Текст книги "Война (СИ)"

Автор книги: Александр Цзи

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 18 страниц)

– Слабое утешение.

– А Витька… Почему он тебе так дорог?

– В смысле? – все-таки задал я этот вопрос. – Он мой друг.

– Не просто друг. Кажется, он и есть та опора в изменчивом мире, за которую ты держишься. Он – твоя семья, твой дом и вообще все на свете. Поэтому ты так страдал, когда потерял его, и так радовался, когда вернул практически с того света.

Я не стал отвечать. Ива увлеклась психологией, а это всегда действует на нервы – особенно если доморощенный психолог начинает тренироваться на тебе. Махнув рукой, я полез в палатку. Витька вовсю сопел в своем мешке. Я лег в свой, и спустя какое-то время меня одолел сон.

***

Наутро мы погрузились в вездеход, но проехали совсем немного. Из-за кошмарной дороги – вернее, полного бездорожья – батарея полностью села через пару десятков километров, посреди поля с куцыми рощицами, невысокими холмами и древними руинами Посадов. Пришлось остановиться и выставить солнечную панель, хотя до обеда оставалось не меньше часа. Я сумрачно подумал, что лучше заряжать батарею весь остаток дня, а завтра совершить мощный рывок.

Если, естественно, снова не хлынет. Тучи плыли с запада на восток бесконечными свинцово-серыми флотилиями. В прорехах редко-редко мелькало голубое небо. На западе угрожающе погромыхивало. Не было никаких гарантий, что вскорости опять не разразится гроза.

Целый день безделья подействовал на нас с Витькой не самым лучшим образом. Пацан по-прежнему мало разговаривал, ходил хмурый и недовольный, крутил на пальце просмоленную веревку шаманского оберега. Я прямо-таки кожей воспринимал его желание выбросить подарок и одновременно – оставить при себе. В конце концов Витька оставил дар Виталины, но на шею надевать не спешил.

Я не чуял никакой волшбы, исходящей от оберега. Просто занятная рукотворная штучка, и ничего больше…

После обеда я от нечего делать уснул в палатке.

Приснился муторный сон о том, как мы едем и едем по туманной равнине, по которой несутся следом за нами бледные полчища Погани… Где-то впереди на коне несется Борис Огнепоклонник и орет сорванным голосом, увлекая за собой всю нечисть Поганого поля.

“Вперед, к Оку Ведьмы!” – вопит он.

Я напрягаю все свои магические силы и вижу светленькую Катерину и темненькую Азалию, своих наложниц в становище Отщепенцев. Они полностью раздеты и с умильным видом танцуют, обнимая друг дружку и целуя.

Меня пронзает озарение: вот оно! Вот танец двух сестер! Все сходится!

Я проснулся мокрый от пота и со страшенным болезненным стояком.

Продрав глаза и чувствуя ломоту в висках, я увидел Иву, стоявшую возле распахнутого клапана палатки. Она спокойно наблюдала за мной. Спохватившись, я попытался чем-нибудь прикрыть выпирающий через штаны гомункул, но укрыться было нечем. Я дрых поверх спального мешка, а одеял не использовал вовсе. Подозреваю, что такую чудовищную эрекцию не скрыть даже толстым ватным одеялом…

– Ива, – хрипло пробурчал я и откашлялся. – Чего тебе надо?

Прозвучало грубо, но я едва проснулся и плохо соображал.

Впрочем, Ива не обиделась.

– Ты внезапно перестал храпеть и начал что-то мычать, – поведала она. – Я подумала, что тебе плохо.

– Сон плохой приснился, – сказал я. – Где Витька?

– Гуляет среди руин.

– Ты его отпустила? – Я резко сел на спальнике. Сон слетел.

– Он в зоне видимости. И не уходит далеко. Олесь, он не глуп.

– Знаю.

Я встал, стараясь не поворачиваться к Иве передом, чтобы не сверкать “гомункулом”. По мере того, как я просыпался, рождались резонные мысли. Во-первых, чего я смущаюсь умбота? Пусть даже на ее месте была бы живая девушка – плевать, мы в Поганом поле. И вообще, что естественно, то не безобразно; кому видно – тому стыдно. А во-вторых, мой сон – полная ахинея. Азалия и Катерина приснились мне из-за недотраха, и никакие они не сестры. Проклятие!

