Текст книги "Преодоление недосягаемого (СИ)"
Автор книги: Александр Бодний
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 7 страниц)
Теория в этом плане выполняет роль и вспоможения и ускорителя познания истины. Образно говоря, не дело Моськи со Слоном тягаться, не дело человеческому Разуму автономизироваться от Высшего Разума в генерировании собственной теории мировых и бытийных закономерностей. А посему записать бы надо достоевсковедам себе на лбу: экзистенциализм есть не роскошь человеческого Разума, а жизненная необходимость.
Глава 347.
Достоевсковед Латынина А. Н. цитирует: "Основу философии истории ... составляет идея прогресса ... идея прогресса сообщает имманентный смысл истории. Цель прогресса может быть различной: от создания идеального общества на основе начал разума и социальной справедливости и до сформирования окончательного самосознания мирового духа. Однако, какова ни была эта цель, именно существование её сообщает истории смысл, сообщает смысл всем страданиям и жертвам, приносимым человечеством во имя прогресса ... смысл человеческой жизни оказывается связанным с целью истории ... Достоевский ставит вопрос иначе – может ли иметь история смысл, иметь цель, если в процессе её достижения не учитывается судьбы отдельной личности? Отказ Ивана Карамазова возвести на слезинке ребёнка здание судьбы человеческой с целью «в финале осчастливить людей» – это не только бунт против миропорядка, против бога, допускающего зло, против теодицеи, объясняющей наличие зла в мире первородным грехом, против христианских пророчеств тысячелетнего царства Христа. Это и камешек в те гуманистические теории общественного процесса, которые, несокрушимо веря в прогрессе, готовы принять как неизбежное всю глубину человеческих страданий на пути к нему, и даже оправдать их – грядущим совершенством. Достоевский требует проверить человечность прогресса индивидуальной судьбой личности. Однако отсюда ещё очень далеко до экзистенциалистического противопоставления личности и истории, личности и общества". (Латынина А. Н. «Достоевский и экзистенциализм». В кн.: "Сборник статей. Достоевский – художник и мыслитель. М. 1972. стр. 221-222).
Литературный критик Бодний А. А. будет давать комментарий проблематике, поднятой в цитате достоевсковеда Латыниной А. Н. с наличествованием параллели смысловой обусловленности, являющейся ... первоначальной категорий и фактором в сравнении с философией истории, точнее, с историческим развитием. Речь идет о революции человеческого развития. Первоначальность эволюции в сравнении с производной – историей человечества – определяется тем, что первая есть естественный процесс Природы, а вторая – хронологическая летопись процесса эволюции. Как кирпичиком мироздания является атом, а в государственно-общественном устройстве "атом" – это семейная ячейка, то в эволюции "атомом" служит ... индивидуум, личность. Если заимствовать из приведённой цитаты оборот речи, то «идеей прогресса» эволюции является высшая потребность личности – социальная справедливость, вытекающая из ... экзистенциализма личности как «атома», но ... антиимманентная «идее прогресса». Так как экзистенциализм личности даёт в самом эволюционном процессе многовекторность интересов социальных, то результирующая эволюции обрамляется, точнее, фокусируется ... протуберанцем истории. Не надо спешить достоевсковедам с выводами, ставя этапный результат эволюции в зависимость от истории, вроде бы по литературному критику Боднему А. А. Не надо потому, что история работает с тем наличествующим материалом, который поставляет ей эволюция. Главными действующими « героями» в эволюционном процессе являются все, без исключения, индивидуумы, личности. «Идея прогресса» в эволюции постоянно динамична. «Идея прогресса» в истории статична и подвергается изменению пульсивно-прерывисто, а не непрерывно. Герои истории делятся на две неравные категории: главенствующая, вбирающая в себя лидеров – земных богов, – формирующих Разум исторический ... целесообразности. Второзначащая категория – это вся масса подвластных индивидуумов, личностей, играющих роль слепой движущей силы истории. Разум исторический имеет двууровневую предназначенность. В «протуберанцевом» режиме эволюции Разум исторический выступает как адсорбент: результаты его труда являются уже достоянием другого уровня – истории. «Идея прогресса» для Разума исторического является субъектом, а движущая сила истории – объектом. Владея браздами «идеи прогресса», Разум исторический детерминирует отношения с объектом. Выбивая из рук объекта этим приемом энергетические нити экзистенциалистской вожделенности, Разум исторический смещает центр социальной востребованности в поле своей идейно-имманентной деятельности. Вот почему из тысячелетия в тысячелетие социальность не теряет своей актуальности.
