Текст книги "Иди на Голгофу. Гомо советикус. Распутье. Русская трагедия"

Автор книги: Александр Зиновьев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 71 страниц) [доступный отрывок для чтения: 26 страниц]

Учись у учеников своих

– Как Вы думаете, сколько мне лет? – спрашивает мой собеседник. Я разглядываю его молодое, свежее лицо. Я знаю, если человек предлагает угадать его возраст, он выглядит моложе своих лет. «Пятьдесят пять», – неуверенно говорю я.

– Ошибаетесь, молодой человек! – ликует мой моложавый собеседник. – Семьдесят пять! Не верите? Вот мой паспорт, взгляните!

– Как же это Вы ухитрились так сохраниться? – с восхищением спрашиваю я.

– Все удивляются, – говорит он, – в особенности врачи. Все спрашивают, как это я ухитрился так сохраниться. Только вот слушать никто не хочет. Стоит мне начать объяснять это «как», как у всех пропадает интерес. Все хотят услышать какую-то короткую и простую магическую формулу жизни. Чтобы раз, и готово! Живи до ста лет молоденьким. А никакого эликсира молодости нет. И пилюль никаких нет. И диеты такой нет. И голод не поможет. И йога пресловутая ничего не даст. Быть вечно молодым – это сложная наука и тяжелый труд. Это, можно сказать, особая профессия.

– Я Вам еще не надоел? – спрашивает он. – Обычно у желающих услышать мой ответ на их вопрос «Как?» именно в этом месте пропадает интерес к моему возможному ответу. Продолжать? Что же. Вы – первый, кто отваживается слушать меня. Спасибо Вам за это. Обратите внимание: я даром отдаю Вам мой бесценный жизненный опыт и говорю еще «спасибо» за то, что Вы его соглашаетесь взять! Простите, я не хотел Вас персонально обидеть. Это я вообще. Я понимаю, что мой опыт Вам не нужен. Он никому не нужен. А все-таки странно. Люди же так хотят долго жить и не стареть! Верно, они хотят, чтобы им кто-то даровал вечную молодость. Чтобы без усилий. За деньги. По положению. А долгую молодость никто вам не подарит. Ее не купишь за деньги. И высокое положение тут бесполезно. Конечно, вам могут продлить жизнь. Вон наши вожди как долго живут! Только они живут стариками. Они становятся стариками уже к тридцати годам. Довелось мне однажды попасть в дом отдыха ЦК. Случайно получилось. Все отдыхающие – в возрасте от тридцати пяти до сорока пяти лет. А взглянули бы Вы на них! У кого брюхо, кто лысый и обрюзгший, ни у одного мускулов нет. А пощупайте мои бицепсы! Я плавал, бегал, на спортивных снарядах крутился лучше их всех. А проживут эти люди долго. До восьмидесяти многие дотянут. А что это за жизнь? Проблема не в том, чтобы долго жить, а в том, чтобы долго не стареть.

Адекватность эпохе

Я родился слишком поздно. Америка и электрон уже открыты. Люди уже побывали на Северном полюсе и на Луне. Я родился слишком рано. Полный коммунизм еще не построен. У меня возникла потребность обновить штаны, но без денег ее пока удовлетворить нельзя. А денег нет. Короче говоря, я родился не вовремя. Если бы я родился раньше, я мог бы открыть Америку или электрон, в крайнем случае мог бы замерзнуть в километре от Северного полюса. Если бы я родился позже, я щеголял бы в новых штанах. А так – ни Америки, ни штанов. Остается одно: теоретизировать на тему об адекватности или неадекватности человека своей эпохе.

– Чудак, – сказала одна моя пациентка, когда я изложил ей свои огорчения. – То, что штанов нет, это еще ничего. Вот когда…

– Ты права, – согласился я, догадавшись, что она имела в виду. – Человек всегда рождается вовремя. Если бы я родился ранее, человечество никогда не открыло бы Америку и электрон. А если бы я родился позднее, то до полного коммунизма было бы так же далеко, как и сейчас. Жизнь прекрасна и в драных штанах. И еще не известно, что лучше – замерзнуть, не дойдя до полюса, или…

– «Или» лучше, – сказала она.

И на сей раз она была тоже права.

– Если бы я родился раньше или позже, – сказал я, – то наши дороги не пересеклись бы. И было бы жаль, если бы это не случилось.

