Текст книги "Возмездие (Сб.)"

Автор книги: Александр Насибов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 41 страниц)

В сводке сообщалось: группа тяжелых бомбардировщиков противника пыталась прорваться в центральные районы страны. Истребители перехватили их, сбили несколько машин. Однако часть самолетов, продолжая полет, вскоре оказалась над Пенемюнде и подвергла остров бомбардировке. Ударами с воздуха причинены разрушения, которые уточняются.

Фегелейн подозревал, что на Пенемюнде шла вся группа бомбардировщиков. А если так, то естественно предположить, что секрет острова Узедом раскрыт и этот налет только начало.

Генерал поежился. Вот она, ирония судьбы: благополучно выбраться из пекла только для того, чтобы попасть в другое, еще более страшное!..

Как же быть? Что предпринять? Испытанное средство – подставить другого вместо себя. Но на это требуется время. А в запасе у Фегелейна только один день и одна ночь.

Отворилась дверь пилотской кабины. Бортрадист, держа в руках лист бумаги, направился к Гитлеру.

Тот пробежал глазами сообщение. Отложил его. Помедлив, прочитал снова. Лоб у него был в морщинах. Казалось, Гитлер в растерянности, силится что-то понять – и не может.

И вот до Фегелейна донеслись странные звуки. Он прислушался. Сомнений не было: фюрер плакал!

Фегелейн вскочил с места. Но первыми возле Гитлера оказались телохранители. Они встали по обеим сторонам кресла фюрера и угрюмо поглядывали на окружающих – здоровенные парни, каждый с двумя пистолетами и кинжалом на поясе.

Кто-то вскрикнул. Все оглянулись. В дальнем конце фюзеляжа, зажав ладонями рот, скорчилась повариха. Неподалеку испуганно крестился камердинер.

К Гитлеру подошел врач. Достав термос с питьем, он трясущимися руками отвинчивал крышку.

Фегелейн коснулся плеча радиста:

– Что случилось?

– Свергнут и арестован Муссолини, – тихо ответил радист.

Что творилось в Берлине в тот памятный день!

Сильные эсэсовские патрули перегородили Фоссштрассе и Герингштрассе в районе резиденции Гитлера, пропуская лишь автомобили ОКБ и РСХА. Сотни военных заполнили вместительные залы рейхсканцелярии – там шли совещания.

В типографиях ротационные машины выбрасывали экстренные выпуски «Фолькишер беобахтер», «Ан-грифф», «Дас шварце кор» с портретами Муссолини и клятвами верности бывшему итальянскому дуче.

Уличные громкоговорители изрыгали речи Геббельса, Фриче и других гитлеровских краснобаев, перемежаемые бравурными маршами.

Все это имело одно общее название: паника. Откровенная паника – и ничто иное, ибо в свете последних событий нацисты как-то по-новому стали оценивать провалы и поражения на Востоке, неудачи в Африке и на Средиземноморье, растущее освободительное движение в оккупированных странах.

Сидя в своем кабинете, Гитлер лихорадочно просматривал стопку сообщений из Италии. Он уже знал подробности. Все началось с доклада Муссолини Большому совету. Сделав информацию об итало-германских переговорах, дуче заявил о необходимости усилить совместные военные операции. В течение многих лет было так: стоило ему только подняться на трибуну, как все начинали вопить от восторга. Но вчера совет взбунтовался.

На голосование поставили резолюцию, выражающую недоверие правительству Муссолини. И вот человек, чья воля была законом для всей страны в течение двадцати с лишним лет, человек этот низложен, превращен в ничто и, шатаясь, покидает трибуну. Вскоре его арестовывают.

Итак, Муссолини в тюрьме. Гитлер представил себе: одиночная камера с толстыми железными решетками на окнах, койка, прикованная к стене ржавой цепью… Неужели и его самого ждет та же участь?..

Не в силах находиться в бездействии, он встал, прошел к глобусу у камина, отыскал точку, обозначающую Рим. Где-то здесь находится маршал Пьетро Бадольо, которому король Виктор Эммануил вручил всю полноту власти в стране. Что ж, выбор не так плох. Бадольо, завоеватель и бывший вице-король Абиссинии, – тоже фашист. Новый премьер и тот, что свергнут, – птицы одного гнезда.