Несмотря на то, что история есть избирательное отражение эволюционного процесса как хронологическая статика, её семантическая знаковость вбирает в себя общественно-энергетический и личностно-энергетический потенциал ... зомбирования и самозомбирования в режиме периодической магичности Разума исторического. Это даёт толчок "идее прогресса" истории через волюнтаризм, могущий перейти в мировой психоз, или через осознание реалистичности социальных перемен.
Коль жизнь – это "миг между прошлым и будущим", то конструкцию сопряженности между историей и эволюцией можно представить схематически философской краткостью. Настоящее – это сам процесс "протуберанцирования" эволюции; прошлое – это абстрагированность статики исторических рядов, экзистенции и героев духом протуберантности; будущее – это отголосок инерционности протуберанцирования эволюции.
Когда Достоевский Ф. М. озабочен вопросом: "может ли иметь история смысл, иметь цель, если в процессе её достижения не учитывается судьба отдельной личности?" – то он (с учетом боднийской гипотезы) фактически ведёт речь о предпротуберанцевом состоянии эволюционного процесса, где проявляется экзистенциалистическая свобода личности. В зависимости от того, какой Разум исторический по своей "идеи прогресса" будет верховодить протуберанцем истории – такова будет и тенденция или к положительному решению или к свёртыванию вопроса Достоевского Ф. М.
"Достоевский требует проверить человечность прогресса индивидуальной судьбой личности". Литературный критик Бодний А. А. считает, что одного недостаточно обстоятельства, когда по наличию или отсутствию экзистенциалистского мышления можно отнести личность то ли к антигуманисту, то ли к гуманисту. Для того чтобы "прогресс" обрёл тенденцию к человечности, надо императивный подход разума исторического к экзистенции личности: только для личностей, проявляющих гуманные признаки, создать режим духовно-материального благоприятствования. Другого пути в этом противоречивом мире не дано.
Реалистический взгляд на эту глобальность проблематики воздейственностью эволюционного процесса личности смещается с сугубо эстетико-гуманистической позиции на социальную как приоритетную в выборе "высшего интереса жизни". Так диктует исторический "менталитет жизнедеятельности" личности. В этом плане литературный критик Бодний А. А. исходит из ... прагматичности эволюции человека, а Иван Карамазов – из желаемости, сфокусированной на эволюции человека.
Часть 41.
Глава 348.
Достоевсковед Латынина А. Н. цитирует: «кроткие глаза Лизаветы, подвернувшейся под его топор, преследуют Раскольникова. Суд над обществом вершится Достоевским вместе с судом над убийцей, вместе с нравственной его самоказнью, вместе с плачем над участью несчастной женшины». (Латынина А. Н. «Достоевский и экзистенциализм» в кн.: сборник статей. Достоевский – художник и мыслитель. М. 1972 г. стр. 231).
Введём параллель, одна линия которой, – экстремальность судьбы Дмитрия Карамазова, вторая – экстремальность судьбы Родиона Раскольникова.
Дмитрий Карамазов представляет сердце метафоризированно как поле битвы бога с дьяволом. Достоевский ф. М. умышленно убрал сравнение, где эмпирически подобно могли быть участники битвы: добро и зло. По художественно-утверждённому варианту, Дмитрий Карамазов не может быть олицетворением высшего нравственного идеала – бога, даже далёким – далёким подобием его. Тогда, по отрицанию отрицания, Дмитрий Карамазов воспринимается как дьявол, который страстно вознамеревается ... вобрать в себя всё возвышенное от бога. Хочет он этого или не хочет, но гибрид от оттого действа будет именоваться ... антихристом, а не богом и не дьяволом. Цель жизни как законченная сконцентрированная категория у новоявленного антихриста Дмитрия отсутствует, точнее, она в сфере страстности – это достижение полного слияния интимно-кайфового безудержа с постоянной финансовой обеспеченностью. Смысл жизни у Дмитрия Карамазова – желание казаться носителем борющейся и кающейся истины в сумеречном пространстве между двумя крайностями – сыновьим правом как чисто потребительски-карательным и спекулятивным очеловечиванием в режиме тенденции к истинному безудержу.
