Текст книги "Принц и нищая (СИ)"

Автор книги: Александр Майборода

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 20 страниц)

– Игорь, ты пойми меня, отец был очень сильный человек, все решал он. Я привыкла к этому, и теперь мне нужен рядом похожий мужчина. Толя именно такой. К тому же во главе фирмы нужен свой человек.

Игорь подозрительно перебил ее:

– Так ты кого хочешь назначить генеральным директором?

– Анатолия, – наивно моргая глазками, произнесла Ольга Игоревна.

– А почему не меня? – спросил Игорь.

– Ты еще молодой, у тебя нет опыта, – безапелляционно сказала Ольга Игоревна.

– Ха-ха! – с сарказмом воскликнул Игорь. – Я человек с прекрасным экономическим образованием, работающий руководителем в фирме, не справлюсь, а водила, имеющий два класса образования, справится?!

Толик подал голос. Так как у него рот был забит беконом, то он невнятно проговорил:

– У меня тоже высшее образование – я кончал наш «политех».

– Вот видишь! – торжествующе произнесла Ольга Игоревна. – Толя не безграмотный дурак.

– Тогда мне тут больше делать нечего! – категорически объявил Игорь. – Я уезжаю за границу.

– Погоди Игорь! Не спеши с решениями! – сказала Ольга Игоревна и, взяв его за руку, начала убеждать. – Игоречек, ты же умный человек, ты должен понимать, что бизнес в России это не то, чему тебя учили в Европе. Тут не надо знание экономики, тут надо уметь отбиваться от других воров и бандитов, уметь давать взятки, и даже уметь избавляться от других: друзей и врагов. Вон, – Михаил Юрьевич, у него так и горят глаза желанием сесть на должность генерального директора. Но доверься ему – всё сожрет. Пришлось дать ему по рукам, теперь он снова лучший друг. Так вот, ты пока не сможешь управлять им, а Толя может.

Толик опять подал голос:

– Игорь, ты не горячись. Хотя я официально и буду генеральным директором, но фактически фирмой будешь заниматься ты. Распоряжаться деньгами, заключать сделки, да – пожалуйста! Конечно, с согласия Оли. И хочешь: купи себе новую машину, а то твоя уже не самая «крутая». Купим тебе что-либо особенное, эксклюзивное.

Ольга Игоревна продолжила:

– Игорь, но если ты все-таки хочешь уехать, то хотя бы сделай это не сразу, дай нам немного времени, хотя бы с полгода, чтобы мы успели вступить в права наследства. За это время мы фирму полностью возьмем под свой контроль.

Ольга Игоревна придала лицу умоляющее выражение:

– Игорек, сынуля, ну помоги своей слабенькой маме!

Игорь тяжело вздохнул и согласился:

– Ладно, полгода потерплю. Только избавьте меня от обязанности сидеть рядом с вами за одним столом.

Глава 17

Хотя Матвейчук и пообещал вернуть деньги, однако Михайлов решил не сидеть, сложа руки, а поискать какой-либо выход.

Первым делом он прикинул, сколько в фирме осталось средств. Их оказалось немного. На проведение сделок, какими бы они выгодными не были, денег уже не было.

Конечно, на этих средствах Михайлов мог бы протянуть еще месяца три, дожидаясь, когда Матвейчук вернет деньги. Но вот в то, что он вернет деньги, у Михайлова веры как раз и не было. Чудес на свете не бывает. Поэтому ему стало ясно, что с бизнесом на этом покончено, и фирму пора закрывать.

Он еще раз посчитал, и убедился, что денег хватало на то, чтобы рассчитаться с увольняемыми сотрудниками как положено, а не по закону. По закону… Каждая фирма кроит на налогах, и официально не показывает истинную зарплату. Поэтому по закону им будут причитаться крохи. А так – Михайлов выдаст полную зарплату. И это уже было хорошо, – по крайней мере, обиженных на него не будет.

Михайлов подумал, – «ну, а если, все же произойдет чудо, и Матвейчук вернет деньги, то с деньгами будет несложно оживить фирму».

Приняв решение, он тут же пригласил сотрудников в свой кабинет. Их было несколько человек.

Как только они расселись, он поднялся, и произнес небольшую речь.

