Текст книги "Русские и белорусы — братья в горе и радости"

Автор книги: Александр Широкорад

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 22 страниц)

После сдачи 24 августа Могилева весь Могилевский уезд был передан Поклонскому. Это значительно подняло авторитет полковника у местного населения и превратило уезд в сферу его влияния.

Командный состав для своего полка комплектовался из шляхты, иногда даже польской. Так, одним из сотников был шляхтич Якобинский, принявший православие.

На основании царской грамоты Поклонскому, данной 28 декабря 1654 г., и других актов полк был организован на казацкий манер. Кроме полковника существовала еще полковая старшина: полковой судья, полковой есаул, полковой знаменосец, полковой священник. Полк делился на сотни.

Полк принимал участие во всех военных операциях. По приказанию царя он был послан под Борисов и Минск с задачей не пропускать польские войска за Березину, однако был оттеснен оттуда прорвавшимися к Могилеву поляками.

Зимой 1654 г. началось контрнаступление войск Радзивилла, Поклонский стал усиленно добиваться новых пожалований себе и своим командирам. Правительство скупо ответило на эти просьбы, чем вызвало разочарование шляхтичей. Об этом стало известно Радзивиллу, и он начал посылать «прелестные» письма. Правда, позже, в январе 1655 г., когда положение на фронте ухудшилось, царь удовлетворил просьбы Поклонского, но уже было поздно. 3 февраля войска Радзивилла подошли к Могилеву, а в ночь с 5 на 6 февраля Поклонский изменил своему народу и русскому правительству и с частью мещан, шляхты и несколькими казаками своего полка перешел на сторону поляков, чем помог Радзивиллу изнутри овладеть внешней частью Могилева – Большим городом. Защитники Могилева отступили в цитадель, так называемый Малый город, и здесь отражали нападение поляков до 1 мая 1655 г.

Опуская подробности войны русских со шведами и поляками, я лишь скажу, что 21 июня 1661 г. на мызе Кярун (в русских источниках – Кардис) был заключен Кардисский мирный договор, по которому Россия уступала Швеции все свои завоевания в Прибалтике. Граница между Россией и Швецией была установлена по Чудскому озеру и реке Нарове. Россия по-прежнему оставалась отрезанной от Балтийского моря.

28 мая (8 июня) 1666 г. в Андрусово было подписано перемирие. Что же касается мирного договора, то по этому поводу у сторон шли жаркие дебаты. Царь Алексей приказал главе русской делегации окольничему Афанасию Ордын-Нащокину пообещать наиболее неуступчивым польским комиссарам по 20 тысяч рублей. Забавно, что взятка самому польскому королю была в два раза меньше – 10 тысяч рублей.

Деньги были высланы из Москвы немедленно, и 20 (30) января 1667 г. было подписано перемирие сроком на 13 лет и 6 месяцев. В историю это перемирие вошло как Андрусовский мир.

Согласно условиям мира, Польша получала Витебск и Полоцк с уездами, Динабург, Лютин, Резицы, Мариенбург и всю Ливонию, а также всю правобережную Украину. К России отходили воеводство Смоленское со всеми уездами и городами, повет Стародубский, воеводство Черниговское и вся Украина с путивльской стороны по Днепр. Причем остававшимся там католикам разрешалось беспрепятственно отправлять свое богослужение у себя в домах, а шляхта, мещане, татары и жиды имели право продать свои имения и уйти на польскую сторону.

Киев с окрестностью в одну милю до 5 апреля 1669 г. оставался у русских, а затем передавался полякам.

Южная граница России и Польши должна была идти по линии от Днепра (у Киева) на восток до южных границ Путивльского округа, то есть по линии Киев – Прилуки – Ромны – Недригайлов – Белополье и до стыка с нынешней границей России.

