Текст книги "Операция У"

Автор книги: Александр Чебышев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 10 страниц)

ГЛАВА 3. Достижение консенсуса, как фактор, способствующий достижению согласия сторон.

Михаил Сергеевич Горбачев приятно отличался от своих предшественников бросающимся в глаза здоровьем, внятной речью, постоянно пересыпаемой иностранными словечками типа «консенсус» и слегка навязчивой привычкой выходить в народ в незапланированных местах. (В таких случаях Сергей искренне сочувствовал сотрудникам «девятки»).

Несколько настораживало постоянное присутствие рядом особы женского пола, которая явно не экономила на своих туалетах и лезла вперед Михал Сергеевича, которого и так за глаза называли "меченым".

Если супругу дорогого Леонида Ильича почти никто никогда не видел (и это было правильно, поскольку советский народ тогда еще не знали о шоковой терапии), то супруга Михал Сергеича появлялась на экранах телевизора чаще, чем сам Горбачев, наводя на определенные мысли, особенно при виде её гардеробов.

Если первая леди могла только перед камерой поменять по три платья или других аксессуаров, то подавляющее большинство советских людей в течение дня могло поменять только зубочистку, в лучшем случае шило на мыло.

Сергей понял, что здесь что-то не так и приготовился к новым поворотам партийной линии, которая в 85 году вылилась в борьбу за отрезвление всего советского общества. После этого Сергей понял, что Горбачеву скоро придет конец.

"Процесс пошел", – согласился с утверждением М.С.Горбачева капитан Зайцев, листая попадавшие к нему сводки из различных районов о массовых случаях отравления суррогатами и резко увеличившемся самогоноварении, что, в свою очередь, немедленно сказалось на наличии отсутствия сахара в магазинах.

Последующая за этим цепь катаклизмов, начиная со взрыва на Чернобыльской АЭС, столкновения кораблей, бесчисленных крушений самолетов и кончая отделением всех республик от СССР подтвердили давно известную в СССР истину: генсеков можно менять, но водку трогать не моги!

После того, как Горбачев замирился с Америкой, шпионов поубавилось и отдел полковника Лисицына был переориентирован на отлов шпионов-любителей, пытавшихся продать на запад всё, что имело отношение к обороне: от всевозможных сплавов металлов под видом сковородок до современных истребителей, проходящих по документации, как "дюралюминий неразрезанный".

Это было интересное время. Людей можно было сажать пачками и, причем, совершенно обоснованно. Посадили пару десятков, остальных интернировали.

Период охоты за сознательными предателями Родины продолжался вплоть до 91 года, после августа которого начался период выявления всяческих пособников ГКЧП. Про шпионов как-то позабыли, тем более, что председателей КГБ стали менять едва ли не чаще, чем в свое время Раиса Максимовна меняла наряды.

Сергея Зайцева переключили на проблематику оборонных предприятий, где он и получил звание майора.

Он уже совершенно спокойно относился к текущим событиям и высказываниям политиков разного ранга и ориентации – Сергей понял, что он тоже понять умом Россию не может, в силу чего приходилось смириться с мыслью о том, что остаток жизни придется прожить здесь.

Задача текущего момента состояла в том, чтобы остатка было как можно больше, а неприятностей как можно меньше.

В один из жарких летних дней премьер-министр России заявил, что текущий год будет последним годом экономического спада, за ним последует год стабилизации, а уж потом мы заживем...

Сергей слушал радиоприемник, сидя у себя в кабинете на Лубянке, лениво размышляя про себя, что такую туфту ему на уши не вешал никто, включая многочисленных подследственных.

Перед ним лежало досье на одного из сотрудников министерства внешних экономических связей, которого подозревали в установлении тайных контактов со спецслужбами Сьерра-Леоне, в результате которых России мог бы быть нанесен существенный ущерб.

Заниматься делом категорически не хотелось из-за жары, а также из-за того, что была пятница и о делах хотелось забыть. К тому же вечером он планировал уехать к приятелю на дачу, где предстояла шикарная рыбалка. Приятель уверял, что рыбалка там всегда удачная и просил взять с собой только выпивку – остальное будет.

