Текст книги "Этюды о моде и стиле"

Автор книги: Александр Васильев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 30 страниц)

«Сказки тысячи и одной ночи», ароматы гаремов и жар турецких бань – хамамов питают воображение создателей моды. Из вполне авангардных для тех лет изобретений баловня парижской моды Жан-Поля Готье отмечу шотландскую юбку килт в сочетании со смокингом для вечера или черное страусовое боа для декадентствующих подростков.

«Не пугайтесь, ради бога не пугайтесь!» – этими словами Германна из пушкинской «Пиковой дамы» можно было бы закончить обзор модных тенденций в мире мужской моды последнего десятилетия прошлого века. Но будущее всегда готовит нам счастье жить. Жить вместе с Царицей Модой.

Конец прошлого века был отмечен стилем гранж, но, как я неоднократно писал, мода идет по кругу. Поэтому неудивительно, что на смену гранжу пришло увлечение люксом. В мужскую моду вновь привносится гламур: роскошные шелковые ткани, золотое шитье. Это попытка соединить гранж с традиционным представлением о роскошной жизни. Примером может служить недавно появившаяся линия одежды «биллионере», предлагающая мужчинам носить джинсы, украшенные золотыми заклепками, или куртки, изготовленные из позолоченной кожи. Кружевное белье от Гальяно становится непременным атрибутом модного человека. Да и наш старый знакомый – Жан-Поль Готье все чаще и чаще включает в свои коллекции от-кутюр модели тканей, ранее использовавшихся лишь на туалетах женщин высшего общества. Его брутальные моряки, осыпанные блестками и стразами, по-прежнему сохраняют свою привлекательность и создают утонченный образ современного мужчины.

Возвращение гламура

В стремительном и быстротечном полете моды подчас трудно ориентироваться. Но она – зеркало нашей истории. Мода – самое верное и цельное выражение сиюминутного состояния свободного общества. Мода – великий двигатель материальной культуры, она генерирует новые идеи или переосмысливает старые, но в новом контексте.

Но моду надо чувствовать, а не слепо следовать за ней. Лишь модно мысля, можно не только в деталях разобраться в новорожденной тенденции, но и предвидеть ее. Создатели и диктаторы современной моды лишь катализируют мысль, уже народившуюся, витающую в воздухе, облекая это пока еще бесплотное существо в кружево или рогожу, бархат или ситец, меха пли пластик.

1990-е годы дали женщинам возможность осмыслить собственный опыт прошедшего века, разобраться в наследстве, собранном десятилетиями творческого труда, и выявить главное в женской красоте сегодня. Лишь самое ценное из багажа прошлого, лишь самое нужное и актуальное оставили женщины себе, чтобы теперь, в новом веке, все более и более нравиться своим мужчинам.

Финансовый кризис повлек экономический, а вслед за ним и кризис моды, связанный в начале 1990-х годов с исчезновением основных покупателей на рынке красоты. Как всем известно, стиль гранж – одежда видимой бедности, граничащей с нищетой, и был первым ответом моды на явление кризиса как такового. Лишь растительные материи, вроде льна, хлопка или шерсти шли в дело, лишь органические красители использовались тогда для их окраски. Объемные, мешковатые или, наоборот, слишком зауженные вещи носили все мы в течение этих девяностых годов. Плетеные туфли на платформе из рафии или джута, землисто-серые цвета, экологически чистые украшения вроде кулонов из донышек битых бутылок, из ракушек, пробок и перьев ястреба составляли важную часть гардероба модницы последнего десятилетия XX века. Огромное влияние на становление и укрепление печального гранжа оказали также и новые манекенщицы. Одной из самых популярных была англичанка Кейт Мосс из лондонского предместья Кройдон. Тщедушная, болезненного вида, она и была музой вкуса эпохи кризиса.

