Текст книги "Жанры в арсенале современной журналистики"

Автор книги: Александр Тертычный

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 24 страниц)

Письмо

Письмо как журналистский жанр возникло в результате приспособления формы личной и деловой переписки для нужд журналистики. Публикация писем – это уже не частная переписка между людьми. Ведь, будучи опубликованным, письмо становится достоянием не одного лица или их группы, а тысяч и даже миллионов людей, т. е. массовой аудитории. В силу этого представлять данный жанр могут в полной мере только такие письма, которые затрагивают интересы, важные для широкой аудитории. Привнесение в деловую или личную переписку идей, значимых для обществав целом, было необходимым условием становления письма как самостоятельного жанра журналистики [25]25
  См.: Прохоров Е.П.Эпистолярная публицистика. М., 1966. С. 3–17.


[Закрыть]. Значительное влияние на характер жанра оказали всевозможные воззвания, листовки, прокламации, распространявшиеся среди населения в периоды всевозможных общественных катаклизмов – бунтов, восстаний, революций. Такие воззвания, листовки, прокламации публиковались и в газетах, что не прошло для журналистики бесследно.

Публикации, выполненные в жанре письма, часто называют эпистолярной журналистикой (от греч. epistola – послание). Эпистолярную журналистику (в жанровом отношении) следует отличать от публикаций самых разных жанров (начиная с заметки и кончая полноценным очерком), которые помещаются под рубрикой «Письма наших читателей» во многих газетах и журналах. В данном случае рубрика означает лишь то, что материал поступил в редакцию по почте и что автор его не является штатным работником редакции. На жанр публикации такая рубрика не влияет, и ее нельзя считать жанроформирующим фактором (хотя, разумеется, под этой рубрикой может быть опубликован текст, который действительно представляет собой произведение эпистолярной публицистики).

Письмо как эпистолярный жанр обладает присущими ему характерными признаками.Первый из этих признаков – форма непосредственного обращения автора к адресату (читателю, слушателю). Второй признак – стремление автора побудить адресата к неотложным, активным действиям в связи с предметом выступления.

Возможность письма быть не просто средством общения, но и инструментом эффективного воздействия на широкий круг читателей предопределяется рядом связанных с ним обстоятельств.

Во-первых, своим письмам, как известно, их составители часто доверяют даже самые сокровенные помыслы. Поэтому они полагают, что и в письмах других людей тоже можно иногда прочитать то, что те думают на самом деле. Эта психологическая установка, помимо воли человека, закреплялась в его сознании в течение веков. И не учитывать ее журналисты не могут.

Во-вторых, в письме, как ни в каком другом материале, автор может изложить самые замысловатые извивы своей мысли, выразить любые оттенки своих чувств. А это порой бывает очень важно для достижения взаимопонимания между автором и читателем.

В-третьих, письмо четко выделяет и называет круг адресатов, избранных автором, и таким образом фокусирует на них внимание аудитории, которая в результате будет ждать их реакции на данное письмо. А в силу того, что современная пресса часто использует письмо для обращения к видным деятелям (руководителям государства, министрам, депутатам, президенту и т. п.), рассчитывая на их незамедлительное вмешательство в тот или иной «вопиющий вопрос», то такая реакция (под «контролем» аудитории) как раз и может обернуться решением обсуждаемой в письме актуальной проблемы.

В-четвертых, очень часто письмо в газете – это публичный вызов адресату, приглашение на открытую «арену», где он должен продемонстрировать на виду у всех не только свои профессиональные качества или свою власть, но и личное мужество, интеллект, нравственную стойкость. Естественно, не каждый способен выступить в роли рыцаря на турнире, лицом к лицу с оппонентом. Поэтому мало кому (особенно из власть предержащих) нравятся подобные вызовы. В результате между автором письма и адресатом может возникнуть порой незримая, но четко улавливаемая аудиторией ситуация конфликта. А это, разумеется, привлекает читателей, Держит их в состоянии напряженного ожидания, побуждает следить за каждым очередным номером газеты или журнала, в которых может появиться ответ на письмо, что, разумеется, умножает возможность воздействия публикации на читателей.