Сергей зевнул и налил себе воды из пластиковой бутылки, стоящей в маленьком холодильнике. В это время зазвонил телефон внутренней связи.

– Слушаю, майор Зайцев, – схватил трубку Сергей.

– Сергей Васильевич, зайди ко мне, – голос полковника Лисицына звучал явно в минорных тонах.

– Слушаю, Максим Исаевич, – коротко сказал Сергей.

Полковник Лисицын коротко кивнул вошедшему Зайцеву, разговаривая с кем-то вполголоса по телефону, потом положил трубку и приглашающим жестом махнул рукой в направлении стула. Сергей присел рядом со столом полковника.

Максим Исаевич еще несколько минут перебирал какие-то бумаги, затем поднял на Сергея глаза:

– Сергей, что ты знаешь о деле капитана Дубова из Нижнепропильского управления?

– Я-а? – почти искренне изумился Сергей, – Да ничего почти не знаю, я же не вел это направление. Так, краем уха слышал кое-что...

Полковник Лисицын внимательно посмотрел на Сергея:

– Странно, уши у тебя вроде нормального размера...

Максим Исаевич был явно не в духе, что всегда проявлялось в его несколько грубоватом юморе. Зайцев надеялся, что это не было следствием заявления премьер министра.

– Так ты ничего не знаешь по операции "Объект Х"? – снова спросил Лисицын.

– Отрывочно, Максим Исаевич, – чуть кивнул головой Сергей, – Знаю только, что это как-то связано с Нижнепропильской лабораторией и ЧП, которое там произошло год назад...

– А говоришь, что ничего не слышал, ничего не знаешь, – усмехнулся Лисицын.

– Привычка, товарищ полковник, – засмеялся Сергей, – Профессиональная привычка.

– Молодец, хвалю, – кивнул головой полковник, – а сейчас тебе придется поближе познакомиться со всеми материалами того дела. Вот, бери, знакомься...

– Почему я, ведь это не мое направление, – весьма вяло попытался воспротивиться Сергей.

– Как ты знаешь, по факту ЧП в Нижний Пропил в прошлом году выезжал капитан Белкин. Он трагически погиб в Нижнем Новгороде, куда отправился после Нижнего Пропила. Несчастный случай.

– Говорили, что ему на голову упал горшок с цветами, который выпал из окна на 6 этаже?

– Это еще не доказано, – поморщился Лисицын, – По одной оценке на него специально сбросили, но не горшок, а гантелю, по другой версии горшок выпал из окна на 7 этаже.

– Да-а, странные неточности, – задумчиво наклонил голову Сергей, – И, все-таки, почему я?

– Ты опытный оперативник, один из лучших в отделе. Потом ты все-таки занимался оборонными предприятиями, так что тебе это не совсем уж всё незнакомо. Потом тебе необходимо сменить ненамного обстановку – ты в последнее время что-то притормозил.

– Жарко же, – вяло буркнул Зайцев.

– Жарко. Ну, жарко. Бывало и хуже. Но ты просто увял, надо встряхнуться.... Какие у тебя текущие дела?

– Ну, я сейчас веду дело внешторговца Рабиновича о связи с разведслужбами Сьерра-Леоне. Очень перспективный материал...

Лисицын поморщился:

– Дохлое дело. И нудное. С этим Рабиновичем еще копать и копать. В общем, сдавай дело капитану Дятлову и приступай к изучению этих материалов. Три дня тебе на это. Потом поедешь в Нижний Новгород и Нижний Пропил. Надо будет повидаться кое с кем. Твое расследование пойдет под литерой "Операция У".

– "У" в смысле у-у-у? – уточнил Сергей.

– "У" в смысле "игрек", – буркнул полковник, – Есть сведения об активизации иностранных резидентов в Сибири. Вот недавно атташе по культуре посольства Танзании захотел там поохотиться. Неспроста...

