Текст книги "Молодость Людовика ХIV"

Автор книги: Александр Дюма

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 9 страниц)

ЯВЛЕНИЕ 9-е.

Те же, Мазарини, Ле-Телье, Лион, Герцог Грамон, Герцог Вилъруа, Маркиз Монгла, Герцог Вильнъе, Гито и другие советники.

Маз.(вошедший первым). Потрудитесь сесть, господа. (Идя к Королеве.) Никто не знает, где король н, должен признаться, я – не более других.

Кор. В таком случае начните без него.

Маз. Господа! Вам небезызвестно, с какою целью вы были сюда вызваны. По представлению государственного казначея, некоторые указы были подписаны его величеством. Дело шло о новых налогах, необходимых в виду государственных нужд. Третьего дня, парламент, смущенный, вероятно, личным присутствием короля, обещал их утвердить. Но со вчерашнего дня он, кажется, хочет взять свое слово назад и в виде протеста заседает в настоящую минуту в парламентском дворце. По вашему мнению, господа, что нам следует теперь предпринять?

Гито. Арестовать весь парламент и засадить его в Бастилию.

Маз. Это кто там сказал?

Гито. Я сказал, черт возьми!

Маз. А! это вы, любезнейший Гито. Здравствуйте, Гито.

Гито. Пусть только поручать мне это дело, и я живо с ними справлюсь.

Маз. Господа, вы слышали предложение Гито. Что вы на это скажете?

Ле-Телье. С парламентом, как мне кажется, необходимо обращаться осторожнее. Мы это знаем по опыту.

Лион. Он имеет право предостережений.

Гос. Казн. Да, но не право отказа.

Герц. Грам. Я бы вам вот что предложил, господа…

Маз. Не мешает послушать герцога Грамона, он человек умный.

Герц. Грам. Тем более благодарю за комплимент, что, по части ума, вы, кардинал, знаток. (Шум за сценой в передней.)

Маз. Потише там!

Герц. Грам. Итак, вот что я предлагаю… {Шум увеличивается.)

ЯВЛЕНИЕ 10-е.

Те же и Беринген.

Бер. Господа, его величество!

Все. Король!

(Дверь отворяется, входит король в охотничьем красном кафтане, в больших сапогах, с шляпой на голове и с хлыстом в руке. За ним молодой двор, отличающийся костюмом от старого. Сент-Эньян, Маркиз Вильруа, Граф Гиш и проч.)

ЯВЛЕНИЕ 11-е.

Те же, король, герцог Филипп, граф Гиш, маркиз Вильруа, Сент-Эньян к другие молодые придворные.

Кор. Доброе утро, господа! Что это у вас? Заседание?

Маз. Да, ваше величество, мы тут совещаемся насчет парламентского протеста, и искали, каким способом заставить этих господ утвердить последние указы.

Кор. Напрасно трудитесь, господа! Указы уже внесены в протокол.

Маз. Возможно ли?!. Но кто же совершил такое чудо?

Кор. Я, кардинал, я.

Маз. Как же, ваше величество, вы могли добиться…

Кор. Я сам был в парламенте.

Маз. И держали таи убедительную речь?

Кор. Нет, я только сказал: «Я так хочу»! (Мазарини и королева переглядываются.)

Фил. Браво, Людовик, браво!

Кор. А теперь, господа…(Смотрит на часы) А! уже одиннадцать часов! Я назначил отъезд на охоту к двенадцати. Идите же, одевайтесь в охотничьи костюмы и не забудьте, что ровно через час мы выезжаем. Мамочка! Кардинал! Надеюсь, вы почтите нашу охоту своим присутствием?

К-ва. Приеду, (Уходит.)

Маз. Почту долгом, ваше величество! (Уходит.)

Фил. Людовик, не уходи пожалуйста из этой залы. Сюда сейчас явится один мой протеже и будет тебя просить о милости.

Кор. Хорошо. А ты пока пойди и оденься и, если возможно, не заставляй себя слишком долго ждать.

Фил. О! за себя я не ручаюсь! Впрочем, если и опоздаю, всегда могу вас догнать. (Выходит.)

Гер. Грам. (тихо      Ну, как

вам все это нравится?

Гер. Вил. Мой воспитанник прекрасно поступил.

