Текст книги "Агентство по борьбе с нечистой силой (СИ)"

Автор книги: Александр Павлов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 17 страниц)

Печенье размякло во рту и его захотелось выплюнуть. В прочем, Антон так и сделал. В свою руку.

– Не те, что раньше, – сказала мужчина рядом.

– Что? – спросил Антон.

– Печеньки. Раньше были намного вкуснее.

Может, это линчеватель? Вокруг ходило много людей. Они ждали начала программы. Когда все сядут по своим местам и начнут по очереди изливать душу. Так почему подошел именно этот мужчина?

– А вы кто? – спросил Антон.

Так и скажи, что линчеватель, избавь от поисков.

– Андрей. Я веду эту группу. А вы? – мужчина протянул руку.

Антон представился и пожал её.

– Вы то мне и нужны.

– Я здесь всем нужен.

– Мне вы нужны по другой причине. Мне нужна информация. Конфиденциальная. Я ищу линчевателя. Слышали о таком? Убивает бандитов в переулках.

Дружелюбность пропала с лица Андрея.

– И что вы хотите от меня?

– Кто-нибудь приходил к вам с рассказами о том, как сильно ему хочется убивать людей? Желательно по ночам и в переулках. Я думаю, вы поняли куда я веду.

Андрей взял в рот печеньку, пожевал и выплюнул себе в руку.

Они оба стоял с кашей в ладонях.

– Что будет, если я скажу нет? Вы знаете, что я имею полное право это сделать.

Антон поднял салфетку со стола и взял ею пожеванное печенье из ладони. Выкинул в ближайшую мусорную корзину.

– Хотите посмотреть на фото жертв?

– Я видел. По сети гуляют.

– Вы можете это остановить.

– А что если он чистит улицы?

Антон взял еще одну салфетку и передал Андрею.

– Полиция чистит улицы. А он…

– Делает это лучше? – Андрей нагнулся и выбросил салфетку с печеньем, – Где была полиция, когда эти бандиты загоняли людей в переулки? Чтобы стало с этими людей не появись он? И вы хотите его остановить? Более того, вы хотите, чтобы я вам помог?

– Знаете, как бывает легко повесить на человека ярлык и не задумываться о том, что в жизни всё делиться не только на черное и белое. С виду всё просто: бандиты, люди готовые на ужасные вещи ради собственной выгоды или развлечения. Линчеватель – герой. Спасает жизни, наказывает злодеев. Но почему никто не задумывается о мотивации героя? Вы сказали, что видели фото жертв. Разве герой может так поступить? Что если, он получает удовольствие от убийства? От жестокой расправы? Что случиться, когда он остановит всех преступников? Когда не сможет утолить жажду?

Андрей хотел сказать что-нибудь против. Думал, искал причины отказать. Но знал, что спать спокойно он не сможет.

– На компьютере, в моё кабинете, есть база данных. Имена всех, кто приходит, даже на одну встречу, – Андрей неожиданно сменил тему, – У вас бывало такое, вышел из дома и думаешь, закрыл ли дверь или нет?

– Иногда.

– Вот у меня тоже самое. Хорошо, что у нас тут есть вахтер, который следит по ночам, кто заходит и выходит. Не спал бы еще. После двух где-то. Прям на стуле своём.

– Но дверь входную то закрывает?

– Да, – Андрей помедлил, – Но туалет, по ночам, проветривают…

#

Под не работающим фонарным столбом стояла машина. Внутри неё Антон доедал большую пачку чипсов. Хотелось пить. И когда в машину сел Павел, Антон первым делом потянулся за водой, что попросил его купить.

– Спасибо, – облегчённо сказал Антон, опуская бутылку воды на колено.

– Объяснишь, что мы тут делаем?

Антон снова поднял бутылку и сделал несколько глотков, затем громко выдохнув, будто выплыл из глубин океана, сказал:

– Ждём двух ночи, плюс-минус. Будешь чипсы?

– Нет, спасибо. И что случится в два ночи, плюс-минус?

Антон закрыл бутылку и убрал в бардачок.

– Мы выкрадем список людей, которые ходили в группу поддержки.

Павел поразмыслил.

– А мы знаем кого искать?

– Нет.

– Мы уверены, что в этом списке будет этот человек?

– Нет.

– Тогда повторю, что мы тут делаем?

– Ищем иголку в стоге сена.

– Стог, это преуменьшение. Как ты вообще нашёл это место?

Антон не жаждал отвечать на этот вопрос, но хоть какие-то объяснения он должен был дать своему другу.

– Один знакомый сюда ходил.

– И что случилось у этого знакомого?

– Жену убили. А потом ему посоветовали сходить сюда. Он не верил в это место, но какой выбор у него был. Застрелиться?

– И что в итоге? Ему помогли?

– Отчасти. Не только это ему помогло. Друг у него хороший…был.

– О как, был…, – Павел выдохнул, – извини, что наговорили всякого. Не подумал. Ещё этот юрист настроение испортил.

– Да, я тоже отличился. Не стоило Олю упоминать.

– Не стоило… – Павел посмотрел в окно, – значит, ты думаешь, что линчеватель мог быть здесь? Думаешь, его преступления связаны с прошлым, с которым он борется до сих пор?