Однако уже в середине последнего десятилетия минувшего века в модных коллекциях ведущих домов стал заметен перелом. Улучшение экономической ситуации в США, а также перемены в молодежной моде сказались в первую очередь на цветовой гамме. Больше радостных сочетаний, особенно тех, что были востребованы в 1970-е годы – желтый, оранжевый, красный и синий. Эти «поп-цвета» были связаны с психоделической музыкой эпохи хиппи и ее повседневной дистрибуцией в быту. Возвращение интереса к музыкальным звездам диско вроде знаменитой шведской группы «АВВА» или ямайской группы «Бони М» сделалось возможным лишь с переменой моды.

Тинейджеры стали мечтать об эпохе своих мам – 1960–1970-х годах. Такого рода ретроспекции – частое явление в развитии моды. Например, в 1880-е годы возвратились драпированные турнюры 1870-х; в 1920-е – коротенькое платье с низкой талией – дань моде девочек 1900-х годов. Великолепный «new look» Диора 1947 года – повторение модного силуэта 1937-го.

Мода всегда регенерирует самое себя, смотрит вслед таящему в бездне звездному шлейфу, оставляемому ею же самой. Даже такие, казалось бы, особенные 1970-е годы в моде были отчаянной попыткой переработать запас гардероба 1930-х годов. Не только благодаря успеху чарльстона, джаза, самого стиля ар-деко, но и благодаря влиянию кино, в первую очередь фильма «Кабаре» или вдруг вновь ставшему популярным роману Фицджеральда «Великий Гетсби», мода регенерировала предвоенную пору. Подобные явления возможны лишь в случае, когда копируемый модой период достаточно удален от нашего времени, но не настолько древен, чтобы казаться театральным маскарадом. В начале 1970-х годов на чердаках и на блошиных рынках было возможно купить многое из бабушкиного гардероба – муслиновые платья цветочного рисунка, атласные «голливудские» блузки, брюки клеш 1930-х годов, маленькие шляпки «фик-фок на один бок» и длинные шарфы. Конечно, в эпоху хиппи и сразу после нее вовсе не все одевались в старое, и на помощь любительницам красивой жизни пришел великий создатель женских мод Ив Сен-Лоран, чутко воспринявший дух своего времени. Именно он ввел вновь в моду блестящие атласные и креп-сатиновые ткани, «опиумные» цветовые сочетания, ретроголливудский грим с сильно накрашенными ресницами и подведенными, выщипанными бровями стиля Марлен Дитрих.

Даже такая неотъемлемая часть гламура 1970-х годов, как туфли на платформе, тоже была обыкновенной ретроспекцией. Созданные впервые в 1937 году в итальянском Доме «Ферагамо», они особенно пришлись ко двору в годы Второй мировой войны, растиражированные до бесконечности, благодаря успеху бразильской кинозвезды тех лет Кармен Миранды. Маленькая, веселая и очень подвижная, она, как никто ранее, нуждалась в высоченных платформах золотого, серебряного цвета или просто усыпанных стразами.

Возвращение в 1990-е годы мод 1910-х годов является фактом двойной ретроспекции. Тридцать лет назад копировали довоенную моду, теперь стали копировать оба периода одновременно. Интерес молодых женщин к модам их матерей связан со свободной идеей стиля семидесятых годов. Рок-оперы «Иисус Христос – суперзвезда», «Волосы», «О, Калькутта» раскрепостили и музыкальное, и зрительское восприятие мира. Серия фильмов «Эммануэль», запомнившаяся всем исключительно благодаря ставшей популярной мелодии, внушила тогдашнему обществу представление о полной доступности секса, а великолепный американский актер Джон Траволта станцевал за всех нас под музыку «Би Джиз».

Особенное ощущение свободы общества, вседозволенности развлечений, цветов одежды, стиля походки и длины волос, определявшее моды семидесятых годов, напрочь улетучилось в годы восьмидесятые. Японская «черная мода» тогда захватила рынок. Все только и говорили что о видео, лазерных дисках, факсах и телесериале «Даллас». К счастью, мир сильных денег, так соответствующий менталитету 1980-х годов, исчез в эпоху кризиса, а новое поколение, народившееся тогда, хотело другого.

