Текст книги "Возмездие (СИ)"

Автор книги: Александр Аввакумов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 16 страниц)

– Я сегодня тоже встречался с источником. Он сообщил мне, что люди Жана сегодня будут ждать моего возвращения домой. Как выразился источник, они хотят устроить показательную устрашающую акцию. Сам понимаешь, Юрий Андреевич, у меня сейчас нет ни удостоверения, ни оружия, я обычный человек. Кстати, со слов источника, Жан сегодня был у нас в управлении и от кого-то узнал, что я пока освобождён от работы. Интересно, кто ему мог об этом сказать? Ведь об этом знает ограниченный круг людей?

– Не переживай, Павел. Поехали со мной на работу, а затем вместе поедем к тебе домой. Покажешь, где и как живёт герой Афганистана.

– Хорошо. Поехали.

Они сели в машину и направились в отдел милиции.

* * *

Было около десяти часов вечера, когда Харитонов и Павел вышли из управления милиции и, сев в машину, поехали к Лаврову домой.

– Юрий Андреевич? Скажите, пожалуйста, почему Вы не женаты? Вам уже скоро исполнится тридцать, а Вы всё ходите в бобылях?

Харитонов заулыбался, услышав вопрос Лаврова.

– Да так как-то, всё времени не хватает на это, – ответил он. – Вот жду, когда дадут отпуск. Поеду домой в Иркутск, там может и женюсь. Наверное, ты прав, хватит по общагам скитаться, надоело. И другое, наверное, самое главное, трудно найти ту единственную женщину, которая готова разделить с тобой твою судьбу. Ты знаешь, не все женщины могут ждать. Посмотрит она на тебя и скажет, выбирай – или я, или твоя работа. А для меня и то, и другое очень важно. Отними одну из половинок, и я не смогу жить. Вот такие, Павел, дела. А как у тебя на этом фронте? Кандидатура есть или нет?

– У меня есть женщина, которую я очень люблю. Вы даже не представляете. Мы встретились с ней в Афганистане, в госпитале. Она тогда очень сильно помогла мне. Если так можно сказать, то вытащила с того света. Недавно, когда я возвращался домой через Москву, мы снова случайно с ней встретились. Сам не знаю почему, но прикипел я к ней всем своим сердцем.

– Ну, ты и даёшь, Лавров. У тебя жизнь, словно сказка.

За разговорами, они не заметили, как впереди показался дом Лаврова. Харитонов остановил машину и вышел из неё. Двор дома был пуст.

– Давай, выходи, Павел. Болтун твой человек. Видишь, во дворе ни одной собаки.

Не успел он договорить, как вдруг из-за угла дома появилась группа молодёжи. Судя по их поведению, они все были выпивши. Один из парней направился в их сторону.

– Закурить не найдётся? – обратился он к Павлу.

– Извини, но мы с товарищем не курим, – ответил Павел.

– Так я и не спрашиваю, курите вы или нет? Я у вас попросил только сигарету!

Группа парней в количестве пяти человек обошла их и стала за их спинами.

– Я же по-русски ответил вам, что мы с приятелем не курим.

Неожиданно для всех, один из парней выхватил из кармана куртки нож и попытался им ударить Лаврова в спину. Павел ожидал нападения и поэтому вовремя отреагировал на этот выпад. Он перехватил руку парня и резким движением вывернул руку в сторону. Парень закричал от боли. Нож выпал из руки и упал под ноги Лаврова. Павел поднял нож и выставил вперед свою руку с ножом.

– Ну что, мальчики, застыли? Давай на меня! Я вам сейчас продемонстрирую, что такое нож в умелых руках десантника.

Все застыли на местах, наблюдая, как умело Лавров жонглирует ножом.

– Ну, что? Кто из вас первый? Давай, подходи!

Он сделал шаг вперед, и группа молодёжи рассыпалась в разные стороны.

– Пойдём, Юрий Андреевич! Вы видите, что эти ребята уже не хотят с нами спорить о здоровом образе жизни.

Они молча проследовали в подъезд дома. Ребята постояли во дворе ещё минут двадцать и направились прочь со двора. Из стоявшей недалеко от дома машины вышел Жан и направился в их сторону.

– Ну что, салаги, ножа испугались? Да ничего он бы вам не сделал. Неужели вы ещё не поняли, что он связан по рукам и ногам законом.

– Жан, ты видел, как он чуть не сломал руку Витьку? Похоже он и вправду служил в разведке.