– Все мы боремся с прошлым, у кого-то просто хуже получается.

На часах два ночи, плюс-минус. Только они вышли из машины, Павлу сразу не понравилась эта затея. Он чувствовал себя преступником, хотя ещё сегодня днём притворялся кем угодно, но не собой, чтобы попасть в психиатрическую лечебницу. Скрытое проникновение на чужую собственность, казалось, за чертой дозволенного его же совестью.

– Может это ловушка? – спросил Павел, когда они подошли к окну туалета.

– Есть только один способ узнать. Подсоби-ка.

На удивление, Павла устроил этот ответ. Он сцепил запястья кистями рук и вытянул их вперёд. Антон наступил на них ногой и оттолкнулся, хватаясь за узкую форточку туалета.

– Пролезешь хоть?

Антон кряхтел, но пролезал. Он вытянул руки вперёд, хотел встать на них и ногами нащупать подоконник. Но как это обычно бывает, в голове всё проходит плавнее.

Павел услышал грохот от падения.

– Ты там как, в порядке?

– Да, – встал Антон, отряхиваясь, – жди меня тут.

Поднявшись на четвёртый этаж, он дёрнул за ручку. Дверь открылась. Антон прошёл по тёмному залу к офису Андрея. По пути думая, каким же доверчивым тот оказался. Зайдя в офис, понял, что красть особо нечего, и может поэтому Андрей так спокойно рассказал, как сюда попасть.

Антон включил древний компьютер и стал ждать пока он загрузиться. Дальнейшая процедура всем известна.

Павел сидел на траве и прислушивался к каждому шороху. Когда в туалет кто-то зашёл, он прижался к стене.

– Псс, Паша, ты тут?

Павел подошёл к окну.

– Лови бумаги.

Антон бросил в форточку толстую кипу документов, соединённых большой скрепкой.

– Чё так много-то?

И вправду много, было страниц пятьдесят.

– Да я сам в шоке, – Антон просунул голову в форточку, – лови меня.

С горем пополам, напоминая могучих рейнджеров, что соединяются в Мегазорда, Павел смог поставить Антона на ноги без происшествий.

Они быстренько вернулись в машину и только тогда победно выдохнули. А потом вспомнили о результате вылазке.

– Слишком много. Этим списком только подтираться, – сказал Антон, листая документ.

– Вычеркнем женщин, может станет меньше.

– Даже если на половину, всё равно много.

– Будем вбивать каждого в поисковик. Смотреть, может кто наследил и связан как-то с насилием, – пытался утешить его Павел.

– Или трагедия с их участием. Что-то, что оставило неизгладимый след.

Павел опустил голову и поводил пальцем по панели машины.

– Настенька…, – зашептал он, – Настенька… Мне кажется, у нас есть способ сократить список ещё сильнее.

Глава 12
Снотворное

Парни купили в магазине несколько энергетических напитков и поднялись на третий этаж, в свой офис. Свет в здании горел только у них.

Павел включил компьютер и зашёл на свою почту. Там его ждало сообщение от Ларисы Ивановны, которая так же не спала в столь поздний час. Она сбросила им на почту список всех умерших Анастасий за последние пять лет. Линчеватель не просто так это имя произносил. Оно должна быть связано с личной трагедией.

Антон с Павлом расположились на диване и взяли список людей из группы поддержки. Вычеркнули всех женщин и стариков. Взяли список Анастасий и вычеркнули женщин преклонного возврата.

Остальная система выглядела так: они брали фамилию из списка мужчин посещавших когда-либо группу поддержки, например, «Иванов» и обводили в списке всех Анастасий с фамилией «Иванова». Затем взяв новую фамилию, они повторяли процесс, чтобы в конце, когда парни пройдут по всему мужскому списку, они смогут вычеркнуть из женского списка всех необведённых Анастасий и у них останется:

– Двести сорок две Насти, – заключил Антон, почёсывая затылок, – Я ожидал меньше. Человек десять.

Павел прицелился и бросил пустую банку энергетика в мусорное ведро у стола. Промахнулся. Он посмотрел на одинокую смятую баночку и огорчённо сказал:

– По сто двадцать одной Насте каждому. А сколько мужиков осталось?

– Мы их не обводили даже.

Антон смял свою банку и прицелился в ведро. Его телефон зазвонил раньше, чем он успел сделать бросок.

Павел услышал голос Кати в динамике, но что она говорила разобрать не смог.

– Да, я забыл сказать, что задержусь, извини. С утра только буду…не знаю. Да, по линчевателю…пока…Катенька, – Антон сморщился от последнего слова и положил трубку.

– Ты забыл сказать, что не придёшь домой? – Павел поднял брови.

– Почему ты на меня так смотришь?

– И как она отреагировала?

– Нормально.

– Ничего не сказала? Ничего, ничего?

– Должна была?

– Если я не предупреждал Олю, что не приду, она начинала думать, что мне домовой по башке дал и я в канаве валяюсь.

– Мы никогда не ловили домовых в канаве.

– Ты понял о чём я. Как Катя так спокойно реагирует на это?

– Не знаю. Мы никогда не поднимали эту тему.

– Сколько вы уже встречаетесь?

– Год с чем-то.

– И ни разу?

– Ни разу.

