Текст книги "Возмездие (СИ)"

Автор книги: Александр Аввакумов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 16 страниц)

– Спасибо, Юрий Андреевич, благодетель мой. Можно подумать, что я этого не понимаю. Не убивал я никого и всё. Доказывайте!

В кабинете стало тихо. Харитонов что-то писал на листе бумаги, не обращая внимания на Лаврова.

– Извини, Павел, но я вынужден тебя задержать по подозрению в совершении этого преступления. Вот постановление. Распишись вот здесь и пошли в ИВС.

– Вот и поговорили. Сначала в камеру, а затем к стене.

Лавров расписался в постановлении и встал со стула. В сопровождении Харитонова он спустился в ИВС.

* * *

Канадец стоял у порога кабинета Жана и не знал, как войти к нему. Очередной намеченный и хорошо спланированный им план по ликвидации Лаврова провалился. Лавров, словно насмехаясь и издеваясь над ними, подбросил в машину пистолет Гришина, чтобы лишний раз показать им, что всё это сделано одним лицом. Набрав в лёгкие как можно больше воздуха, Канадец открыл дверь и переступил порог кабинета Жана.

Жан сидел за столом и с кем-то разговаривал по телефону. Судя по его внешнему виду, настроение у него было хорошее. Не отрываясь от разговора по телефону, он жестом руки показал Канадцу на кресло. Тот осторожно присел, словно это было не обыкновенное кресло, а электрический стул, и уставился на своего хозяина.

Жан закончил разговор и аккуратно положил телефонную трубку на аппарат. Он откинулся на спинку кресла и молча взглянул на Канадца.

– Что скажешь? – спросил он обыденно и тихо. – Значит, опять у тебя всё сорвалось?

Канадец хотел что-то сказать, но Жан остановил его жестом руки.

– Не нужно оправдываться. Мне твои оправдания не нужны. Ты знаешь, что я не верю в случайности. Течёт у тебя, Канадец, течёт. Скажи, кто знал о том, что ты поехал в Набережные Челны за киллерами?

Взгляд Жана, словно рентгеновское излучение, проникал в каждую клетку тела Канадца, от чего ему было крайне некомфортно.

– Да я вроде бы никому не говорил об этом, – еле слышно произнёс он.

– Ты подумай, пока это можно. Кому ты об этом говорил. Думай, потом думать будет нечем.

Лоб Канадца покрылся испариной. Он лихорадочно прогонял в голове все свои контакты перед поездкой в Челны. Вдруг у него в голове возникла мысль, от которой ему стало не по себе. Он вспомнил, что перед самым отъездом он ненадолго заехал к своей подруге Хакимовой и именно там он рассказал, что едет нанимать людей для ликвидации Лаврова. На её вопрос, когда он вернётся в город, он, если его не обманывала память, назвал ей дату своего возвращения.

– Неужели это она всё сообщила Лаврову? – с ужасом подумал про себя Канадец. – Если это так, то Лавров хорошо был осведомлён о предстоящем покушении на него и смог предпринять соответствующие меры.

Он поднял глаза на Жана и тот моментально всё понял.

– Ты, Канадец, плохо всасываешь то, о чём я тебе говорю. Ты помнишь наш разговор в машине? Я ещё тогда поинтересовался у тебя, какие у вас взаимоотношения с Хакимовой? Лавров оказался намного опасней, чем я предполагал. Вспомни, как ты мне сам рассказывал, что он, ещё работая в милиции, дёргал её к себе? Вспомнил или нет? Что было потом? А потом пошли задержания. Сначала он задержал Кактуса, а затем планировал взять и тебя. Скажи мне, откуда он узнал о существовании Кактуса и тебя? Это она слила ему всю информацию по товару, о вас и соответственно про меня.

Канадец сидел и боялся признаться самому себе, что то, о чём сейчас говорил Жан, было правдой.

«Но как он мог так легко завербовать Луизу? – думал он. – Не могла же она сама прийти к нему и всё это рассказать?».

– Ау! Канадец! Ты снова меня не слушаешь? – спросил его Жан, заметив полную растерянность на его лице.

Тот словно очнулся от кошмарного сна и отрешённо посмотрел на Жана.