– Я думаю, что вы догадываетесь, с какой целью я вас собрал. У меня для вас есть две новости, – хорошая и плохая.

На этом сообщение закончилось. Михайлов сделал многозначительную паузу и, в заключение столь лаконичной речи, задал вопрос:

– Итак – с какой начинать?

Когда человеку предлагают такую дилемму, он понимает, что ничего доброго ближайшее будущее ему не сулит. Поэтому в кабинет сразу поднялся шум.

Михайлов понимал, что, при такой постановке вопроса, люди обычно предпочитают сначала плохую новость, хорошую оставляя на потом. Тем самым они оставляют себе надежду на хэппи-энд. Людям всегда нравится хэппи-энд, какой бы история страшной ни была.

На тот счет Михайлов любил вспоминать старинный детский анекдот.

Наступает осень. Мамонты уходят на юг. Вождь первобытного племени собирает свое племя и объявляет: «Народ, у меня есть для вас два объявления: хорошее и плохое. С какого начать»? Народ естественно требует начать с плохого. Вождь начинает с плохой вести: «Наступает зима, мамонты ушли на юг, есть будет нечего, придется жрать дерьмо». Народ ввергнут в печаль, но вскоре приходит в себя и требует хорошую весть. Вождь говорит и хорошую весть: «Но дерьма у нас много!» Хэппи-энд!

Михайлов был уверен, что такое же произойдет и сейчас. Поэтому, дождавшись, когда шум немного стихнет, он поднял руку и объявил:

– Итак, плохая новость. По известной вам причине, я принял решение закрыть фирму. Поэтому вы все будете уволены.

Дальше все пошло по обычному сценарию, – народ ввергся в печаль. Началось обсуждение вести, – разумеется, эта новость никому не нравится, – работу сейчас найти очень тяжело. Но вскоре кто-то вспоминает, что существует и вторая, хорошая часть объявления. Все требуют ее объявления.

«Что ж, получайте!» – подумал Михайлов после небольшой паузы и сказал:

– Денег на счету предприятия нет, но у меня есть небольшой резервный запас, поэтому я рассчитаюсь с вами по зарплате, как положено. Сполна.

Это несколько смягчило горечь первой части объявления.

«Хэппи-энд!» – подумал Михайлов и отдал главному бухгалтеру деньги для выдачи сотрудникам, а сам во избежание лишних разбирательств заперся в кабинете.

Он чувствовал себя, как капитан на «Титанике», который скоро и неумолимо идет ко дну. Он молча наблюдал за происходящим, но уже ничего сделать не мог.

Впрочем, мог! Известить своих друзей о гибели и отдать последние почести.

Пока за дверями шумели, получавшие последний расчет работники, Михайлов принялся неторопливо обзванивать по телефону друзей.

Говорил с ними по отработанному, на первых звонках, плану, – сначала обсуждал здоровье и погоду, а затем сообщал, что закрывает фирму, и потому звонить ему на рабочий телефон не стоит.

Все принимали информацию к сведению, и ни один не поинтересовался, что же случилось у Михайлова. И, разумеется, ни один даже не заикнулся о помощи.

Друзья познаются в беде. Короче, в основной массе это как раз тот самый хлам, что тянет нашу жизненную ладью ко дну.

Вскоре Михайлову надоело звонить глухим, и он оставил телефон в покое, и стал смотреть в окно на проезжавшие мимо машины.

От этого увлекательного занятия его отвлек осторожный стук в дверь. Михайлов подождал немного, стук повторился, и тогда он, тяжело вздохнув, открыл дверь.

Это была главный бухгалтер. Заглядывая зачем-то за плечо Михайлова, она доложила, что расчет с увольняемыми сотрудниками закончен, и поинтересовалась:

– А как мы будем закрывать фирму?

Не дожидаясь ответа, она начала было рассказывать о том, какое это хлопотное и долгое дело, очевидно, она рассчитывала получить за закрытие фирмы дополнительное вознаграждение, но Михайлов был не в настроении выслушивать ее глупые рассуждения.

