Текст книги "Принц и нищая (СИ)"
Автор книги: Александр Майборода
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 20 страниц)
Меня он снова манит; я иду».
В заключение он мрачно добавил:
– Да… Ситуация. Но я ничего не боюсь.
Гриша бросил на него подозрительный взгляд.
– Ты не болен?
– Гамлет, – сказал Игорь, заметив его взгляд, и показал на книгу взглядом.
Гриша осуждающе покачал головой:
– Читай, Читай. Так тебя скоро и в самом деле будут принимать за психа… Категорически заявляю – тебе нельзя идти на встречу! Если тебя выследят, то могут убить. Не мясниковские, так другие…
– Он сказал, что будет говорить только лично со мной, – напомнил Игорь.
– Мало ли что он сказал тогда, – проговорил Гриша. – После нападения на машину всё изменилось. За нами точно следят. Так что тебе нельзя идти.
– Ты что ли пойдешь? – скептически спросил Игорь.
– И мне нельзя, – сказал Гриша. – Надо к этому привлечь постороннего человека… Посторонний человек будет объективен… Но опытного.
– Частного детектива? – спросил Игорь.
– Частного детектива тоже нельзя. – Они в нашем городе наперечет, и их знают, – возразил Гриша и начал рассуждать. – Тут нужен человек опытный в таких делах, но неизвестный. Наверно, кого-нибудь из бывших – из тех, кто служил раньше в спецслужбах.
Игорь пожал плечами.
– Ну, так найди такого человека. А деньги мы ему заплатим.
Когда Гриша ушел, Игорь подумал, что ему завтра надо обязательно встретиться с Анжеликой и выяснить ее мнение по поводу всего происходящего.
Глава 24
Два дня к ней действительно никто не приходил, и Надя все больше спала. А когда просыпалась, то даже с соседками по палате не общалась.
Ей не хотелось ни с кем говорить. Отчаявшись во всем, она думала: пусть будет, что будет.
На третий день к вечеру в палате снова появился Воронков. Он принес с собой большую сочную грушу.
– Из своего сада, – пояснил он.
Надя подумала, что Воронков какой-то странный следователь и допросы какие то странные ведет.
– Я тебя сегодня мучить не буду, – предупредил Воронков. – Задам только один вопрос. Скажи мне, пожалуйста, у тебя кроме тех, Жориных, в городе, еще знакомые есть?
Надя удивилась вопросу, но ответила:
– Нет, да и Жориных я не знаю. Тетю Марину видела еще, когда была жива мама. Она была маминой подругой. Вот и все. Ну, вообще-то, здесь, где-то, есть наши деревенские, но я о них не знаю.
Тогда Воронков протянул Наде какую-то бумажку и спросил:
– А это откуда у тебя? Мы нашли ее у тебя в кармане ветровки.
Надя взяла из его руки бумажку, это оказалась визитка, и прочитала: «Лапин Леонид Сергеевич».
Надя тут же сообразила, откуда взялась визитка Лапина в ее кармане.
– Это, Люська, моя подруга, как всегда заботу проявила, дала записку, – сказала Надя, – а я тогда и не поняла, почему она сказала: «на всякий случай, когда уедешь в город».
– Так что, ты знаешь этого человека или нет? – потребовал уточнения Воронков.
Надя задумалась, потом ответила:
– Знаю, Александр Иванович, это, пожалуй, будет громко сказано. Он из соседней деревни. Года два назад, он частенько заезжал к нам на посиделки, как в городе сказали бы, на «тусовку». Кто-то называет его, там у нас бандитом, кто предпринимателем, а я просто не интересовалась этим.
Надя бросила на Воронкова заинтересованный взгляд:
– А почему Вы спрашиваете о нем?
– Просто любопытно стало, – уклончиво проговорил Воронков, – откуда у простой деревенской девочки визитка одного из самых известных людей в городе?
Надя намека Воронкова не поняла, и поинтересовалась:
– Как так? А мы точно об одном и том же человеке говорим?
Тот, видя неподдельное удивление Нади, сказал:
– Я думаю, что так оно и есть. Да, он молодой, но, как я уже сказал, богатый и известный человек в городе.
