Текст книги "Хосе Ризаль"

Автор книги: Александр Губер

Соавторы: Ольга Рыковская
сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 13 страниц)

Странствия по Европе

В июне 1884 года, в возрасте двадцати двух лет, Ризаль уже окончил университет со степенью кандидата медицины и оценкой «прекрасно». Через год, 19 июня 1885 года, он сдал выпускные экзамены по философии и литературе и получил ученую степень с оценкой «превосходно». Ученая степень доктора медицины была получена им, лишь три года спустя, потому что у него не хватало средств для внесения необходимой платы.

Теперь Ризаль намеревался заняться практикой в лучших глазных клиниках Европы, а попутно изучить политический и общественный строй европейских стран, выяснить основы их прогресса, чтобы перенести все пригодное на родную почву архипелага.

Покинув Мадрид, Ризаль кочует по Европе. Он стремится довести до совершенства свое медицинское искусство, но деятельная мысль толкает его на углубленное изучение все новых проблем.

В 1885 году мы застаем его в Париже неутомимым клиницистом, ассистентом известного окулиста, доктора Веккерта. Через год он уже в Германии – посещает гейдельбергский, затем лейпцигский университеты. Из Лейпцига направляется в Берлин, чтобы работать под руководством знаменитого этнолога Вирхова. Ризаль не прекращает своих упорных медицинских занятий, но в кругу его интересов медицина занимает, быть может, наиболее скромное место.

В длинном списке начатых и часто незаконченных работ Ризаля – статей, планов и набросков исследований – мы почти не встречаем медицинских тем. Отзывы медицинских светил, под руководством которых Ризаль работал в Европе, слава прекрасного врача, привлекшая к нему впоследствии в Гонконге и на Филиппинах десятки пациентов из других стран, свидетельствуют о его высокой квалификации. Но увлекается он не медициной. Ризаль избрал медицину своей специальностью, надеясь, что в качестве врача он сможет принести своему народу наибольшую пользу. Но его привлекают более жгучие социальные проблемы. Уже в Гейдельберге он тщательно изучает психологию, в Лейпциге, затем в Берлине он поглощен этнологией, изучает расовый вопрос. Эти его научные изыскания далеки от сухого академического накопления фактов. Ризаль преследует другую цель – опровергнуть господствующую в буржуазной этнологии теорию «высших и низших рас», теорию, при помощи которой европейские колонизаторы стремятся оправдать и закрепить подчиненное положение колониальных народов.

Еще в школе у Хосе созрело твердое убеждение, что между повелителями испанцами и угнетенными филиппинцами не существует никакой «естественной», расовой разницы. Наблюдения над товарищами по школе привели его лишь к мысли о большей одаренности представителей его угнетенного народа. На его глазах филиппинские школьники блестяще справлялись с трудностями школьной науки, несмотря на более слабую подготовку и недостаточное знание испанского языка.

Ризаль в юношеские годы пришел к мысли об исключительном назначении филиппинцев, о их особых способностях и превосходстве над другими народами. В этой чрезмерной национальной гордости он сам признавался впоследствии своим европейским друзьям, и в первую очередь венскому профессору Ф. Блюментриту.

С Блюментритом, видным этнологом, знатоком малайских народов и древней малайской истории, Ризаль вступает в переписку, не будучи лично с ним знаком. Их тесная дружба, начавшаяся заочно, не прекращается до смерти Ризаля.

Ризаль чувствует все пробелы своего образования, полученного в испанских школах, где теология (учение о боге) заменяла философию и где почти полностью замалчивались новейшие достижения естественно-исторических наук. Эти пробелы он пытается восполнить в немецких университетах.