– Вера Григорьевна, – бесцеремонно прервал её он, – если бы не ваша глупость и вы не выдали Матвейчуку документы на получение машин, то все было бы хорошо. Сидели бы в теплом кабинете и получали хорошую зарплату. А теперь…

Михайлов окинул главного бухгалтера оценивающим взглядом. Годы не украсили ее, желтое лицо украшали многочисленные морщины.

Михайлов подумал, что на вид она выглядит на все шестьдесят лет.

– Какой у вас возраст? – ехидно поинтересовался Михайлов.

– Пятьдесят один, – сказала она, удивляясь вопросу.

– Отлично! – мстительно сказал Михайлов, главный бухгалтер в его глазах был главным виновником случившихся бед. – Вы всё пели, теперь пойдите – попляшите! То есть поищите работу. Лично я не уверен, что вы сможете найти новую работу.

Замечание попало в цель: лицо Веры Григорьевны исказил испуг. И Михайлов с удивлением понял, что она только сейчас сообразила, что потеряла работу.

Тем не менее, она заикнулась:

– А как же вы без меня будете закрывать фирму?

«Она всё на что-то надеется», – подумал Михайлов.

– Закроем, – туманно сказал он и приказал: – Идите домой и ищите новую работу. Если понадобитесь, я вам позвоню.

Когда «главбушка» ушла, Михайлов всё же решил сделать еще один звонок.

Номер был давнего друга. Когда-то они вместе воевали в горах Кавказа. Но когда они уволились из армии, связь между ними как-то затухла.

Михайлов закрутился в бизнесе. У Гены были какие-то свои дела. Так что звонили друг другу они очень редко. Помочь Михайлову его друг, естественно, ничем не мог, но ему почему-то захотелось услышать его голос. Ведь должно же быть в самые черные дни человека хоть что-либо хорошее?

Михайлов загадал, что если Гена не возьмет трубку или номер окажется занятым, то он больше звонить не будет.

Михайлов набрал номер и к моему изумлению, сразу же услышал знакомый мягкий голос с режущей ухо глухой невнятной «г».

– Привет, Гена! – устало сказал Михайлов.

Гена обрадованно ответил:

– О кого я слышу! Серега, столько лет, столько зим!

– Да уж, – сказал Михайлов. – Сто лет не созванивались, как будто живем на разных планетах.

– Извини, жизнь такая. Ну, бог с этим, лучше расскажи как у тебя дела?

– Плохие дела! – Пожаловался Михайлов, и неожиданно, хотя и не намеревался делать это, рассказал о том, что произошло с ним.

Гена, выслушав его рассказ, заключил:

– Однако крепко ты промахнулся. Ну, так ты особо не переживай – всех «кидают». Тут известная проблема: с умным связываться нельзя, он тебя кинет, а с глупым связываться еще хуже. Тебе еще повезло, что ты не влез в долги.

– Повезло… – мрачно согласился Михайлов.

Гена спросил:

– Слышь, Серега, а ты мог бы отправить с вашего нефтеперерабатывающего завода эшелон мазута?

Михайлов горько хохотнул.

– Мог бы, но кто же мне его отпустит без денег?

– Ладно, – сказал Гена. – Тебя теперь по какому телефону искать?

Михайлов продиктовал номер мобильника.

– Ладно, держись, – сказал Гена и отключился.

А Михайлов подумал, как хорошо было бы уметь отключаться, как мобильный телефон. Переждал плохие времена, как медведь в спячке, и едва наступили теплые деньки, проснулся и радуйся жизни!

Часть 3

Глава 18

К половине одиннадцатого Мясников закончил текущие дела, и приказал секретарше никого к нему в кабинет не пускать, и ни с кем не соединять. Он хотел обдумать предстоящий разговор с Ольгой на собрании учредителей.

О чем будет идти разговор на собрании, Мясников представлял довольно определенно. Ольга уже дала понять ему, чтобы он не претендовал на должность генерального директора. Таким образом, оставались две реальные кандидатуры: она сама и Игорь.

Вариант с Игорем Мясников уже просчитывал, и он его не пугал. Он подумал, что если все так и случится, то он сразу же встретится с дочкой и попросит ее окончательно решить личные дела с Игорем в течение ближайших дней.