– Возьми ребят и поработай с ней. Мне интересно, что она ещё ему наговорила. Ты, надеюсь, понял меня? Сделай так, чтобы она всё тебе рассказала.

– Я всё понял, – произнёс он и встал с кресла.

* * *

Лавров стоял на пороге камеры и с интересом рассматривал своих сокамерников.

Шум закрываемой за ним двери был подобен грому, разделивший его жизнь на две половины. Первая половина была светлой, в ней присутствовала Надежда. Вторая половина была чёрной. Но, несмотря на эту черноту, он отчётливо видел в ней смерть Гришина, Павлова и двух молодых киллеров. Лавров прекрасно понимал, что это только начало чёрной жизни, в которой у него уже не будет ни радости, ни счастья. Будет только одно – желание убить всех, кто причастен к смерти его любимой девушки.

Он сделал несколько шагов и оказался в центре камеры. Налево от него стоял массивный металлический стол, который был намертво заделан в бетонный пол, а справа от него стояли двухъярусные металлические койки. В свете тусклой лампы Павел посмотрел на сидящих в камере людей и, пройдя мимо них, бросил своё пальто на свободное место.

Сегодня был явно не его день. Сказать, что он был не готов к этому, значит, сказать неправду. Ещё тогда, когда он решил отомстить бандитам за смерть Надежды, он предполагал, что всё это может закончиться именно так, небольшой и тёмной камерой. Но всё равно, он не думал, что это произойдёт буквально сегодня.

– Слышишь, мужик, как там, на воле? – поинтересовался у него один из сокамерников.

– Холодно, – коротко ответил ему Павел. – Зима.

– Тебя за что закрыли? – поинтересовался у него другой.

– Не знаю, – ответил он. – Похоже, пытаются повесить на меня два убийства каких-то бандитов.

– Я что-то слышал об этом. Говорят, что в милиции создано специальное подразделение, которое занимается уничтожением главарей бандитов. Они мочат нашего брата без разбора.

– Интересно. Тогда почему они меня грузят на эти убийства?

– Глупый вопрос. Если есть тюрьма и лагеря, то кто-то должен сидеть в них. Не будут же они сажать себя за эти преступления. Давай знакомиться. Меня зовут Игорь, я с Горок. А это Рамиль. Он из Кировского района. Говорит, попал сюда за кражу на рынке.

– Меня зовут Павел. Я из Московского района.

Павел замолчал и повернулся лицом к стене. Зная основы оперативной работы, он предпочёл молчать в камере.

– Павел, а, Павел? Скажи, а где этих бандитов замочили? – поинтересовался у него Игорь.

– А я откуда знаю, где их замочили? – настороженно ответил он. – А почему это тебя так интересует?

– Просто так, от нечего делать. Ты знаешь, здесь нет ни радио, не телевизора, вот поэтому и спрашиваю?

– Ты же сам мне говорил, что слышал об этих преступлениях? Если ты в курсе, то почему ты меня спрашиваешь об этом? Что-то мне не совсем понятно.

– Ты знаешь, Павел, я слышал об этом как-то вскользь, и теперь просто хотел услышать какие-то подробности этого дела.

– А ты поинтересуйся у оперативников, они тебе всё расскажут, только изъяви желание загрузиться этим делом.

Он снова замолчал и закрыл глаза. В какой-то момент он понял, что медленно погружается в сон, он попытался открыть глаза, однако это ему не удалось, он заснул. Перед глазами снова поплыл до боли знакомый пейзаж, выжженные солнцем горы Афганистана, лента дороги, терявшаяся где-то там, вдали, за горизонтом. Он на броне боевой машины десанта, а рядом с ним его друг Радимов Виктор, великолепный парень из Челябинска. Машина Павла возглавляет воинскую колонну. В небе постоянно барражируют вертолёты прикрытия. Ничего не предвещало столкновения с моджахедами. Перед его машиной встал столб из огня и пыли. Бойцы словно горох скатились с брони и залегли за камни. Похоже Радимов немного замешкался, и пуля афганского снайпера намертво пришила его к броне машины. Павел уже собрался выскочить из-за укрытия и броситься ему на помощь, но точно выпущенная моджахедом граната ударила в борт, около которого лежало тело Радимова. Тело Виктора взлетело вместе с машиной и растворилось в чёрном дыму. Не обращая внимания на свист пуль, Лаврову удалось добраться до боевой машины. Но тела Радимова он не увидел. Взорвавшаяся граната разнесла его тело на части.

