Текст книги "Тени острова Дронов"

Автор книги: Александр Иванов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 19 страниц)

****

Предрассветное небо Острова залито перламутром – от светло-алого на востоке, до сумрачно-синего на западе. Тёмные громады сопок контрастно выделяются на фоне алеющего востока. У их подножия и над ручьём разлит прохладный ночной сумрак, пропитанный запахом сырой земли и недалёкого моря. Ночной бриз утих, и воздух замер в ожидании утренних перемен. Стоит редкая минута тишины, когда ночные трели сверчков уже умолкли, а рассветный птичий пересвист ещё не начался.

По сталкерской тропе, идущей от брода через ручей Белый и до магистральной дороги на Четвёртый Бастион, сквозь разрывы в прогнившем, ржавом проволочном заграждении, сквозь беспорядочные заросли диких кустарников, медленно пробираются два любопытных существа.

Идущий впереди – меньшего размера, примерно с кошку. Второй почти в два раза больше. Первый, постоянно вертит головой из стороны в сторону. Присматривается, прислушивается, принюхивается. Перламутр неба отблёскивает в огромных глазах его треугольной головы. В хрупких руках его тонкая, короткая пика. Четыре тонких же ноги изящно несут худое, недлинное тело. Движения его быстры, но осторожны. Осторожны более чем быстры.

Второй, несмотря на свои крупные размеры, шагает плавно и бесшумно. Во всех его движениях ощущается сила и уверенность в себе. Он спокойно и неторопливо идёт вслед за первым. Неторопливость его обманчива, в отличие от спокойствия – он небрежно перехватывает стремительно спружинившую ветку кустарника, неаккуратно отпущенную лидером. Крепкие руки его пусты, но на спине могучего туловища, надёжно и аккуратно притороченный, поблескивает острый топор с удобной рукоятью.

Их можно было бы принять за живых существ, но это не так. Несмотря на мягкость осмысленных движений и живой взгляд, сущность их механического происхождения налицо. Их можно было бы принять за управляемых дистанционно роботов, но и это не так. Робот не будет чесать затылок или рассеяно пытаться поковырять в носу.

Идущие по сталкерской тропе – дроны, электронно-механическое продолжение человеческого «я», удалённое от него на большое расстояние и живущее по своим электронно-механическим законам с человеческой логикой. Они идут сквозь утренний сумрак, расталкивая предрассветный туман. И туман равнодушно расступается перед ними и смыкается позади. И ему нет никакого дела до того, куда и зачем они идут.

Не прошло и пятнадцати минут, как Мэт и Антон, преодолев древние проволочные заграждения на правом берегу ручья Белый, вышли на магистральную дорогу к Четвёртому бастиону. И сразу же увидели первую заставу Инквизиторов. Антон удивлённо посмотрел на заставу, на холм, на тропу-дорогу, и странное, чувство нереальности происходящего внезапно охватило его – театр. Он сидит в театре и смотрит на сцену, залитую сине-розовым светом софитов, слышит негромкий, ненавязчивый музыкальный аккорд и с замершим дыханием, любуется игрой великих артистов. Игрой, которой веришь сразу и беззаветно…

…Невысокий искусственный холм, увенчанный пулемётной башенкой без пулемёта, к холму примыкает деревянное строение по типу сарайки с приоткрытой дверью. У подножия тлеет небольшой костёр. У костра двое дроннеров-разведчиков неспешно беседуют, посматривая на приближающихся путников. Дорога огибает блок-пост и теряется в сумрачном тумане западной части Острова. Так далеко на запад ни Антон, ни Мэт ещё не заходили.

– Кому не спится в ночь глухую? – остроумно вопрошает один из сидящих, слегка приподнявшись на механическом локте. – Чего это вы, хлопчики, шастаете, в такую рань?

– Батька позвать? – негромко спрашивает у первого второй, изображая попытку подняться.

Первый небрежно отмахивается и выжидающе смотрит на подошедших Антона и Мэта.

– У нас пропуск, – говорит Антон и протягивает ему пластиковую карточку, исцарапанную корявым подчерком.