Марк. Монгла. Заметно, что король твердо решился быть королек.

Гито. Да! Но, по моему, он только тогда и будет настоящим королем, когда прикажет мне кого-нибудь арестовать; а до сих пор я еще ничего подобного от него не слыхал. (Все, кроме короля, уходят.)

ЯВЛЕНИЕ 12-е.

Кор.(один). Она сидела у окна! Кого было ей ждать, как не меня? А Бог знает!.. Может быть Вильруа, а может быть и Гито!.. Но нет, я не мог ошибиться, она именно мне поклонялась, а не кому-нибудь другому. Положим, всегда и все кланяются королю… и она могла поклониться мне, как королю… О, если бы я был уверен, что она меня действительно любит! Это мне придало бы более храбрости, а то я действительно вечно робею перед ней. Робею я, только что поднявший свой хлыст на парламент, как на какую-нибудь стаю гончих! (Делает жест, будто кою ударяет и роняет хлыст, который закатывается под стол.) Робеть и трусит перед молодою девушкою! Положим, я тоже немного дрожу и перед матушкою, и даже перед кардиналом. (Наливается, чтобы поднят хлыст и приподнимает скатерть на столе. Из-под стола показывается молодая девушка, кокетливо одетая крестьянкою.) Что это? Кто это?.. Что ты тут делаешь, дитя мое?

ЯВЛЕНИЕ 13-е.

Король и Жоржета.

Жорж. Простите меня, государь, простите.

Кор. Постой, постой!.. Да нет, нет… я не ошибаюсь… ты…

Жорж, Король, вы меня узнаете! О, какое счастье!..

Кор. Ты дочь старика Дюпре?

Жорж. Так точно, ваше величество!

Кор. Который был вторым садовником в Сен-Жерменскоя замке?

Жорж. А теперь назначен старшим садовником в Венсене.

Кор. Теперь я хорошо помню» Мы с тобою играли в цветниках при старом замке. Тебя звали…, подожди, подожди, дай вспомнить… Тебя звали Жоржетой.

Жорж. Да, звали любопытной Жоржетой, потому что всегда заставали меня или за занавескою, или под столом; я всегда старалась что-нибудь подсмотреть или подслушать.

Кор.(смеясь). Ты с тех пор выросла и похорошела, но прозвищу своему «любопытной» , по-видимому, осталась верна. Неправда ли?

Жорж. Ваше величество, вы, может быть, -думаете, что я и здесь, под столом, сидела ив любопытства?

Кор. Казалось бы, что да.

Жорж. Нет, король, вы ошибаетесь!

Кор. А зачем же ты тут спряталась?

Жорж. От испуга… Я испугалась.

Кор. Испугалась? Кого?

Жорж. Кардинала Мазарини.

Кор. По какому поводу?

Жорж. Вот видите ли… я… я, право, не смею передать вашему величеству…

Кор. Жоржета!.. Не заставляй меня сказать: «Я требую… хочу»!

Жорж. Как в парламенте?

Кор.(про себя). Да она премилая девушка.

Жорж. Очень благодарна!..

Кор. Разве ты слышала?

Жорж. О! у меня прекрасный слух!

Кор. Однако, все-таки, ты мне скажи, отчего ты сидела под столом?

Жорж. А вы, ваше величество, не рассердитесь?

Кор. Нет! Ты скажи мне не как королю, а как твоему старому товарищу Людовику.

Жорж. Король еще помнит?

Кор. У тебя острый слух, а у меня хорошая память.

Жорж. Ну вот, я теперь, после ваших слов, окончательно приободрилась.

Кор. Я слушаю.

Жорж. Вашему величеству небезызвестно, что вот уже целая неделя, как в Венсенском замке поднялась страшная суматоха.

Кор. Могу вообразить!

Жорж. Повсюду только и слышно: «Король едет сюда… Поклен уже приехал и замок меблируют… наконец-то начнутся балы, охоты, различные празднества».

Кор. А ты что сказала, узнав о моем прибытия?

Жорж. Я?.. Я запрыгала, захлопала в ладоши и сказала: тем лучше, что приедет!

Кор. Отчего ты сказала: «тем лучше»?

Жорж. Мне и отец задал тот же самый вопрос!

