Текст книги "Наградная медаль. В 2-х томах. Том 1 (1701-1917)"

Автор книги: Александр Кузнецов

Соавторы: Николай Чепурнов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 31 страниц)

Сохранился и более ранний именной указ Екатерины II о награждении участников взятия Измаила от 26 ноября 1791 года, данный кавалерской Думе ордена св. Георгия, в котором вопрос о награждении нижних чинов вообще не упоминается.[397]397
  ПСЗ, т. XXIII, № 16999.


[Закрыть]

В память Ясского мира. 1791 г

После взятия Измаила, напуганные силой русского оружия, Пруссия и Англия стали проводить активную политику, направленную на консолидацию западных государств в целях защиты Турецкой империи. Они начали распространять нелепые слухи о том, что Россия угрожает всей Европе. Премьер-министр Уильям Питт, не желавший усиления русского флота на Чёрном море, снарядил тридцать шесть кораблей для вторжения в Финский залив. Он требовал от России возвращения туркам крепости Очаков. Но благодаря разоблачительным действиям русского посла в Лондоне С. Р. Воронцова, эта акция двух великих держав была сорвана. Новые кредиты на военные нужды напугали почтенных лордов, голоса их в парламенте разделились. Купцы боялись лишиться своих барышей от балтийской торговли, матросы не имели желания «лезть на неприступный Кронштадт», а народ лондонский писал на стенах домов: «Не хотим войны с Россией».

Усилия господина Питта пропали даром. Не поддержали Пруссию и другие западные державы. Сама же она в единственном числе по опыту прошлых лет не решалась выступить на защиту турецкого султана.

Тем временем, 25 июня 1791 года, генерал И. В. Гудович штурмовал Анапу и после жестокого боя овладел ею, захватив в плен самого предводителя горцев – знаменитого «пророка» Шейха Мансура. Вслед за Анапой пала и приморская крепость Суджук-Кале (Новороссийск).

А турки всё ждали и надеялись на помощь Англии, не решаясь на заключение позорного мира. Они собрали новые силы в районе Бабадага и Мачина (на Дунае) для решительного удара по русским, чтобы вернуть Измаил. Но армия Н. В. Репнина разбила турок.

Командующий тамошними русскими войсками – комендант Измаила М. И. Кутузов вместо оборонительной тактики в ночь на 14 июня тайно переправил войска через Дунай в районе Тульчи, проделал ночной марш-бросок через лесной массив к Бабадагу и утром неожиданно для неприятеля напал на него. Удар был настолько силён, что превосходящие силы турок, потеряв более полторы тысячи убитыми, бросили лагерь со всеми запасами снаряжения и в панике бежали в Базарджик и Шумлу. Не давая туркам опомниться, Кутузов 9 июля искусным манёвром, преодолев 25-километровый переход по болотистой местности, обрушил всю свою мощь на 30-тысячную турецкую армию под Мачином и наголову разбил её. Путь на Балканы был свободен, и впервые в этой войне «Блистательная Порта» запросила мира.

Переговоры велись медленно. Турки явно тянули время, надеясь на сильный султанский флот, который был намерен разгромить русскую эскадру и высадить свои десантные войска на побережье Крыма.

Но 31 июля, утром, Ф. Ф. Ушаков необычной своей морской тактикой разбил турецкий флот у мыса Калиакрия и разметал остатки его по всему Черноморью. Сам флагманский корабль «Капудания»– разбитый, с расстрелянными парусами – еле добрался до Босфора. «Турки даже не знают, куда девались рассеянные корабли, – писал Потёмкин Екатерине II, – (и только) шесть судов вошли ночью в Константинопольский канал весьма повреждённые. Адмиралтейский корабль тонул и просил помощи».[398]398
  Адмирал Ушаков. Материалы для истории русского флота. Сб. М., 1957, т. I, с. 219.


[Закрыть] Турецкую столицу охватила паника. Султан в страхе экстренно послал гонца с согласием немедленно заключить мир, только бы русский главнокомандующий остановил «Ушак-пашу». А Ушаков действительно направил всю свою флотилию на Константинополь, но при подходе к Варне получил известие князя Н. В. Репнина о предписании перемирия и вынужден был вернуться в Севастополь.