Надя неожиданно вспомнила, что в милиции находятся ее вещи, а значит и её дневник, а в дневнике находится записка и открытка от Лапина, который присылал ей, предлагая ей выйти за него замуж.
Надя подумала, что Воронков должен был прочитать дневник и записку, и ее осенило: «Но в таком случае, значит, он лукавит!»
На лице Нади промелькнула тень недоумения. «Но зачем он мне голову морочит?»
Что подумала, то и спросила, правда, слишком резко:
– Александр Иванович, зачем вы мне голову морочите? Ведь вы прочитали мой дневник и знаете о моих отношениях с Лапиным. Только я его не видела уже больше двух лет. Да об этом есть запись в дневнике. А еще на Восьмое марта он мне прислал в подарок французские духи, – об этом вы тоже читали. Таким образом, о Лапине, как вы уже убедились, я ничего не знаю. А он обо мне, благодаря, моей подруги Люське, думаю, знает все – до моего бегства, конечно. И о этом свидетельствует происхождение этой визитки. Да, я думаю, вы из дневника теперь подробно знаете о моей жизни. Пусть, может, там описано, по-детски наивно, но подробно.
Воронков неожиданно закончил тему:
– Извини, работа.
Он развел руками:
– Сама должна понимать: такие люди – наши клиенты, а потому всякое упоминание о них заслуживает особого внимания.
Посмотрев на часы, Воронков заторопился:
– О! Засиделся я у тебя. Поздно уже, а я еще к матери хотел заехать.
Воронков встал и направился к двери. Но, сделав пару шагов, остановился, и обернулся:
– Да, Надя… Я вот, что хотел тебя спросить, – через два дня врач собирается тебя выписать, так ты решила куда пойдешь и что будешь делать?
Надя, даже не задумываясь, дерзко выпалила:
– Как куда? В тюрьму сидеть.
Воронков вернулся и снова присел на стул:
– Вот, сумасшедшая, чего выдумала! И думать забудь, – начиталась детективчиков и говоришь глупости.
– А больше – чего мне делать? – доверительно заметила Надя. – У меня и до этого было положение не завидное, а сейчас и вообще аховое. Одежда, что была на мне, испорчена. Теперь нет даже тех грошей, что у меня были. Так что моя дорога или в тюрьму, или в омут.
Воронков осуждающе качнул головой.
Он вздохнул:
– Ну и молодежь пошла! Пессимисты! Надя, помни, всегда есть выход. Вокруг тебя люди. И как ты заметила, не все они плохие. В милиции, может, странно тебе слышать, тоже не все подлецы работают. Привыкли всех огульно обвинять. Все вещи, документы, деньги, что были в сумке, целы. Так что все тебе вернут при выписке.
Надя сконфуженно потупила голову и пробормотала:
– Извините.
Воронков пошутил:
– В тюрьму мы тебя не пустим. А, если серьезно, то нашелся свидетель, который и вызвал милицию. Он и рассказал, как всё было от начала и до конца.
Воронков снова поднялся, отставил стул, собрался уходить, но как будто, что-то вспомнив, сказал:
– По поводу того, куда тебе идти… Мне пришла в голову одна идея, и я по этому поводу сегодня же переговорю с одним человечком. Если он одобрит эту мою идею, то с жильем у тебя будет вопрос решен. А потом, и об остальном, подумаем. Так что жди меня завтра с новостями.
– Спасибо, Вам. Вы так обо мне заботитесь, уж не знаю, чем я заслужила, – смущенно поблагодарила Надя.
– Пока, не за что меня благодарить. То, что я сделал, это моя работа. А за остальное пока рано благодарить, – уже от двери проговорил Воронков.
– Спасибо, до свидания! – Радостно сказала Надя.
После разговора с Воронковым настроение у Нади приподнялось. Она лежала в постели с закрытыми глазами и пыталась догадаться, что придумал Воронков, и почему он помогает ей.
Уснула она незаметно.
Ночью Надя спала беспокойно. Ей снились какие-то кошмары. Она часто просыпалась. Но как только просыпалась, так сразу же забывала, что ей снилось, только в душе оставалось предчувствие чего-то страшного.
Надя долго лежала с открытыми глазами, и смотрела в смутно белеющий над головой потолок. Она говорила себе, что это только плохой сон, и что ей надо просто успокоиться. Но как только она закрывала глаза, как кошмары снова возвращались.