С жадностью изучает он ботанику и зоологию, ищет разрешения «расовой проблемы» в трудах и исследованиях европейских ученых. Ризаль критически прорабатывает все крупные труды по этнографии и этнологии. Он пользуется каждым удобным случаем, чтобы глубже изучить быт и уклад европейских народов. Он посещает экономически наиболее изолированные сельскохозяйственные районы Германии и Франции, а впоследствии и Швейцарии, сравнивает их с знакомыми ему условиями филиппинской деревни.

Молодой филиппинский ученый приходит к смелым выводам. Он выступает с критикой «расовой теории», доказывая, что разница в развитии отдельных народов определяется не физиологическими признаками, а в первую очередь их историческим прошлым, социально-экономическими условиями их жизни. «Расы существуют лишь для антропологов, – говорит Ризаль. – Для исследователя народов существуют лишь стадии социального развития. Задача этнолога – определить и установить эти стадии. Как мы различаем геологические слои земной коры, так должны мы различать социальные слои в развитии каждой расы».

Борьба против «расовой теории» является для Ризаля борьбой против неравноправного положения колониальных народов. Он подчеркивает диалектику исторического развития каждого народа: «Народы, которые сейчас умственно развиты, достигли этого развития в процессе длительных изменений и борьбы». Свои положения Ризаль подкрепляет историческими примерами, указывает, что представления римлян о древних германцах были не выше, чем суждения современных ему испанцев о тагалах. Даже Тацит восхваляет древних германцев с той философской идеализацией, с какой последователи Руссо видят воплощение своих политических идеалов в общественном строе Таити.

В научных работах Ризаля отражено его стремление пробудить в своем народе чувство национальной гордости, вызвать потребность добиться высших стадий развития, достигнутых европейскими нациями. Ни на минуту не переставая быть преданным сыном Филиппин, патриотом, горящим желанием помочь своей угнетенной стране, Ризаль своими антирасовыми теориями кует филиппинцам оружие пока еще для мирной борьбы за уравнение в правах с другими народами.

«Не касайся меня»

Через несколько месяцев после переезда в Париж, в 1885 году, Ризаль вновь начинает работу над давно задуманным романом из филиппинской жизни.

Желание создать произведение, которое прозвучало бы, как набатный колокол, пробудило бы филиппинский народ от его покорности и спячки и привлекло внимание испанского общественного мнения к ужасам филиппинского колонизаторства, не покидало Ризаля все последние годы.

Он перемежает писание романа с клиническими заметками, везет начатую рукопись в Гейдельберг, Лейпциг и, наконец, в Берлин.

Разнообразные научные интересы не могут отвлечь его от работы над романом. Работая с громадным подъемом, Ризаль в четырнадцать месяцев написал произведение почти в сорок печатных листов.

Написанный с исключительной правдивостью и художественным реализмом роман «Не касайся меня» впервые показал Филиппины, стонущие под властью испанских монашеских орденов, обнажил всю неприглядную картину колониальных нравов.

Длинной вереницей проходят перед читателем представители различных слоев филиппинского общества. С горьким юмором, так напоминающим гоголевский, рисует Ризаль знакомые с детства картины. В письмах к своему другу он писал о романе: «…Все описанные мною случай правдивы и происходили в действительности, я могу представить этому доказательства. В моей книге можно найти много недостатков с художественной стороны (они есть в ней, я не отрицаю этого), но никто не посмеет оспаривать правдивости изложенных мною фактов».

Хорошо знакомый с бытом маленького городка, вернее, селения, где он родился, провинциального центра, где он учился в начальной школе, и, наконец, колониальной столицы, Ризаль с одинаковым мастерством описывает в своем романе всю колониальную жизнь.

В нем показаны неограниченный произвол начальника местной гражданской гвардии, этого маленького тирана населения, вверенного его опеке; попытка районной власти защитить свой административный престиж перед лицом приходного викария; откровенно грубый и жадный гигант падре Ламасо и тщедушный, лицемерный и жестокий падре Сальви – люди, воплощающие могущество католической церкви.