Ну, а если он откажется жениться на ней, то…

Михаил Юрьевич тяжело вздохнул, – «стареть стал, ведь еще лет пять назад отдать приказ убрать конкурента, ему было легче, чем сигарету выкурить, а сейчас думать стал, сомневаться. Гуманизм в бизнесе – прямой путь в собственную могилу».

Впрочем… Мясников, попытался направить мысли в другое русло. Если варианты с Игорем им уже тщательно обдуманы, и что делать с ним ясно, то он совсем не просчитывал другой ход событий, – если Ольга все-таки решится и назначит себя генеральным директором.

Он помрачнел: «Все бабы дуры, потому что их поведение не поддается объяснению нормальной человеческой логики. А Ольга баба вздорная, и ее поведение не поддается и объяснению ненормальной логики. И так как она будет часто поступать под воздействием эмоций, то это сулит массу неприятностей».

Михаил Юрьевич прикинул еще несколько вариантов своей реакции и пришел к неутешительному выводу: если Ольга назначит себя генеральным директором, то ее надо будет срочно убрать.

«Что же, убрать, так убрать!» – решил Мясников, и удивился, насколько легко ему далось принятие решения убрать Ольгу.

Придя в процессе размышлений к выводу, что для всех возможных вариантов развития событий у него есть простое решение, Мясников повеселел, и в приподнятом настроении отправился в кабинет Коробанова – «бывший», поправил он себя.

Он пришел ровно за одну минуту до начала собрания. В приемной секретарша Лена с недовольным видом лениво набирала какой-то текст.

– Здравствуй, здравствуй красавица! – весело пропел Михаил Юрьевич. – Чего в таком мрачном настроении?

– Здравствуйте Михаил Юрьевич! – не отрываясь от компьютера, поздоровалась Лена. Но на вопрос не ответила.

Впрочем, Мясников и сам догадался, с чем связано ее плохое настроение, – видимо, Ольга, уверенная, что эта девица была любовницей Коробанова, собралась ее увольнять.

Мясников кивнул на дверь.

– Ольга Игоревна там?

– Там, – сказала Лена и предложила: – Входите, вас ждут.

Михаил Юрьевич открыл двери и зашел в кабинет. Мгновенно окинув взглядом помещение, он сразу оценил обстановку.

За рабочим столом Коробанова сидела Ольга.

«Бывшим рабочим столом Коробанова», – снова поправил себя Мясников.

Михаил Юрьевич отметил, что она была необыкновенно прелестна, и, несмотря на то, что она рассматривала какие-то деловые бумаги и хмурилась, из нее лучилось какое-то удовольствие.

«Хозяйка!» – промелькнула язвительная мысль в голове Мясникова.

Рядом за приставным столиком, с выражением напряженной готовности во всей фигуре, пристроился Гриша. Перед ним на столике лежала стопка документов.

Мясников предвидел, что Гриша будет присутствовать на собрании, так как он должен вести протокол.

А вот отсутствие Игоря насторожило Мясникова, впрочем, он тут же и этому нашел логичное объяснение, – Игорь пока не был учредителем. А формально, – сначала учредители должны решить, – вносить ли его в список кандидатов, а уж затем пригласить на собрание и послушать.

Однако Мясников заметил и кое-что другое. На диване, расслабленно развалившись, сидел водитель Коробанова Толик.

«Бывший водитель», – опять поправил себя Мясников.

Но и этому нашел разумное объяснение, – Толик был не только водителем Коробанова, но и его телохранителем.

Мясников усмехнулся, – похоже, Ольга сильно напугана. Но держать телохранителя в кабинете – это уж слишком!

Несколько секунд, оценивая обстановку, Михаил Юрьевич стоял недвижно, и Ольга его не замечала.

Но затем Мясников, почувствовав себя мелким просителем и поняв унизительность ситуации, громко сказал: «Здравствуйте Ольга Игоревна!» – и решительно направился к рабочему столу, намереваясь сесть с другой его стороны.

Ольга на мгновение подняла голову, и озабоченно проговорила:

– Миша, присаживайся за стол для совещаний, – там будем проводить собрание.

Услышав эти слова, Михаил Юрьевич едва не споткнулся.

Он понял, что, таким образом, Ольга дала ему понять, что собирает собрание чисто для формальности и совершенно не собирается с ним советоваться.