Отчаяние и злость захлестнули Лаврова. Он не помнит, как вскочил с земли и бросился с криком вперёд, вслед за ним устремились и другие десантники. Эти пятьдесят метров, отделявших его от моджахедов, он пролетел на одном дыхании. Затем всё смешалось в рукопашной схватке. Он словно во сне видел перед собой искажённые от страха лица моджахедов, которые бежали перед ним, оглядываясь на преследовавших их десантников. Он стрелял и стрелял в их спины, до тех пор, пока не закончились патроны в его автомате. Когда он почувствовал, что у него нет патронов, он достал из ножен свой нож и стал резать их.

Он очнулся от того, что впереди уже не было врага. Лицо и руки его были все в крови. Он устало присел на камень и обвёл поле боя своими глазами. Вокруг него лежали трупы врагов и погибших десантников. Что произошло тогда с ним, он до сих пор не мог себе этого объяснить.

Услышав лязг открываемой двери, Лавров открыл глаза и посмотрел на вошедшего старшину милиции.

– Лавров, на выход, – приказал старшина и вышел из камеры.

Павел поднялся с койки и молча последовал за ним.

* * *

Хакимова спешила домой. Она ещё с утра объехала все свои торговые точки и собрала деньги, на которые хотела на следующий день приобрести большую партию товара. Недавно приобретённый товар уходил почти на ура, и это не могло её не радовать. Она ехала в автобусе, крепко прижимая к своей груди сумку с деньгами. Заметив на остановке «Мерседес» Канадца, она выскочила из автобуса и направилась к его машине.

– Привет, Марсель! Ты, случайно, не меня ждёшь? – спросила она и по привычке подставила под поцелуй свою щёку.

Но Канадец отвернулся в сторону, он словно не заметил её движения. Это было впервые за всё время их знакомства.

– Марсель, что с тобой? Скажи мне, что произошло? – поинтересовалась она у него.

– С чего ты взяла? Не знаю, как у тебя, а у меня всё хорошо.

– Не ври мне, я что, слепая? Что с тобой?

– Отстань от меня со своими вопросами. Ты домой или по делам? Если домой, давай присаживайся в машину, дома я тебе всё объясню. Луиза, ты права, у меня действительно возникли определённые проблемы, которые я решил обговорить с тобой дома.

Она открыла дверь машины и увидела сидящих в ней двух незнакомых ей молодых парней.

– Здравствуйте, – поздоровалась она с ними и села рядом с Канадцем. Путь от улицы Павлюхина до улицы Кирова они преодолели за считанные минуты.

Канадец заехал во двор дома Хакимовой и заглушил двигатель машины.

– Вот и дома, – произнёс он и посмотрел на Луизу.

Она вышла из машины. Канадец в нерешительности сидел в машине, не зная выходить из неё или нет.

– Марсель, ты идёшь или уезжаешь? – спросила она его.

Он взглянул на ребят и медленно вышел из машины. Дождавшись, когда ребята покинули машину, он закрыл её и направился вслед за Луизой. Ребята поднялись за ней на этаж и остановились за её спиной. Луиза открыла ключом дверь и первая вошла в квартиру. Единственное, что она запомнила, это яркую вспышку света, которая вспыхнула у неё в глазах.

Когда она очнулась и пришла в себя, то сразу почувствовала боль в голове. Боль была такой сильной, что не давала ей сфокусироваться на каком-нибудь предмете. Перед глазами всё плыло и качалось. Она почувствовала, как из разбитой сзади головы струится кровь. Она попыталась пошевелиться, но у неё ничего не получилось, руки и ноги её были связаны шнуром от штор, а во рту торчал кляп.

– Канадец! Похоже, она очнулась, – услышала она голос незнакомца. – Что будем делать с ней дальше?

– Я не знаю, но хочу, чтобы она поменьше мучилась, – ответил он. – Как никак, я с ней прожил чуть ли не два года.