И вот этот новоявленный антихрист Дмитрий под покровом ночи подкрадывается к окну кабинета своего отца с намерением осуществить убийство. По муссирующей сто пятьдесят лет версии достоевсковедов, увидев в оконном проёме бюст отца, Дмитрий Карамазов мгновенно гипнотизируется страхом ответственности за программированное преступление и убегает прочь от объекта виртуального преступления. Стоп, кадр! Назад прокрутка к исходной позиции. А что, в момент судьбоносного переосмысления и переориентации в мозгу Дмитрия Карамазова внезапно взбудоражился дремлющий очажок сыновьей любви и заблокировал пагубность намерений? А откуда он появился? От сырости слезливого превентивного оплакивания убиенного отца? Достоевсковеды могут поправить переориентацией: – "Имел место очаг сбалансированного реактивного здравомыслия между преступлением и наказанием, как страх". – Встречный вопрос от литературного критика Боднего А. А. : а что, этот "очаг здравомыслия" не срабатывал в подготовительный период вплоть до прихода к месту преступления? Такое перевоплощение ... противопоказано лишенной общественно-полезной цели жизни и саморекламно зацикливающей ... альтруизм на честолюбии натуры, как у Дмитрия Карамазова. Литературный критик Бодний А. А. ощущает приближающуюся оплеуху со стороны достоевсковедов: – "Но, ведь, убийца Родион Раскольников имел общественно-полезную цель жизни!" – Да, нёс он в себе такую цель. Но здесь имеет место одна уникальность: эта цель векторно совмещалась с идейным результатом преступления, как пробой. В отличии от Дмитрия Карамазова Родион Раскольников аллегорически вмещал в своем сердце стимулятор борьбы против попранного социального достоинства личности. Вектор сердечной борьбы Родиона Раскольникова совмещался с вектором пробы.
Социальный альтруизм Родиона Раскольникова в перспективном плане выливался в цель жизни – социально осчастливить порабощенное человечество, в ближнем плане – зацикливался на социальной тягостности близких ему людей. Смыслом жизни для Родиона Раскольникова была борьба за превращение социальности из субъекта экзистенциализма в объект как достояние общества (не государства!) для придания прикладного характера.
Подходим к кульминации ситуации, поднятой в приведённой цитате достоевсковедом Латыниной А. Н. "Кроткие глаза Лизаветы, подвернувшейся под его топор, преследуют Раскольникова". Лизавета Ивановна – инородное тело в пробе. Сама проба была для Родиона Раскольникова стимулятором жизненных сил в формате ... псевдоидеи и не более. Родион Раскольников социальным сознанием определился чётко: путь псевдоидеи – это ложный путь; истина – в борьбе за социальную справедливость. Борьба за социальную справедливость подпитывается попранным социальным достоинством.
Когда Родион Раскольников заносит топор над "кроткими глазами" Лизаветы Ивановны, он ставит крест на перевод социальности из субъекта экзистенциализма в объект. Оперативное сознание на место смещенного смысла жизни ставит ... криминальную трактовку с превентивной результирующей. По этой трактовке, молниеносно верстается схема ... защиты. Она включает прежде всего уничтожение свидетеля – Лизавету Ивановну, – что дает возможность скрыться от наказания. Проба же остается у кота под хвостом. У Родиона Раскольникова остаётся вместо псевдоидеи с социальностью ... меркантильность мещанина в жестко схваченном формате инстинкта сохранения и выживания. Здесь опосредственной вины Родиона Раскольникова нет: эволюция человека наделила его низменным инстинктом. Если было бы не так, а так, как трактуют достоевсковеды, считая, что Родион Раскольников почти на протяжении львиной доли сюжета витал по страницам романа на крыльях идеи волюнтаризма, то топор не был бы занесён над "кроткими глазами" Лизаветы Ивановны.