Левобережье к югу от этой линии и до современного Запорожья было объявлено территорией запорожских казаков. Сами же запорожские казаки должны были находиться «под послушанием обоих государей» и быть готовыми служить против неприятелей и королевских, и польских. Но оба государя должны были запретить запорожцам, как и вообще всем черкесам, выходить в Черное море и нарушать мир с турками.

На войне как на войне, и московские войска, естественно, грабили и убивали мирное население, но уже вышесказанного хватает, чтобы понять, что вины царских воевод в опустошении Белоруссии в 1648—1667 гг. не более 10%. Ну а все остальное падает на армии Речи Посполитой и Швеции. Само собой, не трудно представить, как весело там погуляло украинское казачество, особенно запорожцы.

Между прочим, то, что в это время происходило в Малороссии, украинские публицисты уже в конце XVII века назвали Руиной. Однако даже самые ретивые «оранжевые» историки не рискуют обвинять Алексея Михайловича в «геноциде украинского народа». Дело в том, что на Украине царские воеводы появились в 1655 г. и периодически уходили восвояси на несколько месяцев или даже лет. А творцами Руины были в первую очередь два десятка украинских магнатов. Иной раз по четыре гетмана дрались между собой, призывая на помощь ляхов, крымских татар и турок.

Огромные потери понесла и Белая Русь от «междусобойчиков» тутейшей шляхты. Шляхта толпами присягала на верность государю и целовала крест, ища у царя защиты от своих хлопов и соседей-панов. В дошедшую до наших дней «Крестоприводную книгу шляхты» (список присягнувших русскому государю) занесено 2058 имен должностных лиц и шляхты восточных и западных поветов ВКЛ, целовавших крест и приносивших присягу на верность царю на Святом Евангелии.

Война России с Речью Посполитой не носила этнического характера, в противном случае документы не свидетельствовали бы о столь глубоком расколе в литовском обществе. ВКЛ разделилось на непримиримые лагеря сторонников Яна Казимира, Алексея Михайловича и Карла X.

Так мелкая шляхта во главе с Винцентом Ордой признала великим князем литовским московского царя. Другая группировка, возглавляемая крупными магнатами Янушем и Богуславом Радзивиллами, Гонсевским, подписала в Кейданах в 1655 г. договор о расторжении унии с Польшей и соединении ВКЛ со Швецией. Наконец, третья «партия» осталась верна королю Яну Казимиру. Белорусская шляхта к 1648 г. полонизировалась и жила «по понятиям» так же, как и польские паны. В 1648—1667 гг. шляхтичи вели войну всех против всех. Иные паны раз по десять переходили с одной стороны на другую. Хорошей иллюстрацией «белорусский руины» служит роман Генриха Сенкевича «Потоп», действия которого происходят именно в ВКЛ.

Но не следует забывать о самой крупной за все XVII столетие эпидемии чумы. Посчитать количество умерших от чумы в период войны крайне сложно – в ходе боевых действий такая статистика не велась. Поэтому для примерной оценки посмотрим, какие потери от чумы были в самой России, в условиях мирного времени. Писцовые и переписные книги отмечают колоссальные потери населения, вызванные этим бедствием. К примеру, в Чудовом, Вознесенском и Ивановском монастырях от эпидемии скончалось от 70% до 87% насельников! В самой Москве количество умерших на «боярских дворах» доходило до 95%. Так, у Б. Морозова умерло 343 человека, осталось 19, а у А.Н. Трубецкого умерло 270, осталось 8.

Что же тогда говорить о Великом княжестве Литовском, где чума прошла сквозь города и поветы волнами с востока на запад и с запада на восток, последствия от которой были ничем не лучше, чем в соседней Московии? Кроме того, эпидемию сопровождал ужасный голод. «Господь Бог допустил в воеводстве Минском, в различных местах и в моем доме огромное количество полевых мышей, так что хлеб, сначала на полях, а потом в копнах, амбарах и гумнах, ужасно портили. За сим попущением Божиим, тотчас наступил голод, который продолжался до уборки хлеба 1657 года, люди ели кошек, собак, всякую падаль, напоследок резали людей и тела их ели, не давали покоя в гробе человеческим трупам; это все я, ничтожный человек, видел собственными глазами», – писал в те годы шляхтич Ян Цедровский.

