Текст книги "Превратности судьбы, или жизнь вселенца-2 (СИ)"

Автор книги: Александр Борискин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 18 страниц)

– Пошли!

Уже спустя четверть часа они сидели на кухне за бутылкой сухого вина.

– Так, что тебя интересует?

– А все: что, почему, как, кому, сколько ... Я ведь первый раз еду за границу.

– Понятно. Тогда слушай. Мою делегацию организовывало немецкое отделение общества советско-германской дружбы. В организацию поездки я ни разу за все время не вмешался: все было на высшем уровне. Встретили, привезли, накормили, сводили – показали, спать уложили – и так все по программе. Кстати, программу выдали мне сразу при первой встрече.

Особых инцидентов не было. Только парни пару раз напивались да хотели морды немцам бить. Еле унял. Пришлось пригрозить репрессиями дома. У меня делегация состояла только из парней. Было бы хоть несколько девочек – было бы легче.

Расселяли нас по два человека. Меня, как руководителя, селили всегда одного. Питались в кафе. Заказывали сами, что хотели. За все платили немцы. Ну, что еще тебя интересует?

– Что с собой брали? Как подарки и сувениры покупали? Выданных денег хватило?

– Это – самый больной вопрос. Сто марок ни на что не хватит. Мне умные люди подсказали выход из этого положения. Оказывается, можно сразу с куратором делегации договориться и получить от него определенную сумму в немецких марках. А потом возместить её, передав эквивалент в рублях нашему куратору, встречающему немецкие группы. Но на большие деньги не рассчитывай: по сто – сто пятьдесят марок на человека, не больше. Соответственно, столько же в рублях по курсу отдать придется. Если договоришься, то тебе назовут имя нашего куратора и где его найти. Найдешь и отдашь рубли.

– А если не получится отдать?

– Ну, не знаю. Не было такого случая. Как и кто будет с тобой разбираться мне неизвестно. Думаю, тут лучше свои отдать, если кто-то из членов делегации отдавать не захочет. Я так сразу с каждым договаривался отдельно: если хочет дополнительно получить сто марок, то должен вернуть мне по приезде в Ленинград сумму в рублях по курсу. Отказавшихся не было.

– А если стуканет кто?

– Неужели ты думаешь, что те, кто должен, об этом не знают? Главное – не зарываться. Сказано сто марок – и все. И дураку ясно, что официально выданных денег даже на пиво не хватит. Вот, глаза и закрывают. Но раз на раз не приходится. Тут я тебе ничего гарантировать не могу. Если, кого из делегации надо "прихватить", а потом в разработку пустить, завербовать, могут что угодно сделать. Это – твой риск. Я знаю, некоторые руководители вообще этим не занимаются. Живут бедно, но зато спокойно.

– Понятно. А что стоит купить в ГДР?

– Ну, здесь я не советчик. Лично я все деньги потратил на пиво, аттракционы, девочек. В общем, хорошо провел время. Теперь есть, что вспомнить.

А некоторые ребята все копили на подарки да сувениры, на пиво не тратили. Потом обижались на тех, кто не жмотничал.

– А чего обижаться то? Ведь им никто ничего не должен?

– Вот и я так думаю. А обижались, что их пивом не угощали. Есть такие люди.

Макар узнал, что хотел, и теперь задумался, как ему поступить. Он понимал, что его кандидатура для вербовки – очень перспективна. А тут предъявят обвинение, свидетельские показания с других членов делегации получат: мало, кто упираться будет, своя рубашка ближе к телу. И предложат пойти в стукачи, иначе пообещают всю жизнь испортить. Они это могут.

"Нет, не буду этим заниматься. Лучше попробую для себя сто – двести марок где-нибудь найти. Если на таможне обнаружат – скажу, что от Надежды Петровны остались: она раньше часто за границу ездила. Посоветуюсь с Екатериной Петровной: она все про все знает."

* * *

Екатерина Петровна обещала помочь с марками. С факультета преподаватели часто ездили в ГДР и у них иногда оставались неиспользованные деньги.

На следующий день она передала Макару восемьдесят марок, взяв в обмен рублями по двойному курсу. Но Макар и этому был рад. Кроме того, он решил взять с собой золотые часы, которые приобрел на двадцатипятилетие. Если совсем с деньгами прижмет – можно будет попробовать продать.

