Текст книги "Русские и белорусы — братья в горе и радости"

Автор книги: Александр Широкорад

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 22 страниц)

Как видим, смоляне – тоже «белорусский народ».

Поначалу уния с Польшей мало что изменила в жизни населения (от бояр до черного люда) в Малой и Белой Руси.

Ряд литовских князей после Кревской унии с Польшей 1385 г. приняли католичество. Но тут следует сказать, что веру литовские князья меняли исключительно чтобы добиться тех или иных политических выгод. Что же касается удельных князей Гедиминовичей, сидевших по русским городам, то они практически все были православными. В XIV—XV веках в русской Литве появляются лишь отдельные католики.

Несколько иная ситуация сложилась в Червонной Руси на Волыни, захваченной поляками. В 1340 г. польский король Казимир Великий, воспользовавшись смертью правившего с 1336 г. Червонной Русью князя Болеслава Мазовецкого (родственника последнего галицкого Рюриковича Юрия II), занял своими войсками эту русскую область и приобщил ее к короне польской. Казимир пожаловал Червонной Руси полное самоуправление, удержал в ней все прежние законы и учреждения, весь выработанный здесь веками общественный строй и полную свободу исповедания по обряду восточной церкви.

В Густинской летописи под 6848 г. (1340 г.) говорится, что жители Львова сдались Казимиру Великому, «варуючи себе, абы в старожитной вере никто им николи ничого не чинил, еже Казимер обеща им… Апотом сей Казимер крол, собрав сейм, на нем же рускую землю на поветы и воеводства раздели, и шляхту рускую единою волностю з полскими волностями совокупи и утверди» ^{26} .

Важно отметить, что и тогда, вплоть до Сигизмунда III, инициатива гонений на православных всегда исходила из Рима и его агентов в Польше и Великом княжестве Литовском, а польские короли и великие князья литовские вынуждены были лишь подчиняться. Властители прекрасно понимали, что разжигая межконфессиональную рознь и оскорбляя значительную часть своих подданных, они подрывают свое могущество.

Папа Бенедикт XII, узнав от самого Казимира Великого о подчинении Руси и о том, что король клятвенно обещал русскому населению во всем защищать его и хранить при его обрядах, правах и обычаях, 29 июня 1341 г. пишет краковскому епископу, чтобы тот освободил Казимира от данной им клятвы и тем самым дал ему возможность действовать свободно по отношению к православному населению Галицкой Руси.

В Городельском акте 1400 г., подтверждающем соединение польских и литовских земель, содержится дискриминация православных бояр и панов по сравнению с католиками. Однако русские историки несколько преувеличивают это. Так, православным панам не будут предоставляться гербы. Далее говорится, что в должности воевод и наместников «не будут выбираемы те, которые не исповедывают католической веры и не подчиняются святой римской церкви». Тут уже ограничение очень серьезное, если бы речь не шла только о двух городах Великого княжества Литовского – Вильно и Троки. Спору нет, города столичные и должности там престижные. Но в целом на Литовской Руси Городельский акт никак не отразился. Тем более что властями сей акт неоднократно нарушался. Причем, подчеркиваю, речь шла о Русской Литве.

А вот Казимир 2 мая 1447 г., вскоре после принятия польской короны, дал (в Вильно) привилей «литовскому, русскому и жмудскому духовенству, дворянству, рыцарям, шляхте, боярам и местичам». Этот привилей замечателен тем, что им предоставлялись «прелатом, княжатом, рытерем, шляхтичам, боярам, местичом» Литовско-русского государства все те права, вольности и «твердости», какие имеют «прелата, княжата, рытери, шляхтичи, бояре, местичи коруны Полское», то есть население литовско-русских земель уравнивалось в правах и положении своем с населением коронных земель.

В начале 1499 г. киевский митрополит Иосиф предоставил великому князю литовскому Александру «свиток прав великого князя Ярослава Володимеровича», то есть церковный устав Ярослава Мудрого. В этом уставе говорилось о невмешательстве светских лиц и властей в суды духовные и в церковные дела и доходы, так как «вси тые дела духовные в моц митрополита Киевского» и подведомственных ему епископов.