Уже под утро, совсем измучившись, Надя встала, взяла журнал и вышла в коридор.
Дежурная медсестра, Раечка, сидела за столом, и что-то записывала в журнал, увидев Надю, спросила:
– Что не спиться?
– Да нет, – кошмары замучили. Хотела бы уснуть, да не могу, – ответила Надя и попросила: – Можно, я около тебя посижу?
– Сиди, ты мне не помешаешь, – ответила Раечка и снова наклонилась над журналом.
Надя устроилась в кресле, открыла журнал, попыталась читать, но буквы расплывались, и она скоро уснула.
Надя спала спокойно, и проспала до тех пор, пока Раечка не толкнула ее легонько в плечо:
– Просыпайся, соня, врач уже пришел. Иди в палату, а то обход скоро.
Надя сладко потянулась. Раечка заметила:
– Я и так не будила тебя, сколько могла.
– Большое спасибо, тебе, Раечка! – поблагодарила Надя ее и поплелась в свою палату.
Есть ей не хотелось, но она заставила себя съесть пару ложек серой массы, именуемой здесь манной кашей, выпила полстакана несладкого чая. Отнесла посуду на кухню, уже на обратном пути у нее закружилась голова, и она потихоньку добрела до кровати, легла и прикрыла глаза.
Этот день прошел так же в полудреме. А когда вечером Воронков не пришел, как обещал, настроение у Нади окончательно испортилось. Надя пыталась себя уговорить, что он приходил к ней, прежде всего, по долгу службы. Он ей ничего не обязан. Но почему-то она все равно чувствовала обиду.
Одно несколько радовало, что ее вещи и деньги целы.
Надя рассудила, что Воронков мог не прийти из-за того, что ему не удалось договориться с жильем для нее, а потому завтра, когда ее выпишут, ей опять будет некуда идти.
Надя поежилась – ночевать в парке второй раз невозможно. Пробовала, знаем. Значит, надо заняться решением этой проблемы самой.
Надя прикинула: вечером, когда все утихнет, надо будет поговорить с медсестрой, может у нее, кто из знакомых сдает комнату. Хотя бы на несколько дней. За это время она найдет себе постоянное жилье.
Как решила, так и сделала.
Вечером, когда все стихло, Надя встала, и пошла в коридор, где должна сидеть дежурная медсестра. Но около медсестры в кресле сидел мужчина в белом халате, и они о чем-то шепотом увлеченно разговаривали.
Разговор по всему у них был долгий, и Наде ничего не осталось, как вернуться и лечь в кровать.
Но минут через пять этот человек появился в палате и уверенно подошел к кровати Нади.
– Надежда Ивановна Егорова? – строго спросил он.
– Да, – с недоумением сказала Надя и села, поправив халат на коленях.
– Я следователь Гарибов, – сказал мужчина и показал синее удостоверение.
– Но со мной уже разговаривал следователь, – сказала Надя, не успев рассмотреть в удостоверении, показанным Гарибовым, ни фамилии, ни фотографии.
– Следователь? Какой следователь? – удивленно проговорил Гарибов.
– Воронков Александр Иванович, – сказала Надя.
Гарибов на секунду задумался.
– У него свои дела, у меня свои, – сказал после недолгого размышления Гарибов, спрятал удостоверение в карман и приказал: – Сейчас мы пойдем, ты оденешься, и мы поедем к нам.
– Но зачем? Я же всё уже сказала, – растерянно проговорила Надя.
– Разберемся, – сказал Гарибов. – И побыстрее.
– Я без Воронкова никуда не поеду, – уперлась Надя, она подумала, что Воронков поможет разрешиться этому недоразумению.
– Девушка, сопротивление работникам правоохранительных органов карается законом сроком до 12 лет, – сказал Гарибов и пригрозил: – Если не пойдешь сама, тебя отведут силой.
Пришлось Наде идти с Гарибовым.
Около входа в больницу он посадил ее в УАЗик с надписью на борту «Участковый» и куда-то повез. Ехали они около получаса. Надя не знала, где находится отделение милиции, однако удивилась, когда увидела, что машина въехала в загородную зону и подъезжает к высоким металлическим воротам перед коттеджем.
