Текст книги "Принц и нищая (СИ)"
Автор книги: Александр Майборода
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 20 страниц)
– Что это? – спросил он, вытирая руку о штанину.
Следователь равнодушно произнес:
– Труп.
– Труп? Какой труп? – в замешательстве спросил Игорь. Он чувствовал какую-то отрешенность от происходящего. Ему казалось, что он находится в странном сне, и этот неприятный сон вот-вот окончится, и он проснется и все станет на свои места.
Следователь бросил на него удивленный взгляд, но, сообразив, что Игорь растерян происходящим, поправился:
– Тело вашего отца.
Игорь механически поинтересовался:
– И куда его?
– Ну, как всегда… – неопределенно ответил следователь, и сделал шаг в сторону, чтобы уйти.
Игорь машинально схватил его за рукав пиджака, и следователь удивленно и недвусмысленно показывая, что такого фамильярного отношения не потерпит, бросил на него полный угрозы взгляд:
– Однако, не понял?!
Игорь поспешно отпустил рукав:
– Извините. Я хотел обратиться к вам с просьбой – проинформируйте меня о результатах экспертизы, особенно если обнаружится что-то необычное.
– Хорошо, – сухо сказал следователь. – Буду иметь в виду.
Обещание следователя Игорю показалось неубедительным, и он вполголоса, но так, чтобы его слова хорошо слышал следователь, добавил:
– За вашу услугу я заплачу.
– Хорошо, я проинформирую вас, – неохотно пообещал следователь, и нетерпеливо извинился. – У меня неотложные дела. Прошу покинуть место происшествия.
Задетый тем, что его так бесцеремонно выпроваживают, Игорь вышел из кабинета и пошел по коридору. Немного погодя вышел Гриша и догнал Игоря, однако ничего не сказал.
Они прошли по боковому коридору, и остановились в первом же холле.
В холле под пальмами стояли два кресла и диван. Игорь не стал садиться, он остановился около окна, взглянул в окно, затем поинтересовался у приятеля:
– А где мать?
Гриша предположил:
– Наверно, где-то ее допрашивают…
– Но следователь…
– В таких случаях работает несколько следователей.
Игорь кивнул головой:
– Гриш, и что ты думаешь обо всем этом?
Гриша подозрительно оглянулся, и, убедившись, что их никто не слушает, начал вполголоса пояснять:
– Игорь, я очень благодарен, что ты и Николай Андреевич вывели меня в люди. Благодаря вам я имею почти все, о чем в моем возрасте могут мечтать люди. У меня есть хорошая квартира. Приличная машина…
Игорь нетерпеливо прервал его:
– Ладно, Гриш, не надо об этом.
– Надо! – сказал Гриша. – Надо, чтобы ты понимал, почему я буду говорить неприятные вещи, которые могут показаться тебе кощунственными.
Игорь кивнул головой. Гриша продолжил:
– Николай Андреевич доверял мне, поэтому я в курсе дел вашей семьи. Николай Андреевич не собирался умирать, но у него есть старое завещание, написанное лет десять назад, в соответствии с которым все имущество переходит к твоей матери Ольге Игоревне. Но пару дней назад он дал мне указание изменить завещание, по новому завещанию его доля в фирме «Кристина» должна перейти тебе. Остальное имущество по закону принадлежит Ольге Игоревне, и уменьшить ее долю невозможно. Но и за долей в «Кристине» скрывается огромный бизнес: завод, рынки, торговые центры.
Игорь разочарованно заметил:
– Ну, это для меня не новость. И нет тут ничего подозрительного.
– Нет, – согласился Гриша. – Но позволь продолжить. Об этом никто не знает, но твои родители хотели развестись. А в случае развода Ольга Игоревна оставалась бы ни с чем.
– Почему? – удивился Игорь.
– Я не в курсе причин, – уклончиво ответил Гриша и продолжил объяснения. – Кроме того, вторая доля в «Кристине» принадлежит Мясникову. А Николай Андреевич хотел с ним расстаться. У них сегодня утром на эту тему был разговор, и Михаил Юрьевич вышел из кабинета Николая Андреевича очень расстроенным. Таким образом, у нас имеются по крайней мер два человека заинтересованных в смерти Николая Андреевича. Теперь Ольга Игоревна может не опасаться, что останется без денег. А Мясников остается на месте, и к тому же пока ты не вступил в наследство, его доля становится самой большой.
