти лишь под влиянием выдвинутых большевиками изначально лживых и провокационных революционных лозунгов, в частности: «Земля тем, кто ее обрабатывает».

«Купились» немцы на идее самоопределения. Надеялись стать своими и равными среди равных в государстве, якобы ставившем своей задачей «всеобщее благоденствие». Однако простые решения серьезных проблем всегда чреваты негативными последствиями. Бывшие колонисты России, как и весь ее народ, его чаяния и заботы мало интересовали власть. В ходе тяжелейшей гражданской войны, когда решался вопрос жизни и смерти большевиков, захвативших власть в Кремле, В.Ленину позарез нужны были союзники в лице основной массы крестьянства. Немецкие колонисты были его составной частью, и настраивать их против себя у него не было никакого резона. Кроме того, создание образцовой немецкой республики должно было стать и присно быть наглядным и живым «Агитплакатом» для созревающей, на взгляд большевиков, революции в Европе и, в первую очередь, в Германии. И уже через десять лет на смену эйфории от, казалось бы, удачно разрешенной проблемы, к немцам пришло горькое разочарование

Третий колокольчик прозвонил для немцев, когда в России началось новое ограбление крестьян, называемое коллективизацией, повлекшее за собой страшный голод. И, в первую очередь в Поволжье. Но изменить они уже ничего не могли! Было поздно: и земли нет, и старая родина в одночасье стала недосягаемой, так как большевики перед ограблением крестьянства предусмотрительно заперли на крепкий замок четырёхмерную границу России.

Так, довольно просто и не без коварства новой власти российские немцы оказались в мышеловке, которая окончательно захлопнулась после выхода указов правительства от 28 августа 1941 и 10 января 1942 года.

После прихода А.Гитлера к власти надежды даже самых «упрямых» большевиков на революцию в Европе рассыпались в прах и немцы год от года становились всё более нежелательными персонами для российского государства. Немцев уже в 1934 году взяли на спецучет, а в 1935-36 годах началось их насильственное переселение из западных районов страны в казахстанские степи для поднятия целинных и залежных земель. Российские немцы, как представители национальности, не внушающей государству доверия, имеющей прямое отношение к враждебно настроенной против СССР Германии, более других народов подверглись сокрушительным репрессиям в 1937-38 годах. Вряд ли была перед началом войны немецкая семья, в которой хотя бы один из ее членов не был расстрелян по приговорам троек.

В.Ленин, «подарив» немцам автономию, исходил вовсе не из «исторической принадлежности земли» российским немцам, в чём пытается нас убедить В.Мюллер, а совсем по другим, конъюнктурным причинам, и это доказывает весь дальнейший ход исторических событий 30-х – 40-х годов.

А теперь обратимся к событиям, которые предшествовали правительственным указам в СССР 1941-42 годов, в результате которых большая часть немцев оказалась за Уралом и чуть позднее в трудовых лагерях смерти.

Согласно военной-политической доктрине Адольфа Гитлера, все немцы, живущие вне пределов Третьего рейха, были определены единым собирательным названием – немецкий народ (Volksdeutsche). Гиммлер, поясняя цель подобного подхода к немцам, живущим вне пределов Германии, выразился по этому поводу еще яснее: «Мы должны привлечь к себе всю имеющуюся кровь, чтобы она не досталась нашему врагу, чтобы никогда больше нордическая или нормандская кровь не проливались в борьбе против нас».