Текст книги "Прыжок к звёздам"

Автор книги: Александр Михайловский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 9 страниц)

8. Кодекс их чести

Безумству храбрых

Поём мы песню.

(А. М. Пешков)

Шёл последний, девятый день рейда. Сутки назад отделение без приключений пересекло крупный торговый тракт. Очевидно, что ни так давно по нему шло оживлённое движение, сейчас же он был абсолютно пустынен. Прокатившаяся здесь недавно волна оккупационной армии начисто вымела все признаки жизни. Обработав данные спутниковой разведки, регулярно передаваемые со «Стальной Розы», и добавив к ним собственные наблюдения, Басманов пришёл к очень интересным выводам. Оккупанты уничтожали мелкие поселения, удалённые от замков и дорог, а в крупных сёлах оставляли гарнизоны… – Таким образом, – докладывал он Виноградову, – уничтожению подвергается все, что невозможно контролировать. Похоже, они опасаются партизанских действий?!

– Выясни отношения оккупантов с местной аристократией. Конечная точка маршрута – замок на отметке: 156,145 западной долготы и 15,549 северной широты, – уточнил задание лейтенант.

Собственно этот самый аристократический вопрос занимал и самого Басманова. И вот, когда до замка осталось буквально несколько километров, до его слуха донёсся звучный голос трубы. Взглянув на карту, сержант убедился, что, продвигаясь вдоль узкого просёлка, ответвившегося от тракта, они вот-вот выйдут на открытую местность, на окружающие замок поля. Развернув отделение в цепь, Басманов приказал перейти на бег, при выходе на опушку остановиться и осмотреться.

Вот среди ветвей наметились просветы. Деревья отступили назад, и за полосой густого кустарника открылся вид на окружённый полями небольшой аккуратный замок. Три круглые башни, стоящие вплотную к друг другу, были окружены невысокой стеной. Недалеко от стены располагалось достаточно крупное село.

– Жителей так на тысячу, – оценил сержант, поднимая к глазам бинокль, – Дома каменные, крыты тёсом… Значит, неплохо живут люди! – одобрил он неведомого ему феодала, – Только вот, пустынно что-то?

Басманов повёл взгляд вдоль дороги ведущей из замка и с дистанции примерно в пятьсот метров, о чём доложил встроенный в бинокль лазерный дальномер, были замечены две конные группы.

– Интересно? – подумал Басманов, разглядев, что только одна группа, всадников в пятьдесят, была экипирована в чёрные доспехи. Им противостоял примерно десяток конных бойцов в отполированных до блеска кольчугах, среди них выделялся один, в тяжёлых латах и шлеме с глухим забралом, Басманов оценил, что в эти доспехи мог влезть разве что шестнадцатилетний подросток, – Сдаваться, что ли, вышли?

Нет, не сдаваться! Всадник в латах наклонил своё копьё, и ещё раз прозвучала труба…

– Он же их на бой вызывает, камикадзе ё…ный! Пацан с рогаткой! – охнул сержант, – Сейчас же их в котлетный фарш изрубят ни за х…й собачий! – он мгновенно оценил плюсы и минусы своей позиции, – Во первых мы у них за спиной – это хорошо! Достаточно далеко – это плохо! «Свои» и «чужие» на одной линии, тоже плохо потому, что «пуля дура» – скосит всех!

– Отделение – к бою! – сейчас в нём заговорила генетическая память предков, веками рубившихся на русском порубежье со всякого рода бандитами, вроде ливонских рыцарей, норманнов, монгольских орд и так далее… – Ахмед, ты остаёшься здесь, огонь по моей команде и на твоей выбор! Марченко, Петров – заходят слева, по полям! Лаврухин, Ячменёв – справа, вдоль дороги! Остальные, за мной! Огонь, только по моей команде! Перебежками, марш!

Тем временем, «чёрные», не спеша, строились в боевой порядок, видно посмеиваясь над идиотским вызовом сумасшедшего дворянского сынка. Правда, по обе стороны дорогу ограничивали глубокие, примерно в метр, дренажные канавы, что делало невозможным охват с флангов и превращало бой в чисто лобовое столкновение. Именно эту канаву и использовали Лаврухин и Ячменёв для скрытного продвижения.