До момента занесения топора над "кроткими глазами" Лизаветы Ивановны как бы была оправдательность убийства Алены Ивановны и по пробе и по жизни. Внезапное появление Лизаветы Ивановны не входило в реестр пробы. Можно условно предположить два экстрарешения. Первое. То, что вне проекта пробы – закономерная отчуждённость. Оно созвучно с социальной классификацией гуманности идеи волюнтаризма (по Раскольникову): Лизавета Ивановна потенциальный объект социального реформирования со стороны Родиона Раскольникова. В этом подходе к проблеме Родион Раскольников демонстрирует как бы слияние гуманности социального аспекта идеи и этической гуманности. Этот симбиоз стоит выше страха наказания. Второе. Вносится экстрапоправка в проект пробы: защита социальной жертвы – Лизаветы Ивановны – от эксплуататора – Алёны Ивановны. Здесь – созвучие социальности идеи с социальностью личности. Но так как социальный протест есть антипод благополучности властной структуры, то социальная защита оказывается ниже страха наказания, что демонстрирует послаблённую степень приверженности идее. Предложенные две вариации дают право потенциально считать реализацию любого проекта пробы как выражение приверженности идее в той или иной степени. Несостоявшийся этот вариант с двумя вариациями как художественная псевдоданность свидетельствует о ошибочном выборе достоевсковедами методике, спутавшей псевдоидею с идеей.
Глава 349.
Достоевсковед Латынина А. Н. цитирует: «Свобода – внутренняя творческая энергия человека. Свобода находится вне причинных отношений, существующих в неподлинном мире, она приходит из иного мира – из духовного начала, не детерминированного ни природой, ни обществом. Поэтому человек может быть внутренне свободен и в цепях, может быть свободен, когда его сжигают на костре ... В то же время в любой ситуации он может быть рабом не только внешнего мира, но и себя, своей низшей природы. Поэтому свобода зависит не от внешнего мира, а от соответствия поступков человека его собственной экзистенции». (Латынина А. Н. «Достоевский и экзистенциализм» в кн.: "Сборник статей. Достоевский – художник и мыслитель. М. 1972. стр. 231-232).
Литературный критик Бодний А. А. приступает к очередному развенчиванию «незыблемости» трактата достоевсковедов. По гипотезе литературного критика Боднего А. А., проверенной не классическим источником описания, а по эмпирически-опытной философичности, свобода есть не творческая энергия, а ... инстинкт неудержимого стремления автономно возвысится над государственностью, чтобы иметь абсолютное право телекинетического воздействия на любую личность в сторону её сближения с высшим нравственным идеалом. Свобода – это инстинкт самопожертвования собственной комфортностью, компенсирующегося возвышением над государственностью. Виртуальная возможность вершить исход социальности – апогея свободы. Инстинкт свободы – это уникальное сочетание общественно-социального начала с личностно-индивидуалистическим началом, это сочетание несочетаемого – имманентности духа личности с антиэкзистенциалистской социальностью общества.
Низменные устремления личности: анархизм, волюнтаризм, стяжательство, властолюбие и другие; низменные черты характера – эгоизм, жадность, бесчеловечность, бесстыдство и другие – это отголоски инстинктов "низшей природы". Свобода и "отголоски" – это два разных антогонистических уровня психологически-нравственной выраженности внутреннего мира личности, никогда не пересекающихся друг с другом.
Пушкинский Дубровский, Емельян Пугачев, Степан Разин и подобные им герои своего времени прославились реализацией ... свободы за попранную социальную справедливость. А вот методы, приемы и способы утверждения конечной цели у этих героев были взяты из арсенала "низшей природы". Фигурально выражаясь, эти герои не ассоциировали свободу с "низшей природой", а считали последнюю преходящей и вынужденной мерой, без которой невозможно на данном этапе эволюции человека сделать революционизированный скачок в преобразовании общества.
Непересекаемость свободы и "отголосок" гарантирована тем, что результирующая свободы – это виртуальный вектор, совмещающийся с вектором высшего нравственного идеала, ассоциирующегося с социальной раскрепощенностью. Результирующая "отголосок" – это потребительская устремленность, зацикленная на "низшую природу" человека.
Возможен каверзный вопрос от достоевсковедов: – "Демократия есть разновидность свободы?" – Нет, нет и ещё раз нет! Демократия – это идеологическая категория, декларирующая в де-юре власть сознательного большинства над несознательным меньшинством; демократия в де-факто – это безграничная власть меньшинства (олигархов) в спихивании большинства (бедных) в пропасть социальной безысходности.
Уточняющий вопрос от достоевсковедов: – "инстинкт свободы – это удел избранных?" – Да. Тысячелетиями избранные шли, идут и будут идти к социальному неравенству через ... соотнесенность к высшему нравственному идеалу, а не наоборот! Возможна ложка дёгтя в бочку с мёдом от достоевсковедов: – "Любая властная личность может претендовать на принадлежность к статусу избранного." – Нет, не может. Не может потому, что избранная личность равняется не на свою персональную величественность, а на высший нравственный идеал. На сколько это равнение совмещается со степенью синхронности интерьера и экстерьера менталитета натуры избранной личности – это уже есть прерогатива зазрения совести, ведомая только божьей воли до исполнения стратегического курса.