В городах, где введено было Магдебургское право (в Великом княжестве Литовском), православные мещане не отличались юридически от свои собратьев – католиков: жалованные грамоты короля городам на получение этого права требовали, чтобы половина радцев, избираемых мещанами, исповедовала латинство, другая – православие; один бургомистр – католик, другой – православный. Грамоты Полоцку (в 1510 г.), Минску, Новогрудку (в 1511 г.), Бресту (тоже в 1511 г.) и другие подтверждают это.

Итак, в XV – первой половине XVI века Великое княжество Литовское было полунезависимым государством, связанным с Польшей личной унией. В ВКЛ говорили по-русски, главной конфессией была Православная церковь. Естественно, что паны и католическая церковь стремились полонизировать ВКЛ.

В январе 1569 г. польский король Сигизмунд II Август созвал в городе Люблине польско-литовский сейм для принятия новой унии. В ходе дебатов противники слияния с Польшей литовский протестант князь Криштов Радзивилл [26]26
  Князь Криштоф Радзивилл (1547—1603 гг.), каштелян трокский, воевода виленский, великий гетман литовский, позже получил за свои военные таланты прозвище «Piorun» («Перун», т. е. «Гром»).


[Закрыть] и православный русский князь Константин Острожский со своими сторонниками покинули сейм. Однако поляки, поддерживаемые мелкой литовской шляхтой, пригрозили ушедшим конфискацией их земель. В конце концов, «диссиденты» вернулись. 1 июля 1569 г. была подписана Люблинская уния. Согласно акту Люблинской унии Польское королевство и Великое княжество Литовское объединялось в единое государство – Речь Посполитую (республику) с выборным королем во главе, единым сеймом и сенатом. Отныне заключение договоров с иноземными государствами и дипломатические отношения с ними осуществлялись от имени Речи Посполитой, на всей ее территории вводилась единая денежная система, ликвидировались таможенные границы между Польшей и Литвой. Польская шляхта получила право владеть имениями в Великом княжестве Литовском, а литовская – в Польском королевстве. Вместе с тем Литва сохраняла определенную автономию: свое право и суд, администрацию, войско, казну, официальный русский язык.

Согласно 9-му параграфу унии, король обещал должности в присоединенных землях предоставлять только местным уроженцам, имеющим там свою оседлость. «Обещаем не уменьшать должностей и урядов в этой Подляшской земле, и если что из них сделается вакантным, то будем предоставлять и давать шляхтичам – местным уроженцам, имеющим здесь недвижимое имение» ^{27} .

24 июня 1594 г. в Бресте был созван православный церковный собор, который должен был решить вопрос об унии с католической церковью. Сторонникам унии правдами и неправдами удалось принять 2 декабря 1594 г. акт унии. Уния расколола русское население Речи Посполитой на две неравные части. Большинство русских, включая и шляхтичей, и магнатов, отказалось принять унию.

29 мая 1596 г. Сигизмунд III издал манифест для своих православных подданных о совершившемся соединении церквей, причем всю ответственность в этом деле брал на себя: «Господствуя счастливо в государствах наших и размышляя о их благоустройстве, мы, между прочим, возымели желание, чтобы подданные наши греческой веры приведены были в первоначальное и древнее единство со вселенскою римскою церковию под послушание одному духовному пастырю».

Повсеместно начались гонения на русских, сохранивших верность православию. Православных священников изгоняли, а церкви передавали униатам.

Вскоре после Люблинской унии в Польше и Литве возникли десятки иезуитских школ. Молодое поколение подверглось жесткой идеологической обработке. В ответ православные иерархи не смогли создать школы, привлекательной для детей шляхты, не говоря уж о магнатах. С конца XVI века началось массовое окатоличивание и ополячивание русской дворянской молодежи. Зачастую православные родители не видели в этом ничего плохого: чтение итальянских и французских книг, западная мода, западные танцы – почему бы и нет? Страшные последствия полонизации западных и южных русских земель начнут сказываться лишь через несколько лет.