Потом донёсся топот пущенных в галоп коней, лязг оружия и грохот рушащихся на землю всадников. Отбросив сломанные в первой стычке копья, бойцы взялись за мечи, Грохот тяжёлых ударов, как в кузне, ржание коней, крики умирающих. Под копыта коней падали и «светлые» и «чёрные». Пыль дороги безразличная к политике равнодушно впитывала в себя кровь.

Метрах в восьмидесяти от места схватки Басманов опустился на одно колено и поднял к плечу автомат. В прорези прицела возникла фигура в чёрных доспехах.

– Ну, суки, Я вам…., не дон Румата! – задержав дыхание, сержант нажал на спуск. Глухо бухнул подствольный гранатомёт. Оставляя за собой чуть заметную полоску беловатого дыма, граната ушла в самую кучу топчущихся на месте «чёрных». Хриплый разрыв, всплеск огня, ослепительные искры разлетающихся осколков. Рядом, короткими очередями, послушно отозвались автоматы товарищей. С дистанции кинжального огня восемь автоматов прошлись по рядам «чёрных» хорошо отточенной бритвой.

– Мочи их всех! В сортире! – пронёсся над дорогой зычный голос сержанта, – Чтоб ни один гад не ушёл!

И вовремя… Последний, из прикрывавших уже спешенного подростка в латах, дружинник безвольно повис в седле, выронив меч из обессиленной руки. Удар по шлему ошеломил, заставил замешкаться. Блеск стали в голубом небе, и нет сил поднять щит… Вот она смерть! «Подросток» начал медленно опускаться в дорожную пыль, рядом со своим павшим конём. И это, возможно, спасло ему жизнь… В игру вступила другая сила, для которой ничто крепость лат и острота мечей.

Выпущенная из снайперской винтовки, пуля пропела свою песню смерти и ударила «чёрного» между лопаток. Из раззявленного в крике рта брызнул фонтан крови. Вслед за ней, по плотно сгрудившимся «чёрным», прошёлся смерч огня и металла. Взрывы гранат, треск автоматных очередей, свист пуль. Уцелевшие от первых очередей, прикрытые боками и спинами соратников, «чёрные» попытались развернуть лошадей навстречу новому противнику, но вылетали из сёдел выбитые ударами пуль. Кони и люди смешались в одну окровавленную массу, а навстречу им уже поднимались в рост бойцы в странных камуфляжных одеждах и массивных бронежилетах высшей защиты. Переменчиво военное счастье, только что ты был охотником и вот уже превратился в затравленную дичь!

– Осмотреть раненых! – Басманов легко перепрыгнул через канаву, и зашагал по пыльной дороге, равнодушно перешагивая через мёртвые тела, направляясь к стоящему на четвереньках предводителю защитников замка.

– А с этими, что делать? – Ячменёв указал стволом автомата, на тяжко копошащегося в пыли чёрнодоспешника.

– Добей! – ожесточённый всем увиденным в этом рейде, Басманов чувствовал за собой право отдавать такие приказы. Как там сказано было-то: – «И воздастся тебе по делам твоим! Аминь!» – он пробормотал себе под нос, – Так им и пусть, сукиным котам! Карма у них такая, оказывается!

– Что же это ты удумал, идиот! – резким движением подняв «подростка» на ноги, он встряхнул его как жестяную куклу, – Самому жить надоело, так хоть бы бойцов своих пожалел! Им то за что такая глупая смерть?! – он гневно говорил, даже не задумываясь о том, что его не понимают. Даже стоя во весь рост, «подросток» едва достигал подбородка Басманова верхушкой своего шлема. Внезапно ноги его подкосились, и он безвольно повис на руках сержанта.

– Скис, пацан! – Басманов аккуратно опустил тело на землю и стащил с его головы шлем.

– Вот это, да! – присвистнул подошедший сзади Сашка Лаврухин, – Тёлка! П…ц всему!? – основание для таких эмоций у него было. По полированным наплечникам доспеха, пышной волной рассыпались длинные волосы, цвета спелой пшеницы. Чёткие, прекрасного рисунка, нежно-розовые губы. Из их уголка к точёному подбородку стекает тоненькая струйка крови.

