Текст книги "У Кошки Девять Жизней"

Автор книги: Александр Бондарь

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 9 страниц)

Бондарь Александр
У Кошки Девять Жизней

Пролог

Туапсе. 1993-й год. Ночной ливень прошёлся по пустым улицам дремавшего города, и всё здесь было мокрым. Листья больших деревьев шептались негромко, смахивая на тротуар тяжёлые серые капли. Пахло прохладным осенним дождём, листьями и солёной морской влагой. Поникшая чёрная мостовая устало поблескивала, отбрасывая в разные стороны сияние жёлтых, расставленных вдоль улицы фонарей. Солидное здание горисполкома, торжественно освещенное с разных сторон, возвышалось командно и горделиво посреди притихшей маленькой улочки. Фары «Фольксвагена» были погашены. Таня держала руль, глядя, не отрываясь, вдаль улицы. Посмотрела на часы. Светящийся циферблат подсказывал, что человек, которого она дожидается, должен вот-вот появиться. Рядом, на соседнем сиденьи, лежал сегодняшний номер «Комсомольской Правды». Из-под газеты выглядывал автомат. С оптическим прицелом.

...В Туапсе назревали большие события. Туапсинский морской порт, через который за рубеж шла нефть, с некоторого времени привлёк внимание черномырдинского правительства. И не только порт. Ситуация в городе давно уже была неуправляемой. Бандитские группировки, контролировавшие местную власть, сами сделались властью. Ещё в девяносто втором году, в кулуарах администрации кубанского главы Василия Дьяконова, обсуждался вопрос о введении в Туапсе чрезвычайного положения. Вопрос этот так и остался вопросом. Дьяконова скоро сняли, но, вот, премьер-министром в Москве стал Черномырдин, и теперь правительство серьезно забеспокоилось относительно города, где нефтяные потоки двигались во всех направлениях, и десятки тысяч долларов оседали в карманах местных чиновников и бандитов. Вышло тихое постановление, подписанное Черномырдиным, где речь шла о туапсинском порте. Постановление это не появилось в прессе – Черномырдин не хотел шума. Всё ещё только-только начиналось.

...Владимир Городенко – чиновник местной администрации, первым стоял в чёрном списке – списке на уничтожение. Таня догадывалась, что всё это – просто очередная игра, затеянная "демократическим" правительством. Те люди, которые пришли к власти в девяносто первом году, не собираются наводить порядок – им это не нужно. Произошло столкновение больших воров с маленькими. Только-то и всего.

Таня ещё раз огляделась. Прохожих не было. Вокруг – тихо.

Ещё один человек, кроме Тани, дожидался Городенко. Прямо напротив входа в горисполкомовское здание стоял "Мерседес". Внутри сидел шофёр-охранник. Сквозь мутное стекло автомобиля еле-еле просматривались черты его каменного лица. Временами он смотрел на Таню.

...Наконец-то! За большими стёклами горисполкомовского холла Таня разглядела два силуэта. Двое быстрым уверенным шагом двигались по направлению к выходу. Один – толстый, маленький, с лысиной. Это – Городенко.

Таня убрала газету, взяла в руки автомат.

Другой – высокий, спортивного вида. Охранник. В кармане у него очевидно дуло с полной обоймой.

Таня открыла боковое окошко. Приподняла ствол автомата. Стрелять надо сейчас, пока они не вышли на улицу. Таня взяла толстяка на прицел. Солидное самоуверенное брюхо запрыгало, оказавшись напротив тяжёлой мушки. Между брюхом чиновника и автоматной мушкой – метров пятьдесят расстояния и два ряда стёкол. Палец лёг на курок. Таня бросила быстрый взгляд на охранника за рулем чиновного "Мерседеса". В салоне темно. Никакого движения.

