Текст книги "Библиотека мировой литературы для детей, том 42"

Автор книги: Александр Дюма

сообщить о нарушении

Текущая страница: 44 (всего у книги 47 страниц)

XXXII
Две разновидности демонов

– Ах! – воскликнули одновременно миледи и Рошфор. – Это вы!

– Да, я.

– И откуда? – спросила миледи.

– Из-под Ла-Рошели. А вы?

– Из Англии.

– Бекингэм?

– Умер или опасно ранен. Когда я уезжала, ничего не добившись от него, один фанатик его убил.

– А-а! – усмехнулся Рошфор. – Вот счастливая случайность! Она очень обрадует его высокопреосвященство. Известили вы его?

– Я написала ему из Булони. Но каким образом вы здесь?

– Его высокопреосвященство беспокоится и послал меня отыскать вас.

– Я только вчера приехала.

– А что вы делали со вчерашнего дня?

– Я не теряла даром времени.

– О, в этом я не сомневаюсь!

– Знаете, кого я здесь встретила?

– Нет!

– Отгадайте!

– Как я могу отгадать?

– Ту молодую женщину, которую королева освободила из тюрьмы.

– Любовницу этого мальчишки д’Артаньяна?

– Да, госпожу Бонасье, местопребывание которой было неизвестно кардиналу.

– Ну, вот еще одна счастливая случайность, под пару той, – заметил Рошфор. – Положительно, господину кардиналу везет!

– Можете представить мое удивление, – продолжала миледи, – когда я очутилась лицом к лицу с этой женщиной!

– Она вас знает?

– Нет!

– Значит, вы для нее чужая?

Миледи улыбнулась:

– Я ее лучший друг!

– Клянусь честью, только вы, милая графиня, можете творить такие чудеса!

– И счастье мое, что мне удалось стать ее другом, шевалье: знаете ли вы, что здесь происходит?

– Нет!

– Завтра или послезавтра за ней приедут с приказом королевы.

– Вот как! Кто же это?

– Д’Артаньян и его друзья.

– Право, они дождутся того, что мы будем вынуждены засадить их в Бастилию.

– Почему же они до сих пор на свободе?

– Ничего не поделаешь! Господин кардинал питает к этим людям какую-то непонятную для меня слабость.

– В самом деле?

– Да.

– Ну, так скажите ему следующее, Рошфор: скажите ему, что наш разговор в гостинице «Красная Голубятня» был подслушан этой четверкой; скажите ему, что после его отъезда один из них явился ко мне и силой отнял у меня охранный лист, который кардинал дал мне; скажите ему, что они предупредили лорда Винтера о моем приезде в Англию; что и на этот раз они едва не помешали исполнить данное мне поручение, как уже помешали в деле с подвесками; скажите ему, что из этих четырех человек следует опасаться только двоих – д’Артаньяна и Атоса; скажите ему, что третий, Арамис, – любовник госпожи де Шеврез; его надо оставить в живых, тайна его нам известна, и он может быть нам полезен; а что касается четвертого, Портоса, то это дурак, фат и простофиля, и не стоит даже обращать на него внимание.

– Но все четверо теперь, должно быть, на осаде Ла-Рошели?

– Я сама так думала, но письмо, которое госпожа Бонасье получила от госпожи де Шеврез и имела неосторожность показать мне, заставляет меня предположить, что все четверо, напротив, сейчас в дороге и явятся сюда, чтобы увезти ее.

– Черт возьми! Что же делать?

– Что приказал вам кардинал относительно меня?

– Получить ваши донесения, письменные или словесные, и вернуться на почтовых; а когда он будет осведомлен обо всем, что вы сделали, он решит, как вам дальше поступить.

– Так я должна остаться здесь?

– Здесь или где-нибудь поблизости.

– Вы не можете увезти меня с собой?

– Нет, мне дано точное приказание. В окрестностях лагеря вас могут узнать, а ваше присутствие, сами понимаете, будет бросать тень на его высокопреосвященство.

– Ну что ж, придется мне ждать здесь или где-нибудь поблизости.

– Только скажите мне заранее, где вы будете ожидать известий от кардинала, чтобы я всегда знал, где вас найти.

– Послушайте, я, вероятно, не смогу остаться здесь…

– Почему?

– Вы забываете, что с минуты на минуту сюда могут приехать мои враги.

