Текст книги "Живая очередь"

Автор книги: Александр Андрианов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 13 страниц)

Глава 3

Вернувшись в квартиру, Дмитрий Петрович собрался поужинать, но его намерения нарушил неожиданный телефонный звонок. Очень странно. Телефон Дмитрия Петровича обычно молчал целыми неделями, а порой и месяцами. Звонить пенсионеру было некому – друзья давно забыли о его существовании, а единственный сын просто не имел такой привычки. Недоумевая, кто бы это мог быть, Дмитрий Петрович снял трубку и услышал приятный женский голос.

– Добрый вечер, – произнесла девушка.

– Здравствуйте!

– Вас беспокоят с радио «Золотая волна». Вы когда-нибудь слушали нас?

– Нет. Я вообще радио почти не слушаю. Разве что «Маяк».

– Ничего страшного. Нам интересно узнать мнение людей о современной российской музыке. Мы проводим опрос и хотим предложить вам принять в нем участие.

– Но я совсем не разбираюсь в современной музыке.

– Это тоже не имеет значения. Мы просто поставим мелодию, а вы выставите оценку по десятибалльной шкале. Единица – если вам совсем не понравилось, а десять, если песня произвела на вас впечатление. И нужен будет краткий комментарий к вашей оценке. Договорились?

– Ну хорошо. Если это нужно, я не против.

– Отлично. Тогда представьтесь и скажите, сколько вам лет.

– Дмитрий Петрович, пенсионер. Мне 67 лет.

– Большое спасибо. Всего будет пять мелодий. Вы готовы?

– Да.

– Тогда слушайте:

«Скажи-ка брат[1]1
  Юрий Алмазов, песня «Воркутинский снег»


[Закрыть], что в этой жизни хочешь ты?

Что нам Нью-Йорк? Он далеко от Воркуты.

В Майами дождь, ну а у нас еще зима.

Давай-ка брат! За Русь по полной, и до дна.

Воркутинский снег…»

– Десять, – произнес Дмитрий Петрович.

– А почему?

– Патриотичная песня. А то все в Америку лыжи навострили, а этому воркутинский снег милее. Молодец! Такие песни надо нашей молодежи слушать давать.

– Спасибо. Приготовьтесь услышать еще одну мелодию.

«Знаешь, ты болтаешь во сне

Еле внятно, непонятно[2]2
  Группа «Тутси», песня «Самый-самый»


[Закрыть].

Мыслей хоровод в голове.

Куда-то едешь, потом обратно».

– А это двойка.

– Почему?

– Да потому что не следит она за своим молодым человеком. Видите, что поет. Парень-то, видать, перебрал крепко, уехал не пойми куда, а потом еще и во сне бредил. Ей бы возле кровати своего суженого сидеть, а она на эстраду вылезла! Эгоистка! А если у него сердечко слабенькое? С ним шутки плохи. Я вот у врача сегодня был, и мне столько всего про это рассказали. Могу поделиться, если нужно.

– Нет, это лишнее. Давайте послушаем третью мелодию.

«А снег идет, а снег идет. По щекам мне бьет, бьет[3]3
  Глюк'oza, песня «Снег идет»


[Закрыть]. Болею очень – температура. Стою и жду тебя, как дура»

– Девушка, что вы мне каких-то больных подсовываете? Ну что вы хотите, чтоб я сказал? С температурой дома сидеть положено, а не на снег выходить. Действительно, дура-дурой. А оценка – пять.

– А за что ж тогда пятерка, если вам не понравилось?

– А это за самокритичность.

– Спасибо. Следующая мелодия.

«А молодежь все водку пьет, не знает фитнеса[4]4
  Серега, песня «Черный бумер»


[Закрыть].

Все потому, что перспективы нет и бизнеса.

Черный бумер, черный бумер. Стоп сигнальные огни.

Черный бумер, черный бумер. Если сможешь – догони».

– Хм… Ну это твердая десятка. Парень дело говорит. Вон, посмотрите, что в деревнях творится. Все спились и на завалинках лежат. А почему? Да потому, что работы нет. Но я не совсем понимаю, что такое черный бумер и причем он здесь? Может, модель трактора или комбайна? Тогда еще понятно. Парень колхоз хочет развивать. Бумерами этими всех обеспечить. Да еще и соревнование устроить предлагает. Поет ведь «если сможешь – догони». Как раньше было. Кто больше урожая собрал – тому премию давали. В общем, молодец. За родную землю радеет!

