Текст книги "Происхождение человечества"

Автор книги: Александр Бялко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 10 страниц)

Представьте себе, что вы захотели поймать рыбу, резвящуюся на залитых полях. Проще всего натыкать веток, и, когда вода спадет, рыба застрянет. Но хитрая рыба очень плоская и проскакивает между ветками. Тогда проще всего закрепить эти ветки ветками поперек. Чтобы они держались, пропускать поперечные ветки их с двух сторон между воткнутыми. Это сделает любой и каждый, не зная даже, как выглядит плетень. Так возник первый в мире плетень [рис. 32].

Плетень мог стать не просто прототипом ткани, он помог изобрести и нитки, из которых ткань делается. Дело в том, что у льноводства удивительно сложная технология. Изобрести ее на пустом месте было невозможно. Лен надо вырастить, сорвать и размочить, затем трепать. Предположим, рыболовные плетни делали из чего попало. Палки забивали, а поперечины заполняли травой – в Египте это папирус и лен. Льняные конструкции на следующий год сильно менялись. Пытаясь их вытащить или исправить, их теребили. Растения превращались в волокно. А если лен был и вдоль и поперек, то это первое готовое полотно. Набить его, и будет ткань. Как это делать – совершенно очевидно. Любой, кто захочет делать плетни изо льна, сделает такую конструкцию [рис. 31]. В таком виде ткацкий станок прошел несколько тысячелетий, и во многих местах сохранился неизменным до наших дней.

Но общение приводило не только к обмену опытом и изобретениями. Общение требовало записывать знания, обучать молодежь и устанавливать отношения между людьми. Если пока еще сосед соседу давал еду и помогал, то очень быстро оказалось, что кто-то может совсем сесть обществу на шею, а кормить чужих детей просто глупо, поэтому пришлось разбираться, где свои дети, а где чужие.

Полное завершение райской жизни завершилось братоубийством. Оно прямо и точно описано в Библии. Видимо, это было настолько невероятное событие, перевернувшее мышление и всю жизнь людей той поры, что дошло до нас.

Что же произошло между братьями Авелем и Каином?

Очень простая и обычная по современным меркам история. Один брат занимался животными, а другой растениями. Надо было как-то распределять и то и другое. Возник конфликт, который перешел в драку, и скотовод убил земледельца. По какой статье проходило убийство – неосторожное обращение с оружием, которым был вооружен скотовод для забоя скота, убийство в состоянии аффекта, психическое нездоровье Каина, – теперь установить невозможно.

Для человеколюбивого населения тех лет это было нечто запредельное. Убийства человека человеком до той поры не существовало. Что было делать с виновным – неизвестно. Естественно, по тем временам это было самым серьезным преступлением и заслуживало изгнания из племени. Что и было выполнено, только племя превратилось в город и Каина выгнали из цивилизации. Каин благополучно бродил по земле, никто его не трогал, он прибился к другим племенам, имел потомков и даже, как сказано в Библии, основал другой город. И пусть согласно Библии на планете в то время других людей, кроме Адама, Евы и их сына Каина, никого не было. Там же в Библии написано, что Каин женился, родил сына Еноха и жил с родственниками жены [рис. 33]. Происхождение человека по Библии надо рассматривать творчески. Адам и Ева не первые и единственные люди на земле, а те, для кого рай закончился. Многие в раю так никогда и не были.

Этот случай убийства очень резко обострил вопросы специализации и создания профессий. В городе невозможно заниматься всем сразу. Кроме того, возникали проблемы, которое общество должно было решать вместе. Я думаю, самые первые собрания жителей поселения напоминали собрание дачного кооператива. Первый вопрос, который встал, – это куда девать нечистоты и мусор, как обустроить отхожие места. Дело в том, что в райской равнине эта проблема не возникала. Кал и моча под кустом были удобрениями для буша, кости и объедки растаскивали падальщики, огрызки растений с удовольствием доедали муравьи и другие насекомые. В дачном поселке все не так. На даче всем интересен только свой участок, а работать на общее благо никому не хочется. И тогда приходится выбирать председателя кооператива, на которого надо свалить все общие заботы [рис. 34]. Скорее всего, и в серебряном веке все было точно так же. Жители были готовы поделиться едой, только чтобы не заниматься благоустройством поселка. Несчастный, призванный следить за мусором, нечистотами и отхожими местами, вдруг осознает, что такое власть над людьми. Потом оказывается, что всех можно заставить самих убираться за собой, а в функции начальства входит только контроль и потребление. Делать этому человеку ничего не надо, его и так кормят. Всем не жалко отдать понемногу.

