Текст книги "Операция У"

Автор книги: Александр Чебышев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 10 страниц)

ГЛАВА 12. Возвращение на кружки (свои)

Сергей Зайцев совершенно напрасно провел в Нижнем Новгороде три дня, пытаясь с помощью профессионалов из МВД расколоть компанию, торчавшую на квартире по улице Герцена 6.

И две особы женского рода и два лба мужского упорно отрицали какую-либо причастность к несчастному случаю, происшедшему от цветочного горшка.

К сожалению, добиться большего не удалось, поскольку владелица квартиры – парализованная старушка скончалась три месяца назад, одна из девиц была её родной внучкой, к тому же прописана в квартире, а кошку она собственноручно вышвырнула на улицу после смерти бабушки.

Таким образом, свидетелей не осталось.

За неимением состава преступления, на одного из парней навесили угрозу применения оружия и отправили дело по инстанциям. Больше в Нижнем Новгороде делать было нечего.

Сергей по-братски простился с Шараповым, пожелал ему больших успехов в работе и личной жизни, выпил с ним по стакану и утренним рейсом вылетел в Новосибирск, откуда его путь лежал в Нижний Пропил.

Сергей не любил самолеты, поскольку один раз, когда он летел в командировку в Челябинск для расследования причин массовых дефектов на конвейерной линии Челябинского тракторного завода, у самолета Ту-134, на котором он летел, долго не могла выйти стойка шасси и они часа полтора кружили вокруг аэродрома.

При этом стюардессы с деревянными лицами уверяли, что все в порядке и просто в Челябинске обледенела полоса. Сергею же все это время вспоминались строки из известной песни Высоцкого.

В Новосибирске Сергея встречал представитель из Новосибирского отделения ФСБ старший лейтенант Гандыба.

–Нестор Гандыба! – представился он, когда Сергей прошел через служебный выход, – Как долетели, товарищ майор?

–Нормально, товарищ Гандыба, – усмехнулся про себя Сергей и, неожиданно для себя самого, спросил, – А у тебя отчество, случаем, не Петрович?

–А вы откуда знаете? – искренне изумился старлей.

–Догадался, – коротко ответил Зайцев, – Профессия такая. Ну, Нестор Петрович, рассказывайте: какие последние новости по Операции "У".

–Новости интересные, и даже две: во-первых в НИИ проблем животноводства опять произошло ЧП. Завлабораторией Гадюкин вчера вечером опять производил опыты по программе Кружкина и получил смертельное отравление неизвестным газом...

–А больше он ничего не получил? – строго прервал Нестора Зайцев, – Ну, в смысле какого-нибудь продукта?

–А как же! В одной из колб обнаружено кристаллическое вещество желтого цвета. Оперативники из Нижнепропильского отдела тут же его изъяли в спецхранилище.

–Та-ак! Это уже интересно. А что Гадюкин?

–Тот со вчерашнего вечера лежит в больнице без сознания, но под охраной. Изредка в бреду произносит слово "дерьмо".

–Как, как?!

–"Дерьмо", товарищ майор!

–Хм, как он тонко чувствует обстановку! Сразу видно, что человек долго проработал на секретном предприятии.... Ну, дальше...

–Дальше поступила свежая информация от белорусских товарищей. Позавчера они засекли нелегальный переход границы со стороны Литвы неким Каменевым Алексеем Ивановичем, по паспорту уроженцем поселка Нижние Дубы Смоленской области.

–Не вижу связи, – нахмурился Зайцев. Они шли с Нестором к стоявшей в стороне черной "Волге", – Причем здесь этот тип и наша операция?

–При том, товарищ майор, что нашим сотрудникам с погранзоны он сказал, что у него кум в деревне Веревичи по фамилии Захаревич Василь, а такого человека в деревне нема. Ближайшая подходящая фамилия – Циммерман, да и тот Семен.

–Ну и хрен с ним, – поморщился Сергей, – С ним и с Циммерманом. У нас тут Гадюкин!

–Так и было бы "хрен", товарищ майор! Только в селе Нижние Дубы никакой Каменев не проживал, а этот Каменев вчера прилетел с Минска в Москву и тут же вылетел ближайшим рейсом в Новосибирск! Сейчас его пасут наши робята.