– Благодарю. И последняя мелодия

«Время смотрит спокойно, с призрением[5]5
  Umaturman, песня «Проститься»


[Закрыть].

Вы меня уже верно не вспомните.

Опоздавшее ходит прозрение.

По моей гладко выбритой комнате».

– Ловко же вы меня разыграли!

– В смысле?

– Ну как же! Вторую-то мелодию помните? Там еще девушка пела про своего парня, который напился и бредил во сне. Так это ж он ей отвечает. И ежу понятно! Прозрел мужик! Понял, наконец, что с такой девушкой каши не сваришь. Плохо только, что пьет он, судя по всему, слишком часто. Вон, комната у него почти пустая. Пропил все с горя. Жалко парня – с такой девкой совсем пропадет. Поставлю-ка я ему шестерку, чтоб так не убивался. Но вы ему передайте обязательно, чтобы он бегал по утрам, отжимался, говорят, это помогает. А бабу он себе новую найдет. Порядочную!

– Спасибо. Вы нам очень помогли.

– Да не за что, девушка. Только вот лучше «Подмосковных вечеров» ничего еще не придумано. Так что почаще эту мелодию ставьте. Глядишь, и слушать вас начну. Ну а песни про снег воркутинский и комбайны тоже хорошие, советую оставить их в вашем репертуаре.

– Постараемся последовать вашим рекомендациям. Всего доброго.

– До свидания!

Польщенный тем, что его мнением поинтересовались аж на самом радио, Дмитрий Петрович отправился спать в отличном расположении духа и на удивление быстро заснул. Даже не потребовалось использовать снотворное, которое в последнее время стало ему таким же верным спутником, как и анальгин.

Глава 4

Часы сменялись днями, дни – неделями. Дмитрий Петрович жил по своему обычному графику, разве что телевизор стал смотреть гораздо реже, чтобы избежать волнений. Он тщательно соблюдал диету, успешно борясь с искушением скушать что-нибудь из запрещенных продуктов, не употреблял алкоголь. Три недели, отпущенные ему врачом, пролетели незаметно, а вот улучшений в своем состоянии пенсионер так и не обнаружил. Головные боли преследовали его с той же периодичностью, что и раньше, да и засыпал он почти всегда с большим трудом. Возвращаться в поликлинику и снова толкаться в очереди Дмитрию Петровичу совсем не улыбалось, однако иного выхода он не видел. Пенсионер привык любое дело доводить до логического конца, а уж если оно касалось его собственного здоровья, тем более нужно было решить его безо всяких промедлений.

Зайдя в поликлинику и избавившись от верхней одежды, он поднялся на третий этаж и снова увидел огромную очередь. Если бы пенсионер смотрел фильм «День сурка», он непременно бы решил, что оказался в шкуре главного героя, для которого каждый новый день начинался ровно так же, как и предыдущий. И правда, это же здание, собака, раздевалка и толпа народа, требующая внимания докторов. Так же, как и три недели назад. Даже люди, казалось, пришли сюда абсолютно те же. Во всяком случае, та странная четверка стариков, состоявшая из «бабочки», «чернопиджачника», «пузатого» и «кучерявой», как метко окрестил их Дмитрий Петрович, стояла у окна, словно и не покидала стен этого заведения.

Заняв очередь, пенсионер присел на свободное место, услужливо уступленное каким-то молодым человеком, и стал ждать. Но сохранить спокойствие было нелегко. Дмитрий Петрович не умел ждать, абсолютно этого не терпел и выходил из себя от одной лишь мысли о бездарно потраченном времени. Как и три недели назад, он без конца оглядывался на окружающих людей и не понимал, что все они здесь делают. Почему не сидят дома, не смотрят телевизор, не читают газеты? С внуками не нянчатся в конце концов…Если ты обсуждаешь соседа по даче и хихикаешь, закрывая рот ладошкой, как две бабульки, примостившиеся по соседству, или как вон тот старичок лет семидесяти, споришь с другим пациентом о причинах неудач хоккейной сборной, что вам делать в поликлинике?

А тут еще эта самая четверка прошествовала рядом с ним, перебрасываясь ничего не значащими фразами. Если бы взглядом можно было убить, несчастные старички сгорели бы в мгновение ока, и даже пепла бы от них не осталось. В этот момент «чернопиджачник», как назло, посмотрел в сторону Дмитрию Петровича и, увидев его горящие глаза, произнес:

– О, а вот и наш ворчун пожаловал!