Именно эта, достаточно часто «индуцируемая» публикацией письма ситуация наиболее ярко характеризует возможности данного жанра.

Из открытого письма Т.В. Золотниковой «Об опасных переменах»

(Зеленый мир. № 2. 1997)

В третий раз обращаюсь к Вам (президенту РФ Б.Н. Ельцину) в связи с теми действиями на самом высоком федеральном уровне, которые могут быть объяснены только абсолютным непониманием катастрофических последствий их реализации…

Далее автор излагает решения президента по изменению статуса приро-доохранительных органов, политику, проводимую им и правительством в отношении окружающей среды. А затем говорит о реакции президента на обращение к нему российских экологов:

Господин Президент! Вы недопустимо игнорируете многочисленные мнения общественных организаций относительно восстановления статуса федеральных органов, отвечающих за охрану окружающей среды… Вы недопустимо игнорируете мнения ведущих академиков РАН Залыгина С.П., Яншина А.И., Добровольского Г.В., Котельникова В.А. по этому поводу… Вы недопустимо игнорируете не только мнения профессиональных экологов и депутатов Государственной Думы и мнения 60 членов Совета Федерации… Вы недопустимо игнорируете обращение к Вам и B.C. Черномырдину законодательных органов семи субъектов РФ по этому же поводу… Как еще можно достучаться до Вас, чтобы были исправлены ошибочные управленческие и финансовые решения?.. Если нет иных рычагов, мы готовы начать голодовку, чтобы убедить Вас, г-н Президент, в порочности такой антиэкологической политики…

Разумеется, что данное письмо, которое продолжает ряд подобных обращений автора к президенту, его эмоциональный накал, смелость суждений могло приковать к себе внимание всей «экологической» общественности страны, читающей газету «Зеленый мир».

В зависимости от характера аудитории, которой адресуются письма, их можно разделить на две основные группы. Первая группа – письма, адресованные конкретным личностям. Такого рода публикации характеризуются ярко выраженными чертами, присущими средствам межличностного общения, экспрессивностью, непосредственной апелляцией к тем возможностям, которыми обладает адресат применительно к предмету разговора, к тем его поступкам, решениям, той реакции, которые связаны с этим предметом. При этом степень «раскованности» автора письма тем выше, чем ближе к нему по социальному положению его адресат.

Вторую группу составляют письма, адресованные каким-либо социальным группам, населению страны в целом. Рассмотрим примеры из обеих групп.

Из открытого письма Филиппу Киркорову в ответ на его интервью в газете «Московские ведомости» за 30 августа 1999 года певца Александра Новикова

(Московские ведомости. № 36. 1999)

Ах, Филипп, Филипп! Вся твоя жизнь – вранье. Ты всю жизнь врешь. Разноцветным враньем, – как, впрочем, и все твое творчество… Начал ты давно. Конечно же, не тогда, когда, не участвуя в отборочном конкурсе на Евровидении, ты на него поехал… И когда ты поехал в Монте-Карло «представлять Россию» – ты тоже врал: никто в России тебя, кроме себя самого, туда не посылал. Ничего ты для этого не сделал… И когда женился – ты тоже врал. И что любишь ее – врал. Истошно, со сцены на всю страну: дешево и громко… «Швалью», вишь, меня назвал. Хе-хе! И здесь ты врешь… Все врешь, врешь, врешь, звездопедрила…

Как видим, несмотря на весь эмоциональный накал, письмо Т. Золотниковой выдержано в строгих рамках этики, чего никак нельзя сказать о письме певца А. Новикова.

Теперь разберем обращение группы экологов уже не к одному человеку, а ко всем гражданам России.

