Текст книги "Наследники Тимура"

Автор книги: Александр Валевский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 15 страниц)

Часть вторая

Наследники Тимура

Гриша Буданцев учился в девятом классе и уже два года был вожатым отряда, вначале в шестом, а затем в седьмом классе.

Комсомольские поручения он выполнял охотно. Его энергия, умение организовать устремления ребят, вызвать интерес к увлекательным пионерским делам укрепили авторитет вожатого в классе, вызвали сердечную привязанность и симпатии ребят.

Не раз комитет комсомола ставил другим вожатым в пример отряд Буданцева. Особенно доставалось тем вожатым, которые любили поплакаться на свою злосчастную судьбу. Секретарь комитета, девятиклассник Петя Громов, такого горемыку не жаловал.

– Опять хныкать пришел! – насмешливо встречал он его. – Злодеи пионеры замучили?

– Не могу я, Громов, понимаешь… Дай любое поручение – выполню! Честное слово! – клялся горемыка.

– Выполнишь ты! Как же! Комсомольского сердца у тебя нет! Воли – ни на копейку! Спасовал!

Горемыка оправдывался:

– Это же не отряд, а стойбище сонных тюленей. Они ничем не интересуются.

Петя Громов возмущался:

– Во-первых, ты мне на пионеров не клевещи! Сам ты сонный тюлень, если хочешь знать! Что значит – «ничем не интересуются»? Не бывает таких ребят!

– Как не бывает?

– А вот так: нет в природе таких детей, которые бы ничем не интересовались. У каждого свои желания и планы, мечты и надежды. Но надо их открыть. Ключ найти к ребячьей душе. Трудно ему! Слабосильный какой!

Громов сердито ходил по комнате, недовольно ероша густые волосы, потом, приведя их гребенкой в порядок, останавливался перед понурым пришельцем, спрашивал его в упор:

– Почему Буданцев может? Класс дисциплинирован. Нет ни одного отстающего. На ребят любо-дорого смотреть. В чем дело? Какие такие особые таланты у Буданцева?

– Он фантазер! – вздыхал горемыка и начинал, не то с удивлением, не то осуждая, рассказывать, как Буданцев проводил отрядный сбор на тему: «Володя Дубинин – младший сын партии».

– Это же не сбор, в прямом смысле… – говорил он, досадливо разводя руками. – Это какое-то театральное обозрение в костюмах. Там только Аркадия Райкина не было. Откопал где-то сведения, что Дубинин любил петь русские песни: «Выйду ль я на реченьку» и другие… Так ради этого дружок Буданцева – Силаев – в классе квинтет народных инструментов организовал. Солиста еще на сбор пригласили из шестого класса – балалаечника.

– Ладно! – прерывал Громов. – Ты лучше скажи, – как у него сбор прошел?

– Сбор прошел хорошо, я не спорю… Так ведь кто не пойдет на цирковое представление?.. – ехидно замечал горемыка. – А только это не сбор! Такого ни в каких инструкциях и пособиях не найдешь…

– Вот именно! – усмехался Громов. – А ты бы хотел, чтобы создали устав пионерской службы. Заучить на зубок все параграфы устава и действовать, как положено. Ребятам нужна игра, понятно? – говорил он горячо. – Увлекательная игра, – такая, чтобы возбуждала их интерес к теме сбора. Ребята склонны откликаться на все события жизни, но отражают их в игре, а не в докладах и речах. Пора бы тебе это понять. Вот Буданцев понимает. Надоели пионерам все эти ваши предметные сборы – не то урок, не то скучное собрание. Напишете шпаргалки, а ребята потом, как попугаи, закатывают речугу за речугой. Мухи от тоски дохнут! Давай иди к Буданцеву на выучку! – заключал он решительно, – Комсомольского поручения я с тебя снять не могу. Да и комитет его не снимет.

Горемыка уныло брел к Грише.

– Ты мне свою методологию расскажи… – приставал «горе-теоретик».

Буданцев охотно помогал, советовал. Отвечал так:

– Методология одна – «Смерть скуке!» Всем должно быть интересно. Зрителей на сборах нет. Все участники, все действуют. Пусть каждый сам скажет: что он хочет делать, какие ему игры и занятия по душе, что любит, чем увлекается. Всякую хорошую инициативу надо поддержать. Автора предложения – поставить во главе организации; пусть проявит всю силу своего увлечения в любимом деле. Вот тебе и вся моя «методология»! Ты только не старайся подгонять под какую-нибудь схему. В этом деле «таблицы умножения» нет. Работа с ребятами – это творческий процесс, применительно к случаю: сегодня – одно, завтра – другое, и каждый раз – разное… Понятно?