Так появились начальники племен, с которыми мы сталкиваемся до сих пор и которых в раю не существовало. Этим рай тоже очень хорош. Там не было в них нужды. Разговоры о том, что вожди необходимы для принятия судьбоносных решений, придуманы ими самими и внушаются нам с детства. Судьбоносные решения приносят, как известно, не они.

Сказки про то, что вожди были всегда, это сказки. Где-то должность мусорщика свалили на женщин из-за их природной любви к чистоте и порядку. В тех краях это закончилось матриархатом.

Жизнь на постоянном месте привела еще к одному явлению – архитектуре. Представьте себе шалаш, который давно стоит. Сезон дождей не наступает уже несколько поколений, и люди отучились искать лучшие места для жилья. Шалаш – он тем хорош, что его можно быстро переносить или переделывать. Этим до сих пор отличаются юрты, чумы, вигвамы, да и современные палатки все еще улучшают способности к транспортировке. Другое дело шалаш на постоянной основе. Как только к людям прибились животные, с шалашами стала просто беда. Все травоядные с удовольствием поедали крыши шалашей из сухой травы и веток [рис. 35]. Это дало, с одной стороны, способ кормления скота – конструкцию кормушек и заготовку сена, но самим людям надо было как-то жить и иметь крышу над головой. Крыша-то, конечно, была формальная, дожди не беспокоили, но к ней уже так привыкли, что не могли без нее обходиться. И само собой, интимные моменты тоже при открытом шалаше не получаются, то есть шалаш пришлось поднимать, и он стал крышей.

Камни раньше не использовались для строительства жилья – сама идея таскать камни с места на место вручную очень глупая. Теперь стало все наоборот, камни очень хорошо подходили для основы дома. Тут произошло еще одно совпадение, из-за чего архитектура стала вдруг каменной. Люди уже имели огромные наработки по применению камней, а использовать их было негде. Потому их век и называется каменный, что они знали, куда и как ударить по камню, чтобы он раскололся, как сделать ровный срез, как сделать ровную поверхность.

Реализацию этих знаний мы можем наблюдать до сих пор в каменных постройках в Америке [рис. 36], где камни пригнаны так плотно, что нож не проходит. В Египте, например, на храме Луксора [рис. 37], где сооружения достигают 50 метров, используется такой же способ кладки, что и сейчас. И нельзя не сказать о пирамидах [рис. 38].

Первоначально таких гигантов [рис. 36, 37, 38] делать было не надо. Достаточно было поднять крышу выше, чтобы корова не доставала. Этот стандарт во многом сохранился при индивидуальном строительстве и сейчас [рис. 39].

Удивительна и история архитектуры. Постройки из камней были очень, очень дорогими. Обтесать камень бронзовыми инструментами вручную – процесс тяжелый и длительный. Тем не менее почти все начинали строить из каменных блоков. Последним примером может служить Москва белокаменная. Успенский собор Кремля [рис. 40] является завершением каменной эпохи.

Таким образом, строительство каменного века продолжалось почти пять тысяч лет. Объяснение этому может быть только одно – так решались проблемы безработицы тружеников того времени. Люди, потерявшие занятость по окончании каменного века, еще пять тысяч лет находили способ кормиться своим трудом, работать как и раньше и передавать образ жизни потомкам, что просто ужасно. Это само по себе было страшным тормозом цивилизации, но стало понятно это только сейчас.

К счастью для нас и несчастью для каменщиков в долине Тигра не было нормальных камней. В результате потопа вся долина была на десятки метров закрыта глиной. То, что глина от огня твердеет как камень, знали тогда все, и начали делать керамику, но от отсутствия камней обожженной глиной стали заменять камни. Так родился кирпич, который сначала был плинфой. Плинфа – это обожженные куски глины, бесформенные и произвольного размера [рис. 41]. Они до сих пор еще сохранились в древнегреческих постройках, постройках древней Руси, в Киеве. Из них, наверное, была построена и вавилонская башня и все дворцы Вавилона, но дело было в технологии. Если плинфу обжигать, то предварительно ее надо качественно просушить. Из-за произвольной формы и размера плинфы это не получалось серийно, когда требовалось много строительного материала, как на строительство башен и стен. Это вело к тому, что при обжиге она растрескивалась. Очень большой был процент брака, делающий производство нерентабельным. Выход нашли очень простой. Не обжигать до конца. Полуобожженные кирпичи получить было проще и дешевле.