На этот раз турецкие дипломаты стали сговорчивее – разгром флота придал им решительность. В переговорах Репнин пошёл туркам на уступки, чтобы скорее скрепить договор и этим присвоить себе честь завершения войны. Потёмкин опоздал. Прибыв в Галац через сутки, где проводились переговоры, Григорий Александрович, возмущённый случившимся, изорвал договор и перенёс переговоры в Яссы – в свою ставку. Он начал всё сызнова и, намереваясь с турками поступить суровее, потребовал уплаты двадцати миллионов пиастров за понесённые военные расходы. Но довести дело до конца так и не сумел. Застаревшая болезнь резко ухудшила состояние его здоровья. Предчувствуя близкую смерть, 5 октября выехал в свой любимый Николаев, но по дороге умер в степи.

«Великий человек и человек великий; велик умом, велик и ростом…» – отозвался о нём А. В. Суворов, узнав о его смерти. Г. А. Потёмкина в переговорах сменил А. А. Безбородко – секретарь и ежедневный докладчик императрицы по важнейшим вопросам. Переговоры шли медленно, затянулись надолго, и только 29 декабря 1791 года в Яссах был заключён мир. Россия окончательно утвердилась на берегах Чёрного моря. К ней отошли земли всего Северного Причерноморья – от Днестра до Кубани – с Очаковом и Хаджибеем (Одессой). Турция навсегда отказалась от Крыма и целиком признала Кючук-Кайнарджийский мирный договор «Между ея императорским величеством самодержцею всероссийскою и его султановым, их наследниками и преемниками престолов, також между их верноподданными государствами, от ныне и на всегда…».[399]399
  Хрестоматия по истории СССР. М., 1941, т. II, ч. 1.


[Закрыть]

Этим миром была завершена вековая борьба России за доступ к незамерзающему Чёрному морю, необходимому ей для экономического развития. Попытки Англии ослабить русское государство руками Турции закончились полным провалом.

В память о Ясском мире для нижних чинов армии и флота, участвовавших в войне с Турцией с 1787 по 1791 год, были изготовлены серебряные медали овальной формы, похожие на измаильские, но несколько крупнее размером – 41x32 мм.

На лицевой стороне – вензель Екатерины II, увенчанный императорской короной; вдоль края медали, между бортиком и обводной линией, расположены равномерно восемь бусинок.

На оборотной стороне помещена прямая пятистрочная надпись: «ПОБЕ – ДИТЕЛЯМЪ – ПРИ МИРЕ – ДЕКАБРЯ 29 – 1791». Бусинок на этой стороне медали насчитывается только семь – под ушком одна отсутствует.

Медаль по неизвестным причинам была утверждена с большим опозданием. В первом пункте Манифеста от 2 сентября 1793 года указывается, что «Похваляя храбрые деяния сухопутных и морских Российских войск, много и различно прославившихся, и верностию к Ея Императорскому Величеству и отечеству преодолевших все трудности, в память той службы их, раздать на все помянутыя войска, которыя в походе противу неприятеля находилися, на каждого человека из нижних чинов по серебряной медали для ношения в петлице на голубой ленте».[400]400
  ПСЗ, т. XXIII, № 17149


[Закрыть]

В честь заключения Ясского мира была отчеканена и мемориальная медаль работы двух иностранных медальеров – Карла Леберехта из Саксен-Майнингема, резавшего аверс медали, и Иоганна Георга Вахтера из Гейдельберга, работавшего над реверсом.[401]401
  Щукина Е.С. Медальерное искусство России в XVIII веке. Л., 1962, с. 119, 120.


[Закрыть]

Нередко встречаются в коллекциях бронзовые и серебряные жетоны в память об этом же событии (диаметром 23 мм), на лицевой стороне которых изображён вензель Екатерины II; край жетонов обрамляет сплошной лавровый венок. На оборотной стороне прямая четырёхстрочная надпись: «Миръ – съ Портою – декабря 29 дня – 1791». Изредка можно встретить точно такие же жетоны, но исполненные в золоте.

Медали чукотским тойонам. 1791 г

На протяжении более двухсот лет царские власти безуспешно пытались подчинить чукчей и заставить их платить в казну ясак.