Вернувшись к столу, Гитлер вызывает адъютанта и диктует: связаться с Бадольо и продолжать давление на Италию; немедленно установить, где содержится Муссолини, как его охраняют; найти возможность освободить дуче из тюрьмы. Сделав запись, адъютант кладет на стол принесенную папку.

– Бомбили Пенемюнде, мой фюрер…

– Что? – Гитлер вскакивает с кресла, выхватывает из папки сводку.

Прочитав, он отбрасывает бумагу.

Воздушный налет на Пенемюнде – это посерьезнее, чем смещение дуче. В Италии еще ничего не потеряно, с Бадольо можно будет договориться. Да и Муссолини рано сбрасывать со счетов. Гораздо тревожнее, что противник раскрыл секрет острова Узедом. Впрочем, быть может, тревога ложная. В последнее время не раз бывало, что сбившиеся с курса самолеты врага сбрасывали бомбы на случайные цели. Возможно, так произошло и в этом случае. Работы по проектированию и строительству самолетов-снарядов и ракет проводятся в обстановке строгой секретности, об этом знают лишь немногие и абсолютно надежные люди. Что же касается тех, кто живет и работает непосредственно на острове, то все они наглухо изолированы от внешнего мира, тщательно контролируются специальной службой. Ни о каком контакте их с противником не может быть и речи.

Но вот в кабинет вошел Гиммлер.

Побелев от бешенства, слушал Гитлер сообщение рейхсфюрера СС. Невероятно: коммунисты проникли в Пенемюнде!..

Уже одиннадцатый год пошел с того времени, как объявлена вне закона и считается ликвидированной Коммунистическая партия Германии. Но, подавленная, разгромленная, истребленная, она, эта партия, живет, действует, причем все энергичнее, решительнее!.. Коммунисты и беспартийные противники режима тайно печатают листовки и газеты, организуют саботаж в промышленности и на транспорте, устанавливают контакты с восточными рабочими, прячут и подкармливают дезертиров вермахта, беглецов из концлагерей. Сколько их выловлено, отправлено на виселицы, расстреляно, сгноено в тюрьмах – тысячи, многие тысячи!..

Прищурив глаза, Гитлер перебирает в памяти имена. Вот Ион Зиг и Вильгельм Гуддоф – редакторы «Роте фане», а после ее разгрома – руководители крупнейшей подпольной организации «Внутренний фронт». Работали дерзко, умудрялись выпускать журнал. Имели связи и филиалы в десятках городов. Под стать им офицер вермахта Гарро Шульце-Бойзен и экономист Арвид Харнак. Эти, создав большую тайную организацию, развернули подрывные действия внутри страны. Как же называлась их банда?.. Гитлер мысленно перенесся в специальную резиденцию СД, куда он выезжал, чтобы лично участвовать в «усиленных» допросах выловленных подпольщиков. Как она именовалась в СД? Ага, «Красная капелла»! И еще одно имя: Герберт Баум, электротехник, создатель боевой группы на предприятиях Сименсштадта. Баума и других Гитлер тоже лично допрашивал, но так ничего не добился. Люди прошли через руки лучших специалистов службы безопасности, но не раскрыли рта…

И вот теперь – коммунистическая группа, установившая контакт с Пенемюнде!..

– Как же это случилось? – спросил Гитлер.

Рейхсфюрер СС поджал губы, промолчал.

– И вся ваша могучая служба не смогла помешать жалкой кучке предателей!

– Охрана Пенемюнде вне компетенции РСХА. – Гиммлер стащил с носа пенсне, стал нервно протирать стекла. – Вы поручили остров Узедом другой службе.

В эти минуты мощный спортивный автомобиль затормозил у южного подъезда рейхсканцелярии и высадил Вильгельма Канариса. Адмирал взбежал по ступеням и исчез в здании. Вскоре он торопливо шел по мраморной галерее, направляясь к кабинету Гитлера.

Было время, когда Канарис, не задерживаясь, пересекал приемную и уверенно брался за ручку двери, украшенной вензелем фюрера: он был одним из немногих, кому разрешалось входить к Гитлеру в любой час дня и ночи и без доклада. Но времена меняются. Гитлер считал – и не без оснований! – что тяжелейшие поражения вермахта на Восточном фронте в известной мере являются результатом серьезных провалов абвера. Поэтому положение Канариса пошатнулось. Теперь он не мог явиться к фюреру, не испросив разрешения.