Они перестали разговаривать и подошли к ней. Один из парней приоткрыл занавеску, отделяющую одну комнату от другой, и посмотрел на неё.

– По-моему с ней всё нормально, – сказал незнакомец. – Сейчас мы с ней поговорим.

Он прошёл в комнату и встал напротив неё.

– Скажи, сука, когда ты последний раз общалась с ментами? Не делай непонятливое лицо. Ты всё хорошо понимаешь, о чём я тебя спрашиваю?

– Какое твое дело с кем я общаюсь, – ответила она с вызовом. – Ты мне кто? Муж, любовник? Я женщина свободная, с кем хочу с тем и встречаюсь.

Она тут же пожалела об этом, так как сильный удар кулаком выбил у неё передние зубы. Она выплюнула зубы вместе с кровью и с усмешкой посмотрела на парня.

– Канадец, – закричала она, шепелявя и сплёвывая кровь на пол. – Ты что спрятался, выйди, защити свою любимую женщину, или тоже испугался этих подонков?

Из-за шторы показалась фигура Канадца. Он сел на диван и посмотрел на её окровавленное лицо.

– Луиза! Расскажи нам, как ты сдавала нас этому менту и тогда ты умрёшь без всяких мучений. Я же знаю, что это ты рассказала ему о том, что я уехал в Челны и должен оттуда привезти людей, для того чтобы они замочили Лаврова?

Она сплюнула на пол кровь и улыбнулась ему своими в кровь разбитыми губами.

– Так это ты сам мне об этом рассказал. Может, ты ещё кому-то рассказывал об этом, а сейчас из меня делаешь крайнего. Я думала, что ты мужик, а ты только и можешь воевать с женщинами. Тоже мне, вояка!

Она ещё хотела что-то сказать, но новый сильный удар в лицо заставил её замолчать. Она упала вместе со стулом, к которому была привязана. Никто из них не обратил своего внимания на это падение. Они подняли её вместе со стулом и снова усадили её посреди комнаты.

– Канадец! По-моему, она окочурилась, – сказал парень. – Смотри, у ней дыра в башке.

Канадец схватил её за волосы и поднял её голову. С левой стороны около виска виделась большая кровавая рана. Опустив её голову, он посмотрел на пол, а вернее на то место где лежала Луиза после падения. Около ножки стола на полу стоял окровавленный утюг.

– Да ты просто её убил, болван. Что, аккуратней ударить не мог?

Парень взял нож со стола и быстро разрезал шнуры, которыми была завязана Хакимова. Разрезав шнуры, они положили тело на пол.

– Чего смотришь? Давай ищи во что её завернуть. Нужно вынести труп на улицу. Вот, возьми это покрывало, заворачивай тело.

– Давай подождём немного, движение затихнет, тогда и вынесем.

– И куда мы его? – спросил парень.

– Сбросим около РТИ, там всегда горячая вода течёт. Унесёт в озеро Кабан, только весной тело всплывёт, если его за это время не сожрут рыбы.

Они вышли в другую комнату и, разогрев чайник, стали пить чай.

* * *

Лавров сидел напротив того же молодого следователя, с которым ему уже приходилось ранее встречаться.

– Вот видите, Лавров, я же говорил Вам, что та встреча была не последней. Вы тогда не верили мне, и вот снова сидите передо мной. Вас снова подозревают теперь уже в убийстве двух человек – Сафонова и Ахмадеева. Теперь что Вы скажете?

Он посмотрел на Павла, словно стараясь прочитать у него на лице, как тот отреагировал на его слова. Лавров молчал, тупо уставившись в зарешеченное окно кабинета. Если его не подводила память, раньше на окне этого кабинета не было решётки. Впрочем, ему было всё равно, была она или нет. Ему было не интересно общаться с этим следователем, так как, кроме словоблудия, тот ничего не мог преподнести такого, что могло заинтересовать его.

– Скажите, Лавров, а то будет хуже, Вы убили этих людей? – в очередной раз спросил его следователь прокуратуры.

– Извините меня, но что может быть хуже того, что меня расстреляют, если я Вам признаюсь в этом преступлении? Мне кажется, что Вы не отдаёте себе отчёта. Вы хоть сами понимаете, о чём Вы говорите, гражданин следователь?