– Ты дывы, у хлопчиков с востока и аусвайс е! – делано удивляется тот. Затем берёт карточку и внимательно просматривает её в свете костра. – Так, выдана… так… подателям сего… уплатившим подорожный сбор, в размере… нормально, так… Грицюком…, ну, так. Грицюком, это нормально. Это – можно пропускать. Ребята – туристы. Это не запрещено. Только вот почему, друже, у вас за экологию не уплачено, а?

– За что-о? – искренне удивляется Антон.

– А вы шо думали? Вы тут шо, будете экологию нам задарма нарушать? Ни, нэ выйдэ. Платите за экологию, иначе повертайтэ до дому.

– Что за бред? – энергично возмущается Антон. – Про экологию нам ничего не говорили. Какая на хрен экология на Острове?

– А вы не оскорбляйте, мы при исполнении! И не выражайтесь, цэ нэ культурно. У вас, может, и нету экологии, а у нас есть. Не нравится – сидите у себя, и к нам не лезьте.

– Мы по Конвенции имеем право, ходить по всему Острову, кроме Военной Зоны! – продолжает бурно негодовать Антон. – Вы явно превышаете свои полномочия! Я вам пропуск показал – пропускайте!

– Так я пойду, Батька позову, – ворчит, приподнимаясь второй, но первый снова останавливает его нетерпеливым жестом.

– Вы вступили на территорию Великих Инквизиторов Стального Клинка, и здесь всякой кац… восхидной морде качать права не полагается. Или платите за экологию, или проваливайте себе обратно за кордон.

Костёр потрескивает и дымит, искры из него срываются и улетают в предрассветное небо, к затухающим искрам звёзд и тухнут сами, так и не успев долететь до своих небесных сестёр. Мэт нетерпеливо переминается с ноги на ногу и негромко кашляет:

– Валетчик, может, я…

– Ладно, ладно, давайте ваш счёт. Мы заплатим за вашу дурацкую экологию! Сколько там надо?

– Тридцать центив. И напрасно вы лаетесь – все платят, и никто не возмущается. У нас в Землях порядок твёрдый. Цэ нэ ваша анархия.

– Валетчик…

– Мэт, уже идём. Вот вам перевод. Надеюсь, у вас всё, мы можем идти?

– Погодьтэ, сейчас поставлю штамп.

Инквизиторский охранник делает в пропуске фигурную просечку и возвращает его Антону:

– Дальше пойдёте – с дороги не свертайтэ. Там кругом минные поля. И к Бастиону близко не подходите. Там везде охраняемая зона, бо дюже там опасно. Особливо для таких…, – и он неопределённо вертит в воздухе разведёнными в стороны пальцами своей трёхпалой клешни.

Антон, молча, забирает пропуск, кивает Мэту, и они продолжают свой путь по предрассветному Острову на Запад. Придорожный костёр и недружелюбные стражники неспешно скрываются в утреннем сумраке и снова они остаются одни перед всеми опасностями Острова, затерянного в огромном океане, на маленькой планете. Антон гордо встряхивает головой – к чёрту инквизиторов, к чёрту их надуманную экологию! Вперёд на запад, к блистающим перспективам, туда, где их ждут интересные приключения, удача и слава. Вперёд за несметными сокровищами и бесценными артефактами. Вперёд, и к дьяволу сомнения! Надо только не побояться и достать свою удачу из недр загадочного Четвёртого Бастиона и обеспечить себя счастьем на всю жизнь… «Что наша жизнь? Игра…»

За постом дорога тянулась, петляя среди невысоких каменистых бугров, затянутых колючей проволокой, в обрамлении редких чахлых кустарников. В прозрачном утреннем воздухе зависла плотная, звенящая утренняя тишина, которую не смогла надолго нарушить даже интенсивная дискуссия на блок-посту. Минут десять они шли, молча, настороженно посматривая по сторонам. В свете начинающейся утренней зари, сквозь лёгкий, рассеивающийся туман то слева, то справа, то и дело проступали, то ржавые искорёженные остовы решетчатых конструкций непонятных сооружений, то вывороченные бетонные плиты или даже целые каменные блоки из разрушенных сооружений непонятных конструкций. И воронки. Маленькие и большие, глубокие и почти слившиеся с землёй. В основном очень старые, но иногда попадались и совсем свежие. Очевидно, эта местность значительное время подвергалась интенсивному артиллерийско-миномётному обстрелу и бомбово-штурмовым ударам. То ли в бытность свою полигоном, то ли в ещё более ранний, военный период.