Много шмоток он с собой брать не стал: пару рубашек, запасные трусы, две пары носков и шлепанцы: на море купаться ходить. Все прекрасно поместилось в его заслуженном портфеле.

Вылетели в Берлин без происшествий. Приземлились вовремя. Встречала их молодая женщина, которая сразу привела к автобусу. Все расселись, Макар впереди рядом с Мартой. Поехали. Марта по пути рассказывала про достопримечательности Берлина. Доехали до студенческого общежития, где их расселили по комнатам.

– Через час встречаемся у входа, – сказала Марта. – Пойдем обедать.

Все общение велось на немецком языке.

После обеда было объявлено свободное время. Все студенты пошли гулять, а Макар по просьбе Марты, остался: надо было обсудить программу пребывания в Берлине. Оказалось, что на каждом этапе: Берлин и университет, недельная поездка по ГДР, отдых на Узедоме к ним будет прикреплен отдельный куратор. За посещение университета и экскурсии по Берлину отвечает Марта. За поездку по ГДР – Гюнтер, за отдых в студенческом лагере – Карина. У каждого куратора своя программа, которую после согласования с Макаром размножат и отдадут каждому делегату. Макар внимательно просмотрел подготовленную программу и со всем согласился.

– Может сходим в кафе, отметим знакомство и наш приезд в Берлин? – предложил он Марте.

Та тактично отказалась, сославшись на занятость. Расстались до ужина, который должен был проходить в столовой общежития.

– Вот там и отметим Ваш приезд, – заговорщицки подмигнув проговорила Марта.

* * *

Все студенты уже знали, что ожидается ужин с вином. Поскольку каждый делегат прихватил с собой из дома бутылку водки, коллективно решили взять на ужин всего две бутылки. Ну не напиваться же! Также было решено все оставшиеся бутылки отдать Макару – на хранение. Чтобы ни у кого и мысли плохой не возникло.

На ужине кроме Марты находились еще четыре молодые немки.

"Чтобы было поровну мужчин и женщин. Значит, намечаются танцы."

Вечер прошел весело. Играл магнитофон, танцевали, пели немецкие песни. Макар заметил, что пользуется особым вниманием у женского пола, но вида не подавал и никого из девушек не выделял.

Оставшиеся дни в Берлине были посвящены экскурсиям, прогулкам по городу, встречам с немецкими студентами.

Неожиданно для себя Макар обнаружил, что пользуется определенной известностью среди преподавателей университета. Оказывается, в библиотеке имелся экземпляр его кандидатской диссертации и составленный словарь терминов по радиоэлектронике на немецком и русском языке. Эти материалы активно использовались в учебном процессе.

Первая неделя пребывания в ГДР пролетела незаметно. Начинался второй этап: недельное путешествие по стране. Каждый день делегация оказывалась в новом городе, где проводились экскурсии, встречи со студентами.

Наконец, добрались до студенческого лагеря на острове Узедом, известного огромным песчаным пляжем, тянущимся от самой польской границы на десять километров по берегу Балтийского моря. Погода радовала студентов: дождей почти не было, августовское солнце пекло нещадно. По вечерам всегда были танцы, работали пивбары и кафе, где подавалось вино. Макар с удовольствием предавался отдыху. Вспоминал Алушту, частые приключения в женском обществе. Здесь старался ни с кем не вступать в близкие отношения, хотя и наши студентки, и немецкие постоянно проявляли к нему внимание. Ста восьмидесяти марок ему вполне хватило, чтобы не казаться нищим на этом празднике жизни. Даже купил несколько мелких сувениров для раздачи сотрудникам кафедры.

В последний день пребывания в ГДР для делегации был устроен праздничный ужин с песнями, танцами, дегустацией немецких сухих вин и разных сортов пива.

На следующий день делегацию отвезли в порт, где они сели на теплоход, и уже через день выходили из морского порта в Ленинграде. Путешествие закончилось. Макар возвращался на работу полный сил и идей. А также очень был рад, что во время пребывания делегации в ГДР никаких инцидентов не было.

* * *

Университет встретил его возвращение, не заметив: до начала занятий оставалось семь дней, и преподаватели еще в нем не появлялись. Однако, появились представители Большого дома на Литейном, попросив написать подробный отчет о времяпровождении членов делегации в ГДР, отметив поведение каждого студента и дав им объективные индивидуальные характеристики. Эта писанина заняла у Макара два дня. После передачи отчета заказчикам, через день его пригласили на беседу, где буквально по предложениям разобрали его отчет. А после этого пришлось писать отчет для комитета комсомола, правда не такой подробный, как предыдущий. Наконец, все такого рода дела были завершены и можно было приниматься за завершение докторской диссертации. Эта работа для Макара стояла на первом месте.