– Это правда. Но, в таком случае, эта юная особа улизнет от его высокопреосвященства?

– Ну нет! – ответила миледи с присущей только ей улыбкой. – Вы забываете, что я ее лучший друг.

– Да, это правда! Итак, я могу сказать кардиналу относительно этой женщины…

– …что он может быть покоен.

И это все?

– Он поймет, что это означает.

– Он догадается. А что же мне теперь делать?

– Немедленно ехать обратно. По-моему, известия, которые вы доставите кардиналу, стоят того, чтобы поспешить.

– Моя коляска сломалась, когда я въезжал в Лилье.

– Чудесно.

– Как так – чудесно?

– Да так, ваша коляска нужна мне.

– А как же я, в таком случае, доберусь?

– Верхом. Скачите во весь опор.

– Хорошо вам это говорить! А каково мне будет проскакать сто восемьдесят лье?

– Пустяки!

– Ну, так и быть. А дальше?

– Дальше: когда вы будете проезжать через Лилье, вы пошлете мне коляску и прикажете вашему слуге, чтобы он был в моем распоряжении.

– Хорошо.

– У вас, конечно, есть с собой какой-нибудь приказ кардинала?

– У меня есть письменное полномочие действовать по своему усмотрению.

– Вы предъявите его настоятельнице и скажете, что сегодня или завтра за мной приедут и что мне велено отправиться с тем лицом, которое явится от вашего имени.

– Отлично.

– Не забудьте резко отзываться обо мне в разговоре с настоятельницей.

– Зачем это?

– Я – жертва кардинала. Мне необходимо внушить доверие этой дурочке Бонасье.

– Совершенно справедливо! А теперь, пожалуйста, потрудитесь составить донесение обо всем, что произошло.

– Я ведь вам рассказала то, что случилось. У вас хорошая память: повторите все, что я вам говорила, а бумага может потеряться.

– Вы правы. Только бы мне знать, где потом найти вас, чтобы не рыскать напрасно по окрестностям…

– Верно. Подождите-ка…

– Дать вам карту?

– О, я прекрасно знаю эти места!

– Вы? А когда же вы бывали здесь?

– Я здесь воспитывалась.

– Вот как?

– Как видите, иногда и то обстоятельство, что вы где-то получили воспитание, может на что-нибудь пригодиться.

– Итак, где вы меня будете ждать?

– Дайте минутку подумать… Да вот где: в Армантьере.

– А что это такое – Армантьер?

– Небольшой городок на реке Лис. Мне стоит только переправиться через реку, и я буду в чужом государстве.

– Превосходно! Но, разумеется, вы переправитесь только в случае опасности?

– Разумеется.

– А если это случится, как я узнаю, где вы?

– Вам не нужен ваш лакей?

– Нет!

– Он надежен?

– Вполне. Он человек испытанный.

– Отдайте его мне. Никто его не знает, я его оставлю в том месте, откуда уеду, и он проводит вас туда, где я буду.

– Так вы говорите, миледи, что будете ждать меня в Армантьере?

– Да, в Армантьере.

– Напишите мне это название на клочке бумаги, а то я боюсь, что забуду. Ведь в названии города нет ничего порочащего, не так ли?

– Как знать… Ну, так и быть, я готова набросить тень на свое доброе имя! – согласилась миледи и написала название на листке бумаги.

– Хорошо, – сказал Рошфор, взял листок из рук миледи, сложил его и засунул за подкладку своей шляпы. – Впрочем, будьте спокойны: если даже я потеряю эту бумагу, то поступлю, как делают дети – всю дорогу буду твердить это название. Ну, как будто все?

– Кажется, да.

– Вспомним хорошенько: Бекингэм убит или тяжело ранен… ваш разговор с кардиналом подслушан четырьмя мушкетерами… лорд Винтер был предупрежден о вашем приезде в Портсмут… д’Артаньяна и Атоса в Бастилию… Арамис – любовник госпожи де Шеврез… Портос – фат… госпожа Бонасье найдена… послать вам как можно скорее коляску… предоставить моего лакея в ваше распоряжение… изобразить вас жертвой кардинала, чтобы у настоятельницы не возникло никаких подозрений… Армантьер на берегу Лиса. Так?

– Право, у вас чудесная память, любезный шевалье! Кстати, прибавьте еще кое-что.

– Что же?