Шеф абвера подошел к адъютанту.

– Фюрер один? – поинтересовался он, хотя отлично знал, с кем сейчас разговаривает Гитлер, и именно поэтому бросил все дела и примчался.

Адъютант холодно посмотрел на Канариса, прошел в кабинет. Вернувшись, разрешающе кивнул адмиралу. Тот шагнул в дверь.

– А, вот и вы, – сказал Гитлер. – Я как раз думал о вас. Можете сесть.

Наступила пауза. Сжав губы, Гитлер исподлобья смотрел на руководителя военной разведки.

– Рассказывайте же, – наконец проговорил он, – с чем вы пришли, господин Канарис. Несомненно, мы услышим о новых блестящих успехах опекаемого вами абвера!

Гитлер с трудом сдерживался. Один вид этого человека с румяным лицом и благообразными сединами вызывал раздражение, ярость. Абвер работал все хуже. Перед летней кампанией этого года, несмотря на все усилия германской разведки, советским войскам удалось сохранить в тайне основные оборонительные сооружения в районе Курской дуги, а затем дезориентировать противника в оценке ударных соединений русских – в первую очередь авиации и танков. И это не все. Уже упоминалось, что советской разведке своевременно стал известен день и час начала германского наступления… Недавние события в Италии показали, что германская военная разведка просчиталась и здесь. А теперь еще эта бомбардировка Пенемюнде!

– Вижу, вы недовольны, мой фюрер, – сказал Канарис. – И причина, конечно, Пенемюнде… Что ж, тут ничего не поделаешь. В свое время я должен был настоять, чтобы под контроль абвера передали весь остров.

– Что-о? – в бешенстве вскричал Гитлер.

– Весь остров, – невозмутимо повторил Канарис, – весь, без остатка, а не только лишь лаборатории и промышленный комплекс. Абвер или РСХА, – он дружески улыбнулся Гиммлеру, – абвер или РСХА, все равно кто, но командовать на острове должен был кто-то один. Ибо, как говорят русские, когда много нянек, ребенок остается без присмотра. И теперь я должен принять вину на себя, хотя по справедливости ее следовало бы отнести службе рейхсфюрера СС.

– Это же ваш объект!

– Все лагеря военнопленных подчинены РСХА. К сожалению, КЦ[54]54
  КЦ – сокращенно, концентрационный лагерь.


[Закрыть] на острове Узедом не является исключением. А ниточка потянулась оттуда. Группе заключенных – это были советские военнопленные – каким-то путем удалось установить связь с материком Здесь данные о секрете Пенемюнде попали в руки антиобщественных элементов.

– И они переправили эти данные через фронт?

Канарис выразительно посмотрел на Гиммлера, как бы приглашая его ответить на этот вопрос.

– Думаю, что не успели переправить, – сказал Гиммлер. – Мы давно наблюдали за этой организацией и на днях взяли ее целиком. Все эти дни шли непрерывные допросы. Они многое прояснили. Руководил группой электромеханик одного из заводов Хейнкеля Пауль Прозе. Люди Прозе проникли… Простите, мой фюрер, но в этой связи я хотел бы спросить о ходе подготовки к операции «Доллар». Господин адмирал, все ли в порядке у Артура Абста?

Канарис тревожно поджал губы. Что могло стрястись у Абста, о чем разнюхало СД, но не осведомлен он, глава абвера? Разумеется, ничего.

И он доложил, что подготовка к операции проходит успешно. Одна океанская подводная лодка уже переоборудована для транспортировки ФАУ, опробована, действует хорошо. Партия снарядов отобрана и скоро будет доставлена к лодке. Другой подводный корабль приспособлен для приема управляемых пловцами торпед. Но возникли и осложнения. В последнее время на побережье США высажено несколько групп абвера. По полученным данным, группы, которые должны были подготовить диверсии и террористический акт, ликвидированы американской контрразведкой. Одна из уцелевших групп не смогла выполнить главной задачи – установить радиомаяки наведения для ракет. Фюрер должен решить: отложить ли операцию, пока будет произведена заброска новых групп, или…