Антон остановился и поднял с обочины небольшой угловатый камень неопределённого, в слабом утреннем освещении, цвета. Постучал по нему своей клешнёй и сказал слегка ухмыляясь:

– Железный. Тут, наверное, каждый второй камень железный. Я уже такое видел однажды. Когда был на экскурсии в Севастополе, на Тридцать Пятой Батарее. Там тоже, плотность обстрела была – дай боже. В смысле – не приведи Господи. По сей день кости героических защитников и на поверхности, и в подземных сооружениях встречаются. Вечная им память и слава.

Мэт удивлённо на него посмотрел, обычно он так не разговаривал.

– А эти паразиты со своей экологией… Вот, помяни моё слово, достанут они нас своим выпендрёжем. Уроды. Ну, пошли, чего стал? – и, не оборачиваясь, затрусил по утренней дороге к призрачно синеющим вдалеке контурам Четвёртого Бастиона.

Второй, встретившийся им на пути, блок-пост миновали без проблем. Возле покосившегося навеса, у погасшего костра, валялось в разных непотребных позах четыре средних дрона. Покинутый дрон стремится принять позу покоя и перейти в режим энергосбережения, по технико-экономическим соображениям. Поэтому было очевидно, что хозяева «дома», а столь непрезентабельные позы вполне соответствуют их состоянию – они были, что называется, пьяные в хлам.

Когда Антон и Мэт проходили мимо, один из охранников поднял покачивающуюся квадратную голову, поводил линзами глаз из стороны в сторону по диагонали, в бесполезной попытке сфокусировать мутное изображение, и невнятно просипел:

– Мыкола, цэ ты? – и без сил рухнул вновь.

– Надо мне было тех, первых, пристукнуть, – сказал вполголоса Мэт, когда пьяная застава исчезла за поворотом. – Не пришлось бы за ихнюю экологию деньги отдавать.

– Ладно, не переживай, – сказал Антон, – Педро обещал неплохо заплатить за установку маячков. Я внесу в счёт эти тридцать центов.

– Да мне не денег жалко. Противно же было смотреть, как они выделывались.

– Каждый играет, как может. Им так нравится. Вот, например, граберы, не лучше их будут. Если не хуже.

– С граберами как раз всё просто, они своей философией мозги тебе не пудрят. А эти – наша территория, ваша территория. Да если по правде подходить, здесь везде наша территория. А им её только поиграться дали, на время. Пока нам не надоест.

– Что-то ты, дружок, сегодня очень агрессивный, как я погляжу. Хватит бурчать. Вон, смотри, Четвёртый Бастион уже недалеко. Надо будет здесь осторожно себя вести. Тут повсюду могут быть ловушки и прочая гадость, пошли чуть помедленнее.

Магистральная дорога привела их, наконец, к вырастающим из земли толстенным железобетонным укреплениям Бастиона, с прорезями бойниц, с темнеющими провалами пробоин, с орудийными башнями – из некоторых до сих пор торчали под разными углами ещё не снятые черные стволы. На фоне более тёмного западного небосвода, подсвеченный начинающейся алой зарёй востока, величественный комплекс Бастиона смотрелся очень хорошо – призрак былого могущества, казалось, ожил и снова контролировал все морские подступы и подлётные пути к Острову. И снова не было пощады ни одному ворогу, осмелившемуся оказаться в зоне досягаемости его мощных орудийных систем. Даже чудилось – в утренней тишине разнеслось пение серебряного горна, зовущего к приведению гарнизона и всех силовых систем крепости в полную боевую готовность. И слышалось лязганье оружия, грохот тяжелых сапог, выкрики команд и звуки плещущихся на ветру тугих полотнищ гордых стягов и вымпелов. Неподвижность, отсвечивающих алым, бетонных глыб, выглядела более нереальной, нежели вся кажущаяся, призрачная жизнь вокруг них – камни Острова помнили былое могущество и славу, и упорно сопротивлялись туману забвения.

Дорога приблизилась к цитадели, протиснулась между двух полуразрушенных казематов, развернулась широкой утоптанной площадкой, и разбежалась к разным сторонам грандиозного сооружения, ручейками тропинок, разводя путников к самым его злачным и замечательным местам.