– Я видела славный лес, который, по-видимому, прилегает к монастырскому саду. Скажите настоятельнице, что мне позволено гулять в этом лесу. Как знать… может быть, мне понадобится уйти с заднего крыльца.

– Вы обо всем позаботились!

– А вы забыли еще одно…

– Что же еще?

– Спросить меня, не нужно ли мне денег.

– Да, правда. Сколько вам дать?

– Все золото, какое у вас найдется.

– У меня около пятисот пистолей.

– И у меня столько же. Имея тысячу пистолей, можно выйти из любого положения. Выкладывайте все, что у вас в карманах.

– Извольте.

– Хорошо. Когда вы едете?

– Через час. Я только наскоро пообедаю, а тем временем кто-нибудь сходит за почтовой лошадью.

– Отлично! Прощайте, шевалье!

– Прощайте, графиня!

– Засвидетельствуйте мое почтение кардиналу.

– А вы – мое почтение сатане.

Миледи и Рошфор обменялись улыбками и расстались.

Час спустя Рошфор галопом мчался обратно; пять часов спустя он проехал через Аррас.

Нашим читателям уже известно, каким образом д'Артаньян узнал его и как эта встреча, возбудив опасения четырех мушкетеров, заставила их еще поспешнее продолжать свой путь.

XXXIII
Последняя капля

Как только Рошфор вышел, г-жа Бонасье вернулась в комнату и увидела, что миледи радостно улыбается.

– Ну вот, то, чего вы опасались, случилось, – заговорила молодая женщина, – сегодня вечером или завтра кардинал пришлет за вами.

– Кто вам это сказал, дитя мое? – спросила миледи.

– Я об этом слышала из уст самого гонца.

– Подойдите и сядьте тут возле меня, – предложила миледи.

– Извольте.

– Подождите, я посмотрю, не подслушивает ли нас кто-нибудь.

– К чему все эти предосторожности?

– Вы сейчас узнаете.

Миледи встала, подошла к двери, открыла ее, выглянула в коридор, потом опять уселась рядом с г-жой Бонасье и спросила:

– Значит, он хорошо сыграл свою роль?

– Кто это?

– Тот, кто представился настоятельнице как посланный кардинала.

– Так он только играл роль?

– Да, дитя мое.

– Так, значит, этот человек не…

– Этот человек, – сказала миледи, понизив голос, – мой брат.

– Ваш брат? – вскричала г-жа Бонасье.

– Вы одна знаете эту тайну, дитя мое. Если вы ее доверите кому бы то ни было, я погибла, а возможно, и вы тоже.

– Ах, боже мой!

– Слушайте, вот что произошло. Мой брат, который спешил сюда ко мне на помощь, с тем чтобы, если понадобится, силой освободить меня, встретил гонца, посланного за мной кардиналом, и поехал за ним следом. Добравшись до пустынного и уединенного места, он выхватил шпагу и, угрожая гонцу, потребовал, чтобы тот отдал ему бумаги, которые он вез. Гонец вздумал обороняться, и брат убил его.

– Ах! – содрогнулась г-жа Бонасье.

– Это было единственное средство, поймите! Дальше брат решил действовать не силой, а хитростью: он взял бумаги, явился сюда под видом посланца самого кардинала, и через час или два, по приказанию его высокопреосвященства, за мной должна приехать карета.

– Я понимаю: эту карету вам пришлет ваш брат.

– Совершенно верно. Но это еще не все: письмо, которое вы получили, как вы полагаете, от госпожи де Шеврез…

– Ну?

– …подложное письмо.

– Как так?

– Да, подложное: это западня, устроенная для того, чтобы вы не сопротивлялись, когда за вами приедут.

– Но ведь приедет д'Артаньян!

– Перестаньте заблуждаться: д'Артаньян и его друзья на осаде Ла-Рошели.

– Откуда вы это знаете?

– Мой брат встретил посланцев кардинала, переодетых мушкетерами. Вас вызвали бы к воротам – вы подумали бы, что имеете дело с друзьями, – вас похитили бы и отвезли обратно в Париж.

– О боже, я теряю голову в этом хаосе преступлений! Я чувствую, что, если так будет продолжаться, – промолвила г-жа Бонасье, поднося ладони ко лбу, – я сойду с ума!

– Постойте!

– Что такое?

– Я слышу лошадиный топот… Это уезжает мой брат. Я хочу с ним еще раз проститься, пойдемте.