В ходе первого (1772 г.) и второго (1793 г.) разделов Речи Посполитой к Российской империи были присоединены правобережная Малороссия и вся Белоруссия. Подробности трех разделов Польши выходят за рамки книги, а желающих я отправляю к моим монографиям «Давний спор славян: Россия, Польша, Литва», «Польша. Непримиримое соседство» и др. Тут же я замечу, что Россия не получила ни пяди земель, где жили этнические поляки, а лишь территории, которые входили в состав Древнерусского государства и были заселены православными людьми. Другой вопрос, что часть из них, как мы уже знаем, в XVII—XVIII веках были частично обращены в униатство.

В 1793 г., подписывая указ о присоединении белорусских земель к Российской империи, великая императрица сказала: «Отторгнутые возвратах!»

И тут Екатерина II с большим удивлением обнаружила там хлопов – православных и униатов, говорящих на диалектах русского языка, и дворян – исключительно поляков-католиков. А куда же делись тысячи русских дворян? Может, поляки поголовно всех вырезали?

И вдруг в начале 90-х гг. XX века националистические белорусские историки обнаруживают «белорусскую шляхту» в XVII—XIX веках!

Разумеется, это делают не все белорусские историки. Так, доктор философских наук Лев Естафьевич Криштапович пишет: «Специфика формирования белорусской народности на протяжении длительного исторического развития выразилась в том, что к середине XVII века белорусский народ состоял лишь из низшего сословия – крестьян и мещан – и потерял высшее сословие – шляхту» ^{28} .

Увы, дело не только в перемене веры.

Однако татаро-монгольское нашествие, а также культурная и экономическая блокада Руси, осуществленная на севере – шведами, на западе – поляками, а на юге – татарами, а позже – турками, существенно замедлила развитие науки и искусства в Московском государстве. Замечу, что немалую роль в этой блокаде сыграл и Рим. До нас дошло множество папских булл (посланий) к шведам, ганзейцам и полякам с призывами не пропускать из западных стран к схизматикам товары, книги, мастеров и ученых.

Конец XV и XVI века в Западной Европе – время Великих географических открытий, эпоха Возрождения в искусстве и резкий скачок в науке и технике. Все западные новшества свободно попадали в Речь Посполитую и с огромным трудом – в Московию.

Еще в 1400 г. в Кракове был открыт университет (академия). При короле Стефане Батории просвещение в Речи Посполитой оказывается в руках иезуитов. Отцы-иезуиты в 1570 г. открывают в Вильно коллегию (школу), которая в 1578 г. королевским указом была преобразована в университет (академию) и уравнена в правах с Краковским университетом.

Замечу, что против этого преобразования категорически выступали высшие должностные лица Великого княжества Литовского – канцлер Николай Радзивилл Рыжий (кальвинист) и вице-канцлер Евстафий Волович (православный). Они-то прекрасно понимали, что цели иезуитов – не просвещение польского юношества, а насаждение католической реакции.

В 1579 г. иезуиты основали коллегию в Полоцке, а в 1582 г. – в Риге.

Иезуиты «всецело захватили воспитание юношества в свои руки. Им давали своих детей не только католики, но и разноверцы, в том числе и православные, а они делали их горячими приверженцами латинства, преданными и послушными своими слугами. Под влиянием иезуитов знатные диссидентские и православные фамилии начали быстро переходить в лоно католической церкви. Как легко и быстро в первой половине XVI века польско-литовские паны принимали реформацию, так теперь легко они обращались к Риму и оставляли свои протестантские воззрения. Католическая реакция росла все больше и больше; католичество усиливалось и торжествовало над своими врагами» ^{29} .