– Ну-ка, Ливрик, давай освободим эту Жанну д`Арк от всей её железной галантереи! – Басманов настороженно осмотрелся по сторонам, – Вообще-то, пора ноги уносить, а то торчим здесь, как вша на пупе!

– Сержант! – окликнул Басманова рядовой Тоот, – Все, кроме одного, мертвы! Да и тот не жилец, восемнадцать ран, четыре из них в живот! Кровь хлещет, как из ведра!

– Спасибо, Эрнст! – сержант махнул рукой, – Посмотри-ка лучше сюда!

– Так! – присев на корточки, Эрнст посчитал девушке пульс, заглянул за оттянутое веко и, бросив взгляд на измятый шлем, неторопливо изрёк, – Имеет место лёгкая контузия и потеря сознания от удара по голове. – немного подумав он добавил, – Должна быть ещё куча синяков, но полный осмотр, надеюсь, не требуется?

– Хоп, как говорит наш друг Ахмед… – Басманов посмотрел на девушку, которую Лаврухин освобождал от доспехов, просто перерезая ножом крепёжные ремни, – В сознание её привести сможешь?

– Погоди, Сергей, – поднял голову Лаврухин, – Вот закончу, тогда и приводите в сознание! А то, чёрт её знает, вдруг начнёт дёргаться?

Басманов поднял небрежно отброшенное Лаврухиным зерцало, грудную пластину доспеха. Богато инкрустированный золотом и чернью металл, был весь покрыт вмятинами и глубокими бороздами.

– Если бы не доспехи… – подумал сержант, рассматривая, честно выполнивший свой долг, кусок железа, – Беседовала бы она сейчас с предками. Он вспомнил фразу Сенкевича про «миланские доспехи»…

– Ячмень! – бросил он через плечо.

– Здесь я! – десантник подошёл к нему, на ходу вытирая окровавленный нож куском чёрной ткани, и, бросив незаинтересованный взгляд на девушку, проворчал, – Ну, что там ещё?

– Возьми кого-нибудь в помощь! Соберёте и упакуете все её железки… – Басманов передал ему нагрудную пластину, – Держи!

– А на хрена, спрашивается?

– Отдадим на экспертизу! Пусть товарищ Николаев разбирается! – усмехнулся сержант, – На предмет определения технического уровня!

– Ну, если для Клима?!. – протянул Ячменёв, оглядываясь, – Лобанов, Петров! Давайте сюда! Слушай, орлы, боевую задачу…

– Дед! – хмыкнул Басманов и посмотрел на Лаврухина, – Скоро там, Сашка?

– Сейчас! – десантник, перерезав ремни, раскрыл наголенники, – Готово! – он поднял голову и усмехнулся, – У нас, даже самая сумасшедшая металлюга столько железяк на себя не навешает!

– Тогда, вот что, брат-храбрец! – Басманов указал на девушку, – Бери эту красу ненаглядную в охапку и отходи к Мурадову, а Эрнст, если что, тебя прикроет!

– Эх, не было печали! – Сашка поднял, так и не пришедшую в сознание, девушку на руки, – Потопали, что ли?

Вслед за ними двинулись и все остальные. Только под сводами леса Басманов смог немного расслабиться. Вызвав на дисплей персонального электронного «блокнота» карту окрестностей, он задумчиво почесал подбородок, – Тут, километрах в полутора-двух на юго-запад, полянка есть с ручейком. Вполне подходящая для привала, между прочим! Там отдохнём и на связь выйдем! – он оглядел своё воинство, – Ну что парни потопали?

– А мне, что так эту красавицу и тащить на себе? – возмутился Сашка Лаврухин, – У нее, что своих ног нет, или она калека какая?

– Слушай, Ливрик, ты что чем-то недоволен? – в голосе Басманова послышалась лёгкая угроза, – Не хочешь достойно нести тяготы и невзгоды?!

Поняв двусмысленность фразы, парни дружно рассмеялись, внутренне освобождаясь от боевого напряжения. Видно этот гомерический хохот наконец привёл девушку в чувство и она наконец открыла свои большие, цвета бутылочного стекла, глаза. Неловко пошевелившись, она попыталась высвободиться из объятий и Лаврухин аккуратно поставил девушку на ноги. С минуту она неуверенно пошатываясь стояла, ухватившись за его локоть, потом её прекрасные губы исказила болезненная гримаса. Сашка едва успел ухватить её за талию, когда перегнувшись пополам в резком спазме, девушку стало неудержимо рвать. Смех немедленно стих.