Глава 350
.
Достоевсковед Латынина А. Н. цитирует: – «Проблема свободы человеческой личности имеет в экзистенциализме ещё один аспект. Протест против понимания свободы как познанной необходимости выливается не только в протест против познания как средства обретения свободы. Разум и его дитя наука напрасно притязают на то, что могут дать человеку объяснение своего предназначения, объяснение мира и указать путь к свободе. В действительности же они сообщают лишь общепринятые истины и идеалы, затрудняющие личности прорыв к подлинному существованию, – так утверждает экзистенциализм». – (Латынина А. Н., там же, стр. 249-250).
"Протест экзистенциализма против понимания свободы как познанной необходимости" есть задействованность исторического сознания, которое подсказывает, что социальное неравенство начало зарождаться уже в недрах первобытно-общинного строя и перешло ещё с древних времен в абстрагированное сознание как фактор дисгармоничности общества.
Этот фактор облекался с первых шагов государственности в форму идеологической обоснованности, считавшей, что иерархическая государственность находится вне воли человека, что должно автоматически снимать с общественного лексикона само понятие свободы. Это обстоятельство переводило истинное познание вопроса в псевдоистинное. Поэтому экзистенциализм совершенно верно выступал "против познания как средства обретения свободы". Экзистенциализм в связи с этим делал акцент на ... имманентность собственного духа, питающегося историческим сознанием. Историческое сознание воспринималось как результат взаимодействия с Мировым интеллектом.
Интегрирование поднятой проблематики в историческом обществе свидетельствует о верховенстве экзистенциалистской точки зрения по сопоставимой методике эволюционизирования институтов прав свободы личности. Тенденция в этом плане генерируется за счёт проявления инстинкта свободы. Факт познания необходимости свободы лишь облекает проявление инстинкта свободы в методологическую обоснованность. Подтверждением такой соотнесённой закономерности является элементарная модель принципиальности: "стихийные массовые акции протеста (от митингов до восстания) – смена властных структур – повышение активности институтов прав свободы личности". Пусть найдётся хотя бы один антиэкзистенциалист, который укажет на жизнеспособность приведенной модели без фактора – "стихийные массовые акции". Днём с кадилом такого не сыщешь.
Глава 351.
Достоевсковед Латынина А. Н. цитирует: «Антитеза „рассудок – натура“, „жизнь – теория“ существует во многих произведениях писателя (Достоевский Ф. М. – прим. Б. А. А.). Например, Порфирий объясняет причину преступления Раскольникова „книжными мечтами“, а его сломленность преступлением – противоречием между теорией и натурой». (Латынина А. Н, там же, стр. 253). В единой связке со своей цитатой достоевсковед Латынина А. Н. приводит и цитату из творчества Достоевского Ф. М.: «Неужели ты думаешь, что я как дурак пошёл, очертя голову?» – говорит Раскольников соне. – «Я пошёл как умник, и это-то меня и сгубило!» (Достоевский Ф. М. Собр. Соч. т. 5, стр. 437).
Заблуждение достоевсковедов в мотивировке несрезонированной пробы состоит в том, что они берут не уровень бытийного психологизма, а бытийной философичности. Бытийный психологизм втискивает оперативное мышление в ... прагматизм в условиях экстремальности. Родион Раскольников шёл на преступление в режиме бытийной философичности. Бытийная философичность делает акцент не на технологию преступления, а на соотносительность гуманности с антигуманностью, степени целесообразности теории с результативностью преступления.
Бытийный психологизм вводит "без пяти минут" преступника в статус ... "дурака". Но этот дурак – не в общепринятом смысле. Этот статус делает преступника ... рабом технологии преступления, а не теории. Оперативное сознание преступника в этом статусе обостряется до такой степени, что он, образно говоря, боковым зрением созерцает вокруг себя на 360 градусов в голографическом изображении. Ощущение окрестной среды у преступника с этим статусом доходит до улавливания микроволн звуковых ниже обычного порога слышимости за счёт экспрессивности воздуха как результата насыщения нё волновыми квантами при экспресс-излучении коры головного мозга преступника. Эта экспрессивность воздуха малейшие звуковые колебания, исходящие от постороннего невидимого коротко удалённого объекта, передает преступнику. На месте Родиона Раскольникова этот преступник раскодировал бы приближение и притаивание Лизаветы Ивановны.