Православному священнику Беднову вторит еврейский историк Илья Левит: «Но с конца XVI века православное дворянство стало исчезать, особенно быстро этот процесс пошел в первой половине XVII века. Это явление связывают с деятельностью иезуитов. С конца XVI века знаменитый орден начинает активно действовать в Речи Посполитой. Целью иезуитов было вернуть в католичество протестантов (их в то время развелось довольно много) и распространить свет католической веры на православных. Для этого они, за редким исключением, не употребляли насилия… Их главным оружием стали школы (как и в других странах). В православных районах иезуиты основали десятки школ, а в Вильнюсе даже университет. Школы их имели два достоинства. Во-первых, они были бесплатными. Получая щедрые пожертвования во всем мире, орден мог не брать регулярной платы за учебу. (Родители, если хотели, могли приносить добровольные дары деньгами или продуктами.) Для небогатой шляхты это было важно. Во-вторых, иезуитские школы по тому времени были бесспорно хороши, что признавал даже враг иезуитов и большой знаток тогдашней педагогики Ян Амос Каменский. Из этих школ люди выходили прилично образованными. Особенно ценилось знание латыни. Это тогда был признак культурного человека, как, скажем, в XIX веке – знание французского языка» ^{30} .

А вот мнение поляка Фаддея Булгарина: «Почти вся Литва и лучшее Литовское шляхетство было православного греческого исповедания; но когда не только православных, но даже униатов отдалили от занятия всех важных мест в государстве, и стали принимать в католическую веру знатную православную шляхту – пожалованием старост, ленных и амфитеугических имений, и когда в присутственные места, в школы и в дворянские дела вообще ввели польский язык, все литовское шляхетство мало-помалу перешло к католицизму. При Сигизмунде III и наша фамилия перешла в католическую веру, и получила несколько имений под различными титулами…

Итак, первая и главная, а лучше сказать, единственная радикальная причина упадка Польши была власть иезуитов, истребивших истинное просвещение и укоренивших в умах нетерпимость. Вторая причина, следствие первой, была слабое правление избирательных королей (после Ягеллонова рода), а особенно последних королей Сасонского дома» ^{31} .

В коллегиях или университетах юные русские шляхтичи оказывались в окружении толпы сверстников, в совершенстве овладевших польским языком, знакомились с родней однокашников-католиков.

Юные польки были куда более раскованы и фривольны, чем православные шляхтянки. В итоге повсеместно заключались смешанные браки, причем венчание обязательно проводилось по католическому обряду, и жениху приходилось переходить в латинскую веру.

Главное, что иезуитские коллегии и университеты прививали презрение к православным людям – как к хлопам, так и к дворянам и попам. Во врата коллегии входили православные юноши, а выходили католики, считавшие всех православных невежественными схизматиками.

«Речь Посполитая» буквально переводится как «власть народа», то есть республика. Какой же народ правил в сей республике?

«В Польше искони веков толковали о вольности и равенстве, которыми наделе не пользовался никто, только богатые паны были совершенно независимы от всех властей, но это была не вольность, а своеволие. Даже порядочная и достаточная шляхта должна была придерживаться какой-нибудь партии, т.е. быть под властью какого-нибудь беспокойного магната, а мелкая шляхта, буйная и непросвещенная, находилась всегда в полной зависимости у каждого, кто кормил и поил ее, и даже поступала в самые низкие должности у панов и богатой шляхты, и терпеливо переносила побои, – с тем условием, чтобы быть битым не на голой земле, а на ковре, презирая, однако ж, из глупой гордости, занятие торговлей и ремеслами, как неприличное шляхетскому званию. Поселяне были вообще угнетены, а в Литве и Белороссии положение их было гораздо хуже негров» ^{32} – таков ответ шляхтича Булгарина.

Я уточню – «вольности» были привилегией лишь магнатов. Что мог позволить себе богатый пан? Всё! Да, да, я вовсе не преувеличиваю. Пан, разумеется, католик, мог делать все, что угодно. Например, русский боярин и при Иване Грозном не мог убить своего холопа, а в Уложении царя Алексея Михайловича 1649 года за это ему светили суровые статьи. А вот пан мог крестьянина повесить, посадить на кол, подвесить на крюке за ребро, короче, делать все, на что у него хватит фантазии.