...Разбитые градом пуль стёкла брызнули и посыпались на пол. Городенко рухнул, всплеснув руками – так, словно бы кто-то быстро и точно свалил его кулаком в грудь. Охранник успел отскочить в сторону. Пули оставили несколько дырок на мраморе солидной колонны. Таня, развернув дуло, поймала на прицел "Мерседес". Охранник в холле, высунувшись из-за колонны, дал выстрел. Таня успела пригнуться. Пуля, пройдя два боковых стекла, ушла в темноту улицы. Взревел мотор – "Мерседес", сорвавшись с места, протаранил "Фольксваген" и потащил его. Потом, отъехав назад, засветил второй раз в лоб – с разгона. Таня приподняла голову, и ещё три пули продырявили лобовое стекло. Она сползла на пол, затаилась между сиденьями. Рука её быстро пошарила в сумочке – оттуда появился огромный тяжёлый браунинг. Таня взвела курок. Потом, левой рукой, потянула ключ зажигания. И рывком распахнула боковую дверцу. "Фольксваген" с силой въехал в стоящий против него "Мерседес" и поволок его. Таня выпрыгнула на ходу и оказалась в колючих, царапающихся, кустах. Грохнуло во все стороны. Оба автомобиля стояли, прижавшись один к другому. К небу тянулся могучий столб жёлтого пламени.

Таня увидела охранника, быстро спускающегося по каменной лестнице горисполкомовского здания. В одной руке он держал пистолет, в другой – кейс. Охранник тоже заметил Таню. Вскинул руку и выстрелил. Ответный выстрел – охранник, переворачиваясь, скатился по ступенькам лестницы. Кейс от удара раскрылся. Бумаги выпали. Несколько листов полетели в сторону, подгоняемые несильным ветром. Таня опустила пистолет. Огляделась. Тихо.

Потом подбежала к кейсу и наскоро запихнула туда разбросанные листы. Отойдя в сторону, к стене дома, достала рацию.

– Алло! Это Кошка. Всё сделано. Бумаги у меня. Буду минут через сорок... Машины нет... Замок разбился. Я собрала все бумаги... Нет, не смотрела... Да, буду.

...На загородном шоссе было пусто. Вокруг – ни души. Только лес, деревья. Свежий ветерок тихо шелестел влажными листьями. Внизу, в ущелье, журчала беспокойная, высохшая за лето речка. Чёрные неподвижные горы смотрелись загадочно и неприступно. Сверху, освещая тусклым ночным сиянием неровную череду горных хребтов, печально висела жёлтая призрачная Луна. Где-то на горизонте таяли огоньки далёкого аула.

Рядом с мостом стояли две автомашины. Стояли друг против друга. Возле прохаживались четверо мужчин. Один, маленький и толстый, с аккуратно подстриженными усами, опустил рацию.

– Она видела бумаги, – быстро проговорил толстый, обращаясь ни то к себе, ни к кому-то ещё. – Она... блин, видела эти херовы бумаги...

Остальные молчали. Видимо, толстый с усами имел тут серьёзный вес. Он решал.

Толстый прикинул что-то. Прошёлся по мосту туда и назад.

– Блядь! – крикнул он. – Блядь!

Ругательство это ни к кому не относилось. Толстый злился на себя, хотя сам был виноват меньше, чем кто бы то ни было. Он с ненавистью посмотрел на рацию в руке, надавил какие-то кнопки.

– Гонта? Это Арнольд! Работа сделана. Сделана, но... она видела бумаги...

Толстый молчал. Внимательно слушал тишину на другом конце провода.

– Ты слышал меня? Кошка видела бумаги...

– Я слышу, – донеслось оттуда. – Включите вариант 918.

Толстый услышал щелчок, вслед за которым сделалось тихо. Связь прекратилась. Разговор закончился. Толстый спрятал рацию.

– Вариант 918, – сказал он негромко, но так, что услышали все.

– Не слишком быстро, – высокий брюнет в сером костюме сунул руку за пазуху. – Я не подчиняюсь вашему шефу. Я требую, чтобы вы связались с Москвой...

Рыжий в пятнистом комбинезоне, с угрюмой обезьяньей физиономией, выхватил пистолет первым. Один выстрел – и противник его, не успевший вытащить дуло, полетел с моста вниз. Там тяжело хлюпнула вода. И снова зажурчала – зло, но беспомощно. Толстый шагнул к краю моста, мрачно посмотрел туда, где медленно тащилось между речными камнями мёртвое тело, подгоняемое течением. Потом, прикусив губу, проследил, как коллега его, в пятнистом комбинезоне, не спеша спрятал оружие.

– Ждём, – тихо сказал толстый.

...Таня добралась пешком. Уже издалека она видела два неподвижных авто и трёх человек на мосту. Подойдя ближе, Таня огляделась по сторонам.

– Где Дима?