Глава шестая

Весной 1974 года Макар успешно защитил докторскую диссертацию. Как и на прошлой защите – при большом стечении публики и также без единого "черного шара". В двадцать девять лет стать доктором наук! По специальности филология и лексикография, а не по одной из дисциплин, где требуется гениальность: математике, физике, химии, биологии ...

Его работа получила большую известность в мире. Особенно реально изданные англо-русский и немецко-русский словари по радиоэлектронике и жемчужина коллекции англо-немецко-русский словарь по радиоэлектронике. Заказы на этот словарь шли из разных концов мира, им пользовались практически во всех технических учебных заведениях ведущих мировых держав. Только по заказам из-за границы было отпечатано более трехсот тысяч словарей, что принесло очень неплохие валютные поступления стране. Была открыта новая статья экспорта, обеспечивающая ежегодные поступления валюты в СССР в миллионы долларов, поскольку книги имеют свойство быстро изнашиваться, особенно словари, которыми постоянно пользуются.

Макар получил очень неплохой гонорар за издание своих словарей – целых пять тысяч рублей, и право приобрести на эти деньги ВАЗ Жигули первой модели, выпуск которых только начался в СССР.

ВАК довольно быстро рассмотрел докторскую диссертацию, и уже летом Макар получил от него официальное подтверждение. Кроме того, ему было присвоено звание доцента, к которому он шел целых семь лет. Сказалось отсутствие необходимого количества часов лекций, прочитанных студентам.

Его никогда не привлекала преподавательская деятельность, не приносила ему морального удовлетворения. Возиться со студентами ему категорически не хотелось. Он еще отлично помнил свои студенческие годы и всегда оценивал знания студентов не ниже "хорошо", несмотря на их реальные успехи. Ну какой из него мог выйти преподаватель!?

В университете нельзя быть просто ученым. Надо обязательно заниматься преподаванием. Поэтому он прекрасно понимал сложности, которые его ожидают в ближайшее время. При таком раскладе профессором ему никогда не стать.

А именно от этого зависит и оклад, и другие блага. Перейти на работу в какой-нибудь академический институт, например, старшим научным сотрудником или руководителем отдела, конечно, можно, но кто его туда возьмет? Там и своих докторов наук хватает, годами просиживающих штаны в ожидании повышения в должности.

"Наверно, можно договориться с ректором университета и, как исключение, освободиться от учебной нагрузки, посвятив себя разработке новых словарей по экономике и финансам и поддержании словарей по радиоэлектроники в актуальном состоянии, так как этот раздел науки и техники прогрессирует поистине семимильными шагами."

Но Макар прекрасно понимал: он и так является предметом жуткой зависти своих коллег: кто из них в двадцать девять лет стал доктором наук? Чья известность просто зашкаливает, чего никогда не было среди филологов их университета? Кто еще получает такие гонорары за свои научные труды и чьи книги издаются огромными тиражами? Поэтому, прежде, чем принимать решение о своём дальнейшем жизненном пути, Макар, как делал это много раз, решил посоветоваться с Екатериной Петровной. Ей недавно исполнилось шестьдесят лет, она собиралась уходить на пенсию и поэтому Макар считал её лицом не заинтересованным, способным дать объективный совет.

– Екатерина Петровна! Хочу посоветоваться, как мне жить дальше. Вы всегда принимали участие в моей карьере и всегда Ваши советы были умны и доброжелательны. Не было случая, когда я об этом пожалел. Вот и сейчас мне нужен совет: по какому пути идти дальше? К преподаванию у меня нет никакого интереса, подняться в звании выше доцента – нереально. Хочется приступить к созданию новых словарей по экономико-финансовой направленности, добавив в них шведский язык. В то же время одному везти этот груз становится невмоготу: надо ведь вносить изменения в уже изданные словари, собирать материал для новых ... Что мне делать?