Нарождающиеся прогрессивные идеи, попытка передовой молодежи разбить косность старого поколения филиппинцев, воспитанных в страхе и безропотной покорности монашеству, борьба молодых патриотов с окружающей их стеной административного произвола и монашеского засилья – отражены Ризалем в ряде эпизодов романа.

Бесправие народных масс и благополучие маленькой кучки туземных эксплуататоров, купленное ценой унижений перед колонизаторами, ценой предательства собственного народа, за счет которого живут и богатеют все эти ростовщики и откупщики типа капитана Тьяго, отражены уже в этом первом романе Ризаля, хотя его автор еще очень далек от понимания классовой борьбы и противоречий внутри филиппинского общества.

Огонь критики Ризаля в этом его романе направляется в первую очередь против системы управления колонии, против всевластия монашеских орденов. Ризаль здесь не сторонник революционной борьбы за освобождение Филиппин, он еще полон наивных, мещанских иллюзий возможности национального развития своего народа и в условиях испанского господства.

Основное зло он видит только в господстве монашеских орденов, в косности и невежестве филиппинского народа, являющихся результатом монашеского засилья. Неслучайно поэтому, что все коллизии романа, все переживания героев и личные их драмы основаны на столкновениях с монашескими орденами и их представителями. Неслучайно, что верховная светская администрация в лице генерал-губернатора противопоставляется монахам, как положительное, но в конечном итоге бессильное начало.

Роман Ризаля в первую очередь направлен против духовенства, он дышит острой ненавистью к монахам. Именно поэтому на него и обрушились со всей злобой наиболее реакционные силы колонии, в то время как даже мало-мальски прогрессивные представители испанской администрации не видели в книге ничего антииспанского, ничего «сепаратистского», направленного к отделению от метрополии.

Они были правы и неправы.

Правы они были потому, что сам Ризаль в этот период еще искренно верил, что своим романом он борется только против засилья монахов, пробуждает национальную гордость и самосознание своего народа и помогает ему добиться совместно с прогрессивными элементами Испании изменений колониального режима мирным путем.

Неправы они были (здесь изощренные монахи обнаружили больше чутья) потому, что не учитывали, что роман объективно, помимо воли автора и несмотря на мирные тирады его главного героя Ибарро, зовет филиппинский народ на борьбу за национальное освобождение, на революционную борьбу не только с монахами, но со всей системой иноземного угнетения.

Уже в этом романе Ризаль, большой художник и патриот, не могущий спокойно рисовать страдания своего народа, побеждает Ризаля-философа, эволюциониста и пацифиста, сторонника мирных преобразований.

В этом заключалась громадная сила первого романа Ризаля: запоминались яркие картины колониального угнетения, возбуждающие протест и ненависть к колонизаторам, зовущие на борьбу за национальное освобождение.

Ризаль сознательно ставил себе целью разоблачение клеветы о филиппинском народе, веками распространяемой завоевателями.

Посылая доктору Блюментриту экземпляр только-что вышедшего романа, Ризаль писал: «…Я попытался сделать то, на что никто не решался: я взял на себя смелость ответить на клевету, веками тяготевшую над нами и нашей родиной. Я описал жизнь и социальные отношения на Филиппинах, я правдиво изобразил наши верования и надежды, стремления, желания и горести; я разоблачил лицемерие, надевшее маску религии, чтобы стать причиной нашего разорения и нравственного падения; я показал отличие истинной религии от ложной, от суеверия, торгующего божественными словами, чтобы получать от нас деньги и заставлять нас верить в нелепости, которые, став известными, заставили бы католическую церковь покраснеть от стыда.

Я выявил истинное значение блестящих, но лживых речей нашего правительства, я рассказал о наших заблуждениях, недостатках и пороках, о малодушии, с которым мы принимаем свои несчастья. Я отдавал должное добродетели, если встречал ее. Я не оплакивал наши несчастья, а осмеивал их, потому что никто не захотел бы плакать со мной, а кроме того – под смехом лучше всего скрывается печаль».