Огромным импульсом моды стали и космические 1960-е годы. С легкой руки Валентины Терешковой женщины во всем мире стали мечтать о полетах в космос и встречах с влюбленными инопланетянами. Телесериалы «Скайтрейк», «Барбарелла» доступно объясняли массам, что подобные встречи действительно возможны. Талантливые создатели моды 1960-х годов – Пьер Карден, Андре Курреж и Пако Рабанн одели дам в винил, скафандры и металлические мини-юбки на случай межпланетных любовных контактов. Еще востребованная теперешним поколением, та эпоха не стала только лишь ностальгическим воспоминанием тинейджеров 1995 года.

Таким образом, мода сегодняшнего дня – ретроспективная смесь трех эпох: тридцатых, шестидесятых и семидесятых годов прошлого века. Их влияние проявилось в коллекциях Милана, Токио, Парижа, Лондона и Нью-Йорка, в возвращении гламура, этого утраченного женского блеска прошлого.

Все 1990-е годы были связаны с выявлением естественных форм женской фигуры. После футлярообразных 1980-х годов, где так ценили черную кожу и красный трикотаж с подкладными плечами, на смену пришел ярко выраженный плавный и женственный, гламурный силуэт предвоенного голливудского кино. Удлиненные, утянутые стильные фигуры женщин вновь стали привлекательными в середине 1990-х годов. Родоначальником подобного, совершенно европейского направления следует считать Кристиана Лакруа. Это ему впервые пришло в голову еще в конце 1980-х вернуть женщинам их великолепный бюст и тонкую талию, совершенно игнорировавшиеся многими дизайнерами-восьмидесятниками. Струящиеся линии платьев коллекций той поры – дань женской красоте как таковой. Само платье было реабилитировано полностью. Как никогда часто большие дома моды стали использовать массу платьев в своих коллекциях: Ланвен, Шанель, Мюглер, Баленсиага, Кензо и Тед Лапидус – лишь некоторые примеры этого характерного явления. Огромная доза довоенного гламура привилась и прическам. Короткие завивки на косой пробор, заколки-невидимки, крашеные блондинки возвращают нам образы кинозвезд эпохи Гарбо или Мэй Уэст. Сам же грим, с подводкой «диско» у глаз отображал 1930-е и 1970-е годы. Символ жертвы моды, вездесущая Мадонна своим лицом всегда напоминала нам и то и другое, не правда ли?

Возвращение гламура привело за собой и возвращение люкса как такового. Какой огромный выбор материй вы можете найти сегодня в коллекциях – рытый и гладкий панбархат, парчи и атласы, плиссированные шелка – все это выглядят настоящим пиром во время чумы после кризисных годов. Попрана была даже святая святых экологистов – в ряде коллекций возвращаются меха и замши. Авангардная английская создательница мод Вивьен Вествуд даже попыталась лансировать давно забытые кринолины, и, подобно Вивьен Ли в роли Скарлет О'Хары, модницы нового времени стали обретать романтический и исторический силуэт, полный очаровательной ностальгии.