Миледи открыла окно и движением руки подозвала к себе г-жу Бонасье. Молодая женщина подошла.

Рошфор галопом мчался под окном.

– До свидания, брат! – крикнула миледи.

Всадник поднял голову, увидел обеих молодых женщин и на всем скаку дружески махнул миледи рукой.

– Славный Жорж! – сказала она, придавая своему лицу нежное и грустное выражение, и закрыла окно.

Она уселась на прежнее место и сделала вид, что погрузилась в глубокие размышления.

– Простите, сударыня, разрешите прервать ваши мысли! – обратилась к ней г-жа Бонасье. – Что вы мне посоветуете делать? Боже мой! Вы опытнее меня в житейских делах – научите меня, как мне быть.

– Прежде всего, – ответила миледи, – возможно, что я ошибаюсь и д’Артаньян и его друзья в самом деле приедут к вам на помощь.

– Ах, это было бы так хорошо, что даже и не верится! – воскликнула г-жа Бонасье. – Такое счастье не для меня!

– В таком случае, вы понимаете, это только вопрос времени, своего рода состязание – кто приедет первый. Если ваши друзья – вы спасены, а если приспешники кардинала – вы погибли.

– О, да, да, погибла безвозвратно! Что же делать?

– Есть, пожалуй, одно средство, очень простое и вполне естественное…

– Какое, скажите?

– Ждать, укрывшись где-нибудь в окрестностях, и сначала удостовериться, кто эти люди, которые приедут за вами.

– Но где ждать?

– Ну, это легко придумать. Я сама остановлюсь в нескольких лье отсюда и буду скрываться там, пока ко мне не приедет брат. Сделаем так: я увезу вас с собой, мы спрячемся и будем ждать вместе.

– Но меня не выпустят отсюда, я здесь на положении пленницы.

– Здесь думают, что я уезжаю по приказанию кардинала, и уверены, что вы вовсе не склонны сопровождать меня.

– Ну?

– Ну вот, карета подана, вы прощаетесь со мной, вы становитесь на подножку, желая в последний раз обнять меня. Слуга моего брата, которого он пошлет за мной, будет обо всем предупрежден – он подаст знак почтарю, и мы умчимся вскачь.

– Но д’Артаньян? Что, если приедет д’Артаньян?

– Мы это узнаем.

– Каким образом?

– Да ничего не может быть легче! Мы пошлем обратно в Бетюн слугу моего брата, на которого, повторяю, мы вполне можем положиться. Он переоденется и поселится против монастыря. Если приедут посланцы кардинала, он не двинется с места, а если д’Артаньян и его друзья – он проводит их к нам.

– А разве он их знает?

– Конечно, знает! Ведь он не раз видел д’Артаньяна у меня в доме.

– Да, да, вы правы… Итак, все улаживается, все складывается как нельзя лучше… Но не будем уезжать далеко отсюда.

– Самое большее за семь-восемь лье. Мы остановимся в укромном месте у самой границы и при первой тревоге уедем из Франции.

– А до тех пор что делать?

– Ждать.

– А если они приедут?

– Карета моего брата приедет раньше.

– Но что, если меня не будет с вами, когда за вами явятся, – например, если в это время я буду обедать или ужинать?

– Сделайте одну вещь.

– Какую?

– Скажите добрейшей настоятельнице, что вы просите у нее позволения обедать и ужинать вместе со мной, чтобы нам как можно меньше расставаться друг с другом.

– Позволит ли она?

– А почему бы нет?

– Отлично! Таким образом, мы ни на минуту не будем расставаться!

– Ступайте же к ней и попросите ее об этом. У меня какая-то тяжесть в голове, я пойду прогуляться по саду.

– Идите. А где я вас найду?

– Здесь, через час.

– Здесь, через час… Ах, благодарю вас, вы так добры!

– Как же мне не принимать в вас участия! Если бы даже вы не были сами по себе такой красивой и очаровательной, вы ведь подруга одного из моих лучших друзей!

– Милый д’Артаньян, как он будет вам благодарен!

– Надеюсь. Ну вот, мы обо всем условились. Пойдемте вниз.

– Вы идете в сад?

– Да.

– Пройдите по этому коридору и спуститесь по маленькой лестнице – она выведет вас прямо в сад.

– Отлично! Благодарю вас.

Молодые женщины обменялись приветливой улыбкой и разошлись.