– Да мне лично глубоко наплевать, где он служил. Я сказал вам, что его нужно отоварить или нет?

Ребята стояли и молча слушали Жана. Закончив говорить, он направился обратно к своей машине. Подозвав одного из парней, он тихо произнёс:

– Я не знаю, что ты будешь делать, но если вы его в течение месяца не отоварите, то я отоварю тебя так, что тебя не узнает родная мать.

– Жан, ты же знаешь, что я не трус?

– Вот и докажи это, Гришин. Мне всё равно, как ты это сделаешь, убьёшь его или искалечишь. Если мы его не остановим, он принесёт нам большие проблемы. Ты понял меня?

Он сел в машину и, опустив боковое стекло, сказал:

– Запомни, у тебя всего три недели.

Машина с визгом тронулась с места и, сверкнув красными стоп-сигналами, исчезла за углом дома.

* * *

Утром Лавров был в отделе милиции. Он сидел в своём кабинете и ждал членов комиссии, которая должна была прибыть на эту встречу к девяти часам утра. Вскоре в коридоре раздались чьи-то грузные шаги. Дверь кабинета открылась. В проёме стоял незнакомый Лаврову майор милиции и внимательно рассматривал его.

– Лавров? – коротко спросил он.

Павел молча кивнул головой.

– Пойдём со мной, поговорим.

Лавров встал из-за стола и молча направился вслед за майором. Они прошли по коридору и спустились на первый этаж. Открыв дверь своим ключом, майор прошёл в кабинет вслед за Лавровым.

– Садись, Павел, – предложил майор и указал на свободный стул.

Павел осторожно присел на стул и внимательно посмотрел на майора.

– Давай будем знакомиться. Моя фамилия Агафонов. Я из инспекции по личному составу. Приехал разбираться в допущенных тобой нарушениях.

Он сделал паузу и посмотрел на Павла. Несмотря на то, что взгляд у майора был довольно тяжёлым, Павел выдержал его взгляд.

– Хочу тебе сказать, что я не нашёл ничего из того, что было указано в заявлении гражданина Ермолина. Твой непосредственный начальник Харитонов считает это заявление самой открытой провокацией в отношении тебя. Единственно, что мне не понятно, так это мнение Новикова. Владимир Иванович почему-то считает, что у бывшего командира роты разведки парашютно-десантного полка проявление подобной жестокости в отношении задержанных людей вполне допустимо. Он также считает, что у тебя в отдельные моменты проявляется свойственный бывшим афганцам так называемый афганский синдром.

– Да всё у меня с психикой хорошо. Я не знаю, почему Новиков считает меня ненормальным. Мне тоже иногда кажется, что его действия и принимаемые им решения лишены логики.

Агафонов улыбнулся.

– Не нужно обсуждать команды и решения своих руководителей, ты это, Лавров, хорошо знаешь. Ты обязан выполнить любое задание своего начальника, а уж затем обсуждать его.

– Извините, товарищ майор, виноват.

– Это хорошо, что ты это понимаешь. А сейчас, расскажи мне, что произошло в тот вечер.

Павел, не скрывая и не приукрашивая, рассказал Агафонову о событиях того вечера. Агафонов выслушал его и, сделав несколько пометок у себя в блокноте, сказал:

– Похоже, парень, ты нажил здесь серьёзных врагов, если даже Новиков включился в эту борьбу.

– Но я же не виноват, товарищ майор. Я всё сделал по закону. Вынес постановление и так далее.

– Да сейчас речь не о тебе. Меня сейчас больше волнует и интересует позиция твоего начальника Новикова. А ты можешь приступать к своей работе. В отделе кадров получи своё удостоверение личности.

– Спасибо, товарищ майор.

– Не нужно меня благодарить. Будь осторожней.

– Ещё раз спасибо. – Лавров вышел из кабинета.

Он прошёл в кабинет начальника отдела кадров, где получил своё служебное удостоверение. С минуту подумав, он зашёл в дежурную часть и, сдав карточку, получил табельное оружие.

Перекурив на крыльце отдела, он направился в кабинет Харитонова.

* * *

Павел сидел на лавочке напротив дома, в котором проживал Кактус, и ждал, когда тот или придёт домой, или, наоборот, выйдет на улицу. После осечки с задержанием Ермолина, он решил больше не рисковать. Время текло очень медленно, и он порядком устал сидеть на этом жёстком сиденье. Рядом с ним на лавке лежали уже прочитанные им газеты.