Следователь опешил от наглой, как посчитал он, реплики Лаврова. Сначала он просто покраснел, а затем лицо его стало багряным от прилива крови. Чтобы не видеть это, Павел отвернулся в сторону и снова уставился в окно, за которым было темно.

Неожиданно следователь вскочил со стула и сильно ударил Лаврова в лицо. Не ожидая ничего подобного, Павел упал со стула. Из рассечённой губы хлынула кровь. Он зажал губу рукой и сплюнув кровь на пол.

– Если ты ещё раз меня ударишь, сука, я тебя просто сломаю, как ветку.

– Ты что, мне угрожаешь убийством? – процедил сквозь зубы следователь. – Да я тебя сотру в порошок.

– Я не угрожаю. Я тебя предупреждаю, не распускай руки.

Следователь сел за стол и стал что-то писать в протоколе допроса. Он писал с таким остервенением, что казалось, от этого зависит вся его жизнь. Закончив писать, он протянул его Павлу.

– Прочитайте и подпишите там, где стоят галочки.

Лавров взял в руки протокол допроса и стал внимательно его читать.

– Извините меня, но я этого Вам не говорил, – сказал Павел. – Почему Вы написали, что я знал, что эти люди прибыли в Казань, чтобы расправиться со мной? Кто Вам это сказал?

Следователь не отреагировал на его замечание. Он рассматривал свою руку, так как после нанесённого им удара, он сильно рассёк костяшки пальцев об его зубы. Павел продолжил читать, отмечая про себя все неточности, замеченные им в протоколе. Попросив ручку, он стал писать свои возражения на протокол. Лишь только убедившись, что все неточности, замеченные им в протоколе, учтены, он расписался. Он молча положил протокол на стол и поднял глаза на следователя.

– Запомните, Лавров, я сделаю всё, чтобы посадить Вас в тюрьму и надолго.

– Есть у русских такая пословица: «Не говори гоп, пока не перепрыгнешь». Поживём, увидим.

Следователь вызвал в кабинет конвой и приказал отвести Лаврова в камеру.

* * *

Лавров зашёл в камеру и лёг на своё место.

– Ну и как? – поинтересовался у него Игорь.

– Что, как? – переспросил его Павел.

– Я смотрю, у тебя губа разбита. Били что ли?

– Нет гладили. Этот сука следователь хочет на меня повесить эти два преступления. У самих ничего нет, но всё равно пытаются повесить.

Игорь слез со своей койки и присел рядом с Павлом.

– Слушай, Павел, я бы тебе посоветовал занять другую тактику общения с операми. Ты согласись, скажи, да, я завалил их. Пойми, всё решается не в этих кабинетах, а в суде. А ты в суде и заявишь, что понятия не имеешь об этих преступлениях. Что били тебя, и ты вынужден был признаться в совершении этих преступлений.

Павел удивлённо посмотрел на Игоря.

– А ты в свидетели пойдёшь? Могу я на тебя рассчитывать или нет?

Теперь уже Игорь удивлённо посмотрел на Павла.

– Ты знаешь, Павел, я, наверное, не смогу быть твоим свидетелем. Меня на днях погонят в тюрьму, а там суд и зона. Помимо этого, я всегда придерживался одного правила, это не быть свидетелем. Я из блатных, а мы против закона. Не могу же я менять свои принципы.

– Понятно. А я вот, слушая тебя, так рассчитывал на твою помощь. Вот скоро сутки, как мы все вместе. Рамиль говорит, что погорел на краже, а ты за что здесь?

– Да мы с ребятами хату выставили. Вещи уже собрали, а тут хозяйка. Вот я её пером в бок и саданул.

– Понятно. А на чём погорел? Не сам же пришёл сдаваться?

– Да дружок сдал меня. Сам погорел на краже. Стали его крутить, а он взял и меня запалил.

– Понятно. По-крупному ты залетел. Червонец наверняка потянешь.

Игорь вздохнул тяжело и посмотрел на Павла, словно ожидая от него каких-то вопросов. Но Лавров и без него знал, что ему делать дальше. Он подошёл к двери и стал стучать.

– Что нужно? – спросил контролёр. – Сейчас ты у меня достучишься.