Павел опустил голову в бумаги. Почему его отношение с Олей не могли быть такими? Как Катя может доверять ему и не беспокоится? Может быть действительно, он просто несовместим с Олей? Может быть, они слишком разные?

– Что странно, – начал Антон, – я назвал её Катенькой и мне чуть язык не свело. Кто называет свои девушку или жену таким уменьшительно-ласкательным словом – Настенька…? Паша? Ты слушаешь?

– Да, да, – он поднял голову.

– Никогда в своей жизни так никого не называл. Это то же самое, если я назову тебя «Пашенька». Как ты себя почувствуешь?

– Как ребёнок.

Лампочка загорелась. У кого-то раньше, у кого-то позже, но они оба крикнули:

– Ребёнок!

#

К утру, Павел отправил Ларисе Ивановне десяток мужских имён и к каждому была прикреплена Анастасия с такой же фамилией и недавнего года рождение.

К вечеру они установили родство между одним мужчиной и одной девочкой.

Осталось понять, как именно определить: является ли мужчина линчевателем.

Всегда был самый простой: пробраться ночью в квартиру и обыскать её. Простой он был лишь потому, что до него они додумались сразу. Он был сложный в исполнении. Мужчина жил на четвёртом этаже многоквартирного дома. Парням нужно было каким-то образом, открыть дверь и надеяться на отсутствие дотошных соседей, что не смогли бы удержаться от глазка.

Открытие двери было наиболее сложным манёвром. Нужно было достать ключ, а точнее, украсть его. Узнать, где работает мужчина, пробраться к нему на работу и вытащить ключ из куртки. Сделать слепок или выкрасть с возвратом, до того момента, как он поймёт о пропаже.

– Это же уголовка? Если мы попадёмся?

– Да, – ответил Павел.

Можно было поговорить с этим человеком. Наткнуться на него в супермаркете и завязать разговор. А лучше, встретить его в баре за кружкой пива. Подсесть к нему и помочь развязать язык, заказав ещё по стакану. Таким образом, втереться к нему в доверие и дождаться, пока он не пригласит выпить дома, или там же в баре не расскажет трагичную историю гибели дочери и о том, как он решил унять боль от этой потери.

Оставался ещё один вариант. Самый скучный, но самый надёжный. Постоянная слежка у дома до тех пор, пока линчеватель не нанесёт новый удар. Если во время убийств мужчина будет дома, смотреть телевизор, то слежка сразу же прекратится и можно будет вычеркнуть его из списка подозреваемых. Или смять этот список и выкинуть, ведь на нём всего один человек.

Шесть дней подряд парни сидели в машине напротив дома и смотрели на телефоне фильмы. Павлу было дома особо делать нечего и поэтому он с безразличием прожигал дни в машине. Антон же, за вечер мог пару раз созвониться с Катей, пожелать ей спокойной ночи и возвращался в машину.

На седьмую ночь, когда все фильмы, что они запланировали посмотреть, закончились, и оставалось лишь бессмысленно пялиться в лобовое стекло, Антон спросил у Павла:

– Ты куда-нибудь ходишь? В бары или клубы, по вечерам? А то мы тут уже неделю, а ты не отпросился даже.

– Зачем мне куда-то ходить?

– Знакомиться с кем-нибудь. Ты уже год без Оли, а всё ни с кем не подружился.

– Откуда этот странный вопрос? Ты же знаешь, что я не хожу в такие заведения и никогда не ходил. Если хочешь спросить, что-то, спроси напрямую?

Антон повернулся к Павлу полу боком и устроился поудобнее.

– Ты ещё надеешься помириться с Олей?

Павел покраснел.

– Конечно.

– Даже не считая того, что она переносить встречу уже вторую неделю, после того как вы не встретились из-за гаишника?

– У неё дела.

– Ты действительно так думаешь?

– Откуда такой интерес?

– Тут особо заняться нечем, особенно на седьмой день. Так что отвечай на вопрос.

– …Свет загорелся.

– А?

Павел придвинулся к лобовому стеклу и поднял голову. В квартире мужчины загорелся свет…В три часа ночи.

– Может, он попить пошёл на кухню, вот и включил?

– Он в зале. Я запомнил расположение комнат.

– У меня в детстве холодильник в зале стоял.

– Нет, нет, нет, ночью он никогда не включал свет в зале. За шесть дней, хочешь сказать, он ни разу не вставал попить? Что изменилось в эту ночь? Он пришёл домой как обычно, никуда не уходил, придерживался рутины. А тут?

В окне промелькнул чёрный силуэт и через секунду свет погас.

– Всё, видимо пошёл спать, попил, – сказал Антон.

– Что-то тут нечисто, я выйду из машины, так будет видно крышу дома.

Антон рассмеялся.

– Ты же специально это говоришь, чтобы Олю не обсуждать, придумал как из машины выйти!

– Ты за кого меня держишь, – улыбнулся Павел и, открыв дверь, вышел. Обошёл машину и встал подальше от неё, со стороны Антона. Тот опустил стекло двери и сказал:

– Всё равно от меня не уйдёшь, придётся… – чтобы не хотел сказать Антон, его остановила шоковая гримаса Павла, смотрящего вверх.

Антон просунул голову в окно машины и посмотрел, что так удивило друга.