Толстый протянул руку и улыбнулся вымученно, одними губами.

– Давай.

Таня шагнула назад.

– Где он?

– Кто? – толстый сделал вид, что не понял. – А... он пошёл перекусить. Минут через десять вернется...

– Вот как... – Таня кивнула спокойно. Потом протянула толстому кейс. – Держи.

Краем глаза Таня отметила, что коллега его, высокий угрюмый парень в кожаной куртке, у неё за спиной, медленно вынимает руку из-за пазухи. Она резко толкнула толстого и боком свалилась на мокрый асфальт. Браунинг показался в ту же секунду, но Таня нажала курок первой. Противник рухнул. Таня вскочила, и в спину ей дважды выстрелили. Она почувствовала сильный тупой удар ниже плеча. Перекинувшись через низкую перегородку и повиснув на одно мгновение, Таня полетела в воду.

Толстый, схватив кейс, поднялся с земли. Правой рукой он достал пистолет из внутреннего кармана куртки.

– Она не должна уйти, – сказал толстый тихо, сам не зная, к кому обращается. – Быстро!

– Она не уйдёт. – Рыжий парень в пятнистом комбинезоне, который стоял рядом, проверил обойму. – Уверен, что задел её.

Оба спустились с моста. Шли осторожно, стараясь прислушиваться к каждому звуку. Двигаясь с разных сторон, тихо вошли в речку.

Таня наблюдала за ними. Она лежала по плечи в быстрой холодной воде. Речка продолжала свое безостановочное движение, не могла успокоиться ни на минуту. Таня чувствовала, как кровь из раны, выбегает, смешиваясь с речным потоком. Левая рука бессмысленно болталась, словно чужая. Правой Таня тихонько полезла в задний карман джинсов. Там лежал нож. Она придавила кнопку. Бесшумно скользнув в чёрной воде, наружу выскользнуло толстое упругое лезвие. Тихонько блеснуло, поймав в воде отражение далёкой луны. Таня спрятала нож. Притаившись, ждала.

Рыжий в пятнистом комбинезоне первым заметил её.

– Здесь! – закричал он. – Я вижу!..

Прицелившись, наклонился.

– Готова...

Больше ничего сказать не успел. Лезвие толстого ножа, вынырнув из воды, вошло ему точно под подбородок. Фонтаном брызнула кровь. Откинув назад голову, убитый рухнул спиной в быстро бегущую воду. Рукоятка ножа по прежнему торчала у него из горла. Мощный поток воды уносил кровь. Таня выловила пистолет из неподвижных пальцев.

Громыхнул выстрел. Толстый держал дуло в вытянутой руке. У него была невыгодная позиция: Таня находилась в темноте, и он не мог её сейчас видеть. Толстый пустил наугад ещё две пули и отступил назад. Таня, прицелившись, надавила курок. Толстый бревном рухнул в бегущую воду. Таня спустила курок дважды, но выстрела не услышала. Она открыла пистолет – обойма была пуста.

Вставая, ещё раз посмотрела на подстреленного ею противника – тот лежал без движения. Таня поднялась на ноги и отшвырнула пистолет в сторону. Спотыкаясь, вскарабкалась наверх. Огляделась. Кругом – никого. На мосту сиротливо стояли две пустые автомашины. Раскинув в стороны руки, посреди чёрной кровавой лужи, валялся убитый. Таня подобрала его пистолет и заткнула за пояс. Тихо выругавшись, залезла в БМВ. Свежеполученная пулевая рана дала о себе знать. Таня застонала, тяжело скрипнула зубами и, ухватив ключ зажигания, с силой потянула его на себя.

Несколько лет спустя. Нальчик. Дверь никак не хотела открываться. Минуты три Марина возилась с замком, пока тот, наконец, не поддался её усилиям. Она очутилась в прихожей своей квартиры. Голова закружилась, и Марина чуть не грохнулась на пол. Подумала о том, что не надо было пить столько. Она бросила сумочку в угол. Ногой захлопнула дверь. Потом, спотыкаясь, побрела в зал. Здесь было темно и накуренно. Стоял терпкий запах вчерашнего сигаретного дыма. Марина включила ночник и достала из кармана брюк сигареты, из другого вытащила зажигалку. Чиркнула несколько раз, втянула в себя, задержала дыхание и пустила струю серого дыма в темноту комнаты.