Из письма «Будем судиться с президентом и правительством»

(Зеленый мир. № 2. 1997)

Граждане России! Широко известен и уже реализуется проект строительства высокоскоростной железной дороги Санкт-Петербург – Москва. Акционерное общество «Высокоскоростные магистрали» на глазах всей России уничтожает наше национальное достояние…

Далее анализируются причины и последствия этого строительства, говорится об огромном вреде, который оно наносит природе страны, ее сегодняшнему населению и будущим поколениям россиян, сообщается о судебном иске группы ученых-экологов к президенту РФ и правительству. Заканчивается письмо обращением к адресату:

«Друзья – граждане России!», а за ним следует призыв: «Мы предлагаем каждому занять активную гражданскую позицию и участвовать в судебном процессе в качестве истца. Обращение в суд должно быть всенародным».

Очевидно, что степень эмоциональности обращения к адресату в данном материале значительно ниже, чем в письмах первой группы. Во многом это объясняется тем, что судьба стройки, и это понимают авторы, находится в руках не тех, к кому они обращаются. Решают вопрос о ней прежде всего правительство и президент, но не читатели (хотя и от них немало зависит).

Если говорить о характере восприятия данного письма каким-то конкретным читателем газеты, то оно будет, очевидно, зависеть от того, насколько тот ощущает себя «гражданином России», ответственным за все, что происходит в стране. Реакция читателя в данном случае может проявиться и в форме полного присоединения к «истцам» по открывающемуся судебному иску, и в форме равнодушного просмотра публикации.

Подготовка любой эпистолы начинается с осознания ее автором цели публикации.В качестве таковой чаще всего выступают: а) публичное одобрение, б) публичное порицание, в) публичное предложение, г) публичная просьба, д) публичное требование, е) публичное донесение (донос), ж) воззвание.

В настоящее время обычно публикуются письма, преследующие не одну, а несколько целей. Однако это не значит, что все они равнозначны для автора. В хорошей эпистоле ведущая, главная цель всегда заявляет о себе наиболее ярко.

Из «Письма геолога» Владимира Калмыкова «Ответьте себе откровенно»

(Советская Россия. 2 сентября. 1999)

…И вот мы потеряли все, что имели, потому что не ценили завоеваний Советского Союза. Мне, геологу, проработавшему почти во всех регионах Союза, особенно больно видеть, как продолжается разрушение сырьевой базы Советского Союза предателями всех мастей, начиная с Горбачева, Ельцина, Кравчука и Шушкевича…

Как видим, автор в начале письма выносит порицание«горбачевым, ельциным, кравчукам, шушкевичам». А далее он реализует вторую цель – выдвигает свое предложение:

Предлагаю собрать всех своих родственников на свое семейное собрание – семейный совет и накануне выборов в Госдуму ответить себе на следующие вопросы:

Какие корни у вашей семьи, кем были ваши родители, ваши деды и прадеды?

Сколько ваших родственников получили среднее, среднетехническое и высшее образование при Советской власти?

Сколько ваших родственников получили высокую квалификацию, получали награды, поощрения? Кто из них гордится своей профессией?

Боятся ли теперь остаться без работы, без медицинской помощи или без средств к существованию?

Есть ли у ваших детей сегодня возможность учиться или работать по своему желанию и способностям?

Кто выиграл от разрушения нашей великой страны – СССР? И т. д.

Как видим, свое предложениеавтор конкретизирует с помощью большого перечня вопросов, на которые должны дать ответ избиратели. Именно развернутость авторского предложения и указывает на то, что именно оно выступает основной целью данной эпистолы.

Чтобы письмо выполнило свою основную задачу, оно должно убедить адресата в правильности позиции автора, в необходимости действовать именно так, как он предлагает. А это во многом зависит от характера обоснования суждений автора.

В публикации, претендующей на серьезную реакцию со стороны адресата, утверждения автора всегда подкреплены убедительными и ясными для аудитории фактами.К сожалению, на практике так бывает не всегда.