Кор. А ты, что ответила?

Жорж. Я ему ответила: потому «тем лучше», что король мой старинный приятель и мы снова начнем с ним резвится и играть, как в былое время.

Кор. Да ты в самом деле прелестна!

Жорж. Я?.. Гм!.. Как вы смешно обо мне говорите.

Кор.(беря ее за руку). Так-так ты и ответила твоему отцу… (Пауза.) Какая у тебя хорошенькая ручка!

Жорж. Отец мне на это сказал: «Будь осторожна, Жоржета. Таких вещей нельзя говорить про короля; он уже не тот несчастный мальчик, который был изгнав волнениями Фронды из Парижа, и резвился с тобою в Сен-Жерменских садах. Теперь он красивый юноша, великий монарх и даже воспетый одним из поэтов, который сравнивает его с Юпитером.

Кор. Неужели? Хорош, нечего сказать… Юпитер без Олимпа и без грома!

Жорж. Вот после этих, отцовских-то слов, во мне еще более разыгралось любопытство… Я не раз видала красивых юношей и между знатными особами, но никогда мне не случалось видеть богов… кроме разве мраморных, расставленных в дворцовом саду… Вот я и решилась, во что бы то ни стало, взглянуть на живого Юпитера и взглянуть раньше всех других. И вот, сегодня утром, зная, что вы должны приехать из Парижа, я проникла в эту залу и стала у окошка, откуда видна большая дорога. Много смертных прошло в ворота замка, а вас все еще не было… Вдруг, я слышу за собою какой-то шум, обертываюсь и вижу кардинала Мазарини, идущего с обойщиком… А вы помните, ваше величество, как мы оба, когда-то, боялись кардинала?

Кор. Да я и теперь его очень боюсь.

Жорж. А!… вот видите! так значит и вы на моем месте поступили бы так, как я.

Кор. То-есть, что же бы я сделал?

Жорж. Ай! Какой же вы недогадливый!… Я спряталась под стол… Я думала, что вот сейчас они окончат свои счеты и уйдут… А не тут-то было!… Как только ушел обойщик, сейчас же вошла королева, ваша матушка… А помните, что мы когда-то с вами и ее очень боялись.

Кор. Положим, я ее и теперь боюсь, но уже не настолько, как прежде.

Жорж. И вот они начали рассуждать о различных государственных делах.

Кор. Воображаю как тебе было весело!

Жорж. О! Нет! Мне было преинтересно!… Особенно, когда они заговорили о вашей женитьбе… О! тогда я стала слушать с особенным вниманием!

Кор. Как! О моей женитьбе?

Жорж. Да. Оказывается, что вы женитесь… но я больше ничего не скажу… ваше величество не должны знать об этом.

Кор. Как не должен?

Жорж. Нет. Это большой секрет! Только королева, да кардинал Мазарини об этом и знают. Впрочем, и кардинал-то ничего не подозревал до сегодняшнего дня. Весь план принадлежит исключительно вашей матушке.

Кор. Гм!… Они хотят меня женить без моего ведома!

Жорж. Кажется, что так!

Кор. Кого же они выбрали мне в невесты?

Жорж. Право не знаю… могу ли я вам сказать…

Кор. Как не можешь?… Ты обязана, ты должна сказать!

Жорж. Да верно ли?

Кор. Конечно! Если только ты не хочешь ослушаться своего короля!

Жорж. Ах! Боже упаси!

Кор. Так изволь сейчас же отвечать. На ком меня хотят женить?

Жорж. На принцессе Маргарите Савойской!

Кор. На моей кузине?

Жорж. Она вам приходится кузиной?

Кор. Все принцессы более или менее мне кузины… А!… Так вот на ком хотят меня женить!

Жорж. Да. И потом, она сегодня или завтра приезжает сюда с своей мамашей, герцогиней Христиной! А приезд их они хотят объяснить простым желанием посетить королеву.

Кор. Ну, конечно, это очень понятно.

Жорж. А так как принцесса красива, мила и, говорят, очень остроумна, то они надеются, что она сразу может овладеть вашим сердцем п пересилить вашу любовь.

Кор.(живо). Пересилит мою любовь? К кому?

Жорж. А уж этого я не знаю. Вероятно намекали на какую-нибудь девушку, которую вы способны были бы полюбить.