Игорь начал понимать.
– Так ты считаешь, что отца убили? – с ужасом прошептал он.
– Тихо! – шепотом сказал Гриша и опасливо оглянулся. – Ничего я не считаю. Я говорю о том, кому выгодна смерть твоего отца. И если его смерть не случайна, то следующим можешь оказаться ты. Твоя доля отойдет матери. И так как она ничего не соображает в бизнесе, Мясников станет единоличным хозяином в фирме.
Гриша понизил голос еще больше и зловеще предупредил:
– Так что будь очень и очень осторожен. Возможно перед нами случайность, – скорее всего это так, но сейчас начнется борьба за власть в фирме. И Мясников не уступит, он либо попытается договориться с тобой… либо с Ольгой Игоревной.
Игорь уверенно заметил:
– Моя мать не будет действовать во вред мне, она поручит мне руководство семейным бизнесом.
Гриша скептически скривил губы.
– В бизнесе нет места родственным чувствам. Хотя бы потому, что если мать поручит тебе руководить всему делами, то она окажется в зависимости от тебя. А она еще молода…
Гриша, глядя в округлившиеся от удивления глаза друга, пояснил:
– Ей всего сорок два года, и если она тебе кажется старухой, то для других она довольно привлекательная женщина, особенно если у нее будут деньги. Она может еще выйти замуж.
– Ну, уж нет, мою долю она никогда не получит! – вспыхнул Игорь и решительно распорядился: – Мы сделаем так: я напишу завещание, и в случае моей насильственной смерти моя доля перейдет тебе.
Гриша смутился.
– Игорь, но я не родственник…
– Ты больше чем родственник! – перебил его Игорь. – Ты мой надежный друг. И если я тебе не могу довериться, то кому еще можно довериться в этом мире?
Игорь перешел на категорический тон:
– Короче, я тебе приказываю, завтра же подготовь завещание.
– Сделаю, – смирившись, сказал Гриша.
Игорь доверительно добавил:
– Гриша, подумай, при наличии такого завещании меня не будет смысла трогать. Потому что после этого проблемы только возрастут.
Гриша вздохнул:
– В этом есть смысл. Но я думаю, что ты торопишься в своих выводах.
– Разговор окончен, – заключил Игорь и приказал: – Пошли, найдем мать.
Ольгу Игоревну они нашли в кабинете Коробанова. Следователи и другие посторонние в доме люди уже уехали, и Ольга Игоревна деловито распоряжалась об уборке.
Видя это, Игорь недовольно заметил:
– После отца тут еще не остыло, а вы уже уборкой занялись.
Ольга Игоревна растерялась:
– Ну, тут же был беспорядок…
Игорь посмотрел на нее. Разумеется, Игорь видел мать каждый день, но сейчас у него как-будто открылись глаза.
Она была одета в легкую розовую блузку, сквозь которую просвечивался бюстгальтер, и короткую белую юбку. Игорь отметил, что этой прекрасной фигуре могли бы позавидовать женщины и намного моложе.
Длинные каштановые волосы были собраны в шаловливый пучок на затылке. Из-под челки, кокетливо приспущенной на лоб, смотрели огромные голубые глаза, глядевшие обиженно и наивно.
На ее приятном лице косметики было немного, ровно столько, чтобы подчеркнуть достоинства его черт.
Игорь раздраженно махнул рукой, и, проговорив, – делайте что хотите, – вышел и направился в свою комнату.
Гриша последовал за ним.
Около дверей своей комнаты Игорь остановился и задумчиво проговорил:
– Ты знаешь, я сейчас поглядел на мать другими глазами… Она очень красива… И совсем не старуха.
Гриша заметил:
– Ей еще нет сорока. Когда Лев Толстой писал свои романы, женщины тридцати лет считались старухами. Анне Карениной было всего двадцать шесть лет, а она считалась уже почтенной матроной. Сейчас времена изменились…
– Да, да, – сказал Игорь. – Она очень красивая женщина. И знаешь что… Мне показалось, что она совсем не расстроена смертью отца.