Из «Обращения трудовых коллективов промышленных предприятий Кемеровской области к Президенту РФ Ельцину Б.Н., Председателю правительства РФ Путину В.В.»

(Комсомольская правда. 10 сентября. 1999)

Уважаемый Борис Николаевич!

Уважаемый Владимир Владимирович!

Обратиться к Вам нас заставила невозможность остановить творящиеся в Кемеровской области беззаконие и чиновничий произвол. Больше года не прекращается развязанная губернатором Тулеевым А. Г. травля коллективов и руководителей нескольких ведущих предприятий Кузбасса, сотрудничающих с Металлургической инвестиционной компанией (МИКОМ)…

…Неоднократные обращения А.Г. Тулеева в различные государственные организации в связи с якобы имеющими место нарушениями финансово-хозяйственной деятельности группой МИКОМ в Кузбассе на ряде предприятий привели к многочисленным проверкам. Однако десятки комиссий и сотни проверяющих не выявили никаких нарушений… Губернатор же продолжает снова и снова писать свои обращения. Причем мало того, что эти бумаги по большей части содержат грубое искажение фактов и клевету, так они еще обычно содержат опровергнутые комиссиями данные. Вот и сейчас такое обращение направлено на имя Председателя правительства В.В. Путина… Тулеев, например, опять пишет… Губернатор в «праведном гневе» спешит проинформировать правительство о том, что на шахте им. Дзержинского задержка заработной платы «вынуждает шахтеров идти на крайние меры» …Не имеет смысла дальше перечислять подобной «достоверности» факты. Лучше обратить внимание на то, что непрерывная бумагомарательская деятельность к руководителям федеральных министерств, в основном правоохранительных, приводит лишь к двум вещам. Во-первых, эти проверки пока только отвлекали милиционеров, налоговых полицейских и инспекторов, прокуроров и контрразведчиков от их работы. Во-вторых, что куда важнее, проверки отрывают трудовые коллективы от основной деятельности…

Как видим, составители письма пытаются обвинить губернатора А.Г. Тулеева в предвзятом отношении к компании МИКОМ. Но кроме упреков в том, что тот «все пишет», занимается «бумагомарательством», и обших утверждений о том, что проверки отрывают коллективы от трудовой деятельности, никаких фактических доводов в пользу с позиции авторов в письме нет. Почему? Оказывается, не случайно. Вскоре после публикации «обращения» другая газета, «АиФ» (№ 43. 1999), в статье «Кузбасс покупает уголь на Кипре» рассказала о том, что в МИКОМе, именно благодаря А.Г. Тулееву, было раскрыто воровство в огромных размерах…

Писать убедительно автору эпистолы помогает знания приемов, методов убеждающего информационного воздействия, овладение мастерством аргументации, знание психологии своего адресата.

Исповедь

К исповеди как жанру журналистики относятся публикации, предметом которых является внутренний мир авторов этих публикаций. Основным методом, который применяется при подготовке таких публикаций, является самоанализ. Данный жанр журналистики имеет свои корни в литературе, религии, философии. Более двух столетий назад великий французский философ и писатель Жан-Жак Руссо начал свою очередную книгу словами: «Я предпринимаю дело беспримерное и которое не найдет подражателя. Я хочу показать своим собратьям одного человека во всей правде его природы – и этим человеком буду я». Книга его называлась коротко: «Исповедь».

Писатель завещал опубликовать ее не раньше 1800 г. – не хотел, чтобы друзья и знакомые прочитали книгу при его жизни. Ибо до сих пор исповедь свою человек адресовал одному только Богу. Книгу же могли прочитать тысячи простых смертных. Не святотатство ли обнажать перед ними, а не перед Создателем суть свою? И кто еще, кроме известного во всем мире «вольнодумца» Руссо, способен сделать подобное? Но прошло не очень много времени с тех пор, как философ создал свой труд, и у него нашлись последователи, которые «исповедовались» не только в книгах, но и в обычных газетах, уже никак не предупреждая своего читателя о том, что у них не найдется очередных «подражателей». Исповедь стала обычным журналистским жанром.