Кор. Отлично!… Очень рад, что я предупрежден. И это все, что ты подслушала?

Жорж. Все, государь. А вам разве этого еще мало?

Кор. О! Нет! – Более, чем достаточно. Благодарю!… Ты прекрасно сделала, что спряталась под стол.

Жорж. И я очень рада! Если нужно, я всегда готова, прятаться в подобных случаях.

Кор. И будешь приходить ко мне и рассказывать все, что услышишь?

Жорж. Все, все, решительно все.

Кор. И так, они ничего другого не сказали?

Жорж. Относительно вас, ничего. – Г. Поклен просил о заключении родного сына в тюрьму, но кардинал ему ответил, что это, говорит, дело государственное и зависит от короля. Потом герцог Анжуйский просил у королевы театральную привилегию для молодого Мольера, но королева также ответила ему, что и это государственное дело и тоже зависит от короля. Вот и решили, чтобы г. Поклен лично обратился к вам просить об арестовании сына, а Мольер явится к вашему величеству с умильною просьбою о своей привилегии.

Кор. Это и весь разговор?

Жор. Весь, больше ничего не говорили.

Кор. Однако у меня прелестный полицейский агент. (Смотрит вокруг себя.)

Жор. Вашему величеству что-то угодно?

Кор. Да, угодно, госпожа Жоржета. Мне хотелось бы узнать, кто сегодня из мушкатеров дежурный. (Зовет.) Г. мушкатер!

ЯВЛЕНИЕ 14-е.

Те же и Бушаван, потом Поклен.

Буш.(у порога двери). Ваше величество! Изволили звать?

Кор. Да. Потрудитесь запомнить приметы этой молодой девушки и пересказать их вашим товарищам. Я желаю, чтобы она всегда имела свободный доступ ко мне. Впрочем, ее имя будет служить ей пропуском. Ее зовут Жоржетою.

Буш. Слушаю-с, ваше величество! (Хочет уйти.)

Жор. О! Как я счастлива!

Кор. Постойте, не уходите.

Буш. Государь!

Кор. Ваша фамилия, кажется, Бушаван?

Буш. Точно так, государь!

Кор. Ага! Значит вы вернулись из Турина. Мне помнится, что я подписывал вам отпуск.

Буш. Действительно, я приехал из Турина с неделю тому назад, после трехмесячного отпуска, проведенного у моей матери, которая имеет честь состоять гофмейстериной при регентше.

Кор. Подойдите поближе.

Буш.(оставляет свое оружие, полупику, у двери и подходит к королю). Ваше величество!

Кор. В таком случае, вы должны знать принцессу Маргариту?

Буш. Я имел честь видеть их почти каждый день и даже удостоился беседовать два или три раза.

Кор. Ну, как она на ваш взгляд?

Буш. В каком отношении угодно знать вашему величеству – в физическом или моральном?

Кор. И в том, и в другом.

Жор.(в глубине сцены заграждает дверь Поклену полупикою Бушавана). Входить нельзя! Не позволено!

Кор. Так, так, Жоржета. Сторожи хорошенько вместо Бушавана.

Пок. Государь!

Кор. А! это вы, господин Поклен? Хорошо, подождите немного.

Пок. Ваше величество! (Удаляется.)

Кор. Ну-с, возвратимся теперь к моему вопросу.

Буш. В моральном отношении принцесса Маргарита – набожная и добродетельная девушка и вполне достойна той крови, которая течет в ее жилах.

Кор. А в физическом? Не забудьте, что я требую самого точного портрета.

Буш. Черные волосы, большие меланхолические глаза, матовый цвет лица, правильный нос, свежие губы, белые жемчужные зубы, грациозная и гибкая талия… Впрочем, если угодно будет вашему величеству узнать еще подробнее…

Кор. Ну?

Буш. Стоить только обратиться в одной моей знакомой, она фрейлина принцессы, и тогда…

Кор. Благодарю вас, господин Бушаван. Мне ничего другого не надо. Если вы сегодня вечером свободны по службе, что весьма вероятно, так как дежурите теперь…

Буш. Извините, ваше величество, но нас очень мало, всего двадцать четыре человека…

Кор. Я знал, что кардинал скуп на деньги, но никак не мог подозревать, чтобы он экономил и на людей.