Мэт тяжко вздохнул, притормозил, отстегнул и взял наизготовку свой новый топор. Подобрался и стал внимательнее посматривать по сторонам и под ноги. Мало ли что. А Антон, сверил с картой, выданной ему Педро, показания ГЛОНАСа. Немного поразмышлял, и уверенно выбрал тропинку, ведущую на подъём и слегка вбок от магистрального направления. Штурм таинственного Четвёртого Бастиона можно было считать начавшимся.

**** *

Короче, залетели мы с Валетчиком, конкретно. Конкретней некуда. И главное что, безо всяких на то предупреждений – влетели, и всё тут. Типа, нормально-нормально, и тыц! Вляпались. А вроде так всё неплохо начиналось…

Подходим мы, значит, к Бастиону этому, Четвёртому. Хорошо подходим, никто нам не мешает. Удивительно даже – никого нет. Вот у нас, например, возле Шухарта или в районе Третьего Бастиона, народ и день и ночь шастает почём зря. То из деревни на Бастион, то из Бастиона в Факторию, а то и дальше ещё, на юг, или вообще оттуда сюда. Ну, ночью-то, конечно, поменьше. Но, всё одно – есть и ночью. Разные ведь у людей часовые пояса проживания, для кого и ночь – день, а кому и наоборот. А у крыс так у тех вообще, что днём, что ночью, всегда активности полные штаны, потому они там табунами и ходят сутки на перелёт. В смысле, когда хотят, тогда и ходят. А хотят они, всегда.

А здесь, как вымерло – никого. Ещё и вид у Бастиона жуткий такой – с востока утренняя заря подсвечивает его красным, а на западе, на заднем плане, – фон тёмный, сине-фиолетовый. Всё так ярко и контрастно смотрится, всё такое три-дэ и три-же, и такое ощущение, что вот-вот гроза грянет. Ну, как оно бывает – низкое Солнце контрастно освещает медленно наплывающую, разбухшую, тяжелую, чёрную грозовую тучу, всё вокруг замерло в тревожном предгрозовом ожидании, и красиво и тревожно, и напряжение так, нарастает, нарастает. А потом ка-а-ак, грюкнет… Да… Вот и здесь такое же ощущение. Сильно смотрится, едрёна-матрёна.

Ну, вот… И нет, значит, вокруг никого. То есть, вообще никого. И так мне тревожно стало на душе, чего это, думаю, народу-то нет? Вот у нас все говорят, что ходить на Четвёртый очень трудно и опасно, всё заблокировано инквизиторами с их дурацкими заморочками, а где инквизиторов нет, там ловушки – сплошные мины и огнемёты. А мы тут идём, как по тундре – тыща кэмэ налево, тыща кэмэ направо – всё чисто до самого горизонта, ни одного песеца не видать. Что-то, думаю – нехорошо это тут, как-то, думаю – опасно здесь. В смысле – прямое ощущение опасности налицо. А хороший нос, как известно, за неделю кулак чует. И муторно мне тут стало, и тоскливо, и жалко уже, что я в эту авантюру ввязался и Валетчика от неё не уберёг. А тому – всё боком, прёт себе на Бастион, как танк, по сторонам почти не смотрит – целеустремлён, не иначе. Ну, и я за ним, а куда же деваться? Кто же ему поможет, если что…

Подходим мы к стенам укрепления почти что вплотную, и тут Валетчик оборачивается, и говорит мне, указывая пальцем чуть ли не в небо:

– «Вон там, наверху, где провал, и должен быть вход, который нам нужен. Пойдём наверх».

Ну, пойдём, так пойдём. Пошли. Правда, совсем пойти не получилось. Получилось полезть, так как путь нас сразу круто в гору повёл. Сначала по плотной, утоптанной земле – глина с камнем. Затем по кирпичным стенам с уступчиками и бетонными ступеньками, некоторые разбитые и раскрошенные в пыль, иные горелые, аж блестят, а иные прямо новьё, как только что сделанные. Лезем, пыхтим, я топор убрал, чтобы двумя манипуляторами цепляться удобней было, а то вначале чуть не улетел вниз – зацепился топором за кирпич, блин. Валетчику-то проще, разведчик к таким перемещениям лучше приспособлен, да и лёгкий он, а на моём тяжелом, только и ползать, что по стенам – постоянно оступаюсь и оскальзываюсь, того и гляди, убьюсь совсем, как кур обо щи. В смысле, альпинистской подготовки у нас ноль, и даже меньше.