Выбравшись из палатки, я нашел Витьку взглядом, хотя успел уловить его присутствие В-зрением. Он бродил среди мшистых кладок разрушенных фундаментов метрах в пятидесяти от нас.

Я уселся на раскладном стуле у вездехода. Гомункул к тому времени успокоился.

Ива встала напротив и, когда Витька повернул к нам голову, поманила его рукой. Пацан, чуть поколебавшись, потопал к нам.

– Я хотела бы составить четкую стратегию нашего дальнейшего поведения, – сказала Ива, когда Витька подошел и, вертя оберег в руке, уселся на второй стул.

– Спасаем Киру, потом ищем Око Ведьмы, разбираемся с Единым, возвращаемся в Вечную Сиберию и правим долго и счастливо, – оттарабанил я и сам удивился, до чего все просто и легко. – Это если в порядке приоритета.

– Насчет приоритета никто и не спорит, – сказал Витька, скривив губы. Эта его привычка, приобретенная в Скучном мире, никак не желала его покидать. – Вопрос в том, как все это провернуть?

Ива не спешила что-либо говорить, и я спохватился:

– Или проблема в другом? Ива, у тебя другие планы? Ты не хочешь быть с нами?

– У меня нет планов, – мягко улыбнулась умбот. – Я – резервная копия умбота Росс, которая рождена благодаря тебе, Олесь. Я больше никому не нужна и буду служить тебе столько, сколько понадобиться. И я буду делать все, чтобы помочь тебе.

– Неожиданно… Но приятно. Мне… то есть нам не помешает светлая голова. Которая никогда не спит, не болит и не выносит мозг другим.

Я быстро зыркнул на Витьку. Тот пропустил шпильку мимо ушей и заявил:

– Ива имеет в виду конкретную стратегию. Чтобы спасти Киру, надо одолеть Габриэля и других Кураторов, у которых на тебя виды. Им нужны допарты. Они не отдадут Киру, пока не получат допарты.

– Я их отдам, – не задумываясь, сказал я.

– Тогда как победишь Единого? – вкрадчиво спросил Витька. – Как вообще найдешь Око Ведьмы? А Погань, что шляется днем? Ее уже не будет отпугивать твой недоустановленный Знак.

– Да, ты прав…

– Дело не просто в допартах, – вставила Ива. – А в самом Олесе Панове. Он собиратель допартов, и Кураторам нужен он целиком, чтобы исследовать то, каким образом его организм взаимодействует с допартами.

– Тогда… Тогда обменяю себя на Киру. Габриэль согласится. Пусть исследует, рано или поздно отпустит.

– К тому времени ты превратишься в овощ, – хмыкнул Витька. – Не вариант.

– Да, – сказала Ива. – Ты не должен отдавать себя в руки Кураторам. Ты погибнешь или станешь инвалидом. Зачем ты такой нужен Кире?

– Предлагаете выкрасть Киру? – спросил я. – Или отобрать силой?

– Когда облака рассеются, Ива-1 будет видеть каждое наше движение, – напомнил Витька. – Как мы в носу ковыряем…

– Как т ы в носу ковыряешь, – уточнил я.

– Неважно! И испепелит прямо с орбиты, если потребуется. Ива-1 – ферзь россов в нашей игре, понимаешь? А у нас такого ферзя нет! Ну, кроме твоей волшбы и… вот этого.

Он достал из кармана зеленую бусину и подкинул на ладони.

Я подскочил. Встав, взял бусину – она была удивительно тяжелая для таких размеров, будто из свинца.

– Ты ее оставил на фундаменте заброшенного Посада, Витька, – сказал я. – Вспомнил?

– Да, вспомнил. И нашел на старом месте. Ни ветром ее не сдуло, ни дождем не смыло.

– Но это же субквантовая бомба!

– В курсе.

– Предлагаешь взорвать Республику Росс?

– Хотя бы их Великую Стену. Для острастки. Чтобы не выделывались и вернули Киру. Как вариант.

Я ошалело уставился на бусину, потом – на Витьку.

– А как ее активировать? А если сами подорвемся!

– Думаю, Ива это знает, – сказал Витька хладнокровно.

– Да, знаю, – ответила она. – Но это очень опасно.