На дорогах стояли кордоны, не пропускавшие в города ВКЛ посторонних, чтобы хоть как-то попытаться воспрепятствовать распространению чумы. Но тщетно. Мор в равной степени косил и ратников, и жителей, не разбирая ни национальности, ни вероисповедания. В ВКЛ мор прекратился только в январе 1658 г. Ян Цедровский записал в своей записной книжке: «На силу уничтожилось поветрие, которое началось 1653 г. в октябре, в это время зверь достаточно поживился телами людей». (Подр. см.: Записная книга Яна Цедровского, собственноручно писанная, памятник исторический XVII века, найденный кзензом Иосифом Малышевиичем, магистром богословия, почетным корреспондентом Императорской Публичной библиотеки // Временник императорского Общества Истории и Древностей Российских. Кн. 23. 1855. С. 13—33)» ^{42} .

Правда, сейчас находятся минские «правдолюбцы», утверждающие, что чума была «биологическим оружием» царя Алексея. Ну, тогда можно и Украину обвинить в распространении чумы, ведь в черкасском городе Гадяче, например, в это время были сожжены две женщины, признавшиеся на пытках в том, что они ведьмы и напустили моровое поветрие.

Царь Алексей освободил от поляков Смоленск и Левобережье Днепра, но Правобережье и Белоруссия остались в составе Речи Посполитой. Дело Тишайшего царя завершила Екатерина Великая. Ну а польская и ополячившаяся тутэйшая шляхта по-прежнему вершили беспредел в Белоруссии.

В 1700 г. началась Великая Северная война, и опять паны в Белоруссии по десять и более раз бегали с одной стороны на другую, заливая кровью многострадальную Белоруссию – начался очередной Потоп.

Глава 6.
Война 1812 года. Была ли она отечественной?

23 ноября 2012 г. в Белорусском Государственном университете прошла международная конференция «Война 1812 года и Беларусь» (термин «Отечественная война 1812 года» отменен), на которой прозвучало, что «война 1812 года не являлась народной», на территории Беларуси не было партизан, русские войска применяли здесь «тактику выжженной земли», белорусы массами воевали за Наполеона, с радостью встречали французскую армию как освободительницу от русской оккупации и т.д. и т.п.

24 ноября, в день переправы французов через Березину, состоялись торжественные мероприятия с возложением венков памятному знаку наполеоновским солдатам. В мероприятиях приняли участие представители МИД Франции, Совета министров и местных властей Беларуси, общественных организаций и почетные гости, включая даже какого-то потомка Наполеона Бонапарта. А тремя неделями ранее, 2 ноября, посол Франции в Минске Мишель Ренери официально заявил, что солдаты Наполеона гибли в России «за мир и идею новой Европы, в которой сегодня мы живем».

Нет, я не шучу!

И это не отдельный эпизод. С 1991 г. раздаются речи профессоров и общественных деятелей о том, что-де Великая армия Наполеона несла идеи свободы, равенства и братства, а «белорусы оказались по разные стороны баррикад».

Подобные высказывания, естественно, заказные. Цель их – помешать дальнейшему сближению Республики Беларусь и РФ. Однако тут есть и историческая подоплека. Как уже говорилось, с конца XVI по середину XVII века князья, бояре и дворяне Малой Руси были полностью ополячены. Ко времени вхождения Белоруссии в состав Российской империи местные дворяне имели мало общего с крестьянством. Разная культура, разный язык, разная вера и т.д.