Лезем мы, лезем, чёр-ти, сколько времени. Уже даже, кажется, что всю свою жизнь только то и делаем, что по этой стене крутой вверх ползём, задрав шары – со ступеньки на выступ, с выступа на ступеньку, и наоборот. И дальнейший остаток жизни тоже в этом занятии проведём, не иначе, так как верхнего конца ещё не видно, а нижнего начала уже. А я ещё так и опасаюсь – не дай-бо, Валетчик оступится и слетит – прямо ведь на меня упадёт. Я тут, конечно, его не удержу, да и сам не удержусь, и грохнемся мы с ним окончательно и бесповоротно, с этой кручи окаянной. И будет куча металлолома внизу у подножья позорным завершением нашего героического похода. Такая вот мысль тревожная вертится и вертится, покоя не даёт, и настроения этим, надо сказать, совсем не улучшает. И ещё одна, ей подобная, во след намечается – а как же мы назад-то полезем? Тут ведь не спрыгнешь – высота, едрит твою, офигенная в прямом смысле. Полный капец ведь выйдет – всем известно, что взбираться проще, чем спускаться. Но не успел я в своём мрачном настроении всё это как следует обмозговать и додумать, как уступ этот широкий, на котором вход нам необходимый был, и показался. Прямо гора с плеч спала – достигли, хвала Всевышнему, поживём еще немного значит.

Поднялись мы на уступ, провал увидели – ничего такого грандиозного вблизи, просто пробоина от снаряда. Только учитывая толщину бетонных стен, сложно представить себе, какой это огромный снаряд должен был быть, что бы такую дырку проковырять в таком могучем строении громадного масштаба. Вылезли мы, значит, наверх и остановились отдышаться. А надо сказать, устал я как собака ездовая, словно это не мой железный конь по круче лез, моторы нагружал, а я сам пёр его на эту гору на своём собственном хребте из последних сил. Вот так и выходит, что психическая усталость вполне может сравниться с усталостью физической природы. Кому постороннему про такое скажешь, так и не поверит тебе ни на грош. Какая, скажет, на фиг, усталость? Гоняй себе мышку по экрану, да давай команды – вперёд-назад, влево-вправо, какие тут сложности? Сидишь в тёплом кресле, сочок попиваешь, разве можно от этого утомиться? Авторитетно заявляю – можно. И ещё как. Иной раз семь потов с тебя сойдёт, пока какую-нибудь каменюку из ямы вытянешь. Ну, это при раскопках. Случалось и не раз, дрон воет, ты пыхтишь, потом исходишь, а камень – еле-еле, по миллиметру ползёт. А после, как вытянешь, сидишь и отдуваешься, пот утираешь, и руки и ноги у тебя мелко трясутся, как в лихорадке, так устал.

А ещё случалось, вот бежишь ты, ну, типа – гонится за тобой кто-то. Ну там, граберы, например. Так вот – если ты будешь просто так в кресле сидеть и на газ давить – всё, не уйдёшь – сцапают тебя и фамилию не спросят. В смысле, спросят, но поздно. А ежели изо всех сил напираешь, ножками работаешь, ручками помогаешь – хрен они тебя догонят, будь у них хоть самый скоростной скутер. Вот так вот, а то всё дроны, дроны, железяка бестолковая и всё. Нет, не всё. Я вот, понимаю так – они на нас влияют, это верно, но ведь и мы на них влияем – это факт! У плохого дроннера и хороший дорогой дрон еле скрипит-ползает, а у хорошего, и развалюха ласточкой летает. Так я и думал, пока отдыхивался и «мула» своего за работу добросовестную хвалил – молодец он у меня, рабочая моя лошадка по материнской линии.

А Валетчик меж тем огляделся вокруг и, оборотившись на восток, говорит мне:

– «Смотри, Мэт, и любуйся, какой отсюда вид на Остров открывается чудесный! Красота вокруг неописуемая, просто загляденье одно!».