– Макар, ты далеко не первый, кто задаёт такой вопрос в России. Как у нас говорят: "и хочется, и колется, и мама не велит". Тебе всего двадцать девять лет, и ты уже доктор наук. Вот я свою докторскую писала почти двадцать пять лет и защитилась в пятьдесят два года. Но ты кандидатскую написал за два года и докторскую за четыре. Я думаю, ты знаешь, что у тебя масса завистников, в том числе и в нашем университете. Их много и среди людей, занимающих ключевые должности в ректорате. Могу откровенно сказать: ходу вверх здесь тебе не дадут. Когда будешь уходить, будут на словах сожалеть об этом, предлагать остаться и т.п., но это лишь игра. В душе будут рады, что ты уйдешь из нашего университета, не будешь представлять собой реальный образец того, чего может добиться талантливый человек, самостоятельно прошедший путь от воспитанника интерната до доктора наук, и всего за двенадцать лет! Идти на работу в академический институт, занимающийся близкой тебе проблематикой, можно, но едва ли разумно. Там свои люди, свои проблемы, свои темы научных исследований. Тебе просто не дадут заниматься тем, что тебе по душе. Будешь годы занимать место научного сотрудника, выполняя поручения людей, менее способных, чем ты, но занимающих высокие должности. От такой жизни сначала заскучаешь, а потом, как истинный русский человек, начнешь попивать и в конце концов сопьёшься. К сожалению, много таких примеров прошло перед моими глазами за долгую жизнь. Что же следует из моих слов?

В СССР тебе делать нечего. И удерживать здесь тебя будут только органы, следуя общим идеологическим установкам сверху. Так просто, по твоему желанию, тебя за границу не выпустят. Значит, надо дать им основание, вескую причину для того, чтобы разрешить выезд. Ты не помнишь, но до войны многие наши ученые стажировались за границей. Сейчас эта практика забыта. Так почему её не возродить? Я переписываюсь со многими учеными в Англии и США, скандинавских стран, имеющими общие со мной научные интересы. К сожалению, они далеки от создания словарей. Могу, просто в порядке информирования, сообщить о тебе, дать лестные характеристики, рекомендовать присмотреться к твоей деятельности. Это – в порядке вещей. Даже те, кто будут у нас перлюстрировать мои письма, не смогут ни к чему придраться. Одновременно с одним моим хорошим знакомым – ученым, часто бывающим за границей, я передам им письмо с просьбой официально пригласить тебя на стажировку в один из ведущих западных университетов. Если такое письмо поступит в наш университет, думаю никто категорически не будет возражать: ни ректорат, ни компетентные органы. С секретами ты дел никогда не имел, допуска не имеешь, характеризуешься положительно. Как тебе моё предложение?

– Предложение хорошее. Я с ним согласен. Только, если бы мне пришлось выбирать, я предпочел бы оказаться в Швеции, в Стокгольме. Насколько это сложно?

– Хорошо, напишу и туда. Если будет несколько предложений – у тебя будет выбор. Но, сам должен понимать, это дело не быстрое. Думаю, еще месяцев шесть тебе придется поработать в университете. Сейчас уходить отсюда тебе нет никакого резона: именно отсюда отпустят тебя безо всяких проблем. Да и готовиться к отъезду надо заранее, не в спешке. Я буду держать тебя в курсе событий.

* * *

Екатерина Петровна как в воду смотрела: приглашения на стажировку Макара стали приходить через четыре месяца после памятного разговора. Первое пришло из Оксфорда (Великобритания), затем из Сорбонны (Франция), чуть позже из Массачусетского технологического университета (США), и последнее – от одного из научных институтов, занимающихся вопросами экономики и экологии в Шведской Королевской Академии наук из Стокгольма.

Опять Макар оказался в центре внимания университетской общественности. Его пригласил на беседу ректор и спросил об отношении к поездке на стажировку за границу. Познакомил со всеми приглашениями.

– Я с удовольствием съездил бы на стажировку в Швецию. Хоть язык я знаю, но не так хорошо, как немецкий и английский. Заодно бы подтянул знание шведского языка. Я знаком с работами Шведской Королевской Академии наук по экономике, филологии, языкознанию. В ней работают крупные специалисты мирового уровня. Думаю, смогу получить там много полезного. На какой срок рассчитана стажировка?

– На три года. Если Вы поедете стажироваться, то получите конкретное задание по интересующей нас тематике. Под руководством одного из ведущих специалистов принимающей стороны – академика, Вы должны выполнить по этому заданию исследование, получить научный результат, а также отзыв руководителя.

По возвращении в СССР по итогам стажировки будет принято решение об использовании Ваших способностей в одном из институтов нашей Академии наук. Думаю, в должности не ниже начальника отдела.