–Вот это да! – присвистнул Сергей, – Это в корне меняет ситуацию! Чувствую: настоящая рыба клюнула! Этот Каменев может быть не просто так, а совсем по-другому! Понимаешь?

–Ага..., – растерянно подтвердил Нестор Петрович. "Как мужик соображае!" – с восхищением подумал он, открывая дверь "Волги".

–В управление, – коротко сказал он шоферу, когда они сели.

Начальник отдела контрразведки Новосибирского Облотдела генерал-майор Бургомистров был статен и немногословен. Ответив на приветствие Зайцева энергичным рукопожатием, он пригласил его присесть и закурил сигареты "Золотая Ява – Ответный Удар".

–Ну что скажете, майор? Ваши соображения? – спросил он, когда местами ароматный дымок потек по комнате. Старлей Гандыба присел в конце стола и закурил "Пегас".

–Я думаю, товарищ генерал-майор, что некто Каменев является агентом западных спецслужб и имеет задание похитить результаты опытов Кружкина-Гадюкина, как в виде записей, так и в виде полученной субстракции, – четким, профессиональным голосом ответил Зайцев, выпуская струю дыма.

–Суб – чего? – переспросил Бургомистров, – И вообще, попроще: зови меня Михал Сергеичем.

–Субстракции, Михал Сергеевич, то есть вещества, полученного искусственным путем, – кивнул Сергей.

–А-а, понял. Но ты давай дальше руби по-нашему. Не люблю я этих заграничных словечек – весь язык испоганили, – укоризненно замотал головой Михаил Сергеевич, – А как планируешь действовать? В открытую его брать нельзя – улик нет, кроме фальшивого паспорта. Так он скажет, что паспорт нашел, а морда на фотографии просто похожа. И всё. Будет проходить как бомж.

–Все верно, Михал Сергеевич, брать его нельзя. Нужно установить скрытое наблюдение и фиксировать каждый его шаг. Он неизбежно должен будет вывести нас на местного резидента и в момент получения секретной информации мы возьмем их обоих. Затем дадим материал в прессу, на телевидение, ну и так далее... Давно мы агентов не брали с поличным!

–Да-а, давненько! – мечтательно произнес Бургомистров, даже прищуривая глаза. Нестор Гандыба вздохнул так, что весь дым из комнаты устремился к нему.

–Ну ладно, майор, – решительным движением потушил сигарету Михаил Сергеевич, – Давай, бери машину, Гандыбу, и шарь в Нижний Пропил к подполковнику Дроздову. Он участвовал в первом деле по этой лаборатории, у него работает старлей Тараскин, который был в группе прикрытия – так что это люди знающие. Дроздову я сейчас позвоню. И потом твой Каменев тоже должен появиться там..., – рассуждения Бургомистрова прервал телефонный звонок. Он снял трубку и после короткого: "Слушаю, Бургомистров" минуты на три замер в прослушивании сообщения, потом сказал "Понял, одобряю" и положил трубку.

–Как раз звонили из наружного наблюдения. Твой Каменев поймал на шоссе грузовик, идущий в сторону Нижнего Пропила. Ситуация ясна?

–Предельно, товарищ генерал-майор. Через несколько минут выезжаем с товарищем Гандыбой. Разрешите только перекусить чего-нибудь!

–Конечно, майор. Давай, у нас в управлении хорошая столовка. Гандыба, проводи. А я сейчас распоряжусь насчет машины. Подполковник Дроздов поступает в твое распоряжение. Понял?

Зайцев коротко козырнул и вышел из кабинета с Гандыбой. Он чувствовал, что дело начинает раскручиваться с пугающей скоростью.

"Только бы никого не замочили...", – тоскливо вздохнул Зайцев и задумчиво допил чай в граненом стакане.

-Слышь, Коль, читал утреннюю газету «Вечерний Пропил»? – спросил один из мужиков у другого, который в это время сосредоточенно поглощал пиво из кружки.

Они стояли у пивного киоска, который в Нижнем Пропиле послужил отправной точкой загадочных событий в ряде областей и регионов России, включая деревню Верхние Бугры Нижегородской области.

-Нет, а что там такого? Опять водка подорожала? – спросил тот, которого назвали Колей, оторвавшись от кружки.