Особым событием весенних показов 1995 года в Париже была коллекция возрожденного Дома Кристобаля Баленсиага, созданная молодым голландским стилистом Жозефусом Тимистером, отмечавшим таким образом 100-летие великого дизайнера. Родившийся в 1895 году в местечке Гитария около Сан-Себастьяна в Испании, Кристобаль Баленсиага еще ребенком начал свое обучение у городского портного. В возрасте двадцати одного года, в 1916 году, он открыл уже свое собственное дело в Сан-Себастьяне, а позднее и филиалы в Мадриде и Барселоне. Восхищенный парижским престижем, он проехал во Францию и открыл в 1937 году в Париже дом под своим именем. Окрыленный мгновенным успехом, Баленсиага перекупает у американского дизайнера Майнбаучера дом моды на авеню Георга V, где он работал до 1968 года. Одними из первых манекенщиц Баленсиага были красавица-киевлянка Варвара Раппонет и яркая петербурженка княжна Ксения Щербатова. Особенно работы Баленсиага отличало качество кроя. Часто использовавший темы испанского Ренессанса в своих коллекциях, Баленсиага стал одним из столпов парижского кутюра. Подобно искусной мастерице моды 1930-х годов Мадлен Вионне, Кристобаль Баленсиага, возможно, более всех других дизайнеров понимал искусство кроя модного силуэта. Вещи, созданные им, – достойное украшение каждого музея моды и костюма. Оттого та, юбилейная коллекция вновь открывшегося Дома Баленсиага и была так успешна, что в элегантной форме суммировала достижения дома за 1930–1960-е годы. Тяжелые шелковые фаи и оттоманы, бархаты и шанжаны, букле и твиды составили основу приталенного силуэта.

Поиски утраченной за годы кризиса элегантности привели к успеху и показ в середине девяностых великолепного парижского дизайнера Тьерри Мюглера. Представленный в старинном «Зимнем цирке», он стал настоящим шоу-спектаклем. Музыка, выбор манекенщиц, «шоу-бойз» и сама восторженная публика производили неизгладимое впечатление. Тьерри Мюглер родился в Страсбурге. Малоспособный в школе, в возрасте 14 лет в 1960-е годы он поступает в кордебалет Рейнской оперы, параллельно обучаясь в Страсбургской школе декоративных искусств. Окончательно соскучившись в Страсбурге, Тьерри Мюглер в 20 лет переезжает в Париж, где часами просиживает в кафе «Флора» на бульваре Сен-Жермен. Начав свою карьеру в области моды как декоратор витрин, Мюглер учился короткое время в парижской школе моды Эсмод. В 1973 году он создал свою первую коллекцию под названием «Кафе де Пари», а в следующем – запатентовал свое имя. Уже в конце семидесятых Тьерри Мюглер – один из самых многообещающих создателей парижской моды. Это он вместе с другом своей юности Клодом Монтаной ввел в моду подкладные плечики, создававшие силуэт женщины сильной, характерной и обольстительной, но стойкой. Стиль Мюглера и есть возвращение утраченного гламура. Созданные на стыке реальности и фантазии, его вещи – живой памятник декадентского конца XX века и выхода в новое тысячелетие. В тот раз Тьерри осенила идея использовать совсем иных манекенщиц в своем показе. Они – звезды прошлого: Твигги, Верушка, манекенщицы 1950–1960-х годов – были возвращены на подиум и купались в лучах возрожденной славы. В этом новом концепте проявился интерес Мюглера и многих новых создателей моды, например Лагерфельда, к женщинам зрелого возраста. На протяжении последних десятилетий в фокусе моды были исключительно юные тогда создания вроде Клаудии Шиффер или Наоми Кэмпбелл. «Старинные» манекенщицы, состоятельные, взрослые дамы – именно они и являются настоящими клиентками моды. Они, а не двадцатилетние красотки, купят в больших домах платья за 20 или 30 тысяч долларов.

Известный японский создатель моды Кензо также обратился тогда к мечтам о прошлом. В большом фойе парижской «Гранд-опера» он представил зимнюю коллекцию, полную реминисценций на тему «new look» или изящных платьев Грейс Келли. Приталенный, корсетообразный силуэт, маленькие шляпки «Биби», муары и тафта заставили нас задуматься о юности наших мам, об утраченном женском шике. Тюлевые нижние юбки, закрывающая колено длина и маленькие перчаточки – все эти ностальгические прелести 1950-х годов смотрелись по-новому и были милы.