– А вы, такое ощущение, и не уходили отсюда, – парировал он

– Вы совершенно правы, – ответила «кучерявая», – мы практически не покидаем стен этого заведения.

– Что-то непохоже, что вы настолько больны.

– А нам просто здесь нравится.

– Не сомневаюсь, – съехидничал Дмитрий Петрович. Бездельников в нашей стране много развелось.

– Боюсь, вам этого не понять. Поэтому мы оставляем вас наедине с вашей злобой. А если захотите поговорить – всегда милости просим.

– Ну уж нет. Я в поликлинику хожу не разговоры разговаривать, а лечиться.

– Ну-ну, – сказал «пузатый» остальным. – Пойдемте. Не будем ему мешать.

Когда Дмитрий Петрович уже порядком очумел от безделья и по нескольку раз перечитал все плакаты о вреде курения, абортов и алкоголя, висевшие в поликлинике, очередь наконец-то дошла до него.

– Здравствуйте, – поприветствовал он врача, войдя в кабинет.

– Добрый день.

– Я приходил к вам три недели назад с жалобами на головную боль. Вы сказали, что это гипертония и велели соблюдать диету. Я в точности выполнил все ваши рекомендации, но это не очень мне помогло.

– Да… случай серьезный, – сказала терапевт, еще раз измерив давление пациента. – Могу посоветовать вам таблетки. Но все это не слишком надежные средства. Чтобы гарантированно избавиться от болезни раз и навсегда, вам нужно особое лечение.

– И что же именно?

– Есть совершенно новая разработка российских ученых, применяемая только в одной клинике Москвы. Эта клиника как раз специализируется на лечении гипертонии, у них большой опыт в этом деле. Пожалуй, вам стоит туда обратиться. Лучше них вам никто не поможет. Только когда придете, скажите, что вы от меня. У нас с этой лечебницей давние отношения, и все предыдущие пациенты были очень довольны, воспользовавшись ее услугами.

– И сколько же стоит это удовольствие?

– Стандартное исследование – 4900 рублей. Расширенное – около 8000 рублей. Но лучше всего использовать комплексное обследование, которое обойдется вам в 15 тысяч рублей.

– Ничего ж себе цены! Ну спасибо, помогли! Где ж я на стрости лет такие деньжищи возьму?

– Дмитрий Петрович, вы же понимаете, что дешевыми средствами болезнь не вылечить – только время зря потеряете. А с гипертонией шутки плохи. Чем выше артериальное давление, тем с большей нагрузкой работает сердце. Конечно, я могу выписать вам таблетки и непременно сделаю это. Но реально помочь вам смогут только в этой клинике.

– Не надо мне никаких ваших таблеток, – разозлился Дмитрий Петрович, вскакивая с кресла. – Совсем стыд потеряли! Это ж надо, пятнадцать тысяч. Пусть олигархи проклятые вам такие деньги носят! Работаешь ради них всю жизнь, гробишь последнее здоровье, а они… Тьфу на вас! Просто нет слов!

Дмитрий Петрович вылетел из кабинета, громко хлопнув дверью, не обращая ни малейшего внимания на врачиху, которая пыталась сунуть ему в руки выписанный рецепт. Обхватив голову руками, он присел в кресло недалеко от кабинета, чтобы немного остыть. Выходить на улицу в таком возбужденном состоянии Дмитрий Петрович не хотел. Он сидел так минут пять или десять и даже не заметил, как «чернопиджачник» отделился от странной четверки и направился к нему.

– Ты чего такой смурной сидишь? – спросил «чернопиджачник», присаживаясь рядом.

– А тебе что, больше всех надо? Своих дел нет? – огрызнулся Дмитрий Петрович.

– Да как тебе сказать… Может, и нет. Просто я вижу, что у тебя что-то стряслось. Вот и подошел. Мы здесь все друг другу помогаем. И тебе поможем, если что.

– Никак мне не поможешь.

– Ну ты все же скажи, что стряслось. Тебя кстати как зовут?

– Дмитрий Петрович.

– Дима, значит. А меня Андрей. У нас здесь не принято друг друга по отчеству величать. Все свои.

– «У нас» – это у кого?