Желание «исповедоваться» в прессе возникает у многих людей [26]26
  См.: Маркс К.Исповедь благородной души //Маркс К., Энгельс Ф. Соч.: В 19 т. Т. 6. С. 235–237.


[Закрыть]. И у самых что ни на есть «ординарных личностей», и у людей необычных, а порой – и у великих. Понять это можно. Вопрос в данном случае в другом: почему свои откровения наши современники все чаще предпочитают публиковать в прессе?

Одно из объяснений состоит в том, что откровение перед Богом приносит человеку одни последствия, а перед людьми – совершенно иные. Что может дать человеку религиозная исповедь? Верующие знают это хорошо. Религиозная исповедь всегда есть покаяние,т. е. добровольное признание в совершенных неблаговидных поступках, в ошибках, в «грехах», которые заключаются в забвении норм и предписаний церковного вероучения. Человек, сверяющий свои поступки с божественными заповедями и заветами, может испытывать мучительные переживания, снять которые и должна религиозная исповедь. Совершившие ее часто получают глубокое душевное успокоение. Для них важно именно «отпущение грехов», ощущение снизошедшей божественной благодати, нравственное очищение. Священник, принимающий исповедь, выступает при этом лишь как посредник между Богом и верующим.

Цели обращения человека со своим откровением к широкой публике (массовой аудитории) совсем иные. И журналист берет на себя роль посредника именно потому, что они часто совпадают с целями его деятельности. Это, собственно говоря, и породило так называемую «исповедальную журналистику».

Что же это за цели? Вот некоторые, наиболее часто представленные в прессе:

1. Объяснить необычный поступок.

2. Показать пример преодоления беды.

3. Поделиться опытом успешной карьеры.

4. Сделать саморекламу.

Рассмотрим каждую из них по порядку подробнее.

Из публикации «Исповедь мальчика для битья»

(Журналист. № 8. 1995)

Автор публикации (фрагмент ее представлен ниже. – А.Т.) Вадим Летов, профессиональный журналист, более двадцати пяти лет проработавший собкором «Огонька» и других московских изданий, исколесивший всю огромную страну и любящий и знающий ее, вдруг решил… эмигрировать из России. Почему?

Ответ на этот вопрос, объяснить свой необычный поступок, на взгляд автора, очень важен для всех. И он решил произнести его публично. Журналист оказался ненужным в своем отечестве. А более того – гонимым. Местные «республиканские князьки» (будь то секретари обкомов, крайкомов КПСС, будь то ель-цинские губернаторы и пр.), никогда не любившие независимых московских журналистов, наконец-то, после развала СССР получили возможность проучить «заезжих щелкоперов». Подобное произошло и с Летовым.

После того как местная власть не смогла договориться с ним о благоприятном освещении здешних событий в московском издании, ему вполне красноречиво «намекнули» на то, чтобы он убирался из республики, пока цел:

Вот картина, что напрочь не оставляет меня. Я лежу в дорожной грязи под портретом Горбачева и не могу подняться. Я лишь катаюсь с бока на бок, фыркая грязью. А мимо идут люди, но взгляд их мутен и равнодушен. Подать мне руку в помощь некому, и это для меня самое страшное.