– Здравствуй, Марина, – услышала она негромкий, с хрипотцой, голос.

Марина вздрогнула. Выронила сигарету. Начала трезветь.

– Кто тут? Ты?..

Силуэт показался из темноты соседней комнаты. Мужчина подошёл ближе.

– Альберт...

– Я. Пришёл сказать тебе "спокойной ночи".

Марина присела на диван.

– Да? За этим только?

Альберт сделал ещё несколько шагов.

– Что ты делала с Сергеем в баре? Вчера. Вечером.

Марина приподняла голову. Устало вытаращилась.

– Чего?..

– Вас видели. Вы сидели. Потом вышли. Взяли такси...

Марина чувствовала уже, что хмель весь выветрился. Без остатка.

– Какой бар?.. Какое такси?..

– Таксист, который вёз вас – мой человек... – Альберт кивнул. – И я знаю все. Знаю, где вы были вдвоем, сколько. Чем занимались – тоже знаю.

– Сергей?.. – у Марины задёргалось, задрожало лицо. Нервный тик. – Сергей...

– С ним всё в порядке.

Альберт помолчал.

– Его найдут завтра. На пляже.

Марина медленно завертела головой – так, словно хотела очнуться.

– Я человек не святой, – сказал Альберт спокойно. – Ты меня знаешь. Всё могу понять. Кроме одного – предательства.

Он достал пистолет с глушителем на конце. Из темноты другой комнаты на свет появились ещё две фигуры. Марина узнала Мишу и Руслана – двух верных псов Альберта.

– Всё, Марина, – прошептал тот. – Это – конец. Конец.

Дуло его пистолета вздрогнуло четыре раза и застыло неподвижно. Альберт опустил ствол. Постоял, подумал. Потом, протянув руку, выключил свет.

Глава 1

Солнце опускалось всё ниже, и на кладбище становилось темно. Последние лучи освещали надгробные камни, которые, погружаясь в полумрак, становились, как будто, ещё молчаливее и угрюмее.

Игорь внимательно и долго рассматривал выбитую фотографию молодой женщины. Потом, наклонившись, смахнул с могилы сухие листья.

– Случилось то, что должно было случиться.

Он вздрогнул испуганно и обернулся. Рядом стояла, засунув руки в карманы белого плаща, молодая девушка, лет тридцати-тридцати двух, брюнетка, очень симпатичная. Красивая даже. Игорь, поправив очки, вгляделся.

– Таня?!..

Та шагнула ближе и быстро протянула ладонь.

– Тебя не было на похоронах...

– Я не смогла...

Таня Соколовская приходилась Марине сестрой. Обе они родились в Нальчике. Таня после школы уехала в Москву – поступать в МГУ – на экономический. Поступила. И в Нальчике почти не появлялась с тех пор. Приехала один раз только – на свадьбу сестры, где и увидела Игоря. Таня не хотела тогда ничего рассказывать о своей московской жизни. Сказала только, что учится и ещё подрабатывает – в одной коммерческой фирме. Игорь работал главным редактором местной газеты "Вечерний Нальчик". Он смотрелся неглупым молодым человеком; достаточно молодым, но уже порядком уставшим от быстротекущей жизни. Потом Таня уехала обратно в Москву. И вот – вернулась. Через десять, даже одиннадцать, лет.

Игорь равнодушно ей улыбнулся.

– Да... – сказал он. – Бывает и вот так...

Игорь обернулся на могилу. Потом сказал:

– Пошли.

Таня кивнула.

– Я хочу, чтобы ты мне всё рассказал.

– Рассказал – что?

– Всё, что здесь случилось.

Они подошли к воротам кладбища. Игорь почесал указательным пальцем переносицу.

– Идём домой. Там поговорим. Мне надо собраться с мыслями.

Таня остановилась.

– Подожди. Я не могу идти к тебе сейчас.

– Чего?..

Игорь тоже остановился.

– Почему не можешь?

– Сказать откровенно?

– Скажи.

– Есть люди, которые хотят меня убить.

Игорь напрягся. Внимательно смотрел на Таню. Словно хотел прочитать у неё в глазах больше, чем она сама скажет.

– Мы живём в страшное время и в страшной стране, – проговорил Игорь медленно. – Я бы не хотел влезть в какую-нибудь историю... Мне хватило вот...