Наконец он заметил выходящего из подъезда дома Кактуса. Лавров поднялся с лавочки и медленно направился вслед за ним. Кактус вышел на улицу Достоевского и стал ловить машину. Одна из машин, замигав жёлтым огоньком, вынырнула из общего потока автомобилей и направилась к стоящему у дороги Кактусу, взвизгнув тормозами, она остановилась около него.

– Шеф, на улицу Кирова едешь? – спросил его Кактус.

Водитель на минуту задумался и вопросительно посмотрел на него.

– Сколько? – спросил он у Ермолина.

– Поехали! Деньгами не обижу, – ответил Кактус.

Он открыл заднюю дверь машины и стал садиться неё. Павел стоял в стороне и ждал, когда тот сядет в салон. Когда Кактус практически сел в машину, в неё сел и Лавров.

– Ты кто такой? – удивлённо спросил его водитель.

– Я из уголовного розыска, – ответил Павел и предъявил ему служебное удостоверение.

Это произошло так неожиданно для Кактуса, что он потерял дар речи. Кактус попытался выскочить из машины через другую дверь, но Лавров успел схватить его за руку и втянуть обратно.

– Ты что делаешь, Кактус? Зачем подставляешь водителя? А вдруг разобьёшься? Кто за тебя должен отвечать?

– Так, нам сейчас куда? – спросил водитель у Лаврова. – На улицу Кирова или ещё куда-то?

– Едем в городское управление милиции, то есть на Большую Красную, – ответил он.

Машина тронулась и быстро влилась в общий поток машин. Через двадцать минут машина остановилась около городского УВД.

– Сколько с меня? – поинтересовался Лавров у водителя.

Тот обречённо махнул рукой и, высадив их из машины, тронулся.

– Давай, Кактус, двигай своими батонами. В этот раз тебе не удастся сорваться с моего крючка.

Ермолин молча проследовал мимо него, открыл дверь и вошёл в здание управления милиции.

– Давай по коридору до упора, а затем по лестнице на второй этаж, – приказал Павел.

Они шли вдвоём по коридору, впереди шагал Кактус, а за ним Лавров. Неожиданно одна из дверей открылась, и в коридор вышел Новиков. Владимир Иванович посторонился, пропуская мимо себя сначала Кактуса, а затем и Павла. Они молча проследовали мимо него и стали подниматься на второй этаж. Павел открыл дверь кабинета и приказал Кактусу войти.

– Вот здесь мы с тобой и поговорим. Думаю, нам здесь никто не помешает. Присаживайся, – предложил он ему, а сам прошёл и сел за стол.

Кактус словно затравленный зверёк стал осматривать кабинет. Его взгляд метался по стенам, а затем остановился на окне. Заметив это, Лавров сказал:

– Даже не пытайся. Выскочишь в окно, попадёшь в вольер для собак. Они только будут рады вырвать из твоего пухлого тела кусочка два добротного мяса. Поверь, я даже не буду тебе мешать, можешь прыгать прямо сейчас.

Его слова, похоже, заставили Кактуса отказаться от этой затеи. Горевший ещё секунду назад шальной огонёк в его глазах бесследно исчез.

– Кактус, ты человек вроде бы не глупый, и я обращаюсь к тебе, рассчитывая на это. Расскажи мне, как вы убивали Корнеева. Меня интересует, кто в него стрелял и где это произошло?

Он криво ухмыльнулся и посмотрел на Лаврова так, словно тот был инопланетянином.

– Я что-то не въезжаю в Ваш вопрос, начальник? Вы что, меня притащили сюда для того чтобы задавать мне эти дурацкие вопросы? Неужели Вы думаете, что я кого-то убил? Похоже, Вас ввели в заблуждение.

– Ты, Кактус, в позу здесь не вставай! Если бы я этого не знал, то ты бы сейчас не сидел в этом кабинете и не разговаривал со мной. Сам подумай, я ведь тебя раньше не знал и не дёргал тебя в милицию.

Он снова взглянул на Ермолина. Его лицо исказила гримаса пренебрежения.

– Не надо меня лечить, начальник. Я прошу Вас пригласить моего адвоката. Без него я не произнесу ни одного слова.