-Да нет. Вот, слушай: "НИИ проблем животноводства с глубоким прискорбием сообщает, что 22 июня во время проведения испытаний нового сепаратора молока получил смертельные травмы завлабораторией Гадюкин А.А. Просим оказать помощь в сдаче крови для пострадавшего. Кровь принимается в городской больнице по адресу ул. Красных Зорь 17.

-Ну и что тут такого? – пожал плечами Коля, – Вчера вон Жека Васнецов в парке под скамейкой заснул – и то ничего.

-А тебе не кажется, что год назад мы стояли тут же и в газете тоже было объявление об аварии в НИИ животноводства?

-Ну и что тут такого? – сплюнул Коля, – В нашей стране каждый год что-то случается. У тебя, например, Вась по понедельникам всегда голова болит – и ничего, катаклизмов не происходит!

-Да, но опять 22-го числа и опять мы пьем пиво здесь, в ларьке! – поднял два пальца с окурком Вася.

-Ну что ж, значит наша страна добилась какой-то стабильности, – подумав, сказал Коля.

-А еще помнишь к нам тогда мужик с водкой подвалил и всё про Ершова расспрашивал. А после нас контора глубокого бурения все пытала: кто такой, да что надо?

-Помню, – кивнул Коля, – И водку помню. Погудели неплохо. Сейчас бы тоже не помешала.

-Можно мужики, – внезапно прервал их разговор подошедший мужик в линялых джинсах и выцветшей рубашки ковбойской расцветки, – Не помешаю?

В одной руке у того были зажаты две кружки с пивом, а в другой он держал пакет, в котором угадывались очертания бутылки.

Вася с Колей переглянулись. Мужик дружелюбно улыбнулся.

-Ты, случаем, не шпион будешь? – подозрительно спросил Вася.

-Я-а? – искренне удивился подошедший, – Какой из меня шпион? Я и стрелять то не умею. Шофер я. Каменев Алексей. Ну что, за знакомство?

Коля натренированным движением достал стакан. Забулькала наливаемая жидкость.

В воздухе разливался аромат свежей листвы и запах свежей водки.

ГЛАВА 13. Влияние шаблонов кинематографа на подкорку головного мозга.

-Так вот я вам и говорю, Сергей Васильевич, в этой истории, которая началась год назад до сих пор так и не смог разобраться ни один следователь, не говоря уже о химиках. Все улики как будто налицо, а в то же время ничего нет! – подполковник Дроздов в своем кабинете в управлении ФСБ Нижнего Пропила объяснял ситуацию прибывшему майору Зайцеву.

Несмотря на то, что Дроздов был старше званием, Зайцев был командирован из Москвы и вдобавок последовал звонок от начальника управления из Новосибирска генерала Бургомистрова, так что сейчас Дроздов был готов на все, лишь бы угодить гостю.

В сейфе стояла бутылка коньяка, но, во-первых было жарко, а во-вторых, Дроздов не решался так сразу.

-Вы не беспокойтесь, Андрей Ильич, – мягким жестом успокоил собеседника Зайцев, – Вы курите?

-Курю. LM. Наш начальник раньше их все курил...

-Это Глухарев? Иван Степанович? – переспросил Сергей.

-Иван... Степанович, – с заминкой ответил Дроздов, вспоминая, как перед уходом на пенсию Глухарев обещал его пристрелить, если он не распутает тайну «Объекта Х». Поскольку никаких положительных сдвигов в расследовании не произошло, угроза оставалось реальной, тем более, что Дроздов знал вспыльчивый характер Глухарева, то, что тот любил погибшего капитана Дубова, как сына, и то, что у Глухарева есть наградной пистолет.

-Ну и как поживает Иван Степанович? – с дружелюбной интонацией спросил Сергей.

-Да ничего так, в саду копается: он ведь на окраине живет, в своем домике. Мемуары пишет...

-Про «Объект Х»? – переспросил Зайцев, зажигая поднесенную ему сигарету.

-Как можно, Сергей Васильевич! Материалы по этому делу строго засекречены. Про цветы, говорит, пишет...

-Про розы, наверное? – усмехнулся Сергей

-Скорее про шипы, – буркнул Дроздов и вдруг ни с того ни с сего брякнул: – А не выпить ли нам коньячку, Сергей Васильевич. У меня и «Боржомчик» есть!