Буш. Вот потому-то мы и дежурим по два раза в день. Сегодня вечером, от 9 до 11, я снова буду стоять на часах на оранжерейном дворе.

Кор. А! В таком случае, до 9 часов, приходите во дворец. Я буду очень рад вас снова видеть и может быть еще обращусь к вам за новыми сведениями. Если не ошибаюсь, вы из старинного, хорошего семейства?

Буш. Мой отец, ваше величество, был близок к покойному королю.

Кор. Вот и прекрасно! Можете рассчитывать на повышение по службе.

Буш. О! государь! (Отдает воинскую честь и снова становится на часах.)

Кор. А теперь позовите господина Поклена.

ЯВЛЕНИЕ 15-е.

Те же, Поклен.

Пок. Ваше величество!

Кор.(делая жест рукой). Жоржета, оставь меня с этим почтенным стариком, тем более, что ты наперед уже знаешь о чем будет речь… а этим временем ты можешь, пожалуй, узнать что-нибудь и новенькое.

Жор. Постараюсь.

Кор. Иди и являйся ко мне, когда только тебе вздумается.

Жор. Благодарю, государь, и постараюсь этим воспользоваться. (В сторону.) О, нет, король совсем не похож на мраморных богов дворцового сада. (Уходит.)

ЯВЛЕНИЕ 16-е.

Король, Поклен.

Кор. Приблизьтесь, господин Поклен.

Пок.(в смущении роняет и подбирает различные бумажки, которые у нею в руках). Ваше величество!

Кор. Я знаю, что это у вас прошение. Дайте сюда. (Берет у нею из рук бумагу.)

Пон. Точно так-с, ваше величество, эта прошение…

Кор. В котором вы просите о заключении в тюрьму вашего сына Мольера.

Пок. Как? Король уже знает!

Кор. О! Я знаю гораздо более, чем вообще предполагают. Итак, ваш сын Мольер…

Пок. Ах, ваше величество! Этот несчастный позорит все наше семейство… сделавшись писателем и комедиантом!

Кор. Мне кажется, что сделаться писателем…

Пок. Конечно, это еще было бы ничего…хотя, по правде сказать, когда имеешь перед собою верное и почтенное поприще обойщика, то рисковать умереть с голода, посвятив себя ремеслу писаки, кажется мне большим безумием. Но, как бы то ни было, писательством по крайней мере занимаются и знатные господа. Вот быть комедиантом, государь, фигляром, скоморохом. О, это ужасно!

Кор. Хорошо, будьте покойны, я разберу это дело.

Пок. И я могу надеяться?

Кор. Справедливость, оказана будет кому следует. Можете идти, господин Поклен.

Пок. О! Ваше величество! Вы спасете честь нашей семьи.

ЯВЛЕНИЕ 17-е.

Кор.(один, садится). И этот тоже носится с своей семейной честью. (Развертывает прошение.) Прошение о заключении в тюрьму Жан-Батиста Поклена, именующего себя Мольером. (Замечает выпавшую из прошения бумагу.) Что еще за бумажка вкралась в прошение? Почерк кардинала!(Читает.) «Столовая – две тысячи ливров; спальня короля, королевы – -четыре тысячи ливров… Итого двадцать тысяч ливров. Представить к уплате 25 сентября 1659 года. Мазарини.» Ага! утвержденный счет старого Поклена. В волнении и негодовании он и не заметил, как его сюда засунул. Приказать ему это отдать… Гм…м… да тут и с другой стороны что-то написано. Какие крупные цифры! Тридцать девять миллионов, двести шестьдесят тысяч ливров. Что это такое? «Ведомость движимому и недвижимому имуществу кардинала Мазарини к 24-му сентября 1658 года». Помечено вчерашним числом. Самые свежие сведения. (Читает.) «На Лионъ – три миллиона девятьсот тысяч ливров; на Бордо – семь миллионов; на Мадрид – четыре миллиона. Общие доходы: семь миллионов; имениями, замками, дворцами, домами, лесами – девять миллионов; наличными и разными бумагами – два миллиона шестьсот тысяч. В итоге: тридцать девять миллионов, двести шестьдесят тысяч ливров»! Ах, кардинал, кардинал! А вы вечно жалуетесь на бедность! Гм!.. Но, как могла попасть эта драгоценная бумага в руки старого Поклена? А, понимаю! Мазарини написал счет, не заметив, что находилось на другой стороне листка… Вероятно так и было. Во всяком случае, преинтересное сведение и стоить того, что мне сообщила Жоржета. А! Кажется кто-то идет. Вероятно, непокорный сын Поклена.