– Ну, у нас здесь своя компания. Вон тот толстячок, – сказал он, указывая на «пузатого» – Илья, а вон тот, – он перевел взгляд на «бабочку» – Сергей. А разбавляет наше мужское трио Софьюшка. Конечно, мы почти всех здесь знаем, но общаемся в основном друг с другом. В общем-то здесь у каждого свои группки по интересам.

– А я думал, в поликлинику ходят лечиться…

– Так мы и лечимся… От одиночества. Думаешь, от хорошей жизни сюда ходим? Вот Софьюшка, к примеру, живет вместе с внучкой и ее мужем, которые с нетерпением ждут того дня, когда «любимая» бабушка отправиться в могилу и освободит жилплощадь. Чего ей с ними делать? О чем разговаривать? Они ведь даже желаний своих не скрывают и не раз ей их высказывали. А Софья – баба мировая. В жизни своей никого не обидела. А уж пирожки печет – пальчики оближешь. Но не сложилась у нее судьба, что ж теперь… А Сергей раньше алкоголиком был. Пил по-черному. Как жена умерла, так и запил. Еле вытащили его из этого болота. А сейчас посмотри, какой бодренький. Потому что знает, что не одинок, что мы вместе. А Илья. Думаешь, у него легкая жизнь? Ничуть не бывало. Это сейчас он хохочет и по пузу своему хлопает, а ведь два инфаркта пережил, когда узнал, что любимый сынок проиграл в карты его квартиру. А затем бандюганов привел, чтобы отца из дома выжить. А у меня по сравнению с другими все не так тяжко. С женой уже давно в разводе, детей так и не нажил, а уж внуков и подавно. Вот и херел в своей халупке, пока Ильюшку с Сергеем не встретил. А затем и Софьюшка к нам присоединилась. Здесь мы все вместе. Друзья. Помогаем друг другу, чем можем, и других по мере сил поддерживаем. Ведь никому другому дела до нас нет – ни государству, ни родственникам…

– Я тоже один живу. Сын – в Европу с женой укатил, моя супруга померла, а друзей жизнь куда-то разбросала. Но не могу сказать, что страдаю от одиночества. Я все время чем-то занят.

– Чем, например?

– Читаю газеты, смотрю телевизор, любуюсь из окна на прохожих …

– А люди? С людьми-то ты общаешься?

– Нет. Почти нет. Разве по случайности, как с тобой сейчас.

– Это, брат, совсем не дело. Человек без общения не может. Я вот тоже раньше примерно так жил. А еще, бывало (сейчас и вспомнить стыдно), на лавочке сидел возле дома и ворчал на всех подряд. То ругался, что машину не так припарковали, то на молодежь шумную покрикивал. Но знаешь, как сюда попал, и с людьми этими меня жизнь свела, понял, что занимался никому не нужной ерундой. Не было у меня нормального человеческого общения. Вот и рявкал на всех от злости, сам того не сознавая. Вот как ты примерно.

– А ты меня по себе не равняй, – возмутился Дмитрий Петрович. – Я делами важными занимаюсь. Меня в подъезде каждый знает и уважает.

– Про уважение спорить не буду. Жизнь мы с тобой большую прожили, и опыт за плечами у нас имеется. Как такое не уважать? А вот про важные дела – заинтересовал. Позволь полюбопытствовать, что же ты такое делаешь?

– Участковому помогаю журналистов нерадивых отлавливать, которые сюжетики свои чернухой и пошлятиной сдабривают да на телевидение пускают.

– Э, брат, как высоко летаешь, – улыбнулся Андрей. – Да будет тебе известно, что участковый так и называется лишь потому, что за участком своим присматривает. И журналистами с телевидения вовсе не он занимается. У него своих забот хватает.

– Ясное дело. Так ведь он в органы соответствующие мое заявление отправит, а уж там, наверху, разберутся.

– Ага, как же… У них убийств нераскрытых выше крыши и изнасилований, а они все бросят и твоими доносами заниматься будут. Как бы не так!

– Да быть такого не может. Нельзя же заявление так просто проигнорировать?

– Ну а ты хоть раз слышал про суд над журналистом по твоему заявлению? Или хотя бы об увольнении этого журналиста?