Гриша промолчал.
– Вот что… – сказал Игорь, взявшись за ручку двери. – Я хочу остаться один. Мне подумать надо.
Гриша понимающе кивнул:
– Если понадоблюсь – звони. Я еще немного задержусь тут.
Глава 11
Как только Матвейчук вошел в офис, Михайлов сразу понял, что тот был опять пьян.
Михайлов не любил устраивать разборок с пьяными, потому что это: во-первых, – бесполезно, а во-вторых, чревато ненужными осложнениями.
Однако, он безуспешно искал Матвейчука уже почти месяц. Лично за его здоровье он не беспокоился, – черт с ним, с этим алкашом! Но Матвейчук, перед тем, как исчезнуть, увез с собой документы на получение с железной дороги, пришедших в адрес фирмы, машин.
Как назло, когда пришло с железной дороги уведомление, что прибыли вагоны с машинами, Михайлова не было в офисе, и дура-главбушка не нашла более умного, как сообщить об этом Матвейчуку.
Тот алкаш-алкаш, а сразу сообразил, о чем идет разговор. Он взял у главбушки доверенность и тут же уехал на станцию.
Михайлов вернулся в офис через час, однако главбушка и не подумала поставить его в известность о произошедшем. У нее там какой-то баланс не шел, в какую-то сторону.
На следующий день главбушка с утра завеялась в налоговую инспекцию, и в офисе появилась только ближе к вечеру.
Довольная приперлась к Михайлову в кабинет и начала рассказывать долгую историю о том, как она сидела ночами и сводила баланс. И вот, сдав отчет в налоговую инспекцию, она теперь намекала ему, что ей полагаются премиальные.
Но Михайлов-то знал повадки бухгалтеров: валяют дурака месяцами, а потом спохватываются и за пару дней пытаются сделать работу, которую должны были сделать еще месяц назад.
Вообще-то так полагается вести себя в соответствии с логикой большинства людей, – не спеши выполнять работу, потому что работа не волк и в лес не убежит. К тому же вдруг окажется, что работу не надо будет делать. Но так как всегда оказывается, что работу все-таки надо сделать, то тогда включается второй «дурак», – если не показать, как трудно делается работа, то, как можно ожидать премиальных? Ведь премиальные выдаются только за трудовые подвиги.
Но Михайлов все эти уловки уже давно знал наизусть, и потому главбушке логично ответил, что за работу она получает немалую зарплату.
Та, сообразив, что куска на дармовщинку ей не отвалится, начала другую песню, – мол, крутите миллионами, вон – целый вагон машин пришел, а бедной женщине жалко дать небольшую премию.
– Нет! – твердо пресек Михайлов наглое вымогательство.
Главбушка с видом оскорбленной непорочности пошла на выход, и тут Михайлову как ударило в голову, – «а о каких машинах она говорит»?
– Стоп! – скомандовал он и начал допрос. – Вера Григорьевна, ну-ка поясните мне о каких машинах вы только что говорили?
Главбушка мгновенно смекнула, что, если Михайлов не в курсе дел по поводу машин, то, видимо, Матвейчук похозяйничал сам.
А так как Михайлов ее предупреждал, чтобы она без его разрешения не выдавала Матвейчуку информации о делах фирмы, то ждут ее большие неприятности.
Поэтому она немедленно превратилась в абсолютную дурочку, не имеющую понятия о реальной жизни.
– Так о тех машинах, что пришли вчера, – невинным голоском сказала она.
– Вы мне ничего не говорили, – сказал Михайлов, и почувствовал холодок грядущей катастрофы.
– А Вас не было, а на станцию надо было ехать срочно, там за несвоевременную разгрузку большие штрафы начисляют, и я Матвейчуку сказала, – скромно выложила главбушка.
Михайлов подпрыгнул на стуле и завопил:
– Я же запретил вам говорить Матвейчуку о делах фирмы!
Главбушка продолжала изображать невинность застарелой девственницы.
– Но я же не говорила о финансовых делах. Это получение грузов, а про это вы ничего не говорили.