ЯВЛЕНИЕ 18-е,

Король, Мольер (входит из покоя Филиппа; он застенчив, но не смешон).

Мол. Ваше величество! Прошу извинить за смелость. Но герцог Анжуйский мне сказал, что ваше величество предупреждены уже о причине моего прихода.

Кор. Войдите, господин Мольер, войдите. Да, я предупрежден и ждал уже вас.

Мол. Как, государь? Неужели я имел несчастие заставить себя ждать?

Кор. Я вас ждал, это правда, но, не беспокойтесь, я даром времени не потерял.

Мол. Постараюсь высказать просьбу в двух словах. Впрочем, если мало-мальски утомлю ваше величество… то сейчас же удалюсь.

Кор. О! Нет, нет… Я верю первым впечатлениям, а это впечатление для вас благоприятно.

Мол. Государь!

Кор. Вас дома, вероятно, мучат, преследуют? Не так ли?

Мол. Ах. государь, возможно ли сердиться на добрых родителей! Они искренно убеждены, что, следуя по избранному мною пути, я этим гублю себя, не только в этой жизни, но и в будущей.

Кор. А вы другого мнения?

Мол. Я думаю, государь, что во всяком звании можно быть честным человеком и что Господь Бог слишком справедлив, чтобы адские муки были уделом честных людей.

Кор. Принц Конти ваш товарищ по школе?

Мол. Точно так, государь. Мы с ним учились у Клермонтскнх иезуитов.

Кор. Он, однако, моложе вас.

Мол. О! Гораздо моложе! Мне отец очень поздно разрешил учиться, именно, когда мне минуло 18 лет.

Кор. И вы изучали юридические науки?

Мол. Даже был принят адвокатом… но к адвокатуре я не чувствовал в себе призвания.

Кор. Известно ли вам, что принц Конти очень высокого о вас мнения и говорит, что, если бы он был королем, то всегда бы советовался с вами о всех политических делах. Но его словам, вы очень сведущи в риторике, философии, поэзии…

Мол. О! Принц слишком добр и снисходителен! Конечно, я учился риторике и философии, но, что касается поэзии…

Кор. Что же вы остановились?

Мол. Я думаю, что поэзии выучиться нельзя; кто не родился поэтом, тот никогда им не сделается.

Кор. А! Вот как? А кто же по вашему поэт?

Мол. Мне кажется, что и при дворе вашего величества есть несколько людей, величающих себя этим именем.

Кор. Кто же это такие?

Мол. Например Бенсерод или Сент-Эньян…

Кор. Откровенно сказать, мне все кажется, что эти господа не настоящие поэты.

Мол. Неужели, государь?

Кор. Да. (Пристально глядит на нею,) А вот вы, так, наверное, поэт. Оттого-то я вас и спрашиваю.

Мол. Не приходилось ли вашему величеству читать повести Виргилия о пастухе Аристее?

Кор. Когда-то читал.

Мол. Так вот в этой повести есть известный Протей. Он и лев, и змея, и пламя, и дым, и облако. Вечно ускользает от цепи, старающейся его оковать, от руки, желающей его схватить, от взора, пробующего его анализировать. Это-то и есть поэт. Так как же вы, государь, хотите, чтобы я вам объяснил подобное существо.

Кор. А вы все-таки попробуйте. Все, что вы говорите, так далеко от обычного языка, от той сферы, в которой я вращаюсь, что мне, право, кажется, что я первый раз прислушиваюсь к человеческому говору.

