Текст книги "Возмездие (Сб.)"

Автор книги: Александр Насибов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 41 страниц)

– Да, да, гражданин следователь… – Щуко говорил торопливо, нервно. – Спрашивайте, и я буду отвечать. Я верю вам, вы…

– Бросьте кривляться, – оборвал его Азизов. – Говорите, если у вас действительно есть что сказать.

– Спрашивайте, гражданин следователь. Я на все отвечу.

– Прежде всего фамилия, – сказал Семин. – Ваша настоящая фамилия?

– Отто Лисс.

– Других фамилий нет?

– Только эта и… Щуко.

– Немец?

– Да.

– Где проходили подготовку?

– Гамбург. Точнее, не Гамбург, а городок несколько выше по течению Эльбы.

– Какой?

– Остбург. Собственно, не сам Остбург, а усадьба близ него. Километров десять к юго-западу.

Отто Лисс подробно рассказал о школе, в которой проходил подготовку, о её руководителях, о полученном задании. Он должен был организовывать диверсии на промышленных предприятиях, в частности вывести из строя крупнейший нефтеперерабатывающий завод. Лиссу были сообщены адреса двух явок. Однако обе явки оказались проваленными. Агенту едва удалось установить это и благополучно уйти.

Азизов усмехнулся.

– За вами же наблюдали, Лисс. И о школе в Остбурге мы кое-что знаем. Словом, пока вы не сообщили ничего нового.

Лисс молчал.

– Почему вас не снабдили взрывчаткой?

– Должны прислать. Было условлено, что, как только устроюсь, свяжусь…

– Чепуха. – Азизов встал. – У вас же не было передатчика.

– Он имелся на явке.

– Быть может, у Седобородого?

– Нет, об этом человеке я никогда ничего не слыхал. Я говорю правду, гражданин следователь.

– А он. Седобородый, знал вас, и притом великолепно. Почему?

– Думаете, предал меня по заданию… оттуда?

– Вы и сами так думаете.

– Меня забрасывали дважды – во Францию и в Польшу, и оба раза удачно. – Лисс потёр лоб. – И вот теперь… Нет, ничего не понимаю! Неужели то, что вы говорите, правда? Не могу поверить…

– Да. Вас предали свои же.

– Тогда, тогда… – Лисе вдруг напрягся, вцепился руками в край одеяла. – Я раскрою вам одну тайну. Это очень важно. Я узнал о ней совершенно случайно!..

Рассказ Отто Лисса

Как я уже говорил, подготовку к выполнению задания проходил в Остбурге. Подробности вам известны. Когда все было закончено, я получил несколько свободных дней. Затем меня должен был забрать специальный самолёт.

Днём я не показывался в городе, вечером же это разрешалось. С наступлением темноты я отправлялся куда-нибудь в порт. Там много кабачков, где можно приятно провести время.

В последний перед вылетом вечер я приехал в порт в обычное время. И нос к носу столкнулся с человеком, которого знал ещё в молодости, но давно потерял из виду. То был Карл Брейер, довольно видный член НСДАП, в прошлом крейслейтер[65]65
  Крейслейтер – руководитель окружной организации фашистской партии.


[Закрыть] одного из районов Тюрингии, затем руководитель какого-то отдела в крипо,[66]66
  Крипо – уголовная полиция в гитлеровской Германии.


[Закрыть] а сейчас, как я узнал, штандартенфюрер[67]67
  Штандартенфюрер – чин в СС, соответствует полковнику.


[Закрыть] СС и сотрудник СД.

Мы никогда не питали друг к другу особых симпатий. Но так бывает – два земляка, встретившись в чужом городе, всегда испытывают чувство близости. А я да и он не имели в Остбурге знакомых.

Спустя полчаса мы сидели в ночном кабаке. Бренчал пианист. Несколько пар танцевали. Мы выпили. Я посоветовал спутнику отыскать себе девицу и тоже стать в круг. Он молча указал на свою левую руку. Тут я заметил, что она странно неподвижна.

«Ушиб, – пояснил он, – сильный ушиб. Словом, не до танцев».

Я вопросительно на него поглядел, но он ничего больше не сказал.

Впрочем, скоро он стал более разговорчив; мы порядочно выпили, и Брейер стал хвастать своими делами. Он ткнул себя пальцем в грудь, на которой болтался новенький Железный крест, и заявил, что третьего дня получил его из собственных рук рейхсфюрера СС Генриха Гиммлера.