Для историка ситуация осложняется тем, что польские дворяне, как в этнической Польше, так и в Белоруссии считали народом… только самих себя. Само название Речь Посполитая переводится как «Республика», «власть народа». Трудно найти в истории государство, где народ имел бы большую полноту власти, нежели в Речи Посполитой. Но, повторяю, народом были только паны. И столь же трудно найти более бесправных крестьян, чем в Речи Посполитой. В XVIII веке ни в России, ни в Западной Европе дворянин не мог повесить или посадить на кол крестьянина. А в Польше это было в порядке вещей. Русские войска, вступив в Белоруссию и на Правобережье, первым делом спиливали виселицы в панских имениях.

Екатерина II, присоединив Белоруссию и Правобережную Украину, по отношению к польским помещикам (а иных там и не было) повела политику примирения и ассимиляции, надеясь на то, что паны воспримут русскую культуру, возникнут смешанные браки польской и русской аристократии, чему она лично способствовала. Ну а Павел I и Александр I вообще были полонофилами. В итоге власть панов над белорусскими и украинскими крестьянами была сохранена в неприкосновенности. В управленческих структурах низшего и среднего звена преобладали поляки. Начальное, среднее и высшее образование велось в основном на польском языке и польскими преподавателями. Несмотря на воссоединение Белоруссии с Россией, там были законсервированы порядки Речи Посполитой.

Так что белорусов по разные стороны линии огня в 1812 г. не было. Подавляющее число людей – жителей Белоруссии, считавших себя русскими или белорусами, восприняли французов как заклятых врагов. А вот польские дворяне, имевшие поместья в Белоруссии, в подавляющем большинстве были на стороне Наполеона.

Сейчас ряд белорусских историков искусственно записывают в белорусы польских дворян, живших в Белоруссии. Увы, они всегда считали себя природными поляками. Никто из польских дворян ни в 1812-м, ни в 1831-м, нив 1863 г. никогда и не думал о создании независимого Белорусского государства или хотя бы Белорусской автономии в составе Российской империи. Мечтою польских панов всегда было воссоздание Речи Посполитой в границах 1772 г., а еще лучше – в границах Великого княжества Литовского времен князя Витовта – «от можа до можа».

Посмотрите еще раз фильм «Катынь» Анджея Вайды. Давайте отвлечемся от вопроса, кто и как убил польских офицеров. Интересно другое: почему никто не обратил внимания на то, что две серии действия фильма происходят на территории довоенной Польши по обе стороны от новой советской границы. Там – Вермахт, тут – Красная армия. И везде – страдающие поляки. Надписи везде по-польски. Советский автомобиль с репродуктором ездит по городу и ведет передачу на польском языке. Для кого? Да там поляков-то и до войны «кот наплакал» было, а сколько разбежалось?

Итак, по Вайде, в Западных Белоруссии и Украине в 1939 г. проживали исключительно поляки. Ни одного белоруса, ни одного украинца. Все эти территории – польские Восточные Кресы. До сих пор подавляющее большинство поляков считают Кресы своими землями, отторгнутыми москалями. Другой вопрос, что польские политики и деятели культуры слово «Сходни Кресы» автоматически забывают при пересечении белорусской, украинской или российской границы.

Мне менее всего хочется изображать русского царя Александра I «белым и пушистым», а Наполеона – «врагом рода человеческого». В 1798 г. Павел I ввязался в войну с революционной Францией, не имея достаточных оснований и даже общей границы с ней. Забегая вперед, скажу, что союзники, в первую очередь Англия и Австрия, с одной стороны, натравливали Россию на Францию, а с другой стороны, делали все, что б лишить русских плодов их побед. В конце концов, Павел I понял это и вступил в союз с Наполеоном, после чего немедленно был убит заговорщиками, подстрекаемыми и финансируемыми британским послом Витвортом.

В 1804—1807 гг. Александр I затеял две войны с Францией, закончившихся страшными поражениями при Аустерлице и Фридланде. Да и в начале 1812 г. царь во многом провоцировал Наполеона – нарушал континентальную блокаду, вмешивался в германские дела и т.д. Надо ли объяснять, что российскому крестьянину, да и помещику не было никакого дела до ганноверского курфюрста и других германских мини-государств. Зато туда лезла свора немцев, заполонившая дворец, министерства и армейские штабы.