– Это милиция? – обеспокоено поинтересовалась Надя.
– Милиция. Читать умеешь? На машине написано – «участковый», – ответил раздраженно Гарибов.
Гарибов взял на приборной панели пульт и нажал на кнопку, ворота медленно открылись, и машина въехала во двор. Когда ворота закрылись, Гарибов вышел из машины, открыл дверь со стороны Нади и распорядился:
– ПОШЛИ со мной.
Надя вылезла из машины и беспомощно оглянулась.
– Отсюда нельзя убежать, – усмехаясь, сказал Гарибов.
Действительно вокруг коттеджа был высокий кирпичный забор не меньше двух метров высоты, поэтому перелезть его было не так просто. К тому же Надя заметила под пиджаком Гарибова кобуру с пистолетом, и подумала, что если она побежит, он непременно будет стрелять.
– Ну-ка, пошли в дом, – нетерпеливо проговорил Гарибов и бесцеремонно подтолкнул Надю в спину.
Деваться было некуда: Надя была в полной власти Гарибова, и когда он завел ее в подвал, она уже не удивлялась – она обо всем догадалась: и кто такой Гарибов, и почему он привез её в этот дом. И теперь она лишь с тоской думала о том, что с ней будет дальше, и останется ли она вообще жива.
Посредине подвала стоял стол, две табуретки, у стены – железная кровать, с краю кровати лежал свернутый матрац, подушка и стопка белья.
В другом углу к стене был приделан железный рукомойник, под ним ведро.
Заметив, что Надя осматривает помещение, Гарибов предупредил:
– И не думай, что отсюда можешь сбежать, тут стальная дверь, а окна не больше почтового конверта.
– Что вы хотите от меня? – спросила Надя.
– А вот это деловой разговор, – сказал Гарибов, приставил к столу табуретку, сел и окинул липким взглядом Надю. Надя поежилась, и машинально пригладила ладонями юбку. – Однако девушка ты красивая! – заключил он осмотр, и кивнул на вторую табуретку, а ты присаживайся, будем беседовать.
Надя немного подумала и села на кровать.
– Ладно, – сказал Гарибов, – привыкай, тебе еще долго тут сидеть.
– Вы извращенец? – задала вопрос Надя.
Гарибов усмехнулся:
– Ну, это ты как пожелаешь.
– Зачем Вы меня сюда привезли? – сердито спросила Надя.
Гарибов кивнул головой:
– Значит, так, ты напишешь расписку, что не имеешь претензий к моим друзьям…
– Предположим… и Вы меня отпустите?
– И еще напишешь, что ты проститутка…
– Лучше умереть! – отрезала Надя. – Можете сразу убивать.
Гарибов взглянул на круглые колени Нади, и та быстро прикрыла их подолом юбки.
– Хорошая девочка, – цокнул языком Гарибов. – Дикая кошка! Но кошек приручают. Ну, да ладно, это всё потом, сейчас надо вытаскивать из тюрьмы друзей.
– Я не буду писать, что я проститутка, – зло повторила Надя.
– Ладно, – согласился Гарибов, – но напишешь, что хотела их обворовать.
– И меня сейчас же отпустите? – спросила Надя.
– Не торопись, девочка, – сказал Гарибов, – сначала пусть отпустят моих друзей.
– А если их не отпустят? – спросила Надя.
– Тогда ты будешь сидеть до тех пор, пока их не отпустят. – сказал Гарибов.
– В таком случае мне нет смысла писать, то, что вы требуете, – сказала Надя.
– Умница, – сказал Гарибов, выдвинул ящик стола, и вынул оттуда стопку бумаги и пару шариковых ручек.
– В общем, вот тебе бумага, ручки, я приду завтра. К моему приходу чтобы все было написано.
– А если я не напишу?
Гарибов снова окинул ее мерзким взглядом.
– И если завтра не будет написано, то, что я желаю, то есть, и другие способы заставить молодую девушку делать то, что она не желает. Поняла? Чикаться с тобой никто не будет, а остаток своей жизни проведешь где-нибудь в публичном доме в Африке. – Гарибов поднялся с табуретки и пригрозил: – Впрочем, твоя жизнь не будет долгой.
Гарибов вышел из комнаты и, прогремев запорами за дверью, ушел, а Надя упала на подушку и заплакала.