– Максим Исаевич! Пятница ведь! Я завтра на рыбалку собрался! – взмолился Зайцев.

– На рыбалку – это хорошо, – согласно кивнул Лисицын, – На рыбалку обязательно езжай. Только смотри, удочку не сломай!

С этими словами полковник заразительно засмеялся. Сергей тоже хихикнул в кулак.

– Давай, значит, в среду ко мне, доложишь соображения, – резюмировал полковник Лисицын и, когда Сергей встал, спросил, – Ты по семейной части там никаких неприятных моментов не испытываешь? Консенсус?

– Полный консенсус, Максим Исаевич, – вздохнул Сергей.

– Значит, поедешь без напряжения, – полу утвердительно сказал Лисицын.

– Без напряжения. По крайней мере внутреннего, – кивнул Сергей, взял папку с документами и вышел из кабинета.

В среду Сергей ехал в скором поезде "Москва – Нижний Новгород" и думал о превратностях судьбы.

Если в Нижнем Новгороде он бывал и не раз, то в Нижнем Пропиле ему ни разу быть не приходилось, и было интересно побывать в глубине Сибири.

"В Сибири бабы что надо...", – подумал про себя Сергей и, вспомнив про субботнюю рыбалку, удовлетворенно улыбнулся.

Рыбки там были что надо! Особенно одна. Машей звали.

ГЛАВА 4. Некоторые страницы из жизни Алекса Стоуна – агента и человека.

Алекс Стоун был очень опытным агентом. В ЦРУ он работал уже почти двадцать лет и считался одним из самых лучших оперативных работников.

Он знал пять языков, включая наречия племен и народностей крайнего и не очень Севера, владел всеми приемами боевых искусств и совращения женщин, мог выжить без воды и пищи в течение длительного времени, хотя время никто не засекал.

Короче говоря, в любой отдельно взятой стране, включая страны Африки и Антарктиду, Алекс чувствовал себя как рыба в воде или как ковбой на лошади (по настроению), за исключением одной страны, где сдавали нервы даже у самых опытных и закаленных разведчиков. Этой страной была Россия, ранее входившая в состав СССР.

Алекс был в СССР несколько раз для стажировки под видом туриста, однажды даже вез нелегальное сообщение для резидентуры в Москве, но каждый раз ему было крайне неуютно в этой загадочной северной стране.

В период позднего брежневизма, когда он впервые приехал в СССР, он никак не мог понять, по каким критериям человеку присваивается титул "дорогой" и как переводится на английский язык "сраны сосискохо нахеря". Было также непонятно, является ли традицией для всего советского народа дарить друг другу в день рождения золотые звезды (вообще то, в принципе, Стоун был согласен, что тому, кто прожил в СССР 70 лет и даже 50, нужно давать звезду Героя Советского Союза).

После смерти верного ленинца и после смерти Ю.Андропова, которого на Западе побаивались, Алекс был в СССР в период мумифицирования Черненко и тоже никак не мог взять в толк, почему советские, а тем более кремлевские врачи выпускают на трибуну явно смертельно больного человека.

В период горбачевской эпохи иностранцам в СССР зажилось получше и Алекс посетил СССР три раза в составе торговых делегаций, но и тогда вызывало недоумение постоянное упоминание о консенсусе и неком процессе, который пошел.

По большому счету процесс, который был действительно заметен – это было появление на улицах большого количества проституток и неимоверный бардак во всем советском хозяйстве, который в одночасье всплыл наружу.

Директиву Горбачева – Лигачева о вырубке в стране виноградников ЦРУ, как он помнил, изучало и анализировало несколько недель, но так и не пришло к однозначному выводу, что за этим скрывалось.

Некоторые эксперты утверждали, что это делается для того, чтобы военная техника, особенно колесная, могла быстрей выдвинуться на передовые позиции, другие говорили о том, что в этих местах затевается большое военное строительство, скорее всего ракетных шахт. Третья группа специалистов говорила, что в тех краях просто не хватает дров.