У Вас будут какие-нибудь пожелания по тематике исследований во время стажировки?

– Я хотел бы завершить работу над составлением словаря по вопросам экономики и финансов на английском, немецком, шведском и русском языках. Мне кажется, что с развитием международных связей нашей страны с другими мировыми державами, исследования такого рода будут весьма актуальны.

– Я полностью согласен с Вашим мнением. Прошу подготовить черновик заявки. На ректорате мы его рассмотрим, внесем замечания и потом утвердим на Ученом Совете университета. Наше предложение будет отправлено в Москву в Академию наук, где и будет принято окончательное решение.

* * *

Только через два месяца состоялось решение Академии наук "О направлении на стажировку по просьбе Шведской Королевской Академии наук доцента, доктора филологических наук Ленинградского государственного университета Рожкова Макара Алексеевича. В связи с тем, что Рожков М. А. направляется по просьбе принимающей стороны, финансирование стажировки во всем объёме возлагается на принимающую сторону. ..."

"Ничего другого я и не ожидал. Финансировать стажировку должны шведы. А вот знают ли они об этом? Надо уточнить, а то и денег на билет в Швецию негде будет взять. Или за свои кровные приобретать? Едва ли за рубли продадут. Надо бы съездить в Шведское консульство в Ленинграде с этим решением нашей Академии наук и приглашением шведов, проконсультироваться. Заодно узнать про визы. Я понял, что оформлением мне документов будет заниматься университет. Надо сходить в отдел международного сотрудничества, может быть они мне что-нибудь разъяснят."

В отделе международного сотрудничества университета Макару сказали, чтобы он не волновался, никуда ему ездить не надо, они этим делом занимаются и в течение месяца все документы для поездки будут готовы. Ему будет выписана командировка на срок стажировки, и выдан билет на самолет до Стокгольма, а также командировочные в шведских кронах на одни сутки, чтобы он смог добраться до принимающего института. О дате приезда Макара в Швецию сообщат. Когда срок стажировки будет подходить к концу, он должен обратиться в наше посольство и получить там билет на самолет до Ленинграда. Финансирование пребывания Макара в Швеции берет на себя Шведская Королевская Академия наук, о чем она сообщила своим письмом в университет.

За оставшееся до отъезда время Макар решил вопрос с бронированием за ним до его возвращения своей квартиры, оплатил квартплату за три года вперед, пошил чехлы и укрыл ими всю мебель, вставил дополнительные замки в дверь и попросил районный отдел милиции опечатать дверь в момент его отъезда и периодически проверять сохранность печати. Все это пришлось делать потому, что Макар не хотел пускать на время своего отсутствия временных жильцов, потому что знал: все временное когда-нибудь становится постоянным.

Он надеялся, что во время стажировки сможет несколько раз приехать в Ленинград. Вот тогда и воспользуется своей квартирой.

Месяц до отъезда пролетел быстро. Макар получил заграничный синий паспорт со шведской визой, действительной в течение трех лет, прошел инструктаж в Большом доме на Литейном, собрал чемодан с самыми необходимыми вещами, забрал в отделе международного сотрудничества билет на самолет и командировочные. Рано утром 26 апреля 1975 года на такси Макар прибыл в аэропорт и зарегистрировался на рейс до Стокгольма. Прошел пограничный и таможенный контроль и, когда объявили посадку, прошел в самолет. Начинался новый этап в его жизни.

"Вроде бы ничего не забыл. Самое главное, бумаги, оставленные Надеждой Петровной, со мной. А я волновался, что таможня будет досматривать мой багаж! Даже не заставили его открывать. Зря потратил столько времени на изготовление второго дна в чемодане. Кроме документов на наследство забрал с собой все золотые червонцы и по одному экземпляру моих словарей. Понадобятся для работы."

Салон самолета был заполнен полностью. Место рядом с Макаром занял швед: мужчина средних лет. Разговорились. Он возвращался с Ленинградской АЭС, где их фирма по договору монтировала контрольное оборудование для диспетчерского зала второго блока. В Стокгольме он пересаживался на самолет до города Эребру, где и находилась его фирма. Пришлось и Макару немного рассказать о себе и цели поездки в Швецию. Сообщение о планируемой разработке словаря по радиоэлектронике на английском, немецком, шведском и русском языках привело попутчика в восторг. Оказалось, что перевод технической документации на монтируемое оборудование на АЭС отстает от назначенных сроков, что сильно задерживает сдачу объекта. Переводчики, конечно, имеются, но с техническими терминами не знакомы. Тут же последовало предложение выполнить данную работу, причем Макару были обещаны очень приличные деньги. Однако, не зная объем работ, соглашаться на это предложение Макар не спешил, хотя деньги ему были очень нужны. Он прямо сказал, что хотел бы сначала оценить сложность и объем предлагаемой работы.