– Что это с ней? – не понял Басманов.

– Контузия, сотрясение мозга, по-другому! – Тоот вытащил из упаковки шприц-тубу, – Рвотный рефлекс от сильной головной боли. Сейчас промедольчик кольнем, и всё будет нормально.

– Кончай болтать, Склифосовский! – когда рвота закончилась, Лаврухин помог девушке выпрямиться и с братской заботой вытер её перепачканный рот своим платком. – Делай, давай скорее!

– Куда колоть? – не понял Эрнст, потому что, девушка была одета в куртку и штаны из толстой грубой кожи, от которой тонкая игла шприц-тубы вполне может согнуться. Басманов знал, что именно такую одежду одевали под доспехи, что бы железо не натёрло мозолей.

Девушку снова согнуло в очередном приступе. При этом куртка на спине задралась, и из-под неё показалась белая нижняя рубашка из тонкой ткани…

– А вот сюда! – осенило Сашку и он, одной рукой продолжая удерживать девушку, второй дёрнул рубаху вверх, обнажая на её спине широкую полосу голой кожи, примерно на уровне талии, – Коли скорее своё лекарство, Гиппократ!

Почувствовав входящую в спину иглу, девушка попыталась вырваться, но Сашка держал крепко, да и силёнок у неё сейчас было немного. – Не рыпайся, красавица! – уговаривал он девушку как можно более ласковым голосом, надеясь, впрочем, не на слова а на интонацию, – Для твоей же пользы делаем!

Приколов, использованную шприц-тубу к своему рукаву, Эрнст посмотрел на часы, – Минуты две, и всё о`кей! Будет как новенькая!

Действительно, примерно через минуту на болезненно сморщенном лице девушки отразились первые признаки облегчения. Машинально потерев зудящую поясницу, она взяла из рук Лаврухина предложенную флягу. Настороженно принюхавшись, прополоскала рот, потом, с удовольствием сделав несколько крупных глотков, вернула посуду хозяину.

– А не дёрнет она от нас сейчас? – вполголоса спросил у сержанта Ячменёв.

– Да не должна! – так же тихо ответил Басманов, – Знаешь, наблюдаю я за местными, наблюдаю… Выводы интересные получаются… Принцип «Враг моего врага, мой друг», работает здесь вполне серьёзно! Ни уж-то, сам не убедился?

– Ну, если так? – Ячменёв снял каску и вытер потный лоб, – Жизнь у нас, тогда, сильно облегчится…

Действительно, никаких попыток убежать девушка не делала! Даже наоборот, ни на шаг не отходила от Сашки Лаврухина, которого, вероятно, определила своим опекуном и телохранителем. Только вот по лесу ходить она совершенно не умела, шуму от неё было больше чем от всего отделения вместе взятого. И еще привлекали внимание откровенно любопытные взгляды, которые она бросала на окружавших её десантников. Удивление и любопытство должно было вызывать в них буквально всё: оружие, страшной убойной силы и непонятного действия; пятнистый камуфляж и размалёванные боевым гримом лица, превращающие их буквально в лесных призраков; немногословная сосредоточенность; бесшумная профессиональная походка; чудо лекарства с иголкой, наконец. И два самых главных вопроса: откуда взялись такие, и что тут делают.

Сначала девушка пыталась задавать вопросы, но была вынуждена замолчать, убедившись в непреодолимости языкового барьера, и в том, что каждый лишний звук в походе считается у этих бойцов чуть ли не преступлением. Путь до намеченной Басмановым поляны занял чуть меньше часа.

Действительно, как и указывала карта, поляна имела форму вытянутого овала, примерно двести на сто метров. Присутствовал ручей полутораметровой ширины, мягкая зелёная трава и прочие прелести жизни.

– Привал! – Басманов снял со спины ранец, – Пара Марченко – Петров, в секрет, остальным – мыться, бриться, чистить оружие… Последнее в первую очередь! – сержант посмотрел на часы, – Пять часов, примерно через час солнышко сядет, так что поторапливайтесь! – на экваторе солнце падает за горизонт камнем, темнота наступает мгновенно, будто выключили лампочку.