Гриша неизменно вспоминал при этом уральского писателя Бажова, его рассказы о русских мастерах-умельцах, и подчеркивал:

– Вот и у нас, вожатых, должна быть «живинка в деле».

Такой поддержанной им инициативой, в которой сразу же обнаружилась «живинка», была идея Игоря Бунчука и Толи Силаева создать тимуровский отряд при доме, в котором жили многие ребята этой школы.

Хотя, по мнению некоторых комсомольских «активистов», Буданцев и считался фантазером, но у него был трезвый ум и опыт пионерского вожака. Гриша отлично знал, какую силу представляет собою детский коллектив и как велико его влияние на окружающих. Но в доме не было никакого коллектива. За пределами школы ребята утрачивали всякую связь и оставались одиночками. Их общение друг с другом и привязанности формировались случайно. Здесь, на дворе, они были предоставлены самим себе. Они часто попадали под влияние вожачков, способных увлечь ребят на порочный путь хулиганства, а подчас и преступления.

«Двор должен стать нашим! Разве нельзя этого добиться? – раздумывал Буданцев. – Да неужели мы не справимся с разными вздорными хулиганствующими мальчишками, маленькими шпанятами? Конечно справимся. Может быть, не сразу, но все же одолеем… Нужен только сильный тимуровский отряд, который бы увлек мальчишек интересными делами. Его не так просто создать, – это верно! Но ведь уже есть ядро пионеров – школьных активистов: Игорь, Толя, Саша Кудрявцев. Надо подумать, – кого бы еще привлечь? Ядро потом обрастет: примкнут друзья активистов, а за ними и другие мальчишки… И тогда… Тогда во дворе появится новая сила – коллектив. Дело требует изобретательности и выдумки. Планы тимуровского отряда должны быть смелыми и увлекательными…»

Так думал Буданцев. Искры новых идей уже зажгли «фантазера». Он ясно видел, что будущая деятельность тимуровцев таит в себе огромные, благотворные возможности.

Гриша улучил удобный момент, чтобы поговорить с Громовым наедине. Буданцев боялся, что задуманное дело окажется не по плечу, сорвется…

Громов выслушал его с большим интересом. Сразу шутливо заметил, что сомнения убивают веру… И уже серьезно сказал:

– Дело хорошее! Бесспорно стоящее! Политически очень нужное. Я тебя поддержу, – можешь быть уверен. Ничего не бойся! Начинай! Огласки пока не надо. Развернем, наберемся некоторого опыта, – тогда и доложим на комитете.

Он дружелюбно потискал Буданцева.

– Худой ты, Гришка, как черт! В чем дело? Ешь плохо, что ли?

– Худой! – усмехнулся Буданцев. – Ты что, не помнишь, какой я был в первом классе? Заморыш!

– Ох, как же!.. – рассмеялся Громов. – Мы же тогда с тобой в одном классе учились. Помню, по физкультуре Иван Степаныч говорит: «Подтяните, ребята, трамплин!» Я с одного конца взял, тащу, а ты – ни тпру ни ну! Напыжился, покраснел – и ни с места!

– Давай теперь попробуем! – обхватил его Буданцев.

– Брось, Гриш… Войти могут! Неудобно… Слушай-ка… – перешел он снова на серьезный тон. – Ты своих тимуровцев не обездоливай романтикой. Ребячьему сердцу романтика тайны мила. Вспомни гайдаровского Тимура… Теперь, правда, другое время. Но ведь жизнь наша романтикой не оскудела. Наоборот, еще богаче стала. Верно?

Им помешали. Приехала делегация румынских студентов – будущих учителей.

– Забыл я об этом совсем! – спохватился Громов. – Ни пуха ни пера тебе, Тимур! – крикнул он уже на ходу, выбегая из комнаты.

Буданцев с большой охотой занялся организацией отряда. Вместе с энергичными помощниками – Силаевым, Бунчуком и Сашей Кудрявцевым – он привлек первых ребят: Колю Демина – будущего помощника Игоря по звену СМ (содействия милиции), Васю «серого» и Васю «синего» – незаменимых связистов, Виктора Гуляева – инструктора спорта отряда.

Путь прихода Виктора Гуляева к наследникам Тимура был извилист и сложен, как, впрочем, и вся его биография. Она хранилась в записях отрядного дневника – этой своеобразной летописи, которую аккуратно вел Толя Силаев – первый заместитель Буданцева, его личный друг, трубадур отряда и руководитель звена связи. Вскоре пришел Костя Широков, приведя трех своих товарищей. Увлечение Кости делами отряда было так сильно, так велика была его преданность тимуровцам, что штаб поручил ему ответственное звено – ПХД (помощь хозяйству дома). Дело было трудное; Костя не справлялся. Все свои огорчения от неудач принимал так близко к сердцу, что руководителя не снимали с поста, а только укрепили его звено дельными, расторопными ребятами.