Ризаль знал, что он первым осмелился полностью затронуть вопросы, которых никто до него не касался. Он подчеркнул это уже самым названием романа «Ноли ме тангере» – «Не касайся меня». Выбирая названием своего романа слова, которые в евангелии воскресший Христос говорит Марии-Магдалине, Ризаль был далек от их религиозного содержания. Смысл выбранного им названия он достаточно наглядно разъяснил в своем предисловии к книге.

Посвящая написанный кровью сердца роман «своей родине», Хосе Ризаль писал: «В истории человеческих болезней говорится о злокачественной язве, самое легкое прикосновение к которой причиняет невыносимые страдания. Когда я призывал тебя, желая в условиях современной цивилизации, чтобы ты сопровождала меня в моих мечтах или чтобы сравнить тебя с другими странами, твой любимый образ представал передо мной, разъедаемый злокачественной же, но социальной язвой.

В поисках твоего спасения, которое является и нашим счастьем, я поступаю как древние, которые клали своих больных на пороге храма, чтобы каждый молящийся мог предложить свой способ лечения.

Я постараюсь изобразить твое состояние правдиво и беспристрастно. Я приподниму завесу, скрывающую твою болезнь, жертвуя истине всем, даже собственным тщеславием, потому что сознаю: в качестве твоего сына я также страдаю от твоей слабости и твоих недостатков».

Изложение романа Ризаля не может, конечно, дать о нем даже отдельного представления. Вся сила и прелесть его – в красочном и тонком изображении бесконечно разнообразных оттенков филиппинской действительности, в образном, ироническом языке автора; но содержание позволяет проследить направленность романа против монашеских орденов и монахов, в которых Ризаль видит главную причину тяжелых бедствий своей родины.

Герой романа, молодой метис-филиппинец Хуан Кризостомо Ибарро – сын богатого и уважаемого даже испанцами землевладельца. Еще мальчиком отец отправил его в Европу. Оторванный от филиппинской действительности, он живет окрашенными в розовый цвет воспоминаниями о родине. Он не знает, что в его отсутствие отец поссорился из-за земли с местным священником падре Дамасо, когда-то его «другом», что происками Дамасо отец был посажен в тюрьму и умер там, а труп его, по приказанию Дамасо, вырыт из могилы и брошен в озеро. Великодушный честный юноша, добрый католик, Ибарро возвращается на родину в городок Сан-Диего, полный радужных надежд и наилучших намерений. Он мечтает быть полезным своему народу, но он – верный подданный испанской короны.

В Маниле Ибарро ждет встреча с невестой, юной и прелестной Марией Кларой, которая тоже недавно вернулась домой из монастыря, где она воспитывалась. Ее отец Сантьяго де лос Сантос, попросту «капитан Тьяго», – один из богатейших помещиков провинций Пампанга и Лагуна и владелец нескольких домов в Маниле и Сан-Диего. В его карман рекой льются деньги от торговли опиумом, от подрядов, от поставок съестных продуктов для заключенных в Билибидской тюрьме (Манила). Из уважения к его богатству, испанцы считают его почти равным себе, и даже высшие административные чины удостаивают его своими посещениями. Хитрый Тьяго умеет великолепно ладить и с земным и с небесным начальством.

«Да и как можно быть в плохих отношениях с милосердным богом, – иронически замечает Ризаль, – если ты преуспеваешь на земле, если тебе никогда не приходилось вести дел с богом и давать ему деньги взаймы». «Капитан Тьяго никогда не обращался к богу с молитвами, даже в самых затруднительных случаях. Он богат, и его золото молилось за него. Для служения месс и молебнов существовали преподобные и влиятельные священники; для чтения молитв и перебирания четок господь в своей неизреченной доброте создал бедняков, чтобы они служили богачам. За одно песо такой бедняк готов прочесть шестнадцать раз символ веры и все священные книги, а за небольшую прибавку – даже и еврейскую библию».