– Не откладывать! – перебил Гитлер. – Ни одного дня промедления! Нью-Йорк достаточно большая цель, чтобы попасть в нее без радиомаяков. Пусть это обеспечит фон Браун. В час, когда ФАУ обрушатся на небоскребы Манхеттена, в этот самый час управляемые людьми торпеды атакуют портовые сооружения Нью-Йорка, военные корабли, крупные танкеры. Больше взрывов, огня, побольше обезумевших, истекающих кровью людей!.. Я говорил, и я повторяю: Америка должна задрожать от ужаса. Террор заставит ее пойти на переговоры с нами. За ней повернет и Англия. И тогда всеми силами – на Восток, чтобы покончить с русскими раз и навсегда! Вы поняли меня, господин Канарис?

– Да, мой фюрер.

– Сколько лодок участвует в операции?

– На первом этапе три. Одна – это транспортировщик ФАУ, две другие доставят к месту операции управляемые торпеды и персонал Абста.

– Хорошо. – Гитлер подошел к вставшему с кресла Канарису, взял его за плечи. – Я хочу, чтобы вы до конца осознали важность задуманного. Добившись успеха, мы все повернем вспять.

– Я понимаю, мой фюрер. Можете положиться на Артура Абста. Он и Отто Скорцени…

– Погодите, господин адмирал. Теперь мы подошли к главному. Есть только один человек, которому я могу доверить столь ответственную работу. Это – вы.

– Благодарю, мой фюрер, однако…

– Так вы отказываетесь? – вскричал Гитлер.

Канарис пожал плечами:

– Я только хотел сказать, что Артур Абст и Отто Скорцени…

– Пока на Скорцени не рассчитывайте. Ему предстоит освободить Муссолини. Это тоже достаточно трудное дело. – Гитлер обернулся к Генриху Гиммлеру: – Завтра я еду в Растенбург. Вызовите туда вашего офицера! Ас вами, адмирал, отправится Фегелейн. Заберите его с Пенемюнде, когда найдете нужным. Это все, господа, вы свободны.

– Мой фюрер, позвольте задать вопрос рейхсфюреру СС, – сказал Канарис. – Что именно имел в виду господин Гиммлер, когда поинтересовался, все ли в порядке на базе Артура Абста?

– Мне придется ответить вопросом на вопрос. – Гиммлер осклабился. – Нет ли среди работников «1‑W-1» женщины лет двадцати восьми?

– Есть. Это помощница Артура Абста.

– Она врач?

– Да.

– Ее имя Марта Ришер?

– Да.

– Должен огорчить вас. – Гиммлер вздохнул. – Ришер – коммунистка, активная деятельница подпольной группы Пауля Прозе.

– Это уж слишком! – вскричал Гитлер, сверля Канариса ненавидящим взором. – Подумать только, до чего вы дошли, адмирал! Распорядитесь, чтобы ее немедленно уничтожили!

Гиммлер покачал головой.

– Нет, мой фюрер. По радио это опасно. Говорят, Ришер красива. Что, если она успела обворожить офицера, о котором с такой похвалой отзывается господин адмирал?.. Быть может, Артур Абст доверил ей шифры и поручил вести радиообмен? Ничто не исключено. Надеюсь, адмирал разделяет мои опасения?

– Да, – нервно сказал Канарис. – Благодарю за добрую услугу. Мой фюрер, я тотчас назначу расследование. Виновные получат свое. Что касается женщины, то ее устранят, как только я прибуду на место.

Часть четвертая. ВОЗМЕЗДИЕ

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Тихая лунная ночь над океаном. Только что мимо скал прошел корвет, возвращающийся из дальнего патрулирования. Сигнальщики привычно осмотрели в бинокли торчащую из воды коническую громадину. На мостике, кроме них и вахтенного офицера, находился командир корабля. Он тоже не отнимал бинокля от глаз. Залитые бледным рассеянным светом крутые бока утеса, как всегда, были безжизненны. Командир отдал приказ на руль, и корабль стал огибать скалу, прощупывая толщу воды приборами: несколько часов назад далеко в море была обнаружена неизвестная подводная лодка. Ее атаковали, но, видимо, безрезультатно. Быть может, она где-то здесь…

Поиск не дал результата. Корвет ушел к базе.