«За что?» – спросил я.

Брейер хитро ухмыльнулся.

«Видишь ли, причин много. Но главная – это операция с архивами».

Я недоуменно пожал плечами, не понимая, о чем идёт речь. Он пояснил: в западных районах Советского Союза, так же как в Польше, Чехословакии и другие странах, оккупированных вермахтом, были созданы многочисленные отделы и отделения гестапо, абвера и СД. За время оккупации в них накопилось большое количество архивов. Ценность этих архивов огромна. Когда началась эвакуация на запад, поступило строжайшее предписание – бумаги вывезти на территорию рейха и сохранить в специально оборудованных тайниках.

«И эту операцию проводил ты?»

«Не всю… – Брейер замялся. – Словом, я вывез большой транспорт архивов из группы городов России».

«Ну, а рука? – не унимался я. – При чем здесь рука?»

Брейер не ответил.

Время бежало. Было уже далеко за полночь, а мы все пили. О повреждённой руке Брейера я больше не спрашивал – мне, собственно, это было ни к чему. Пил и чувствовал себя великолепно. Я полагал, что и он не думает ни о чем, кроме вина. Однако ошибся. Брейер, окончательно опьяневший, вдруг наклонился ко мне, обнял за плечи, зашептал:

«Веришь, я чуть было не погиб… Представь, кругом вода, чувствую, что захлёбываюсь, тону, и ничего не могу поделать, чтобы спастись…»

«Но ты же цел и невредим», – сказал я.

Брейер кивнул, налил себе полную рюмку, выпил.

«Цел, конечно, – сказал он, – но это происшествие обошлось мне недёшево. Вообрази: ты в подземном хранилище, куда сложили эти самые архивы; идут последние работы по укладке в штабеля больших, наглухо запаянных металлических ящиков; привозят новую партию груз а в обычной упаковке – дерево и бумага, его надо переложить в металлическую тару… И вдруг – грохот, крики! Старая Эльба сыграла с нами шутку – воды её протаранили стальную стену, ограждавшую хранилище с запада, и устремились к ящикам. Тогда-то я и заорал. Я был вне себя от страха. Вспоминаю об этом – и по спине ползёт холодок. Ведь если бы вода уничтожила архивы, кто-нибудь из помощников Гиммлера, присутствовавших в хранилище, разрядил бы в меня свой пистолет. Почти не соображая, я кинулся в воду и, напрягая все силы, стал вытаскивать ящики, которые только что принесли. А их уже заливали тёмные пенные струи… Там я и повредил руку».

Брейер ещё долго рассказывал о происшествии, приводил многочисленные подробности. Сболтнул он и о месте, где устроен тайник. Вы помните, Брейер говорил: «Воды протаранили стальную стену, ограждавшую хранилище с запада». Так вот, это почти на десять километров западнее Остбурга. Там лес, берег Эльбы.

Глава пятая

1

На рассвете с одного из подмосковных аэродромов поднялся транспортный самолёт, имея на борту двух пассажиров. Один был полковник Рыбин, другой – его помощник майор Керимов.

В тот год, когда Аскер Керимов закончил среднюю школу, ему не было ещё семнадцати лет. Свой дальнейший путь он определил твёрдо: учёба в индустриальном институте, диплом химика. Кроме того, он будет продолжать совершенствоваться в немецком языке, который изучал с детства.

И вдруг – крутой поворот в жизни. Он получил повестку из военкомата. Прибыл по вызову. Его принял подполковник – Аскер и сейчас помнит его волнистые чёрные волосы, контрастирующие с ними голубые глаза, высокий, с залысинами лоб. Подполковник оказался не военкомом, а представителем органов госбезопасности. Аскеру сделали предложение поступить в одно из специальных училищ. Он был озадачен. Стать чекистом? Он ведь ничего не умеет! Подполковник усмехнулся и пояснил, что чекистами не родятся – их воспитывают, долго и тщательно готовят.

К своему удивлению, Аскер обнаружил, что собеседник многое знает о нем – о его страсти к языкам, об увлечении футболом, даже о прыжке на парашюте с самолёта, который Аскер совершил год назад. «Но главное, – сказал подполковник, – что серьёзен, честен, хорошо учился. – Он помолчал. – Ведь твой отец один из тех, кто устанавливал Советскую власть на Кавказе. Так кому же защищать эту власть, как не его сыну!»