Нет, не дурной похмельный сон. И вообще у меня ни в одном глазу. Волонтеры Народного фронта Молдовы учили меня «не возникать». Портрет Горбачева, навешенный на зубцы кишиневского горпарка, при более близком рассмотрении отредактирован был весьма странно. На подбородок с дорисованной фломастером ленинской острой бородкой нависали клыки Дракулы, а на месте знаменитого родимого пятна, стыдливо опущенного полиграфистом, по-паучьи расползлась свастика… Палачи немногословны, жанр интервью не для них. Кожаны методично катали меня по луже, что бревно, ускользнувшее из плота. Нет, то были вовсе не читатели и даже не цензоры из народо-фронтовской «Цары», что периодически обещали мне, «проводнику имперской политики», поросячью участь. Просто иллюстраторы. Мимо споро полубежали к парламенту республики демонстранты, они несли и такой плакат «Иван! Чемодан! Магадан!». Горби и я, лежащий в грязи, были прекрасной иллюстрацией дня…

Хватит, стыдно. Надо признать, что я – бомж, бомж по воле глупо продуманного времени. И картина – я в грязи под портретом наипервейшего перестройщика, и люди, безлико смотрящие на муки мои, муки обращения человека в ничтожество – меня не покидает ни наяву, ни во снах. Картина эта стала символом бытия. Вопрошаю, да бесполезно, Вопрошаю не один, но от этого не легче.

Это объяснение адресовано журналистскому сообществу России. Именно его понимания ждет автор исповеди, именно оно для него, как для профессионала, главнейшее в данной жизненной ситауции.

Следующая публикация преследует иную цель. Подобного рода исповеди часто публикует журнал «Ридерс дайджест».

Из публикации «Почему мой сын не говорит?»

(Ридерс дайджест. № 1. 1998)

Однажды мы с Джоном зашли ко мне на работу забрать почту. Когда мы проходили мимо питьевого фонтанчика, он показал на него рукой, давая понять, что он хочет пить. Это был удобный случай помочь ему осознать, что вода в фонтанчике и вода в озерах и прудах – одно и то же. «Во-а», – сказал я, желая, чтобы он повторял это слово. Джон снова показал рукой на фонтанчик. «Во-а», – повторил я. Джон показал на фонтанчик еще более нетерпеливо. «Во-а, Джон». Расстроившись, он заплакал. Я взял его на руки и дал ему напиться. А потом сам расплакался… Много душевных и физических мучений пришлось пережить семье, чтобы не упасть духом. И в конце концов Джон сказал первое слово.

Об опыте успешной карьеры говорится в исповеди известного американского актера Чака Норриса.

Из публикации «Чем больше жизнь бьет, тем лучше»

(Профиль. № 4. 1998)

Чтобы чего-то добиться в жизни, надо уметь бросить ей вызов. Надо, чтобы азарт борьбы подхлестывал тебя и заставлял целенаправленно идти к победе. А каждая победа дает возможность двигаться дальше. Это не означает, что у меня не бывает неудач. Они преследуют меня постоянно. В Америке каждый видит мои успехи, но никто не видит моих поражений. Я скрываю их, и не потому, что хочу выглядеть суперменом. Просто люди, от которых зависит твоя судьба, относятся к тебе так, как ты себя подашь. Поэтому карьера требует хитрости и умения «держать лицо»…

Исповеди, преследующие эти и подобные им цели, условно можно назвать социально-педагогическими.

Однако данными целями реальная палитра их отнюдь не исчерпывается. Можно даже сказать, что вовсе не их преследует основная масса исповедей, публикуемых в сегодняшней прессе. Подавляющее число выступлений исповедального плана имеют рекламно-коммерческую направленность.

При этом основное содержание их можно было бы определить словами «сделать саморекламу».

Многие хорошо помнят песни Галича, в которых он высмеивал публичные разбирательства в парткомах и месткомах сугубо личных дел советских граждан (разводы, супружеские измены, семейные ссоры и пр.) в недавние приснопамятные времена. К сожалению, поэт не дожил до времени «всеобщего торжества демократии» и у него нет возможности лицезреть, до каких размеров выросла страсть бывших «мужчин» и «женщин», а ныне – «господ» и «дам» вполне добровольно предаваться нравственному эксгибиционизму и потому заставляющих вспомнить клич героев рассказа Ф. Достоевского «Бобок» – «Заголимся!». Сколько их, ныне «заголяющихся» перед публикой без тени малейшего смущения, – не сосчитать! Что же заставляет людей выставлять напоказ интимные стороны своей жизни?