-Отчего же, – одобрительно хмыкнул тот, – Можно по маленькой!

Дроздов засуетился и достал из сейфа коньяк, затем из холодильника в стенке вынул запотевшую бутыль «Боржоми» и апельсин, который был аккуратно нарезан на дольки.

-У меня в кабинете холодильник поменьше будет, – заметил Зайцев, когда Дроздов разлил коньяк по рюмкам и они чокнулись.

-Так я ж все-таки и.о. начальника, – засмеялся Дроздов.

После коньяка разговор приобрел мягкий, доверительный характер.

-Так все таки, Андрей Ильич, что у нас есть на руках? – улыбаясь произнес Зайцев.

-У нас – только колба с неизвестным кристаллическим веществом, которую сейчас везут на анализ в спецлабораторию и отравленный Гадюкин, который второй день лежит без сознания и изредка произносит слово «дерьмо», – развел руками Дроздов. При этом он задел одной рукой по стакану с ручками и карандашами. Стакан упал.

-Что он имеет в виду, как вы думаете? – с умным видом спросил Сергей. С глупым он вообще не умел.

-Я так думаю, что он имел в виду оснащение лаборатории, – несмело предположил Дроздов.

-А я думаю, что смысл глубже, много глубже, – задумчиво повертел в воздухе рукой Сергей. При этом пепел от сигареты упал ему на колени.

-Может, по второй? – предложил Дроздов и налил рюмки.

-Давай! – махнул рукой Сергей.

В это время зазвонил телефон. Это не предвещало ничего хорошего. Сергей давно усвоил одно правило: если во время совещания звонит телефон – жди не просто неприятностей, а больших неприятностей.

Андрей Ильич подскочил к телефону и снял трубку. По мере держания трубки у уха, его лицо становилось серым. Затем он сказал "Выезжаем..." и уронил трубку на аппарат.

-Спецгрузовик, перевозивший колбу с веществом в лабораторию, взорвался, – упавшим голосом сообщил Дроздов и вдруг резким движением выпил рюмку.

-Теперь у нас нет первого составляющего, – почти спокойно произнес Зайцев и тоже выпил рюмку, потом молча закурил. Говорить почему-то не хотелось.

Дроздов вдруг схватил телефон и, коротко прокричав: «Тараскина ко мне, быстро!» начал натягивать пиджак. В это время опять зазвонил телефон. Дроздов замер на месте, Зайцев посмотрел на него испытующим взглядом: повторный звонок мог означать только одно – будет еще хуже.

После прослушивания сообщения, Дроздов налил себе третью рюмку, медленно выпил её и тоскливо взглянул на Сергея.

-Гадюкин умер. Только что.... П....ц! – тихо сказал он.

-Он что-нибудь сказал перед смертью? – также тихо спросил Сергей и тоже налил себе третью рюмку.

-Сказал, – мотнул головой Дроздов, – Сказал: "Анка! Патроны то!"

-Чего-чего? – Сергей даже привстал.

-"Анка! Патроны то!" или "Анка, давай патроны!" – толком не успели разобрать, – ошалевшим голосом ответил Андрей Ильич.

В воздухе повисли напряженная тишина и струи сигаретного дыма.

-Да-а, это действительно п....ц! – наконец согласно кивнул Сергей, – Нам только Василь Иваныча теперь не хватает!И Петьки...

В это время в кабинет вошел старший лейтенант Тараскин. За прошедший год он возмужал, приобрел стальной блеск в глазах и еще одну звездочку на погонах. Теперь это был уже опытный чекист, которого было совсем непросто провести на мякине, не говоря уже о водке и пиве.

-Звали, Андрей Ильич? – чуть вытянувшись, спросил Федор Тараскин.

-Звал Федор, звал. Знаешь о ЧП?

-О каком именно?

-У тебя их что, миллион?

-Да в последнее время идут сериями. То машинам взорвется, то человек помрет. Нужный причем.

Дроздов с Зайцевым переглянулись.

-Значит ты уже знаешь. Откуда? – подозрительно спросил Дроздов.