Войну Аскер встретил лейтенантом, сотрудником органов госбезопасности в Баку. Затем – Москва, работа по переводам и дешифровке трофейных документов. Рапорты с настойчивой просьбой отправить на фронт. И, наконец, служба в армейской разведке.

Новая работа позволила Аскеру хорошо изучить повадки врага. Во время одной операции в ближнем тылу гитлеровцев Аскер попал к партизанам. Там оказался пленный офицер СС. Возникла мысль – воспользоваться документами гитлеровца. И Керимов был заброшен в глубокий тыл противника. Трудная операция прошла успешно. Добытые сведения помогли обезвредить группу вражеской агентуры, орудовавшей в Советском Союзе…

Сейчас Аскер вновь служил в Москве. Полковник Рыбин и он летели в Баку, чтобы на месте разобраться в некоторых вопросах, связанных с показаниями агента Отто Лисса о тайнике с архивами германской секретной службы.

Рыбин и Керимов расположились на узенькой алюминиевой лавочке, привинченной к полу кабины.

– Вздремнём, майор, – сказал полковник Рыбин. Он привалился к борту кабины, поднял воротник пальто, глубоко засунул руки в карманы – было холодно.

Рыбин был намного старше Керимова по возрасту и стажу работы в специальной службе. В памятные январские дни 1924 года, когда страна хоронила Ленина, вагоновожатый московского трамвая Орест Рыбин явился в партийную ячейку депо и положил на стол секретаря исписанный лист бумаги.

Секретарь прочитал его и молча спрятал в папку, лежавшую на краю стола. Рыбин успел заметить, что в папке уже скопилось немало бумаг, и каждая, как и принесённая им, начихалась со слова «заявление».

«Ну как? – сказал он, наклоняясь к секретарю. – Примут меня?»

«Обсудим».

«Нет, ты сейчас говори. – Рыбин зашёл за стол, опёрся на него руками. – Я теперь же знать должен».

«Обсудим», – повторил секретарь.

Секретарь и Рыбин работали в одной бригаде. Здесь же, в депо, трудились отец и старший брат Ореста. Секретарь хорошо знал всех троих, а со старым слесарем Иваном Рыбиным был в давних приятельских отношениях. Он был уверен: семья Рыбиных – надёжные люди, настоящая рабочая косточка. На них можно положиться. Но сейчас он как-то по-новому смотрел на стоявшего перед ним юношу. Большие светлые глаза, в которых всегда жила лукавая смешинка (Рыбин слыл в депо первым весельчаком и острословом), теперь суровы, в них застыли и скорбь и немой вопрос; губы сжаты так, что побелели; шея, плечи, руки напряжены.

«Волнуешься?» – сказал секретарь.

«Да ответь же, – не выдержал Рыбин. – Не томи!»

«Ладно. – Секретарь помедлил. – Думаю, примем».

«Тогда – вот. – Рыбин полез за пазуху, вынул вторую бумагу. – Я ведь не только в партию хочу. В партию – главное. Но и это… главное!»

В новом заявлении Орест Рыбин просил партийную организацию направить его на работу в ОГПУ, чтобы, как он выражался, «не давать спуску контре, давить гадов, из-за которых погиб товарищ Ленин и которые замахиваются на всю Советскую власть».

Так было в тот памятный год. Двадцать лет службы в органах государственной безопасности – и сейчас полковник Рыбин по праву считался одним из лучших офицеров управления.

– Ну, вздремнём малость, – повторил он, пытаясь лучше устроиться на жёстком сиденье.

– Попробуем, – отозвался Аскер.

– Впрочем, я бы прежде чего-нибудь пожевал, – проговорил Рыбин. – Есть хочется отчаянно. Ты как на этот счёт?

– Говоря по чести, тоже не прочь.

Чекисты закончили свой рабочий день во втором часу ночи, и тогда выяснилось, что надо срочно лететь в Баку. Руководство управления заинтересовалось показаниями Лисса. Некоторые данные свидетельствовали о том, что он мог сказать правду. Надо было срочно допросить агента, изучить его показания, сопоставить их с имеющимися сведениями…

– Поезжайте, – сказали Рыбину и Керимову, – поезжайте и подумайте на месте. О многом вы осведомлены лучше, чем местные товарищи, сможете помочь полковнику Азизову. Машина уже заказана и ждёт. Выезд на аэродром немедленно.