Еще одно унижение.

Михаил Юрьевич напряг все свои силы, чтобы сохранить спокойствие, и, придав лицу приятное выражение, направился к столу для совещаний.

Здесь он выложил бумаги на стол, и ему пришлось ждать еще минут пять, пока Ольга не закончит изучение документов.

Наконец, она отдала Грише последний документ, и объявила:

– Ну, всё! Теперь займемся собранием учредителей.

Она встала, перешла к столу для совещаний, и села во главе его. Тут же засопел кожаный диван, и телохранитель пересел на стул рядом с Ольгой.

«Глупости! – раздраженно заметил сам себе под нос Михаил Юрьевич. – Я не собираюсь нападать и убивать Ольгу тут же. Я еще не спятил, как она!»

Немного поодаль сел Гриша и начал готовиться: он выставил на стол диктофон, включил его, затем раскрыл блокнот, и положил рядом с ним ручку.

Ольга мельком бросила на него взгляд, и, убедившись, что он готов, начала говорить:

– Итак, начинаем собрание учредителей фирмы…

Она говорила по заученному тексту, тщательно соблюдая формальности, и Мясников слушал ее вполуха. Он с нетерпением ждал, когда она приступит к главному, и объявит имя будущего генерального директора.

Но прежде чем дошло до этого, Ольга проговорила массу слов, наконец, она окончила речь и после небольшой паузы произнесла:

– Миша, ты хорошо работал с Коробановым в должности коммерческого директора. Я прошу тебя остаться в этой должности.

Ольга опять сделала многозначительную паузу.

Мясников нетерпеливо мотнул головой.

«Дура! – думал он, – Я это понял еще два дня назад. Давай лучше переходи к главному!»

Ольга внимательно посмотрела на лицо Мясникова, ожидая его реакции, но, не увидев явного раздражения, начала говорить дальше:

– Я так поняла возражений – нет?

Мясников придал лицу подчеркнуто внимательное выражение.

Ольга продолжила:

– А на место генерального директора я предлагаю… Анатолия Дмитриевича Яшкина.

– Не понял?! – изумленно промычал Мясников. – Это кто такой?

Ольга показала рукой на телохранителя.

– Вот он перед Вами.

– Гриша, подай резюме! – приказала Ольга.

Гриша передал ей лист бумаги, и Ольга прочитала напечатанный текст, затем начала пояснять:

– Как видишь, Анатолий Дмитриевич имеет высшее образование. Необходимый жизненный опыт.

«Разумеется, это всего лишь слова. Какое бы образование у человека не было, хоть – десяток высших! – но если он в жизни никогда и ничем не руководил, то толку от него будет мало. Да сейчас имеет значение и не это», – подумал Мясников и запротестовал:

– Но он посторонний человек!

– Нет, не посторонний, – неожиданно зло пресекла Ольга. – Мы сегодня расписались в ЗАГСе. Он мой муж!

От столь неожиданной вести Михаил Юрьевич едва не свалился со стула. Вот теперь он был потрясен по-настоящему. Такого варианта развития событий он и во сне предположить не мог.

Михаил Юрьевич тайком покосился на Гришу.

Гриша невозмутимо писал что-то своей тетради. По его виду было трудно понять, как он отреагировал на объявление Ольги. И Мясников не понял, было ли назначение Анатолия продумано заранее, и было ли частью, какой-то большой игры Ольги, или решение было принято ей импульсивно. Если это была какая-то тонкая игра, то Мясников готов был перед Ольгой снять шляпу в знак уважения, потому что он никак не мог разгадать конечной цели этой игры.

Мясников подумал: «А знает ли обо всем этом Игорь? Вряд ли…»

Внезапно Мясникову пришла в голову ошеломляющая мысль. – «Игорю столь быстрое замужество матери не может понравиться; к тому же его обошли при назначении на должность генерального директора, на которую он до сих пор представлялся единственным претендентом; и теперь по всем законам психологии в семействе Коробановых должна возникнуть очень напряженная обстановка».

А это уже было хорошо для планов Мясникова, так как Игорь из его врага превращался в союзника. Таким образом, выходило, что, то, что делает Ольга не было никакой игрой, а всего лишь дурью глупой бабы.