– Дура! – рявкнул Миайлов, как разбуженный от зимней спячки разъяренный медведь, и поторопился на выход. Он еще надеялся, что Матвейчук не успел разгрузить машины.
И зря… Как раз в этом деле его компаньон проявил невиданную прыть. Когда Михайлов приехал на разгрузочную площадку, по ней лишь гуляли жирные голуби и воробьи. Да летний ветерок, развлекался, гоняя пыльные столбы. От машин, в которых находилось все состояние фирмы, и следа не было.
После этого Михайлов попытался найти Матвейчука по известным ему телефонам и местам, и получил естественный результат, – похоже, Матвейчук перешел в другое измерение, куда Михайлову было не попасть.
На всякий случай он сгонял к знакомому менту из отдела по борьбе с экономическими преступлениями, и тот ему объяснил ненаучно-популярную истину, – что закон не позволяет привлечь к уголовной ответственности компаньона за присвоение имущества, которое принадлежит ему так же, как и другому компаньону. Тут Михайлов поднял руки.
Но около месяца он все же безуспешно пытался найти обокравшего фирму Матвейчука, и вот теперь он появился сам.
Михайлов не решился его отпустить, потому что был уверен, что вряд ли он его еще раз когда-либо увидит.
– Итак, – начал он разговор, предварительно заперев дверь кабинета на ключ, – где машины?
Матвейчук никак не прореагировал на его действия, он занял привычную позу на диване, и она вопрос Михайлова ответил своим.
– Серега, ты зачем ходил жаловаться к ментам?
– Минуточку, – сказал Михайлов. – А ты разве считаешь нормальным получить товар, принадлежащий фирме, распорядиться им по своему усмотрению, а после этого исчезнуть почти на месяц?
Матвейчук обиженно сообщил:
– Я был занят важным делом. Я заключил сделку, в результате которой, мы скоро оба окажемся богатыми.
Честно говоря, за месяц поисков Матвейчука и машин, Михайлов уже смирился с тем, что все средства, которые они заработали за предыдущие годы, мягко говоря, гавкнулись. Поэтому к словам Матвейчука он отнесся довольно спокойно. Однако надежда умирает последней. Осталась капелька надежды на чудо и в глубине сознания Михайлова, поэтому он проговорил:
– Ты хоть бы мне показал договор, которым нас осчастливил.
Матвейчук достал из нагрудного кармана пиджака скомканную бумажку, один внешний вид которой навел на Михайлова тоску.
Михайлов пробежался глазами по договору, и ему стало все ясно, – эту бумажку можно было сразу выкинуть, потому что результат в любом случае был одинаков – их грубо «кинули»! Но все же он заставил себя внимательно прочитать договор.
С трудом, дочитав договор до конца, Михайлов вернул его Матвейчуку со словами:
– Возьми, Володя, и спасибо за счастье, которое ты принес мне.
Матвейчук, видимо, не понял его тонкого юмора, потому что сказал, что договор надо отдать в бухгалтерию, чтобы его подшили и зарегистрировали.
Компаньон Михайлова в этот момент очень сильно смахивал на Ноздрева из «мертвых душ» Николая Васильевича Гоголя.
Не по внешнему виду. Матвейчук хотя и был среднего роста, однако волосы давно уже поседели, и их на голове осталось немного, – впечатление было такое, как будто кто-то их изрядно проредил. Лицо еще сохраняло румянец, но под глазами уже висели темные мешки, свидетельствовавшие о дружбе их обладателя с зеленым змием.
А вот по характеру это был такой же наивный авантюрист, готовый в любой момент ввязаться в заведомо проигрышную игру. А после того, как проигрался в пух и прах, попытаться сжульничать, а затем, быть пойманным за руку, и тем ни мало не смутиться и приняться отспаривать какую-то дешевую дрянь у более умных мошенников. И быть за что крепко битым подсвечником. И опять же ничуть не смутиться и лезть в новую авантюру.
Михайлов подумал, что неплохо было бы и ему набить Матвейчуку морду. Однако тут же сообразил, что, получив сиюминутное моральное удовлетворение, он затем сильно пострадает и особенно материально. А могут и даже посадить, – он запер дверь, а, значит, формально лишил человека свободы. Для доказательств не хватает только синяков на наглой физиономии Матвейчука.