Так или иначе, вопреки или благодаря стараниям бойцов невидимого фронта, в котором был и Алекс, произошла разрядка напряженности и обмена ракетными ударами можно было уже не опасаться. Пришлось осваивать смежные профессии.

Алекс прошел курсы повышения квалификации, после которых он уже довольно сносно мог отличать секретные материалы оборонных заводов от конспекта студента технического вуза, регулярно посещающего лекции.

Последняя длительная командировка по линии технического шпионажа у Алекса была в бывшую ГДР, где он успешно покупал у советских военных, покидающих страну, различные секретные сведения. Когда военные уехали, шпионить уже было не за кем и пришлась возвращаться.

С тех пор он работал в штаб-квартире ЦРУ в аналитическом отделе. Поэтому для него полной неожиданностью стало приглашение полковника Дриллера, заведующего русским отделом, вернуться на оперативную работу в его отдел.

– Сэр, я ведь уже три года не занимаюсь оперативной работой, – вежливо напомнил Алекс, когда они с полковником Дриллером сидели у него в кабинете и пили кофе.

– Алекс, ты же был одним из лучших оперативников.... Неужели так постарел? – усмехнулся Дриллер.

– Нет, я чувствую себя в форме, – возразил Стоун, – Тренировки, пробежки. Много читаю...

– На каком языке Алекс, если не секрет?

– В основном на английском, конечно. Но раз в неделю обязательно что-нибудь читаю на немецком и французском. Иногда попадаются интересные публикации на русском.

– И что в последнее время вам интересного попалось?

– Весьма любопытная публикация сэр, – усмехнулся Алекс, – В газете "Известия" была статья о том, что на одного из крупных денежных воротил завели уголовное дело по обвинению в крупных финансовых аферах...

– Ну и что? – поднял бровь Дриллер, – Обычное дело...

– Да, но он тут же был избран в их нижнюю палату – Государственную Думу. Простите, сэр, это традиция?

– Алекс, я пригласил тебя как раз в силу того, что ты один из немногих наших оперативников, кто неоднократно был в СССР в различные периоды времени, поэтому должен примерно представлять историю развития демократии в этой стране...

– По-моему здесь не демократия, а уголовщина, – хмыкнул Алекс, закуривая, – Беспредел.

– Вот, вот, – оживился Дриллер, – Вы хорошо знаете их выражения! Короче говоря, у меня есть предложение: что скажете, если я вам предложу через полгода командировку в Россию?

– Легальную или нет? – Алекс безучастно выпустил струю дыма.

– Нелегальную. Получение визы исключается...

– Сэр, я в аналитическом отделе весьма неплохо себя чувствую. Воздух России мне вреден.

– В случае удачно проведенной операции исполнитель получит полмиллиона долларов, – небрежно бросил полковник.

Стоун оживился:

– Такой ценный материал?

– Прежде вы должны дать согласие...

– Согласен. Продолжайте.

– Вы ведь занимались промышленным шпионажем? – спросил полковник Дриллер и, не дожидаясь ответа, продолжил, – В одной из лабораторий Сибирского отделения РАН в прошлом году было получено неизвестное вещество, обладающее уникальными свойствами: оно сгорало практически мгновенно и без остатка, без дыма.

– Идеальное вещество для твердотопливных ускорителей, – вставил свое замечание Стоун.

– Вот именно, – кивнул Дриллер, – Но это еще не все. При осуществлении реакции синтеза, судя по имеющимся данным, был получен быстродействующий отравляющий газ без запаха, вкуса и цвета!

– А откуда данные по этому делу? – Алекс закурил вторую сигарету.

– Вы знали Джона Вуда? – в свою очередь задал вопрос Дриллер.

Стоун наморщил лоб, потом мотнул головой:

– Нет..., вроде нет.

– Агент "Тампакс" был заброшен еще в СССР, в горбачевские времена. У него были прекрасные документы и великолепная легенда. Мы его сориентировали на получение данных по секретной лаборатории в Нижнем Пропиле. Это в 80 милях от города Верхний Пропил, резиденции "Тампакса"...