Глава 25
Гриша задание Игоря по поиску какой-то неизвестной девушки посчитал прихотью богатого молодого человека.
Он холодным умом рассудил, что серьезных отношений между парнем из богатой семьи и девушкой без роду-племени заведомо быть не может: они живут в России, а не в сказке, где принцы женятся на Золушках. Принцам-то можно жениться на золушках, их благородной крови хватит на десяток Золушек, а в России у новой аристократии есть только одно достоинство – бешеные деньги.
И если молодому человеку захочется разлечься, то на какой черт ему какая-то замарашка – к его услугам самые красивые девицы из «моделей» или «сопровождения». Ну, в крайней случае можно, так для минутной интриги, подцепить девицу из благородного семейства. Денег на все хватит.
Но больше всего Грише не понравилось, с каким чувством Игорь читал монологи Гамлета, Он произносил их настолько убедительно, что Грише даже пришла в голову мысль, что Игорь на почве всех происходящих неурядиц стронулся в уме.
Но всякая дурь рано или поздно проходит, поэтому Гриша и не собирался искать пропавшую Золушку, а вместо этого, после встречи с Игорем, поехал в дом Мясниковых, чтобы произвести разведку: Гришу заинтересовало, зачем Мясников предпринял попытку помешать их встрече с загадочным человеком.
В общем-то, и так было ясно, что Мясников опасается, что сведения, имеющиеся у этого человека, представляют для него какую-то угрозу. Таким образом, выяснив, чего он боится, можно было взять его на хороший «крючок». А для Гриши Мясников на крючке очень пригодился бы, хотя бы для того, чтобы в борьбе за власть в фирме иметь хорошего союзника.
Пока Гриша ехал к дому Мясникова, он в уме прокрутил разговор с ним.
Тема для разговора была известна – произошедшие перемены в фирме. Назначение Толика генеральным директором било и по самолюбию Мясникова, но еще больше задевало его коммерческие интересы – Ольга будет пытаться взять дела фирмы под свой контроль.
Линия поведения была ясная – максимальная внешняя доброжелательность и сочувствие.
Гриша подумал, что хитрый Мясников вряд ли проболтается ему о своих секретах, но ведь Грише и не нужны были его секреты, ему важно было понять, чего боится Мясников, а вот это скрыть сложнее.
Подъехав к дому, Гриша оставил машину на стоянке и зашел к охранникам. Дежурившие охранники знали Гришу, поэтому его приходу не удивились.
– Привет, парни! – поприветствовал их Гриша с мягкой улыбкой. Имен охранников Гриша не знал, да и не стремился к этому, – зачем забивать голову ненужными сведениями. Но лица их словно сфотографировал, и отметил, что тех людей, что помешали его встрече с неизвестным человеком в машине, среди них не было.
Впрочем, Гриша и не рассчитывал увидеть их. У Мясникова, как у Коробанова в свое время, когда он был жив, должны были быть люди для выполнения специальных поручений. Таких людей не афишируют, их прячут подальше от посторонних глаз.
«Ладно!» – отметил в уме Гриша и поинтересовался:
– Михаил Юрьевич здесь?
– Нет! – ответил один из охранников.
Где он, Гриша спрашивать не стал, это могло бы показаться подозрительным.
– А кто дома? – спросил Гриша.
– Анжелика Михайловна, – сказал охранник.
– Ну, так скажите ей, что пришел Водолазов, – распорядился Гриша.
Охранник позвонил по телефону и доложил Анжелике, что пришел Водолазов, затем положил трубку на место и сообщил Грише, что он может пройти в дом – Анжелика Михайловна ждет его в гостиной.
Гриша прошел в дом. Анжелика встретила его около входной двери с тревожным вопросом:
– Что-то случилось с Игорем?
– Нет, – несколько растерянно проговорил Гриша. Поведение Анжелики ему не понравилось. Игорь просил хранить в тайне то, что с ним случилось в парке. Из этого следуют неприятные вопросы: каким путем эта информация дошла до Анжелики? Неужели в доме Коробановых имеется информатор Мясникова!
Гриша спросил:
– А с чего это ты взяла, что с ним что-то случилось?