А использовать их было можно, ведь не было дождя, от которого они размокают. Весь Вавилон был построен из таких кирпичей. Но климат восточных районов все-таки выровнялся. В Индокитае стали опять влажные тропики, в Индии бывают сезоны дождей, в Месопотамии, современном Ираке дожди бывают. Это размыло и сам Вавилон, и вавилонскую башню [рис. 43].

Но само по себе изобретение кирпича было прорывом в строительстве. Еще на одном примере покажу, как неэффективен был труд работников каменного века. По всем местам древнего обитания жителей каменного стиля жизни сохранились катакомбы. Это пещерные разработки камня. Они есть на залежах известняка под Москвой в Домодедовском районе, есть они в Одессе, в Крыму, Париже и Риме. Дальше можно перечислять очень долго. Там, под землей, в духоте и темноте добывался строительный камень. Для примера можно привести подмосковные катакомбы. Они располагаются на территории больше 400 кв. км. [рис. 44]. Двадцать километров в длину и столько же в ширину. Легенда говорит, что там делали камень для московского кремля. Того кремля, древнего, белокаменного. Никто не обратил внимание на то, сколько вынуто камня.

Надо просто площадь пещер помножить на высоту прохода, равную примерно полутора метрам. По самым скромным и заниженным подсчетам получается кубический километр камня! Это чудовищный объем даже по современным меркам. Пирамида Хеопса составляет примерно два процента от этого. Под Москвой могли построить пятьдесят (!) пирамид размером с пирамиду Хеопса. И очень похожие пещеры есть неподалеку в Тульской области, да и по всей земле. Это говорит о том, что, добывая один камень известняка, непрочного, ломкого, гигроскопичного и вообще-то плохого стройматериала, в каменоломнях дробилось в крошку в сотни раз больше породы. Историкам и археологам стоило бы поискать горы известки рядом с катакомбами или решить проблему, куда она девалась.

В довершение хочется заметить, что бетонные конструкции были изобретены в Древней Греции и активно применялись при строительстве храмов. Настоящий железобетон с железной арматурой из греческого храма времен Александра Македонского представлен в берлинском музее Пергамон [рис. 42]. Железобетон переняли и древние римляне, они активно строили из него большие сооружения. И при этом строительство железобетонных домов было отложено больше чем на две тысячи лет!

Так же как и работа с камнем, был еще один тормоз цивилизации. Быки и лошади. Использование силы животных на несколько тысяч лет застопорило изобретение трактора и автомобиля. Гораздо лучше обстояло дело в морях и океанах, где на наше счастье не были приручены киты. Иначе мы бы до сих пор плавали на кораблях, запряженных китами [рис. 45].

Отсутствие тягловых животных в морях заставило быстро изобрести парус, а потом и пароход [рис. 46].

Вернемся теперь обратно к жизни в серебряном веке. Все археологи единодушны, что самые первые города на всей Земле – и в Америке, и в Африке, и в Азии не закрывались крепостными стенами, и внутри не было заборов. Планету Земля сделали планетой стен и заборов несколько позднее. В те времена все еще было по-человечески – люди не боялись людей и не прятались от них. По этой причине в армию молодым людям ходить было не надо, университетов еще не открыли, медицину еще не придумали, потому что болезни еще как следует не появились в жизни общества. Было полно свободного времени! Чем его занять? Люди собирались и говорили – вот, умеем камни обрабатывать. Такое умеем с камнями делать – просто красота. А кому это надо? Но тогда же уже появилось начальство.

– Что бы нам из камней сделать? – спрашивали люди.

– Ничего не надо, все, что надо, есть, – отвечало начальство.

– Придумайте, что еще сделать, навыки работы с камнем теряются, – говорили люди.

– Сами придумайте, – отвечало начальство.

– Нет, вы начальство, вы и думайте, иначе переизберем, – говорил народ.

– Ну, раз ничего нужного не надо строить, построим что-нибудь не нужное, – решило начальство.

Решение это было одинаковым по всему миру. Начальники уже сообразили, насколько хороша их жизнь, поэтому переизбираться не хотели. Проще всего было построить что-то бесполезное. Чтобы меньше народа отвлекать в бессмысленную стройку, начальство спросило:

– А что построить проще всего, без затей?