И тем не менее Наполеон оказался агрессором. Польские же паны, включая белорусских помещиков, для императора были лишь инструментом проведения своей внешней политики. Сам Наполеон неоднократно выражал презрение как к польским вождям, тому же Костюшко, так и к панству в целом.

Одной из причин блестящих побед Наполеона и его популярности во Франции была самоокупаемость его войн. Уже в ходе Итальянского похода французские части состояли на «самоснабжении». В ходе Итальянского похода Бонапарт и его генералы стали мультимиллионерами, а деньги, награбленные в Италии, сыграли не последнюю роль в перевороте 18 брюмера 1799 г.

Но если в Италии генерал Бонапарт способствовал разрушению феодализма и насаждал революционные порядки, то в 1812 г. император Наполеон в Белоруссии и в западных губерниях России и не думал проводить какие-либо реформы. Тут ему нужны были деньги, продовольствие, рекруты, лошади и, естественно, женщины, начиная от пани Валевской и кончая маркитантками для французских солдат.

1 июля 1812 г. Наполеон подписал указ о создании ВКЛ в составе Виленского, Гродненского, Минского и Белостокского департаментов.

В Вильно было создано временное правительство ВКЛ. Это был неплохой тактический ход Наполеона. Одним махом он улучшал снабжение Великой армии и пугал Александра I. Однако Наполеон так и не решился восстановить Речь Посполитую в полном объеме. В итоге этническая «Польша дала только 75 000 пехоты и конницы, ВКЛ – 11 000, Минская и Виленская губернии собрали по 3000 рекрутов, Гродненская – 2500, Белостокская область – 1500. Из них было сформировано 9 полков – 4 конных и 6 пехотных» ^{43} .

Польская шляхта добровольно вступала в ряды французской армии. В рекруты крестьян загоняли насильно. Наполеон ввел в Белоруссии норматив: один рекрут с 25 крестьян, одна лошадь – с 25 душ (крестьяне и мещане). Огромный ущерб экономики белорусских земель нанес массовый вброс французскими войсками фальшивых российских ассигнаций. После войны в течение 5 лет российские власти изъяли 5,6 млн. фальшивых рублей.

«В Минске в 1811 г. насчитывалось 11 200 жителей, а в конце 1812 г. – только 3480. В Витебске в начале 1812 г. было 7800 жителей мужского пола, а в 1813 г. – только 2415. В результате войны почти наполовину сократились поголовье скота и посевные площади» ^{44} .

Общий убыток Гродненской губернии официально составил более 32 500 тыс. рублей. Погибло более 4 тыс. человек, было уничтожено 650 домов, убыли многие тысячи лошадей, волов, коров, овец, свиней и т.д., движимого имущества забрано войсками на сумму свыше 7 200 тыс. рублей серебром, «податных душ» стало меньше на 37 699 человек.

Ответом населения Белоруссии французам стало массовое партизанское движение. В Белоруссии хорошо известна деревня Жарцы – 22 двора в 16 верстах от Могилева. Там в партизаны ушло все мужское население, включая подростков. Причем с французами воевали не только партизанские отряды, но и просто местные жители, пользовавшиеся любым удобным моментом. Известен случай, как два французских солдата из корпуса маршала Даву отстали от колонны, шедшей к Могилеву. Два прохожих мужика взялись их проводить. Показали знаками – короче, мол, догнать через лес. Там их и забили насмерть палками.

На белорусской земле действовали и армейские партизаны. Так, отряд партизан Дениса Давыдова в октябре 1812 г. подошел к Гродно. Французы и австрийцы, наслышавшись страшилок о Давыдове, сдали город без боя.