В мире моды всегда пертурбация. Одной из них был уход на пенсию изысканного создателя костюмов и платьев покойной Одри Хепберн французского аристократа крови и духа Юбера де Живанши, родившегося в 1927 году в городе Бове во Франции. Юбер де Живанши после недолгих занятий правом приехал в 1945 году в освобожденный Париж и поступил на работу в дом безупречного создателя моды 1950-х годов Жака Фата, а откуда он перешел сначала в Дом Роббера Пиге, а затем Люсьена Лелонга. Учившийся у Баленсиага, а также в студии у Эльзы Скиапарелли, в 1952 году он открыл свой собственный дом моды на улице Альфреда де Виньи в Париже, а затем, в 1959 году, на знаменитой авеню моды, носящей имя Георга V. Элегантный и с хорошим вкусом, Живанши навсегда останется одним из апостолов рафинированного парижского шика. Самым талантливым наследником его духа в моде станет, наверное, дизайнер английского авангарда, уроженец Гибралтара Джон Гальяно. Возможно, он и создаст невероятно современные коллекции, но Одри Хепберн в них мы уже не узнаем…

Обращаясь к прошлому, мода сегодня предоставляет женщинам все же огромную свободу. Свободу выбора своего собственного элегантного стиля.

И своего, ею самою выбранного гламура.

Кино и мода

Кино – это и есть мода. Всю свою более чем столетнюю жизнь кино было мощнейшим проводником, распространителем и диктатором мод. Поначалу, однако, на кино смотрели свысока. Эти «живые картины» с их прыгающим черно-белым изображением казались вздорным порождением технического мира. Постепенно, однако, кинематограф стал завоевывать сердца людей.

Вначале киномода была связана с необычайным успехом на европейских сценах русского балета Сергея Дягилева. Ориентальная хореография Михаила Фокина, томные позы Иды Рубинштейн и невесомые прыжки Вацлава Нижинского создали тот необычайный аромат, который жадно вдыхали обожатели искусства второго десятилетия века. Мерцающие краски Леона Бакста, разом подхваченные парижским императором моды Полем Пуаре, воплотились в платьях, туниках и бальных нарядах, отделанных марабу, шиншиллой и стразами. Пока в Петербурге придумывали, а в Париже шили все эти манто, палантины и длинные жакеты труакары, в Голливуде мигом сообразили, чего желает вкус изощренной публики. Голливуд решил поразить людское воображение небывалой восточной роскошью и размахом. Размах стал основным правилом Голливуда и созданной им моды.

Знаменитая киноколония Голливуд была основана до начала Первой мировой войны группой еврейских предпринимателей с Восточного берега Соединенных Штатов. Их привлекали 355 солнечных дней в году в этом, тогда еще дешевом уголке Южной Калифорнии. Знали ли эти люди, что создают империю, которая станет заправлять умами и стремлениями миллионов на нашей планете? Знали ли они, что этот крохотный кусочек земли возле Лос-Анджелеса продиктует людям, как надо жить, любить, страдать, убивать, воевать, шпионить, соблазнять или одеваться?

Снятый Гриффитом в 1916 году основополагающий фильм «Нетерпимость» стал отправной точкой этого «викторианства» XX века. Белые слоны из папье-маше на вавилонской лестнице – вечный символ первых эстетических потуг Великого Немого. Тысячи полуобнаженных потных статистов, парики и драпировки стали массовым тиражированием идей Бакста, начавшим историю кинокостюма.