-Откуда, откуда.... На весь город бабахнуло. Тут узнаешь. Наверное, десятка два трупов, – Тараскин безнадежно махнул рукой.

-Машина же в объезд города ехала..., – протянул Дроздов.

-В объезд то в объезд, да только на объезде пробка была. Авария там случилась. Ну, в этот момент и рвануло.

Дроздов обессилено опустился на кресло и налил себе четвертую рюмку. Зайцев, напротив, встал и медленным, размеренным шагом подошел к Тараскину:

-Вот что, Федор... э-э, как по батюшке?

-Фомич, товарищ майор!

-Вот что Федя. Давай-ка бери машину и дуй на место аварии. Разузнай все толком, зарисуй схему и вызови подразделение химзащиты. Запиши адреса свидетелей, если будут живые. Понял?

Тараскин вопросительно глянул на Дроздова, который в отрешенности курил сигарету и смотрел прямо перед собой неподвижными глазами.

-Выполняйте! – кивнул тот, доставая носовой платок. Пот крупными каплями выступал у него на лбу.

Тараскин коротко буркнул "есть!" и выбежал из кабинета.

-Андрей Ильич, не надо так, – обернулся к Дроздову Сергей, – И не такое бывало! Чернобыль рванул – и то ничего. Подводные лодки пачками тонут – живем!

-Вы хотите, чтобы и у нас подлодка затонула? – тихо спросил Дроздов.

-А что, пройдет? – в свою очередь спросил Сергей.

Дроздов махнул рукой и натужно рассмеялся:

-Если только «Аврору» подогнать...

Минуты две в комнате был слышен смех с оттенками рыданий, затем Зайцев налил себе «Боржоми» и попросил Дроздова вызвать старшего лейтенанта Гандыбу.

Тот явился через пять минут, как будто никуда и не уходил.

-Старший лейтенант Гандыба..., – начал он от двери, но Сергей махнул рукой:

-Слушай, Нестор Петрович. Давай бери машину, на которой мы приехали, и дуй в больницу на улице Красных Зорь 17. Разузнай всё поподробнее о смерти Гадюкина А.А. Что говорил, кто чем интересовался, кто дежурил: словом всё, что сможешь. Потом давай сюда. Понятно?

-Да як же не понять, товарищ майор! Сделаем в лучшем виде! Разрешите идти?

Зайцев махнул рукой и Гандыба исчез за дверью.

-Люблю украинцев. За непосредственность, – улыбнулся Сергей и налил себе коньяка.

Теперь оставалось только ждать новостей, включая донесения от службы наружного наблюдения за Каменевым.

-А в чем везли полученное вещество. И куда? – закурив очередную сигарету, спросил Зайцев.

-Да прямо в колбе, а её поместили в специальный противовзрывной контейнер. А везли на полигон. Ума не приложу, что могло случиться!

-Вот и я не приложу. И ума и всего остального. Во всяком случае, диверсия со стороны Каменева исключается, – у него просто не было на это времени. Как я понимаю, он приехал сюда только парой-тройкой часов раньше нас. Значит, мы имеем дело с неизвестной химической реакцией, протекающей внутри полученного вещества. А вот что это за реакция!? – с этими словами Зайцев щелкнул пальцами и мотнул головой.

-Красиво излагаешь, – кивнул головой Дроздов, – Я бы так не смог. И Глухарев тоже – тот больше по оргвыводам был мастер.

-Кстати, где живет Глухарев?

-Улица Трубогнутая 12, а что?

-Да пока суть да дело, пойду навещу его. Спрошу кое о чем. В неформальной, так сказать обстановке. Как, говоришь, адрес?

-Трубогнутая 12...

-Хм, знакомое название. Где-то я его встречал..., – Зайцев в задумчивости налил себе еще одну рюмку.

-Так там, на этой же улице живет Зиновьев Владимир Ильич, по кличке «Фидель»...

-Какой кличке?

-"Фидель". Это его собутыльники прозвали за бороду. Точь-в-точь как у Кастро.

-Как у Вероники, что ли? – весело засмеялся Сергей.

-Ну не знаю, я с ней не целовался, хотя баба на вид ничего, упругая. С такой можно поболтать про остров свободы! – с плотоядной улыбкой ответил Дроздов.