Как говорил классик: «История – не тротуар Невского проспекта». И в ходе французской оккупации происходили самые разные казусы. Так, в ряде мест, в том числе в Могилеве, оккупационные власти ввели в действие французский семейный кодекс. В частности, был разрешен развод и временный брак на 2—3—5 лет.

Уже в июле 1812 г. в Белоруссии появились многочисленные шайки мародеров из Великой армии – французы, немцы, итальянцы и др. В сентябре – октябре их число достигло 50 тысяч! Чаще всего белорусские крестьяне истребляли мародеров, но и нередки были случаи, когда крестьяне объединялись с мародерами и совместно грабили и жгли имения польских помещиков.

В ночь на 12 (24) июня французские войска форсировали Неман. Накануне Наполеон обратился к армии с воззванием: «Воины! Вторая Польская война начинается. Первая кончилась при Фридланде и в Тильзите. В Тильзите Россия поклялась на вечный союз с Францией и вечную войну с Англией. Ныне нарушает она клятвы свои. Она объявляет, что даст отчет в поведении своем, когда французы возвратятся за Рейн, предав на ея произвол союзников наших. Россия увлекается роком; да совершится судьба ея!» ^{45} .

Любопытно, что первая стычка с французами произошла 16 (28) июня, то есть спустя четыре дня после форсирования ими Немана, да и то имела место у деревни Девельтово на северном вспомогательном направлении, в 15 км западнее Ковно.

Наиболее известное боестолкновение произошло у деревни Салтановка 11 июля у дороги Могилев – Быхов.

В то время как 1-я армия находилась в лагере под Дриссой, 2-я армия, после попыток прорваться к Минску, 26 июня сосредоточилась в Несвиже. Багратион, убедившись, что значительные силы Наполеона уже захватили Минск и развивают наступление в направлении Орши и Могилева, принял решение опередить противника выходом через Бобруйск в Могилев. Однако, когда войска 2-й армии 10 июля сосредоточились в районе Старый Быхов – Дашковка, обнаружилось, что французские войска (до 60 тыс. человек) под командованием Даву двумя днями раньше захватили Могилев.

Из Могилева навстречу русским Даву выслал 28-тысячный отряд при 56 орудиях, который занял выгодную для обороны позицию на рубеже Фатово – Салтановка. С фронта позиция прикрывалась глубоким, с заболоченной поймой, ручьем. Левый фланг французов примыкал к Днепру, а правый упирался в густой лес, что в значительной мере затрудняло обходной маневр.

В деревянных домах Салтановки и Фатова были установлены бойницы для стрелков. Артиллерия французов располагалась на высотах небольшими батареями (4—8 орудий), прикрывая своим огнем главным образом дороги, ведущие к Могилеву. В сочетании с заграждениями в виде лесных завалов огонь артиллерии противника делал позицию весьма прочной.

Не имея сведений о группировке и силах французских войск, Багратион решил атаковать их и занять Могилев. Для этой цели был выделен отряд под командованием генерала Раевского в составе 7-го пехотного корпуса, четырех кавалерийских и трех казачьих полков общей численностью 11 тыс. человек пехоты и 4 тыс. человек конницы. Артиллерия отряда состояла из двух артиллерийских бригад, на вооружении которых находилось 72 орудия. Следовательно, если противник на позиции под Салтановкой имел почти двойное превосходство по пехоте и коннице, то в отношении артиллерии перевес был на стороне русских войск.

Утром 11 июля русские войска подошли к Салтановке. Раевский решил главный удар нанести в направлении Салтановки силами 12-й пехотной дивизии и вспомогательный – 26-й пехотной дивизией в обход правого фланга противника – на Фатово. Для поддержки атаки две артиллерийские роты заняли позиции на опушке леса перед Салтановкой, оборудовав здесь две 12-орудийные батареи. Удаление артиллерийских батарей от расположения пехоты и французской артиллерии составляло 300—350 м, что давало возможность вести прицельный огонь не только ядрами и гранатами, но и картечью.