Ну, да, и впрямь – что есть, то есть. Красота. Стал и я вместе с ним открывшиеся нашему взору просторы обозревать. Сопки леском мелким покрытые – холмиками пушистыми отсюда смотрятся, ручьи широкие да быстрые – просто блестящими ниточками извилистыми. И всё это утренней зарёй залито розовым светом и утренней дымкой нежно так укутано. А море по всему горизонту в круговерть раскинулось и светится ласково, тихое-тихое такое, что аж не верится, что по нему волны крутые гулять могут, когда-либо, и на берег дикими валами наскакивать. И чувствую, как пейзаж сей великолепный на меня очень положительно влияет. Ну, в смысле, легче мне стало на душе, по-настоящему похорошело, и даже настроение приподнялось слегка. Да… Лепота, одним словом.

И на развёрнутой во всю ширь панораме Острова, чётко, как на картине Рембрандта, красовались Бастионы – Третий и Первый. Третий не так интересен, я там сто раз бывал. Ну, двадцать, если по-честному, или двадцать два. А вот, Первый, я ещё ни разу не видел. Он на территории вояк расположен, а граница с ними проходит по водоразделу, а это несколько высоких сопок с холмами. Поэтому с нашей территории, где мы в основном тусуемся, его никак не увидать. Зато отсюда – как на ладони, во всей красе. Третий понятно, весь побитый и разрушенный – ему больше всех досталось, ибо он самый высокий и заметный, да и больше всех выделывался, наверное. А Первый издали смотрится ничего себе, словно и не повреждён вовсе. Впрочем, как и Четвёртый – этот тоже, издалека как новенький, а когда близко подойдёшь все повреждения налицо и выявляются.

Ну вот, всё моё внимание, естественно, и приковалось к Первому Бастиону. Очень уж интересно вояк усмотреть на нём и узнать, а чем это они у себя в зоне занимаются? Хоть и далеко до туда, ну, а вдруг, увижу? Я ведь, их ни разу не видал. Вот Валетчик говорит, что встречал их пару раз в Шухарте, когда к Педро на встречи ходил. Дроны, говорит, у них крутые, оружием увешены и все чёрного цвета, угловатые и кругловатые – созданные по технологии «стелс», в смысле – хрен ночью узреешь. Да-а, в таком прикиде и граберы совсем не страшны, наверное.

Смотрю я, смотрю, и только это мне уже стало казаться, что я рассмотрел-таки на Первом какое-то движение, как Валетчик дёргает меня за руку и, молча так, куда-то вниз показывает. Я глянул и удивился – по долине между двух изуродованных обстрелами сопок, бегает чёрный дрон, судя по Валетчикиным же описаниям, военный. И шустро так бегает, в смысле, быстро очень и ловко. А за ним толпа разношерстная носится, штук сто. Ну, может и не сто, трудно их посчитать, когда они с места на место мелькают и постоянно перемешиваются. Но уж точно больше, чем тридцать. Интересно, думаю я, и что это за бега такие по пересечённой местности? Даже и не подумалось сразу, что они его словить собрались, не уложилось это в моём сознании – кто же с военными связывается? Они же тут всему хозяева, чуть, что не понравится им – турнут с Острова, как два пальца об асфальт. И оно тебе надо такое? Копишь так, копишь, и раз, всё бросить коту об хвост? Жалко и досадно. Но потом пригляделся – точно! Гоняют его, бедолагу, кругами, словно загнать куда-то намереваются. Даже вопли их азартные к нам сюда наверх долетают:

– «Давай…! Куда…! Гони…! Туда…! Сюда…! Дурак…! Сам…! Пошел…! Иди…! Ты…! У-у-у…! Ы-ы-ы…!»

Ну и всякие прочие неприличные выражения.

– «Ни хрена себе! – это уже Валетчик так от удивления выразился. – Они что, белены объелись, военного гонять? Что-то здесь нечисто, Мэт. Давай-ка, спрячемся из виду, на всякий случай. А то, вдруг они в свидетелях не нуждаются, нам ведь и пропуск тогда не поможет. Будет покруче экологии разборка. Понятно теперь, почему вокруг безлюдность такая – кто-то ловлей занят, а кто-то пойманным быть не хочет».