Он удалился – и подземелье ожило. Пловцов спешно подняли с нар, вывели из туннеля. Площадку возле лагуны осветили, спустили на воду буксировщики. Отряд из десяти человек во главе с Глюком вырулил на середину лагуны и погрузился.

Еще десять пловцов остались на берегу.

Абст покидает площадку. По пути он привычно касается рукой скобы стенного сейфа – проверяет, заперто ли хранилище.

Карцов искоса наблюдает за ним. Да, он не ошибся в предположениях: помогая одевать пловцов, он видел – респираторы вынимали из сейфа. А нижняя часть железного шкафа сплошь заставлена полуметровыми металлическими веретенами и короткими конусами; вероятно, это мины и взрыватели к торпедам.

Но сейф недоступен – ключи Абст носит с собой. Вот если бы установить контакт с Мартой Ришер! Однако она молчит. После памятного разговора о киносъемке Карцов много раз навещал свою пациентку. Он ждал активности и с ее стороны – не дождался. Не поняла намека? Или не верит ему, боится? Как все сложно!

Радист сползает с сиденья крана, долго, с натугой сморкается. От напряжения шея у нею побагровела, на скулах проступили пятна.

– Проклятая сырость! – говорит он, вытирая ладонью остренький носик. – Сырость такая, что все мы здесь ноги протянем… Ну, выкладывайте, доктор, как идут дела? Пообвыкли, освоились? Вот уж действительно послал вам бог работенку. – Подбородком он указывает на пловцов, сидящих возле воды. – Ради всего святого, держите с ними ухо востро!

– Спасибо за предупреждение. Шеф и Ришер мне все объяснили. Не стоит беспокоиться.

Радист наклоняется, чтобы поправить шнурок войлочного ботинка.

Карцову видна его тонкая шея, прозрачные розовые уши, торчащие по бокам восковой лысины.

– Послушайте, доктор, – говорит он, не поднимая головы, – а что, если возьмете меня в помощники? Выберите время да и шепните шефу: трудно, мол, одному, пусть подсобит Вальтер.

– Пожалуй…

– Согласны? – обрадованно восклицает Вальтер. Он выпрямляется и заговорщически подмигивает: – Только о нашей беседе молчок. Вы сами все это обдумали и решили. Идет?

– Хорошо. При случае обязательно скажу шефу. Вдвоем было бы легче: я занимаюсь исследованиями, вожусь с приборами. Вы водите людей на работы или, скажем, раздаете им препарат.

– Вот-вот, доктор, попали в самую точку! – Вальтер морщит в улыбке подвижное безбородое лицо. – А я готов. У меня уйма свободного времени. – Он достает баночку с конфетами, выбирает леденец, аккуратно кладет в рот. – И Глюку тоже ни звука!

– Как хотите.

Радист продолжает говорить. Карцов отвечает ему, улыбается, а думает о другом. Из головы не выходит тайник, устроенный Ришер для своей камеры. С того места, где сидит Карцов, хорошо виден обломок скалы, которым завалена расщелина…

Тайник надо использовать, чтобы установить контакт с девушкой. Но как, каким образом?

В лагуне движение. Всплывают Глюк и его спутники. Пятеро из них буксируют по кассете – точно такой, в какой был заключен индиец Бханги. Значит, пришла лодка, доставившая новую партию умалишенных, о которой упоминал Абст.

Вальтер ловко орудует краном, вытаскивая из воды груз.

Появляется Абст. По его команде пловцы становятся к кассетам, поднимают их и уносят. Первую вместе с тремя пловцами несет Глюк.

Вскоре унесены все кассеты, подняты вслед за ними из воды пять больших резиновых мешков. Полчаса на отдых. Затем Глюк и его группа вновь уходят под воду. Вероятно, в очередной рейс.

Куда унесены контейнеры? Транспортировка их заняла в общей сложности минут семь-восемь. Значит, недалеко. Быть может, в комнату Абста.

Карпов отмечает: с момента, когда контейнеры всплыли, Абст ни разу не взглянул на него, не произнес ни единого слова. Не потому ли он и явился на площадку, чтобы врач не подошел к контейнерам? Но к чему такая секретность? Ведь очередная группа больных должна быть поручена ему, Карцову!