Передовые части 26-й дивизии при подходе к Фатову сбили охранение французов и отбросили его за ручей. Часть артиллерии заняла позиции на высоте 400 м южнее Фатова. Когда главные силы дивизии были еще на подходе, французы попытались обойти русские войска справа. Командир дивизии генерал Паскевич выдвинул на правый фланг своей дивизии 4 орудия. Отходившие русские войска навели французов на эту батарею, и она с дистанции 200 м внезапно открыла беглый картечный огонь по их плотным колоннам. Ряды французов смешались. Этим воспользовалась пехота, которая отбросила противника к Фатову.

После отражения атаки для прикрытия правого фланга дивизии была установлена 12-орудийная батарея. Теперь на высоте южнее Фатова уже находилось три батареи на 20 орудий. Остальные 16 орудий артиллерийской бригады были сосредоточены в качестве артиллерийского резерва южнее Салтановки. Вскоре артиллерийская батарея, установленная на удалении 400 м от противника, открыла огонь по боевым порядкам французской пехоты и артиллерии. Стрельба велась гранатами и картечью с наиболее выгодного для действия этими видами снарядов расстояния. Сосредоточенный огонь велся сначала по одной части войск, а затем переносился на другие. Действия русской артиллерии были настолько эффективными, что противник вынужден был отвести пехоту из зоны картечного огня и усилить свою артиллерию. С обеих сторон велся интенсивный артиллерийский огонь.

Тем временем Раевский приказал атаковать противника силами 12-й дивизии в направлении Салтановки. Однако атака укрепленной позиции, занятой превосходящими силами французов, не увенчалась успехом. Багратион, прибыв в район Салтановки и убедившись в превосходстве сил противника, приказал под прикрытием огня артиллерии и отрядов конницы отойти к Дашковке. Одновременно было отдано распоряжение о наведении моста через Днепр в районе Нового Быхова для переправы армии и следования через Мстиславль к Смоленску в обход Могилева.

При выходе из боя отличились артиллеристы 26-й дивизии, которая совершала отход в более сложных условиях.

Во второй половине дня резервные кавалерийские полки и пехотные батальоны 26-й дивизии заняли оборону на северной опушке рощи в 1 км от Фатова. Батареи 3, 4 и 5 были сведены в одну 20-орудийную батарею, установленную у дороги в 500 м от деревни. Как только эта батарея открыла интенсивный огонь по батареям и живой силе противника, части дивизии начали отход. Когда все полки отошли на поляну в 2 км от Фатова, а с батареей остались только два пехотных батальона, начала перемещаться артиллерия, снимаясь по два орудия с каждого фланга батареи. Первые два орудия заняли огневую позицию вместе с резервными подразделениями. Остальные, вместе с последними двумя батальонами, под прикрытием резерва пехоты и этих двух орудий отошли на новую позицию батареи в район основных сил дивизии.

Только теперь противник разгадал маневр русских войск и предпринял атаку, которая, однако, была отбита резервными подразделениями и картечным огнем оставшихся с ними двух орудий.

В дальнейшем наступающие неоднократно пытались разгромить русскую дивизию, но каждый раз их атаки отражались артиллерией, последовательно по рубежам прикрывавшей ее отходившие части.

Не менее успешно был осуществлен отход и 12-й дивизии, которую прикрывали своим огнем две 12-орудийные батареи.

Бой под Салтановкой имел большое значение для русской армии. Две дивизии сковали здесь значительные силы противника и тем самым обеспечили переправу главных сил 2-й армии через Днепр и их последующий выход к Смоленску. В решении этой задачи важную роль сыграла артиллерия.

В то время, когда происходил бой под Салтановкой, войска 1-й армии сосредоточились в Витебске. Чтобы выиграть время, необходимое для соединения со 2-й армией, навстречу французским войскам в направлении Бешенковичи был выслан отряд под командованием генерала Остермана-Толстого в составе двух пехотных дивизий и пяти кавалерийских полков общей численностью 14 тыс. человек при 66 орудиях (одна батарейная, три легких и полторы конных роты).