– Дело твоё, Кактус. Адвокат приглашается при проведении следственных действий. Я же не веду никаких следственных мероприятий. Я просто с тобой разговариваю. Сейчас я поеду на базу Жана и проведу там обыск. Заберу у него УАЗ, принадлежащий убитому Корнееву. Жан, насколько я знаю, не дурак. Он моментально пробьёт, кто его мог сдать. Все друзья его на воле, кроме тебя. Я бы тоже на его месте сразу же подумал, что это ты его сдал.

– Он этому никогда не поверит, – не совсем уверенным голосом произнёс Кактус.

– Может и не поверит, если ему не намекнуть на это. Правильно я говорю или нет? Если он решит, что это ты его заложил, то я тебе, поверь, не позавидую. Он и в изоляторе найдёт тебя и предъявит тебе это. Ты не сможешь оправдаться, поверь мне. Я ещё не рассказал тебе о Канадце, который разъезжает по городу на машине убитого вами Корнеева. А хочешь, я ему подскажу и о товаре, который вы с ним зажали от пацанов? Я даже знаю, где и у кого он находится. Так что, Кактус, ты меня совсем не удивил своим отказом со мной разговаривать. Бог с тобой, можешь молчать и дальше. Только подумай о своей дальнейшей судьбе. Чем дольше ты молчишь, тем меньше ты проживёшь. Так что думай. Сейчас я тебя закрою в камеру, посидишь с бомжами, может, поумнеешь. На хорошую и чистую хату не рассчитывай. Для палочки Коха всё равно кто ты – авторитет или нет. Туберкулёз подхватишь, долго не проживёшь.

Лавров прекратил свою длинную речь и начал оформлять постановление. Заполняя строки постановления, он иногда бросал мельком свой взгляд на сидящего напротив него Кактуса. Он явно был напуган и никак не ожидал подобного развития событий.

– Скажите, я могу позвонить домой и сообщить своим родителям? Они только утром приехали с юга и, наверное, будут волноваться, если я не вернусь сегодня домой.

– Я не думаю, что мать твоя начнёт тебя разыскивать. Она уже привыкла к тому, что ты можешь не приходить домой ночевать. Так что давай, не будем тешить себя надеждой на помощь родителей.

Лавров закончил писать и встал из-за стола.

– Давай, Кактус, вставай, пошли в камеру. Там посидишь, у меня ещё много сегодня дел. Мне ещё нужно съездить на базу и забрать там машину.

Кактус молча встал со стула и медленно направился к двери. Прошло минуты две, металлическая дверь камеры предварительного заключения с лязгом закрылась за его спиной, отделив для него свободу от заключения.

* * *

Кактус стоял посреди камеры и рассматривал лица людей, сидевших в этой большой по размерам камере. В ней сидели и лежали девять человек, трое из которых были одеты, как бомжи.

– Кто такой? – спросил мужчина, лежавший на койке около окна, через которое кое-как пробивался свет уличного фонаря.

– Может мне ещё рассказать тебе автобиографию? – вызывающе ответил Кактус.

Все засмеялись, кроме одного человека, который задал ему этот вопрос. Ермолин прошёл дальше и, увидев свободную койку, завалился на неё и закрыл глаза. Прошло несколько минут и, сморенный духотой, он заснул.

Он очнулся от боли и нехватки воздуха. Его попытка подняться с койки была пресечена сильным ударом в лицо. Приложив все свои силы, он сбросил с себя навалившихся на него людей. Кактусу удалось вскочить на ноги и в темноте ударить одного из нападавших. Похоже, он попал человеку в лицо, потому, что тот взвизгнул от боли и свалился на пол.

– Души его, суку, – прозвучал в темноте чей-то голос.

В этот момент, кто-то сильно ударил Кактуса по голове. Из его глаз посыпались искры, он вскрикнул и упал.

С шумом и лязгом открылась дверь камеры. В дверях появился заспанный сержант. Он включил свет. На полу, корчась от боли, лежал новенький задержанный.

– Что с тобой? – спросил его сержант.

– Похоже, споткнулся и упал, когда шёл к параше, – ответил ему Кактус.

– Смотри, в следующий раз можешь утонуть в этой параше, – равнодушно сказал сержант.

Он выключил свет и закрыл за собой дверь. В камере повисла тишина, прерываемая храпом спящих людей. Всю ночь Кактус не смыкал глаз, он прислушивался к каждому движению спящих сокамерников, боясь во сне быть задушенным. Однако к утру его сморил сон. Он не помнил, как заснул. Ему снился дом, родители и лицо Жана, искривлённое гневом. Он вздрогнул и открыл глаза. Перед ним стоял бомж.