Вошли мы с ним в проём, скрылись, а сами всё одно за погоней подсматриваем – жуть, как интересно узнать, чем дело кончится. А дело надо сказать, у вояки дрянь. Он хоть и шустрый, но погонщиков-то до хрена и больше – маневрируют они по долине и не дают ему вырваться куда-нибудь в сторону. И что-то во мне тут поднялось изнутри, возмущение какое-то – что это за манера у них такая, толпой на одного? Дай, думаю, пойду, узнаю, может, помочь надо будет или им, или парню этому военному. Ну, разобраться надо, короче. Не ясно ведь издалека, кто из них больше прав. На Валетчика глянул, отпроситься, а он мне кулак изобразил из своей клешни мелкой трёхпалой – я тебе, мол, только попробуй рыпнись на помощь! Ему, конечно виднее, у него оптика лучше моей, да только всё равно мне не по нутру такие гонки. Не люблю я так стоять и смотреть, когда невинных обижают.

И пока я так сомневался, идти, не идти, как снизу вопли такие дикие раздались, какие бывают на стадионе, когда гол победный в ворота вкатывают. Смотрю – этот чёрный, перескочил линию загонщиков, прямо через их головы (фигасе, скачок), и дует к Бастиону, что есть сил. Расстояние между ним и ловцами прямо на глазах увеличивается (фигасе, бегун!). Ну, а одураченные загонщики, естественно, орут не своими голосами такое уже непотребство, что и вспоминать не тянет, и все за ним валят скопом, всем своим кагалом. И прямым путем выводит их маршрут точно к нашему провалу, только что не к нему самому, а к его проекции на подножие Бастиона. Это меня как-то так, сразу слегка напрягло. Думаю, ежели они сюда маханут, куда мы, с Валетчиком, деваться-то будем? Дай-ка я, осмотрюсь, пока что-нибудь не случилось. И стал осматривать наш тыльный вход, где мы так благополучно до сель укрывались.

А ничего там, надо сказать, особенного и не наблюдалось. Дырка эта в стене, сама размером чуть больше метра в высоту и столько же в ширину, выходит в проход какой-то, или коридор, ну или тоннель вентиляционный. Кто их, конструкторов, разберёт, зачем он там нужен, проход этот? Не суть. В обе стороны, что направо, что налево уходит одинаково, с небольшим снижением вглубь массива Бастиона. Вход, или пробоина на самом деле, неширокий, вдвоём по этой ширине и не втиснешься, особенно таким крупным, как я. Света от него немного внутрь попадает, видно вглубь плохо, а потому неясно, куда лучше податься – направо или наоборот. Разницы, конечно, для нас никакой – что направо, что налево, мы ни там, ни там не были, и соваться далеко вовсе и не хотели. Поставили бы маячки этого Педро здесь, недалеко от входа, и вернулись бы назад. Потому что без ретрансляторов в глубине делать нечего, – сигнал затухнет, дрона потеряешь, и вся наша затея зряшной окажется.

И только я хотел у Валетчика спросить – куда драпать-то будем, если что? Как снизу, с подъёма, по которому мы недавно с таким трудом поднялись, раздалось этакое бодрое – шкряб-бряк, и дрон чёрный военного назначения возник перед нами, тут как тут, во всем своем шикарном инвентаре со стелс-технологиями. Я так прямо и о… ну… обмер – сами понимаете, быстро уж очень он поднялся, резко чересчур, есть тут от чего удивиться.

Да и он, надо сказать тоже, слегка растерялся. Стоит, смотрит на нас пристально так, в упор, не мигает и не двигается. И Валетчик застыл, вроде как в ступоре. А я так легонько в сторону сместился, дорогу внутрь освободил и чёрному этому говорю:

– «Давай проходи, друг, чего встал? Только там, внутри, всё одно неясно куда идти – влево или наоборот. И есть риск связь потерять, и своего шикарного коня просто за так лишиться».

Он медленно-неспешно, обошел меня, потом повернулся и снова на нас внимательно так смотрит. И шипит внутри себя, странно так – «ш-ш-ш-ш».

– «Что, говорю, синтезатор речи полетел, что ли? Попробуй, говорю, через сеть на меня выйди, если сказать чего хочешь», – и называю ему свой сетевой адрес, и сам при этом себе удивляюсь – надо же, первому встречному свой адрес дал, и фамилию у него не спросил.

А этот бесфамильный ничего не сказал и по сети не вышел, а снова так же «ш-ш», да «ш-ш». У меня от этого его «ш-ш» даже в голове слегка поплыло.