Он неопределенно махнул рукой.

– Скажи мне честно, – Таня смотрела ему прямо в глаза, – кто-нибудь мною интересовался?..

Игорь отвернулся быстро и понял, что уже выдал себя.

– Да, интересовались. Но это было очень давно. Лет десять назад.

– Кто?

– Он показал удостоверение ФСК – Федеральная Служба Контрразведки. Сказал, что хочет увидеть тебя, что тебе угрожает опасность... Просил позвонить. Оставил свою визитку.

– Ты позвонишь?

Игорь замотал головой. Ему было неловко от этого давящего прямого взгляда.

– Сейчас. Вот, только до ближайшего автомата дойду...

Он печально и сдавленно усмехнулся.

– Игорь... Игорь, мне нужно знать, я могу рассчитывать на тебя или не могу?

"А она – ничего, – подумал Игорь. – Очень даже ничего. Красавица." Вслух сказал:

– Можешь. Рассчитывай.

– Ты говоришь так, как будто и сам не знаешь...

– Знаю, – Игорь кивнул. – Я на ФСК не работаю. Звонить им не обязан. Статьи за недоносительство сейчас нет. А убивать меня?.. – он поморщился. – Я червяк... Меня можно раздавить только случайно, если не заметить этого. Специально... лень ногу будет подымать.

Он испытывающе-боязливо смотрел Тане в глаза – интересно было увидеть реакцию на такое несимпатичное откровение. Но на Таню впечатления это не произвело. Она только отметила про себя, что явное уничижительство свойственно, как правило, очень неглупым людям.

– Скажи мне, когда ты бываешь дома, и я приду сама.

– Трудный вопрос, – Игорь задумался. – ...Но сегодня вечером буду. Завтра... завтра – не знаю. Ты не хочешь у меня остановиться?..

– Я уже сказала тебе...

– Понял...

– Тогда до встречи.

Таня развернулась, и Игорь проводил внимательным, подслеповатым взглядом её фигурку.

Она знала, что слежки за ней нет. Таня шла по улице и разглядывала Нальчик. Все кругом жило своей тихой жизнью и, казалось, всему этому было наплевать на неё. Таня приехала убивать, и она убьёт. Убьёт. Убьёт, чтобы сделать чище воздух этого гнилого города.

Улыбнувшись криво, она подумала, что по Игорю не очень-то видно, чтобы он был в трауре. Хотя, с другой стороны, люди – существа тёмные, таинственные. Можно всю жизнь знать человека и не догадываться, что носит он в своих мыслях.

Глава 2

Игорь как раз ставил чайник, когда звонок в прихожей резко и назойливо пибикнул. Он вытер руки о кухонное полотенце над ванной и пошёл открывать. На пороге увидел Таню.

– Добрый вечер.

– Добрый. Пришла? Проходи.

Игорь выглядел скучным, но Таня заметила, что он рад ей.

– Квартиру не пасут, – сказала Таня. – Пока не пасут.

– Есть будешь? – Игорь добродушно её оглядел. Я сейчас только чайник поставил.

– Съем что-нибудь, – Таня вяло улыбнулась.

– У Игоря ёкнуло внутри от этой улыбки. "Не хватало ещё влюбиться, – сказал он себе. – Честное слово. Прямо, как маленький."

Когда Игорь учился в школе, родители твердили ему: «Главное – это прожить незаметно, прожить тихо, никому не мешая.» Рождённый ползать летать не может – это да, правда, но заползёт он и на самый – на самый верх, при желании. В любом случае, лучше забраться осторожно и невысоко, чем взлететь к облакам и там размозжить себе голову.

Нальчик – бандитский город, и Игорь чувствовал его атмосферу кожей. Однажды приятель, одноклассник Игоря, Арсен, пропал. Бесследно. Нашли через неделю. В яме за городом, с двумя ножевыми ранами в животе. Говорили потом – Арсен что-то кому-то где-то не то сказал.

Игорь старался больше времени проводить дома, копаясь в родительской библиотеке, и меньше – на улице. Мир книжных героев заменял ему мир реальных людей. Тем более, что тот, второй, был откровенно страшен. Проходя мимо подъезда и замечая на лавочке группу юнцов с пугающим, скучно-рассеянным выражением в пустых глазах, Игорь сжимался внутренне и добавлял шагу.