Присев на корточки, девушка с любопытством наблюдала, как Сашка Лаврухин разбирает свой АК-47. Вот он, предварительно отстегнув магазин, передёрнул затвор и на траву вылетел, тускло блестя, прятавшийся в стволе патрон. Сашка подобрал его, тщательно обдул и, загадочно подмигнув, снова вставил в обойму. Скоро на прямоугольном куске брезента были разложены все немногочисленные детали загадочного оружия, а десантник чистил ёршиком ствол, тихонько насвистывая себе под нос. Его подопечная заворожено смотрела на эту процедуру, как на некое священнодействие, не пытаясь однако даже прикоснуться к странному оружию.

– А может у них просто не принято трогать вещи без разрешения хозяина, особенно оружие? – подумал Басманов, который так же внимательно наблюдал за самой девушкой, – Мы ещё пока ещё не знаем, какие здесь у них кодексы чести?

После ужина, состоявшего из разогретых на костре синтетических консервов, строгий взгляд сержанта сказал Сашке Лаврухину, что он должен уступить девушке свой спальный мешок, а сам отправиться в секрет на два часа. С командиром у десантников спорить не принято, особенно во время боевого рейда, так что, тяжело вздохнув, Сашка отдал девушке спальник, показал, как им пользоваться, и побрёл на свою позицию, проклиная сержанта – джентльмена. А совершенно зря, между прочим. Потому что, вернувшись из секрета, ему ничего не оставалось делать, как задремать возле тлеющего костра, прислонившись спиной к стволу дерева. Дремал он так не больше пятнадцати минут и был разбужен осторожным прикосновением к щеке. Это была его подопечная, только сейчас на ней не было ничего, кроме белой рубашки, едва доходящей до середины бёдер. Загадочно улыбнувшись, она взяла его за руку и потянула за собой в тень деревьев, подальше от костра. В темноте она видела явно лучше его, потому что, остановившись у разложенного спального мешка, легко расстегнула на нём ремень портупеи и, проведя руками по его груди, освободила Сашкины плечи от груза амуниции. Расстегнув застёжки бронежилета, он сам освободился от надёжной, но такой ненужной сейчас защиты, а девушка прижалась к нему всем телом, шепча на ухо что-то ласковое. Сашка осторожно сжал её в объятиях, чувствуя тонкий свежий аромат её кожи и тепло разгорячённого тела. Потом, чуть отстранившись, девушка провела кончиками пальцев по его щекам, подбородку, шее и упёрлась в воротник кителя. Пуговицы на некоторое время привели её в недоумение, но она достойно справилась с этой трудностью, расстегнув их все, одну за другой. Всё это время Сашка гладил её спину, чувствуя, как она восторженно вздрагивает от его прикосновений. Вскоре вся его одежда валялась на траве, а девушка, сделав полшага назад, положила Сашкины ладони на свои бёдра. И когда он потянул вверх её рубашку, девушка подняла вверх руки, помогая освободить себя от последней преграды между ними. Вообще-то это походило на некий танец, загадочный и в то же время естественный как жизнь. Здесь совсем не нужно было слов. Забравшись в спальный мешок, она потянула его за собой. Там действительно хватало места для двоих, и не только для сна! В свои двадцать лет Лаврухин был уже далеко не наивным мальчиком, да и последний месяц на «Стальной Розе» постельные приключения случались у него чуть ли не ежедневно, да ещё и на конкурсной основе… Но ТАКОЕ он переживал в первый раз. Это был не банальный «перепихон», после которого остаётся только чувство облегчения, что всё закончено, и хочется немедленно вымыть руки. Это была сказка, волшебный, никак не заканчивающийся, полёт. И не важно, что оба не понимают шёпота друг друга, движения тел лучше всяких переводчиков. В конце концов, после неоднократных оргазмов, они утомлённо заснули, так и не размыкая объятий. Точнее первой заснула девушка, обняв его руками и доверчиво положив свою голову на Сашкину грудь. А он, лёжа навзничь и боясь пошевелиться, курил и смотрел на нависающий над головой свод листвы. Решено! Такую девушку он не отдаст никому и не за что. Лишь бы это не оказалось мимолётным увлечением с её стороны! Он затушил окурок и, застегнув до конца спальный мешок, обнял её за плечи, погружаясь в крепкий сон.