– Проще всего каменные блоки сложить в штабеля, как на складе, – ответили каменщики.

– Тогда построим большие склады камней, вдруг потом пригодятся, – решило руководство.

И по всему миру возникли пирамиды, как самое простое хранилище обтесанных камней в Америке [рис. 47] и Египте, как штабели кирпичей в Вавилоне.

Конечно, сначала штабели были небольшие и незаметные. Но интерес народа рос, и росли вместе с ними и запросы начальников. Так пирамидальное творчество превзошло само себя в невероятных масштабах.

Сейчас остается ломать голову над смыслом пирамид, придумывая им то назначения мавзолея, то космический символ, то символ могущества. Ни для чего этого стопки кирпичей не годятся. Мудрецы тех лет тоже не могли толком оправдать строительную деятельность своих вождей и постоянно путались в трактовке смысла создания пирамид, цепляясь за каждую новую разумную идею.

Кроме просто складов надо было применять и творческие силы населения. Для этого стали строить общие дома для собрания коллективов, украшая их и постепенно поселяя в них вымышленных персонажей. Эти придуманные обитатели храмов стали постепенно богами.

И только когда начальники поняли, что власть их вечна, подобные храмам, как дома духов, стали строиться и дворцы – место жизни начальства. Для этого руководители города объявлялись тоже как бы богами. Этим объясняется то, что в древней архитектуре мы находим массу пирамид, усыпальниц и гробниц, более поздних храмов и совсем немного дворцов.

К сожалению, история развивалась не так, как хотелось бы. Засуха продолжалась уже века, а может быть, и тысячелетие. Те, кто остался в пустыне у рек и оазисов, которые стали совсем пересыхать, вынуждены двинуться к реке. Они и их предки ходили к реке и знали, что все хорошие места давно разобраны, и они становятся людьми второго сорта. Но когда пришли, то оказалось, что люди первого сорта – это начальники, второго сорта все остальные, а они получаются третьего сорта. Выбор был умирать в пустыне или делаться рабами. Или собраться коллективом и доказать, что земля-то общая одна для всех.

К тому времени люди уже обзавелись недвижимостью, которую можно купить, продать, обменять, оставить по наследству. Землей, скотом, орудиями и инструментами. Всем этим никто уже не делился, как в райских садах. У всех было что-то свое. Для того чтобы что-то получить по наследству, надо доказать, чей ты сын, а это уже проблемы с привычной половой жизнью, когда все живут со всеми.

Те, кто прожил в городах у пересохших рек и озер, тоже стали уже управляемыми и работоспособными коллективами. Дальше не могло не произойти то, что называется войной.

Что такое война? Подойдя к данной теме, я понял, что объяснить это человеку с другой планеты невозможно. Это полностью бесполезное, глупое и бессмысленное занятие людей и при этом смертельно опасное.

Что получается после войны? Условные одни изменили границы с условно другими? Кто-то подвинулся у реки, а кто-то поменялся ролями. Все это не стоит не только капельки крови, но и слезинки младенца, не говоря уж об очевидной нелепости этого мероприятия. Вспомним последнюю. Вторую мировую войну. Пять лет войны по всему миру на земле, в воздухе и на воде, десятки миллионов убитых, сотни миллионов раненых, только затем, чтобы поменять на пару десятков километров границы Германии. Те, кто сейчас живут в этих приграничных районах, могут быть и поляками, чехами или французами, да и немцами тоже. Смысла в этом никакого нет! Не было смысла и в самых первых войнах на земле.

На этом месте развития человечества следует остановиться. На таком уровне развития человечество способно было задержаться надолго. Об этом говорит то, что европейцы, попавшие в Америку, обнаружили там огромные государства, с царями и подданными, с пирамидами и храмами, орошаемыми полями и армией. Единственно, чего не было – не было колеса. Это, в конце концов, и стало причиной того, что полтысячи испанцев покорили несколько миллионов американских индейцев, контролирующих территорию в сотню раз больше самой Испании.

Похвала человеческой прихоти

У индейцев в Америке не было изобретено колесо, а значит и не были придуманы механизмы, которые не работают без колеса. Почему это произошло, можно только гадать. Скорее всего, это связано с тем, что территория цивилизации южной Мексики несравнимо меньше, чем пустыни Сахара и Аравийская пустыня вместе [рис. 48]. Это означает гораздо большее разнообразие людей, их привычек и поступков. Некоторые из этих привычек стали краеугольными в развитии цивилизации.