Капитан Тьяго в дружбе и со святыми. Одних он уважает больше, с другими обращается менее церемонно. Задобрив своих любимцев обетом, он аккуратно выполнял его, другим же, менее почитаемым, частенько приходилось довольствоваться одними обещаниями. К заступничеству небесных сил Тьяго прибегал чаще всего, рискуя крупной суммой на петушиных боях, которым отдавался со всею страстью.

Еще с большим усердием служил капитан Тьяго земным властям, ублаготворяя их пирами, приношениями и даже серенадами, для чего всегда держал наготове оркестр. Разбогатев, он отрекся от своего народа.

«Если при нем говорили дурно о туземцах, он присоединялся к хору и высказывал еще худшее мнение, не считая себя одним из них; если кто-нибудь нападал на китайских или испанских метисов, он делал то же, может быть, оттого, что воображал себя чистокровным испанцем».

Тьяго первый приветствовал введение нового налога, особенно когда чувствовал, что он будет, по обыкновению, сдан на откуп. Единственным светлым чувством в душе этого ничтожного человека была любовь к красавице дочери.

Впрочем, тихую, ласковую Марию Клару любили все: и воспитавшая ее тетка, и «крестный» падре Дамасо, и монахини, у которых она училась в продолжение семи лет, тех самых семи лет, которые Кризостомо провел в Европе.

Родители Кризостомо и Марии Клары решили соединить капиталы и сердца своих единственных детей.

Их обручили заочно, но они еще в детстве вместе играли и по-детски любили друг друга. Решение родителей было встречено обоими юными сердцами с радостью – и в Европе и в Маниле.

Вернувшись на родину, Ибарро возобновляет знакомство со старыми приятелями, а также заводит новые связи. Вскоре страшные истины открываются перед ним. Он узнает, в каких условиях умер его отец и кем он погублен. Он ищет могилу отца и с ужасом убеждается, что его не оставили в покое даже за гробом: тело его брошено в озеро, а намогильный крест сожжен по приказанию «толстого священника, что бьет народ» – как объяснил Кризостомо могильщик.

Он видит невежество, суеверие и малодушие народа. В Сан-Диего нет даже настоящей школы: занятия происходят под верандой дома приходского священника, в зависимости от его настроения. Школьный учитель находится под строгим контролем: когда он пытается ввести более рациональные методы преподавания – обходиться без побоев и зубрежки, – духовное начальство грубо обрывает его и под страхом увольнения запрещает вводить новшества. Учитель вынужден покориться: у него на руках старая мать, а другого заработка ему не найти. Ибарро сталкивается и с бедной крестьянкой Сисой, все богатство которой заключалось в двух ее мальчиках. Нужда заставляет ее сыновей – Базилио, десяти лет, и Криспино, восьми лет, пойти в услужение при церкви. Причетник обвиняет младшего в воровстве и вместе с патером Сальви избивает ребенка до смерти. Старшему удается по веревке спуститься с высокой колокольни, где его запер причетник, и добраться до дому. Но там он узнает, что полиция ищет его, и, не помня себя от страха, убегает в лес. Несчастную мать, напрасно поджидавшую без вести пропавших детей, стражники безжалостно тащат в город, в полицию. Ее обвиняют в утайке якобы украденных ее сыном у патера Сальви денег. От горя и стыда Сиса лишается рассудка и с тех пор бродит по лесам в тщетной надежде найти пропавших детей.

На пикнике, устроенном Ибарро в честь своей невесты, ему встречается еще один отмеченный роком человек, которому суждено сыграть большую роль в жизни молодого метиса. Это неизвестный и молчаливый рулевой в лодке, которая везет нарядную компанию друзей Ибарро. Лодочника чуть было не загрыз попавший в рыбный садок кайман [1]1
  Разновидность крокодила.