Миледи сказала правду – она действительно ощущала какую-то тяжесть в голове: неясные еще замыслы хаотично теснились в ее уме. Ей надо было уединиться, чтобы разобраться в своих мыслях. Она смутно представляла себе дальнейшие события, и ей нужны были тишина и покой, чтобы придать своим неясным намерениям определенную форму, чтобы составить план действий.

Прежде всего нужно было как можно скорее похитить г-жу Бонасье, укрыть ее в надежном месте и, если понадобится, держать там заложницей. Миледи начинала страшиться исхода этой отчаянной борьбы, в которую ее враги вкладывали столько же упорства, сколько она вкладывала ожесточения.

К тому же она чувствовала, как иные люди чувствуют надвигающуюся грозу, что исход этот близок и неминуемо будет ужасен.

Итак, главное для нее, как мы уже сказали, было захватить г-жу Бонасье в свои руки. Г-жа Бонасье была для д’Артаньяна все; ее жизнь, жизнь любимой женщины, была для него дороже собственной. Если бы счастье изменило миледи и ее постигла неудача, она могла бы, имея г-жу Бонасье заложницей, вступить в переговоры и, несомненно, добилась бы выгодных условий. Эту задачу она уже разрешила: г-жа Бонасье готова была доверчиво сопровождать ее; а если они обе укроются в Армантьере, миледи легко будет убедить г-жу Бонасье, что д’Артаньян не приезжал в Бетюн. Самое большее через полмесяца вернется Рошфор; а за эти полмесяца миледи придумает, как ей отомстить четырем друзьям. Скучать ей, благодарение богу, не придется – ей предстоит самое приятное времяпрепровождение, какое только могут доставить обстоятельства женщине с ее характером: довести до совершенства замысел своей мести.

Размышляя, миледи в то же время окидывала взглядом сад и старалась запомнить его расположение. Она действовала как искусный полководец, который предусматривает сразу и победу и поражение и готовится – смотря по тому, как будет протекать битва, – либо идти вперед, либо отступать.

Через час она услышала, что кто-то зовет ее ласковым голосом. Это была г-жа Бонасье. Добрая настоятельница, конечно, изъявила полное согласие, и для начала молодые женщины отправились вместе ужинать.

Когда они вошли во двор, до них донесся стук подъезжавшей кареты.

Миледи прислушалась.

– Вы слышите? – спросила она.

– Да, у ворот остановилась карета.

– Это та самая, которую прислал нам мой брат.

– О боже!

– Ну полно, мужайтесь!

Миледи не ошиблась: у ворот монастыря раздался звонок.

– Подите в свою комнату, – сказала она г-же Бонасье, – у вас, наверное, есть кое-какие драгоценности, которые вам хотелось бы захватить с собою.

– У меня есть его письма, – ответила г-жа Бонасье.

– Так заберите их и приходите ко мне, мы наскоро поужинаем. Нам, возможно, придется ехать всю ночь – надо запастись силами.

– Боже мой! – проговорила г-жа Бонасье, хватаясь за грудь. – У меня так бьется сердце, я не могу идти…

– Мужайтесь! Говорю вам, мужайтесь! Подумайте, через четверть часа вы спасены. И помните: все, что вы собираетесь делать, вы делаете для него.

– О да, все для него! Вы одним словом вернули мне бодрость. Ступайте, я приду к вам.

Миледи поспешно поднялась к себе в комнату, застала там слугу Рошфора и отдала ему необходимые приказания.

Он должен был ждать у ворот: если бы вдруг появились мушкетеры, карета должна была умчаться прочь, обогнуть монастырь, направиться в небольшую деревню, расположенную по ту сторону леса, и поджидать там миледи. В таком случае она прошла бы через сад и пешком добралась бы до деревни; мы уже говорили, что миледи отлично знала эти края.

Если же мушкетеры не появятся, все должно произойти так, как условлено: г-жа Бонасье станет на подножку под тем предлогом, что хочет еще раз проститься с миледи, и та увезет ее.

Г-жа Бонасье вошла. Желая развеять все подозрения, какие могли бы у нее возникнуть, миледи в ее присутствии повторила слуге вторую половину своих приказаний.

Миледи задала слуге несколько вопросов относительно кареты. Выяснилось, что она запряжена тройкой лошадей, которыми правит почтарь; слуга Рошфора должен был сопровождать карету в качестве форейтора.