Очевидно еще и то, что две ближайшие цивилизации – Египет и Месопотамия, общались между собой. Это вытекает не столько из документальных свидетельств Библии, которая говорит об изгнании евреев из Египта. Кто читал Библию, знает, что первоначально евреев изгнали из Вавилона. Просто географически так получилось, что Египет и Месопотамия относительно близко располагались друг к другу, – меньше тысячи километров напрямую. Двадцать дней ходу. Для тогдашних путешественников это были сущие пустяки.

И в другую сторону до Инда и Ганга тоже можно было добраться. Таким образом, количество людей и площадь земель для цивилизации афро-евразийской была не сравнима с американской. Этим можно объяснить изобретение колеса. Но не все так просто…

Для путешествий и обмена информации нужно было пересекать реки. Мелкие все пересохли, а вот Нил, Тигр и Евфрат, Инд, Ганг – являлись серьезными преградами. Даже не потому, что древние люди не умели плавать. Действительно, сидя в пустыне, несколько поколений людей давно разучилось плавать.

К тому же реки кишели крокодилами и бегемотами. Я не случайно несколько раз уже упомянул бегемотов, как водное препятствие. По какой-то странной причине бегемоты не любят людей. У них очень острые огромные зубы, они очень сильны и активны в воде. До сего времени от бегемотов, то есть водных коров, погибает самое большое число людей в Африке.

Это сейчас в нижнем Ниле не встретишь ни бегемота, ни крокодила. Дело в том, что в 60-х годах XX века в верхнем Ниле построена Асуанская плотина. До того времени крокодилов и бегемотов сносило разливом Нила из Центральной Африки каждый год. Плодиться крокодилам не давали люди, они поедали их яйца. Война с бегемотами была более сложной и менее успешной. Таким образом, с самых ранних времен цивилизации людям потребовались средства водного транспорта.

Прошу прощения у Тура Хейердала. Он считал, что самые примитивные средства передвижения на воде – это плоты, и прославился тем, что пересек Тихий океан на плоту «Кон-Тики» [рис. 49]. Плот на наш взгляд – это проще простого. Взял бревна и связал их. Но как можно делать плоты, когда бревен в пустыне нет, а и веревку еще не изобрели?

Впрочем, кроме великого путешественника свои извинения мне надо принести и Чарльзу Дарвину. Он объяснял возникновение разума половым отбором. Якобы люди для того, чтобы найти себе пару, должны были прилагать умственные усилия, что-то придумывать для покорения партнера. Его идеи были очень понятны в викторианской Англии, где не только полового отбора, а вообще секса не было. Но совсем по-другому было в райские времена, мы уже говорили об этом. Моногамный брак создавался долго и с трудом. Даже после официального введения единобрачия не один год все жили со всеми, а некоторые так делают и до сих пор. Но не этой прихоти посвящена данная глава!

В зрелом возрасте Тур Хейердал исправил ошибки молодости. Он построил несколько кораблей из камыша. На самом известном из них «Ра-2» [рис. 50] он проплыл довольно далеко.

На чем-то похожем плавали и древние египтяне [рис. 51], и, наверное, древние жители Месопотамии. На чем же они перемещались по воде? Конечно, на снопах папируса [рис. 52]. Папирус, так же как и его близкий родственник, осока, растет по берегам рек. Вырастает до 4 метров. Для древних жителей Египта это был сорняк. Что с ним делать, как приспособить на что-то полезное – этот вопрос занимал жителей Египта с самого начала цивилизации. Сноп папируса не одинаковой толщины. Сверху папирус тоньше, как всякая трава. Папирус сам по себе очень прочен – снопы связывались самим папирусом. Для того чтобы сделать лодку, соединялись между собой снопы. Узкие концы задирались вверх и связывались, это становилось носом и кормой судна. На рисунке видно нахлобучки на носу и корме лодки. Это цветы папируса [рис. 52]. Вдоль плота укладывались снопы как борта. Вид лодок почти не изменился с тех пор [рис. 53]. Можно подумать, что нос у лодки делали для лучшей гидродинамики, а борта для повышения водоизмещения, как это делают сейчас. К сожалению, борта папирусной лодки только ухудшали водоизмещение, так как вязанки папируса пропускают воду. И борта, и нос, и корма делались у лодки только для одной цели. Для того, чтобы крокодилы не лезли на нее.