Закончив школу на "четвёрки" с парой "пятёрок", он поступил в Ростовский Государственный Университет, а после того, как закончил, вернулся в свой родной Нальчик. Игорь ненавидел этот город, согласен был даже остаться в Ростове, но пришлось возвращаться домой.

На работу в "Вечерний Нальчик" его, выпускника Ростовского Гос. Университета, взяли охотно. Сначала внешкором, а через несколько месяцев – в штат. Прошло ещё два с половиной года, и Игорь стал главным редактором газеты. Первое, что он сделал, оказавшись на этой должности: уволил одну молодую сотрудницу, писавшую "политически некорректные" статьи о местном городском начальстве, из-за которых редакцию дважды уже обещали подорвать. Теперь в редакционном офисе сидели только те люди, кто устраивал Игоря. Соседний с редакторским кабинет занимал дедушка – ветеран войны, писавший статьи о проблемах огородников и полезные советы – что лучше посадить на своей грядке. Пожилая женщина, которая ходила на работу в старомодной косынке и мало соответствовала облику репортёрши, старейшая сотрудница "Вечернего Нальчика" (она застала времена, когда газета называлась совсем по другому), была занята исключительно заботами пенсионеров. Городские власти она иногда поругивала, но только по поводу задержек пенсии. Дополняла набор совсем ещё молодая девчонка, которая делала в каждый номер "криминалки" – обзоры на тему "где кого зарезали, где кого обокрали" и никогда не пробовала сомневаться в той информации, что давали ей официальные мужи из высших чинов нальчикской милиции.

Газета смотрелась унылой, серой, неживой. Из номера в номер шли однообразные воспоминания ветеранов войны. Надо же было чем-то занять газетную площадь!

Тираж "Вечернего Нальчика" упал за полгода вдвое. Восемьдесят процентов оставшихся читателей, по данным Игоря, были пенсионеры, двадцать процентов – те, кто покупал (или же выписывал) газету, чтобы пробежать глазами объявления.

Пытаясь спасти положение, Игорь принялся публиковать гороскопы, которые сочинял один местный автор. Но тут уже читатели-пенсионеры начали звонить в редакцию: псевдоастрологические опусы, обещавшие "успех в денежных и любовных делах", их интересовали мало. Тогда пошли в ход кроссворды, однако любителей составлять из буковок бессмысленные, ни к чему не привязанные слова оказался мизер. Игорь пытался перепечатывать статьи из центральных, московских, газет, но быстро получил по рукам: позвонили из "Комсомольской Правды" и пригрозили засудить.

Последнее, что Игорь попробовал сделать – дал серию объявлений, где звал к сотрудничеству местных литераторов. Скоро их труды появились на его редакторском столе. Но заглянув в них, Игорь понял, что читать это можно только при чрезвычайно большой любви к отечественной словесности. Ему эти произведения напомнили интернет-сайт "Проза.Ру", где авторы (они же и читатели сайта) публиковали то, что больше нигде опубликовать было нельзя, а после рецензировали друг друга с напыщенно-серьёзным и смешным видом.

Он опустил руки. Он сдался. Было ясно, что он уже сделал всё то, что он мог сделать. А остальное шло так, как шло. Однако очень важное, основное даже, оставалось: Игорь, главный редактор газеты "Вечерний Нальчик", мог спать по ночам, спать очень спокойно. Его не будили одиночные выстрелы на ночной улице. А если и будили, то Игорь знал: стреляют не в него. Игорь спокойно поднимался утром, спокойно шёл на работу, спокойно сидел в своём редакторском кресле. Жизнь двигалась дальше своим медленным, неспешным чередом.

Таня переобулась и вошла на кухню.

– Готовить ничего не умею, – сразу предупредил Игорь. – Питаюсь бутербродами. Ты с чем будешь – с ветчиной или с сыром?

– Всё равно, – Таня качнула головой.

– Садись.

Игорь показал ей стул за небольшим кухонным столиком.

Через несколько минут закипел чайник. Игорь нарезал хлеб, сыр и ветчину.

– Что произошло? – спросила Таня очень спокойно.

Игорь остановился. Пачка с чаем задёргалась у него в руке. Игорь поставил пачку на стол. Потом присел.

– Произошло с чем?

– С Мариной.