А дура главбушка, которая видела, как Матвейчук заходил к Михайлову в кабинет, будет проходить свидетелем обвинения.
Поэтому Михайлов отложил дело морального удовлетворения до более подходящего момента, и, стараясь держаться как можно спокойнее, начал излагать свое предложение:
– Володя, учитывая, что в результате совместной деятельности мы достигли определенных результатов, я предлагаю тихо и мирно разойтись.
Матвейчуку предложение не понравилось, потому что он сообразил, что из-под его носа убирают кормушку. Однако, как и любой алкаш, решил, что главное в жизни – не плыть против течения.
Своим глупым поступком Матвейчук разорил фирму, тем не менее, судя по выражению лица, он не возражал урвать еще какой-либо кусок.
– А договор? – спросил он.
– А договор можешь оставить себе, – сказал Михайлов и коротко выложил свои мысли. – А этот договор можешь оставить себе, в счет своей доли. Потому что он годится только на использование его в качестве туалетной бумаги.
– А деньги как будем делить? – спросил он озабоченно.
– А денег делить не будем! – ответил ему в тон Михайлов и не выдержал. – Потому что фирма по твоей вине, козел, разорена, и если хочешь, можешь забирать ее с долгами.
Матвейчук оскорбился и начал выговаривать. Он начал говорить о том, что Михайлов обязан ему всем, что он один «пахал» в фирме, и так далее и тому подобное.
Михайлову это было неинтересно, и он открыл дверь и предложил Матвейчуку:
– Ты сам уйдешь или тебе помочь?
Михайлов на вид мужик крепкий, а настроение в этот момент довольно злобное, поэтому Матвейчук благоразумно сообщил, что избрал первый вариант.
Тем менее, в его голове, видимо, шевельнулись остатки, того, что простые люди называют умом, и что, Михайлов думал, у него давно растворилось в алкоголе. Вместо того, чтобы уйти подобру-поздорову, он начал умолять Михайлова не выгонять его.
Понятно – он слишком привык к кормушке.
Матвейчук продолжал объяснять, что он пошел на эту сделку, только потому, что Михайлов все время держал его под своим контролем, а поэтому он хотел доказать, что способен заключать выгодные сделки.
Михайлов ему сказал прямо:
– Володя, ты зря просишь, все равно у нас денег теперь нет.
Матвейчук перекрестился и пообещал:
– Клянусь, я откажусь от договора и верну машины! Нет, деньги за них. Это же будет лучше.
Михайлову в этот момент показалось, что его дохлая надежда подала признаки жизни, и он согласился:
– Ладно. Даю тебе месяц. Через месяц ты должен представить либо машины, либо деньги.
– Я представлю деньги, с процентами. – опять клятвенно заверил Матвейчук и попросил: – Только мне месяца мало, дай три месяца.
По правде, говоря, Михайлов не видел никаких выходов из ситуации, поэтому махнул рукой.
– Черт с тобой! Пусть будет три, только сдержи свое обещание.
Когда его непутевый компаньон Матвейчук ушел, Михайлов задал себе логичный вопрос: а зачем он все-таки приходил? Неужели только для того, чтобы покаяться и пообещать исправиться?
И сколько Михайлов потом не ломал голову, ответа так и не нашел.
Глава 12
Анжелика в полном недоумении сидела в кафе еще с полчаса. Потом села в машину и поехала домой полностью в смятенных чувствах. С одной стороны Игорь дал понять, что он не против жениться на ней. Но с другой стороны, обошелся с ней как-то по хамски, бросив ее в кафе и ничего не сказав.
Разумеется, Анжелика допускала, что у мужчин могут быть свои дела, но какие бы они срочными не были, все же это не повод оставлять свою подругу.
Пока Анжелика ехала, она думала над тем, стоит ли в связи с этим закатать скандал Игорю. Скандал он, конечно, никогда лишним не бывает, но ведь и Игорь еще не муж. Вдруг ему что-то ударит в голову? Да и красивых и богатых девок вокруг немало…
Так и не решив до конца, что же предпринять, Анжелика вошла в дом, и прошла к себе в комнату.