Но она вскоре покинула меня, сказав на прощание, что я на самом деле родился не вовремя. Она ушла к человеку, который родился в самый раз: у него была кооперативная квартира и заграничные штаны.

Одиночество

Наступила полоса неудач и одиночества. Нет близкой женщины – вот суть одиночества. И я богохульствую: зачать без мужчины – дело нехитрое, ты попробуй зачать без женщины!

Хаос мыслей

Строить религиозное учение трудно по многим причинам, а главное – по причинам психологического и логического характера. Религия, например, в принципе логически противоречива. Я уверен в том, что Христос метался в противоречиях. «Взявший меч, – говорил он, – от меча и погибнет». И, как бы позабыв об этой мысли, он говорил: «Не мир принес я вам, но меч». Проанализируйте все его изречения, и вы найдете в них кучу логически несовместимых мыслей. И это-то как раз естественно для религии. Я иду в этом направлении открыто и сознательно. И иду до логического конца в логической противоречивости.

– Готовься к смерти, – говорю я, – и потому живи полноценной жизнью. Жизнь есть миг, – говорю я, – и потому живи с установкой на вечность. Будь готов умереть в любую минуту и потому считай, что никакая минута жизни не есть последняя. Будь терпим, потому сопротивляйся всякому насилию. Если видишь, что борьба бесполезна, сражайся с удвоенной силой. Иди к людям, и потому будь один. Если ты человек, ты всегда одинок, а одиночество есть твое отношение к окружающим людям. Имей все и потому отдай все. Смиряйся, бунтуя. Бунтуй, смиряясь. Короче говоря, на каждый принцип есть противоречащий ему, через который и только через который он и осуществляется. Я думаю, что когда Христос призывал возлюбить врагов своих и подставлять другую щеку, если тебя ударили по одной, он лишь выражал это качество религиозного учения – его органическую противоречивость.

В религиозном учении есть основные принципы и производные. Но согласование их производится не по правилам логического вывода. Здесь человек не может быть заменен машиной. Связь этих принципов не есть некая формальная (вычислительная) операция. Вот конкретный пример. Допустим, я принимаю основной принцип: допустимы любые средства защиты против противника, который нападает на тебя без твоей вины и превосходит тебя по силам. Пусть мы имеем частный случай нападения. Возникают проблемы, неразрешимые формально: есть это защита с вашей стороны или нет, достаточно ли противник превосходит вас по силам, не являются ли ваши меры защиты чрезмерными? В каких случаях, получив удар по щеке, следует подставить и другую щеку, и в каких следует ответить двойным ударом? Нужна система прецедентов, типичных и характерных случаев такого рода. Для наших сложных жизненных условий это – кропотливая работа, требующая гения более высокого ранга, чем в науке.

Суета

На сей раз моя задача – вылечить важное лицо от заикания. Из-за этого заикания застопорилась его блестяще начатая карьера. Я велел ему рассказать про случай в его ранней юности, после которого он стал заикаться. Он рассказал, что подглядывал, как его отец совокуплялся с родственницей матери, жившей в их доме, что отец это заметил и основательно побил его, пригрозив кастрировать, если он расскажет матери. Рассказывая, он сильно заикался. Я попросил его рассказать всю историю еще раз, но – более подробно. Он рассказал, причем заикался меньше. Я попросил повторить историю еще и еще раз. Повторяя историю в десятый раз, он не заикнулся ни разу. Он сам был поражен этим явлением. Я сказал ему:

«Отныне Вы не будете больше никогда заикаться». После излечения этот человек уверял меня в том, что я сам не знаю цены себе, что мне надо присвоить все высшие ученые степени, дать институт и клинику. Я сказал ему, что мои способности имеют силу только при том условии, что я веду свой нынешний жалкий образ жизни, что, получив все то, о чем говорил он, я эти свои способности утрачу немедленно. Будь я профессором из почтенного института, я не смог бы вылечить его. Ведь его лечили многие специалисты, светила, не так ли? А результат? Существо, принимающее ежедневно ванну, спящее на хрустящих простынях и питающееся свежими овощами зимой, не может творить чудеса. Оно может вытворять только пакости. После этих моих слов партийный чиновник велел гнать меня в шею.

Он крикнул вдогонку, что, если я попадусь на его пути или он услышит, что я занимаюсь своей антинаучной агитацией, он велит выслать меня из города. Он не заикался при этом. Путь для продолжения его блестящей карьеры был открыт.