[Закрыть], если бы не самоотверженная и своевременная помощь Ибарро.

Впоследствии окружающая лодочника таинственность рассеивается, и Ибарро узнает его имя – Элиас – и всю его трагическую историю. Лет шестьдесят тому назад в Маниле жил с женой и сыном скромный счетовод испанского торгового дома. В одну злополучную ночь сгорели склады и жилой дом главы фирмы. Полиции надо было во что бы то ни стало найти виновника. Ни в чем неповинного счетовода обвинили в поджоге и приговорили к публичному наказанию плетьми. Несчастного, привязав к лошади, возили по улицам Манилы и секли на всех перекрестках, пока он не потерял сознания. Для него и его семьи лучше было бы, если бы он, умер, но он остался жить, оклеветанный и опозоренный, всеми отверженный, лишенный прав на человеческое существование. Напрасно жена его просила работы или милостыни. Никто не хотел помогать жене поджигателя. Для нее остался один выход: торговать своим телом. Эти люди были дедом и бабкой таинственного рулевого Элиаса.

Опозоренные, всеми презираемые, они бегут из Манилы в горы и скитаются там несколько месяцев. Наконец, у деда Элиаса нехватило больше сил выносить эту ужасную жизнь, и он повесился. И во второй раз карающая рука закона вмешалась в судьбу горемычной женщины. Ее обвинили в насильственной смерти мужа и тоже приговорили к наказанию розгами. В виде особой милости исполнение приговора было отложено до разрешения ее от бремени.

Спустя два месяца после рождения сына, впоследствии отца Элиаса, ее подвергли телесному наказанию. Унося свой позор, она бежит с детьми в соседнюю провинцию, где никто их не знает и где она надеется найти покой.

Мальчики подросли. Старший, у которого еще сохранилось воспоминание о счастливых днях раннего детства, пошел в разбойники – «тулисаны», наводит страх на всю округу, пока не попадает в руки жандармов. Его тело изрублено в куски, и отдельные части вывешены по городам. А его голову утонченные мучители повесили напротив жалкой хижины, где влачила существование его мать. Этого последнего испытания она не вынесла: младший сын нашел ее мертвой. Ее, полный ужаса, взгляд был прикован к корзине с отрубленной головой.

Мальчик, отец Элиаса, скитался, как одержимый, из деревни в деревню, из города в город. Наконец, в провинции Тайябас, где никто не знал его, он нанялся в батраки к богатому помещику. Тяжелым трудом ему удалось скопить небольшую сумму денег, его трудолюбие и кротость привлекли к нему сердца. Но судьба и тут преследует его. Он полюбил дочь видного жителя города, она ответила ему тем же. Отец Элиаса не решался просить ее руки, опасаясь, что снова всплывет его тяжелое прошлое. Но, спасая честь любимой женщины, уже ожидающей ребенка, он отваживается на этот шаг. Случилось то, чего он так боялся: обстоятельства его прежней жизни разоблачены, и вместо свадьбы его ожидает тюрьма. Невеста между тем родила двойню – Элиаса и его сестру, а сама вскоре умерла. Дед дал детям прекрасное воспитание и, умирая, завещал им свое состояние.

Жизнь молодых людей, горячо любивших друг друга, текла легко и беззаботно. Сестра Элиаса собиралась уже выходить замуж, когда грянуло новое несчастье. Обиженный Элиасом дальний родственник, претендент на наследство, снова раскопал семейную историю, призвав в качестве свидетеля слугу, жившего много лет в имении. Он вызвал слугу в суд и заставил дать официальные показания: старик оказался отцом Элиаса и его сестры.

Их лишили наследства, брак молодой девушки расстроился, им пришлось уехать. Обнаруженный на суде старик-отец умер, сестра не могла примириться с изменой жениха и утопилась. Элиас остался одиноким мстителем за погибших и за всех обиженных и страдающих: он также «тулисан», но не простой разбойник; он живет социальными задачами, он – провозвестник борьбы за лучшее будущее трудящихся филиппинцев.