Игорь смотрел сосредоточенно, он словно бы вспоминал что-то, для него мучительное, и Таня увидела, как у Игоря задёргалось веко, глаза стали влажными. Он отвернулся и быстро вытер глаза рукавом. Потом встал и прошёлся по комнате.

Таня смотрела на него молча. Игорь опять сел. Из него словно бы вышла вся энергия. Он опустил голову.

– Что случилось с Мариной? – повторила вопрос Таня.

– С Мариной? Убили. – Игорь говорил спокойно и тихо. Он взял себя в руки.

– Кто?

– Зачем тебе?

– Хочу знать.

Игорь покачал головой.

– А я не хочу, – сказал он. – Я не хочу ничего знать. А что знаю, хочу забыть. Забыть. Мне это не нужно. Совершенно не нужно. Избыточная информация.

Таня аккуратно провела ногтём по столу. Она сосредоточенно следила за движением пальца. Игорь смотрел на неё.

– Я не хочу притворяться и не хочу лицемерить. Мой принцип простой: главное – это прожить неслышно, главное – это чтобы тебя не видели, как будто бы тебя нет вообще. Я не герой, не Джеймс Бонд, не д'Артаньян, не Ромео. Если ударили по щеке, я не подставляю другую, а просто поворачиваюсь и ухожу. Всем всё прощаю. Но я прощаю не потому, что христианин, а потому что так тише и так спокойнее. Я даже и не прощаю – я просто не замечаю обид. Считаю так: не хочешь, чтобы тебя обижали – не обижайся, не хочешь, чтобы тебя оскорбляли – не оскорбляйся. Обида – только тогда обида, когда ты её как обиду воспринимаешь. И тоже самое – оскорбление.

– С такой философией и в червяка превратишься, – тихо сказала Таня. – По тебе ходят, а ты не замечаешь.

– Я и есть червяк, – сказал Игорь очень спокойно. – Я – серый обыватель. И нас много. Имя нам легион. И на таких мир держится. Мы не начинаем войн, не организовываем заговоров, революций и переворотов. Мы тихо сидим на своем месте, в своем углу, и делаем своё дело. Как там было?.. Раб, осознающий, что он раб, и борющийся против этого – революционер. Ленин сказал. Но только революционер свергает плохую власть, чтобы заменить её худшей. Не было ещё такого в истории, чтобы после революции к власти пришли хорошие люди. Нонсенс! Революция, как и любое насилие – это извращение естественного хода событий. Борьба и насилие – это всегда плохо. Революционеры борятся с миром уже много веков, улучшают его постоянно, а мир от этого делается только хуже и хуже. Скажи мне, что я не прав.

Таня пожала плечами.

– Может и прав. Я над этим не думала. Просто считаю, что мерзавцев надо убивать.

Игорь напрягся. Прищурился.

– Ты убивала людей? Убила кого-нибудь?

Таня помолчала. Она не была уверена, стоит ли всё говорить Игорю или не стоит. Потом сказала:

– Я убивала мерзавцев, – что-то жёсткое, стальное, прохладно блеснуло в её зрачках.

Игорь протёр лоб. Он переваривал услышанное. Потом, как в полусне, как в забытьи, приподнялся, встал и опять занялся ужином. Чайник надо было разогревать снова. Электрозажигалка тарахтела раздраженно, зло; и, противно капризничая, не хотела слушаться. Пока вода закипала, Игорь продолжал нарезать сыр, ветчину и хлеб.

– Ты, конечно, никогда не думал отомстить?

Это спросила Таня, и кусок сыра полетел на скатерть. Рядом упал нож.

– Мс-т-и-ть?!.. Да кто я такой, чтобы мстить? Да на меня наступить можно нечаянно и раздавить. Никто этого даже не заметит.

Игорь опять вытер лоб и сел на стул.

– Кто убил Марину?

Игорь поморщился.

– Она была любовницей Альберта... этого... Альберта – не помню фамилию. Его весь Нальчик как Альберта знает...

– Кто он?

– Бандит. Неофициальный король Нальчика. Балкарская мафия. Власть и менты у него в "шестёрках". Он несколько группировок держит. У него целая армия шакалов.

Таня кивнула.

– И как Марина... как она с ним связалась?

Игорь посмотрел на Таню внимательно.

– Ты думаешь, я знаю?

– Мне интересно, что чувствует мужчина, которому женщина изменяет?