Выслушай и поверь

– Я все время полемизирую с собой, – говорит мой собеседник. – На сей раз предметом моей внутренней полемики была причина, которая и привела меня сюда.

– Если бы я рассказал про свою жизнь, никто не поверил бы, что это все было на самом деле, – сказал я себе.

– А ты и не рассказывай, – ответил я опять-таки сам себе, – все равно же не поверят.

– Верно, – сказал я (теперь уже не разберешь, что тут есть утверждение и что возражение), – но все-таки жаль, что так никто и не узнает, как я прожил жизнь. Подохну скоро, и все исчезнет. И будет так, как будто бы ничего и не было. А ведь я прожил жизнь дай Бог всякому, есть о чем рассказать.

– Это тебе самому кажется, что есть о чем рассказать, – усмехнулся я. – А для прочих людей это все суть сущие пустяки. К тому же люди покрупнее тебя исчезали бесследно. А сколько таких было, есть и будет?! И жизнь их наверняка поинтереснее твоей. Да что люди! Целые общества исчезли, не оставив никакой памяти о себе. Целые миры! Звезды! Галактики! А тут какое-то ничтожество, о котором даже не было ни одного упоминания в могучем книжно-журнально-газетном потоке нашего времени.

– Ну и что?! – возмутился я. – Плевать мне на Галактики, звезды и общества. Их много, а я один. Для меня моя жизнь важнее и интереснее, чем, например, эволюция некоей звездной системы за тридевять земель. Вдумайся сам внимательнее в эту проблему! В самом деле, какое тебе дело до того, что за тридевять земель произошел какой-то странный взрыв сверхогромной звездной системы, в которой было два миллиарда планет, населенных секстильонами и квинтильонами живых существ? Ты же не астроном, не философ и не член общества «Знание». Ты на этой мировой катастрофе гроша ломаного не заработаешь. А вот то, что тебя в ближайшее время на пенсию попрут, это – действительно проблема!

– Верно, – согласился я, – проблема.

– А за что, спрашивается? Работаю я не хуже других. И, уж во всяком случае, не хуже молодых ребят и девчонок, которыми теперь буквально кишит наше учреждение.

– Чудак, – грустно сказал я, – попрут, потому что заведующий на твое место хочет взять молоденькую смазливую блондиночку. Он за обещание устроить ее в наше учреждение уже и взятку получил. И приличная любовница будет. Ненадолго, конечно. Как только она устроится здесь, она найдет себе покровителя посерьезнее. Но это потом. А пока…

– А пока надо меня выпихнуть (выпереть, вытолкнуть, выбросить, списать, – сколько для этого слов есть!) на пенсию. Смешно сказать: даже мое мизерное место кому-то понадобилось. А я оказался неспособным постоять за себя даже на этом примитивном уровне. Почему?

– Вот именно, – торжественно заявил я, – почему? Хотя бы для этого стоит рассказать о своей жизни.

– Но кто тебя будет слушать? – съехидничал я. – Что было в твоей жизни заслуживающего внимания других людей? Тем более никто же не поверит, ты сам говоришь.

– Не беда, – нашел я выход из затруднения, – можно найти человека, который за плату согласится выслушать меня и поверить. И вот я, как видите, здесь. Много, конечно, я заплатить не могу – зарплата у меня мизерная. Но по силе возможности… Я понимаю, чем больше платишь, чем внимательнее тебя слушают и больше верят… Но я на многое не претендую. Хотя бы немного выслушайте, хотя бы чуточку поверьте.

И я слушаю очередную печальную и унылую историю человеческой жизни. И верю в ней каждому слову. Человеку надо верить. Верить людям есть обязанность Бога.

Цинизм

Есть явления, которым я не знаю общего названия, но роль которых познал сполна: это – явления, которые лишают святости человеческие чувства, мысли, намерения, порывы, отношения. Это – цинизм, пошлость, скабрезность, наглость, бесцеремонность и прочее в том же роде. Мы с Антиподом проходили мимо самого шикарного ресторана в городе. Вдруг я через окно увидел Ее в компании мужчин и женщин, судя по виду – артистов. Я замер от неожиданности и от смысла увиденного. Антипод проследил мой взгляд, понял, в чем дело.

– А я ее частенько вижу тут, – сказал он с презрительной усмешкой. – Какой же ты все-таки юнец! Нашел в кого влюбляться!