– А Верхний, этот, как его... Пропел, это где?

– Это примерно в ста милях к югу от Новосибирска. Я надеюсь вы знаете, где Новосибирск?

– Да, – кивнул головой Стоун, – Это примерно в четырех тысячах миль от Японских островов. Строго на Запад. Послушайте, а нельзя ли поближе к делу, сэр? И чашечку кофе с коньяком?

– Я в вас, Алекс, никогда не сомневался, – засмеялся полковник и, позвонив секретарше, заказал кофе, потом продолжил:

– Джон Вуд провел блестящую операцию, завладел секретными материалами лаборатории, но потом по неизвестным нам причинам он стал игнорировать указания центра и повел расследование собственным путем. Он захотел удостовериться в правильности полученных материалов экспериментальным путем. В результате он погиб вместе с материалами. Вы читали о взрыве под Нижним Новгородом?

– Что-то припоминаю. В газетах было. В советских, причем. А-а, вспомнил, что-то о взрыве удобрений на полях! Там еще была одна запоминающаяся строка: "...По оценкам западных специалистов мощность взрыва составила десять килотонн."

– Чушь, – поморщился Дриллер, – Это они потом сами взорвали в другом районе для отвода глаз. На самом деле взрыв был значительно слабее, но его засек наш спутник и сделал снимок. Так вот, по спектральному анализу этот взрыв что-то близкое к реакции аннигиляции!

– Ни фига себе! – выкатил глаза Стоун, – Дело пахнет Нобелевской премией!

– Вот именно, мой друг, – ласково сказал Дриллер, отпивая кофе, – Поэтому я думаю, что тебе надо срочно изучить досье по операции "Лаборатория". После этого предстоят долгие тренировки, причем одна очень специфическая. Ты готов?

– Всегда готов! – Стоун твердо кивнул головой.

– Я не сомневался в тебе, мой мальчик, – Дриллер ласково хлопнул Алекса по плечу и поднял рюмку с коньяком:

– За успех!

Когда Алекс ушел, полковник Дриллер достал из ящика стола сигару и молча раскурил её. Он всегда закуривал сигару, когда впереди предстояло новое, волнующее дело.

Полковник вспомнил, как шесть лет назад он вот так же разговаривал с Джоном Вудом, напутствуя того на полную неведомых опасностей нелегальную работу в СССР, и как они вот так же выпили по рюмке коньяка.

Дриллер вспомнил, каким талантливым учеником был Джон, как прекрасно тот усваивал материал занятий, готовил домашние задания, овладевал русским языком, особенно матерным.

Единственное, в чем себя корил полковник – это слабая подготовленность Джона в дисциплине "налаживание контакта с потенциальным носителем информации при помощи спиртных напитков", впрочем в то время этой дисциплины, как самостоятельного предмета, в учебной программе еще не было.

"Надеюсь, Алекс будет удачливее.... И подготовленнее.", – подумал про себя Дриллер и заказал секретарше еще одну рюмку.

ГЛАВА 5.Особенности подготовки агентов ЦРУ в период демократических преобразований в России.

Пять месяцев интенсивной безвыездной тренировки Алекса Стоуна на спецбазе ЦРУ прошли очень быстро.

Алекс жил в однокомнатной квартире в стандартном панельном доме, специально построенным на территории базы строго по советским проектам.

Рядом с подъездом располагалось некое пространство, захламленное различным мусором, которое почему-то называлось "детская площадка", помойка с вечно наполненными баками и сомостийная стоянка автомобилей советского производства различной степени задолбанности. Как потом объяснил заместитель начальника школы по материально-техническому снабжению полковник Драйвер это была самая трудная часть реквизита.

В непосредственной близости от дома, где жил Алекс и еще несколько человек, включая женщин и детей, стояли еще несколько домов явно бутафорского плана, но они достаточно точно передавали колорит среднегрязного московского района.

Для полноты картины рядом функционировала пивная, винный и продовольственный магазины, принципиально ничем не отличавшиеся друг от друга и загадочное заведение под названием "Химчитка" (на отсутствие буквы "c" похоже никто внимания не обращал, что было в полном соответствии с российским менталитетом).