Иная модель была экстремальности у Родиона Раскольникова. Если у преступника со статусом поле зрения было двухспектральное: прямое – на вожделенный объект, и боковое – на контроль подступов, и мысль работала на эффективность преступления с заметанием следов, – то у Родиона Раскольникова всё внимание фокусировалось на эпицентре ... пробы, олицетворявшего субстанционный ... силуэт носителя зла социального – Алёны Ивановны, – убийство которой – путь к раскрепощению порабощённого человечества. Эта экстремальная установка, включающая форсирования молниеносного стимула и молниеносного оправдания, всецело вбирала в себя волю Родиона Раскольникова на считанные секунды, равные периоду акта убийства ... Вот в этом и проявился Родион Раскольников как "умник".
Часть 42.
Глава 352.
Литературный критик Бодний А. А. приводит цитату Достоевского Ф. М. с кратким комментарием достоевсковеда Сучкова Б. Л. "... в вещем сне вопрошает Митя Карамазов: «почему это стоят погорелые матери, почему бедны люди, почему бедно дитё, почему голая степь, почему они не обнимаются, не целуются, почему не поют песни радостных, почему они почернели так от черной беды, почему не кормят дитё?» (Достоевский Ф. М. Собр. соч. т. 9, стр. 629).
Достоевсковед Сучков Б. Л. комментирует: – "Вопросы эти поставлены Достоевским в духе всей великой русской литературы. Что же остаётся делать человеку, если несправедливость составляет суть мира? Остаётся одно: человек обязан и может изменить "лик мира сего", устраняя источники зла, борясь с его служителями, и в призыве к этому заключены объективный смысл и значение творчества Достоевского". (Сучков Б. Л. "Великий русский писатель", в кн.: "Сборник статей. Достоевский – художник и мыслитель. М. 1972 г. стр. 25).
Литературный критик Бодний А. А., выставляя контрдоводы, опустится ниже: с высот глобально подвижнической идейности в пекло социально-бытийной философичности на фоне эстетического психологизма.
Чтобы подрезать органически воспаряемость достоевсковедов, литературный критик Бодний А. А. вводит литературный приём, где аллегорично-знаковое понятие объекта идентично совмещается с сущей значимостью.
Изобразительная экспозиция целостности – дитё на руке матери – это эталон трехспектральный: социальной полюсности, социальной эмоциональности и социально-семейной нравственности. Достоевский Ф. М. заготовил этот эталон для Дмитрия Карамазова на случай каторги, чтобы герой мог там преклоняться не ... богу, а эталону.
Дмитрий Карамазов должен страдать на каторге за что? За непорочность дитя, обречённого на голодную смерть эксплуататорским классом, к которому принадлежит Дмитрий Карамазов, даже как не убийца?! Да! но с поправкой: Дмитрий Карамазов должен страдать за аморально-зверское истязание родного отца, оставляя ему волосок до смерти, но страдать через востребованность непорочности дитя, прижатого к груди матери! Это – аспект социально-семейной нравственности. Дмитрий Карамазов должен страдать за кайфовый безудерж в формате интимной страстности, вознося глаза для молебна не на бога, а на «мадонну с младенцем» – социально незащищённую, измождённую нищетой, молчаливо кроткую крестьянку с дитём, – Дмитрий Карамазов должен страдать, даже как не убийца! Это – аспект социальной эмоциональности ... Дмитрий Карамазов должен страдать за пренебрежительное легкомыслие к социальному вопросу: «почему бедны люди», «почему не кормят дитё», когда герой закатывал кайфовые застолья в ранге представителя эксплуататорского класса, – должен страдать Дмитрий Карамазов, даже как не убийца!
Достоевский Ф. М., ставя Дмитрия Карамазова превентивно в позу человека, замаливающего грехи, хранил надежду на то, что "человек обязан и может изменить" ... не "лик мира сего", а самого себя, прежде всего, то есть перевести себя из свинообразного состояния в человекообразное.
Не исключен контрдовод от достоевсковедов в виде цитаты из творчества Достоевского Ф. М.: "Я, брат, почти только об этом и думаю, об этом униженном человеке, если только не вру. Дай бог мне теперь не врать и себя не хвалить. Поэтому мыслю об этом человеке, что я сам такой человек", – говорит Митя Алёше". (Достоевский Ф. М. Собр. соч. т. 10, стр. 105).