Банальная и посредственная потаскушка, пытающаяся сделать хотя бы малюсенький шажок в жизненной карьере за счет смазливой мордочки и соблазнительных форм.

– Но она же не виновата, – возразил я.

– Ну да, – сказал он, – ее совратили, развратили, вынудили. Не будь таким наивным. Если человек не захочет сам быть совращенным, его никто не в силах совратить. Можно изнасиловать, но не совратить. Тут совращение добровольное и расчетливое. Уверен, и родители тут постарались. Они ведь заботились о счастье единственной и любимой дочери. Наверняка они сами пригласили того человека, от которого зависело зачисление ее в труппу театра, и подсунули ему свое свеженькое, испеченное специально для совращения и разврата чадо.

– Пусть так, – говорю я. – Зачем это видеть? Мы же не подглядываем за людьми в туалете. Так зачем нужно заглядывать за кулисы жизни?! Можно ведь смотреть лишь на сцену, причем издалека.

– Эх ты, – сказал он, пожимая плечами. – А еще Бог. Жизнь есть не спектакль, а сражение. В нем все есть сцена и все есть кулисы. Плюнь на нее. Не стоит она того, чтобы мучиться. Что, тебе других баб мало? Да с твоей внешностью такую красотку можно найти, что…

– На Небесах, – сказал я, – не ищут возлюбленных. Там их предназначают. Она мне…

– Хватит ныть, – сказал он. – Видишь, пара девчонок на нас поглядывает? Заткнись и следуй за мной!..

Но из нашей атаки ничего не вышло.

– Пошли вы к черту, – сказала одна из девиц, закуривая сигарету. – Мы своих ребят ждем.

Со мной чуть истерика не случилась от смеха, когда я посмотрел на выражение лица Антипода.

– Вот б…и, – сплюнул он, когда мы отошли немного. – Что творится с народом? Страшно прикоснуться к человеку…

Хаос мыслей

Религия не должна быть скучной и унылой. И не должна быть стадной. Она должна быть индивидуальной и жизнерадостной, вернее – жизнеутверждающей. Она не должна унижать людей. Никакого коленопреклонения и ползания на четвереньках и на пузе! Стоять и ходить прямо, с достоинством! Долой смирение! Да здравствуют бунт, отвага, бесшабашность, беззаботность!

О болезнях

Христос ничем не болел. Но я в это не верю. Просто он не успел заболеть, ему было не до болезней, его не обследовали даже в районной поликлинике. Я тоже не болею, если не считать геморроя – признака божественности. Это значит, что я не считаю болезнями то, что считают болезнями другие люди. Поскольку я – человек без постоянной работы, без прописки и без паспорта, я не существую для общества. И не могу пользоваться бесплатным медицинским обслуживанием. Когда я приводил в порядок зубы у частника, я заплатил ему все, что смог приработать за полгода. За мной некому ухаживать во время болезни. И негде отлеживаться, так как я обязан днем покидать помещение, где ночую. Потому я вообще исключил понятие «болен» из своего лексикона в отношении к себе. И как может болеть сам исцелитель? Однажды я снизил температуру у больного, а у самого температура подскочила до сорока. Ночевать пришлось на скамейке на бульваре, хотя было холодно. После той ночи мне все недомогания кажутся пустяками.

Я и Антипод

– То, что ты болтаешь, забавно. Но извини за грубость, это – шарлатанство.

– Верно. Моя работа – действительно болтовня, т. е. разговор по душам. На Западе эту работу выполняют особые специалисты. Они пользуются уважением и получают большие деньги. На пять процентов их умение идет от науки, на девяносто пять процентов – шарлатанство. У нас таких специалистов официально нет. Их функции выполняют бесчисленные любители и немногие нелегальные профессионалы вроде меня. Мы тоже шарлатаны, причем на все сто процентов. Но западное шарлатанство не имеет никакого отношения к душе, тогда как наше целиком и полностью есть дело души. Наше шарлатанство от Бога. Христос ведь тоже был шарлатаном.

– А чем он кончил?!

– А что было потом?!

Богиня

Если бы мне пришлось выбирать одно из двух – мировое признание меня в качестве творца новой религии или хотя бы один час обладания моей Богиней, – я бы выбрал второе.

Проблема номер один

– Теперь, – сказал я Балбесу после того, как он проспал целые сутки, – женщины.