– Что нужно? – спросил его Олег.

– Слушай, парень. Отдай мне куртку. Зачем она тебе? Там, куда ты попадёшь, тебя оденут.

– Пошёл ты…, – грязно выругался Кактус и поднялся с койки.

Он подошёл к осколку зеркала, вмонтированного в стену, и посмотрел на своё лицо. Под левым его глазом светился большой фиолетового цвета синяк. Волосы на голове склеились в жёсткий пучок от засохшей крови. Он молча посмотрел на сокамерников и процедил сквозь зубы:

– Ну, смотрите, суки. Кто сунется ко мне, задушу вот этими руками, – сказал он и вытянул свои руки вперёд.

– Запомни, сынок. Здесь своё здоровье демонстрировать не нужно. Ночь темна, зарежут, как свинью, и твоя сила не поможет, – сказал маленького роста мужчина, одетый в грязный не по росту пиджак.

Кактус умылся и лёг на койку. Впервые за всю свою жизнь он оказался в таком беспомощном состоянии и как никогда ранее почувствовал холодное дыхание смерти у себя за спиной. Он закрыл глаза и не заметил, как задремал. Он считал, что сокамерники не посмеют напасть на него днем. Но он ошибся. Кактус открыл глаза, так как почувствовал, что что-то большое и грязное угодило ему в лицо.

Он вскочил с койки. Рядом с его лицом лежал старый стоптанный ботинок. Пока он спал, кто-то из арестантов запустил в него ботинком.

– Кто это сделал? – спросил Кактус. – Чего молчите?

– А ты не храпи. Не мешай людям общаться между собой, – ответил всё тот же арестант, который поинтересовался у него, кто он такой.

– Ты что борзеешь, козёл вонючий? Да я тебя по стене размажу. – Кактус направился в его сторону.

Мужчина нагнулся и вытащил из носка заточку.

– Давай посмотрим, какая у тебя кровь, красная или голубая. У педерастов она голубая, а у козлов красная, – сказал он и громко засмеялся.

Вслед за ним засмеялись и другие арестанты. Кактус посмотрел на заточку и лёг обратно на койку. Больше он не стал закрывать глаза, так как боялся, что его обязательно зарежут. Теперь он думал лишь о том, чтобы его вызвал к себе этот оперативник. Он ещё не был готов к разговору, однако в окружении этих людей он оставаться не хотел.

Он подошёл к двери и стал стучать в неё. Дверь открылась и на пороге возникла фигура сотрудника милиции.

– Чего стучишь? Что нужно?

– Скажите Лаврову, что я хочу с ним поговорить, – попросил он сотрудника милиции.

Тот, ни слова не говоря, с силой захлопнул дверь. Кактус оглянулся назад и, увидев равнодушные лица сокамерников, молча направился к своей койке.

* * *

Лавров и трое курсантов школы милиции, приданных ему Харитоновым для усиления, подошли к базе Жана. Павел подошёл к металлическим воротам и стал стучать в дверь. Ворота под его сильными ударами загудели, заглушив шаги подошедшего к воротам охранника.

– Кто там? Кого чёрт несёт?

Калитка приоткрылась, и в дверях показалось заспанное лицо охранника.

– Где Жан? – спросил его Лавров.

– Я откуда знаю, – удивлённо произнёс охранник. – Он минут сорок назад как уехал с ребятами.

Павел отстранил его и вошёл на территорию базы. Вслед за ним проследовали и курсанты. База была очень большой. На территории в три тысячи квадратных метров, ограждённой высоким деревянным забором, стоял небольшой щитовой домик, около которого было припарковано несколько автомашин, в том числе и зелёный УАЗ.

– Ребята, а вы кто будете? – поинтересовался охранник, нервно теребя куртку.

– А ты отгадай с трёх раз? – ответил Лавров. – Чьи это машины?

– А я откуда знаю? Одно могу сказать, что это не мои машины, – ответил охранник. – Вы лучше спросите об этом у Жана, он вам всё и объяснит.

– Так, значит, ты не знаешь? Охраняешь машины, но не знаешь, чьи они? Так не бывает, отец. Я вот из милиции, а вернее из уголовного розыска. Мне люди сказали, что у вас здесь за забором стоят ворованные машины, вот я и зашёл посмотреть на них. Что так смотришь на меня? Если это не так, то покажи мне документы на эти машины или расскажи, кому они принадлежат. Знаешь, отец, если хоть одна из этих машин окажется ворованной, ты за это ответишь. Ты меня понял?