Есть мнение, что причина этого – особенности русской души, которой свойственно жить с оглядкой – поплакаться кому-то в жилетку и услышать, что скажет та же «Марья Ивановна», соседи, знакомые? Возможно. Но чаще она заключается вовсе не в этом и даже не в желании покаяться. Наверное, не раз приходилось вам видеть в подземных переходах, в метро, на вокзалах «парад» несчастных инвалидов, демонстрирующих прохожим то синюшные опухоли на теле, то гниющие язвы, то ампутированные конечности или прочие уродства подаяния ради. Нечто подобное происходит нередко и на страницах прессы. Но здесь демонстрируются отнюдь не физические изъяны и не подаяния ради.

Набор «уродств», которыми пытаются задеть публику «за живое», «сделать рекламу» в прессе «исповедующиеся», а вместе с ними и лукавые журналисты, очень большой. От самых, что ни на есть обыденных до пугающих, по выражению поэта, «холодом бездны». Бахвальство, бесстыдство, эпатаж, мания величия, экстравагантные выходки, аморальные суждения, смакование извращений, сцен насилия, убийств и т. д. – все можно встретить в исповедях и на телеэкране, и в радиоэфире, и на страницах печати.

Из публикации «Живу очень хорошо и ничего не планирую»

(АиФ. № 51.1995)

Пожалуй, самый безобидный вариант афиширования различных моментов личной жизни, личностных пристрастий, например, представлен в исповеди Аллы Пугачевой. Она, в частности, сообщает аудитории, что хочет служить своим искусством простым людям и сама живет просто. Это, очевидно, должны подкрепить и следующие ее сообщения и суждения:

1.  О характере общения с налоговой полицией.

Конфликта с налоговой полицией, я считаю, не было. Не Починок нас вызывал, а мы предложили встретиться с Починком. Мы принципиально приехали туда на шикарных машинах. Не должны же мы, такие «бедненькие, несчастненькие», пешком идти от метро. Вот это было бы, действительно, смешно.

2.  О своих отношениях с другими эстрадными знаменитостями.

До меня дошли слухи, будто бы я отказалась участвовать в одном концерте с Распутиной… Не царское это дело заниматься такими вещами.

3.  О своей дочери.

Хотите, я вам скажу, в какую певицу я верю? Я верю в свою дочь (правда, она не верит в себя). Не потому, что я ее мать. Я вижу, что она правильно начинает. Не знаю, будет ли она петь или еще чем-то заниматься, но у нее я вижу задатки глубокой, интересной исполнительницы. Я ее сравнивала с другими и очень четко вижу, кто может двигаться дальше, а кто нет.

4.  О «бытовых» пристрастиях.

Мы должны ездить шикарно, шикарно одеваться, гордиться своими гонорарами, так как это ненадолго. Звездный час очень короткий, и мне бы хотелось, чтобы в нашей стране актриса могла сказать: «Да, я дорого стою, да, я получила огромный гонорар».

5.  О характере отдыха.

В Москве мне негде погулять. Все знают, когда есть деньга, я гуляю в другом городе, в Цюрихе. Мне там, как и Ленину, очень нравится. Там такое биополе, такой воздух. Но в Москве я отдыхать не могу.

Утверждать, что подобного рода откровения воспринимаются всей аудиторией газеты в качестве свидетельств каких-то нравственных пороков, было бы наивно. Та часть ее, которая входит в бомонд, которая хорошо обеспечена, конечно же, не увидит ничего особенного в том, что кто-то имеет шикарные машины, ногой открывает дверь в кабинет налогового министра, ездит кутить в Цюрих (потому что в Москве «разгуляться» негде) или имеет возможность похвалить таланты своего отпрыска в самом многотиражном издании страны. Другая же часть аудитории – те же учителя, падающие в голодные обмороки от недоедания, шахтеры, пытающиеся с помощью забастовок получить свою «пайку», нищие пенсионеры увидят в подобных откровениях некое глумление «жирующей знати» над бедствующим народом и очередной повод ощутить свое ничтожество, ненужность, несмотря на то что реально они совершали и совершают нужное для страны дело и в большинстве своем не менее талантливо, чем какая-то «звезда» – свое.