Балбес за эти две недели проникся ко мне таким доверием, любовью и преданностью, что вытянулся по-военному, щелкнул каблуками и сказал «есть». Сначала я прочитал ему короткую вводную лекцию.

– Умение обращаться с бабами, – сказал я, – есть вторая добродетель будущего молодого советского дипломата. Есть разные концепции блядства. Наша советская концепция, базирующаяся на принципах марксизма-ленинизма, исходит из следующих основных постулатов. Нет такой женщины, которую нельзя склонить к совокуплению. Нет таких условий, в которых нельзя было бы совокупляться с женщиной. Приняв решение вступить в половую связь с избранной женщиной, немедленно приводи свой замысел в исполнение. Промедление провалу подобно. Никаких колебаний. Никаких посредствующих звеньев.

Через полчаса Балбес знал нашу теорию блядства назубок, и мы перешли к практической части – к развитию навыков секса в разнообразных условиях и развитию органа секса. Для этой цели я нанял старую подзаборную потаскуху Дуську, ставшую Музой нашей творческой интеллигенции. И какие только штучки она не вытворяла с Балбесом! Секс у могилы Неизвестного Солдата в тот момент, когда на нее возлагали венок молодожены, был самой невинной среди них. Упражнения для члена я разработал Балбесу сам. Через месяц он удлинился и утолщился у него вдвое. А какой прочности он достиг, говорит такой факт: одним ударом члена он научился раскалывать кирпич пополам.

Овладев теорией и техникой секса в совершенстве, Балбес стал регулярно применять на практике свои способности. Первым делом он «трахнул» весь педагогический состав школы, что имело следствием резкое возрастание его успеваемости. Потом он принялся за девочек старших классов. В городе о нем стали рассказывать всяческие истории. Когда слухи о распутстве сына достигли уха отца, тот преисполнился гордости за род Гробык и заплатил мне вдвое больше прежнего.

Хаос мыслей

– Будьте совершенны, как Бог, – говорит Христос. Верно говорил. Будьте! Только что это значит – быть совершенным? В этом есть два смысла. Первый смысл: совершенный человек – это идеальный человек (в смысле – очень хороший человек, лучше не бывает). Такой человек обладает одними положительными качествами и не имеет никаких отрицательных. Это – пустая абстракция. Даже Бог в представлении Христа имел минусы: гневался, наказывал, посылал трудные испытания. А реальный человек не может быть идеальным по той простой причине, что положительные качества невозможны без отрицательных, ибо они оба суть проявления одного и того же. Реальный человек, пытающийся приблизиться к идеалу, не может выжить в борьбе за существование, а если и выживает, то на поверку оказывается порядочной сволочью. Самое большее, что возможно на этом пути – это ограничение отрицательных потенций. А тут в нашем обществе принципиальных проблем нет: система воспитания, идеология, пропаганда, искусство, коллектив, общественные организации (партийная, комсомольская), органы власти (милиция, КГБ), коллеги, родственники и знакомые так или иначе сдерживают отрицательные потенции человеческой натуры, вынуждают людей быть лучше, чем они могли бы быть, будучи предоставлены сами себе. Функции божественного образца и принуждения к подражанию ему в нашем обществе выполняются всеми от мала до велика. И призыв Учителя Праведности к людям, чтобы они были хорошими, в этих условиях прозвучал бы как банальная, пустая и лживая пошлость. Потому я не призываю вас сдерживать отрицательные проявления вашей натуры, – это не моя задача, это задача идеологии, пропаганды, партийной и комсомольской организации и прочих элементов вашей социальной жизни.

Второй смысл совершенства; абсолютно совершенный человек это существо, которое в потенции обладает всеми мыслимыми качествами, причем не только хорошими, но и плохими. Совершенный человек в этом смысле способен приспособиться к любой ситуации, выжить в любой ситуации, жить в любых условиях. Такой совершенный человек фактически реализуется в людях, но в той или иной мере, в среднем, а главное – в их массе. Миллион людей, взятых как некое целое, уже воплощает в себе все мыслимые качества совершенного человека. Совершенное в этом смысле существо есть Бог. Тут я солидарен с Христом: будьте совершенны в этом смысле! Стремитесь индивидуально овладеть всеми потенциями огромной массы человечества! Но не стремитесь все их проявлять. Как распорядиться этим богатством абсолютно совершенного существа, – вот этому и учит моя душелогия, мое учение о житии.