Он открыл «кормушку», через которую подаётся пища, и посмотрел на Лаврова.

– А, это ты, Лавров? Что тебе нужно?

– Дай мне, пожалуйста, бумагу и ручку. Хочу написать жалобу прокурору республики.

Створка закрылась, и до ушей Павла донеслись удаляющиеся шаги контролёра.

«Пошёл советоваться с руководством, – подумал про себя Павел. – Ладно, ещё молчат и не говорят, что я служил в милиции, так как на основании действующего закона содержать бывших работников правоохранительных органов и обычных арестованных в общих камерах не разрешается».

Прошло минут пятнадцать, створка открылась.

– Вот, возьми. Пиши. Сегодня вечером передадим её дежурному сотруднику прокуратуры.

Павел взял лист бумаги, ручку и, сев за стол, начал писать.

* * *

Лавров шёл по улице, чувствуя на себе пристальный взгляд оперативника, который приклеился к нему от самых ворот изолятора временного содержания. Вчера вечером его привели к начальнику криминальной милиции Новикову.

– А ты оказался проблемным человеком, Лавров, – сказал Новиков, когда Павел присел на стул.

Павел промолчал на эту реплику. Ему не хотелось не только спорить с ним, но даже разговаривать.

– Лавров, давай поговорим начистоту. Неужели ты не понимаешь, что ты рано или поздно проколешься? Не может же тебе всё время везти, когда-нибудь это везение закончится, что тогда?

– Извините, но я не понимаю, о чём Вы говорите. Что Вы от меня хотите?

– Лавров, послушай мой добрый и бесплатный совет. Уезжай из города. Неужели ты не понимаешь, что ты лишний в этом городе. Может, ты действительно герой, афганец, но это здесь не самое главное. Ты мешаешь спокойно жить многим людям, в том числе и мне.

– И чем я Вам мешаю, Владимир Иванович? У Вас своя жизнь, у меня своя. Мы, по-моему, пока нигде не пересекались, чтобы я Вам мог в чем-то помешать.

Новиков пристально посмотрел на него.

– Я тебе ещё раз говорю, уезжай. Так будет лучше для тебя, а иначе я тебя посажу.

Лавров невольно усмехнулся и задумался. Он не знал, стоит ли ему озвучивать то, что он знал об этом человеке или нет. Прикинув про себя, что сейчас это не главное, он промолчал.

Новиков по-своему оценил молчание Лаврова. Он посчитал, что сказанное им заставило Лаврова задуматься.

– Ну, ты сам подумай, Лавров. У тебя в городе больше никого нет. Ты один, как перст. Что тебя здесь держит?

– Что меня здесь держит, спрашиваете Вы? Я скажу честно, память и месть, – коротко ответил Павел и посмотрел на Новикова.

Тот не ожидал подобного ответа от Лаврова. Он на какой-то миг растерялся, а затем его лицо исказила кривая улыбка.

– Я так и думал, что это ты убиваешь этих людей. Ты маньяк, Лавров. Самый настоящий маньяк.

– Скажите мне, разве я не имею права это делать? За что они убили мою девушку? Разве она была виновата в том, что я задержал и расколол Кактуса? Я понимаю, что это эксцесс исполнителя, что он не должен был убивать её, но он всё-таки убил. Ведь этот Гришин выполнял указание тех лиц, которым я мешаю жить. Так почему Вы его тогда не посадили? Почему из моего сейфа пропали документы, а взятый Вами протокол допроса Кактуса бесследно исчез? Кто его уничтожил, Владимир Иванович, случайно не Вы? Все эти люди виноваты в смерти моей девушки и матери, начиная с Жана и кончая Вами. Так знайте, что я не успокоюсь до тех пор, пока все вы ходите по этой земле. Вы им передайте, что скоро я доберусь и до них. Это Вы и Ваши друзья сделали из меня карателя, поэтому вы все и боитесь меня.

Новиков не знал, как реагировать на слова Лаврова. В принципе это было его признание в совершении этих преступлений. Но он почему-то не догадался включить свой магнитофон, и теперь это признание остаётся всего лишь словами и ничем больше. Он посмотрел на Лаврова и сразу понял, что ничего подобного он больше никогда не услышит. Он невольно вспомнил испуганное лицо Жана и его слова об этом человеке. Он действительно представлял большую опасность не только для бандитов, но и для него лично.