Элиас призывает Кризостомо Ибарро стать во главе народного движения для свержения испанского ига. Однако Ибарро не может пойти на это: он – верный сын Испании, он еще верит в возможность излечения язв своей страны мирными средствами.

Прежде всего, надо бороться с невежеством! Ибарро решает строить школу. Но отцам Дамасо и Сальви он давно уже враждебен своим заступничеством за народ. У Сальви, кроме того, личная причина ненависти к Ибарро: его безумная и безнадежная любовь к Марии Кларе.

Первая попытка монаха избавиться от счастливого соперника – как бы случайно опустить на него тяжелую плиту при закладке школы – не удается благодаря бдительности Элиаса. Тогда монахи решают спровоцировать «восстание» и затем возложить всю ответственность на Ибарро.

Подкупленные падре Сальви провокаторы осторожно разжигают в народе недовольство, подстрекают к нападению на казарму и дом священника и обещают за это щедрое вознаграждение – якобы от Ибарро. Занятый Марией Кларой, научными работами и размышлениями о способах улучшить положение народа, Ибарро ничего не подозревает. Он узнает о заговоре лишь благодаря тому же Элиасу. Элиас убеждает Ибарро сжечь все могущие компрометировать его документы (при желании материал для обличения можно найти в каждом письме) и, помогая ему в разборе бумаг, делает страшное открытие: человек, по ложному обвинению которого пострадал его дед, был прадед Кристозомо Ибарро дон Педро Эибаррамендио…

После подавления нелепого, организованного провокаторами «восстания» альферес (начальник гражданской гвардии) начинает чинить суд и расправу над арестованными «бунтовщиками». Его злая, развратная жена сама придумывает пытки для несчастных. Стон стоит над городком. Горе и ужас царят и в доме капитана Тьяго: жених его дочери – мятежник, «филибустер»; он отлучен от церкви за кощунственное нападение на преподобного отца Дамасо, он посажен в тюрьму! Тьяго искренно любит Ибарро, но – своя рубашка ближе к телу, да и Мадонна со святыми покровителями не допустит брака его единственной дочери с опасным мятежником. От несчастий, постигших ее жениха, Мария Клара тяжело заболевает и много дней находится между жизнью и смертью. Всех поражает при этом неподдельное горе ее «крестного» отца Дамасо. Постепенно девушка поправляется, но встает с постели совсем другим человеком: жизнерадостность и веселость покинули ее навсегда.

Исповедуя ее во время болезни, падре Дамасо открыл ей тайну: Тьяго вовсе не отец ей – она дочь самого Дамасо. Как отец, он не потерпит, чтобы она вышла замуж за «презренного индио». Для нее готов другой жених, недавно приехавший на Филиппины молодой испанец Ликарес. Если же Мария Клара будет упорствовать, Дамасо разоблачит позорящую имя матери тайну ее происхождения. Желая сохранить честь покойной матери и из благодарности к воспитавшему ее названному отцу, Кларита соглашается на брак с испанцем, но сердце ее разбито. Между тем «дело» о восстании и его вдохновителе Ибарро передано уже в Мадрид. Государственная машина заработала. Чиновники и попы потирают руки в чаянии будущих наград, которые посыпятся на них за подавление опасного мятежа. «Главу восстания» – Ибарро – жандармы успели арестовать в его доме в тот момент, когда он собирался бежать. Отечество спасено.

Открыв случайно, кто был виновником гибели его семьи, Элиас бежал, полный желания мести. Но Ибарро спас ему жизнь, и долг обязывает его отплатить тем же. Кроме того, он видит в Ибарро единственного человека, который может повести филиппинский народ на борьбу с ненавистными испанцами. Элиас возвращается к дому Ибарро как раз вовремя: уже слышны на улице шаги местного городничего, «гобернадорсильо», в сопровождении стражников спешащего произвести обыск в опустошенном доме. Но Элиас успевает поджечь разбросанные по полу документы и убегает, захватив сумку с драгоценностями и портрет Марии Клары.