Напрасно миледи опасалась, что у г-жи Бонасье могут зародиться подозрения: бедняжка была слишком чиста душой, чтобы заподозрить в другой женщине такое коварство; к тому же имя графини Винтер, которое она слышала от настоятельницы, было ей совершенно незнакомо, и она даже не знала, что какая-то женщина принимала столь деятельное и роковое участие в постигших ее бедствиях.

– Как видите, все готово, – сказала миледи, когда слуга вышел. – Настоятельница ни о чем не догадывается и думает, что за мной приехали по приказанию кардинала. Этот человек пошел отдать последние распоряжения. Покушайте немножко, выпейте глоток вина, и поедем.

– Да, – безвольно повторила г-жа Бонасье, – поедем.

Миледи знаком пригласила ее сесть за стол, налила ей рюмку испанского вина и положила на тарелку грудку цыпленка.

– Смотрите, как все нам благоприятствует! – заметила она. – Вот уже темнеет; на рассвете мы приедем в наше убежище, и никто не догадается, где мы… Ну полно, не теряйте бодрости, скушайте что-нибудь…

Г-жа Бонасье машинально проглотила два-три кусочка и пригубила вино.

– Да выпейте же, выпейте! Берите пример с меня, – уговаривала миледи, поднося ко рту свою рюмку.

Но в ту самую минуту, когда она готовилась прикоснуться к ней губами, рука ее застыла в воздухе: она услышала отдаленный топот скачущих коней; топот все приближался, и почти тотчас ей послышалось ржание лошади.

Этот шум сразу вывел ее из состояния радости, подобно тому как шум грозы будит нас и прерывает пригрезившийся нам чудесный сон. Она побледнела и кинулась к окну, а г-жа Бонасье, дрожа всем телом, встала и оперлась о стул, чтобы не упасть.

Ничего еще не было видно, слышался только быстрый, неуклонно приближающийся топот.

– Ах, боже мой, что это за шум? – спросил г-жа Бонасье.

– Это едут или наши друзья, или наши враги, – ответила миледи со свойственным ей ужасающим хладнокровием. – Стойте там. Сейчас я вам скажу, кто это.

Г-жа Бонасье замерла на месте, безмолвная и бледная, как мраморное изваяние.

Топот все усиливался, лошади были уже, по-видимому, не дальше как за полтораста шагов от монастыря; если их еще не было видно, то лишь потому, что в этом месте дорога делала изгиб. Однако топот слышался уже так явственно, что можно было бы сосчитать число лошадей по отрывистому стуку подков.

Миледи напряженно всматривалась в даль: было еще достаточно светло, чтобы разглядеть едущих.

Вдруг она увидела, как на повороте дороги заблестели обшитые галунами шляпы и заколыхались на ветру перья. Она насчитала сначала двух, потом пять и, наконец, восемь всадников; один из них вырвался на два корпуса вперед.

Миледи издала глухой стон: в скачущем впереди всаднике она узнала д’Артаньяна.

– Ах, боже мой, боже мой! – воскликнула г-жа Бонасье. – Что там такое?

– Это мундиры гвардейцев кардинала, нельзя терять ни минуты! – крикнула миледи. – Бежим, бежим!

– Да-да, бежим! – повторила г-жа Бонасье, но, пригвожденная страхом, не могла сойти с места.

Слышно было, как всадники проскакали под окном.

– Идем! Да идем же! – восклицала миледи, схватив молодую женщину за руку и силясь увлечь ее за собой. – Через сад мы еще успеем убежать, у меня есть ключ… Поспешим! Еще пять минут – и будет поздно.

Г-жа Бонасье попыталась идти, сделала два шага – у нее подогнулись колени, и она упала.

Миледи попробовала поднять ее и унести, но у нее не хватило сил.

В эту минуту послышался стук отъезжающей кареты: увидев мушкетеров, почтарь погнал лошадь галопом. Потом раздались три-четыре выстрела.

– В последний раз спрашиваю: намерены вы идти? – крикнула миледи.

– О боже, боже! Вы видите, мне изменяют силы, вы сами видите, что я совсем не могу идти… Бегите одна!

– Бежать одной? Оставить вас здесь? Нет-нет, ни за что! – вскричала миледи.