Тамара Карсавина манящими па-де-ша порхала по парижской сцене, а на экране ей нашлось специфическое киноамплуа – женщина-вамп. Ее грим, тяжелые темные веки, мертвенно-бледное лицо и кроваво-красные губы были цитатами грима балетной султанши Зобейды, и влияние ее на моду двадцатых трудно переоценить. В Голливуде царицей «невинного секса» и первой вампирессой стала пышногрудая уроженка штата Огайо Тэда Бара. Ее женские чары особенно восхищали солдат Первой мировой войны. Женщины много взяли от нее, и особенно умение закатывать глаза, принимать томное выражение лица и быть могильно-таинственной. Так Голливуд породил самое важное в моде XX века – он породил звезду, культ кинодивы. Вся дальнейшая история кинематографа была связана с этим. Публика требовала новых, невиданных экзотических звезд. Билеты на фильмы без их участия просто не продавались. Публика хотела знать, сколько стоят платья ЗВЕЗДЫ, кого ОНА любит, где ОНА живет, как питается и где отдыхает. Звезды стали новыми, не канонизированными церковью апостолами и святыми, которым поклонялись, на которых молились, которых обожали до тех пор, пока они были в моде. А потом с насмешливым презрением их отбрасывали в сторону, забывали и заживо хоронили.

Неписаные правила Голливуда распространились повсюду. Под вампирессу гримировались датчанка Аста Нильсен, полька Пола Негри и целая галерея «немых муз» отечественного игрового кино – легендарная Вера Холодная, незабываемая Вера Каралли, героическая Зоя Карабанова.

Мировой катаклизм 1914–1918 годов во многом изменил психологию женщин в мире. Их работа в тылу, в госпиталях, на заводах и даже на фронте привела к неизбежной эмансипации. На смену вампирессам с их бушующими страстями пришли героини эпохи джаза. Голливуд бросил взор на Париж и решился на отважный шаг – приглашение настоящего парижского создателя мод. Таким «настоящим парижанином» был русский художник из Петербурга Роман Тыртов, известный затем всему цивилизованному миру под псевдонимом Эрте. Именно в Голливуде Эрте создал самые фантастические туалеты для «немых» звезд Мэй Мюррей, Мэрион Дейвис, Лилиан Гиш и Ален Прингл. Его вышитые бисером струящиеся платья, невообразимые рукава, умопомрачительные тиары стали классикой голливудского костюма, без которой невозможно вообразить американский гламур. Одной из важнейших работ Эрте в Голливуде стало его участие в создании костюмов для фильма «Бен Гур», снятого в 1926 году. Шестьсот галлонов телесной «морилки» для изображения римского загара было изведено на целую армию статистов.

Звезда фильма Раймон Наварро, как и его близкий друг Рудольф Валентино, продиктовали своим видом долго державшуюся моду для мужчин. С их легкой руки все модники возомнили себя «latin lovers» и стали обильно мазать бриллиантином головы, загорать или хотя бы пудриться темной пудрой.

Среди звезд двадцатых в создании моды, возможно, всех переиграла крохотная, но волевая женщина Глория Свенсон. Она любила вечеринки, чарльстон, карнавалы, мужчин и платья. Живя в стокомнатном дворце, купленном у «короля бритв» Жиллетта, Глория поменяла пятерых мужей, поразив всех браком с французским маркизом Фалез де Кудре. Став на короткое время не только миллионершей, но и титулованной маркизой, она прислала на студию «Парамаунт» классическую телеграмму: «Прибываю завтра с маркизом. Организуйте овации». Ежегодно Глория Свенсон тратила на меховые манто 25 000 долларов, на пальто и накидки – 10 000, на платья – 50 000, на чулки – 9000, на туфли – 5000, на белье – 10 000, на сумочки – 5000, на прически – 5000 и на духи – 6000. Однако и на нее мода прошла – sic transit gloria mundi.

В Европе тем временем выдвинулась одна венгерская красавица – олицетворение стиля ар-деко на экране Лиа де Путти. Ее прямая стрижка – как у китаянки или египетского мальчика – копировалась многими. Однако в 1931 году она подавилась косточкой и умерла.

Кризис 1929 года, подорвав мировую экономику, способствовал и глобальным изменениям в моде. В экономическом спаде винили и разнузданность моды двадцатых – все эти бассейны с шампанским, краны умывальников из чистого золота, «ягуары» с сиденьями, обитыми шкурой леопарда, кокаин, страусовые перья, блестки и саксофоны.