Удивительно, но форма лодки сохранилась у жителей Средиземного моря сначала у финикийцев, потом у греков [рис. 54] точно такой же, как была у египтян. Папирус там не рос, и лодки воспроизводили один к одному как у египтян, только из дерева. Отсюда и высокий нос у греческих галер, русских ладей [рис. 55] и кораблей викингов.

Естественно, что такая странная форма носа корабля не была вызвана технологической необходимостью. Более того, изготовление такого носа требовало очень больших и ненужных трудозатрат, но больше тысячи лет формы корабля копировались.

Любопытно отметить сохранившиеся у древних греков технологические приемы судостроения. Они делали сначала внешнюю обшивку корабля, а затем скрепляли ее несущими конструкциями. Гораздо проще и удобнее начинать с несущих конструкций, а потом обшивать их. Так делают современные судостроители. Но греки делали копию. Добившись внешнего вида – сделав обшивку, они крепили ее, так как не знали, как устроены египетские корабли изнутри. Крепили они их единственно конструктивно правильным способом [рис. 56]. Греки были основатели рационализма.

Но папирус придумали использовать не только как плавучий материал. Если его разрезать вдоль на тонкие полоски, а затем из полосок сложить из него тот же плетень, получится что-то вроде ткани. Пока папирус еще влажный. Когда же он высыхает, то становится как сухой осенний лист. Первоначально из него делали набедренные повязки. Повязки получались очень неудобные. Пока они влажные, то очень неприятно их надевать, а когда высохнут, становятся шуршащими и негнущимися. Конечно, у них было огромное преимущество – их не надо стирать. Они были одноразовые, как сегодняшние одноразовые бумажные носовые платки. И достаточно прочные. Совершенно неожиданно у них появилось другое назначение. Скажем, спрашивает один египтянин другого:

– Когда долг отдашь?

– Да, все забываю.

– А я тебе на фартуке себя нарисую, чтобы смотрел и вспоминал.

– Ладно, рисуй.

– У тебя тут уже есть рисунок.

– Это я к соседу должен зайти.

– И что же мне нарисовать?

– А тебя же зовут Скарабей, нарисуй жука, чтобы я тебя не перепутал.

Так папирусы от выполнения функций нательного белья перешли к функциям, которые сейчас выполняет бумага.

Вот перед вами лист книги из белой бумаги, а написано на нем черным по белому. За последние пять тысяч лет ничего не изменилось. Папирус – уже приготовленный лист, разглаживали и высушивали под прессом, чтобы он получался ровным [рис. 57].

Другое дело – в других цивилизациях. В Месопотамии папирус не рос, и разводить его было нецелесообразно – он же сорняк. Там отметки делали на бракованных кирпичах. Но они же тяжелые и неудобные! Чтобы на них отчетливо писать, надо было остро затачивать перо. Так родилась клинопись [рис. 58], которая так и не стала основным способом письма. Ее пытались перенести на дощечки и вощеные таблички, но все это сгинуло без последствий.

У индейцев Америки, где любили кашу из кукурузы – маис, возникло немало других проблем. Злоупотребление кукурузой привело индейцев к массовому склерозу. Дело в том, что в кукурузе не содержится триптофан. Интересно, во всех продуктах питания Старого Света он есть. Триптофан является исходным материалом для серотонина, а тот отвечает у человека за проход нервных импульсов [рис. 59]. Поэтому индейцы были забывчивые.

– Помнишь, ты мне должен? – спрашивает один индеец другого.

– Не помню, склероз, все из-за этой кукурузы.

– Завяжи узелок, чтобы не забыть.

– Хорошо, завяжу.

Благодаря забывчивости индейцев и их любви к маису появилось узелковое письмо. Индейцы так много всего забывали, что на шнурке навязывались целые рассказы [рис. 60].

Но узелковое письмо со временем потеряло свой смысл, и сейчас вообще никто не знает, как оно было устроено. Будущее оказалось не за ним.

Вообще индейцы быстро забыли все, что касается их коренной цивилизации. Не забыли они только, как выращивать кукурузу и как ее готовить, поэтому сейчас остается лишь гадать, как прочитать древние индейские письмена, зачем строились пирамиды, что значат огромные изображения в долине Наско, которые видно только с самолета. Все унесла кукуруза, а сама осталась.