Вдруг она остановилась, глаза ее сверкнули недобрым огнем: она подбежала к столу и высыпала в рюмку г-жи Бонасье содержимое оправы перстня, которую она открыла с удивительной быстротой. Это было красноватое зернышко, которое сразу же растворилось в вине.

Потом она твердой рукой взяла рюмку и сказала:

– Пейте, это вино придаст вам силы! Пейте!

И она поднесла рюмку к губам молодой женщины, которая машинально выпила.

«Ах, не так мне хотелось отомстить! – сказала про себя миледи, с дьявольской улыбкой ставя рюмку на стол. – Но приходится делать то, что возможно».

И она ринулась из комнаты.

Г-жа Бонасье проводила ее взглядом, но не могла последовать за нею: она впала в то состояние, какое испытывают люди, которые видят во сне, как кто-то гонится за ними, и тщетно пытаются бежать.

Прошло несколько минут – раздался отчаянный стук в ворота; г-жа Бонасье каждую минуту ждала возвращения миледи, но миледи не появлялась.

Пылающий лоб молодой женщины – должно быть, от страха – то и дело покрывался холодным потом.

Наконец она услышала лязг отпираемых решеток, на лестницах загремели сапоги и зазвенели шпоры, поднялся гул голосов, звучавших все ближе и ближе, и ей показалось, что она слышит свое имя, произнесенное среди этого гула.

Вдруг она радостно вскрикнула и бросилась к двери: она узнала голос д'Артаньяна.

– Д'Артаньян! Д’Артаньян! – закричала она. – Это вы? Сюда, сюда!

– Констанция! Констанция, где вы? – отвечал юноша. – Боже мой!

В тот же миг дверь кельи отворилась, вернее – поддалась под напором извне, и несколько человек вбежали в комнату. Г-жа Бонасье опустилась в кресло, не в силах больше шевельнуться.

Д’Артаньян бросил еще дымившийся пистолет, который он держал в руке, и упал на колени перед своей возлюбленной. Атос заткнул свой пистолет за пояс, а Портос и Арамис, державшие шпаги наголо, вложили их в ножны.

– О д’Артаньян, любимый мой! Наконец ты приехал, ты не обманул меня!.. Да, это ты…

– Да-да, Констанция, мы опять вместе!

– Как она ни уверяла, что ты не приедешь, я все-таки втайне надеялась и не захотела бежать. Ах, как я хорошо сделала, как я счастлива!

При слове «она» Атос, спокойно усевшийся в кресло, внезапно встал.

– Она? Кто она? – спросил д’Артаньян.

– Да моя приятельница, та самая, которая из дружбы ко мне хотела укрыть меня от моих гонителей, та самая, которая приняла вас за гвардейцев кардинала и только что убежала отсюда.

– Ваша приятельница? – вскричал д’Артаньян, и лицо его стало бледнее белого покрывала его возлюбленной. – О какой приятельнице вы говорите?

– О той, чья карета стояла у ворот, о женщине, которая называет себя вашим другом, д’Артаньян, и которой вы все рассказали.

– Ее имя, имя? – допытывался д’Артаньян. – Боже мой, неужели вы не знаете ее имени?

– Да как же, его называли при мне… Погодите… вот странно… Ах, боже мой, у меня мутится в. голове… темнеет в глазах…

– Ко мне, друзья мои, помогите! – закричал д’Артаньян. – У нее холодеют руки, ей дурно… Боже мой, она лишается чувств!

Пока Портос во весь голос звал на помощь, Арамис кинулся к столу и хотел налить стакан воды, но остановился, увидев, как жутко изменился в лице Атос: он стоял перед столом, уставив застывшие от ужаса глаза на одну из рюмок, и, казалось, терзался страшным подозрением.

– О нет, нет, это невозможно! – повторял он. – Бог не допустит такого преступления!

– Воды, воды! – кричал д’Артаньян. – Воды!

– Бедняжка! Бедняжка! – хриплым голосом шептал Атос.

Оживленная поцелуями д’Артаньяна, г-жа Бонасье открыла глаза.

– Она приходит в себя! – воскликнул юноша. – Слава богу!

– Сударыня… – заговорил Атос, – сударыня, скажите, ради бога, чья это пустая рюмка?

– Моя, сударь… – ответила молодая женщина умирающим голосом.

– А кто вам налил вино, которое было в рюмке?

– Она.

– Да кто же это она?

– А, вспомнила! – сказала г-жа Бонасье. – Графиня Винтер.