А что, если в контейнерах не больные, а люди с нормальной психикой, которых хозяин подземелья, садист и убийца, собирается лишить разума и превратить в покорные, безвольные существа?

Отряд Глюка возвращается. На этот раз пловцы прибуксировали только мешки.

Абста не видно. Правильно – зачем ему присутствовать при подъеме обычного груза!

– Отправитесь еще разок? – спрашивает Вальтер, вытягивая из воды последний мешок.

– Закончили. – Глюк, уже снявший шлем, ополаскивает лицо в воде, поворачивается к спутникам. – Наверх! – командует он.

Пловцы подводят буксировщики к скале, и Вальтер поднимает их на площадку.

Вскоре пловцы раздеты. Карцов и Вальтер грубыми рубчатыми полотенцами растирают им тела, помогают натянуть брюки и свитеры.

– Эй, вы, – командует Вальтер, – а ну, поднимите мешки! Четверо на мешок, ну-ка!

Груз весит немало. Сгибаясь под тяжестью мешков, люди волокут их в туннель. Вальтер идет впереди. Последний пловец, оступившись, падает.

Вскочив с камня, Карцов спешит к нему. Но Вальтер уже там.

– Встань! – кричит он, склонившись над человеком. – Встань, каналья!

Пловец с трудом выползает из-под придавившего его мешка, берется за груз, но никак не может изловчиться и поднять мешок.

– У, падаль! – Ткнув его кулаком в бок, Вальтер подставляет плечо под груз. – Ну, становись ко мне… Вот так.

Пловец повинуется. Он даже не посмотрел на обидчика. Молча встал рядом, принял груз…

– Пошли! – кричит Вальтер тем, кто находится впереди, и устремляется в туннель.

Карцов медленно возвращается на площадку. Завернувшись в одеяло, Глюк жадно курит.

– Доктор, – говорит он, – нога у меня разболелась. Всякий раз, когда продрогну, болит нога, где был перелом. С чего бы это?

Карцов объясняет.

– Ну а перепонки? – продолжает Глюк. – Пошел на глубину – и тотчас сдавило уши. Пытаюсь продуть – не могу. Хорошо, обошлось. А то уж думал всплывать. Вот и здесь побаливает. – Рыжебородый пальцами касается лба.

– Насморк?

– Есть немного. – Глюк ухмыляется. – Глядите-ка, вы и это знаете.

– Будет вам! – Карпов раздосадован. – Все проверяете меня. Сомневаетесь, врач я или нет?

– Что вы, доктор! – Глюк хохочет. – Это я так. С вами и пошутить нельзя.

Люди накормлены. Сейчас, после трудной работы, они спят.

Карцов запирает дверь и выходит. Да, ему доверен ключ. Но это лишь видимость доверия. Каждый его шаг под негласным контролем. Где бы он ни находился, всегда поблизости оказывается кто-либо из помощников Абста, а то и сам хозяин грота. А часть подземелья, где работает Абст, размещена радиорубка, камбуз и какие-то другие службы, – эта часть грота вообще запретная для него зона.

Сегодня он вызовет Ришер на разговор. У него в кармане маленький черный валик – кассета с пленкой, извлеченная из тайника на площадке. Кассета должна заставить Ришер заговорить.

Карпов приближается к развилке туннеля. Направо путь в «запретную зону», налево – к Ришер. Ее комнатка неподалеку от выходного отверстия туннеля.

До поворота остается несколько метров, когда в туннеле раздаются шаги.

Карпов останавливается. Шаги все слышнее. Теперь можно определить, что идут несколько человек. Они приближаются к развилке.

Прижавшись к камню, Карпов ждет.

Первым появляется Глюк. Сейчас, кроме пистолета, он вооружен и автоматом. Затем мимо Карцова цепочкой проходят незнакомцы. Первый, как он успевает заметить, совсем молод. На нем военная форма офицерского покроя. А кисти рук скованы.

В наручниках и те, что движутся следом. Это тоже военные, но, очевидно, солдаты. Немцы? Нет, у них совсем другие мундиры. Да и люди иного обличья: смуглые, похожие на южан. У того, что идет последним, коренастого человека с серьгой в ухе, курчавые черные волосы.

Шествие замыкает Вальтер с автоматом наизготовку.