– Нет, но…

– Вот то-то и оно. Так что, брат, не нужна по сути никому твоя писанина, извини, если разочаровал. В жизни ведь всякое бывает: некоторые водкой забываются, другие – делами разными свое одиночество скрашивают. Как я раньше, а ты сейчас. Но нельзя избегать человеческого общения и отгораживаться от всех стеной. Какая разница – шестьдесят тебе лет или семьдесят? Жизнь не заканчивается на этом. Можно делать какие-то дела, можно заботиться о других, если тебе так легче, но ведь и о себе забывать не стоит. Нельзя всегда отдавать, необходимо что-то получать взамен. А что нам, старикам, надо? Простое человеческое общение… Этого, знаешь, как многим не достает? Не все ведь к нам сюда захаживают. А в других поликлиниках такого нет, во всяком случае, я не видел…

– Ну а почему дома нельзя собираться? Что такого в этой поликлинике?

– Дома… А ты сам подумай. Так просто дома ведь не посидишь. Гостей покормить надо, чаем напоить. А такую ораву людей разве прокормишь? На себя-то не всегда хватает, сам знаешь, какая сейчас жизнь. К тому же, мы ведь не хотим от других отгораживаться. Мы со всеми стараемся общаться. Или просто поздороваться. Это ведь тоже очень важно… Ладно, а что у тебя все-таки стряслось?

– Гипертония у меня. А врачиха клинику мне посоветовала, где один только осмотр 15 тысяч стоит. Где ж мне их взять?

– А… Лизка-то. Да она для той самой клиники клиентов регулярно поставляет, и деньги ей хорошие за это платят.

– Так это ведь незаконно!

– Законно-незаконно, а она с ребенком одна живет, без мужа. Надо ж ей как-то кормиться. А на нищенскую зарплату не особенно разгуляешься. Сам понимать должен.

– Ну а мне-то что делать?

– Я же сказал. Мы здесь все друг другу помогаем. И тебе поможем. Есть у меня один знакомый – Кирилл. Тоже здесь появляется время от времени, но не так часто, как мы. Он завтра прийти должен. Кирилл ведь раньше врачом работал и на всяких болезнях собаку съел.

– Что ж он сюда приходит, раз такой шибко грамотный?

– Все для того же. Для человеческого общения. Он ведь тоже одинокий, как мы. А тебе обязательно поможет. Ты подходи завтра.

– Приду. Чего еще делать-то остается. Спасибо.

– «Спасибо» завтра скажешь. И не мне, а Кириллу. Давай, не пропадай. Хочешь, познакомлю тебя с Софьей, Ильей, Сергеем, с другими людьми? Я тут почти всех знаю.

– Лучше не сегодня. Мне твои слова еще переварить надо.

– Что ж, переваривай. Завтра мы все здесь будем. Так что случай познакомиться обязательно представится. Удачи!

Глава 5

Слова Андрея произвели на Дмитрия Петровича впечатление, но пенсионер был далек от эйфории. Он боялся и испытывал сомнения. «Я иду туда только для того, чтобы встретиться с этим Кириллом, – убеждал себя старик. – Только для этого. И совсем не хочу стать таким же бездельником, как остальные. Это они несчастные и одинокие, а я не такой. Совсем не такой. Я не одинок. Совсем даже не одинок. Я только поговорю с Кириллом и уйду оттуда. Чего мне там делать? Меня ждет корреспонденция, потом нужно убраться в квартире, посмотреть телевизор. Дел по горло. Не буду же я сидеть в поликлинике весь день, как все они. Это совсем ни к чему»…

Убедив себя в этом, Дмитрий Петрович улыбнулся отражению в зеркале и вышел из дома. Погода была прекрасной, и пенсионер с наслаждением подумал о том, как сегодня после обеда будет наблюдать в окно за детьми, спешащими из школы домой. Они с радостными улыбками будут крутить в руках ранцы, набитые учебниками, и весело смеяться. Он помашет им рукой, а они наверняка ответят ему тем же. Во всяком случае, Дмитрий Петрович очень любил, когда дети замечали его, сидящего у окна, и видя, что за ними наблюдают, принимались еще активнее смеяться и прыгать, а порой и гримасничать. Это очень умиляло Дмитрия Петровича, и к своему стыду он порой тоже строил им забавные рожицы. Но только тогда, когда кроме детей на улице никого не было. Совсем не дело, если кто-нибудь из взрослых увидит это. Еще подумают что-нибудь…

– Дима, привет! – окликнул его Андрей, когда старик оказался возле поликлиники.

– Добрый день, – ответил Дмитрий Петрович.

– Рад, что ты пришел, – сказал Андрей.