Впрочем, и самого кино коснулся кризис, связанный с техническим прогрессом. Оно заговорило. Это в первую очередь вывело из моды многих иностранных актеров Голливуда, изъяснявшихся с акцентом. Да и немало американцев пострадало из-за того, что их голоса плохо ложились на пленку.

Между тем культурной Европе становилось все теснее в железном кольце Франко – Муссолини – Гитлера – Сталина. А Америке понадобились новые героини. Светлые волосы, высокий лоб и скулы шведки Греты Гарбо заложили основу нового представления о женской красоте. Все дамы перекрасились в блондинок, выщипали брови, приклеили ресницы и заломили шляпы на один бок а-ля Гарбо. Кино диктовало свои эстетические правила, и даже большие парижские дома мод вынуждены были им подчиниться. Струящиеся белые длинные креп-сатиновые платья создавали женственный силуэт. Дома Ланвен, Шанель, Пату, Лелонг, Майнбошер преуспели в искусстве такого кроя, используя опыт косой линии великой Мадлен Вионне.

Особенно привлекательно выглядели в кино платья с блеском или из парчи-ламе. И они тоже моментально были скопированы в Париже. На фирме «Метро-Голдвин-Майер» с 1928 по 1942 год работал неповторимый создатель костюмов для Греты Гарбо – Адриан. Он создал костюмы для многих ее исторических картин, так сильно повлиявших на линию моды. «Романс» (1930), «Мата Хари» (1931), «Королева Кристина» (1933), «Анна Каренина» (1935) и «Дама с камелиями» (1936) были толчком, который побудил моду середины и конца тридцатых обратиться к истории, чаще всего Викторианской эпохи. Многие элементы костюмов Гарбо, нарисованные Адрианом, копировались в Нью-Йорке и продавались большими магазинами. Другой звездой, поменявшей представления о женской красоте – прежде всего красоте фигуры, – в тридцатые годы стала актриса Мэй Уэст. Пышногрудая, с широкими бедрами, Мэй была первой актрисой, сказавшей слово «секс» со сцены. Ее речь, манера цедить слова и коронная фраза, обращенная к журналисту: «У вас в кармане револьвер или вы просто рады меня видеть?» – создали ей репутацию «плохой девчонки из большого города», которой бы позавидовала сегодня Мадонна. Ее портрет писал Сальвадор Дали, ею восхищалась Эльза Скиапарелли, даже флакон духов «Шокинг» Скиапарелли сделала в виде торса Мэй Уэст. В 1938 году Мэй пригласила Эльзу Скиапарелли в Голливуд, где та нарисовала костюмы к фильму «Каждый день – каникулы».

Тревис Бантон, великий костюмер Голливуда, одевший Клодетт Кольбер в «Клеопатре» и Марлен Дитрих в «Красной императрице», был большим фантазером. Он никогда не забывал о необходимости поразить публику роскошью – например, кринолином из соболей на Марлен, игравшей русскую царицу.

В костюме историческом Голливуду, безусловно, принадлежит первенство во влиянии на развитие женского модного силуэта тридцатых, но и в костюмах «современных» он не отставал. Тогда в кино не любили ничего сиюминутного, моментального – многие фильмы шли подолгу, они должны были делать кассовые сборы постоянно. От дизайнеров требовали «мод», которые бы не выходили из моды тотчас после первого показа картины.