Глава 353.
Дмитрий Карамазов, опасаясь разоблачения своих сокровенных побуждений, использует диалогический прием – упреждение сомнения оппонента путем наглядного зондирования истинности своих слов посредством лексического оборота речи: «если только не вру» и «дай бог мне не врать» ..., беря затем из зондирования антитезисно суть, противоположную лексической ...не предположительности, а сомнительности, выраженную, в частности, во фразе: « ... я сам такой человек». Невольно приходит на память литературному критику Боднему А. А. юмористический диалог двух московских пародистов. Начало минисцены. Первый пародист: – «Я, друг мой, когда пережёвываю кусок вяленой осетрины, то у меня в горле – словно ком от мысли: какое нищенское прозябание у нашего русского народа!» – Второй пародист: – «Друг мог, ты так глубоко принимаешь в сердце нищенское прозябание нашего народа, что я опасаюсь за твоё здоровье». – Первый пародист: – «Я, друг мой, когда сажусь в свой мерседес, которым правит мой водитель, я не могу без боли воспринимать тот факт, что у нашего народа и велосипедов – то нет поголовно.» – Второй пародист: – «Друг мой, ты такую эмоционально отрицательную нагрузку берешь на сердце, что подвергаешь себя сердечному кризису». – Первый пародист: – «Я, друг мой, когда отдыхаю на Канарских островах, лежа на пляже и взирая на изумрудные волны, пребываю в суицидной депрессии от мысли, что русский народ лишен почти поголовно даже душа домашнего, и ищу подходящую ситуацию, чтобы погрузиться ... навечно на дно морской пучины». – второй пародист: – «Друг мой, тебе надо срочно лечиться, чтобы перевести гложущее тебя сострадание в страдание к ... собственной персоне». – Конец минисцены ... Литературному критику Боднему А. А. сдаётся, что первый пародист как сценический герой перенял у Дмитрия Карамазова ... спутывание прикрытого эгоизма с неприкрытым псевдоальтруизмом.
Часть 43.
Глава 354.
Достоевский Ф. М. выразил парадоксально-детерминическую взаимообусловленность между богом и поэтом в философическом ключе: «... поэт в порыве вдохновения разгадывает Бога, следовательно, исполняет назначенье философии ... философия есть тоже поэзия, только высший градус её!» (Достоевский Ф. М. «письма». Т. 1, стр. 50).
Поэзия приоткрывает тайну, как момент слития квантов эмпирического сознания с игрой бликов, исходящих от динамики атомов квинтэссенции объектами или системы понятий. Философия приоткрывает тайну, как момент экспериментирующего воздействия квантов абстрагированного сознания на селективное отражение истины, исходящее от кинетики атомов квинтэссенции объектами или системы понятий.
И в поэзии ив философии процесс выделения атома квинтэссенции тайны идёт от интуитивной подсказки исторического сознания. В поэзии блик истины адсорбируется эстетическим началом Разума человеческого. В философии отражение истины адсорбируется абстрагированностью Разума человеческого.
"Кинетичность" даёт философии "высокий градус" в сравнении с "динамичностью" поэзии. Поэтому можно по праву считать, что поэзия – это динамика атомов тайны, а философия – это кинетика атомов тайны.
Глава 355.
Достоевсковед Фридлендер цитирует: « ... он (Достоевский Ф. М. – прим. Б. А. А.) шёл ... не по пути искания в искусстве высшей эстетической законченности, красоты и гармонии, но по пути предельного обнажения и выражения „хаоса“ ... дисгармонической действительности с её внутренней противоречивостью, психологическими взлётами и падениями ... Так концы исторической цепи неожиданно оказывались сомкнутыми: в самой завершенности, гармонии и красоте классических образов искусства других, более ранних эпох Достоевский трагически прозревал зародыши мучительных противоречий своей эпохи, эпохи „борьбы“, страданий и „хаоса“, где „идеал Мадонны“ зачастую оказывался для писателя противоречиво слитым с „идеалом Садомским“ и трудно отъединимым от него» (Фридлендер Г. М. «эстетика Достоевского» в кн.: Сборник статей. Достоевский – художник и мыслитель. М. 1972 г. стр. 111-112).