А причина была уважительная. На крыше пятиэтажного дома стояла чёрная фигура. Она осмотрелась по сторонам и сиганула к краю дома.

– Он собирается… – Антон раскрыл рот.

Плавным, будто не требующим сил прыжком, фигура перебралась на крышу другого дома, преодолевая дюжину метров. Фигура снова осмотрелась по сторонам и повторила прыжок.

Павел обежал машину и сел обратно. Антон её заводил.

– Не могу поверить, что мы оказались правы! – нажимая на педаль газа, сказал Антон.

– Я знаю! Знаю!

Они выехали на дорогу и пытались поймать глазами фигуру.

– Тут налево! – крикнул Павел.

– Да вижу я, вижу. Какой наш план? Едем, пока он не остановится?

– Наверно?

Антон резко повернул налево и тёмную фигуру теперь отчётливо было видно из лобового окна.

– Наверно?!

Педаль газа упала в пол.

– За семь ночей мы не придумали, что делать окажись мы правы?

– Может, остановимся? – сказал Павел нехотя.

– Тогда он точно кого-то убьёт…

– И посадит ещё одну девушку на таблетки!

– Это лучше, чем насильственная смерть!

– Тогда почему мы преследуем его?!

– Чтобы спасти свою шкуру.

– Направо! – крикнул Павел.

Только они повернули, сразу закрутили головой.

– Где он? Только что же был тут! – крикнул Антон, приподнимаясь с сиденья.

Смотрели бы они оба прямо, может быть успели затормозить, перед тем, как тёмная фигура приземлилась впереди них и не двинулась с места.

– Тормози! – закричал Павел.

Антон ударил по тормозам, но было уже поздно. Они въехали в фигуру как в фонарный столб. Подушки безопасности заполнили приподнявшуюся машину. Задние колёса крутились в воздухе недолго, машина с грохотом приземлилась на асфальт, разбрасывая куски машины разных размеров во все стороны.

На пустой дороге, посреди ночи, двое парней, грезили о своих утерянных жёнах.

#

Медсестра кричит каким-то детям:

– Не бегать.

Мальчишки, ничего не слыша, скрываются за углом длинного коридора.

«Жаль, у них ноги не сломана» – думает она и тут же корит себя за такую мысль. Старческая вредность даёт о себе знать.

Медсестра садится за свой стол и поднимает журнал «Дача». Открывает страницу, на которой остановилась несколько часов назад. Уколы всем проставлены и полы помыты. Можно расслабиться.

– Извините…

Медсестра дёргается. Откуда ни возьмись. Стоит перед ней парень, уже ближе к тридцати годам, с загипсованной правой рукой.

– Ой и напугал ты меня. Даёшь! Что нужно-то?

Павел прочистил горло и сказал:

– Ко мне гость пришёл…

– Так поздно?

– Не смогла днём прийти, работает.

– Девчонка? – ехидно улыбнулась медсестра, – знаем мы таких гостей.

– Она не за этим, поверьте. Ненадолго можно? Десять минут?

Медсестра улыбнулась ещё шире, ещё ехиднее.

– В столовую идите. Там двери не закрываются и слышно всё. Учую неладное, вместе с ней на улицу выпну!

Павел зашёл в просторный зал. Вокруг расставлены квадратные столы и белые табуретки. Пахло хлоркой.

– Мы будем есть? – голос из-за спины. Оля.

Давно он её не слышал, вот так, вживую. Скучал. Сердце сжалось.

– Привет, – обернулся Павел.

– Привет, – Оля улыбнулась.

Они сели за ближайший столик и не могли оторвать взгляда друг от друга.

– Приятно тебя видеть, – сказал Павел.

– Хотелось бы увидеться не в больнице, – с грустью ответила Оля, – и без гипса. Что случилось?

Сказать сейчас или поговорить сначала о другом? Не хочется врать.

– Новое дело.

Оля положила руки на стол.

– Такое же неопасное? Как Антон?

Каждый новый вопрос хуже предыдущего.

– Сломано несколько рёбер. Сотрясение. Но ничего серьёзного, – чтобы как-то сменить тон, Павел сказал – зато мы поймали линчевателя. Ну, не мы лично. Мы его нашли. Поймала его полиция. Спасли бог знает сколько людей, – главное: не говорить Оле, каких именно, – уже и не сосчитать, сколько спасено человек. То дело с пауками, теперь это…

– Я поняла Паш. Можешь не продолжать. Как Катя держится?

Павел ухмыльнулся и выпятил грудь:

– Держится? Она спокойно ко всему относиться. Отпускает Антона, когда нужно, не задаёт вопросов. Любить его. Приходит в палату каждый день, приносит овощи, фрукты. Повезло ему.

– А тебе значит нет? – Оля сама выпятила грудь.

Тут же, Павел скукожился на стуле.

– Извини, – Оля не дала ему ответить, – я сюда не ругаться пришла, – она замолчала. Её осенило, – Честно говоря, сама не знаю зачем пришла. Видимо, услышав, что ты в больнице, выбора не осталось. Бедная Катя…

– Она в порядке.

Оля замотала головой:

– Неправда.

Павел сжал кулаки на столе.