Игорь поднялся. Он опять взял нож и продолжил нарезать сыр.

– Плохо, – сказал. – Плохо чувствует.

– А ты знал? Знал, что Марина изменяет?

– Догадывался.

– А Альберт? За что он... Марину?

– Марина имела ещё одного любовника.

– И что с ним случилось?

– То же, что и с ней.

Игорь закончил с бутербродами и приготовил чай. Ели молча. Каждый думал о своем.

– Почему ты спросила про... про месть? – спросил Игорь, когда ужин был уже съеден. Он выговорил это слово с трудом, как бы проталкивая внутрь неприятный кусок.

Таня отпила чай и поставила на стол чашку.

– Если ты не собираешься мстить, то кто-то должен.

Игорь как раз перемешивал ложечкой сахар. Услышав такое, он опустил ложечку и отодвинул чашку от себя. Значит, вот так. Не больше и не меньше. Он всёрьез жалел теперь, что странная и непонятная девушка эта вообще появилась в его жизни. Даже мельком. Игорь опасался, чтобы всё не повернулось в итоге против него. Мстить Альберту – самоубийство. Но... какое красивое у Тани лицо... Вот, сейчас она на него посмотрела... опустила глаза... Почему она опустила глаза?.. Игорь встряхнулся. Подумал о том, что зря он себя при Тане назвал червяком. Какая же женщина будет его уважать? На дне души своей Игорь был романтиком. Ещё в школьные годы, читая приключенческие книжки, он втайне завидовал их героям. Втайне – потому, что никогда не признался бы в этом и самому себе.

– Если мстить будешь ты, то до старости не доживёшь.

– Я и так не доживу.

Игорь посмотрел на неё пристально и моргнул.

– Хочешь, расскажу откровенно – всё, как есть?

Таня допила чай. Игорь выжидательно глядел на неё.

– Я работала не в фирме. Я работала на ФСК. Получилось это случайно. Я сидела в кафе, и за столик ко мне подсел человек. Он сказал, что у него есть для меня работа за хорошие деньги. Я спросила, что за работа. Он ответил, что всё объяснит, если я приду к нему – в его кабинет. Он показал удостоверение.

Таня взяла салфетку и вытерла губы.

– Я пришла... Вначале работа была очень простая. Меня одели как официантку, и я должна была в ресторане отнести поднос с едой. Даже не знаю, что они там спрятали – микрофон или снотворное. Не яд – точно. Потом была работа сложнее: я познакомилась с депутатом Гос. Думы. Он пригласил меня к себе в гостиницу. Там я бросила ему таблетку в стакан. Депутат уснул. Я, пока он спал, сняла копии с каких-то бумаг в его столе... И, наконец, мне предложили сделать уже серьёзную работу – убить одного "делового". Сначала я отказалась. Тогда мне дали посмотреть фотографии. Там были шикарные столы в дорогих ресторанах, виллы, яхты, разные знаменитости в обнимку с "папашей" – так его звали. А после пошёл другой черед: изуродованные трупы – те, кого замочили "папашины" люди. А ещё: голенькие мальчики – "папаша" их жадно щупает... Вобщем, я согласилась. Несколько недель проходила специальные курсы. Меня учили стрелять, бегать, драться. Учили замечать слежку, уходить от погони... А потом наступил тот самый день. Была организована какая-то презентация с участием "папаши". Мне дали фальшивое удостоверение – я прошла туда, как журналистка "Комсомольской Правды". А дальше – штатовский боевик. В сортире запрятан пистолет с полной обоймой и со звукоглушителем. В каждой пуле – яд. Одна царапина – и наступает конец. Где-то в стороне начинается скандал, потом драка. Все вышибалы бегут туда. А "папаша" уже лежит на полу с простреленным черепом. Его охранники мечутся. Позже находят пистолет без одного патрона в обойме. Никаких отпечатков там нет, естественно...

Игорь придвинул к себе чашку и сделал несколько глотков.

– И много ты людей... – спросил он, – убила?..

– Не очень. Я сразу сказала, что не буду убивать, если мне не докажут, что этот человек заслужил смерть. Последнее дело случилось в Туапсе, лет десять назад. Моя жертва – один местный чиновник. Нужно было взять кейс. Кейс открылся. Сам. Я не смотрела бумаги, но... этого было достаточно.