Так случилось, что Рыбин и Керимов отправились в путь, не поужинав.

Аскер распаковал небольшой свёрток. В нем оказался хлеб и несколько кружочков копчёной колбасы – все, что удалось захватить. Офицеры поели.

Истекал третий час полёта. Машина уже вышла к Волге и взяла курс на Астрахань, когда в пассажирской кабине появился радист. Он был озадачен, молча протянул Рыбину радиограмму.

Полковник прочитал:

КОМАНДИРОВКА ОТМЕНЯЕТСЯ. НЕМЕДЛЕННО ВОЗВРАЩАЙТЕСЬ.

ЛЫКОВ.

2

Отправив радиограмму, генерал Лыков поднял трубку телефона, стоявшего поодаль от других аппаратов.

– Слушаю, – раздалось в трубке.

– Докладываю: полковника Рыбина и майора Керимова отозвал.

– Хорошо. – Трубка помолчала. – Если свободны, зайдите.

Лыков собрал со стола бумаги, запер их в сейф и вышел в приёмную. Сидевший там офицер встал. Лыков сказал:

– Пошлите на аэродром машину – полковник Рыбин и майор Керимов возвращаются… А я к начальнику.

Офицер кивнул.

Лыкова принял мужчина лет шестидесяти – высокий, худощавый, большеглазый, с густыми тёмными волосами, едва тронутыми сединой. Он указал Лыкову на кресло и, когда тот сел, пододвинул коробку папирос.

– Спасибо. – Лыков взял папиросу. – У вас сложилось какое-нибудь мнение, Алексей Ильич?

– Нет… Распорядились, чтобы Отто Лисса доставили сюда?

– Да, как вы и приказали.

– Хорошо. Завтра, видимо, будет и тот, перебежчик. – Начальник взглянул на лежащую перед ним бумагу. – Георг Хоманн.

– Сложная история, – задумчиво сказал Лыков.

– Сложная. Полагаю, не будете возражать, если обоих поручим Рыбину и Керимову?

– Нет, разумеется. – Лыков пододвинул к себе пепельницу, осторожно стряхнул в неё пепел с папиросы. – Вот только хотелось бы…

– Говорите.

– Видите ли, Алексей Ильич, надо бы как следует прояснить Отто Лисса. Все предпринять, буквально все.

– Вы же знаете, это невозможно.

– Понимаю, но…

– И потом, при всех обстоятельствах верить ему трудно. Давайте думать о другом, о Хоманне.

– Здесь выход один.

– Какой?

– Я навёл справку. На том участке фронта сейчас затишье. Наши войска будут молчать, вероятно, ещё недели две. Нет данных, чтобы и немцы затевали какие-либо операции в ближайшие дни.

Начальник усмехнулся.

– Поразительно, – пробормотал он.

– Не понимаю.

– Я говорю: поразительно, как иной раз могут одинаково мыслить люди. Все ещё не понимаете? Но вы ведь предлагаете организовать специальную группу и забросить её в тыл той самой дивизии «Тейфель», откуда перебежал Хоманн, не так ли?

Лыков кивнул.

– Группа должна добыть пленных из батальона, а ещё лучше из роты, где служил перебежчик, – продолжал развивать свою мысль начальник. – Так ведь?

Лыков вновь кивнул.

– И это нужно, чтобы допросить пленных и установить, что за птица Хоманн. Я правильно вас понял?

– Именно так.

– Значит, хорошо. – Начальник хитро прищурился. – Могу сообщить: полчаса назад такое задание отправлено на фронт.

– Алексей Ильич, надо его задержать! – Лыков встал.

– Почему?

– Дело слишком деликатное, чтобы без нашего наблюдения… Словом, хочу направить туда майора Керимова.

Начальник тоже поднялся с кресла.

– Что ж, – сказал он, – вы правы.

– Так я – на аэродром, встречу его, все объясню и отправлю немедля?

– Езжайте. В штаб армии будет передано, чтобы без Керимова ничего не предпринимали.

3

Аскер уже трое суток находился на этом участке фронта. Он действовал энергично и многое успел. Хотя с перебежчиком свидеться не пришлось (Георга Хоманна незадолго до прибытия Аскера направили в Москву), удалось разобраться в обстановке и наметить план действий – на месте осталась копия показаний Хоманна.