– Ты просто хочешь так думать. Что она терпит его, как терпела ты. Ведь, если твоя теория окажется неправдой, то придётся признать, что ты поступила неправильно!

Оля резко встала и уронила стул.

– Не смей вешать это на меня! Это твой выбор! Твоё желание! Слышишь?! Не смей!

Павел тоже встал. Аккуратнее. Стул не завалился.

– Ты меня бросила! Я был готов идти до конца!

В дверном проёме появилась медсестра:

– Я чё сказала! Устроили тут балаган! Закончилась ваша свиданка!

Оля подняла стул и сказал Павлу:

– Вот и хорошо.

– Великолепно! – махнул руками Павел.

Подойдя к медсестре, Оля повернулась и сказал напоследок:

– Если с Катей всё в порядке, чё она у меня про снотворное хорошее спрашивала?

Павел остался один в столовой. «Действительно, и чё это она спрашивала?».

Глава 13
Линчеватель

Мне никогда не забыть её глаз. В них не осталось ничего, ни радости, ни печали. Воспоминание, что мы делили с ней, пропали. Я помню её смех. Куда ты смотришь, Настенька? Я здесь, рядом. Стою над твоим телом. И так сильно тебя люблю. Что тебе нужно? Что ты хочешь, чтобы я сделал? Голову твою приподнял? Ты только дыши…

Я слышу голоса. Вокруг меня собираются люди. Сочувствуют мне. Хватит! Не смотрите на меня! Они гладят мою спину. Шепчут что-то. Вытирают кровь с лица. Не забирайте её у меня! Они повторяют одно и то же – «отдайте её нам». Я знаю, что вы хотите с ней сделать. Я видел, что вы делаете с такими, как она. Вы положите её на холодный стол. Голую, бледную, замёрзшую. В своих бесчувственных резиновых перчатках вы будете держать скальпель. Такой же холодный как стол, как моя дочь и как ваше сердце. Вы раскроете её и своими руками вытащите душу из моей дочурки.

Она была здесь, со мной, совсем недавно. Я стоял на кухне, смотрел, как она смеётся, играет с нашей собакой. Папа, папа, иди сюда. Я здесь милая, я здесь. Никуда тебя не отпущу. Как бы ни хватали меня. Я тебя не брошу. Отдайте её мне! Нет. Отдайте её мне! Она всё, что у меня осталось.

– Дмитрий?

Глаза поднялись с листка. Часы в кабинете показывали девять вечера.

– Да?

– Вы будете читать, что написали? – элегантная женщина сидела на таком же кресле и качала ногой.

– Не думаю, что это хорошая идея.

– Почему нет?

Пристал чёртов психолог.

– Тогда мне понадобится психотерапевт. Вы сказали, что это поможет, выплеснуть мысли на бумагу, но мне кажется стало только хуже. Теперь я вижу, насколько мне плохо, какие травмы внутри меня.

– Это и есть цель занятия. Вы больше не прячетесь за маской. Этот листочек – ваши мысли, ваше зеркало.

– И что дальше? Писать пока меня не начнёт тошнить от своего отражения?

Наталья протянула руку.

– Покажите мне. Не читайте, если вам тяжело, дайте мне посмотреть.

– Хорошо.

#

– Алло?

– Дмитрий Андреевич?

– Да.

– Здравствуйте. Меня зовут Мария, я ассистент вашего психолога – Натальи Вронской. К сожалению, звоню вам сообщить, что она не сможет вас больше принимать из-за загруженности с другими клиентам. Всего доброго.

– Постойте…Алло? Алло?

#

– И в этом сне я отказываюсь от вас? – мягко спросила Наталья.

– Через вашего ассистента, да.

– Как думаете, почему вам это приснилось?

– Без понятия, но вы можете сказать, что мне страшно вас потерять и поэтому снитесь.

– А вам не страшно?

– Нет.

– Почему нет?

– Не думаю, что вы мне помогаете. Не думаю, что мне вообще кто-то может помочь. Я, блять, дочь потерял. Как после такого возвращаются?

#

Очередной бессмысленный сеанс был закончен, и Дмитрий сидел на остановке. Вечер. Блестят лужи от проезжающих машин. Где-то далеко орут мальчишки во дворах. Собаки лают и мешки с мусором со смачным звуком грохаются на дно бака.

Во всём этом шуме сложно было разобрать шаги мужчины, почти пожилого возраста, с зонтиком над головой. Он встал рядом со стеклянной остановкой. Под козырёк не заходил.

Дмитрий осмотрел мужчину с ног до головы, и что-то заставило его сказать:

– Дождя то нет, зачем вам зонт?

Мужчина же, будто ожидал, что с ним заговорят, ответил:

– От солнца.

– Ночь же, может тогда от луны?

Мужчина повернулся полубоком.

– Прячусь под зонтом, словно оборотень? Вместо того чтобы бежать по лесу, выискивать добычу? Бросьте. Зонт да зонт. Что вам с того? У вас самих забот полно.

Дмитрий легонько кивнул и отстал от мужчины. Они провели в молчании несколько мгновений, пока человек с зонтом не спросил:

– Поздновато для автобуса не думаете?

– Я здесь каждую пятницу в это время, обычно приходит один. Должен был быть ещё пять минут назад, но отчего-то затерялся.