Отряд рос, развивался и крепнул. Каждую неделю в него вливались новички. Их принимал штаб отряда. Никаких ограничений не было. Каждый мальчик школьного возраста мог стать наследником Тимура – пионер и не пионер, отличник учебы и двоечник. Для отстающих в учебе было создано при звене содействия технике отделение ПШ (помощь школе), которым руководил помощник отрядного «инженера», Саши Кудрявцева, Миша Карасев – ученик седьмого класса, отличник учебы. За его ум и разносторонние знания тимуровцы присвоили ему почетное прозвище «академика». Двоечники попадали в отделение «академика» и мало-помалу «слезали» с двоек.

Обязательства были строги: железная дисциплина и беспрекословное исполнение решений штаба.

За последнее время, когда отряд окреп, в него стали принимать постепенно одного за другим самых «ненадежных» ребят со двора.

– Нам теперь это не страшно! – говорил Буданцев. – Коллектив их исправит!

Вступающий в организацию наследников Тимура должен уметь плавать, ездить на велосипеде, ходить на лыжах, знать азбуку Морзе, уметь пользоваться компасом. Подготовкой к сдаче этих вступительных испытаний ведал инструктор спорта отряда – Виктор Гуляев.

Вскоре появился марш наследников Тимура, написанный отрядными стихотворцами на мотив «Марша нахимовцев». Учредили почетные значки – медальоны – за спасение жизни человека от огня, воды и при других несчастных случаях. Впрочем, кандидатов на награду пока не было. Каждый тимуровец мечтал спасти человека, но никому еще не довелось проявить свою отвагу. Правда, в конце лета Виктор Гуляев «спас» одного мальчонку, который чуть не утонул в Черной речке, но, как выяснилось потом, незадачливый пловец оказался подопечным Гуляеву новичком, которого отрядный инструктор обучал плаванию, готовя его к вступлению в отряд. В ходе обсуждения этого случая раскрылась вся «система», как Гуляев принимал от новичков плавание. Сдающего норму приводили на бревенчатые плоты-гонки и, раскачав на руках, выбрасывали на глубокое место. Помощники Гуляева и сам инструктор в полной боевой готовности стояли на бревнах, готовые ринуться в воду. Если новичок был еще слаб, недостаточно опытен в искусстве плавать и не мог своими силами добраться до гонок, начинал «пускать пузыри», – инструкторы немедленно бросались в воду и вытаскивали его. Но радость счастливца была не долгой. Дав ему отдышаться, его снова бросали в реку. На третий или на четвертый раз парнишка самостоятельно добирался до бревен. Удовлетворенные «инструкторы» отмечали в тетрадке против фамилии новичка: «плавание сдал».

Эта «система» напугала штаб тимуровцев. Ее назвали варварской, опасной для жизни и немедленно запретили. Главный инструктор Гуляев получил строгий выговор.

Были разработаны и утверждены штабом правила поведения; ругань, курение и грубость объявлялись позором. «Тимуровец обязан быть вежливым и скромным, выдержанным и хладнокровным, стойким и храбрым, оказывать помощь старым людям, стоять, когда с ним разговаривают взрослые». В отношении старых и одиноких жильцов, проживающих в доме, было принято специальное решение – «взять над ними тимуровское шефство». Первый такой опыт уже увенчался успехом. На очередном совете штаба Саша Кудрявцев доложил, что его «подшефная старушка» – мать Героя Советского Союза – живет теперь в нормальной обстановке. Ее жилец, пьянчуга и скандалист Крутов, стал тише воды и ниже травы.

Буданцев дополнил сообщение Саши, рассказав о своей встрече по этому поводу с депутатом райсовета:

– Депутат, товарищ Семенов, – токарь-скоростник с Кировского завода… – пояснил Гриша. – Я когда к нему пришел на прием, сразу заявил, что действую по поручению нашего штаба, и все рассказал про этого типа Крутова. «Помогите, говорю, нам тут одним не справиться». А он мне в ответ: «Спасибо, что пришли! Передайте тимуровцам и заверьте их, что я займусь этим делом непременно и в первую очередь». Велел зайти через две недели. Ну, конечно, я зашел. Он меня сразу признал и говорит: «Что ж, теперь, думаю, все будет в ажуре. Я с гражданином Крутовым поговорил по душам, сказал, что, как депутат, никого в обиду не дам, тем более старого человека. Ну, пробрал его «с песочком», приструнил малость. Должен быть толк. А если узнаете, что опять бесчинствует, – просигнальте мне. Я на него найду управу!»