– Ты, кстати, поэтому не спешила нам рассказать, что чего сделана эта твоя фенечка на руке? – спросил Витька.

Я разинул рот, а Ива подняла руку с фенечкой из зеленых камушков, любовно сделанной Решетниковым.

Я требовательно протянул руку.

Ива сняла фенечку, я взял ее и чуть не выронил – весила она с четверть кило. Обычная девушка вряд ли носила бы на запястье этакую тяжесть, но биобот – запросто.

И как я не узнал эти бусины сразу? Решетников, дурень старый, набрал их из кратеров Князьграда и смастерил украшение для своей ненаглядной. Наверняка он и не подозревал, что это за диковина.

– Нет. Я хотела рассказать попозже, чтобы вы не беспокоились лишний раз, что рядом с вами мощнейшее оружие. Сейчас оно абсолютно безопасно. Опасность возникнет при попытке его инициировать. Для этого нужно заморозить эту бусину, а затем быстро нагреть минимум до температуры плавления свинца. Причем сделать это нужно в течение трех секунд. Понятно, что в естественных условиях такие условия сами по себе не возникают.

Я поскреб бороду:

– И как нам ее заморозить, а потом нагреть до температуры плавления свинца?

Витька нетерпеливо проговорил:

– До понятно же как! Сунуть в морозильник, а потом тупо взорвать… чем-нибудь.

– Осталось найти морозильник и что-нибудь взрывающееся, – усмехнулся я.

– Найдем, – уверенно сказал Витька. – Главное, эта штука устойчива прямо сейчас. Но когда жахнет, мало не покажется. Мы помним те кратеры у Князьграда-1. Зеленая бусина поглощает всю материю в радиусе в несколько километров. Взрывать придется на расстоянии, а то ноги не унесем.

Я представил, как мы подбегаем в Великой Росской Стене с морозильником подмышкой, выхватываем бусины в куске пластической взрывчатки и несемся прочь. Бусины – субквантовые бомбы – взрываются наоборот, то есть за доли секунды втягивают воздух, землю, постройки и вообще все материальное в точку, в черную дыру. И нас в придачу, потому что мы не успеем отбежать на нужное расстояние. Я невесело усмехнулся.

– Со временем определимся, как поступить, – наконец сказал я. – Война план подскажет.

Я глянул исподлобья на Иву.

– Что еще ты скрываешь?

– Я ничего не скрываю, Олесь. В моей базе данных немало информации, но чтобы ее получить, нужно задавать правильные вопросы.

– Хорошо, – вздохнув, сказал я. – Сформулирую вопрос иначе: что еще мы должны знать из того, что ты знаешь?

Ива улыбнулась:

– Все, что вы должны знать, вы знаете.

На этом разговор закончился.

Остаток дня я провел в довольно тухлом настроение. Цели и приоритеты ясны, но как добиться всех этих целей – совершенно непонятно. У россов есть Ива-1 и вся мощь их цивилизации, у Единого – вся Погань этого мира и еще невесть какие магические возможности. А у нашей команды мечты – мои допарты да зеленые бусины.

И оптимистичные пятьдесят процентов Ивы.

На меня нахлынули уныние и депрессия. После разговора с Ивой и Витькой во мне укоренилось сильнейшее сомнение в том, что я верну Киру и одолею Единого. Слишком много для одного растерянного ведуна, который и сам-то в магии мало что смыслит. Ничегошеньки у нас не выйдет…

…Среди ночи я проснулся от нежного, почти невесомого прикосновения. Распахнув глаза, мигом включил все свои Знаки, готовый атаковать или бежать.

Но в полумраке палатки, чьи тонкие стенки подсвечивались полной луной, вырисовывалась изящная тень Ивы. Она поднесла палец к губам: мол, не разбуди Витьку.

Я кивнул, озадаченный, и Ива, поманив меня рукой, беззвучно выбралась из палатки. Я полез следом.

Когда мы отошли к вездеходу, Ива повернулась ко мне и мгновение-другое стояла потупившись. Не знай я, кто это на самом деле, подумал бы, что девушка просто смущена и не знает, как начать деликатный разговор.

– Что случилось? – прошептал я, озираясь и сканируя окрестности В-чутьем.

– У тебя проблемы, – прошептала в ответ Ива.