– Это можно сделать немедленно! У меня с собой имеется комплект документации на шведском языке.

Швед открыл портфель и вручил Макару тоненькую папочку. Открыв её, Макар обнаружил сорок листов бумаги, содержащих текстовый материал и электрические схемы. Он просмотрел материал, прикинул свои возможности и решил, что сможет выполнить эту работу не особенно напрягаясь за два дня.

– Как срочно надо сделать перевод?

– Уже вчера, – ответил швед. – Но самый последний срок – пять дней. За каждый сэкономленный день будет выплачена премия в размере двадцати процентов от суммы договора.

– Я могу взяться за эту работу и даже несколько сократить определенный Вами срок при двух условиях: все электрические схемы я чертить не буду, надпишу только на них на русском языке все обозначения, и у меня нет печатной машинки с русским алфавитом. Как только Вы её мне предоставите, то я сразу начну работу. И еще, кто у меня её примет и выплатит обусловленный гонорар?

– Сразу по прилету в Стокгольм я свяжусь с представителем нашей фирмы в этом городе и предупрежу о нашей договоренности. ПозвОните ей по телефону, и она доставит Вам все необходимое. С этого момента начнется отсчет начала работы. Она же и выплатит обусловленный гонорар.

Швед достал из портмоне свою визитку и написал на ней телефон и имя: Ellena. После чего передал её Макару. Тот сделал то же самое со своей визиткой, которые предусмотрительно напечатал в университетской типографии, но предупредил, что пока не знает свой телефон в Стокгольме.

Когда закончились эти переговоры самолет уже заходил на посадку. Через полчаса они вошли в аэропорт. Макар заметил молодого мужчину, держащего табличку с его именем. Он распрощался со шведом и направился к встречающему его представителю Шведской Королевской Академии наук.

Глава седьмая.

– Вы не меня встречаете? Я – Макар Рожков, прибыл на стажировку в Шведскую Королевскую Академию наук, – спросил Макар, подойдя к высокому рыжеватому мужчине, лет тридцати на вид, с табличкой "Макар" в руках.

– Вас. Я – Эрик Хольм. Распоряжением директора института экономики и экологии при Шведской Академии Наук я утвержден Вашим куратором на все время стажировки. Пройдёмте к моему автомобилю. Я отвезу Вас в пансион, квартиру в котором сняла Академия. Также нам надо совершить ряд формальностей.

Они сели в SAAB седан и поехали по шоссе в город.

– Эрик, это Ваш личный автомобиль?

– Да, купил его в прошлом году. Он не новый. Прошлый хозяин пользовался им три года, пробег – тридцать тысяч километров. Мне он достался за семьдесят процентов от первоначальной цены. Автомобиль в отличном состоянии, я им очень доволен. А какой автомобиль у Вас?

– Жигули ВАЗ 2101, едва ли он Вам известен. Его производство начато недавно. Прототипом является итальянский FIAT 124. А что за пансион, куда мы едем?

– Пансион "Эдем", расположен в десяти минутах ходьбы от нашего института. Вмещает пятнадцать постояльцев. Квартиры – в виде студий, довольно большие. В каждой имеется кухонный уголок, санузел и душ. Предназначен для проживания командированных. В настоящее время заполнен наполовину – многие постояльцы уже разъехались до осени. Никогда не слышал жалоб на условия проживания. Если что-то не понравится, можете жить в гостинице или снять квартиру. В этом случае Вам будет возмещаться сумма, равная стоимости проживания в "Эдеме", остальное оплачиваете самостоятельно.

– И бывали такие случаи?

– Очень редко. Так поступают супружеские пары, которым тесно в студиях.

Когда автомобиль въехал в Стокгольм, Макар начал узнавать знакомые места. В конце девяностых он несколько раз приезжал сюда по делам своей фирмы. Они пересекли город, объехав центр, и остановились на тенистой улочке около двухэтажного дома, выкрашенного в зеленый цвет.

Вышли из автомобиля и прошли в пансион.