– Ну, ты же приехал в такое время…
– Ах, это! – расслабился Гриша. – Вообще-то я приехал по делам к Михаилу Юрьевичу, но так того дома нет…
– Он уехал в ресторан.
– Ну, да! Так вот, – так как его нет, а ты есть, то я решил пообщаться с тобой, – улыбаясь, проговорил Гриша.
В это время в гостиной появился Ленька. Он принял дозу горячительного и теперь искал, как разрядить накопившуюся энергию.
– Гринька, привет, забулдыга! – завопил он, увидев Гришу. Не теряя времени, ловко ухватил из бара бутылку и пару стопок, и помахивая ими, предложил: – Гринек, давай врежем по пять капель. А то пью в одиночку, как алкаш, папенька наш, запретил меня выпускать из дома, и ко мне никого не пускают, живу как монах.
Ленька бесцеремонно сунул в руки Грише стопку и стал наливать в стопки из бутылки алкоголь, сначала себе, потом гостю, при этом разлив половину.
Анжелика недовольно поморщилась.
– Уже наклюкался братик!
Ленька залпом опустошил свою стопку. Гриша макнул губы в свою стопку и поставил ее на барную стойку.
Ленька возмутился.
– Ты чего не пьешь со мной? Или западло?
– Нет, Леня, – примирительно сказал Гриша, – просто у нас с Анжеликой деловой разговор. А деловые разговоры лучше вести на трезвую голову.
Ленька уронил бутылку на пол, и упал на диван.
– Знаю я ваши деловые разговоры – Олька кинула вас всех. Вы мечтали занять должность гендиректора, а она поставила на нее своего хахаля! Ха-ха-ха! Молодец баба, знает, что самое ценное у мужчины, это его…
– Леня, уймись, – строго перебила его Анжелика.
Ленька, встал с дивана, подошел к Анжелике, обнял её и с пьяной откровенностью заговорил.
– Я люблю тебя, сестричка. Ты самая умная в нашей семье. Когда ты женишь Игорька на себе и подомнешь под себя весь бизнес, не забывай своего непутевого братика. Я плохой человек, но что делать? Таким уж я уродился. Маменька с папенькой так сработали. А когда увидели, какой у них получился бестолковый сын, то все мозги отдали тебе. Я не достоин иметь такую сестру как ты, но ты меня все равно не бросай, потому что я один люблю тебя не за деньги, или красоту, или ум, а за то, что ты есть.
Анжелика расцепила его руки на своей шее, и подтолкнула, отчего Ленька упал на диван, и с досадой проговорила:
– Леня, сколько раз я тебе говорила, чтобы ты перестал пить. Ты же хороший человек, а губишь себя пьянкой.
Тон голоса Анжелики сменился на участливый.
– Леня, а может тебя отправить на специальное лечение?
– Ха-ха! – громко сказал Ленька. – Меня смешит, когда о таких вещах говорят женщины. С такой же заботой и участием они предлагают кастрировать любимого кота. Мол, так ему будет лучше. А ты откуда знаешь, что ему так будет лучше? Или что мне будет лучше? Может мне лучше валяться пьяным, чем жить в этом мире, где стоит выйти из дома, как тут же попадаешь в дерьмо? Весь мир дерьмо, все люди бл…
– Ленька, угомонись! – перебила его Анжелика.
Гриша не желая вмешиваться в семейные дела Мясниковых, сказал:
– Ладно, у меня дел навалом, надо идти, – и вышел на улицу.
Дойдя до машины, он сел в машину, но не тронулся. Он задумался, над словами Леньки. Нет, не над его рассуждениями о смысле жизни, – ему-то его смысл жизни был известен: много денег, а на них можно все остальное купить, – а над теми, которые касались планов Анжелики.
Гриша прикинул в уме ситуацию: смерть Коробанова решила некоторые проблемы Мясникова, и он может не бояться преследований за хищение денег фирмы. Но она подняла новые проблемы: Ольга взяла под личный контроль фирму, и вопрос увольнения Мясникова не снят с повестки дня, он только передвинут на поздний срок, потому что Ольга, рано или поздно обнаружит, что финансовые каналы денег фирмы находятся вне ее контроля, и этого она не потерпит – Мясников уже убедился в коварстве и жесткости этой блондинки.