Павел направился к машинам и стал осматривать их.

– Чья это машина? – спросил он охранника, показывая рукой на «Жигули» шестой модели кофейного цвета.

– Эта? Эта машина Канадца. Стоит здесь с марта месяца. Он оставил её здесь, а сам сейчас ездит на «Мерседесе».

Лавров подошёл к стоящему УАЗу.

– А эта чья машина? Может тоже Канадца?

– Нет. Эта машина Жана.

– Как давно она здесь?

– От силы неделю, её сюда пригнал Канадец, – заикаясь, ответил охранник.

– Говоришь, Канадец пригнал? А машина Жана? Он что, купил её у Канадца?

– Почему купил? Он так её забрал у него.

– Юра? – обратился Павел к одному из курсантов. – Опроси охранника по всем этим вопросам. Ну, ты понял меня? А мы пока с ребятами постараемся завести этот УАЗ.

Павел с курсантами направился к УАЗу и, подняв капот машины, стал копаться в двигателе. Вскоре движок машины несколько раз громко чихнул и завёлся. Закончив капаться в машине, Павел зашёл в домик. Курсант, заметив вошедшего Лаврова, быстро собрал свои письменные принадлежности и поднялся из-за стола.

– У меня всё, – сказал он.

– Тогда вот что, отец. Мы забираем у тебя эту машину. Если Жан начнёт тебя спрашивать о ней, скажешь, что её забрал я. Вот мой телефон. Пусть он свяжется со мной.

– Всё ясно, – ответил охранник.

Через минуту машина, взревев двигателем, медленно выехала за ворота базы. Он загнал машину на территорию отдела и направился домой.

* * *

Утром Лавров переговорил со следователем прокуратуры. Тот, выслушав Павла, вынес постановление на проведение экспертизы. Павел почему-то был уверен, что в машине можно будет отыскать следы крови Корнеева.

Он вернулся в отдел и, передав постановление в отдел экспертиз, направился к себе в кабинет. Открывая дверь, он отчётливо слышал, как у него на столе разрывается телефон. Он успел поднять трубу, но на другом конце провода дали отбой.

– Интересно, кто это так настойчиво звонил мне? – подумал Павел.

Положив пистолет в сейф, он направился в ИВС.

– Привет! Как мой крестник? – поинтересовался он у помощника дежурного по ИВС. – Ещё не рвётся на волю?

Тот усмехнулся и посмотрел на Лаврова.

– Ты, Павел, словно экстрасенс, всё знаешь. Он уже дважды молотил в дверь, всё просится к тебе.

– Это хорошо, значит, совесть проснулась. Скоро он совсем созреет, – сказал Павел и многозначительно улыбнулся. – Давай, Валера, открывай дверь.

Помощник дежурного взял со стола связку ключей и направился к камере. Раздался лязг отрываемого замка, и в дверях, щурясь от яркого солнечного света, появился Кактус.

– Мне передали, что ты хочешь встретиться со мной? Если это так, то пойдём, поговорим.

Кактус опустил голову и последовал по коридору впереди Павла. Павел открыл дверь своего кабинета и пропустил вперёд себя Кактуса. Они сели на свои рабочие места, Лавров за стол, а Кактус на стул, стоящий напротив стола.

– Ну и что ты хотел мне сказать? – спросил его Павел и посмотрел на лицо Ермолина, на котором светился огромный синяк.

– Ты чего добиваешься? – спросил его Кактус. – Ты меня специально посадил в эту хату с бомжами? Ты, наверное, рассчитываешь, что я кого-нибудь из них прибью и раскручусь на срок? Ты ошибся. Я всё это переживу!

Лавров встал из-за стола и направился к двери.

– Давай, вставай. Я не хочу тебя слушать. Ты ещё не понял, куда ты попал. Подойди к окну и посмотри во двор. Как я тебе и обещал, УАЗ стоит здесь. Так что, мне всё равно, раскрутишься ты или нет. Ты уже отсюда не выйдешь. Ты меня понял?

Он снова подошёл к опешившему от этой новости Кактусу и, схватив его за шиворот, толкнул к двери.

– Давай, вали от сюда. Я не удивлюсь, если эта камерная братва опустит тебя ниже плинтуса. С волками жить, по-волчьи выть.

Кактус схватился за спинку стула.

– Я не хочу обратно в камеру, – чуть не закричал он. – Пригласите адвоката!