На этом месте надо перейти, наконец, к человеческой прихоти, которая была и в Новом Свете у индейцев, и везде в Старом. Кукуруза имеет молочную спелость всего несколько дней. В это время можно есть прямо весь початок – он нежный и вкусный. Когда же зерна поспевают, они становятся твердые и грызть их не очень-то удобно. Кроме того, хранить зерна кукурузы можно только в засушенном виде, а тогда они просто каменные. Проблема была одна и та же по всему миру – и в африканском раю, и в мексиканском. Хотелось бы сделать злаки мягче перед употреблением. Об этом говорит огромное количество зернотерок, которые до сих пор лежат по всей Сахаре. Я уже упоминал об этом. Эта прихоть – желание сделать еду вкуснее – привела к сказочному рывку в развитии цивилизации. На огромных пространствах и в Мексике, и в Африке, и в Азии зерно терли между камней. Победила Африка. Дело в том, что тереть можно двумя способами – вдоль и поперек. В первом случае вы делаете каменный валик и катаете его по основанию зернотерки [рис. 61].

Этот способ имеет преимущество в том, что усилия прикладываются небольшие. Другой способ состоит в том, что камни трутся друг о друга [рис. 62].

Крутить такую зернотерку гораздо труднее, но размалывает она мельче. На огромных каменистых просторах Африки, там, где сейчас Сахара, было много пригодных камней, чтобы изготовить и первую, и вторую конструкцию. Вся победа разума состояла в том, что люди нашли и обработали камни так что они стали круглыми. Индейцы Америки до сих пор перетирают кукурузу в маисовую кашу просто двумя камнями с плоскими поверхностями. Может быть, в этом опять виновата кукуруза – у нее зерна крупнее, чем у полбы и ячменя, которые ели в Африке и Месопотамии, и риса, который предпочитали в Юго-восточной Азии. Из-за больших и крепких зерен у кукурузы их нельзя было раздавить валиком, и Америка из-за этого не изобрела колесо. Я имею в виду не Форда, а древнюю коренную цивилизацию Америки.

Как же развивались мельницы в Старом Свете? Люди быстро поняли, что зернотерки в виде валика мелют тем лучше, чем они больше и тяжелей. А чем они мелют мельче, тем еда вкуснее. Прихоть чревоугодия заставляла делать валики зернотерок все больше и больше. До чего это дошло, вы все знаете. Для иллюстрации можно взглянуть на жернов, сделанный в древнеегипетской Дендере больше четырех тысяч лез назад. Автор для масштаба показывает размер ее в локтях [рис. 63].

Для того чтобы крутить такое колесо надо было посадить его на ось, а чтобы сохранять равновесие – приделать к оси второе. Такие мельницы сохранились по всему миру и дожили до середины двадцатого века. Это готовая конструкция для телеги. Только колеса надо сделать полегче, а не каменные. Хотя я не исключаю и каменные колеса у первых колесниц. Почва в Египте каменистая, и такие машины могли бы быть чем-то вроде современной железной дороги. У железнодорожных вагонов тоже колеса тяжелые [рис. 64].

Реконструкция создана исключительно на мысленных экспериментах и подтверждается многочисленными сохранившимися жерновами из Древнего Египта.

Умение изготавливать круглые камни египтяне стали использовать для строительства колонн. Самые масштабные и первые в мире круглые колонны в Луксоре [рис. 65].

Круглые колонны не нужны были ни архитектурно и ни художественно. Это не колонны Большого театра, украшающие фасад здания. Колонны – 134 штуки по 23 метра высотой – располагались в темной внутренней части храма. Добыча гранита была очень сложным и дорогим делом. В гранитном массиве просверливались отверстия по кругу. На это уходило иногда несколько месяцев. Потом в них забивались сухие палки, и заливалась вода. Древесина разбухала, и камень трескался по кругу. Потом его извлекали и вручную превращали в ровное колесо.

Что заставило архитекторов и спонсоров проекта делать эти страшно дорогие круглые колонны?

Существовало производство жерновов, которые были не нужны. Огромные жернова из красного гранита и сейчас работают как новые, то есть они не сломались почти за четыре тысячи лет. Все зерно перемалывалось, и в новых мельницах потребностей не возникало. Но жернова делались и делались, а применения им не было.