Сергей внутренне согласился с ним, поскольку сам испытывал такие же чувства по отношению к Веронике Кастро и, иногда, мельком взглянув на экран, никак не мог понять, почему герои и героини этих бесконечных и нудных сериалов на протяжении десятков серий выясняют через третьи – четвертые руки, кто с кем спит или может спать (а может и не спать), при этом упорно избегают прямого контакта друг с другом.

Иногда, для разнообразия, они все начинали падать с лестниц, терять сознание, дар речи, кошельки, рассудок и так далее, с таким расчетом, чтобы этого хватило серий на пятьдесят. Последующие пятьдесят серий герои постепенно начинают все это возвращать, причем, что отрадно, иногда к людям возвращалась ампутированная конечность. Такие успехи в медицине или неведомых силах потрясали.

"Таковы гримасы мира капитализма!" – думал в такие минуты про себя Сергей. Он, лично, выяснял такие вопросы куда проще, когда на очной ставке, а когда в постели.

-Ладно пойду я, – сказал Сергей, – Далеко до этой Трубогнутой?

-Если на транспорте – то надо на третьем автобусе, это остановок пять-шесть, ну а пешочком – минут сорок, как выйдешь – сразу налево и все время прямо, до последнего светофора, потом направо. Извини, но машины сейчас нет! – виновато развел руками Дроздов.

-Да я и не просил. Надо прогуляться. Через пару-тройку часов буду: как раз наши хлопцы всю информацию принесут. Ну, бывай.

Когда дверь в кабинет закрылась, Андрей Ильич налил в рюмку остатки коньяка и одним махом выпил её.

ГЛАВА 14. Как выплавлялась сталь (страницы из книги).

Улица Трубогнутая вполне соответствовала своему названию, но только первоначально, когда здесь в былые времена стояла мастерская по изготовлению труб и их гнутью. Или выгибанию. Смотря с какой стороны посмотреть.

С тех пор о мастерской помнили только старожилы этих мест, а к ним можно было причислить всех, кому исполнилось пятьдесят, но название улицы сохранилось в напоминание о тех нелегких временах, когда приходилось потуже затягивать пояса и покруче гнуть трубы.

Проходя мимо дома N6 Сергей (а он был в обычной цивильной одежде) обратил снимание, что на лавочке возле покосившегося домика сидит какой-то тип явно относящийся к азиатской расе, во всяком случае разрез глаз не оставлял в этом сомнений.

"Какого хрена ему здесь нужно?" – с недоумением подумал Сергей, проходя мимо, а про себя как бы «сфотографировал»лицо сидящего, благо зрительная память у него была отличная.

"Похож на Ким Чен Ира, или Сунь-Ятсена. А, впрочем, и за Хо-Ши-Мина сойдет!" – отметил про себя Зайцев.

Он был не так далек от истины. На лавочке сидел тайный агент китайских спецслужбСунь-Высунь, под кодовым номером 05, прибывший в Нижний Пропил со специальной миссией.

Китайская разведка тоже не дремала, когда у них почти под боком начали разворачиваться события, имеющие явное стратегическое направление.

Предварительную разведку по направлению поисков произвел еще зимой агент 03, который, прикидываясь хакасом (что, впрочем было наполовину правдой), проник в город под видом торговца зеленью и на базаре собрал необходимую информацию, в том числе о тои, что "в этом НИИ животноводства люди мрут, как мухи", "в позапрошлом году-то, помните, всю станцию химзащита обрабатывала...", "НИИ рядом, а молоко возим черти откуда!", и, наконец, самая важная информация была выдана агенту 03 бабулей, которая, покупая редиску, вдруг сказала стоявшей рядом женщине, видимо соседке:

-Гляди-ка, вон Фидя идет опять пьяный. Ну тот, у которого шпиён жил. А говорили, что Фидю теперь в институт пастухом взяли.... Опять всё врут...

После обработки полученной информации, а также данных, полученных аналитическим путем и через спутник, в разведцентре недалеко от российской границы началась подготовка агента 05.

Главное направление было определено четко: выйти на человека по имени Фидя, установить контакт и, в зависимости от развития событий, за солидную сумму в американских долларах подговорить того сфотографировать данные опыта N77 – китайская разведка знала и это.