– У меня? Какие еще проблемы?

– Уныние, апатия, общая фрустрация. И… проблемы с гормонами.

– Чего?

– Я помогу решить эту проблему ради нашего общего дела, Олесь. Только не сопротивляйся, пожалуйста, и не шуми.

С этими словами, она прильнула ко мне всем своим теплым и мягким ж и в ы м телом, обняла и прижалась губами к моим губам. Меня окутал запах женских волос и легкого, едва заметного парфюма. Запах был сладковатым… и сладостным.

От неожиданности я отшатнулся, но Ива не выпустила меня из объятий.

– Нет! Не бойся, не стыдись, и думай ни о чем! Я тщательно проанализировала ситуацию и все делаю правильно. Это не измена Кире, потому что нельзя изменить с неодушевленным предметом. Я ведь уже сказала, что сделаю все, чтобы помочь тебе.

– Д-думаешь, поможет? – заикаясь, спросил я. Сам не понимал, что бормочу. Ситуация была просто запредельно нестандартной.

Ива улыбнулась – причем по-другому, не так, как обычно. Лукаво и в высшей степени женственно. С ума сойти! Невозможно было в этот момент верить в то, что она – “неодушевленный предмет”.

Они взяла мои руки в свои ладошки и положила их на свою грудь. На ощупь грудь вообще ничем не отличалась от натуральной.

– Поможет, – прошептала она, – с очень высокой долей вероятности.

Глава 3. Свободные лесные люди и Огнепоклонники

Утром я проснулся от того, что где-то совсем рядом разоралась горластая пичуга. Ближе и ненамного тише разговаривал Витька. Солнце поднялось, в палатке становилось жарковато и душновато.

Произошедшее ночью казалось наваждением, невероятным и несказанно приятным сном.

Витьке ответил ровный и нежный голос Ивы, и я полностью проснулся.

Итак, я потрахался с биоботом. С роботом, похожим на молодую и крайне привлекательную женщину. И почему? Потому что робот проанализировал ситуацию и пришел к выводу, что секс мне не повредит для поднятия духа.

Собственно, не повредил. В теле разливалась блаженная нега, гомункул не особо давал о себе знать, а воспоминания о ночных упражнениях в кабине вездехода пробуждали в памяти обрывочные воспоминания о студенческом прошлом в Скучном мире.

Скучный мир – иллюзия, но мне с некоторых пор на это начхать. Ложные воспоминания не отличить от реальных – так какая разница?

Это событие я воспринял бы как занятное приключение, если бы не Кира. Ива назвала себя “неодушевленным предметом”, с которым невозможно изменить живому человеку, но, хоть убей, я не в состоянии воспринимать ее как робота. А если иллюзия ничем не отличается от реальности, то…

Мда.

Повалявшись пару минут и поразмышляв на эту тему, я разозлился на самого себя из-за излишней саморефлексии и соплежуйства. Кира мне, в конце концов, не жена.

“И еще неизвестно, чем занимается в Республике Росс”, – вдруг ехидно подсказал внутренний циничный голосок.

“Заткнись”, – велел я голоску. Еще не хватало предаваться идиотским ревнивым предположениям о том, что может происходить в Росс, а что не может. Этак я до полного маразма докачусь. А докатываться до маразма мне не с руки – у нас с Витькой и Ивой много дел впереди.

Что касается секса вообще, то я, наверное, тормоз. Постельной акробатикой я занимался считанные разы, и всегда инициатива исходила от моих партнерш, включая наложниц Катерину и Азалию, которые сделали все сами, а я только закатывал глаза и улыбался как идиот. Поганое поле – царство анархии, делай, что хочешь, но я предпочитаю вечно куда-то нестись и убегаю от таких “няшек”, как Люция Отщепенка.

Я вспомнил мускулистую широкоплечую фигуру этой фурии и вздрогнул.

Видимо, я все-таки однолюб.

Все же смущал аналитический подход Ивы в этом деликатном деле. В сущности, другого ожидать от умбота глупо, но если она удовлетворяет сексуальные потребности мужчин с расчетом на оздоровление эмоционального климата, то по идее теперь должна взяться за Витьку. Так, получается?

И что это будет? Растление малолетнего неодушевленным предметом?

А еще потом должна состояться групповушка с участием несовершеннолетнего, ведуна и робота?