На утро арестованных отправляют в Манилу. Жены и матери провожают их с плачем и рыданиями, осыпая проклятиями и градом камней Ибарро, которого считают виновником своего несчастья. Его не вышел проводить никто из друзей. Ибарро видит дымящиеся развалины отцовского дома и не в силах сдержать слезы. Народ, которому он всей душой стремился помочь, проклинает его, никто его не жалеет. Нет у него ни родины, ни дома, ни друзей, ни будущего!

В доме капитана Тьяго, между тем, готовятся к свадьбе. Сам капитан счастлив и доволен. Его не посадили в тюрьму, даже не заподозрили в сочувствии «революции», ему не пришлось отведать ни одиночного заключения, ни допросов с пристрастием, ни продолжительных «ножных ванн» в подземных карцерах. Он поспешил отречься от всех, кто мог быть хоть на секунду заподозрен в «мятежных» замыслах. Постепенно все арестованные «бунтовщики» возвратились в родной Сан-Диего, просидев по нескольку дней в тюрьме. Сам генерал-губернатор повелел выпроводить их немедленно из Манилы. Его милость не распространилась только на Ибарро: темные силы сумели отстоять свою жертву.

И снова появляется благородный страдалец Элиас. С его помощью Ибарро удается бежать из тюрьмы. Переживания последних дней не прошли для него даром. У него открылись глаза на истинное положение вещей, все иллюзии рассеялись. Не постройкой школ и больниц, не благотворительностью надо спасать народ; нечего надеяться и на благодетельные реформы свыше. Нет, только огнем и мечом можно завоевать народное освобождение! Но повести народ к свободе надо сильной рукой, ловко и осторожно, момент для открытого восстания еще не наступил. Временно он должен покинуть Филиппины.

Но нельзя уехать, не простившись с Марией Кларой. И он плывет с Элиасом на лодке к загородному дому Тьяго. Там, на веранде, в серебряном свете луны, Ибарро узнает грустную повесть Марии Клары: она не изменила ему, только честь матери заставляет ее отдать свою руку нелюбимому испанцу Линаресу. В подтверждение своих слов девушка показывает письмо ее матери к Дамасо. Она вынуждена пожертвовать собою, но никогда не будет принадлежать нелюбимому человеку. Горячим прощальным поцелуем она скрепляет их любовь.

Беглецы плывут дальше по реке Пасигу, обсуждая все ту же тему: в чем же спасение Филиппин. Они уже достигли озера, спасение близко, но их настигает лодка карабинеров. Чтобы отвлечь внимание преследователей, Элиас бросается в воду, где его и настигает пуля. Он умирает для спасения будущего вождя народа, не дождавшись зари свободы. Солдаты уверены, что ими убит Ибарро, и делают соответствующее донесение начальству.

Ибарро спасен, он достигает берега и укрывается в лесу. Здесь он находит несчастную помешанную Сису, встретившую, наконец, своего старшего, оставшегося в живых сына Базилио. Сиса умирает. Ибарро помогает мальчику похоронить ее и покидает Филиппины, где ему пришлось перенести столько горя, увидеть столько народных несчастий.

…Весной 1887 года Ризаль – в Берлине и напряженно работает над окончанием своего романа. Его угнетают трудности издания книги. В Европе он не рассчитывает найти человека, который согласился бы взять на себя риск дорогостоящего издания объемистой рукописи о далеких и малоизвестных Филиппинах. Ведь в конце XIX века, даже в Америке, империалистические круги которой стремились захватить обещающую богатые прибыли испанскую колонию, большинство населения, по словам одного государственного деятеля, не знало, что такое Филиппины – «страна или консервы».