В крайнем случае, носителя информации можно было после этого убрать, – агент 05 имел для этого соответствующие полномочия и сильнодействующий яд, замаскированный под кусок сахара, у которого был отломан угол (во избежание несчастных случаев).

Агенту 05 не было нужды проходить такую длительную подготовку, а также оттачивать свое мастерство во владении русским языком: во-первых он знал его хорошо и так, а во-вторых в разведцентре, естественно, знали, что все малые народности Сибири говорят по-русски с акцентом, а разрез глаз у них вполне отвечал китайским стандартам.

В отличие от Алекса Стоуна, Сунь Высунь проник на территорию России элементарно – под видом мешочника, которые сотнями едут в поездах по КВЖД. Конечно, пришлось дать взятку пограничникам – но это было обычное дело и никто из едущих не возмущался.

После этого добраться до Нижнего Пропила, имея при себе паспорт на имя Кабаргуева Петра Николаевича, уроженца города Абакана, не составляло практически никаких трудностей. Сунь прибыл в Нижний как раз в тот день, когда завлаб Гадюкин А.А. провел свой последний в жизни опыт по схеме покойного Леши Кружкина.

Уже на следующий день у пивной он услышал, что "в НИИ опять чего-то рвануло. Говорят, человек пять померло...", а когда прочитал заметку в газете «Вечерний Пропил», то понял, что поспел вовремя. Там же, в пивной он услышал, как один из мужиков вдруг крикнул:

-Фидя! Иди к нам! Как у вас там в институте-то, коровы не околели?

Сунь Высунь увидел грузного бородатого мужика, который подошел к группе мужчин, пьющих пиво и, приняв от них налитый наполовину стакан, стал что-то горячо объяснять. Визуальный контакт был установлен.

Теперь оставалось вступить в прямой контакт. Агент 05 еще раз проверил в карманах наличие валюты и расстегнул еще одну пуговицу на рубашке: становилось жарко.

f

-Иван Степанович? Здравствуйте! Можно к вам?

Полковник ФСБ в отставке Глухарев в этот жаркий день копался в саду, поливая клумбы с цветами, поэтому никак не ожидал к себе гостей. Впрочем, за исключением его младшего сына, жившего в Верхнем Пропиле, его никто и не навещал. Старший сын погиб при исполнении великого интернационального долга.

Глухарев обернулся: у изгороди стоял средних лет мужчина в ветровке поверх белой рубашки и тренировочных брюках «Адидас». Все это дополняли кроссовки той же марки.

"Наш, сразу видно", – профессиональным глазом прикинул Иван Степанович и распахнул калитку:

-Прошу, прошу, что называется к нашему шалашу, снимите курточку-то, или что, нельзя?

Зайцев засмеялся:

-Старого чекиста не обманешь! Здравствуйте еще раз. Сергей Зайцев из Москвы...

Иван Степанович крепко пожал протянутую руку:

-Рад, очень рад. Наконец-то Москва поняла важность происходящих событий. Ведь это же революция в технологии!

-Ну, это еще преждевременно утверждать, Иван Степанович. К тому же, как вы, наверное, знаете, произошло очередное ЧП, образцов опять нет...

-Так это вот почему рвануло! – охнул Глухарев, – А я-то подумал: ученья идут!

-Город тоже так подумал..., – сурово добавил Сергей, – Но мы-то с вами знаем, что за этим стоит!

-Я не знаю, – честно признался отставной чекист и, вытащив пачку LM, закурил сигарету. Сергей тоже закурил.

-Понимаете Сергей э-э..

-Васильевич..., – подсказал Сергей, – Кстати, вот мое удостоверение...

-Понимаете, Сергей Васильевич, все это дело с самого начала покрыто какой-то смертоносной тайной. Все люди, знавшие хоть что-то о тайне опытов, умирали один за другим. Остался только завлабораторией Гадюкин, да и тот уже почти сумасшедший...

-Гадюкин тоже умер. Сегодня, – тихо заметил Сергей.

-Вот видите! – всплеснул руками Глухарев, – Становится просто страшно. Может быть законсервировать лабораторию?

-Вы лучше расскажите всё, что вам известно по объекту "Х", а то вся информация – из вторых рук, – Сергей присел на лавочку, стоявшую под деревом. Глухарев присел рядом.