– А зачем ты мне здесь нужен? Тратить на тебя время я не собираюсь. Я сейчас собрался ехать за Канадцем. Может, он будет умнее тебя и повесит на тебя это убийство? Я думаю, что Жан сейчас ищет крайних в этом деле. Да, я забыл тебе сказать, эксперты обнаружили под ковриком УАЗа кровь Корнеева. Так что, вы с Канадцем загрузились на это убийство по самые уши.

– Командир, давай поговорим! Задержать Канадца ты ещё успеешь, – обратился к нему Кактус.

Лавров сел за стол и посмотрел на Ермолина.

– Ты будешь рассказывать про совершённое убийство?

– Да. Я готов это сделать, – обречённо ответил Кактус.

* * *

– Вечером, день я точно не помню, это был март месяц, мне позвонил домой Канадец, – начал свой рассказ Ермолин.

– Кактус! Это я, Канадец. Через десять минут я буду около тебя. Одевайся и мухой на улицу.

Канадец подъехал к дому на своих «Жигулях» минут через десять после звонка. Он остановил машину около меня и, открыв дверь, предложил мне сесть в машину.

– Что случилось, Канадец? – поинтересовался я у него.

– Нужно разобраться с одним бизнесменом. Он задолжал Жану большую сумму денег и не хочет рассчитываться с ним. Нужно его тряхануть хорошенько, чтобы память вернулась к нему.

– А почему именно я?

– Много вопросов задаёшь, Кактус. Вы маменькины сынки все такие, как примите на грудь, то начинаете заверять всех в преданности Жану, а как нужно это всё доказать на деле, так сразу в кусты. Может тебе напомнить твой последний базар с Жаном? Ведь ты, а не я клялся ему в верности.

– Ты что наезжаешь на меня? Я что, отказываюсь от дела? Ну спросил я тебя, ну и что из этого?

Мы по дороге захватили с собой Гришина, который также ждал нас у своего дома, и направились в сторону Зелёного Бора.

– Куда едем? – поинтересовался у Канадца Гришин.

– В Песчаные Ковали, – ответил ему Канадец. – Там у этого барыги свой коттедж и машина с товаром.

Всю дорогу мы с Канадцем молчали. На заднем сиденье тихо похрапывал Гришин. Канадец свернул с трассы и, сбросив скорость, осторожно въехал в посёлок. Света в посёлке почему-то не было, и мы минут двадцать кружили по посёлку, прежде чем отыскали нужный нам дом.

– Давай, Кактус, лезь через забор, – предложил мне Канадец, когда мы подошли к забору коттеджа.

– А вдруг там собака?

– Лезь, кому я говорю, или я тебя застрелю прямо здесь у этого забора. – Канадец достал из кармана пистолет.

Мне ничего не оставалось делать, как перелезть через забор. Собаки во дворе не было, и я сразу направился к воротам. Калитка была закрыта лишь на засов. Я быстро открыл калитку и впустил во двор Канадца и Гришина. Канадец достал фонарик и осветил двор. В метрах тридцати, вплотную к забору, стоял зелёного цвета УАЗ-452.

Увидев машину, Канадец засмеялся и потёр от удовольствия руки.

– Ты что смеёшься? – поинтересовался я у него.

– Всё нормально. Барыга дома, и нам не нужно его искать. Это хорошо, что нам так здорово повезло.

Мы подошли к двери и стали стучать. В коттедже загорелся свет. Канадец передёрнул затвор пистолета и сунул его за ремень брюк. Я не знаю почему, но этот мужик открыл дверь, даже не поинтересовавшись, кто пришёл к нему в столь позднее время.

Увидев в руках Канадца пистолет, хозяин коттеджа испугался. Гришин, не долго думая, ударил его арматурой по голове. Мужчина упал на пол и, обливаясь кровью, попробовал отползти в сторону. Мы быстро связали его и усадили на стул.

– Ты, наверное, догадываешься, зачем мы пришли к тебе? – спросил его Канадец. – Всё правильно, мы пришли за деньгами, которые ты должен нам. Ты, козёл, решил поменять «крышу»? Я же тебя предупреждал о последствиях подобного шага, но ты меня не услышал. Сейчас настало время возвращать долги.

– Ребята, не убивайте меня. У меня во дворе стоит машина полная товара. Я продам его и рассчитаюсь с вами.