Мол. Поэт, государь, рождается под влиянием грустной улыбки природы, это – смешение улыбки и слез. Смеется он, как ребенок, и плачет, как женщина. Вечно опуская действительность, чтобы преследовать мечту, он ценит наравне со всеми благами мира то легкое облако, что скользить по небу и меняет очертания десять раз в одну минуту. Он, как римский Кесарь, жаждет невозможного и все-таки довольствуется иллюзиею, принимая каплю воды за жемчужину, светящегося червячка – за звезду и минутное сердечное увлечение – за любовь. Иногда он, скромный сверчок, поющий в густой траве, в своем душистом царстве полевых цветов, предпочитает его вашему королевству, государь. Иногда же он – гордый орел, парящий над облаками, царь бесконечного пространства, он как золото, сверкает на солнце и по временам испускает дикий, пронзительный крик, выражая или свою досаду, что не может подняться выше, или горюя о том, что принужден спуститься на землю. Поэт, государь, это, наконец, такой человек, которого, как говорить принц Конти, вы смело можете взять в советники, в статс-секретари, назначить первым министром, осыпать величайшими милостями и золотом, и который, когда имеет счастие видеть своего короля и удостаивается чести с ним говорить, только об одной милости и просить: предоставить ему простые деревянные подмостки, поставленные на четырех бочках я заключенные в четырех стенах, где бы он мог заставить ходить, действовать, декламировать, смеяться, плакать и страдать известное число вымышленных лиц. Рожденные в его воображении, лица эти, конечно, никогда не существовали, но тем не менее, это истинное его семейство, истинные его друзья. Вот, что такое поэт, государь, и мне остается удивляться, что такое странное животное осмелилось явиться перед всем, что есть лучшего и благороднейшего в мире, перед королем Людовиком XIV.

Кор. Ах, господин Мольер, вы так прекрасно определили поэта, что мне хотелось бы услышать от вас характеристику короля. Это будет потруднее, не правда ли?

Мол. Нисколько, государь.

Кор. А! В таком случае скажите, что такое король?

Мол. Человек, которого история проклинает, когда он называется Нероном, и которого благословляет потомство, если имя его – Генрих IV.

Кор. А как по вашему, господин Мольер, какое качество должен бы король испросить прежде всего у Бога?

Мол. Соломон просил мудрости.

Кор. Но я не хочу повторять, что было уже сделано до меня, даже царем Соломоном.

Мол. В таком случае, государь, лучшее качество короля – знание истины.

Кор. Конечно. Но как ее узнать?

Мол. Иногда достаточно притвориться, что знаешь.

Кор. Объяснитесь яснее.

Мол. Увы, государь, ведь я не более, как несчастный драматический писатель, а потому п предложенный мною способ, конечно, отзывается комедией.

Кор. А я все-таки хочу его знать.

Мол. Предположим, например, что вы случайно открыли какую-нибудь тайну…

Кор. Скажу вам лучше, я их сегодня открыл целых две и из самых важных.

Мол. Значит судьба вас балует я ото говорит в ее пользу… Вы теперь только что провели со мною четверть часа наедине.

Кор. Да. Но что-ж из этого?

Мол. Никто не видел, как я сюда вошел, никто не увидит, как и выйду. Так пусть же король даст понять, что эти пятнадцать минуть он провел с тайным агентом, отдающим отчет о всем, что делается, говорится и даже думается при дворе. Пусть он секретно передаст об этих двух тайнах только двум лицам, а эти в свою очередь перескажут их на ухо какому-нибудь приятелю и… и я знаю придворных: каждый поспешит передать вам тайну соседа, а может быть и свою собственную, из боязни, чтобы не опередил тайный агент.

Кор. Ого, мысль не дурна и я ею воспользуюсь.

Мол. Великая честь для бедного поэта. (Слышен звук охотничьего рога). Однако, мне кажется…

Кор. Это сигнал начала охоты. Слушайте, господин Мольер, хотя поэт и упускает постоянно из виду действительность, чтобы гнаться за мечтою, но ему все-таки надо чем-нибудь питаться. А потому, с сегодняшнего дня, я беру вас к себе почетным камердинером, с жалованьем в три тысячи ливров в год.

Мол. О! Государь! Столько доброты!

Кор. Да, вы мой камердинер. Представьте об этом прошение, когда захотите.

Мол. О, позвольте мне поцеловать вашу руку. Это единственная милость, которую мне осталось желать. (Король протягивает руку, Мольер почтительно ее целует и уходит. В это время передняя наполняется придворными в охотничьих костюмах).