-Я знаю, вероятно, не больше вашего. Лаборант Кружкин проводил во внерабочее время какие-то опыты по своей схеме с использованием неизвестных компонентов. В результате неуправляемой реакции погиб и он и наш сотрудник Ершов, который прикрывал объект под видом пастуха.

-А сторож Шварцман? Что с ним?

-Пустое место, – махнул рукой Глухарев, – Его делом было только негласно приглядывать за сотрудниками, да и то больше по части прихода на работу и ухода с неё. К тому же он в прошлом году погиб на охоте: кто-то застрелил его из дробовика...

-Вот как! – встрепенулся Сергей, – В документах об этом ничего нет.

-Да, – кивнул Иван Степанович, – Это я не пустил информацию.... За что и ответствую, – с этими словами Глухарев широким жестом обвел свое приусадебное хозяйство, весьма тщательно ухоженное.

-Кстати, сейчас пастухом там Зиновьев Владимир Ильич, по кличке «Фидель». У него резидент Деревянко жил. Этот идиот Дроздов подумал, что в качестве пастуха Фидель будет выглядеть весьма привлекательно для последующих резидентов!

-А вы думаете они будут? – поднял бровь Сергей.

-А как же, батенька! Должны быть! Тайна-то не раскрыта! И сегодняшний взрыв – тому подтверждение!

-Так почему же тогда Дроздов – идиот? По-моему, очень умно придумано...

-Во-первых, Дроздов всегда был идиотом, – со злостью сказал Иван Степанович, – А во вторых, на нашей работе требуются люди с холодной головой и чистыми руками, а этот Фидель руки не мыл по неделям и голова у него была постоянно горячая с похмела. Про сердце я уж и не говорю... Я вот сейчас книгу пишу...

-Про цветы? – вставил Сергей.

-Почему про цветы? – удивился Глухарев, – Про нас, чекистов. "Как выплавлялась сталь" называется. Так вот там я пишу про наш долг перед Родиной, народом, партией, – на последнем слове он споткнулся.

Сергей ухмыльнулся. Про это он мог рассказать не меньше Глухарева. Про чувство долга он знал многое:

В дополнение ко всем нормальным чувствам, которым наделен homo sapiens, и чувству "глубокой благодарности", присущей только советскому человеку, ему, кроме того, всегда приходилось пребывать в ощущении чувства вечного долга.

Характерно, что это чувство всегда могло только расти, а долг никогда не уменьшался:

коммунист должен был быть образцом поведения в семье и на работе, комсомолец должен был брать пример у коммуниста и должен был готовить себя ко вступлению в ряды КПСС, пионер должен был брать пример с комсомольца и, в свою очередь, должен был быть примером для всех ребят, ну и так далее, вплоть до вхождения обратно в утробу матери, откуда вы все-таки должны появиться.

Единственный более или менее радостный период в жизни – это период раннего детства, когда вы, вроде, никому ничего не должны, а статьи УК на вас еще не распространяются.

Позже, когда обычно все изучали, каким хорошим мальчиком был Володя Ульянов, надо было собирать металлолом, макулатуру, ну и так далее, вплоть до получения полного букета долгов, описанных выше.

Еще позже, повзрослев, все получали дополнительные долговые обязательства, как-то: долг каждого советского человека, почетная обязанность (действовала также и в нечетные дни), интернациональный долг, долг селу, долг в кассу взаимопомощи, священный долг (еще до конца не изученное природно-политическое явление).

Венчала всё это наша славная колыбельно-патриотическая песенка "... и где бы я ни был, и что бы ни делал (или "не делал"?) – пред Родиной вечно в долгу!"

Освободиться от всех долговых обязательств можно было только одним путем – отбытием в мир иной, в чем усматривался банальный плагиат советских вождей: нацисты тоже говорили своим жертвам, что выйти на свободу можно только через трубу крематория.

Слушая горячие, искренние слова Глухарева на эту тему, Зайцев вздохнул и посмотрел на часы: прошло уже больше двух часов с момента его ухода из управления: пора было возвращаться.

–Ладно, Иван Степанович, спасибо вам за информацию, – прервал излияния полковника Зайцев, – Пойду я, ждут меня в управлении.