Вот деловой документ – донесение царю белгородского воеводы: «Их [казаков. – А.Ш.] крестьянскую веру нарушают и церкви божие разрушаются, и их побивают и жен их и детей, забирая в хоромы, пожигают и пищальное зелье, насыпав им в пазуху, зажигают, и сосцы у жен их резали, и дворы их и всякое строение разоряли и пограбили» ^{33} .

Патологическая жестокость польских панов нисколько не мешала им твердить на весь мир о варварстве московитов.

В России смертная казнь была отменена в 1741 г. императрицей Елизаветой Петровной. Екатерина II ввела смертную казнь, но число казней можно пересчитать по пальцам. А вот квалифицированной казни с 1741 г. в «варварской» России не было ни одной.

Замечу, что в Европе виновных в столь зверских убийствах, какие творили просвещенные паны, уже в XIX веке до суда отправляли на психологическую экспертизу. Ну а сейчас, в XXI веке, паны-садисты – герои польского эпоса.

А теперь перейдем к прочим «шляхетским вольностям». Так, любой пан со времен королей Пястов и до 1815 г. мог сформировать частную армию. Численность ее зависела исключительно от содержимого кошелька оного пана. Пан мог вооружить ее артиллерией, как полевой, так и осадной. Мог устроить орудийный завод в своем поместье. Паны строили крепости, иной раз даже приглашая для этой цели французких инженеров, которые считались тогда лучшими в мире фортификаторами.

Секс был не последним аргументом в совращении русского дворянства. Ведь в сексуальном отношении нравы православных русских в XIV—XVI веках, как в Московском государстве, так и в ВКЛ, были более чем суровы. Хотите, называйте это целомудрием, хотите – ханжеством или сексофобией, суть от этого не меняется.

У православных в XIV—XVI веках жены не имели права участвовать в пирах и званых обедах. Ну а у поляков женщины еще в XIV веке пользовались большой свободой.

«В XVIII в. при дворе последнего короля Речи Посполитой Станислава Августа, а также при многочисленных дворах аристократии обычаи обрели далеко идущую свободу. Ролле отмечает, что, например, при дворе киевского воеводы “продолжался непрерывный банкет, на котором не было недостатка в женщинах… тот, кто хотел, играл в идиллию – уходил в отдаленные комнаты, освещенные алебастровыми лампами, бросающими полусвет… Расставленные в них апельсиновые и лимонные деревья, беседки, оплетенные плющом, удобные сиденья, хотя и выполненные в миниатюре, создавали удобную обстановку для воркующей пары”.

Женщины появлялись в прозрачных, легких одеждах. Нарядные и остроумные, а вместе с тем злые, вмешивающиеся в политику, они легко завязывали романы с дипломатами соседних государств. Возмущенный Китович восклицал: “До сих пор польские дамы не вмешивались в общественные дела, сегодня они подражают французским женщинам… Женщины становятся депутатами сейма… целые сессии просиживают на крыльце… делают знаки своим доверенным лицам с помощью губ или мимики, ведут себя, как им хочется”. Широкое распространение получили измены, разводы, сексуальные оргии.

В этот период, – пишет Василевский, – супружеская верность рассматривалась как оскорбление хорошего тона, девственница как аномалия, голубая гетера как норма. Волна разводов докатилась до мелких аристократов, шляхты, низших слоев. Мода все больше обнажала бюст, колени, не соблюдалась даже видимость скромности. Свобода нравов царила в среде аристократии и связанных с ней кругах шляхты» ^{34} .

Уже в XVI веке в Польше дамы по французской моде появляются в декольте, из Франции, Германии и Италии поступает эротическая литература и порнографические гравюры.

Понятно, что это не может не привлекать молодых православных русских шляхтичей и особенно шляхтянок. Результат тот же: переход в католичество, смешанные браки и постепенная полная полонизация знатных семейств.