Впервые попытка привести их в российское подданство была предпринята ещё в 1644 году, когда был основан Нижнеколымский острог. Но кочевая жизнь этого народа на бескрайних просторах тундры и его вольнолюбивый нрав очень усложняли это дело. К тому же получить ясак с чукчей ценными мехами было просто пустой затеей – откуда их взять в тундре. Но зато они могли добыть моржовую кость, один фунт которой равнялся по стоимости примерно одному среднему соболю. Прельщённый такими возможностями Сибирский указ старался любыми средствами замирить Чукотский край и включить его в состав Российской империи. Воеводам давались указания: «…Призывать… чукоч и велеть им за государев ясак платить тем моржевым зубом… сколько кому в мочь».[402]402
  Вдовин И.С. Очерки истории и этнографии чукчей. М.—Л., 1965, с. 103.


[Закрыть]

Но своенравный, воинственный народ упорно не поддавался этому. Все старания якутских воевод оставались безрезультатными.

В 1653 и 1655 годах вновь были попытки покорить «…непослушных… чукчей», но они только ожесточили их. Чукчи подошли к Нижнеколымскому ясачному зимовью, но уже более организованно, «…человек двести и больши за щитами и приступили к зимовью накрепко».[403]403
  Русские мореходы в Ледовитом и Тихом океане. Л.—М., 1952, с. 258.


[Закрыть] Эти нашествия чукчей стали повторяться периодически и особенно в 1659 году, а в 1662 они «Колымское нижнее ясачное зимовье обсадили»,[404]404
  Колониальная политика Московского государства в Якутии в XVII веке. Л., 1936, с. 309.


[Закрыть] «…служилые люди живут в заперти… от чухоч», – писал в 1679 году десятник Сорокоумов. В 1685 году опять «…чухочи были около Нижнеколымского острога».[405]405
  ААН, ф. 21, оп. 4, кн. 32, л. 122.


[Закрыть]

С 1682 по 1688 год предпринималось несколько походов, о которых упоминал в своей челобитной казак Фёдоров, находившийся в то время на службе в Анадырском остроге: «…на немирных… чухчи с служилыми людьми ходил, и на многих боях был».[406]406
  ЛОИИАН, Якутские акты, картон 39 (1687–1688).


[Закрыть]

После нескольких столкновений с русскими чукчи начали действовать более решительно. В 1689 году они уже намеревались «…Анадырский острожек и ясачное зимовье взять».[407]407
  ААН, ф. 21, оп. 4, кн. 32, л. 155.


[Закрыть] В том же году были убиты сборщики ясака, после чего до конца столетия его с чукчей не получали.

К этому времени усиленно осваивалась Камчатка. Открывались новые, более короткие пути к ней через Охотское море; сухопутный же постепенно отпадал. Да и сам Анадырский острог утратил своё былое значение. Снабжение его ухудшалось, и казакам приходилось самим заботиться о продовольствии. Начались новые столкновения с чукчами из-за промысловых мест, и взаимоотношения с ними до крайности обострились. Кроме того, чукчи стали часто нападать на коряков и юкагиров, угонять у них стада оленей и заниматься грабежами тех племён, которые платили в государственную казну ясак. Эти обстоятельства побудили администрацию к решительным действиям.

К 1720 году гарнизон в Анадырске был доведён до 300 человек и стал самым большим из всех гарнизонов якутского воеводства. В марте 1727 года был организован особый сухопутный отряд в 400 казаков, начальником которого Сенат назначил якутского казачьего голову Афанасия Шестакова, а помощником – капитана Тобольского драгунского полка Дмитрия Павлуцкого.[408]408
  ПСЗ, т. VII, с. 771.


[Закрыть]

По оперативному плану Шестаков из Охотска, а Павлуцкий из Якутска должны были прибыть со своими отрядами в Анадырск, «…оттуда по Анадырю-реке плыть вниз и призывать… носовых чукоч, а оттуда идти на острова».[409]409
  ААН, ф. 21, оп. 4, кн. 33, л. 210.


[Закрыть] Шестаков прибыл в Охотск только весной 1729 года, а потом на судне «Восточный Гавриил» направился на северо-восток, в Пенжинскую губу. Но в пути, недалеко от Тауйска, случилась авария, люди высадились на берег и, отдохнув в Тауйском остроге, двинулись к Анадырску на оленях. Их сопровождали более 100 человек якутов, коряков, эвенков. 14 марта 1730 года отряд внезапно столкнулся с чукчами у реки Парень, и в схватке с ними командующий экспедицией Шестаков был убит. Прибывшему в Анадырск Павлуцкому было предписано принять весь состав экспедиции под своё командование, но «чукч… войною до указу… не поступать… а призывать в подданство ласкою».[410]410
  Там же, л. 243.