Сообщениями Саши и Буданцева тимуровцы были очень удовлетворены и тут же записали в дневник решение о «тимуровском шефстве».

Много было намечено интересных планов, но для их осуществления требовалось помещение, где можно было бы собирать ребят. Буданцев действовал очень энергично. Он уже заручился поддержкой Громова. Тот должен был на днях побывать по этому вопросу в обкоме комсомола. Клавдия Петровна тоже обещала помощь. Теперь Гриша решил переговорить с отцом, – пусть родители самих тимуровцев окажут содействие. Кстати, отец еще ничего не знает об отряде.

Сергей Назарович Буданцев был широко известен в стране, как крупный инженер и ученый-специалист по проектированию мощных гидротурбин. Человек огромной энергии и волевого характера, старой большевистской закалки, он был старшим экспертом и консультантом министерства, главным инженером крупнейшего ленинградского завода, вел большую научную работу, писал книги.

Разговор Гриши с отцом состоялся в воскресенье, после очередного заседания штаба.

Сергей Назарович выслушал сына не прерывая, с тем любезно-молчаливым вниманием, с которым он всегда выслушивал собеседника, если тот высказывал интересные, свежие мысли.

Гриша начал с истории зарождения отряда. Говорил о его делах. Не без юмора рассказал о действиях звена Игоря Бунчука и Кости «трах-бах», веселых казусах в работе других ребят и закончил изложением планов штаба: создание объединенного звена содействия распространению техники, звена юннатов, с генеральным планом на весну (озеленение дворов, балконов и подоконников дома), и, наконец, прочитал последнее решение штаба, принятое ребятами с энтузиазмом – организация при доме «Клуба школьника».

– Вот, папа… – заключил Гриша. – Помоги нам, если считаешь это дело стоящим.

Сергей Назарович молча прошелся по кабинету, покручивая пальцами длинный мундштук папиросы, энергичным движением сдернул с носа очки и посмотрел на сына веселыми близорукими глазами.

– Увлекательно! – сказал он. – Жаль, что я не мальчишка! Да, да! Увлекательно! – повторил он и, обняв Гришу за плечи, повел его по ковровой дорожке вдоль кабинета.

– Одобряю! Дело полезное! Но, дорогой мой комсомольский вожак, надо выйти из подполья. Помилуй бог, что за конспирация! Секта какая-то! Пусть все знают, что вы существуете…

Лицо Гриши порозовело от ласкового отцовского одобрения.

– Это так было, папа. Но теперь, раз у нас дело пошло на лад, комитет комсомола поддержал нашу инициативу. Из школьников других классов уже в трех домах организовались отряды. Вот сегодня у нас были ребята из соседнего дома. Изучают опыт. Тоже тимуровцы. Мы им выделили консультантов.

– Ну, вот это хорошо! – заметил Сергей Назарович. – А клуб школьника в каждом доме – это просто замечательно! Я полагаю, что в проектах новых домов должно быть просто запланировано для этого специальное помещение.

Сергей Назарович чиркнул спичкой и, раскурив новую папиросу, сразу перешел к конкретным решениям. Он обещал поговорить в райкоме партии, заручиться содействием кое-кого из жильцов дома и порекомендовал Грише обратиться к управхозу.

– Мать говорит, что наш управхоз – дельный человек, – сказал он. – Кроме того, при доме есть культкомиссия. Должна быть, во всяком случае. – Ну-ка дай мне телефоны Клавдии Петровны и секретаря твоей комсомольской организации. Я уверен, что эту идею поддержат все. Словом, совместными усилиями добьемся – клуб будет!

Он спросил Гришу, не имеют ли в виду сами ребята какое-нибудь помещение в доме.

– Есть старая котельная, – раздвинул Гриша шторы у окна. – Вот посмотри, пожалуйста…

Сергей Назарович глянул на двор и улыбнулся.

– Ну что ж, – сказал он, – история говорит, что первенцы прогресса рождались в скромных условиях. Будем действовать, мой сын. Дело правое!

Он произнес эту фразу как-то раздумчиво и посмотрел на часы.

– У меня сейчас деловой разговор с Москвой, – заметил он, снимая телефонную трубку. – Извини, пожалуйста!

Гриша вышел из кабинета окрыленным. Он знал, что слово отца еще никогда не расходилось с делом.