С ума сойти.

Все же зря я беспокоюсь и даю волю фантазии. Вчера Ива подчеркнула, что помогает именно мне, потому что обязана моему нейрочипу своим существованием. Витька тут ни при чем.

Несмотря ни на что, я испытал облегчение. В этом мире больше морально-этических проблем, чем в Скучном. Неудивительно, что россы создали свою небинарную мораль – чтобы головы себе лишний раз не морочить.

“Сначала Ива жила в тебе, а теперь и ты побывал в ней, – снова заговорил циничный голосок. – Надеюсь, помощь Ивы будет на регулярной основе”.

Я выбрался из палатки, как медведь из берлоги, буркнул приветствие Витьке и Иве, сидевшим возле походного столика, и, пряча глаза, пошел к реке умываться.

Как бы долго я с фырканьем не умывался, пришло время возвращаться. Все оказалось не так страшно и неловко, как мне представлялось. Ива вела себя совершенно естественно, а Витька был весел и, вопреки моим опасениям, ночью ничего не слышал и не видел.

Мы позавтракали и поехали дальше по равнине.

Впервые за последние ненастные деньки небо очистилось от туч и было словно умытое. Солнце сияло и жарило, и наша солнечная панель на крыше вездехода заряжала батарею прямо во время движения. Расход энергии все же превышал приход, но садилась батарея намного медленнее обычного.

Мы добрались до края равнины и начали взбираться по горным отрогам. Растительность заметно изменилась, приобретя тропические черты. Всюду журчали мутные ручейки, но каменистая дорога быстро высыхала.

Несмотря на яркий солнечный день, в глубине леса на склонах и в лощинах шмыгала Погань. Я воспринимал ее В-чутьем, но иногда твари попадались на глаза моим спутникам. Раза два в глубоких оврагах я уловил шевеление металлических Лего, собранных из чего попало – в основном, из кусков автомобилей. Один раз “увидел” Третьим оком неподвижного голема под сенью густых деревьев. Его было трудно отличить от каменного валуна.

Днем вся эта шушера передвигалась в тени, короткими перебежками, а ночью совершала более длинные марш-броски.

Куда они все спешили?

Не к Оку ли Ведьмы?

Меня посетила блестящая идея, и я сразу поделился с Ивой и Витькой.

– Если все эти Уроды и Лего – низшие ипостаси Единого, то прутся они, очевидно, как раз таки к Оку Ведьмы, где должна проявиться Главная Ипостась… – начал я, но Витька перебил:

– Предлагаешь идти за ними? Они и так на юг мигрируют.

– В какой-то момент мы их потеряем, – сказала Ива.

– А что, если поймать Урода и держать его… здесь, в машине? – предложил я. – Он будет рваться в нужном направлении, как стрелка компаса.

Витька уставился на меня.

– И как ты себе это представляешь?

– Сделаем что-то вроде клетки и…

– Слишком опасно, – сказала Ива. – К тому же, на него будет действовать Знак Вечной Сиберии. То есть “рваться” Урод будет не к Оку Ведьмы, а от тебя, Олесь.

От звука моего имени у меня по загривку пробежал электрический ток. Мне и раньше нравилось, как Ива произносит это слово, а сейчас, после нашей близости, оно приобрело новые интонации…

“Близость, сказал тоже! – подумал я. – Все-таки в том, что биобот настолько похож на настоящего человека, есть определенная проблема. Лучше бы Ива загрузилась в симбота вроде тех безликих солдат, что охраняли поместье Габриэля. Меньше бы отождествлялась с человеком”.

***

Из-за быстро подсевшей батарея (в горах расход энергии всегда выше) заночевали мы в ложбине между двумя горами. До избушки бабы Марины оставалось километров пятнадцать, как услужливо сообщил мой СКН.

Солнце за целый день успело высушить хворост, и мы в кои-то веки развели костер.

Далеко на фоне звездного неба носились Вампиры, которые тоже мигрировали на юг, хотя по их беспорядочным метаниям этого не понять. К нам никто из ночных существ близко не подходил.

Все это слишком расслабляло: постоянно бдительная Ива, мои Знаки, знакомая дорога. Мы и не подумали, что свет костра привлечет кое-кого иного, далеко не Погань.