– И что вы здесь делаете каждую пятницу?

Дмитрий улыбнулся.

– К психологу хожу.

– И как, помогает?

– Лучше, чем группы поддержки вроде анонимных алкоголиков, но это как умножать на ноль.

– Что с вами случилось, что пробуете всех?

– Что вам с того? У вас самих забот полно.

Мужчина обернулся полностью.

– Вам всё равно ждать автобус. А история ваша наверняка интересная. Такие вещи сразу вижу, – его глаза заблестели.

А чем чёрт не шутит. И так всем треплю, психологу, людям из группы поддержки. А мужичок хоть необычно выглядит. Может, что посоветует хорошего. Видно по нему, мудр не по годам.

– Дочь умерла.

– Сожалею.

Мужчина захлопнул зонт и сел рядом.

– Видел я таких. Горем сломленных. Они-то, самое полезное в этом мире и делают. Что случилось, если не секрет?

– Сбили, на дороге. Рядом шёл, по зебре с ней. А уроду одному плевать было. Пьяный. Да ещё и замяли потом всё. Сынок чей-то попался. Важной шишки, богатенькой. Срок дали, конечно, но совсем копейки. Хотелось бы достать его, отомстить. Да он не в России уже. Улетел, как вышел с зоны. И тут обломили, – Дмитрий тёр кулак ладонью, – суки.

Мужчина пораскинул мозгами. Зонтик из рук в руки перебросил несколько раз.

– Так помимо него, есть ещё люди. Такие же плохие, как ваш богатенький, только без денег. Такие по ночам тут ходят. Как говорится в песне…псы с городских окраин, во. Слышали такую?

– Не слышал.

– Ну не слышали и ладно. Я, впрочем, не об этом. Раз вы в такой ситуации, что кулаки чешутся, да и мне интересно, куда всё зайдёт, предлагаю заключить сделку. Я дам вам силы, о которых вы даже мечтать не смели. А взамен прошу, чтобы вы мне обещали, каждого бандюгу, что видите, каждого пса на место ставить. Усыплять, так скажем. Что думаете?

– Думаю, что вы пьяны, – Дмитрий посмотрел на него, как на безумца и отодвинулся.

– Такой шанс упускаете. Я хочу ваше желание исполнить, а вы отмахиваетесь от него. Вы же хотите отомстить псам этим? Вижу, что хотите, по глазам. Решайтесь же!

– Из любопытства, соглашусь. Давай мне силы.

Мужчина усмехнулся:

– Что ж, хозяин барин. Будут тебе силы. Жди. А пока, автобус твой подъехал.

И вправду. Поднялся шум и откуда ни возьмись, перед ним остановился названный мужчиной транспорт.

Дмитрий сел в автобус. А когда посмотрел в окно, мужчина с раскрытым зонтиком шагал во мрак.

Из записок линчевателя

1.

Хоть я и перестал ходить к психологу, считая её наставления и советы полной чушью, всё же оставил себе один. Буду записывать свои мысли. Это помогает не сойти с ума. Даёт перспективу что ли, не знаю, на душе легче становится. Особенно в свете последних событий.

Я встретил кое-кого. На остановке. Тогда стемнело. Он появился словно неоткуда, с зонтиком и, в общем, предложил мне возможность или даже право, отомстить за всех немощных. При условии, что я не буду никого щадить. Согласился. Никогда не было в планах никого щадить. Они ж людям боль приносят. Хорошим, нормальным людям. Таким же отцам.

В первые несколько дней после той встречи, я ничего особо не чувствовал. Как обычно жил своей никчёмной жизнью (потом вычеркнуть слово «никчёмной»), пока, очень это было неожиданно, кружка не лопнула в моей руке. Я даже не понял сначала? что случилось. Услышал звон от падения и посмотрел на руку, а кружки нету. Лишь осколки. Я ожидал, что кровь пойдёт. Смотрел на ладонь, искал раны, но ничего не было. Более того, рука дымилась, ведь чай был горячий, но я не чувствовал этого. Не будь дыма, и не понял бы. И не сказать, что я вообще всё перестал чувствовать. Я подошёл к крану и подставил руку. Включил горячую воду и ждал, пока станет больно. Сначала почувствовал тепло. А потом, через пару секунд, пошёл пар от воды, а рука даже не покраснела. Вода была тёплой для меня, просто тёплой, под такой я обычно руки мою. Пар начал заполонять кухню, и я бросил эту затею. Испугался не на шутку. Думал в больницу сходить, а потом вспомнил о том человеке на остановке и о силе, которую он сказал, что даст, и для чего именно. Если это правда, то лучше не светиться по больницам.

Я взял иголку. Ткнул ей в подушку указательного пальца и почувствовал покалывание, слабое. Я надавил сильнее, а покалывание, как было слабым, таким и осталось. Тогда я, признаюсь, под влиянием ситуации, со всей силы вдавил иголку в палец… И ничего… не смог проткнуть кожу. Ни крови, ни боли. Тогда-то всё и началось. Я бил по стене кулаками, не жалея сила. Никакой боли! Даже маленького синяка на руках не было! Я смеялся, был не то что счастлив, а скорее возбуждён изменениями. Это было невероятно. А когда я прыгнул! Боже! Так головой ударился о потолок! Не будь я неуязвим, точно бы сотрясение получилось.