Незнакомцев пятеро. Карцов вспоминает: столько же было кассет-цилиндров. Кто же эти люди? Американцы или англичане?

Группа движется по направлению к лагуне. Шаги утихают.

Постояв, Карцов выходит из укрытия.

Обычные процедуры у Ришер Карцов делает машинально. Дважды он ловит себя на том, что, приостановив работу, тупо глядит в лицо пациентке. Нервничает и она: учащенный пульс, тревога в глазах.

– Что там случилось? – спрашивает Ришер. – Я слышала, мимо прошли люди, несколько человек…

Карцов не успевает ответить. Дверь отворяется. Это Абст. Он здоровается, справляется о самочувствии больной.

– Давно вы здесь? – спрашивает он Карцова.

– Минут двадцать, шеф. Я пришел в обычное время. Вам кажется, я опоздал?

Абст не отвечает. Помедлив, обращается к больной:

– Где ваш ключ?

Ришер кивком показывает на дверь.

– Я запру вас, – говорит Абст. – Запру на час или полтора. Доктор Рейнхельт, постарайтесь развлечь свою подопечную. Сегодня вам даются все возможности испытать благотворное влияние психотерапии.

Усмехнувшись, он выходит и затворяет дверь. Слышно, как дважды поворачивается ключ в замке. В комнате тишина. Ришер тяжело дышит.

– Выпейте. – Карцов подает ей чашку воды.

– Что там случилось? – вновь спрашивает она. – Доставили новую партию?.. Вы видели цилиндры, которые всплывали из-под воды?

– Видел.

– В цилиндрах были люди… Это их провели мимо двери?

– Да.

– Сколько?

– Пятеро.

– Боже мой, – шепчет Ришер, – боже, еще пятеро!

– Кто они? Что с ними сделают?

– О, вы все отлично знаете! – Ришер с ненавистью глядит на Карпова.

– Нет, – говорит он, – я о многом догадываюсь, но ничего не знаю наверняка.

– Ложь!

– Меня заперли с вами. Подумайте: почему? – Карцов достает из кармана кассету с пленкой. – Ваша, – говорит он, держа кассету на раскрытой ладони. – Там, в расщелине возле лагуны, еще четыре таких ролика. И кинокамера.

В глазах у Ришер ужас.

– Вы неосторожны, – продолжает Карцов. – Разве можно так рисковать? – Он протягивает кассету. – Возьмите и выбросьте. Берите же!

Ришер чуть заметно качает головой.

– Нельзя?.. А, понимаю: ее надо сохранить. И другие тоже?.. Хорошо. – Карцов опускает кассету в карман. – Хорошо, я запрячу их понадежнее. И кинокамеру. Они будут в целости, не беспокойтесь. Я назову вам место… – Он берет руку Ришер. – Скажите, что сделает Абст с теми людьми?

Девушка лежит неподвижно. По лицу ее разливается бледность.

Карпов ждет.

В пещере тишина. Долго длится пауза.

– Марта, – мягко говорит он, – Марта, мы теряем время. Отвечайте же! Он убьет их?

– Нет, – шепчет она.

– Что же тогда? Операция?

– Не сразу. Сперва временно подавит их волю. Есть препарат… Потом операция.

– Какая?

– Лоботомия.

– Я не совсем понял…

– Трансорбитальная лоботомия.

– Как она делается?

Ришер подносит руку к лицу, касается пальцем верхнего края глазной впадины.

– Отсюда? – шепчет Карцов. – Какова цель операции?

– Человек лишается воли, памяти. Он покорен, почти не мыслит.

– Это навсегда?

– Не знаю.

– А брикеты, которые получают пловцы, зачем они?

– Если их не давать, оперированный вскоре превращается в параноика. Это зверь, одержимый манией убийства. Потом он погибает.

– И его нельзя спасти? Скажем, повторная операция?

– Не знаю.

– А что, если препарат вводить здоровым людям?

– Он действует, но очень быстро вымывается из организма.

– Понимаю… Абст сам дошел до всего этого?

– Он работал со специалистами. Практиковался в лагерях.

– Вы были там вместе с ним?

– Да.

– Неужели помогали ему?

– А вы? – Ришер глядит на Карцова злыми глазами. – Сами вы чем занимаетесь?