Четыре друга все разом вскрикнули, но крик Атоса был громче остальных.

Лицо г-жи Бонасье покрылось мертвенной бледностью, острая боль подкосила ее, и она, задыхаясь, упала на руки Пор– тоса и Арамиса.

Д’Артаньян с неописуемой тревогой схватил Атоса за руку.

– Неужели ты допускаешь?.. – Голос его перешел в рыдание.

– Я допускаю все, – ответил Атос и до крови закусил губы, стараясь подавить невольный вздох.

– Д’Артаньян, д’Артаньян, – крикнула г-жа Бонасье, – где ты? Не оставляй меня, видишь – я умираю!

Д’Артаньян, все еще трепетно сжимавший руку Атоса, выпустил ее и кинулся к г-же Бонасье.

Ее прекрасное лицо исказилось, остекленевшие глаза уже утратили всякое выражение, судорожная дрожь сотрясала тело, по лбу катился пот…

– Ради бога, бегите, позовите кого-нибудь… Портос, Арамис, просите помощи!

– Бесполезно, – сказал Атос. – Бесполезно: от яда, который подмешивает она, нет противоядия.

– Да, да, помогите! – прошептала г-жа Бонасье. – Помогите!

Потом, собрав последние силы, она взяла обеими руками голову юноши, посмотрела на него так, словно изливала в этом взгляде всю душу, и с горестным возгласом прижалась губами к его губам.

– Констанция! Констанция! – крикнул д’Артаньян.

Вздох вылетел из уст г-жи Бонасье и коснулся уст д’Артаньяна – то отлетела на небо ее чистая и любящая душа.

Д’Артаньян сжимал в объятиях труп.

Юноша вскрикнул и упал подле своей возлюбленной такой же бледный и похолодевший, как она.

Портос заплакал, Атос погрозил кулаком небу, Арамис перекрестился.

В эту минуту в дверях показался незнакомый человек, почти такой же бледный, как все бывшие в комнате; осмотревшись вокруг себя, он увидел мертвую г-жу Бонасье и лежавшего без чувств д’Артаньяна.

Он явился в тот миг оцепенения, который обычно следует за большими катастрофами.

– Я не ошибся, – сказал он. – Вот господин д’Артаньян, а вы – трое его друзей: господа Атос, Портос и Арамис.

Все трое с удивлением смотрели на незнакомца, назвавшего их по именам; всем им казалось, что когда-то они уже видели его.

– Господа, – продолжал вновь пришедший, – вы, так же как и я, разыскиваете женщину, которая, – прибавил он с ужасной улыбкой, – наверное, побывала здесь, ибо я вижу труп!

Три друга по-прежнему безмолвствовали; голос этого человека тоже казался им знакомым, но они не могли припомнить, при каких обстоятельствах они его слышали.

– Господа, – снова заговорил незнакомец, – так как вы не хотите узнать человека, который, вероятно, дважды обязан вам жизнью, мне приходится назвать себя. Я – лорд Винтер, деверь той женщины.

Трое друзей вскрикнули от изумления.

Атос встал и подал лорду Винтеру руку.

– Добро пожаловать, милорд, – сказал он. – Будем действовать сообща.

– Я уехал пятью часами позже ее из Портсмута, – стал рассказывать лорд Винтер, – тремя часами позже ее прибыл в Булонь, всего на двадцать минут разминулся с ней в Сент-Омере и, наконец, в Лилье потерял ее след. Я ехал наудачу, всех расспрашивая, как вдруг вы галопом проскакали мимо меня. Я узнал господина д’Артаньяна. Я окликнул вас, но вы не ответили; я хотел пуститься за вами следом, но моя лошадь выбилась из сил и не могла идти вскачь, как ваши. Однако, несмотря на всю вашу поспешность, вы, кажется, явились слишком поздно!

– Вы видите, – ответил Атос, показывая лорду Винтеру на бездыханную г-жу Бонасье и на д'Артаньяна, которого Портос и Арамис пытались привести в чувство.

– Они оба умерли? – невозмутимо спросил лорд Винтер.

– К счастью, нет, – ответил Атос. – Господин д’Артаньян только в обмороке.

– А, тем лучше! – сказал лорд Винтер.

Действительно, д’Артаньян в эту минуту открыл глаза.

Он вырвался из рук Портоса и Арамиса и как безумный бросился на труп своей возлюбленной.