В комнате села на диванчик. Взяла гитару, и принялась задумчиво перебирать струны. Но вскоре это занятие ей показалось скучным, и она отложила гитару в сторону, и пошла в гостиную.
Там оказался брат Леонид, который сидел на диване и сосредоточенно рассматривал экран смартфона.
– Привет, Леня, – сказала Анжелика и села рядом.
Ленька поднял голову.
– Привет, сестричка.
– Как дела? – поинтересовалась Анжелика. – С отцом помирился?
Сидевший под домашним арестом, Ленька скучал, и, увидев сестру, обрадовался, и начал жаловаться:
– Знаешь, Анжела, отец решил отправить меня в Англию учиться в какой-то то ли колледж, то ли университет. На фиг мне это сдалось? Мне и тут хорошо.
– А вот Игорю в Англии понравилось, – сообщила Анжела.
Ленька брезгливо сморщился:
– Ему самое место там. Сноб. Нос выше потолка задирает. У нас в России это ни к чему хорошему не может привести.
Анжелика засмеялась:
– Ну, ты на него не накатывай. Скоро родственниками станете.
Ленька оживился:
– Что, все-таки сделал предложение?
Анжелика помялась и призналась:
– Пока нет… говорит, что жениться готов, но ему сначала надо с отцом посоветоваться. Да и вообще он себя сегодня как-то странно вел. Приехал помощник его отца…
Анжелика запнулась, и наморщила лоб, как бы вспоминая имя. Гришу она очень хорошо знала, но ей хотелось показать презрение к человеку, который помешал ей довести разговор с Игорем до конца.
– Ну, этот, – друг его…
Ленька подсказал:
– Гришка?
– Да-да! – подтвердила Анжелика. – Он что-то сказал Игорю, и они сорвались, как будто-то на пожар.
– Деловые! – осуждающе произнес Леня. – Ты знаешь, что я тебя скажу, сестричка, – ты с этим засранцем Игорем будь осторожнее. Мне, кажется, он просто хочет с тобой переспать, а насчет женитьбы, – это так болтовня. И совет с папой – пустая отмазка.
– Нет, – покачала головой Анжелика. – Игорь парень серьезный, он действительно ко мне неравнодушен.
Леня скептически усмехнулся:
– И чего это вы, девчонки, западаете на таких приторных козлов?
– Потому, Ленечка, и западаем, что они пустых слов не говорят, – так же насмешливо парировала Анжелика, и уже серьезным тоном добавила. – Леня, Игорь умный человек, с хорошей деловой хваткой. Потому он и не бросается обещаниями жениться, что относиться к этому серьезно…
Ленька покачал головой:
– Вас девок не поймешь: то почему не обещаешь жениться, то зачем пообещал?
– Потому и не расстаюсь с ним, что не бросается обещаниями, – недовольно сказала Анжелика и продолжила мысль. – У него хорошие перспективы – с деньгами отца он может пойти далеко. В то же время он сентиментальный, он любит домашний уют. Я убеждена, что мне нужен именно такой муж, – я из него сделаю президента.
Ленька рассмеялся:
– Ну, ты сестричка, уж загнула!
– А что?! – вспыхнула Анжелика. – За спиной каждого великого человека стоит великая женщина.
Ленька поднялся:
– Пойду вещи собирать. А ты сестричка как хочешь, но помни мое предупреждение – он такой же козел, как и его папа!
Ленька вышел из комнаты и тут же в гостиную вошел Михаил Юрьевич, быстрым взглядом окинул комнату и тревожно спросил:
– И куда это Ленька пошел?
Анжелика успокоила его:
– Он пошел к себе в комнату вещи собирать.
– Это пускай, – согласился Михаил Юрьевич. – В Англии он будет под таким присмотром, что забудет о картах и казино. Пора ему и за ум взяться.
Михаил Юрьевич бросил на дочку заинтересованный взгляд.
– Я слышал, он тебя о чем-то предупреждал?