Придя к этому выводу, Мясников заметно повеселел, потому что решил, что в этом случае процесс им вполне может управляться, и примирительно заговорил:

– Ольга Игоревна, вы опять меня неправильно поняли, – я не возражаю против вашего решения. Я даже наоборот буду поддерживать всем, чем смогу.

Мясников придал голосу доверительные оттенки:

– Ольга Игоревна, поверьте, – я ваш самый верный и преданный друг.

Ольга в душе удивилась, что Мясников так легко согласился с ее предложением, которое, даже она признавала, – со стороны выглядело довольно необычно. До сих пор она считала Мясникова своим непримиримым противником, и ожидала яростного отпора, но теперь ее мнение поколебалось, и она начала думать, что возможно с Мясниковым сможет установить даже дружеские отношения, подобные отношениям, ранее существовавшим между Коробановым и Мясниковым.

Глава 19

Надя очнулась от шума. Где-то кричали люди, резко визжали тормоза и выли сирены. Мимо беседки бегали вооруженные люди в камуфляже, и щедро рассыпали в стороны удары дубинками.

Надя села и стала равнодушно наблюдать, как кавказцев по одному заталкивали в подъехавший автобус.

Через некоторое время подошли двое крепких парней в камуфляжной одежде, один из них наклонился, и, чертыхаясь на понятном русском языке, перерезал путы на ее ногах. Потом спросил ее:

– Сможешь, сама дойти до машины.

Надя с трудом выдавила из себя:

– Попробую.

Опираясь на скамейку, она встала, но тут же от слабости рухнула опять на скамью. Теряя сознание, она слышала вой сирены…

Кто-то ругался:

– Ну, наконец-то! Ни хрена их не дождешься, – так девчонка и загнуться может.

В каком-то тумане Надя видела, что над ней кто-то наклонился. Это был молодой красивый человек, у него были синие глаза, и длинные белые волосы, которые падали на широкие плечи. На его щеке виднелась кровь. Он смахнул капли крови ладонью, легко поднял ее на руки и куда-то понес ее.

Он был сильный и добрый.

Все происходило, как в сказке о прекрасном принце, и Надя подумав, что это ей только чудится, доверчиво прижалась к нему, и провалилась в темную бездну.

Очнулась она в кровати. У нее болело все тело. Надя долго лежала, боясь открыть глаза. Почувствовав, что кто-то подошел, Надя набралась храбрости и открыла глаза.

Рядом с кроватью стояла девушка в белом халате. Надя хотела спросить, где она находится, но услышала стон.

Девушка наклонилась к ней, и, как будто догадалась, о чем Надя хотела ее спросить, ласково сказала:

– Успокойся, – все позади. Ты в больнице, и у тебя все хорошо. Просто сильно ушиблась и небольшое сотрясение.

Потом, заметив на лице Нади гримасу боли, участливо спросила, – что сильно болит? – и пообещала, – ничего сейчас сделаем укольчик, и все пройдет, и ты будешь спать до утра, как младенец.

Надя обеспокоено повела глазами, пытаясь увидеть свою сумку. В сумке были все ее документы, и если они потерялись, то будет очень скверно.

Сумку Надя не увидела, и она попыталась спросить, где находится ее сумка. Но после укола в руку, ее веки стали такими тяжелыми, что глаза сами закрылись, и она уснула.

Утром на обходе, врач, почти слово в слово повторил слова медсестры, только пошутил:

– Ничего девочка, все до свадьбы заживет.

После обхода в палату вошел мужчина в белом халате, накинутом на плечи. На вид ему было пятьдесят пять лет. Он был среднего роста, немного полноватый. Короткие волосы, скорее седые, чем русые.

Мужчина огляделся, потом шагнул к кровати Нади и спросил:

– Ты – Надежда Ивановна Егорова?

Надя кивнула головой.

– Надя.

Взяв около двери стул, мужчина устроился около кровати Нади, и представился:

– Я следователь, Воронков Александр Иванович.

Он улыбнулся.

– Так что мы с тобой в части отчества тезки получаемся.

Надя послушно кивнула головой.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил Воронков и пояснил: – Врач мне сказал, что ты легко отделалась и скоро поправишься. Правда, говорит, что синяки долго не сойдут. Ну, это ничего, могло быть и хуже.