– Даже не знаю, стоило ли?

– Конечно, стоило. Сам убедишься скоро. Кирилл уже многим помог. И тебе обязательно поможет.

– А может, ему денег надо дать?

– Кому? Кириллу? Ну ты насмешил. У нас здесь не принято за добрые дела деньги предлагать. Это за пределами поликлиники тебе никто ничего бесплатно не сделает, а здесь все совсем по-другому. Здесь у нас знаешь какая главная валюта?

– И какая же?

– Всего лишь одно слово. «Спасибо».

– И все?

– И все. Ладно, не будем терять время. Не знаю, пришел уже Кирилл или нет, но даже если его еще нет, я тебя пока со всеми познакомлю.

– Со всеми – это с кем?

– Ну, начнем, пожалуй, с пса Шарика.

– Это та дворняжка, которая всех встречает у поликлиники?

– Она самая. Подружился уже с ней?

– Не знаю… Собака как собака.

– Нет, Дима, это не просто собака. Это наша местная охрана и надежный друг. Мы его все очень любим.

– И кого же он охраняет?

– Да нас всех и охраняет. Знаешь, какой умный пес. Однажды пьяная компания приперлась сюда и окна бить начала. Просто так. Повеселиться им, видимо, захотелось. А что баба Дуня одна сделает? Она хоть и стоит на охране, но у нее ведь кроме свистка нет ничего. Так Шарик выскочил и всех их разогнал. Сам, конечно, тоже пострадал, но мы его всей поликлиникой выходили. И правило у нас негласное есть. Когда мы сюда приходим, обязательно подкидываем ему что-нибудь. Кто сальца, кто косточку, кто печенье. Что можем, то и приносим.

В подтверждение своих слов Андрей достал из кармана кусочек сыра и вручил его псу, который, как всегда, выбежал встречать гостей. Андрей ласково потрепал его по макушке, почесал за ухом, а собака радостно завиляла хвостом и даже лизнула его в щеку. У Дмитрия Петровича не было с собой ничего вкусненького, и он поймал себя на мысли, что ему искренне жаль, что он не может его покормить. Это было как наваждение. Ведь пенсионер никогда не любил собак, особенно бродячих…

Андрей сдержал свое обещание познакомить Дмитрия Петровича со всеми обитателями поликлиники и начать решил с той самой бабы Дуни, которая стояла на вахте и встречала всех пациентов сразу вслед за псом Шариком.

– Долгих вам лет, баба Дуня, – сказал Андрей, обнимая старушку

– И тебе, милок, не хворать, – ответила она.

Дмитрий Петрович никогда не обращал особого внимания на вахтершу, а сейчас, присмотревшись к ней, заметил, что лет ей, пожалуй, не меньше девяноста. Было невозможно понять, как в этом божьем одуванчике, достигавшем отнюдь не высокому Андрею груди, теплилась жизнь. Однако морщинистая, исхудавшая, едва стоявшая на ногах старушка, не вызывала отвращения. Наоборот, ее хотелось обнять и прижать к себе. Дмитрий Петрович уже долгое время считал себя стариком, но по сравнению с бабой Дуней он выглядел настоящим юнцом.

– Баба Дуня, познакомьтесь, – сказал между тем Андрей. – Это Дмитрий. Он будет время от времени сюда приходить.

– Да я уж видела его, – махнула рукой старушка. – Невежливый он какой-то. То влетит, как торпеда немецкая, то вылетит. Ни «здрасьти» тебе, ни «до свиданья».

– Да это он не со зла, – выгораживал Андрей заметно покрасневшего Дмитрия Петровича. – Болел человек сильно, вот и замкнулся в себе. Вы уж его простите.

– Да ладно. Чего уж там, – улыбнулась старушка. – Иди сюда, милок, – продолжила она, посмотрев на Дмитрия Петровича, – и с тобой обнимемся.

– Вы уж извините меня, – едва ли не по слогам произнес пенсионер (таких слов он не произносил уже очень давно, и они явно давались ему с большим трудом), – я был не прав.

– Ничего, милок, ничего. Баба Дуня зла на людей не держит. Ступай себе с Богом, да не болей.

– И вам всего доброго, – сказал растроганный Дмитрий Петрович.

– Ну как тебе наша баба Дуня? – спросил Андрей, когда они оставили в раздевалке свою одежду.