Гриша подумал, а что он сделал бы на месте Мясникова?
Умный человек решает проблемы простыми средствами. Александр Македонский не стал возиться с распутыванием узлов, а просто разрубил их мечом, и стал правителем вселенной древнего мира. Мясников не очень умный человек, и потому он не будет строить изощренных планов, из предыдущего жизненного опыта у него имеется одно такое надежное средство – физическое устранение препятствия, поэтому он и эту проблему также будет решать простыми средствами.
Гриша ахнул: «Так вот в чем фокус!»
Теперь планы Мясникова ему были видны, как на ладони: Анжелика выходит замуж за Игоря, затем Ольга погибает, неважно как, – и вся власть у Мясникова!
Теперь Гриша знал, что ему делать дальше.
Глава 26
Воронков приехал в больницу на следующий день к вечеру, и прямо прошел в палату, в которой оставил Надю. Он был в хорошем настроении, что было заметно, по тому, как он поздоровался с женщинами. Их было всего две, они лежали на кроватях и читали книги. При появлении Воронкова, они отложили книги и с любопытством глядели на него.
Увидев, что Нади нет в палате, Воронков весело обратился к ближайшей – это была Рита.
– А где наша принцесса?
Рита ответила с некоторым удивлением.
– Так приезжал же ваш, из милиции, и забрал ее с собой.
– Не понял, – сказал Воронков, и его брови поползли вверх. – Кто забрал? Зачем забрал? Почему забрал?
– Ну это Вам лучше знать, – сказала Рита.
– Ничего не понимаю, – проговорил Воронков.
Рита приподнялась и села.
– Вчера вечером приезжал ваш сотрудник и сказал ей, чтобы она ехала с ним.
– Как его фамилия, не знаете? – спросил Воронков.
– Не знаю, – сказала Рита.
Вторая женщина вмешалась в разговор.
– Перед тем как забрать Надю, он разговаривал с дежурной медсестрой Ниной. За что он ее забрал неизвестно, но ходит слух, что Надя тех азербайджанцев, что хотели её… напали на неё… вроде бы она пыталась их обворовать.
Воронков возмутился.
– Кто эту глупость распространяет?
– Так приходила, какая-то азербайджанка, выпытывала про Надю.
– Понятно, – обеспокоенно проговорил Воронков. Выйдя из палаты, он подошел к столику дежурной.
– Лена, – обратился он к медсестре, сидевшей за столом и делавшей какие-то отметки в толстой хозяйственной книге, – а кто вчера дежурил?
Лена, девушка с широким лицом, толстыми ногами, облитыми блестящими серыми колготками, подняла голову.
– Алина Хайбуллина.
– Телефон и адрес её есть?
– Есть, только в ординаторской.
– Ну, тогда давай посмотрим.
Ординаторская находилась в конце коридора, и они прошли по коридору, девушка впереди, а Воронков сзади.
Белый халат был маловат, туго обтягивал пышное тело, и сквозь него чернел бюстгальтер и узкие трусики. На ногах девушки были туфли, и она шла, громко стуча каблуками, словно чеканивший шаг солдат.
Дойдя до двери с бронзовой надписью «Ординаторская» на черном стекле, медсестра открыла дверь и вошла. Воронков вошел след за ней.
В ординаторской на диване сидели двое мужчин и о чем-то разговаривали. На столике перед ними стояли две мензурки из бело-молочного пластика. На блюдечке лежала пара бутербродов с колбасой. Заметив незнакомого человека, мужчины уставились на него красноречивым неприязненным взглядом. Несложно было догадаться, что Воронков мешал им. Но Воронкова было трудно смутить такой мелочью.
Медсестра ойкнула и извинилась за неожиданное вторжение, а Воронков сухо поинтересовался:
– Где адреса сотрудников?
Медсестра повела головой на стол:
– Тут, под стеклом.
Воронков подошел к столу и бесцеремонно отодвинул в сторону блюдечко и мензурки. Один из мужчин вспыхнул и приподнялся:
– Не понял?!
– Уголовный розыск, – сказал Воронков и принялся рассматривать список. Мужчина опустился обратно на диван.
– Вы кого-то ищете? – поинтересовался он.
– Кого-то ищу, – сказал Воронков и обратился к медсестре. – Так как ее фамилия?