– Ах, это! – вздохнула Анжелика. – Ничего серьезного. Мы говорили об Игоре. Я сегодня виделась с Игорем: мы выясняли отношения. Он сказал, что поговорит с отцом о нашей свадьбе. А Леня говорит, что Игорь врет: не нужна ему свадьба, просто хочет со мной переспать. Лене не понравилось, как вел себя Игорь: он оставил меня в кафе без всяких объяснений. Он вообще с недавнего времени стал немного странный – шутит как-то непонятно.
Михаил Юрьевич кивнул головой:
– В этот раз Ленька прав. Не нужна нам эта свадьба.
Анжелика широко раскрыла глаза:
– Почему? Игорь приятный молодой человек… Его отец твой компаньон…
– Помер Король, – сказал Михаил Юрьевич и перекрестился. – Земля ему пухом!
– То есть как – помер? – недоверчиво спросила Анжелика.
– Говорят, сердце схватило, – ответил Михаил Юрьевич и продолжил. – Вот твой Игорь и сорвался. А раз помер сам Короб, то жена и ее любовник постараются всё пригрести в свои руки. Но им слабо, нет у них той хватки, что была у Короба. Пустышки они, я их быстренько отодвину от дел.
Михаил Юрьевич довольно потер руки:
– Однако вовремя помер Короб. С его смертью и мои проблемы благополучно разрешились. А то он с утра кричал, – «выгоню». Вот, и выгнал… Теперь на том свете будет грозиться…
На этом Михаил Юрьевич прервался. Поразмышляв с полминуты, добавил:
– А Игорь в любом случае остается ни при делах – либо Олька всё растащит, либо я отберу у нее всё. Впрочем тут никаких «или» – вот и весь расклад. И чего теперь тебе с ним связываться? Пошли его куда подальше, да найди себе кого-либо получше. Найди себе аристократа за границей. Ты деваха красивая. Да мало ли пацанов вокруг?
– Таких мало! – с досадой возразила Анжелика. – За границей аристократы не очень спешат родниться с русскими – они считают всех богатых русских ворами…
При этих словах Мясников поморщился:
– У самих-то откуда взялись богатства – их предки были такими же бандитами?
– Это было давно, а сейчас они считают себя добропорядочными гражданами и потому дорожат этим имиджем. А насчет пацанов… Кого я вижу вокруг – нищих, да тупых «быков»? Замуж за них выйти можно, да вот толку-то от них? А доля Николая Андреевича рано или поздно перейдет к Игорю. Он его наследник.
– Жди! К этому моменту и фирмы не будет, – саркастически хмыкнул Михаил Юрьевич и намекнул. – Хотя, дело сейчас начнет так заворачивается, что через пару месяцев все может очень сильно измениться. Ольга ведь тоже не из железа сделана…
По выражению лица отца, Анжелика поняла, что у того возникли какие-то планы, но она не стала его дальше расспрашивать: планы хороши до тех пор, пока о них никто не знает. Но сочла необходимым обозначить свою позицию:
– Папа, у меня будет к тебе просьба, не торопись с решениями в отношении Игоря.
Михаил Юрьевич ласково обнял любимую дочь:
– Ангелочек мой, ты девочка умная: думай и делай, как тебе лучше. А я тебе помогу.
Он понизил голос до шепота:
– Если не дай бог что со мной случится… видишь, вот Колька, здоровенный-здоровенный, а концы отдал в самый неожиданный момент… так ты имей в виду – я написал завещание: всё наше имущество передаю тебе. Ты только памятник мне хороший поставь, с хорошей надписью, типа: – «он был добрый человек».
Мясников представил памятник со столь трогательной надписью, и в покрасневших глазах Михаила Юрьевича заблестели слезы. Он смахнул их ладонью и зло заметил:
– А Леньке ничего не дам. Он свою долю в казино спустил. Какие-то у него дырявые руки, – что в них попадает, то тут же пропадает.
Глава 13
Бизнес не может останавливаться, даже если один из его хозяев умер. Пока Ольга Игоревна и Игорь занимались похоронными хлопотами, Мясников временно взял все дела на себя.
В день похорон он старался держаться поблизости от Ольги Игоревны, которая на него, почему-то не обращала внимания.