Ива разбудила меня спустя час после того, как мы с Витькой завалились в палатку. Тронула за ногу, которая вылезла наружу, и я сразу проснулся. На мгновение я обрадовался: Ива снова хочет улучшить психологический климат! Но нет, дело было в другом.

– Кто-то приближается, – тихонько шепнула она.

– Уроды? – спросил я.

– Вероятно, люди. С двух сторон: вот с этого склона и с той стороны лощины.

– Окружают? Видно, наш костер заметили.

Я напряг магический сканер. Да, к нам подкрадывалось человек пять. Профессиональные воины или следопыты – судя по тому, что они не производили ни малейшего шума. Если бы не сверхчувствительные детекторы Ивы и мое В-чутье, об их приближении мы бы узнали в последний момент.

Луна пряталась за черным склоном, и наш лагерь находился в непроницаемой тени, в которой краснели уголья в кострище.

Я прихватил автомат, проверил “гришана” в ножнах на ремне, поправил шпагу. Затем дождался, когда самый шустрый следопыт приблизится на расстояние примерно двадцати шагов и громко сказал:

– Добрый вечер, гости дорогие!

– А? – донеслось из палатки.

Оттуда выбрался Витька в одних трусах и майке. Я старался на ночь не снимать штанов и не расставаться с оружием. В горах малость прохладнее, чем на равнине, и ночевать можно в полном облачении.

Витьке никто не ответил, зато на ближайшем склоне затрещали сучья. Подкрадывающийся человек больше не шифровался. Он широким шагом вышел из-за кустов и спустился к нам.

Вспыхнул свет сильного фонаря, и я сощурился.

– Вы кто такие? – раздался слегка ломающийся юношеский голос.

– Сперва сам назовись, – усмехнулся я.

Не спешил я его бить волшбой, пусть сперва проявит себя. Этот малец умеет подкрадываться; поглядим, умеет ли он вести переговоры. Наверняка и не догадывается, что мы знаем о близости других “следопытов”.

Человек направил свет фонаря на себя, осветив деревянную маску с прорезями для глаз и маскировку из зеленых нитей и прядей, имитирующих траву.

Мы с Витькой переглянулись. Знакомы нам эти ребята…

– Меня зовут Прохор, я из племени Свободных Лесных Людей!

– Серьезно? – Я так удивился, что почти не ехидничал. – Вы же себя Детьми Морока называли!

Прохор оцепенел на секунду.

– То в прошлом! – крикнул он и выхватил внушительных размеров саблю из складок маскировки. – Защищайся!

– Этакий Д’Артаньян, – добродушно буркнул я.

Очевидно, он рисовался перед дружками, показывая свою разухабистость. Или поспорил, что морально или физически раздавит чужаков. Нападал он только на меня, не сочтя Витьку и Иву за достойных противников. Короче, молодой балбес с избытком дури и недостатком ума.

Я выхватил шпагу и отбил саблю, не включая боевой режим. Чуть позже, правда, пришлось все же прибегнуть к услугам нейрочипа, ускоряющего реакцию, поскольку Прохор владел сабельным боем. Был он довольно бестолковый, этот его стиль, но у меня и такого не было, и я мог попасть под клинок.

Прохор не заметил в полумраке автомата на моем плече, который я повесил дулом вниз, или тупо проигнорировал, посчитав, что настоящий мужик должен сражаться тем же оружием, что и соперник. Очевидно, все же не приметил или вовсе не понял, что это такое. Так или иначе, я придерживал локтем левой руки автомат, чтобы не упал, а правой фехтовал.

Боевой режим и силушка богатырская позволяли без особых хлопот отбивать удары кривого клинка. Лезвие у моей шпаги у́же, но толще, в поперечном разрезе в виде ромба. В целом шпага легче сабли, а центр тяжести сильно смещен к рукояти, что делает оружие удобным для скоростных атак. Отбивать же более тяжелую саблю сложнее, но если у тебя сила хлещет из всех пор, никаких сложностей не возникает.

Некоторое время я игрался с Прохором. Представилось несколько шансов проткнуть его, но я, разумеется, воздержался. Не такой я кровожадный маньяк-убийца, как может показаться…

Дружки изрядно вспотевшего и напряженно наскакивающего на меня Прохора весь наш короткий бой не давали о себе знать. Сдержанные ребята!..