Вот несколько характерных примеров. Начнем с самого знаменитого и богатого польского рода – князей Чарторыских [27]27
  В некоторых источниках их называют Чарторыйскими или Чарторижскими.


[Закрыть]. Их в XVIII веке именовали просто Фамилией, подразумевая, что Чарторыские фактически правят Речью Посполитой.

Они происходили из рода Рюриковичей – боковая ветвь волынских князей. Есть неподтвержденные сведения, что они породнились с Гедиминовичами. Фамилию они получили от родового владения – старого русского города Чарторыска на берегу реки Стырь на Волыни. Впервые город упомянут в летописи под 1100 г., тогда он был передан князю Давыду Игоревичу. Сейчас это село Старый Чарторыйск.

До 1622 г. [28]28
  Ряд историков называют и другие даты.


[Закрыть]все князья Чарторыские были православными. А в 1622 г. князь Юрий Иванович перешел в католичество и стал «оказывать сильно покровительство иезуитам». Вместе с ним перешел в католичество и его сын воевода волынский Николай-Юрий. Второй сын Юрия Андрей стал монахом Адрианом в ордене бернардинцев. Наконец, сын Николая Казимеж-Фрориан стал архиепископом гродненским, а с 1673 г. – примасом Польши.

Как видим, с переходом в католичество у Чарторыских русские имена менялись на польские. Внуки русского князя Юрия Ивановича говорили только по-польски и считали себя поляками.

А теперь перейдем к еще одному знаменитому польскому аристократическому роду – Вишневецким. Род свой они ведут от Дмитрия (Корибута) [29]29
  Православное имя Дмитрий, а языческое – Корибут.


[Закрыть], князя Новгородсеверского, сына великого князя литовского Ольгерда. Правнук Корибута Солтан построил замок Вишневец. После смерти бездетного Солтана замок перешел к его племяннику Михаилу Васильевичу, который и стал первым князем Вишневецким. Все князья Вишневецкие были православными. Православными – мало сказать, их в ВКЛ и Московском государстве величали «ревнителями православия».

А внук первого князя Вишневецкого староста Черкасский и Каневский Михаил Александрович стал предводителем запорожцев. С некоторой натяжкой его можно назвать «батькой войска запорожского». Именно он построил крепость на острове Малая Хортица.

В 1556 г. Дмитрий Вишневецкий предложил передать Ивану Грозному королевские земли – Черкассы, Канев и другие города. Но царь, увлеченный идеей Ливонской войны, не желал ссориться с Польшей и потому предложил лишь самому Дмитрию с дружиной перейти на службу Москве. На «подъем» Вишневецкому выдали огромную по тем временам сумму – 10 тысяч рублей. В Москве Вишневецкому царь дал «на кормление» город Белев и несколько сел под Москвой. Так Иван потерял «Богдана Хмельницкого» и приобрел хорошего кондотьера.

Однако через несколько месяцев князь Дмитрий покидает русскую службу и основывает новую Сечь на острове Монастырском (сейчас в черте города Днепропетровска).

В 1564 г. князь Дмитрий был взят в плен турками и повешен на крюке за ребро в Стамбуле.

А вот племянник «казака Байды» воевода русский Константин Константинович первым в роду Вишневецких в 1595 г. перешел в католичество.

Другой знаменитый представитель рода Вишневецких – Иеремия-Михаил – в 1631 г. в возрасте 19 лет, после учебы у иезуитов перешел в католичество, за что был проклят своей матерью. Иеремия или, как его звали казаки, Ярёма, стал палачом украинского народа в ходе войны с Богданом Хмельницким.

Замечу, что Ярёма командовал не королевской, а собственной частной армией.

Сын же Ярёмы Михаил-Томсен (1640—1673) в 1669 г. был избран королем Речи Посполитой.

А теперь перейдем к еще более знаменитому польскому аристократическому роду – князьям Острожским.