Владимир Иванович впервые за всё это время почувствовал реальную опасность, исходящую от этого парня.

«Если он действительно пойдёт по цепочке, то непременно выйдет и на меня. Почему он через меня предупреждает всех, в том числе и Жана, что он не остановится? Выходит, он знает или догадывается, что я связан с Жаном, – подумал он. – Теперь уже нужно думать мне, как избавиться от этого парня».

– Значит, не договорились, – сказал Новиков. – Мне очень жаль.

Он вызвал конвой и попросил его отвести Лаврова в камеру.

* * *

Отсидев в камере трое суток, Лавров был освобождён. За всё это время его один раз допросил следователь прокуратуры, не считая разговора с Новиковым. Он вышел из здания городского УВД и сразу же направился в столовую авиационного института. Пообедав, он вышел из столовой и медленным шагом направился в сторону улицы Баумана. То, что за ним неотступно движется оперативник, Лавров уже знал, так как хорошо запомнил лицо этого парня. Лавров пересёк улицу Ленина и стал спускаться вниз по Чернышевского. Он не заметил, как наступил на ледышку и, хватая воздух руками, упал на заснеженный тротуар. Павел моментально почувствовал, как его тело пронзила сильная боль. Он с трудом поднялся с тротуара и хромая, побрёл дальше.

Лавров вышел на улицу Баумана и, свернув направо, направился к остановке троллейбуса. Он оглянулся назад, парень, словно приклеенный, шёл за ним, стараясь держать необходимую дистанцию.

«Это хорошо, что они повесили за мной хвост, – подумал он про себя. – Непонятно, на что они рассчитывают? Думают, я как выйду из камеры, так сразу же побегу кого-нибудь из них убивать. Пусть походит немного, потаскаю его с недельку, а там посмотрим».

Он зашёл по дороге к дому в магазин. Пройдя по нескольким отделам, он купил всё необходимое и направился домой. Около подъезда он снова оглянулся и, увидев всё ту же знакомую фигуру, вошёл в подъезд дома.

Раздевшись, он прошёл на кухню и начал готовить себе ужин. Настойчиво зазвонил телефон. Павел вытер руки кухонным полотенцем и направился в прихожую.

– Привет, Павел, это Громов, – услышал он голос отца Надежды. – Ты знаешь, мы с женой на тебя в обиде. Что мы тебе такого сделали, что ты забыл о нас? Прости, может, я что-то не так тебе сказал или сделал, но ты поступаешь нехорошо в отношении нас.

– Простите меня, Гаврил Семёнович, – начал оправдываться Павел, понимая, что тот абсолютно прав. – Кручусь, как могу. Вы же сами хорошо знаете всё. Пока я валялся в больнице, меня почему-то уволили с работы. Кто-то похитил из моего сейфа документы, и этого оказалось вполне достаточно, чтобы обвинить меня в халатности, превышении должностных полномочий и нарушении законности.

– Слышал я о твоих приключениях, но это не даёт тебе оснований забывать нас, стариков. Сколько ты у нас не был? Вот и я говорю, что около пяти месяцев. Так что приходи завтра. Жена испечёт пироги, посидим, поговорим по душам.

– Хорошо. Завтра обязательно зайду ближе к вечеру.

– Вот и договорились, – сказал Громов и положил трубку.

Павел вернулся на кухню и прежде чем заняться приготовлением ужина, подошёл к окну и слегка отодвинул краешек занавески. В дальнем конце двора стояла незнакомая ему «шестёрка», окутанная клубами выхлопных газов.

«Давно стоят. Греются», – подумал он, так как сразу всё понял, что именно эта машина сейчас караулит его.

Он задёрнул штору и стал готовить ужин. Поужинав, он направился в ванную комнату. Наполнив ванну горячей водой, он погрузился в неё с головой. Он мылся долго, стараясь смыть с себя этот кисловатый и противный запах камеры.

Погасив свет, он снова посмотрел на улицу. Машины на прежнем месте не было.

«Наверное, снялись, – подумал он. – Не караулить же им меня всю ночь».