В тыл противника были посланы специальные группы с заданием: точно установить дислокацию мотострелкового полка дивизии «Тейфель» и его третьего батальона, где служил перебежчик Хоманн. Группы вернулись и доставили ценные данные. Аскер дважды поднимался в воздух на самолёте-разведчике и тщательно исследовал интересовавший его участок переднего края немцев. Все это позволило разработать подробный план операции, спешно провести подготовку.

И все же операция не состоялась. Неожиданно в штабе армии был получен приказ о наступлении, ибо новые данные свидетельствовали о том, что противник подтягивает большие резервы. Перед советскими войсками была поставлена задача – разгромить дислоцированного перед ними противника и с подкреплениями, которые уже спешат из тыла, атаковать и уничтожить резервы нацистов, пока они не успели развернуться и подготовиться к обороне.

Начальник штаба армии, сообщивший об этом Керимову, сочувственно развёл руками.

– Такие дела, майор.

– Простите, наступление начинается?…

– Планировалось на послезавтра, но теперь время ещё больше сокращено. – Полковник понизил голос. – Завтра начинаем, в двадцать четыре ноль-ноль.

– В двадцать четыре ноль-ноль, – пробормотал Аскер. – У меня, стало быть, в запасе сутки?

– Что вы задумали? – Начальник штаба с любопытством оглядел разведчика. – Хочу подчеркнуть: задача, которая стоит перед нашими войсками, трудная и сложная. Сил у немцев много, оборону они построили крепкую. Так что повозиться придётся порядочно. Словом, раньше времени тревожить противника не дадим: у нас весь расчёт на внезапность.

– И не будем тревожить. – Аскер встал. – Разрешите, товарищ полковник, зайти часа через два? Я бы хотел продолжить разговор.

– Пожалуйста, майор. Но, вы понимаете, ежели наступление…

– Оно, может, и лучше, что наступление, – сказал Аскер. – Так я зайду?

– Приходите.

Аскер отправился в отведённую ему землянку. Солдат, прикомандированный к нему в качестве ординарца, растапливал печку.

– Через пять минут жарко будет, товарищ майор, – сказал он, выпрямившись и беря под козырёк.

– Жарко – это хорошо, – рассеянно кивнул Аскер, занятый своими мыслями.

Солдат надел шинель и вышел. Когда он вернулся, майор сидел за столом, склонившись над картой.

Поздно ночью Аскер вошёл в блиндаж начальника штаба.

– Знаете, – сказал полковник, – я думал, как вам помочь… Но сперва говорите вы.

Аскер разложил карту, вынул блокнот.

– В сущности, все очень просто. Неожиданный приказ о наступлении лишил нас возможности подготовиться по старому плану, который предусматривал захват нескольких пленных из интересующего нас подразделения. Но наступление открывает возможность действовать по-другому, более энергично. Мы создаём воздушный и танковый десанты. Их задача – проникнуть в район расположения мотострелкового полка, блокировать третий батальон, навязать ему бой и взять возможно больше пленных. Вот тут на карте сделаны все расчёты, составлена схема действий десантов.

Начальник штаба просмотрел записи.

– Ну что ж, – сказал он, – не так уж плохо. Я тоже примерно так намечал… Значит, решено. Сами участвовать в операции будете?

– Не могу. Будут работать ваши контрразведчики.

– Да, да, понимаю. Впереди у вас дело посерьёзнее, как мне думается, а?

Аскер только чуть повёл плечом.

4

Поздним вечером Аскер вышел из кабины лифта, отворил дверь приёмной. Сидевший там офицер поднялся, крепко пожал ему руку.

– С возвращением, – сказал он.

– Спасибо. – Аскер покосился на дверь кабинета полковника Рыбина.

– Нет его, – сказал офицер. – У Лыкова сидит. Приказал и тебе туда идти, как явишься.

Аскер кивнул, поспешно вышел.

Генерал Лыков и полковник Рыбин поздравили Аскера с выполнением задания. Лыков подвёл его к креслу, усадил.

– Рассказывайте, майор.

– Против интересовавшего нас подразделения работали два десанта. Танки вышли на фланги третьего батальона, отвлекли на себя огонь. Десантники, которых они несли на броне, атаковали немцев в лоб. В эти же минуты в тылу батальона приземлились парашютисты.

– Таким образом, смогли изолировать батальон?

– Почти, товарищ генерал. Противнику удалось накрыть несколько танков миномётным огнём. Образовалась брешь, в которую ушли две роты. Не случись этого, пленных было бы гораздо больше.