– Ты меня снова не услышал. Мы не члены КПСС и нам не нужны твои сказки о будущем. Мы живём настоящим, а не будущим, ты понял меня или нет? Гони деньги, если хочешь жить!

– Я же говорю вам, что пока у меня денег нет. Товар есть, а денег нет.

Канадец закурил, и, подув на горящий огонь сигареты, поднёс её к глазу Корнеева. Тот, почувствовав сильный жар огня, закрыл глаза. Канадец ткнул горящей сигаретой в веко Корнееву. От сильной боли он закричал.

– Гриня, заткни ему пасть, а то он разбудит весь посёлок, – приказал ему Канадец.

Пока они возились с хозяином коттеджа, я шарил в соседней комнате, надеясь отыскать хоть какие-то деньги. Вскоре мне повезло. В одном из ящиков кухонного стола я нашёл пачку долларов США и ключи от машины. Я бросил деньги и ключи от автомобиля на стол.

– Канадец! Если его немного поджарить, то он нам отдаст всё, что у него есть.

После моих слов Канадец начал тыкать горящей сигаретой в лицо, шею и грудь Корнеева. Не выдержав боли, он потерял сознание и упал со стула. Я прошёл на кухню и принёс оттуда чайник с водой. Гришин выхватил из моих рук чайник и вылил его содержимое на лицо Корнеева. Тот тихо застонал и открыл глаза.

– Вот что, козёл, – с угрозой в голосе сказал Канадец. – Садись за стол и пиши письмо жене о том, что ты просишь её в счёт погашения своего долга переписать с неё коттедж и «Мерседес». Не вздумай хитрить, мы знаем, что дом и машину ты оформил на жену. Если она не выполнит твою просьбу, мы её просто убьём.

Корнеев закивал головой. Канадец освободил его правую руку и сунул в неё ручку.

– Пиши, – приказал он.

Корнеев писал довольно долго. Он часто останавливался, задумывался над текстом и вновь начинал писать дальше. Написав письмо, он отложил ручку в сторону и посмотрел на Канадца.

– Что ещё вам от меня надо?

– Я же тебе уже говорил, деньги и больше ничего, – ответил Канадец.

Он перевёл свой взгляд с Корнеева на Гришина, который по-прежнему держал в руках металлический прут.

– Вот что, пацаны. Вы остаётесь здесь, а я погнал к Жану. Мы завтра с утра переоформим всё это, и я приеду за вами. Пока располагайтесь здесь. Смотрите, чтобы он не сорвался.

Он протянул пистолет Гришину и направился к двери. Мы снова связали Корнеева и отвели его в подвал дома. Закрыв дверь подвала на замок, мы поднялись наверх в комнату.

* * *

Всю ночь мы не спали. Гришин разыскал где-то в коттедже бутылку водки «Распутин», и мы стали методично опустошать эту литровую бутылку. Часов в восемь утра Гришин направился в подвал, чтобы проверить самочувствие хозяина коттеджа. Он открыл замок и замер на пороге. Подвал был пуст, хотя мы накануне всё проверили и убедились, что из подвала был только один выход, в котором сейчас стоял Гришин. Принятый алкоголь притупил его внимание, он сделал два шага внутрь подвала и почувствовал, что что-то тёмное и тяжёлое свалилось с потолка и упало на его голову. Он интуитивно увернулся от этого и сразу же повалился на бетонный пол. Пистолет вылетел из его руки и, звякнув металлом о бетонный пол, покатился куда-то в угол подвала. Открыв слипшиеся от крови глаза, Гришин понял, что произошло. На нём верхом сидел Корнеев. Его большие и корявые пальцы тянулись к его горлу. Вспомнив о том, что в его кармане находится нож, Гришин потянулся за ним. Ему понадобилось совсем немного времени, чтобы вытащить этот нож и ударить им в бедро нападавшего. Он почувствовал, как лезвие ножа легко вошло в бедро и упёрлось в кость. Гришин методично вынимал нож из бедра Корнеева и снова бил до тех пор, пока тот не закричал от боли и не ослабил хватку. Этого оказалось вполне достаточно, чтобы Гришин сбросил с себя обмякшее тело Корнеева. Вскочив на ноги, Гришин схватил пистолет и дважды выстрелил в Корнеева, который пытался подняться с бетонного пола. Он отчётливо видел как первая пуля, порвав на нём белую майку, впилась в его грудь. Вторая пуля угодила ему в голову. Белая стена подвала окрасилась кровавым пятном.