Разговор в конторе

Желание Ивана Никаноровича поближе узнать своих «тайных союзников» осуществилось. Вчера с ним условился о встрече в школе секретарь комсомольской организации Петя Громов, а двумя часами раньше его попросили зайти в отделение милиции, где Клавдия Петровна имела с ним столь интересный разговор, что Иван Никанорович вернулся домой в самом благодушном настроении и даже по дороге выпил кружку пива, что случалось с ним весьма редко. Он с нетерпением ждал теперь встречи с тимуровским вожаком, и эта встреча, наконец, состоялась.

Все, что сообщил управхозу Гриша Буданцев, независимый вид начальника штаба тимуровцев, его исключительная деловитость и рассудительность произвели на Ивана Никаноровича большое впечатление. Даже бухгалтер конторы отложил на время свои занятия и поглядывал поверх очков исподлобья на тимуровского «посла», с настороженным интересом.

Как и следовало ожидать, обрадованный Иван Никанорович обещал Буданцеву полную поддержку и заявил, что завтра же соберет культкомиссию дома. Пусть тимуровцы сделают краткое сообщение о своих делах и обо всем, что им надо. Остальное управхоз берет на себя.

Когда Гриша ушел, Иван Никанорович еще некоторое время смотрел вслед ему, в раздумье потирая тыльной стороной руки щеки и подбородок, будто пробовал, хорошо ли они выбриты. Потом подошел к главбуху, который уже начал щелкать на счетах, время от времени почесывая карандашом за ухом.

– Вот она – наша смена! А? Что скажешь, главбух? Душа радуется! Какой парень!

Иван Никанорович подтолкнул бухгалтера в плечо и нечаянно задел счеты, спутав костяшки.

– Ну, ей-богу, в самом деле! – откинулся на спинку стула бухгалтер. – Иван Никанорыч! У меня же подсчитано!

– Эка невидаль! Положи назад четыреста двадцать два рубля с копейками.

– Положи! – передразнил бухгалтер. – А с какими копейками?

– Кажется, двадцать пять… или двадцать семь… Точно не заметил.

– Вот, или – или… Мне же надо опять отчет поднимать.

– Ох, жесткий ты человек, товарищ Красовский!

– Бухгалтер должен быть жестким.

– Почему это?

– При мягком отношении к деньгам они имеют свойство вылетать в трубу.

Иван Никанорович уже надевал пальто, но, застегивая пуговицы, замедлил движения.

– Сына у меня нет, вот что! – вдруг неожиданно сказал он.

– Чего? – не понял бухгалтер.

– Мечтал я, в свое время, о сыне… веселом, боевом, вдумчивом парне, вот таком, как этот Буданцев.

– Господи… боже… мой… – отщелкивал после каждого слова на счетах бухгалтер. – Сына… ему… Раз нет… значит, нет…

– Слушай, товарищ Красовский… Дорогой Петр Кузьмич…

В словах управхоза послышались просительные нотки.

– Прикинь-ка в свободную минуту ориентировочную сметку: во сколько обойдется ремонт старой котельной…

– Я денег не дам! – испугался бухгалтер и, выбросив руки локтями на стол, прикрыл ими ведомость, будто оберегая груду лежащих перед ним денежных ассигнаций.

– Нет, дашь!

– Нет, не дам! Это ребячьи забавы, баловство… Они тебе наговорят… Им все мало… Ненасытные!.. Им дворцы пионеров создали, разные там ДПШ, библиотеки, театры, кино, пионерские лагери… чего только нет!.. Виданное ли дело – в каникулы весь город с ними цацкается!.. Я в детстве ничего не знал. Разве что только вот в этот двор завернет бродячий петрушка на ширме или солдат-инвалид на деревянной ноге, с шарманкой и облезлым попугаем. И рады были зрелищу – восхищались. А теперь… Избаловали их совсем… Не дам денег на ветер! Статьи у меня такой нет. Баловство!

– Это не баловство! – сказал твердо Иван Никанорович. – Это рост культуры народа. Богатство наше в культуру пошло! Жизнь выдвигает большие духовные потребности… На сознание человека действует. Душу его поднимает на культурную инициативу. Понятно?

– Ты меня не агитируй! – рассердился бухгалтер. – Ты в коммунальном банке эту речь произнеси…

– Ну и произнесу! В банке тоже коммунисты сидят, а не чиновники – отцы-градопопечители Санкт-Петербурга!

– Давай, действуй! – буркнул бухгалтер и с ожесточением защелкал костяшками.

– Не сомневайся! – бросил Иван Никанорович, поднимаясь по ступенькам, и уже в дверях зло усмехнулся:

– «Шарманка с попугаем»! Курам на смех!