Надя опять кивнула головой, и спросила каким-то чужим голосом:

– Скажите, пожалуйста, как там появилась милиция? За кого мне молиться, за свое спасение?

Александр Иванович пошутил:

– Интересное начало, – я еще не успел ни одного вопроса задать, а она уже засыпала меня ими. А я то думал, что она еще в шоке.

– Моя жизнь, Александр Иванович, вообще сплошной шок, а может, недоразумение, – проговорила Надя и сглотнула подкатившие к горлу слезы.

– Ну, ладно, девушка, успокойся, как-нибудь потом расскажешь о своей жизни, – проговорил Воронков. Он поставил на табуретку диктофон и предложил. – А пока, давай по существу дела, – расскажи, как ты там оказалась, и что произошло? Постарайся вспомнить, каждую мелочь, здесь все важно.

Воронков говорил слишком ласково для следователя, однако у Нади, которая раньше никогда не сталкивалась с работниками правоохранительных органов, эта ласковость внушила полное доверие, и хотя и неприятно ей было вспоминать о произошедшем, однако она постаралась, как можно подробней описать весь вчерашний день, с момента приезда в город.

Воронков слушал ее внимательно, не перебивая. Когда Надя кончила говорить, он выключил диктофон, немного помолчал, потом сказал:

– Ладно, Надя, на сегодня хватит, отдыхай.

Убирая диктофон, он посоветовал:

– И еще девушка, постарайся, пока ни с кем о происшедшем не делится, а то что-то родственнички этих бандитов чересчур активно суетятся с раннего утра.

– А можно спросить? – робко поинтересовалась Надя.

– Ну, попробуй, – сказал Воронков.

– Мне показалось, что вчера меня спас молодой человек.

– И, разумеется, он красивый, и платиновый блондин, и волосы у него до плеч? – насмешливо проговорил Воронков.

Надя смущенно покраснела.

– А откуда вы это знаете?

– Несложно догадаться – все девушки мечтают о красивых принцах с платиновыми волосами. Правда, я еще не видел ни одной, которая бы вышла замуж за принца, наверно, их слишком мало.

Надя опустила голову.

– Так я и знала, что мне померещилось.

– А ты не теряй надежды – говорят, что жизнь более невероятна, чем пишут в сказках, – приободрил её Воронков.

Надя тяжело вздохнула и промолвила:

– Если бы…

Воронков поднялся:

– Ну я пошел. Ладно, выздоравливай, а я потом еще зайду.

– До свидания, Александр Иванович, большое спасибо, – прошептала Надя. – Я буду ждать.

Когда он ушел, Надя вспомнила, что не спросила о своей сумке.

«Ладно, потом спрошу, – подумала Надя, – ведь откуда-то он узнал, как меня зовут, значит, документы у него, а это самое главное».

Вскоре Надя, уставшая от этого разговора, уснула.

Проснулась она ближе к обеду, и почувствовала, что ей было уже легче, и тело не так болело.

Видя, что Надя не спит, к ней подошла, и села на край кровати, девушка лет двадцати и кокетливо сказала:

– Давай знакомиться? Хотя я уже знаю, тебя Надей зовут. Ну, а я Рита.

Наклонившись к Наде, она таинственно прошептала на ухо:

– Тут тебя какая-то женщина спрашивала, явно не русская. Она говорила, что ты вроде бы пыталась обворовать ее сына.

Надя удивилась, но помня слова следователя, промолчала.

Вскоре принесли обед, но Наде есть не хотелось, к тому же ей было больно глотать. Поэтому она немного поела супа, и снова легла.

Перед ее глазами удивительно ясно, стояло лицо молодого человека, похожего на принца, который спас.

И так как это оказалось всего лишь сном, она была ужасно разочарована, и ей не хотелось ни с кем разговаривать, и она лежала с закрытыми глазами, и она хотела уснуть и попасть в тот мир, в котором жил ее прекрасный принц, и на ее ресницах блестели прозрачные, точно хрустальные капли, слезинки.

Потом она, стала думать, что будет делать, когда выйдет из больницы, и ей в голову пришла мысль о том, что скорее всего ее деньги пропали. Эта мысль ее испугала.