Утром Сашка проснулся от ощущения лежащего на нём чьего-то тяжёлого взгляда. Открыв глаза, он увидел сердитую физиономию сержанта Басманова.

– Так, етицкий ты городовой! Пользуешься моментом? – сержант был разгневан не на шутку.

В этот момент сзади к Басманову подошёл Ячменев, и что-то тихонько шепнул ему на ухо.

– Так, вот оно как было?! – лицо сержанта несколько подобрело, – А, ты, значит, подсматривал? Ох, Ячмень, Ячмень! – он задумчиво посмотрел на Лаврухина, – Ну, если у вас действительно такая большая любовь?… Только скажи, презервативов у тебя явно нет…

В ответ Сашка состроил непонимающую гримасу типа: – «Окстись, начальник, кто ж на боевую операцию презервативы берёт?»

– А если через девять месяцев она тебе «спиногрыза» в подоле принесёт? – нахмурился Басманов, – Тогда куда деваться будешь, брат-храбрец?

Тут от громких разговоров проснулась и девушка, подняв заспанное лицо из складок спальника.

– А может, я женюсь на ней!? – Сашка поцеловал в висок свою подругу, – Слушайте, ребята, может, дадите нам одеться?

– Пять минут тебе! – резко развернувшись на каблуках, Басманов махнул рукой десантникам, – Пошли, ребята! Через сорок минут шаттл придёт, а они тут любовью занимаются!

Минут через десять Сашка Лаврухин и его подруга подошли к костру, на котором десантники, на скорую руку, разогревали завтрак. Девушка была в давешних кожаных штанах и заправленной в них белой рубашке. Её куртку нёс Сашка Лаврухин, перебросив через плечо. Расчёсывая Сашкиной расчёской свои длинные, цвета спелой пшеницы, влажные волосы, она присела возле костра и доверчиво – приветливо улыбнулась бойцам.

– Повезло Сашке! – шепнул на ухо Басманову ефрейтор Марченко, – Девка красивая, аж сердце сбоит!

– Краса ненаглядная! – так же тихо ответил сержант, побалтывая в кружке разведённый из концентрата «чай».

– Чего, чего…

– Термин есть такой у писателя Ефремова Ивана Антоновича, ты не читал его, наверное? Так вот, означает женскую красоту, от которой глаз оторвать невозможно! – Басманов сделал большой глоток из кружки, и перевёл дух, – Вообще, я заметил, они здесь все такие, красавцы писаные, что крестьяне, что дворяне… Обеднела Земля наша красотой… – он внезапно нахмурился, – И эта обеднеет, если продолжится такое вот чёрное безобразие!

– А мы на что? – ефрейтор вытащил из костра тлеющую веточку и прикурил измятую сигарету.

– Вот в этом, Женя, и вся суть! – Басманов выплеснул из кружки остатки тёмно-бурой жидкости, – Не прошло ещё время страшных чудес, капрал! – он посмотрел на часы и хлопнул ладонями по коленям, – Ну, волки, пять минут перекур и собираться! Посуду вымыть! Сержик, мусор собрать, прикопать, поставить мину на особо любопытных! Время на всё – пятнадцать минут!

Шаттл прибыл точно, как по расписанию. Когда над поляной с тихим шелестом скользнула крылатая тень, девушка вздрогнула, но, подошедший сзади, Сашка успокаивающим жестом положил ей на плечи свои сильные руки, – Спокойно, милая, это свои!

И как в подтверждение этих слов, на полированном металле фюзеляжа, весело блеснул солнечный зайчик.

Плыли под крылом бескрайние массивы лесов, с редкими проплешинами полей, ровно свистели могучие двигатели, толкая шаттл всё дальше и дальше в бескрайний океан небес.

Десантники или досматривали утренние сны или тихонько, вполголоса, переговаривались. Они шли домой… Теперь у них есть новый дом! Их дом – вся эта планета, и горе тому, кто рискнёт встать на их пути.