Кто из любителей кино не помнит фильм «Ниночка» с Гарбо, где актриса играет сотрудницу ГПУ, засланную в Париж с секретной миссией! Именно «буржуазная» мода более всего поражает героиню фильма Нину Якушову. Даже абсурдная шляпа в форме трубы по эскизу Адриана преображается на Грете Гарбо, становясь божественной тиарой голливудской моды. «Как эта цивилизация может выжить, когда женщинам позволяют носить подобное на голове?» – вопрошает риторически Нина Якушова. А ведь выжила…

Военное время – сороковые годы – потребовало новых киногероинь – воительниц. На немецких экранах лидировала тогда любимая Гитлером скандинавская актриса Зара Леандер. Рыжая, крупная, с низким грудным голосом, музыкально одаренная, она была одной из коронных карт фашистской пропаганды. И нравилась она очень многим. Стиль «немецкого грима» был распространен и среди кинозвезд СССР. Любовь Орлова, Валентина Серова, Лидия Смирнова и Янина Жеймо в своем гриме и прическах не отставали от немецких конкуренток.

Американские моды военного времени пришли, как ни странно, из Латинской Америки. Отрезанный от Европы, Голливуд нашел новую, «ближнюю заграницу», которая его очень вдохновила. Новая латинская музыка – серенады и болеро, тропические танцы – самба и румба, а также новая бразильская звезда – Кармен Миранда сделали свое дело. На зрителя обрушился шквал музыкальных картин – ревю, где все пело и плясало. Низкорослая, с косым разрезом глаз Кармен Миранда живостью своих песен, бешеным ритмом движений и особенно бананами на голове и ананасами на шляпах развлекала солдат. Она ввела повальную мировую моду на туфли на платформе, высокие шляпки и испанские мантильи.

В 1947 году Кристиан Диор поразил мир своим «new look». Кинозрители с удовольствием отметили, что платья Диора напоминают корсет, нижние юбки, узкие талии и покатые плечи – костюмы, созданные в 1939 году Вальтером Планкеттом для фильма «Унесенные ветром». Тема викторианских кринолинов, прерванная «хабанерами» военных лет, привилась в освобожденном Париже и задала тон в моде на все пятидесятые. Голливудские дизайнеры Ирен Шараф, Жан Луи и Орри-Келли не менее, чем Баленсиага, Фат или Грифф в Париже, диктовали моды того десятилетия. Мерилин Монро, Джейн Рассел, Лиз Тейлор, Одри Хепберн, Ким Новак, Дорис Дей и Лесли Карон не хуже заправских манекенщиц парижских домов лансировали новые моды, прически, силуэты, туфли, подводки глаз и т. п. А что уж говорить о Бриджит Бардо или Софи Лорен – они ведь были самыми авторитетными законодательницами мод.

Звездный полет Валентины Терешковой сделал актуальными в моде космические сюжеты. Потеснив кино, телевидение представило серии-эпопеи «Стар трек» или «Эвенджерз», в которых реальное и вымышленное перемешалось. Мини-юбки Мери Куант, скафандры Пьера Кардена, космические сарафаны Андре Куррежа – все они дань новой «инопланетянской» моде.

Эпоха хиппи и последовавшая за ней эпоха ретро были также связаны с кино. Такие фильмы, как «Кабаре», «Смерть на Ниле», «Великий Гетсби» пробудили у публики интерес к довоенному прошлому. Тогда и вспомнили о Тамаре Лемпицкой, Эрте, Соне Делоне, Константине Бранкузи и чарльстоне. Мода вновь вознесла вышитые бисером платья, вязаные шапочки а-ля Наталья Макарова в эмиграции, длинные шарфы, брюки клеш и вновь обнаружившиеся платформы.

Джон Траволта стал символом моды диско. Блестящие атласы сегодняшней моды – это ее отголосок, донесшийся двадцать лет спустя.

Фильм «Амадеус» ввел в моду панковские прически и цветные волосы.

Никогда кинокостюм не мог существовать без влияния современной ему моды, никогда мода не прививалась без популяризировавшего ее кино.

Один мой знакомый французский ребенок спросил свою маму: «Сталин и Сталлоне – родственники?» Хочется ответить – да, ведь оба – диктаторы. Но диктат моды восхитителен.