– Даже не знаю, что ответить… По-моему, замечательная женщина. Как только она здесь работает? В ее возрасте дома надо сидеть.

– А вот и нет, брат. Коли дома она б сидела, никогда до своих годков бы не дожила. Она ведь здесь не одна, всех посетителей в лицо знает, со всеми словом ласковым перебрасывается. Чувствует, что любят ее, что она нужна. Сиди баба Дуня дома, в одиночестве, давно умом бы тронулась. А так, видишь, хоть и лет ей уже далеко за восемьдесят, а сама о себе заботиться может и помощи ни у кого не просит. Ни у чиновников равнодушных, ни у родственников, давно на ней крест поставивших. Пойдем на третий этаж. Там уже, наверное, все наши собрались.

Когда навстречу им выходили медсестры, Андрей непременно здоровался с каждой из них и улыбался. «Здравствуй, Галочка» или «Анечка, очень рад вас видеть».

– Откуда ты их всех знаешь? – удивился Дмитрий Петрович

– Походишь сюда с мое, тоже всех запомнишь, – усмехнулся Андрей

На третьем этаже было полно народу. Причем почти всех Дмитрий Петрович уже видел вчера. Андрей сразу же направился к своим близким знакомым, благо Софья, Илья и Сергей стояли на виду, и не заметить их было невозможно.

– Приветствую вас, друзья, – сказал Андрей, пожимая руки мужчин и целую Софью в подставленную щеку. – Спешу представить вам Дмитрия.

– Добрый день, – сказал Дмитрий Петрович. – Вы уж извините, если раньше я был с вами резок.

– Да ничего, – ответила Софья. – У всех бывает никудышное настроение. Рада познакомиться.

– Ну, здорово, – сказал Илья, протягивая руку. – Рад, что в нашем полку прибыло!

– Сергей, – кратко представился «бабочка».

– Ну вот и познакомились, – резюмировал Андрей. – А теперь пора определиться, к какой очереди прибьемся. Какие будут предложения?

– Я бы сходил к глазному, – ответил Илья.

– А у вас плюс или минус? – поинтересовался Дмитрий Петрович.

– У меня, Дмитрий, к счастью стопроцентное зрение, – улыбнулся Илья. – Просто у глазного и терапевта, как я заметил, сегодня самые большие очереди. Но у терапевта мы были вчера.

– Ну что ж, решено, – сказал Андрей. – Вы вставайте к глазному, а мы с Дмитрием попробуем отыскать Кирилла.

– Но ведь чтобы пройти к глазному, нужно получить направление у терапевта, – сказал шепотом Дмитрий Петрович.

– Это другим надо, – так же тихо ответил Андрей. – А нам и так можно.

Когда они обошли весь третий этаж, но так и не встретили Кирилла, Дмитрий Петрович заметно огорчился.

– Ничего страшного, – сказал Андрей. – Он наверняка скоро придет. Вот как мы поступим. Я пойду поищу его на других этажах, а тебя пока с кем-нибудь еще познакомлю.

– Да ладно, я и так могу постоять.

– Не, так дело не пойдет. Скажи, у тебя какие интересы в жизни?

– Не знаю. Да вроде нет никаких.

– Так не бывает. У всех есть какие-то интересы. Вот что ты по телевизору любишь смотреть?

– Криминальную хронику, новости…

– Ну а еще. Спортом интересуешься? Футболом, к примеру?

– Могу матч какой-нибудь посмотреть, особенно с участием сборной.

– Вот! Теперь я знаю, с кем тебя познакомить. Есть у нас один любитель футбола. Зовут его Степан. Он болельщик ЦДКА. ЦСКА, как сейчас принято называть. Уверен, у вас найдется масса тем для бесед.

– Ну я как-то… не знаю… неловко мне так вот с незнакомым человеком…

– Да брось ты! Степан – наш человек. Футбол получше многих нынешних тренеров знает. А поговорить ему об этом почти не с кем. Есть еще один любитель, но он приходит не часто. Пойдем, я тебя представлю.

Противиться Дмитрий Петрович не стал. Ну не умрет же он, в самом деле, от еще одного знакомства? А там, глядишь, и Кирилл подойдет…

– Здорово Степан, – обратился Андрей к грузному человеку лет пятидесяти восьми с газетой в руках. – Что читаешь?

– Приветствую, Андрей. А читаю понятно что – «Советский Спорт».

– А в какую очередь вклинился?

– Да вот, к хирургу сижу.