– Где находились сами?

– На КП командующего армией, как мне и было приказано.

– Так. – Лыков помедлил. – Ну, а кого привезли?

– Девятнадцать человек, в том числе двух офицеров.

– Все из третьего батальона?

– Да.

– Как везли?

– Люди друг с другом не общались.

– Хорошо.

– Я забыл, товарищ генерал: среди пленных – ротный командир перебежчика Хоманна.

– Взять командира батальона не удалось?

– Десантники рассказывали: ушёл в последний момент. Бежал на мотоцикле офицера связи.

– Жаль. – Лыков задумался, медленно перебирая лежавшие на столе бумаги.

– Начальнику армейской контрразведки я передал ваш приказ, товарищ генерал: немедленно докладывать, если в их руки попадут пленные из третьего батальона.

Лыков рассеянно кивнул.

– Мать звонила, – негромко сказал Рыбин.

Аскер вздрогнул.

– Что там?…

– Да все в порядке, чудак человек. Просто беспокоилась. Ну, я и сказал: не волнуйтесь, сынок ваш пребывает в добром здравии, в командировке находится, скоро вернётся.

Аскер кивком поблагодарил Рыбина. Тот набросал на клочке бумаги несколько слов, пододвинул записку Керимову. Аскер прочитал:

«Вечерком, как освободишься, зайди на часок ко мне домой, чайку попьём – и в шахматы. Буду ждать».

Аскер поднял голову, встретился глазами с Рыбиным, улыбнулся.

Лыков оторвался от бумаг, оглядел офицеров.

– Что-то вы замышляете, – сказал он. – А ну, выкладывайте!

Рыбин и Аскер промолчали. Лыков взял записку, просмотрел, чуть отодвинул в сторону. Тень пробежала по его лицу. У Рыбина семья была здесь, в Москве. У Аскера имелась мать, хотя и далеко отсюда. У Лыкова же не было никого. Пять лет назад он похоронил жену, а спустя два года лишился сына.

Рыбин знал это. Он понял состояние генерала.

– Может, и вы заглянете, Сергей Сергеевич? – осторожно спросил он.

– Не знаю… Не знаю, как со временем. Впрочем, почему бы и не посидеть часок втроём, а? – Лыков неожиданно улыбнулся. – А теперь о деле. – Он вдруг насупился. – Майор Керимов, вам уже известно, что данным, полученным от Отто Лисса и Георга Хоманна, придаётся серьёзное значение. Настораживает, что показания этих двух людей, попавших к нам разными путями и на различных участках, тем не менее тождественны. Что из этого следует?

Аскер сказал:

– Можно предположить, что они говорят правду.

– Можно. – Лыков кивнул. – Вот поглядите, это выборка из показаний перебежчика Хоманна. Глядите: Гамбург, затем городок, расположенный выше по течению Эльбы, на правом берегу – Остбург. Далее – район западнее Остбурга, на берегу реки, в хвойном лесу. Теперь показания агента Лисса. И здесь – Гамбург, затем Остбург и в заключение лес, берег Эльбы.

– Все совпадает, – задумчиво сказал Рыбин. – Они будто сговорились.

– Абсолютно все. – Аскер беспокойно потёр переносицу. – Даже стальная стена в хранилище. Смотрите, и о ней говорят оба.

– Перебежчик и агент доставлены в Москву. – Лыков стукнул карандашом по столу. – Так сказать, ждут вас, майор.

– Я бы хотел сначала поработать с теми, кого привёз, – сказал Аскер.

– Не возражаю. Действуйте, как найдёте нужным. Только придётся поторопиться. Времени в обрез. Для нас с вами нет сейчас ничего более важного, чем поиск и изъятие этих архивов.

– Понимаю. – Аскер кивнул.

– Архивы, о которых идёт речь, – это, несомненно, данные об агентуре, которую немцы оставили на Востоке; документы о том, что творили фашисты на нашей земле. Ценность их колоссальна. Они должны быть в руках нашего обвинения, когда Гитлера и его шайку посадят на скамью подсудимых.

Аскер встал.

– Разрешите приступить к работе?

– Да. – Лыков тоже поднялся. – И учтите: архивы интересуют не только нас с вами. Ими занимаются разведки… м-м… некоторых государств. Поэтому торопитесь и торопитесь. Дать кого-нибудь в помощь?

– Нет, товарищ генерал, пока не надо.