Авангард французов, двигавшийся к Витебску, состоял из двух кавалерийских корпусов и одной пехотной дивизии; всего до 25 тыс. человек при 80 орудиях.

Утром 13 июля, после короткой стычки передовых разъездов, в 1,5—2 км восточнее Островно развернулись в боевой порядок основные силы противника. Русские артиллеристы установили орудия впереди первой линии своей пехоты в 500– 100 м от противника, разместив по 10– 12 орудий на каждой батарее, в то время как противник поставил двух– трехорудийные батареи. Преимущество расположения русских батарей не замедлило сказаться в ходе боевых действий.

В ходе двухдневных напряженных боев артиллерия отряда успешно выполнила свою задачу по подавлению артиллерии противника, отразила все атаки превосходящих сил его пехоты и конницы, задержала продвижение французских войск к Витебску на 2 дня и обеспечила вместе с пехотой отход главных сил 1-й армии к Смоленску.

О напряженности боев и интенсивности стрельбы русской артиллерии свидетельствует относительно большой расход снарядов. Так, за день боя 2-я батарейная рота израсходовала 286, 3-я легкая рота – 483, 4-я легкая рота – 546, а полурота 5-й конной роты – 668 снарядов, что составляет в среднем 47 снарядов на орудие.

Таким образом, в результате усилий арьергардов 1-й и 2-й армий, поддержанных хорошо организованным огнем артиллерии, французские войска были задержаны на несколько дней. Это позволило главным силам русских армий 20– 22 июля соединиться в Смоленске.

После трехдневного сражения у Клястиц с 18 (30) июля по 20 июля (1 августа) корпус Вигтенштейна расположился у Расицы. В это время Наполеон приказал генералу Сен-Сиру, находившемуся с 6-м (Баварским) корпусом у Бешенковичей, немедленно направиться к Полоцку на помощь 2-му корпусу. Следует заметить, что Баварский корпус, насчитывавший в своих рядах при переходе через Неман более 25 тыс. человек, в течение пяти недель, ни разу не вступая в бой, уменьшился до 13 тыс. человек. В таком плачевном положении находились баварские войска, когда 23 июля (4 августа) Сен-Сир получил повеление Наполеона немедленно выступать к Полоцку.

4(16) августа корпус Удино, усиленный корпусом Сен-Сира, занял позицию впереди Полоцка на открытой местности, разделенную рекой Полотой, протекавшей в глубоком овраге. В центре, на правом берегу реки, располагалась мыза Спас, прикрытая болотистая оврагом. В тылу протекала Двина с переправой у Полоцка, составлявшего с его старыми укреплениями непосредственное прикрытие мостов. На левом фланге боевого порядка французов располагалась дивизия Леграна с частью кавалерии Корбино. Остальная часть кавалерии Корбино была придана 6-му (Баварскому) корпусу, ставшему на правом фланге, за рекой Полотой, на которой навели два моста. Остальные войска противника, более 10 тыс. человек, были выведены за Двину.

Витгенштейн хотел уклониться от решительных действий, рассчитывая демонстрацией заставить французов отступить за Двину. С этой целью он навел мосты: на Двине в 4-х верстах выше Полоцка и на Полоте немного выше города. Войска же развернулись между Двиной и Полотой.

Витгенштейн приказал начальнику артиллерии князю Яшвилю принять командование над отрядом из 7 тыс. человек. Между тем сам Витгенштейн, выведя главные силы своего корпуса из леса, выстраивал их к бою на пространстве между Двиной и Полотой для поддержания авангардов. Правое крыло первой линии, простиравшееся вправо за дрисскую дорогу, а влево до пути, ведущего из Себежа, состояло из шести егерских батальонов и лейб-драгунского запасного эскадрона с шестью орудиями 28-й батарейной артиллерийской роты.