С того момента события только и успевали друг друга сменять. Я купил себе маску, начал прыгать по крышам, ночью, разумеется. Всё тестировал свои способности. Как далеко могу прыгнуть, сколько во мне физической силы, каков мой болевой порог. В итоге, после всех тестов, я понял, что лишь дальность прыжков ограничена, а сил у меня была полная бочка.

На одной из последних моих тренировок я и наткнулся на первую группу мразей. Они даже никого не трогали. Стояли в темноте, ржали. Но я знаю таких бродячих псов, эти стаи. Первый прохожий станет их жертвой, вопрос времени. И чтобы убедиться в своей правоте, этим прохожим стал я. Иду себе, посвистываю, никого не трогаю. И тут меня эти псы с городских окраин окружили (песня хорошая оказалась, запала). Мол, отец, деньга есть? А телефон? А огонёк? И нож достают. Щелчок слышу, это он так раскрывается. Я говорю им, у вас есть один шанс оставить меня в покое, и уйти целыми (на самом деле, я бы их никуда не отпустил). Они смеются громче и один из них кидается на меня, пока что без ножа. Бьёт мне по лицу, а я даже не пошатнулся. Вижу, голову поднимает, за руку держится, а в глазах проблески страха. Понравилось мне это чувство, за ним теперь и гоняюсь. Я хвать его за шею, душу. А на меня, исподтишка, нападает другой пёс, уже тот, что с ножом. Я даю ему возможность сломать свой нож о мою спину. Все остальные начинают отходить от меня, а когда я сдавливаю шею до хруста, начинают убегать. И сразу стало проще. Бежали они в темноте и очень медленно. Я их по одному – хвать! Распластались в итоге по всему переулку. Раздавил их головы. А на душе так хорошо! Это меня напугало, не понимал в кого превращаюсь. Потом вспомнил Настеньку. И да, правильно я поступил с ними. Нечего тут сомнениям всплывать. Хватит с меня их. Когда жена уходила, вот тогда моё сердце треснуло, когда дочь умерла, оно разбилось и ничто его теперь не соберёт. Долго я с этим боролся, пытался склеить куски, да всё без толку. Как оказалось, не всё сломанное можно собрать. Мой брак, моё сердце, этот жестокий мир. Я могу лишь сделать свой вклад, каким бы маленьким он ни казался.

2.

Кто-то следит за мной. Уже седьмую ночь. Думал, кажется. Но семь ночей подряд, одна и та же машина. Что за дилетанты? И ведь не полиция. Они бы меня давно схватили. Меня ищут. Я знаю. Но я был очень осторожен. Лицо не светил, передвигался по крышам, да только там, где нет освещения и камер. Всегда в перчатках… Тогда кто блядь за мной следит? Не знаю, что делать. Убить их могу очень просто. Если они бандюги какие-то, тогда хрен с ними, прикончу. А если нет? Есть только один способ узнать. Заманю их куда-нибудь да всё узнаю, кто они и что от меня нужно.

3.

Не этого я хотел. Не знаю, что случилось. Страх может вверх взял? Так я неуязвимый же, какой страх? Видимо, старая привычка осталась, бояться. На дорогу вышел, думал припугнуть, остановить машину своим же телом, во они наложат в штаны. И что-то не рассчитал, то ли с какой скоростью они едут, то ли как близко к ним приземлюсь. Получилось, что чуть не убил их. Так и не понял кто они. С виду не бандиты. Два пацана, молодые ещё, по сравнению со мной, конечно. Жаль, что так получилось. Скорую сам вызвал, с их телефона, вроде живы остались. Да только менты подключились. Знает где моя хата. С окна смотришь, и люди разные ходят, таких я раньше не видел, высматривают, выжидают. Я думал бежать, да только куда? И зачем? Мне ж их всех убить придётся, кто на пути встанет. А дальше что? Пока все менты не будут мертвы с ними биться? Нет, так дело не пойдёт. Я за дочь свою мстил, за неё родимую воевал со сбродом. Не хотела бы она, чтобы я невинных убивал. Придётся сдаться. В тюрьме мне бояться нечего. Меня никто там обидеть не сможет. Ни снаружи, ни внутри.

4.

Как видите, ручку я достать сумел. Многое изменилось за эти три дня, или четыре, может пять? Не помню. Нет старых записей у меня здесь, сложно сказать. Решил я всё-таки сдаться. Сомневался до самого конца, боялся конечно, хоть и тяжело это признавать себе. Перед другими страха не показываю. Наоборот, внушаю его. На меня так смотрели, когда я в СИЗО заходил. С уважением что ли. Меня тут уже все знают оказывается, предъявляете? Мне соседи все рассказали, какой я герой для них. Они этих насильников тут тоже решают, так скажем. Интересные ребята в общем. И я вот что осознал – я чувствую себя гораздо свободнее, с тех пор как сюда попал. Удивительно, не правда ли? Из всех мест… И люди тут ближе мне. У всех за плечами трагедии, боль которую так и нужно выпустить. Но это только СИЗО, что в самой тюрьме будет…

Следователь попался вредный, женщина, забыл, как её зовут уже. Не понравилась, такая командная, не люблю таких женщин, больше ласковые нравятся, тихие, чтоб без моего слова никуда. Ни то чтобы я тираном каким-то был, жена была счастлива такому. Хах, счастлива. А что ушла тогда?