Дополняли картину неброские вывески на домах: "ЖЭК N7", "Отделение милиции N13", "Региональное отделение ЛДПР" и художественно выполненные надписи на стенах: "Вовка – дурак", "Света, я тебя люблю", "Ельцин – иуда", "Спартак-чемпион" и неизменная, как мавзолей Ленина, надпись "Х.й".

Обитатели дома, где прожил пять месяцев Алекс, тоже были разные, но все говорили только по-русски, включая негра, который изображал роль водопроводчика.

Алекс вставал в семь утра, делал зарядку, ел самостоятельно приготовленный завтрак и шел на работу, которая располагалась в полукилометре от дома в каком-то странном доме, стилизованным под советское учреждение под странной вывеской "Торгово-производственная фирма "ПЛЮС"".

В 9 утра Алекс входил туда, вяло махал рукой вахтеру, требовавшему пропуск, и садился за стол в какой-то комнате, где еще было пять человек. В течение двух-трех часов в день они должны были производить обзвон возможных клиентов по специально выданным для этого персональным справочникам.

Номенклатура товаров каждый день менялась: от жвачки "Дирол" до компьютеров "Пентиум", неизменным оставалось только одно: все разговоры велись только на русском языке, на другом конце провода сидел человек, для которого русский язык был родным и все разговоры записывались на пленку, после прослушивания которой, курсантам ставили оценки и корректировали задание.

Для разнообразия время от времени в комнату входил какой-то человек в модном костюме и начинал орать, что они опять не выполнили план продаж. Один раз Алекс не выдержал:

– Ты чего орешь, х.. с ушами! – рявкнул он, оторвавшись от телефонной трубки, – Не утомляй, видишь: люди работают!

Мужик в костюме даже задохнулся от возмущения:

– Что-о? Как ты сказал? Как фамилия!? Я тебя без зарплаты оставлю!

– Я сказал, что ты х.. с ушами. Может быть и без ушей. Оставишь без зарплаты – я расскажу твоей жене, что ты трахаешь секретаршу в кабинете, понял?

Мужик сделал глотательное движение и вышел из комнаты. Остальные курсанты весело загоготали.

После двух-трех часов этого издевательства следовал перерыв на физические упражнения, затем начиналась индивидуальная подготовка по персональным программам, ведущее место в которой занимала языковая подготовка. Вечерами иногда курсанты снова встречались в небольшом кинотеатре, где шли новые русские фильмы, а иногда соображали на троих в пивной или рядом, на лавочке под пальмой.

Периодически кто-то из обитателей этого микромира напивался и начинал буянить, либо падал в кусты, как это принято в России. Обычно в таких случаях подъезжала странная машина желто-синего цвета с надписью "Милищия", отключившегося человека закидывали вовнутрь два каких-то угрюмых типа в странной униформе, после чего машина уезжала.

Как предупреждал полковник Дриллер:

–Учти, Алекс: все будет натурально, как в России, включая настоящую водку и русское пиво. От этого не уйти. Главное в нашем деле – реализм!

– А если придется кому-нибудь по морде дать? – поинтересовался тот.

– Можно, но только не насмерть. Бить очень аккуратно! И учти, среди обитателей вашего отсека есть настоящие русские, которые будут оценивать построение фраз и адекватность реакций на ситуацию...

Зачеты по предметам начались уже на втором месяце обучения. Однажды Алекс в выходной день вышел из подъезда без какой-либо цели: просто хотелось пройтись, к тому же дома кончался хлеб и колбаса. Заодно надо было купить пива.

Около подъезда какой-то незнакомый мужик в замызганной рубашке и тренировочных штанах склонился над капотом иномарки – это была автомашина, известная Алексу, как "Жигули".

– Слышь, командир, – оторвался от машины мужик, – Посмотри, есть ли искра на проводе. Я крутану стартер, а ты подержи провод...