Витька и Ива тоже молча и довольно расслабленно наблюдали за сражением. Вряд ли они беспокоились за меня. Скорее, за Прохора…

Ночь не мешала им насладиться зрелищем. У Ивы инфракрасное зрение, а Витьке хватало луны, выплывшей из-за горной вершины. Черная тень сползла с места нашего временной остановки, сжавшись под склоном.

Вскоре мне надоело это развлечение, и я вознамерился как-нибудь аккуратно долбануть Прохора, чтобы он тоже соскучился, но Ива меня опередила.

– Олесь, те, другие, достают стрелы! – негромко сказала она, потянув за собой Витьку под прикрытие вездехода.

Я мигом посерьезнел и насторожился, ругая себя за дешевые понты. Пока развлекался, Витьку запросто ранили бы, а то и убили… Снова.

Я поспешно выбил саблю из рук Прохора, невольно вспомнив бой с Кирой при нашем первом знакомстве, и долбанул кулаком по деревянной маске, отчего та с треском развалилась надвое и свалилась куда-то в траву. Из-под маски выпали какие-то комочки, но мне было недосуг их рассматривать. Схватив потрясенного Прохора, я прикрылся им, как живым щитом. Витька и Ива к тому времени благополучно укрылись в вездеходе.

– Стоять! – заорал я.

Я держал свободной рукой Прохора так, что тату Глаза Урода глядело с предплечья аккурат на четверых оставшихся следопытов, затаившихся в темноте.

– Ко мне!

Сразу появилась уверенность: волшба действует не так, как обычно. Слишком слабо. Опять ее что-то блокировало, как в случае с шаманкой.

Неужели маски?

Все четверо, не пытаясь больше прятаться, вышли из кустов и темноты. В руках у них были зажаты огромные луки, за спинами торчали колчаны со стрелами. Мое В-чутье не различало мелочей, я “определял” лишь живых существ и – примерно – их настроение. Чтобы опознать оружие, одежду и украшения, потребовалось бы обычное зрение и хорошее освещение.

Четверо в нас не целились. И то хорошо.

Ослепительно вспыхнули фары нашей машины, осветив четверых следопытов в одинаковых мохнатых маскировках и деревянных масках. На пальцах самого ближнего блеснули перстни. Ива или Витька догадались включить освещение.

Я перехватил левой рукой автомат. Если не работает волшба, сработает пуля.

– Что-то вы от рук отбились, товарищи Замороченные, – прорычал я. – На всех встречных нападаете от нечего делать, получается? Силушку молодецкую девать некуда? Разве мы вам жить мешаем?

– Это наши земли, – глухо произнесла одна и масок. Кажется, тот самый, с перстнями.

Прохор дрожал в моих объятиях, хлюпал разбитым носом, не пытаясь вырваться. Видимо, сражение с чужаком зародило в его тупой башке сомнение в собственных бойцовских качествах и вреде понтов.

– Ну, так мы их у вас не отбираем. Переночуем и поедем себе дальше. Стоит ли на всех гостей по ночам нападать?

– Стоит, – уверенно сказал ближний масочник. Его голос показался знакомым. – В Поганом поле или ты, или тебя.

– У меня автомат, – сообщил я. – А у вас стрелы. Значит, я должен сегодня перестрелять вас, чтобы вы отвалили? По-другому никак, да?

Масочники переглянулись. Прохор тяжело дышал, но когда я высказался про “перестрелять”, на минуту затаил дыхание.

На свет фар налетела мошкара, у меня возле уха противно зазвенел комар. После дождей их расплодилось в округе сверх всякой меры. Ночь оставалась тихой и мирной, тишину нарушали лишь далекие крики ночной птицы, а на фоне полной луны и звезд носились крылатые тени.

Наконец ближайший следопыт убрал в сторону колчан и медленно снял маску. У него было бледное худое лицо, покрытое испариной.

Я узнал этого белобрысого парня.

– Игорь?

Игорь, судя по всему, собирался сдаваться, услышав об автомате, или идти на переговоры. Когда я позвал его по имени, он прищурился – фары светили ему прямо в лицо.

– Олесь? Ты?

– Я! И Витька. Витьку помнишь?