– «Ну, ладно, – говорю ему, – дело твоё, не хочешь и не надо. Только, может, ты дорогу знаешь, как отсюда выбраться? А то нам, с Валетчиком, что-то тоже не хочется к твоим преследователям в лапы попадать – есть такое ощущение, что они и к нам невежливыми окажутся».

И тут, как на беду, подлазит первая партия своры погонщиков, скауты вперемешку с трапперами, штук пять, все злые и ощеренные, как кошаки перед боем, и у всех на пузе полосатая буква «i» намалёвана. Заболтались мы на фиг, с этими евоными «ш», бдительность утратили, вот и попались. Как нас эти ловильщики увидали, так и давай орать на весь Остров:

– «А-а, здесь у них целая банда! Хватай их всех, без разбору, пока не ушли!»

Я даже и сообразить-то не успел ничего от испугу – как выскочу из прохода, да ка-ак пхну этих первых. Они так и слетели с площадки, только ноги кверху смелькали. И не просто ведь так слетели, а и тех, кто их сзади подпирал, с собой прихватили – очень хорошо слышно было, как сверху вниз по стене волна обвального треска-шороха с нарастающим шумом-грохотом и с воплем вселенским понеслась, как лавина с горы съехала. Уж сколько их там сразу рухнуло, и не представляю, но судя по воплям тем диким, да по мату четырёхэтажному, не меньше сотни. А то и больше. И тут Валетчик ясным таким голосом в наступившей тишине и произносит:

– «А вот здесь нам с тобой полный кирдык и пришел – инквизиторы нас теперь из-под земли достанут. Такого обвала они нам никогда не простят. Эх, жалко я полёта самого увидеть не успел, а если по звуку судить, летели они красиво! Надо бы заснять хотя бы последствия рекордного полёта, и на форуме редким кадром похвастаться – где ещё такое повидать доведётся?».

Выскочил он на площадку и вниз глаза свои зоркие уставил, чтобы картинку запечатлеть. Я за ним, тоже глянуть хочется – что там и как. А посмотреть там было, и на что, и на как. Ну, не сотня, конечно, но штук тридцать-сорок дронов инквизиторских, в дикой, копошащейся куче-мале перемешались, это точно. Вокруг руки-ноги оторванные валяются, а кое-где и головы их неразумные. Маты-перематы и крики стоят несусветные, и стало мне тогда неловко и стыдно, за то, какой я им урон тяжелый только что причинил. Точно ведь теперь житья от них не будет, не одного я тычком своим обидел, а почитай, чуть не весь их бандитский клан уделал. А-а, думаю, да и хрен с ними, а нечего к честным людям с экологией своей дурацкой приставать. А Валетчик посмотрел, посмотрел на эту кучу перемешанную и сказал:

– «Гы-ы, валим теперь отсюда и быстро, пока они не очухались. Заснял я их, паразитов, в пикантном виде с интересной стороны», – и рванул первым вовнутрь пролома.

И нацелился, было, сразу влево, но чёрный (не ушел, жук, а ведь мог бы), его за руку поймал и потянул совсем в другую сторону, то есть, наоборот. Ну, а я уж следом. Габаритки врубили, темень же кругом, и идём в темпе вальса. Минут пять шли, оглядывались – сзади всё тихо, не скоро видать инквизиторы завал из своих тел разберут. Подходим к развилке: напрямую точно такой же лаз уходит, а влево-вправо, коридор широкий да высокий, а вверх и вниз, два круглых колодца, типа – две трубы, а в них лестница, из ржавых железных прутьев набранная. Вот подводит нас чёрный военный к тому, что вверх ведёт, и тычет туда пальцем – валите, мол, этой тропой – ваш путь в гору. А сам остановился и снова на меня смотрит пристально, вроде как, печально слегка, и снова своё «ш-ш» странное заводит. Что за «ш-ш» такое, бестолковое? Кодировка речи, может, какая-то не та, или там, шифр? И снова у меня в голове сдвиг какой-то пошел, вроде как, закружилась слегка, и сполохи цветные в глазах понеслись. Что за хрень, ё-маё? А тут ещё индикатор связи желтым моргает – связь ослабла и вот-вот сорвётся.