– Хайбуллина Алина, – сказала медсестра.
Воронков нашел номер, потянулся к телефону и набрал номер. После нескольких гудков в трубке послышался женский голос. В голосе чувствовалась досада, тем, что ее оторвали от дела.
– Да?
– Алина Хайбуллина? – спросил Воронков.
– Ну, да! – Досада сменилась на удивление.
– Я майор милиции Воронков, – представился Воронков.
– Да, – растерянно.
– При Вас вчера выписывали Егорову? – спросил Воронков.
– Ну да, – немного замявшись, подтвердила Хайбуллина.
– А почему её выписали вечером, а не как положено днем? – спросил Воронков.
Хайбуллина промолчала.
– Вы хотите, чтобы я приехал к вам домой? – не слыша ответа, с напором спросил Воронков и пообещал: – Но тогда у Вас будут неприятности, потому что возникнет вопрос – по чьему разрешению Вы ее выписали?
Хайбуллина осторожно кашлянула в трубку:
– Знаете, мне приказано всё это держать в секрете. Если уж ее забрал ваш сотрудник, так Вы уж сами разберитесь у себя в милиции со своими делами.
– Без вас мы и разберемся, обойдемся без ваших советов, – сказал Воронков и сердито спросил: – Кто забрал ее?
– Ваш майор Гарибов, – зло ответила Хайбуллина.
– За что?
– Откуда я знаю! Сказал, что она мошенница. Больше я ничего не знаю.
– Понятно. Спасибо за помощь, – сказал Воронков и положил трубку. Он взглянул на врачей и поинтересовался: – Это что, у вас такой порядок, что медсестра сама выписывает больных?
Рита пожала плечами и язвительно заметила.
– Ну, когда приходит милиционер и заявляет, что он увозит с собой человека, то ему как-то трудно возражать.
– И тем не менее… – начал было возражать Воронков, но не стал продолжать свою речь.
Ему пришла в голову мысль, что если медсестра нарушила порядок, то в этом виноват тот, кто заставил ее это сделать. Воронков раздраженно махнул рукой.
– Ладно!
Выйдя из здания больницы, он обнаружил, что на улице уже стемнело.
Некоторое время он стоял и размышлял над тем, что произошло. Гарибова он знал. Он тоже был следователем, но к делу на кавказцев напавших на Надю он не имел никакого отношения. Поэтому Воронкова удивило, почему Гарибов вмешался в его дела.
Воронков вспомнил о разговорах, о том, что якобы Надю Егорову обвиняют в мошенничестве, но для этого не было никаких оснований.
Воронков и взглянул на часы: они показывали десятый час, и он отметил, что уголовно-процессуальный кодекс позволяет допрашивать до десяти вечера, тем не менее на практике допросы производятся обычно в рабочее время.
Это отступление от обычных правил Воронкову не понравилось, но он особенно не встревожился, хотя и в душе у него и появилось неприятное предчувствие.
После этого Воронков решил зайти на работу и там выяснить у самого Гарибова, почему тот решил влезть в чужое дело.
Но, пока он шел в управление, у него утвердилось убеждение, что Гарибов все же арестовал девчонку, и эта мысль его встревожила не на шутку, – много ли надо несчастной девчонке, чтобы заставить ее признаться в том, чего она не делала, – и он ускорил шаг.
В управление он вошел, едва ли не бегом, и сразу обратился к дежурному.
– Гарибов здесь?
– Привет, Александр Иванович! – отозвался дежурный. – Ты чего как взмыленный?
– Петрович, некогда мне, – с досадой проговорил Воронков и повторил вопрос: – Так Гарибов здесь?
– Нет, его не было после обеда, – сказал дежурный.
Воронков бросил на него взгляд, полный сомнения:
– Ты, может, его не заметил?
Дежурный немного подумал и согласился:
– Может быть. Вы же носитесь, как угорелые.
– Ладно, – сказал Воронков. – Пойду, загляну в кабинет.
– А что случилось? – спросил дежурный.
– Ничего особенно, – ответил Воронков и быстро поднялся на третий этаж, где находился кабинет Гарибова. Обнаружив, что кабинет Гарибова закрыт, Воронков спустился на первый этаж и снова подошел к окошку дежурного.