[Закрыть] Такая осторожность свидетельствует о растерянности официальных властей. Это же подтверждают и следующие строки из указа от 10 августа 1731 года: «…из Анадырского острогу на немирных иноземцев отправления никакого в поход не иметь».[411]411
  Там же, л. 246.


[Закрыть]

Пока данное предписание шло из Петербурга на Дальний Восток, Павлуцкий, пользуясь старыми инструкциями, в феврале 1731 года на более семистах оленьих упряжках, взятых у коряков и юкагиров, выступил в поход против чукчей. Отряд двинулся вниз по Анадырю, затем поднялся по реке Белой, перешёл через перевал к побережью Ледовитого океана и повернул дальше на восток вдоль побережья. Во время перехода происходили частые стычки с чукчами.

За 8 месяцев похода у чукчей было отбито 12 табунов оленей, «в коих было по 1 тысячи и по 2». Но все попытки пригнать стадо до Анадырска оказались напрасными – олени постепенно отбивались «по малому числу» и уходили обратно к чукчам. В этом походе были освобождены из плена 42 коряка и двое русских, а также найдены личные вещи Шестакова. Но чукчи так и остались незамирёнными. От этого похода опять же пострадали коряки и юкагиры, у которых было взято для его проведения более трёх тысяч оленей. Последующие обманные грабежи служилых людей вызвали среди коряков и юкагиров волнения. Кроме того, и чукчи не прекращали свои опустошительные набеги на них, продолжали брать в плен людей и угонять в свои края стада оленей. Государственная казна от этого несла немалые убытки, что вызвало серьёзные беспокойства в Сенате.

6 июня 1740 года иркутскому генерал-губернатору Лангу и капитану-командору Берингу был дан указ о решительных действиях против чукчей. Им предписывалось «…разведать подлинно, в каком месте и сколь… чукчи находяца… и, собрав… служилых людей, сколь потребно… идти на тех чукоч военною рукою и всеми силами стараться не токмо верноподданных… коряк обидимое возвратить и отомстить, но и их, чукоч самих, в конец разорить и в подданство ея императорского величества привесть».[412]412
  ЦГАВМФ, Экспед. Беринга, д. 2, л. 140–141.


[Закрыть]

Находясь в это время в Якутске, воевода Павлуцкий имел уже горький опыт прежних лет. Для решения вышепоставленной задачи он предложил свои условия организации экспедиции.

С большими трудностями Павлуцкий со своим отрядом в 407 человек 7 ноября 1743 года добрался из Якутска до Анадыря, потеряв в переходе около тысячи лошадей. 2 февраля 1744 года, присоединив к своему отряду верноподданных коряков и юкагиров, на оленьих упряжках он двинулся вниз по Анадырю.

К лету отряд Павлуцкого оказался в критическом положении. Кончились запасы продовольствия, и даже тех оленей, «… на коих команда следовала, прибили». Потребовались дополнительные запасы из Анадырска. Возвращаясь обратно, отряд опоздал к промысловому сезону охоты на диких оленей, и это повлекло за собой новые несчастья – острог остался на всю зиму без запасов продовольствия. Спасли от голода корякские олени, которых было забито около пяти тысяч голов. От этого похода опять больше всего пострадали коряки. Они не только не получили обратно угнанных чукчами оленей, а потеряли ещё в общей сложности около десяти тысяч голов. А положение с чукчами оставалось прежним. Для выполнения правительственного указа нужно было готовиться к новым походам.

В марте 1746 года в сопровождении коряков и юкагиров Павлуцкий отправился «с оленями и санками» уже в третий поход на чукчей, который оказался совсем неудачным. В пути было встречено всего шесть юрт и взято всего 650 оленей. На это чукчи в марте 1747 года ответили грандиозным набегом на стойбища коряков и из под самого носа гарнизона острога захватили семь табунов оленей, среди которых были и принадлежавшие анадырским казакам. Павлуцкий с небольшим отрядом пустился в погоню и 14 марта настиг чукчей на реке Орловой. В короткой, жестокой рукопашной схватке казаки были перебиты, погиб и сам Павлуцкий. Чукчи захватили оленей, всё снаряжение и даже «пушку с припасы» и ушли в просторы северной тундры.