– А чего так? У глазного очередь побольше будет.

– Там про футбол не с кем поболтать. А к хирургу вечно молодежь ходит. Как присмотрится из них кто-нибудь повнимательнее к моей газете, я сразу знаю – наш человек. И завожу с ним беседу. Вот врач сказал, что с диспансеризацией сегодня 11 класс придет. Сижу, их дожидаюсь.

– Не придется тебе их ждать, – улыбнулся Андрей. – Я вот тебе еще одного любителя футбола привел. Познакомься – это Дмитрий.

– Здорово Дмитрий, – вскочил со стула Степан с горящими глазами. – Футбол, значит, любишь. Это здорово! Дай я тебя обниму!

Не дожидаясь согласия Дмитрия Петровича, Степан сжал пенсионера в своих крепких объятиях. «Это ж надо! Очень рад знакомству! Ну теперь-то не пропадем»! – ликовал он.

Дмитрий Петрович был весьма смущен таким бурным проявлением чувств. «Я тоже очень рад, – прокряхтел он. – Но отпустите, пожалуйста, а то вы меня задушите».

– Извини, Дмитрий, – сказал Степан, снова присаживаясь на кресло. – Это я от избытка эмоций.

– Ну, я вижу, вы поладите, – резюмировал Андрей, удаляясь. – Посидите здесь, а я разыщу Кирилла.

– Ты за кого болеешь? – спросил Степан, когда Дмитрий Петрович присел рядом с ним.

– Да я в основном за сборную переживаю. А команды любимой нет. Раньше за «Спартаком» следил. Но как накупили они этих африканцев – интерес потерял. Нашим молодым игрокам надо дорогу давать. Вот что я думаю.

– Это ты верно заметил. Чего от этих легионеров ждать? Положат деньги к себе в карман и отбывают номер на поле. Какое им дело до истории клуба, до его гордости? Я вот за ЦСКА болею, но что это за команда сейчас? Карвальо какие-то, Красичи! Нет, не спорю, играют они неплохо. Но наши-то где? Неужели эти бразило-африканцы смогут стать наследниками легендарной команды лейтенантов? Да не в жизни!

– Да уж…

– А вот и я, – сказал подошедший Андрей. – Дмитрий, пойдем на второй этаж. Кирилл сейчас именно там.

– Спасибо, друг, что посидел со мной, – сказал Степан. – Заходи еще.

– И тебе спасибо! Был рад познакомиться.

– Ну как тебе наш местный любитель футбола? – поинтересовался Андрей, когда они спускались по лестнице.

– Отличный мужик.

– Вот и я о том. Он будет рад, если ты почаще будешь сюда заглядывать. Да и мы все тоже. Ну а сейчас пошли к нашему лекарю.

Кирилл оказался лысоватым, плотненьким мужичком лет шестидесяти пяти. От его голубых, широко распахнутых глаз, веяло какой-то необычайной добротой. Он перебрасывался шуточками с другими пациентами и мило улыбался.

– Кирилл, привет! Познакомься с Дмитрием! Я тебе про него рассказывал.

– Добрый день, – сказал Кирилл протягивая руку. – На что жалуемся?

– Да, понимаете, гипертония у меня. А врач сказал, что надо в лечебницу дорогую обращаться. Только там от этой болезни меня могут полностью излечить. А у меня на нее денег нет.

– Во-первых, давай сразу на «ты». А то, ишь, «понимаете»… Мы с тобой вроде бы ровесники. А, во-вторых, Лизка перед тем, как больных в эту лечебницу посылать, обычно еще что-нибудь советует.

– Ну да, она диету советовала. Мясо есть запретила и продукты, содержащие соль. Волноваться не велела и перенапрягаться. Я все в строгости соблюдал, но мне не помогло.

– Да, непорядок. Ну что ж, будем разбираться. Во-первых, скажу тебе честно и откровенно, гипертонию невозможно вылечить навсегда. Однако, болезнь можно контролировать, и в этом я тебе постараюсь помочь. То, что избегал мяса и соли – это хорошо. А вот включить в твой рацион необходимо овощи, фрукты, а также молочные продукты пониженной жирности. Еще тебе нужно есть продукты, богатые калием и магнием: картофель, капусту, чернослив, каши, в особенности, овсяную и гречневую. На таблетки переходить не спеши. Но если лучше не станет, я принесу тебе что-нибудь из своих запасов.