– Как же вас обоих не помнить? Братцы, – обратился Игорь к спутникам, – уберите оружие, а ты, Прохор не дури… Этот балбес поспорил, что победит в дуэли чужака, – сказал он мне. – Дескать, на таких машинах только россы разъезжают, а они, мол, слабаки все. Хотя никто из нас россов не видал, только по слухам…

Я отпустил Прохора, и тот поспешил к своим.

Игорь и остальные, наоборот, зашагали ко мне. Я закинул автомат на плечо, но не расслабляться не спешил.

Впрочем, Игорь сам остановился, словно ударившись о невидимую стену.

– А ты изменился, – сказал он, всматриваясь в меня. – Бороду и волосья отрастил, как Отщепенец. И весь в рисунках. А шпага воеводы Влада, узнаю́…

Я опустил на миг взгляд. Руки покрывали геометрические фигуры трех разных цветов, при свете луны выглядящие как полосы грязи разного оттенка. Вероятно, попытки применить волшбу каждый раз вызывали к жизни этот боевой раскрас. В бою это окажет на противника деморализующее воздействие, что само по себе хорошо. Или подскажет, когда я намерен атаковать, – и это плохо.

– Вы тоже изменились, – сказал я. – Дети Морока. Воинственные стали не в меру.

Игорь бесцеремонно отпихнул Прохора с дороги.

– Маску с ведьмовскими мешочками посеял, да? – отчитал Игорь подчиненного. – Давно надо бы все эти идиотские дуэли отменить. Придумали тоже! Вроде как посвящение в рыцари, а на самом деле петушиный азарт. Без маски любой ведун тебя одурманит.

Его слова натолкнули меня на идею. Я как бы невзначай направил на Прохора предплечье со Знаком Урода.

“Чихай!”

Прохор закатил глаза, зажал нос и беззвучно чихнул, как и следует каждому уважающему себя следопыту. Интересно, а пердят они тоже беззвучно? И как этому научиться?

Я переключился на Игоря:

“Вели остальным снять маски!”

– Снимите маски, братцы, – проговорил Игорь. – Это друзья, а не враги. Именно Олесь убил Морока, и после этого наша жизнь изменилась.

Он широко улыбнулся мне.

– Своим умом живем! – радостно провозгласил он. – Хватит с нас Мороков. У нас сейчас Совет Старейшин, и я в него вхожу, хоть и не стар… Название такое. А эти мои спутники – из других деревень, они о вас только от других слыхали.

Дверь вездехода раскрылась, и оттуда вылез Витька.

– Проблемы решаете голосованием? – уточнил он.

– Ага!

– А как насчет мнения тех, кто в Совет не входит?

– Их тоже слушаем, но не всех. Некоторые… э-э-э… туповатые, чтоб их слушать… Как вот Прохор, например! – Игорь хохотнул. – Ему лишь бы подраться!

– А как вы определяете уровень интеллекта?

Игорь озадаченно нахмурился.

– На глазок, как я понимаю, – вместо него ответил я.

Следом за Витькой из кабины грациозно выбралась Ива, и все бывшие Замороченные и нынешние Свободные Лесные Люди вылупились на нее.

Не обращая на это внимания, Ива спокойно сказала:

– Вряд ли у этого примитивного сообщества есть четкие критерии по определению уровня интеллекта. Кроме этого, уровень интеллекта – понятие очень расплывчатое и неоднозначное. Чтобы решать проблемы социума, нужен еще и опыт многих поколений и умение прогнозировать, учитывая множество факторов.

– А с этим даже умбот на сто процентов не справится, – подхватил я, припомнив наш разговор об ИИ Республике Росс.

Игорь недовольно уточнил у Ивы:

– Кого ты назвала примитивными? Ты кто такая, а?!

Он выглядел крайне возмущенным в своей маскировке из зеленых лохмотьев, похожих на траву, с луком и стрелами и деревянной маской в свободной руке. Ива слегка повернулась к нему. Игорь запнулся и договорил:

– …красавица?

И глупо заулыбался.

Я поджал губы совсем как Витька.

– Мы тут кое-кого ищем, – перешел я к делу. – Дикое племя, поклоняющееся луне. Слыхали о таком?

– А как же? Слыхали. Кочуют в предгорьях к югу отсюда. Они леса не любят – из-за деревьев их любимую луну не видать.