Он лёг на чистое белое бельё и моментально заснул.

* * *

Утро выдалось снежным. Павел выглянул в окно и увидел сквозь плотную пелену снега всё ту же машину, которая стояла вчера во дворе его дома. Ветер крутил снег во дворе так, что иногда полностью скрывал машину от посторонних глаз.

Побрившись и позавтракав, Лавров вышел на улицу. Он успел пройти несколько десятков метров и почувствовал, как его колени потеряли гибкость.

«Что это со мной, – подумал он про себя. – Неужели оттого, что я так неудачно упал? Надо заехать в больницу и показаться хирургу».

Закрывшись воротником пальто, он, сильно прихрамывая, направился на остановку. Войдя в троллейбус, он отряхнул с себя снег и оглянулся назад. Ему сначала показалось, что сопровождавший его сотрудник отстал от него, однако он ошибся. Через две-три секунды в троллейбус вошёл молодой парень. Он быстро пробежал по лицам пассажиров своим натренированным взглядом и остановился на нём. Убедившись, что Лавров находится в салоне троллейбуса, он сел на сиденье, позволявшее ему видеть всё, что происходит в салоне, и поставил свои озябшие ноги на электрический обогреватель. Через некоторое время он почувствовал тепло. Павел не без улыбки наблюдал за ним. Парень закрыл глаза и, похоже, задремал.

«Видно не выспался, – подумал про него Лавров. – Работа собачья, встаёт рано, ложится поздно».

Троллейбус, скрепя металлом, нехотя переехал Ленинскую дамбу. Около цирка у него слетела одна из электрических штанг, и он остановился. Павел взглянул на оперативника, который по-прежнему сидел с закрытыми глазами, и вышел из троллейбуса. Мотор снова заработал и водитель, забросив на крышу троллейбуса верёвку, направился обратно в кабину. Троллейбус медленно тронулся и, раскачиваясь на кочках, медленно покатил в сторону улицы Кирова.

Лавров поднял руку и остановил проезжавшую мимо него машину.

– До РКБ не добросишь? – спросил Павел.

– Сколько дашь? – в ответ поинтересовался у него водитель.

Они быстро сговорились о цене, и Лавров сел в автомобиль. Через час он уже выходил из кабинета хирурга. Как он и предполагал, в результате вчерашнего падения на улице у него открылась ещё не совсем зажившая на ноге рана. Ему оказали необходимую медицинскую помощь и посоветовали на время отказаться от длительных прогулок и больше лежать.

– Сейчас заеду к Хакимовой и поеду домой, – решил он, выходя из больницы.

Павел поднял воротник пальто и медленно направился в сторону остановки. Он сел в подошедший автобус и поехал в сторону центра города. Выйдя из автобуса, он прошёл метров триста и свернул с улицы. Он решил сократить дорогу и направился проходными дворами. Вскоре он оказался около дома, в котором проживала Хакимова Луиза. Он поднялся по кривым ступенькам и оказался около двери Луизы. Постучав в дверь, он стал ждать, когда ему откроят дверь.

Открылась соседняя дверь. Из-за двери показалась взлохмаченная голова уже известной ему старушки.

– Чего стучишь? Нет там никого, – произнесла ворчливо старуха.

– Как нет? Мы с ней договаривались, и она сама мне сказала, что в это время она будет дома.

– Я не знаю, что она тебе говорила, но её нет вот уже дня три, если не больше.

– Бабуля? Ты ничего не путаешь?

– Нет. Я ещё в здравом уме. Они три дня назад приехали довольно поздно. Сначала в квартиру прошла она и её хахаль.

– Канадец, что ли?

– Я не знаю, откуда он, из Канады или ещё откуда-то. Но она с ним таскалась в последнее время. Так вот, смотрю я, они крадучись, словно воры, вышли из дома и шмыг в машину.

– Бабуля, кто это они?

– Ну, этот, её мужик и ещё один парень. Они что-то тяжёлое вынесли из дома, завёрнутое в покрывало. Куда они это всё увезли, я не знаю. Но я больше Луизу не видела. Где она сейчас, я не знаю.

– Значит, больше Вы её не видели?

– Нет, сынок, больше не видела.