В общем, пока ничего интересного не происходит. Могу лишь добавить, что парни живы остались, что в меня врезались, и слава богу.

5.

Перечитывал тут, что написал недавно, странно, будто кому-то пишу на волю о своей жизни, а не для себя веду записи. Может так меняется мышление, когда попадаешь в такие места. Это единственное объяснение, писать-то мне некому.

6.

Судья хороший мужик. Строгий, бандюганов не любить, но ко мне уважение проявил, в глазах его это увидел. К следователю начинаю привыкать, Лариса Ивановна звать её. Запомнил.

На заседание были мужики эти, что в меня врезались – Антоха с Пашей. Добрые. Теперь ещё больше совесть грызёт за них. Может и правильно, что меня закроют. Небось натворил бы чего оставаясь безнаказанным. Смерть невинного человека не перенёс бы. Вижу, как в СИЗО люди страдают некоторое, что по дурости своей руку подняли на жену или на брата. Жаль их.

7.

Сегодня тяжелее всего. У нас в комнате телевизор стоит. Включать его только на новости можно. Мы иногда правили нарушаем, но нечасто. Палево серьёзное. Да и уважают нас, что мы как крысы по ночам будем смотреть без звука почти, всякую дребедень американскую. Я это к чему, включил новости, а там дети в школу идут с цветами. Сразу Настю вспоминаю. Мы с ней успели лишь на одно 1 сентября сходить. Почему у некоторых есть всё? Кто выбирает их? Если это случайность, то почему случай не срабатывает на мне? Неужели я потерял всё из-за случайности? Просто «потому что»? Обычно в такие дни я выходил убивать. Здесь же…хорошо, что меня закрыли.

8.

Постоянный сквозняк. И дождь. Льёт и льёт. Уже от его стука по крышам хочется уши оторвать. А я могу.

Иногда, когда выглядываю на улицу через окно, вижу, что-то двигается между деревьями, моргнуть не успею, как исчезает. Буду смотреть дальше.

9.

Дождь не заканчивается. Смотрю в окно. Слежу за деревьями. Всё равно делать нечего.

10.

Думал делать почасовые записи, отказался. Это всё-таки в лечебных побуждениях пишется. Я не шпион.

Был прав. Между деревьями постоянно что-то двигается. Всегда в разное время. И вот что странно, появляется именно тогда, когда у нас по расписанию что-то новое начинается. Подъём: промелькнёт, зарядка: промелькнёт, завтрак тоже, просмотр новостей тоже. Будто изучает расписание. Жутко. Хорошо, что я неуязвим.

11.

Эх, правильно я подумал. Он изучал расписание, ждал, когда я буду один в камере. Не знаю как, но только я прилёг на кровать, а в углу стоит он, мужчина с раскрытым зонтиком. В темноте стоит, улыбается. «Здравствуй» говорит, и ждёт пока ему отвечу. Я поднимаюсь с кровати, принимаю стойку, если что, ударить его готов. Смеётся гад, «не поможет» говорит, ближе подходит. «Обещание ты нарушил, Дмитрий». Я прошу у него пояснений, ссылаясь что, нет, ничего я не нарушил.

– Ты поклялся, что ни один урод не выживет.

– Никто и не выжил, – говорю я твёрдо.

– Да? А как же те, кто здесь сидят? Сколько здесь насильников, ты знаешь?

– Я что, должен каждого встречного насильника убивать?

– Надо было условия лучше проговаривать. Ты ничего не сказал, вот я и решил, что каждого встречного.

– Дурачить меня не надо. Не проговорили, так давай сейчас проговорим. Не каждого встречного.

Мужик злится. Он отпускает зонтик и тот держится в воздухе сам по себе. Следующим движением он сближается со мной и хватает за запястья. Я пытаюсь освободиться, но всё без толку. Его руки будто приклеились. Я чувствую жжение. Впервые за долгое время. Чувствую боль. Падаю на колени. Сдерживаю крик.

– Ты мне условия не ставь, – говорит он, – я могу сжечь тебя прямо сейчас. Превратить в прах. Ты дал мне обещание. Не сдержишь его, я заберу твою душу. Убей их всех!

– Нет, – процедил я.

– Значит, их души важнее твоей?

– Начну я убивать кого-то, меня сразу попытаются остановить, а невинных убивать не стану.

– Тогда я тебе дочь верну. Хочешь?

Хотел. Больше жизни хотел.

– Как?

– Мои методы тебе не виданы, да и знание о них не нужны. Сделай, что требуется.

– Где гарантии, что ты сдержишь слово?

– Для меня воскресить кого-то, как пальцем щёлкнуть, зачем мне врать?

– А зачем эти игры устраивать? С убийствами? Если ты обладаешь такими силами, вот и сам их убей.

– Это должен сделать ты. Даю тебе два дня, не считая этот. По их истечении, когда я здесь появлюсь, либо увижу море крови, в которой ты купаешься и одарю тебя потерянной дочкой, либо заберу твою душу.

Он отпустил мои руки, поймал зонт и исчез.