Наде не жалко было денег, потому что она теми деньгами, что были у нее, она почти не воспользовалась, но она не знала, что делать в этом случае.

«Неужели возвращаться домой? Лучше умереть!» – категорически сказала Надя. В конце концов, она пришла к решению, что когда придет следователь, то спросит его, что из ее вещей сохранилось.

Неожиданно Надя вспомнила о женщине, о которой сказала новая знакомая, и которая обвинила ее в краже денег, и ей пришла в голову мысль, что может ей ничего из ее вещей и не понадобится, потому что ее посадят в тюрьму.

Надя недоверчиво думала, что сейчас у кого есть деньги, тот и прав; а уж у этих-то кавказцев есть деньги; и значит ей прямая дорога в тюрьму.

У нее из глаза покатили слезы.

«Вот и убежала из дома от уголовника. Правду говорят – от судьбы не уйдешь».

Воронков пришел на следующий день к вечеру.

Надя читала журнал, позаимствованный у соседки. Видя, что Надя сидит на кровати, Воронков, желая поговорить наедине с ней, предложил прогуляться по больничному скверу. Наде надоело лежание в постели, поэтому она с радостью согласилась.

Они вышли из здания больницы и немного прошлись по двору. Воронков задавал общие вопросы по поводу, как она чувствует себя.

Надя отвечала односложно, и недоумевала, почему её здоровье так интересует следователя. Закончив с вежливой частью беседы, Воронков кивнул на подходящую лавочку и предложил:

– Присядем?

Он осторожно помог Наде сесть. Когда та, устроилась, задал вопрос:

– Скажи, Надя, ты мне все рассказала?

Надя покраснела:

– Я никогда не вру.

– Ну, уж… – скептически улыбнулся Воронков. – Хотя… Если честно рассудить, женщины и в самом деле никогда не врут, они лишь по-своему излагают правду.

Воронков залез в карман пиджака и вынул блокнот, затем внимательным взглядом заглянул в лицо Нади и проговорил:

– Ладно, буду говорить в открытую. Понимаешь, мне хочется тебе помочь, да и хотелось, чтобы эти ублюдки понесли справедливое наказание, а то совсем распоясались. Но они заявили, что ты проститутка и это ты хотела украсть деньги из кармана у одного из них, и что нож, найденный на месте происшествия, твой.

Надя затряслась в гневе и горячо выпалила:

– Да?! И что я – проститутка?!

Впрочем, через секунду она успокоилась и уже заговорила более спокойным тоном. Ее голос был пропитан горечью:

– Знаете, Александр Иванович, я сегодня думала весь день над своим положением. И это я все предвидела. Слава богу, грамотная: газеты читаю, телевизор смотрю, да и детективы, случается, почитываю. А вывод вот какой: я девочка деревенская, сирота… Нет, отец у меня есть и мачеха, но они для меня не заступники, им теперь водка друг. Они, наверное, и не заметили, что я из дома сбежала. Так что валите на меня все.

Надя закрыла лицо ладонями, и, содрогаясь в рыданиях, бессвязно заговорила:

– Только вот с проституткой ошибка вышла… Я даже не знаю, что такое поцелуй… Не говоря уж обо всем остальном… Хотя полиции, и этот вопрос под силу решить. Бросайте в тюрьму, я устала бороться с судьбой. Только прошу, домой ничего не сообщайте, запомните, я – сирота!

Надя замолчала, ее бил озноб. Воронков, видя, что девушка в истерике, оглянулся в поисках помощи.

Неожиданно Надя услышала над собой строгий голос:

– Кто позволил, выводить ее гулять? Она же еще девочка, получила такую психологическую травму, а они с допросами… Все! Как минимум два дня никого к ней не пускать!

Надя не помнила, как ее отвели в больничную палату.

Глава 20

Все документы по оформлению собрания учредителей Гриша подготовил только к восьми часам вечера. Он мог бы все сделать и раньше, но так как документ представлялся чрезвычайно важным, он решил не торопиться и тщательно отточить фразы, чтобы впоследствии никакой, даже самый придирчивый глаз юриста-буквоеда, не мог придраться.