Острожские – потомки русских галицких и волынских князей, получили прозвище по городу Острогу. Князь Константин Константинович Острожский приютил бежавшего из Москвы первопечатника Ивана Федорова, напечатавшего в Остроге в 1581 г. Острожскую библию. В конце XVI века князьям Острожским принадлежало 24 города, 10 местечек и более 100 сел и деревень. Острожские решительно поддерживали православную церковь в борьбе с униатами.

Увы, сын Константина Константиновича Иван (1554—1620) после учебы в иезуитской коллегии первым в роду принял католичество и стал называться Янушем.

Дочь Януша Анна-Алоиза основала в Остроге иезуитскую коллегию и, изгнав из своих имений 40 православных священников, отдала ксендзам их приходы, а затем вышла замуж за графа Яна Ходкевича – знаменитого польского полководца. Замечу, что русско-литовские дворяне Ходкевичи несколько столетий были православными, но, в отличие от других русских дворянских родов, во второй половине XVI века перешли в кальвинизм, а уже в начале XVII века – в католичество. Сам Ян Ходкевич получил образование в иезуитской коллегии в Вильно и тоже стал католиком.

Князья Друцкие были Рюриковичами – потомками короля Даниила Галицкого и, соответственно, православными. Так, князь Павел Григорьевич Друцкий-Любецкой в 1617 г. основал в городе Луцке (Западная Украина) православное братство, а его родной брат Иван стал католиком Яном. Сын же Ян Григорьевича, тоже Ян, подался в монахи ордена иезуитов.

Князь Андрей Курбский в ВКЛ активно боролся против засилья католиков, но, увы, его потомки после смерти отца перешли в католичество.

В первой четверти XVII века католичество принимают представители знатных русских родов – князья: Януш Заславский, Петр Збаражский, Самуил и Карл Корецкие, Симон Сангушко и т.д. Напомню, что и тысячи простых православных шляхтичей «добровольно-принудительно» перешли в католичество.

Сейчас род Тышковичей считается белорусской шляхтой. Так, два Тышковича даже попали в энциклопедический словарь «Асветнiкi зямлi Беларускай» (Минск, 2001). Сохранилась грамота ВКЛ Свидригайло дарования основоположнику рода наместнику Каленину Мишковиче (1437 г.). Прозвище же род получил от имени его сына Тышки. Разумеется, и Калении, и Тышка были православными.

Их потомок Юрий Тышкевич выступал в 1599 г. против Брестской унии. Но его сыновья приняли католичество.

Другой потомок Тышки Федор также выступал против Унии. В 1601 г. он подписался под обязательством шляхты защищать с оружием в руках Люблинское православное братство. Увы, через 2. года Федор перешел в униатство, а его сын Януш стал ревностным католиком и служил Тушинскому вору.

К середине XVII века род Тышкевичей стал седьмым по богатству в католической Европе. Надо ли говорить, что Тышкевичи считали себя поляками. Ну а ныне белорусские историки переделывают их имена на белорусский лад.

Исчезновение боярства и дворянства стали национальной трагедией Белоруссии. Хлоп и пан имели разную веру, язык и культуру и не могли не стать антагонистами. Это отразилось в белорусских сказках, в которых неизменно присутствуют два ненавистных для православного народа персонажа – пан и ксендз. Такое же негативное отношение к ним и в белорусских исторических песнях.

 
«…Понайшла нечиста сила,
Руску веру поглумила:
Батьки в церкви не служили,
А ксендзы имшу вопили.
…
Помолимся и заплачем,
Шоб его святая сила
Поконала Радзивила!»
 

В то же время образ русского царя в белорусских песнях всегда положительный. Законный государь-заступник величается «белым царем».

 
Билайрускай царь всим царям ацец,
Ион дзяржиць веру хрыстиянскую,
Хрыстиянскую, багамольную,
Кали будзе время апаследняя —
Вси цари-карали к яму приклонютца.
 

Эти примеры народного предания убедительнее всех исторических документов свидетельствуют об истинном отношении предков православных белорусов к Речи Посполитой, Великому княжеству Литовскому и к их правящей польско-католической верхушке.