Но есть пороки, которые бьют «наповал» практически всю аудиторию. Образец их представлен в рассказе некоего майора милиции М.

Из публикации «Как я возглавил шайку бандитов»

(Жизнь и кошелек. № 6. 1997)

…Сегодня в группировке я не просто свой человек, но и невидимый ее руководитель. Без меня не решается ни один важный вопрос. Приходится трудиться день и ночь: изучать оперативную информацию; при малейшем «наезде» на группировку милиции или прокуратуры уводить оперативников на ложный след; используя служебные возможности, уничтожать конкурентов; доставать оружие; прикрывать торговцев наркотиками из банды; консультировать организацию заказных убийств.

Иногда приходилось участвовать в криминальных разборках, разрабатывать и осуществлять операции по насильственному привлечению денежных средств в кассу группировки, их легализации через коммерческие структуры…

Мое личное состояние составляет более четырех миллионов долларов США. Немалые средства вложены в дело…Теперь у меня приличная тачка, загородный дом, оформленный на тещу… имеется недвижимость за границей… Через неделю я ухожу на пенсию и уезжаю на постоянное место жительства «за бугор».

Такого рода исповеди, конечно же, намного «круче» самораздеваний тех же эстрадных кумиров. Порой по живописанию душегубств, кровавых преступлений они могут переплюнуть иной американский триллер. Мало кто останется равнодушным, читая нечто подобное. Возможно, поэтому такого рода исповедей становится на страницах печати все больше.

Может и должен ли журналист предопределять, какая именно исповедь появится на страницах издания? Вопрос этот, в известной мере, излишен. Поскольку такое предопределение всегда было, есть и будет, хотя журналист может делать вид, что «все в руках автора исповеди». Уже выбор героя, которому газета или журнал предоставит свои страницы, предложенная тема выступления скажутся на его характере.

Важно и то, каким образом готовится исповедь – то ли журналист просто записывает все, что говорит герой, то ли берет у него интервью. Во втором случае участие журналиста может повлиять на содержание выступления в наибольшей мере. И тогда он вольно или невольно берет на себя определенную ответственность за то, что сообщит герой. Поэтому журналисту очень важно не потерять чувство меры в «ориентации» самоанализа «исповедующегося».К сожалению, об этом часто забывают. А иногда «организатор» просто провоцирует своего героя на такие высказывания, которые тот, при здравом рассуждении, возможно, и не вынес бы на суд широкой публики. Так произошло с корреспондентом, готовившим исповедь-интервью (опять же!) Аллы Пугачевой.

Из публикации «Хочу пожить просто женщиной»

(Московская правда. № 1. 1996)

«Вы просто удивительная красавица!»

Это особый вопрос по поводу моей красоты. Мне пришлось очень много работать над этим, потому что родилась я не особой красавицей. Но нужно отдать должное музыке и песням, которые сделали меня. Сцена как волшебница, я на сцене раскрывалась, становилась красивой, это великая вещь для меня.

Автор интервью-исповеди словно не понимает, что высказанное не в личной беседе (что, возможно, могло быть вполне уместным), а на страницах газеты его замечание выглядит элементарной лестью, а ответ на него собеседницы – мелким самолюбованием, отнюдь не украшающим известную певицу, талант которой заключается вовсе не в ее внешности. Кроме того, иной читатель, оценивая эти слова, скажет: «Наверное, Пугачева неважно выглядит, коль журналист ее так нахваливает». Так что, эффект данного выступления мог оказаться отнюдь не тем, на который была рассчитана исповедь.