Мясников подобное невнимание несколько покоробило, он все-таки был другом Коробанову, однако решил не обижаться, – женщине было не до него.
После окончания похоронного ритуала, Ольга Игоревна, отойдя немного в сторону, остановилась. Ее взял под руку Толик, и знаком попросил Мясникова подойти к ним.
Мясников подошел, и со скорбным видом на лице начал приносить соболезнования, но Ольга Игоревна нетерпеливо прервала его, заметив, чтоживым надо думать о своих делах.
Мясников придал лицу непонимающий вид, и Ольга Игоревна подчеркнуто сухо сообщила, что она требует срочного созыва собрания учредителей фирмы для решения вопроса о новом генеральном директоре.
Мясникова устраивало и существующее положение, – имея возможность распоряжаться финансами фирмы, он надеялся поправить свои личные дела, и в частности списать растрату оборотных средств, – поэтому он продолжил свою игру: он проговорил, что похороны не подходящее время обсуждать подобные вопросы.
Но Ольга Игоревна, несмотря на траурный наряд, жестко заявила, что она так не думает, и что если Мясников не желает участвовать в собрании учредителей, то она проведет его сама.
Этого Мясников допустить не мог: в фирме было всего двое учредителей: он сам и Коробанов; притом, что Коробанов имел долю в семьдесят процентов, а Мясников только тридцать; поэтому раньше Коробанов и мог самостоятельно распоряжаться фирмой. Но его жена в отличие от мужа доли в фирме не имела, а, значит, и не имела голоса.
На это Мясников и указал, проговорив с лисьей мягкостью:
– Оля, я понимаю твое беспокойство за дела фирмы… Тем не менее, ты не имеешь права голоса на собрании учредителей – доля пока принадлежит Коробанову, и перейдет к тебе только через полгода. Вот тогда и поговорим.
Лицо Ольги от злости перекосилось, и Мясников подумал, что горькую пилюлю надо подсластить, открытая война никогда не приносила добра ее участникам.
Смягчив еще больше голос, он произнес:
– Олечка, ты не подумай, что я лично против твоего участия, но таков закон.
Ольга Игоревна обернулась на Толика, словно тот мог ей дать какой-либо совет, тот продолжал стоять с безучастным лицом.
«Так что обломись, красотка»! – подумал Мясников, развел руками и с пафосом произнес:
– Закон есть закон, хотя он может быть и несправедлив.
Затем добавил:
– Но ты не беспокойся за дела фирмы, я тебя буду держать в курсе дела, и по важным вопросам будут с тобой советоваться. Да и Игорь остается на своем месте, хотя я считаю, что он пока ничего не понимает в бизнесе.
Разумеется, он и не собирался выполнять свое обещание: кто же всерьез принимает обещание, даваемое только для того, чтобы избежать открытой конфронтации?
Красные губы Ольги Игоревны тронула странная улыбка, Мясников поклялся бы, что это была ироническая улыбка, если бы в положении Ольги было не до шуток.
«Впрочем, – подумал он, – это её дело верить его обещаниям или нет. В её положении в общем-то ничего и не остается делать».
Ольга переспросила:
– Так значит ты не против обсуждения на собрании учредителей вопроса о назначении нового генерального директора.
Мясников с трудом подавил смех:
– Ну, конечно, не против, Олечка!
– В таком случае назначаем собрание через десять дней в кабинете Коробанова на одиннадцать часов, – объявила Ольга Игоревна.
Мясников скептически хмыкнул:
– Олечка ты же не будешь иметь права голоса на этом собрании. Тогда, к чему пустые хлопоты? У меня и других дел хватает.
Ольга Игоревна, заметно было, что она с трудом сдерживала радость, что привело в недоумение Мясникова, твердо объявила:
– Я имею право назначить собрание, я имею голос на нем…!
– С какого бодуна? – раздраженно спросил Мясников. Ему уже надоели препирательства с этой наглой зарвавшейся бабой, у которой, как он считал, из достоинств была только симпатичная мордашка, на что и позарился Короб.
Ольга Игоревна торжествующе хохотнула:
– Имею право – потому что мой муж оставил мне соответствующую доверенность.
Толик кивнул головой, и, наконец, подал голос:
