Текст книги "Браво, Аракс!"

Автор книги: Александр Аронов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 8 страниц)

Бугримова вернулась из отпуска. Она очень соскучилась по своим маленьким питомцам. Накупив мороженого, дрессировщица вошла во львятник.

Львята очень обрадовались, встретили её приветливым рыком.

– Здравствуйте, дорогие мои! Вот попробуйте-ка! Это ваше любимое, в стаканчиках…

Заметив мороженое, львята в радости запрыгали по клетке. Пошла настоящая потеха. Они лизали мороженое, лизали руки дрессировщицы, испачканные стекающей сладкой сливочной жижей, довольно урчали, захлебываясь от жадности.

Отругав Игнатова и Нюру за то, что они так долго содержали Аракса с Самуром в тесной клетке, Бугримова тут же отправилась к директору и потребовала, чтобы вольер был построен немедленно…

Львят выпустили в вольер. И вот тут Бугримова, к ужасу своему, заметила, что Аракс плохо двигается, еле ходит. Вызвали ветеринара.

– Рахит, – определил он. – Лечить будет трудно.

Кварц и витамины не помогали. Аппетит львёнка ухудшался с каждым днём. Надо было принимать решительные меры.

Дрессировщица рассудила так:

«Самое лучшее средство – создать львёнку условия, которые он имеет на воле. Там мать-львица ловит для своего детёныша пташек, мышей, мелких животных. В условиях цирка их могут заменить морские свинки или кролики».

Всё было организовано очень быстро. В цирк привезли крольчат. Одного из малышей посадили в вольер, выпустили Аракса.

– Возьми его, Аракс! – крикнул Игнатов.

Увидев рядом с собой прыгающего, перепуганного кролика, львёнок тотчас же за ним погнался. А поймав, обнюхал, и… стал с ним играть.

– Куси его, Аракс!

Но Аракс и не думал трогать кролика. Ему очень понравилась эта живая игрушка, эта новая забава.

Наигравшись вволю, он оставил в покое кролика и улёгся спать. Рядышком, спиной к спине, прикорнул и крольчонок.

Никакие команды и науськивания не помогали. Львёнок привык к крольчонку, а крольчонок к львёнку.

– Надо подсадить другого кролика, – предложил кто-то из помощников.

Крольчат поочерёдно заменяли. Но и к новым малышам Аракс относился столь же добродушно.

– Нет, не берёт! Ну как ему втолковать, скажите на милость? – говорили служители. – Куси его, Аракс! Возьми его, Аракс!

А Аракс, к ужасу очередного крольчонка, нежно его облизывал.

– И смех и грех! – сказала дрессировщица. – Попробуем применить испытанное средство – голод.

Но и натощак Аракс не желал есть своих новых маленьких длинноухих друзей. Двенадцать красноглазых белых крольчат резвились и прыгали вокруг него, Аракс забавлялся с ними.

А однажды Бугримова подошла к вольеру и не поверила своим глазам: Аракс и все кролики… дружно хрустели морковкой!

– Лев-вегетарианец! – воскликнул кто-то. – Первый раз встречаю!..

…Аракс окончательно поправился через три месяца.

– Ну, теперь ты здоров, продолжим учёбу, – сказала дрессировщица. – Начальную школу вы с Самуром закончили, переходим к высшему пилотажу. Прыжки сквозь огненное кольцо!

Поскольку все львы– и маленькие и взрослые – очень боятся огня, братьев сперва надо было научить прыгать сквозь обычный большой обруч.

На одном из уроков «помощником» дрессировщицы оказался умница Цезарь.

Его близкое знакомство со львятами произошло, как и обычно, в большой клетке. Он уселся на тумбе. Выпустили львят. Они подошли к нему, стали с любопытством обнюхивать.

Цезарь повернул голову к дрессировщице, глядя на неё огромными умными глазами, как бы спрашивая: «Правильно ведут себя эти юные бесцеремонные нахалы или неправильно? Не нужно ли тебе помочь разогнать их по своим местам? Прикажи только – всё будет выполнено в лучшем виде!..»

– Сиди, Цезарь, сиди, всё в полном порядке! А ну-ка, детки, по своим местам, быстренько! Вполне достаточно для первого знакомства. Аракс, ко мне! Будем прыгать сквозь колечко!

Львёнок быстро понял, что от него требуют, а вот Самур никак не мог сообразить. Всё было бесполезно: не помогал ни аппетитный кусок наисвежайшего мяса, который он должен был. получить после прыжка, ни лёгкие подталкивания рукояткой хлыста.

Вот тут-то и вмешался Цезарь.

Самур стоял перед кольцом недвижимо, дрожа от жадности, и не отрываясь глядел на кусок мяса в руках дрессировщицы.

– Ко мне, Самур! Прыгай! Прыгай! – приказывала она.

Самур продолжал стоять в растерянности.

Вдруг Цезарь спрыгнул со своей тумбы и подскочил к кольцу. Оттолкнув Самура, он прыгнул сквозь обруч и получил приманку. Дрессировщица взяла новый кусок мяса. Цезарь внимательно глядел то ни неё, то на Самура.

– Ко мне, Самур! Прыгай!

И, к великой радости дрессировщицы, Самур последовал примеру Цезаря, совершил долгожданный прыжок.

– Браво, Самур! Спасибо, Цезарь! По местам!..

Как же удалось Бугримовой приучить львов к огню?

На том же обруче она закрепила несколько небольших фитилей, чуть смоченных керосином. К его противному, тошнотворному запаху и огонькам Самур и Аракс привыкли довольно быстро, а от фитилей шли лишь чад да едва заметное тепло, не приносящее никакого вреда.

Постепенно число фитилей увеличивалось, их пропитывали керосином более обильно. Пламени львы тоже перестали бояться.

Однажды любопытный Аракс разбежался перед прыжком, но вдруг остановился у самого обруча, очевидно внезапно решив узнать, что-же это за странная штука такая – огонь. И… лизнул пламя.

Взвыв от дикой боли, он отскочил и стал вертеться волчком по полу.

Хоть Бугримовой было, жалко беднягу, она не удержалась от хохота. Надо же придумать такое – лизнуть пламя! Кому, кроме Аракса, это пришло бы в голову!

Язык у Аракса побелел, нос тоже оказался обожжённым. Два дня лев не мог притрагиваться к пище и воде.

Дрессировщица боялась, что это происшествие испугает Аракса настолько, что он навек откажется прыгать сквозь кольцо, но всё обошлось благополучно. Через несколько дней Аракс преспокойнейшим образом пролетел через пламя. Только больше уже никогда в жизни не пробовал лизать огонь.

Но трюк с кольцом ни Араксу, ни Самуру всё равно не нравился, был самым нелюбимым в их репертуаре.

В иркутском цирке Самур прыгнул сквозь пламя одновременно с Араксом. Оба они застряли в огненном круге. Под их тяжестью он сорвался и покатился по манежу. Во все стороны полетели искры, огонь трещал, чадили и дымили фитили.

Львы взвыли от ужаса. Они никак не могли вырваться из кольца. Их гривы загорелись, в воздухе запахло палёным. Теряя рассудок, Аракс и Самур били лапами, царапались, грызли друг друга.

– Рукавицы! – крикнула дрессировщица.

Помощник бросил сквозь прутья клетки плотные рукавицы. Мигом натянув их, дрессировщица кинулась ко львам, помогла Араксу высвободиться. А Самур продолжал в ужасе метаться по манежу, волоча на себе пылающее кольцо…

Сама Ирина Николаевна тоже получила ожоги, лицо её почернело от копоти, одежда дымилась.

Трудно ей было восстановить этот трюк. Аракс снова начал прыгать сквозь огонь, Самур же напрочь отказался.

Спустя несколько дней очень серьёзно заболел Аракс. Ему не смогли помочь ни ветеринарный врач, ни Бугримова. Вылечил Аракса… лев Цезарь. Своим собственным методом. Тем же способом, каким исцелил когда-то Таймура.

Однажды Таймур по обыкновению, сильно подрался с ненавистным ему Каем. Кай ободрал Таймуру пасть. В рану попала какая-то инфекция, и возникший нарыв сильно мучил льва. Бугримова видела это, видел и врач, которому она показала больного, но помочь было трудно.

Игнатов, как обычно, убирал клетки и кормил хищников. Он первым обнаружил новость и сказал Бугримовой:

– Смотри, смотри, Арина Миколавна, какой у нас доктор объявился! Цезарь-то ходит и ходит до хворого Таймура, в самую пасть до него залезает и все лижет и лижет ему больное место…

После этого случая помощники дрессировщицы в шутку прозвали Цезаря доктором.

Разгрызая кость, Аракс поранил осколком щёку. Пасть опухла. Поднялась температура. Львёнок почти не спал, стонал от боли, тяжело вздыхал. Нарыв мучил его. Аракс забрался в уголок вольера. Он не мог есть: опухоль росла, челюсти не смыкались.

Трудно найти врача, который согласился бы оперировать львиную пасть.

– Хирургическое вмешательство необходимо, – сказал ветеринар, – но входить в клетку я отказываюсь.

Бугримова вошла в клетку. Врач остался за решёткой и на почтительном расстоянии командовал:

– Выстригайте ножницами шерсть!

Взяв ножницы, Бугримова подошла к Араксу, бережно уложила его на пол, осторожно погладила, успокоила. Приподняв на миг голову, львёнок посмотрел на неё мутным взглядом.

– Лежи, лежи! Крепись, Араксик, держись, бедняжка.

Обессиленный, он лежал понурив голову. Дрессировщица нащупала под кожей нарыв величиной с хорошее антоновское яблоко, выстригла шерсть.

– Теперь протрите спиртом! – Ветеринар передал Павлу Игнатову большой кусок ваты, а тот протянул его дрессировщице. – Готово? Теперь возьмите скальпель!

Дрессировщица надрезала кожу. Брызнул гной. Через несколько часов температура спала, львёнку стало легче.

По нескольку раз в день Бугримова промывала ему рану. Аракс начал ходить. Теперь он сам поднимался и шёл ей навстречу, подставлял морду. А через три дня почувствовал себя гораздо лучше и… решил больше не лечиться. Он капризничал, не позволял до себя дотронуться, убегал, прятался. Рана снова загноилась, снова стало больно.

– Впустите в вольер Цезаря! – приказала дрессировщица.

При появлении Цезаря Аракс насторожился, предостерегающе, зло зарычал. Львёнок был строптив, он наверняка испугался в такой ситуации великана льва, но не захотел ничем выдавать свой страх.

Цезарь рычал громко и протяжно, как бы желая сказать:

«Я ведь друг, не бойся меня. Я, только я смогу помочь тебе!»

«Г-р-р-р-р! – Не подходи! Плохо будет! Не смотри, что я маленький!» – отозвался Аракс.

«Аф-у-ф-р-р-р! – Дурачок! Кого ты пугаешь? – ответил Цезарь и решительно подошёл к Араксу. – А-а-а-у-р-р-р-р! – А ну-ка, подставляй щёку!»

Аракс ощерился, зашипел, съёжился, ожидая удара.

«А-у-у-у-р-р-р-р! – Подставляй морду!» – категорично рявкнул Цезарь, замахнувшись лапой.

Пришлось подчиниться. Цезарь принялся лизать воспалённую щёку. Аракс почувствовал облегчение, сел поудобнее и теперь уж доверчиво подставил морду.

Цезарь приходил к Араксу по нескольку раз в день, и тот уже сам бежал навстречу исцелителю.

Когда Араксу исполнилось полтора года, он сильно перепугал дрессировщицу. Это произошло на детском утреннике. Аракс ходил по длинной жерди, лежащей на высоких козлах.

Львёнка что-то отвлекло, он посмотрел в сторону, оступился и полетел с высоты на пол. Несколько раз судорожно вздрогнув, Аракс вытянулся и замер как труп.

«Господи, погиб львёнок…» – в ужасе подумала дрессировщица и подала команду:

– Убирайте львов!

Хищники уже начали волноваться, соскакивать с тумб. Бугримова отлично знала, чем кончаются дела в подобных случаях.

Маленькие зрители замерли: «Убился львёнок или не убился?.. Что будет дальше?..»

Двадцать минут наблюдали они за тем, как дрессировщица возилась с Араксом, приводила его в сознание.

«Выживет или не выживет?»

Львёнок наконец открыл глаза, очнулся, затряс головой, встал на лапы. Ребята дружно зааплодировали.

– Что с ним было, тётенька дрессировщица? Что с ним случилось? – кричали они.

– У него от страха был обморок. Не волнуйтесь, дети! Теперь всё в порядке. Мы продолжаем наше представление. Помощники! Подавайте-ка обратно всех львов!

И ребята дружно зааплодировали снова.

Ирина Николаевна всячески старалась скрасить жизнь своих питомцев.

Что ни говори, а ведь хищники живут в заключении, поэтому она всегда изучает их характеры: если дружат двое, их помещают в одной клетке вдвоём, если трое – втроём. Аракс жил с Самуром, Цезарь один, Дик с Радамесом.

Непременно следует выводить львят в вольер поиграть, поразмяться. Без этого никак нельзя!

Очень важно не перегружать «артистов» репетициями. И человек, даже если он занимается самым любимым делом, всё равно устаёт. Трудиться нужно обязательно, но не сверх меры.

Нагрузка на животных бывает большой: львам приходится выступать до сорока восьми раз в месяц. Это очень много! А ведь и порепетировать необходимо тоже!

Что же делать? Артистка иногда репетирует прямо на представлении. Публика этого не замечает, думает, что так и нужно. Львятам же это очень нравится: всё-таки какое-то разнообразие.

Ирина Николаевна решила приступить к осуществлению своего заветного замысла – «ЛЬВЫ-ВСАДНИКИ».

Цирковая труппа переехала в Минск.

Дирекция цирка приобрела битюга-тяжеловеса. Конь был молод, никогда прежде в цирке не работал, поэтому и его нужно было приучать к арене. Коня звали Грозным. Его начали водить по кругу. Потом положили на спину брезент и посадили человека. Так Грозный привыкал к тяжести.

И вот наступил день встречи Грозного со львятами. Битюга вывели на манеж. Как только к занавесу подвезли клетку с Араксом и Самуром, конь, почуяв их дух, сразу насторожился. Выпустили Аракса. Он смело направился на спину когда угодно. Так братья привыкли к шагу, рыси и галопу. Трюк был освоен.

За кулисами львята сидели в клетке неподалёку от стойл с лошадьми старейшего русского дрессировщика Ивана Абрамовича Легалова-Лерри. Рядом с его лошадьми помещался и Грозный.

Клетка со львятами была отгорожена от конюшни высоким вольером. Как-то служители выпустили в него Аракса с Самуром. Поиграть. Сами вышли, а вольер по халатности заперли неплотно. Это вскоре обнаружил пройдоха Аракс.

Он толкнул дверь лапой, задвижка тут же выскочила, дверь отворилась. Сгорая от любопытства, львёнок выглянул на волю…

«Г-р-р-р-р…» – Он оглянулся и повернул голову к брату, приглашая его на прогулку.

Самур попятился, отбежал в угол.

Аракс коротко рыкнул, будто усмехнулся, и, презрительно глянув на брата, неслышными, кошачьими шагами вышел из вольера.

«Г-р-р-р-р… – Ну и трус!» – снова усмехнулся на ходу Аракс.

Миновав груду ящиков, он увидел конюшню. И обрадовался несказанно: всюду стояли лошади.

«У-р-р-р… Ву-ы-ф-ф-ф-ф-р-р-р-р! Г-р-р-р-р! – Здравствуйте, друзья! Здравствуйте! – приветственно зарычал Аракс. – Рад вас всех видеть в полном здравии! Очень рад!.. Г-р-р-р… Г-р-р-р-р…»

Лошади в тревоге заржали, заметались в стойлах.

«Что это с ними? – очевидно, подумал Аракс. – Я же свой. Я же друг битюга. Первый друг. Вот он стоит. Он может подтвердить. Если за один прыжок на его спину я получаю кусок мяса, то сколько же мне достанется кусков, если я побываю поочерёдно на спинах у всех лошадей? С какой же из них начать?.. Э, да всё равно!..»

И, долго не раздумывая, львёнок разбежался и прыгнул на круп первого попавшегося коня.

«Уи-гого!» – пронзительно завизжал взбесившийся от боли конь и ударил задом.

Аракс не удержался, подлетел под низкую балку, стукнулся об неё головой. Перевернувшись на лету, он успел ухватиться зубами за длинный и пышный конский хвост. Конь резко дёрнулся вперёд, оставив конец хвоста в пасти львёнка, и снова ударил задом.

Аракс отлетел на середину конюшни, пребольно стукнувшись о столб, на котором висели упряжь и сёдла. Счастье, что лошадь промахнулась, не попала копытом в голову львёнка. Случись так, наше повествование было бы закончено…

Поднимаясь, Аракс задел лапою вожжи. И тут же на голову бедняги градом посыпались сбруя и сёдла. Фыркая, выплёвывая из пасти колючий, отвратительный конский хвост, несчастный львёнок в ужасе прополз по конюшне на брюхе и забился под ящик с овсом.

Продолжая бесноваться, лошади разносили в щепы свои стойла. Заревели медведи, залаяли собаки, закричал ишак.

К общему хору подключились львы. Их рык перекрывал всё. Львёнок забивался под ящик всё дальше и дальше.

На шум прибежали люди. Они с трудом успокоили животных, разыскали вконец перепуганного, грязного неудачника жокея со свежей шишкой на лбу. Извлечь его из-под ящика смогла только Бугримова.

«Как будет завтра на репетиции? – думала дрессировщица. – Побоится после этого случая Аракс прыгнуть на лошадь или нет?»

Аракс не испугался.

– Браво, Аракс! Ты стал настоящим жокеем!

Братья скоро заняли в львиной труппе места премьеров.

Они вымахали в настоящих великанов. Первым трюком в аттракционе был «ОБЩИЙ САЛЮТ»: дрессировщица заставляла всю пятёрку: Цезаря, Дика, Радамеса, Аракса и Самура, каждого на своей тумбе, вставать на дыбы. (Как говорят в цирке – «На офф!»)

Самур и Аракс почти достигали верхушки клетки.

Когда они садились на Грозного – огромного роста битюга владимирской породы, – его ноги подгибались от тяжести, а головы львов оказывались впереди морды лошади.

С годами у братьев всё сильнее развивались хищнические инстинкты. Так, например, Аракс стал проявлять к Грозному повышенный интерес, всё время старался цапнуть коня за бок или укусить за шею.

Пришлось изготовить специальный ошейник с острыми шипами и надевать его на шею лошади. На первой же репетиции Аракс замахнулся, попал лапой по острым колючкам и от неожиданности и боли свалился в опилки.

– Так тебе и надо! Будешь знать! – сказала дрессировщица.

С тех пор всадник уже никогда не пытался ударить или укусить своего коня.

– Всё равно это уже законченный хищник, – предупреждала своих помощников Бугримова. – Детство, отрочество и юность прошли. Запомните это! Аракс – взрослый лев. Будьте осторожны с ним! Будьте внимательны! Не дай бог, выйдет на волю – понаделает дел!

Как в воду глядела Бугримова! Аракс оказался на воле.

Вот как это произошло. К дрессировщице прикрепили молодого стажёра: она обучала его дрессировке – вводила на репетициях в клетку, посвящала во все секреты своей нелёгкой профессии.

Однажды в её отсутствие, в обычный будничный день, молодому дрессировщику захотелось сфотографироваться со львами.

Вместе с Павлом Игнатовым стажёр выпустил в вольер четырёх львов, оба вдоволь поснимали друг друга и ушли, забыв запереть дверцу.

Как только люди удалились, львы вышли из вольера. Аракс – первым, за ним остальные.

На конюшне были подвешены воздушные снаряды: кольца, бамбук и трапеция. На них упражнялась молодая артистка Валентина Лерри, внучка знаменитого дрессировщика. Львы остановились, с интересом наблюдая, как , она подтягивается и кувыркается.

Аракс зарычал, выражая свое одобрение, и протянул вверх лапу. Увидев львов, гимнастка замерла на миг, затем взвизгнула, молнией подтянулась по тросу к потолку и повисла на руках, собрав тело в комок. Аракс удивлённо на неё глянул, фыркнул, рявкнул, и по его сигналу львы прошли в фойе, опоясывающее манеж.

У доски объявлений перед выходом на арену читал газету старый, близорукий экспедитор цирка Семен Ромашевский. Проходя мимо, Аракс толкнул его в бок.

– Безобразие! – возмутился Ромашевский. – Распустила Рудини своих собак, ходят без привязи! Я буду жаловаться! – Он поправил очки, сложил газету рулоном и несколько раз ударил ею Аракса в бок: – Кыш на место! Кыш отсюда! Кыш!

Аракс фыркнул, выражая крайнее неудовольствие, и прошёл мимо. Остальная тройка последовала за ним.

Впоследствии, когда Ромашевский узнал, что он по близорукости принял львов за догов, с ним чуть не случился обморок.

Аракс, Самур, Радамес и Дик вышли во двор.

Погода стояла отличная, репетиции закончились, многие артисты решили позагорать. Одни устроились на брезентовой крыше цирка шапито, другие на скамейках и ящиках.

Первым заметил львов старый шапитмейстер, чинивший крышу конюшни. Отбросив в сторону кусок брезента, выронив нитки и иглу, он рухнул вниз, тут же поднялся и в мгновение ока вскарабкался по гладкому фонарному столбу, чуть не разбив головой плафон.

– Львы вышли на волю! Спасайся кто может! – завопил он.

Поднялась страшная паника. Все разбежались кто куда. Женщины, загоравшие на солнышке, повскакали с мест и, забыв, что они полуодеты, с визгом бросились в кабинет директора.

Директор разговаривал по телефону с Москвой. Узнав о случившемся, он отшвырнул телефонную трубку, стрелой вылетел из-за стола, опрокинув кресло, выскочил из кабинета, добежал до середины манежа и… сел на ковёр. У него отнялись ноги. Никуда дальше он двинуться не мог.

Услышав крики, во двор заглянули Павел Игнатов и дрессировщик-стажёр. Стажёр тут же убежал и спрятался, а Игнатов не растерялся.

– Ню-у-ра!.. – на весь двор и на весь цирк гаркнул он.

Нюра отлично помнила, как на неё когда-то, давным-давно, напали Цезарь с братьями и сильно её потрепали, однако оказалась очень мужественной и находчивой, мигом оценила ситуацию.

– Давай за клеткой-домиком! – крикнула она мужу. – Сейчас загоним!

– Правильно! – одобрительно отозвался с макушки фонарного столба старик шапитмейстер. – Скорее давайте! Скорее загоняйте! А то мне неудобно так сидеть!

Вместе с Павлом Игнатовым и двумя смельчаками униформистами Нюра выкатила во двор домик на колёсах.

Домик вывезли вовремя. Очутившись на свободе, львы, не зная, что делать, стали проявлять беспокойство, растерялись. Однако им ничего не стоило опомниться и наброситься на людей, на лошадей, растерзать их. Упусти момент – и дело закончилось бы катастрофой.

Увидев знакомую клетку, львы с радостью забрались в неё. И тут же за ними захлопнулась дверца…

– Хотеть быть дрессировщиком – одно, а стать им – совершенно другое! – выговаривала впоследствии Бугримова молодому стажёру. – Ты вёл себя как последний трус!

– Виноват, Ирина Николаевна… Понимаю… Простите… Больше этого не повторится, – в смущении оправдывался он.

И слово своё сдержал. В дальнейшем он ни разу ни в чём не подвёл свою учительницу. До сего дня с успехом выступает в цирке, часто выезжает за рубеж.

Спустя полгода дрессировщица начала готовить с Араксом «СЦЕНУ С ПАЛКОЙ».

Эпизод этот был построен и отрепетирован так, будто бы лев вышел из повиновения. Он должен был не слушаться команд, рычать, замахиваться на Бугримову лапой. Дрессировщица подставляла палку, которую лев должен был отбросить лапой в сторону и сделать рывок к Бугримовой, как бы желая на неё броситься. Отшатнувшись, она повторяла приказание, снова подставляла палку. Льву нужно было вторично отбить палку и только потом уж выполнить команду: перейти по буму на другую тумбу.

Аракс накрепко усвоил – после команды «С тумбы на тумбу – алле!» он обязан:

во-первых – зарычать;

во-вторых – замахнуться лапой;

в-третьих – что есть силы ударить лапой по подставленной палке.

Так шёл трюк всякий раз. Только так. Изо дня в день.

Команда.

Рычание.

Защах лапой.

Удар.

Во время представления около клетки всегда стоят пожарные с брандспойтами в руках. Нет зверя более страшного в гневе, чем лев. Разбушевавшись, он уже не знает удержу, его ничем не остановишь – ни бичом, ни огнём, ни трезубцем. Только мощные струи воды из пожарных шлангов могут ещё как-то охладить бешенство и злобу царя зверей. И то не всегда. Поэтому пускать в ход воду можно лишь в исключительных случаях и только по команде дрессировщицы.

Об этом-то однажды и забыла Бугримова предупредить дежурного пожарного.

Тбилисский цирк был переполнен, представление шло слаженно, львы были спокойны и работали отлично. Аракс сидел на тумбе с суровым и устрашающим видом, как и следовало.

– С тумбы на тумбу – алле! – скомандовала дрессировщица.

Лев грозно рыкнул, яростно замахнулся на неё лапой, отбил подставленную палку.

– Алле! – повторила команду Бугримова.

Аракс, как всегда, сделал привычный бросок в её сторону, дрессировщица, как и было отрепетировано, отшатнулась.

Пожарному, внимательно следившему за действием, вся эта сцена показалась настолько «всамделишной» и устрашающей, что он, не дожидаясь никакой команды, по своей собственной инициативе моментально пустил в ход воду.

При этом, испугавшись за жизнь Ирины Николаевны, он почему-то направил шланг не на Аракса, а на Бугримову и неожиданно окатил её и часть публики сильной струёй ледяной воды.

Артистка промокла с головы до ног. Ей пришлось прервать номер и уйти за кулисы переодеться. Публика волновалась, переживая случившееся, и горячо одобряла действия «спасителя» – пожарного. Тот самодовольно улыбался…

Что же касается самого Аракса, так прекрасно сыгравшего свою роль, то он был в страшном недоумении и растерянности, не понимая, что случилось, почему его повелительница вторично не подставила палки и отчего произошла вся эта путаница.

У него был до того сконфуженный и виноватый вид, что Ирина Николаевна, выйдя на манеж в новом сухом костюме, еле сдержала смех.

Если бы она в тот момент знала, что случится завтра во время исполнения сцены с палкой!..

Аракс сидел на тумбе перед дрессировщицей. Она скомандовала: «С тумбы на тумбу – алле!» Аракс зарычал, замахнулся лапой…

Всё дальнейшее произошло в единый миг.

Дрессировщица увидела, как к барьеру вниз по лестнице бежит маленький ребёнок, как за ним гонится встревоженная мать, как наперерез мальчишке бросается билетёрша, теряя на бегу программки, которые разлетаются во все стороны, как лев Дик поворачивается к подбегающему ребёнку и протягивает сквозь прутья клетки лапу со страшными выпущенными когтями…

Забыв о том, что ей следует немедленно подставить палку, на которую вот-вот обрушится удар лапы Аракса, Ирина Николаевна рванулась вперёд к смеющемуся мальчишке. Поравнявшись с Араксом, она увидела, что ребёнка уже схватили мать и билетёрша и оттаскивают от барьера… Она остановилась… и тут же ощутила адскую боль от удара в лицо, почувствовала, как рвётся кожа.

«Нет, Аракс ни в чём не виноват… Он выполнил команду… Браво!» – вот первое, о чём успела подумать дрессировщица.

Её мысли путались:

«Хорошо, что я не упала, удержалась на ногах… Если бы я упала… Они все… все без исключения набросились бы на меня… Это закон… Их закон…»

Она почувствовала, что по лицу течёт кровь. Правый глаз ничего не видел, левым сквозь розоватый, мутный туман она с трудом различила дверцу клетки и двинулась к ней.

«Всё… Всё кончено… Ничего не существует… Всё порвано когтями…»

Она вдруг закачалась, теряя силы, выпрямилась, закачалась снова, еле дошла до решётки, выронила бич, схватилась рукой за толстый холодный прут.

– Ира, возьми! – раздался рядом встревоженный голос её старшего помощника Пармакяна. – Держи лигнин, Ира! Ну, Ира!

Он протянул сквозь прутья клетки пачку белоснежного лигнина для снятия грима. Она уткнулась в лигнин лицом, опустила голову.

«Я уже не артистка… Я калека… У меня нет глаза… Половины лица нет…»

От этих мыслей у неё подломились колени, она почувствовала, что вот-вот упадёт.

А в зале воцарилась тишина. Гробовая тишина. Будто бы всё вокруг застыло.

– Ну что с тобой? Работать ещё можешь? – тихо спросил Пармакян.

– Нет.

– Ну покажи, что там у тебя? – И он сквозь прутья решётки отвёл в сторону её руки с лигнином.

И она увидела его лицо.

Увидела его лицо, свет, встревоженных униформистов и зрителей и ощутила вдруг силу. Ноги перестали быть ватными, распрямились плечи.

«Вижу! Вижу!»

– Что там у меня? – спросила она.

Он стоял бледный, в костюме униформиста, с железным трезубцем в руках.

– Порвана кожа на лице. Много ран.

– Ничего… – Она промокнула лицо лигнином, обернулась.

Львы уже начали сходить с мест.

«Раз остались без надзора, сейчас поднимут драку или бросятся на меня…» – подумала Она.

– Ну, что делать? – спросил Пармакян. – Ты работать будешь?

– Да. Я работать буду. Держи лигнин.

Она оглядела залитый кровью костюм, подняла бич, щёлкнула им.

– По местам – алле!

Зарычав, львы расселись по тумбам.

– Аракс, на шар – алле!

«Молодец… Хорошо, что я сегодня не ушла… Испортила бы группу… Нельзя уходить с полработы… Чуть сокращу трюки… «Мясо в зубах» сегодня делать не буду… Что это? Снова течёт кровь… Сейчас подойду к решётке, промокну лигнином…»

Так несколько раз она подходила к решётке, стирала кровь и продолжала работу. Аплодисментов не было. Всё шло в абсолютной тишине. Казалось, упади почтовая марка – все услышали бы, как она коснулась пола…

Зато в финале, когда последний лев был выпущен из клетки, раздался гром аплодисментов и неслыханный дружный рёв голосов:

– Бра-во, Буг-ри-мо-ва! Бра-а-а-а-во!..

– На поклон, Ирина Николаевна, на поклон! Куда же вы? – суетился рядом шпрехшталмейстер.

Какой там поклон! До поклонов ли ей было! Она летела стремглав в свою гардеробную, к заветному зеркалу, скорее посмотреть, на кого же она стала похожа, что стало с её лицом.

Она глянула в зеркало и отшатнулась. Часть кожи отвисла, здесь разорвано, здесь разорвано, тут перекошено, там распухло… В зеркале отражалось лицо чужого, страшного человека…

Он продолжал тереться мордой о решётку, призывно урчать. Она нежно ласкала его, расчёсывала пышную гриву.

– Вот сейчас ты ласковый, вот сейчас молодец! А сколько раз нападал на меня ни за что ни про что? Не тогда, когда лапой по лицу заехал, тогда я виновата была, а после! Вот они, шрамы от твоих когтей на руках, видишь? А на ногах их сколько! А на спине! Вон Оксанка, которая почему-то Петькой тебя называет, утверждает, что загрыз ты меня в Сочи насмерть… А ведь мог. И загрыз бы точно, на куски растерзал бы, если бы Цезарь не вступился… Помнишь Сочи-то? Натворил ты там дел!.. Всё ведь из-за тебя началось… Всё из-за тебя, курносый нос… До сих пор расхлёбывать приходится… Ну ладно! Кто старое помянет, тому глаз вон…

Стало ещё темнее. Пошёл дождь. И тогда, в день приезда львиной труппы в Сочи, тоже шёл дождь…

Скверно в осенние дни на конюшне цирка шапито. Как правило, протекает старая брезентовая крыша, всюду на полу мокрые опилки, тазы, корыта, лужи, брезент накинут на клетки. Сыро, неуютно, холодно…

Львы нервничали. Их было пятеро. В первой клетке угрюмо сидел Цезарь, во второй злобно рычали Аракс с Самуром, в третьей метались из стороны в сторону братъя-близнецы Радамес и Дик.

С трудом перегнали львов в передвижные домики на колёсах. Хищники огрызались, старались зацепить и укусить служащих.

Три домика приставили один к одному. Образовался своеобразный тоннель. Помощники подняли перегородки и выпустили львов на манеж, обнесённый клеткой-«централкой».

Репетировали они на редкость неохотно. Дрессировщица расстроилась, нервничала.

– Что это с ними? Я их не узнаю…

– Гнусное настроение, – сказал помощник. – Дождь. Перемена, погоды. Вот выглянет солнышко, станет потеплее, всё и наладится.

– Нет, не в этом дело… Что такое с ними?..

Она задумалась. Не о грозящей ей опасности, нет! Если об этом думать, надо менять профессию! Дрессировщице нужно было выяснить причину волнения львов, обязательно устранить её. Что их раздражает? Почему они так озлоблены? В чём дело? Что могло случиться?

А может, львы, как и все животные на свете, предчувствуют то, что совершенно недоступно человеку, – беду: бурю или землетрясение, например, извержение вулкана, дальний лесной пожар или какое-нибудь другое стихийное бедствие?..

А может, заговорил в них голос предков? Ведь в Сочи тропический климат! Вот и нервничают!

А может, они что-то не то съели, отравились снова, начинают заболевать? Как узнать? Как?