На входе имелась стойка, за которой сидел пожилой мужчина.

– Привет, Оле! Привел тебе нового постояльца.

Это Макар Рожков, он из СССР. Если не сбежит от тебя, то будет здесь жить три года. В какой номер ты его определишь?

– Приятно встретить русского. Вы не часто у нас бываете. Пройдемте на второй этаж. В угловом номере Вам будет удобно: и номер побольше, и соседи только с одной стороны, мешать Вам будут меньше. Кстати, соседний номер свободен до осени. Господин Курт из Германии уже уехал домой.

Макар осмотрел номер. Площадью метров тридцать пять. Разбит на зоны.

Кухонная, где имеются электрическая плита, холодильник и посудомоечная машина. А также стоит маленький стол для готовки и шкаф с кухонной утварью и посудой.

Жилая: полуторная кровать, шкаф для одежды, пуфик, на стене – телевизор и средних размеров обеденный стол с четырьмя стульями.

Рабочая: письменный стол для занятий, полка для книг, два стула, сейф, вмонтированный в стену, и на столе – телефон, радиоприёмник, стоящий на подоконнике.

Санитарная за тонкой перегородкой: раковина умывальника, душевая кабинка, биде и унитаз. Рядом примостилась маленькая стиральная машина. Раздвижная алюминиевая сушилка.

В номере имелось несколько гравюр с видами Стокгольма и две картины маслом: на одной изображён шторм на море, на другой – сельский пейзаж.

В целом, номер Макару понравился.

– Ежедневно проводится уборка номера. Раз в две недели – генеральная уборка. Бельё меняется раз в неделю по четвергам. При уходе из номера ключ сдавать не надо: мы имеем дубль. Приходить и уходить в пансион Вы можете в любое время. Не забудьте в течение двух дней подойти ко мне и заполнить анкету постояльца. Она нужна для регистрации Вас в полиции.

Не разрешается нарушать режим покоя: с одиннадцати вечера до семи часов утра. Оставлять включёнными электроприборы и воду при уходе из номера. Вот, кажется, и всё, – сообщил Оле правила для постояльцев и ушел к себе за стойку.

Когда Макар и Эрик остались одни, последний достал из портфеля ведомость и пачку шведских крон.

– Здесь – 4118 шведских крон – Ваша стипендия до первого июня. Получите и распишитесь. Стипендия рассчитана на траты в размере тридцать долларов в день и выдаётся в шведских кронах по курсу. Пока осматривайтесь, погуляйте по окрестностям. В четверг, первого мая я зайду за Вами в девять часов утра и провожу в институт. Пообедать можно в кафе и ресторанах: их множество вокруг. От пансиона в центр города идут автобусы. Если, что будет непонятно – можете спросить Оле, он с радостью расскажет. Любит поговорить. Если вопросов нет, я ухожу. До встречи в четверг. Да, совсем забыл, вот моя визитка. Там указаны рабочий и домашний телефоны. В случае необходимости звоните.

* * *

"Попутчик-швед за перевод техдокументации предложил мне тысячу крон. Это около двухсот пятидесяти долларов или моя стипендия за неделю. Всего сорок листов, из них часть – схемы. В среднем получается тридцать пять полноценных листов текста. Значит за перевод одного листа четвертого формата он платит двадцать пять крон или шесть с четвертью долларов. Неплохо! Позвоню ка я Элен, пусть скорее несет пишущую машинку, бумагу, копирку и листы с электрическими схемами без надписей. Хоть через три дня карманные деньги появятся."

* * *

Элен появилась в пансионе через два часа. Высокая, эффектно выглядящая молодая женщина в брючном костюме принесла все заказанное и оставила договор на перевод техдокументации.

– Позвоните сразу, как будет готово. Я забираю переведенный текст и первым же рейсом вылетаю в Ленинград. Очень прошу. Постарайтесь выполнить работу так быстро, как возможно, – сказала она и мило улыбнулась Макару.

Макар проверил печатную машинку – работает.

– Сколько делать копий?

– Хватит трех, все равно придется размножать на ксероксе. Четвертая копия редко получается хорошей. Что-нибудь еще надо?

"Конечно, надо. Только еще не время "подбивать клинья". Думаю, это не последняя наша встреча. Вон как она мило мне улыбается. Хватит мечтать! Пора делать деньги!"

– Обязательно сообщу. Ваш телефон я знаю.

– Тогда, до свидания!