– Давай, – согласился Алекс, – Только со скорости сними...

Мужик хмыкнул и кивнул головой. Алекс взял провод и поднес его к корпусу. Мотор натужно заурчал.

– Ай, б...!, – крикнул Алекс и грязно выругался. Он бросил провод, почувствовав, как его дернуло током, – Есть искра, е. т..ю мать!

Мужик удовлетворенно кивнул головой:

– Значит карбюратор пи..ит. Давай я сниму шланг, а ты крутани стартер – посмотрим, идет ли бензин.

– Думаешь бензонасос? – задумчиво спросил Алекс.

– А х.. его знает, может и он, может и еще чего-нибудь, – мужик склонился над капотом, – Слышь, дай-ка мне отвертку!

– А где она? Мать её..

– Да там лежит, на корыте...

– Нет здесь ни х.., – сказал Алекс, поискав вокруг.

– Да там она, ё. твою м..ь! Посмотри под ногами!

– А-а-а, нашел! Вот сука! – довольно сказал Алекс, найдя отвертку.

Через полчаса совместными усилиями машина завелась и мужик удовлетворенно закурил сигарету:

– Ну спасибо, друг – помог! Как тебя звать то?

– Алексей, – улыбнулся Стоун, – А тебя?

– Меня Сергеем, я во втором подъезде живу. Может пойдем, дернем по сто пятьдесят?

– Вечерком может быть. Мне еще по делам нужно.

– Ну, бывай. Встретимся еще...

Однажды Алекс, придя вечером домой, обнаружил, что из крана на кухне весело бежит вода. Он попытался завернуть кран, но вода потекла только быстрее. Алекс вспомнил, что существует какая-то странная организация, называющаяся ЖЭК и, посмотрев в справочнике, набрал номер.

– Да! – рявкнул кто-то на другом конце провода, – Слушаю!

– У меня кран течет, – несмело сказал Алекс, – На кухне.

– Адрес!? – рявкнул опять неведомый голос.

– Улица Коммунистическая, дом 1, квартира 13, – уже смелее ответил Стоун.

– Сейчас мастеров нет, записываю на завтра. С 10 часов будьте на месте...

– Я ж работаю!

– Все работают. Работа – не волк. Записывать?

– Давай. Во сколько придет то?

– Я ж сказал: с десяти, – ответил раздраженно голос и в трубке послышались гудки.

Утром на следующий день Алекс позвонил на работу и стал ждать слесаря. В 2 часа дня в дверь позвонили. Алекс открыл: на пороге стоял негр в грязной телогрейке и кирзовых сапогах, сжимая в руках обшарпанный чемодан. В углу губ тлела сигарета.

– Ты, что ль, вызывал? – хриплым голосом спросил негр.

– Я. Только я ждал раньше..., – буркнул Стоун.

– Раньше только инфаркт бывает, – небрежно процедил слесарь, – Показывай, что тут у тебя...

Алекс проводил негра на кухню, где из крана весело бежала вода. Тот, увидев поток, ругнулся и пошел перекрывать воду. Потом долго гремел ключами, бурча что-то под нос, причем было ясно, что это не стихи. Через десять минут он выпрямился:

– Слышь, хозяин. Вентиль нае..улся. Ни хрена не выйдет.

– А чего делать? Вода-то течет!

– Я что, фокусник, что ли? Говорю: вентиль накрылся. У меня запасного нет. Иди покупай, я поставлю.

– Ладно. Сколько стоит запасной? – махнул рукой Стоун, доставая бумажник.

– Сколько, сколько.... Гони пузырь и все будет в норме...

Алекс вздохнул и, пройдя в комнату, вытащил бутылку водки "Московская". После её появления негр повеселел и быстро закончил работу.

– Ну, бывай хозяин. Будет работать как часы. Если что – звони. Спросишь Васю.

Негр Вася с шумом сложил в чемодан инструменты, сплюнул в раковину и, присвистывая, вышел.

Алекс тихо выругался сквозь зубы и взял веник: надо было убрать грязь с сапогов сантехника.