Карательные экспедиции казаков не остановили чукчей. Они так же продолжали разбойничать и угонять оленьи стада других кочевых народов. Подчинить их и обложить ясаком никак не удавалось. А об «искоренении» их не могло быть и речи. Походы приводили, как правило, только к ещё большему разорению коряков и юкагиров. Русское правительство решило действовать по-другому. Поскольку вторая Камчатская экспедиция капитан-командора Беринга открывала возможности продвижения на восток к американской земле водным путём, то уже не было необходимости вести борьбу с чукчами для прокладывания пути к Берингову проливу по суше. А для защиты ясашных народов от набегов чукчей решено было построить ряд крепостей на естественных границах их земель.

В 1753 году начальником Анадырской партии был назначен секунд-майор Шмалев. Он со своими сыновьями Василием и Тимофеем стал вести в отношении чукчей гуманную, мирную политику, которая впоследствии сыграла большую роль в налаживании нормальных контактов с населением тех мест – Чукотки и Камчатки. В дальнейшем, благодаря проведению подобной политики, сама собой отпала и надобность в строительстве крепостей. Чукчи полностью стали доверять Шмалеву. Зимой 1755 года они прислали в Анадырск делегацию, где обещали «…никаких ссор и кровопролития верноподданному её императорского величества народу не чинить…», а 27 марта «…объявили, что в подданстве быть и ясак платить желают».[413]413
  ЦГИАЛ, ф. Сенат, Секретная экспедиция, д. 158, л. 9—12, 26.


[Закрыть] О причинах таких пожеланий Шмалев сообщил в Иркутск: «…По большей части их настоящее желание к приходу в подданство состоит в том, что им по берегу Анадыра-реки и в других к жилищу их угодных местах жить в покое и в безопасности и к удовольствию их в промыслах».[414]414
  Там же, л. 128.


[Закрыть]

Чукчам было разрешено обосноваться на южном берегу реки Анадыря. Большую роль в склонении чукчей к миру сыграла, конечно, торговля металлическими изделиями, в которых они крайне нуждались.

Так начали постепенно налаживаться добрые отношения с чукчами. В летний период в промысловых местах русские казаки бок о бок охотились с ними на диких оленей, заготовляя себе на зимний период мясо.

С приходом к власти Екатерины II начальником Анадырска был назначен бывший участник экспедиции Беринга полковник Плениснер. Он присмотрелся к условиям края, к народам Севера, их быту и сделал выводы, с которыми согласился и Шмалев: «…Чукчей в подданство приводить в рассуждении бедного их места, а притом негодного сих народов состояния, никакой нужды не было и ныне нет».[415]415
  ЦГАДА, ф. 199, № 528, т. I, тетр. 10, л. 7 об.


[Закрыть]

Действительно, Плениснер подсчитал, что только за 53 года существования острога доход был получен меньше затрат на его содержание чуть ли не в двенадцать раз, не считая убытков, нанесённых ясачным народам, которые составляли около миллиона рублей. А государство понесло убыток чуть ли не в полтора миллиона рублей. Плениснер приводил и такие доводы, что коряки и юкагиры от нападения чукчей уже могли защищаться сами. У них в это время уже было огнестрельное оружие, в то время как чукчи его ещё не имели.

5 марта 1764 года Сенатом был представлен указ на утверждение Екатерине II о ликвидации Анадырского острога. Подписан он был только 28 сентября 1766 года, а в 1771 году острог был сожжён «дотла». Сей форпост «…заведением своим был не бесполезен». Только благодаря ему Атласов проник на Камчатку, а затем были открыты Алеутские острова, расширены границы русского государства.

К берегам Чукотки начали приходить иностранные корабли. Эти обстоятельства вынудили Екатерину II отказаться от обязательного обложения ясаком чукчей, войти с ними «ласкою» в миролюбивый контакт и «…на случай прихода туда впредь иностранных судов (императрица) указать изволила сделать гербы и отослать их к чукчам для развешивания в удобных местах их берегов по деревьям и показывания сходящим с судов, чтобы они узнавали через то принадлежность тех земель империи».[416]416
  Архив Гос. Совета, т. 1. СПб., 1869, с. 259.


[Закрыть]

Чтобы задобрить чукчей, в октябре 1789 года Екатерина II подписала новый указ о принятии их «…в Российское подданство с правом производить торговлю и промышленность без всяких стеснений».[417]417
  Морской сборник, июль, 1849, с. 31.


[Закрыть] К этому времени прямо на льду реки Анюй открылась Анюйская ярмарка, которая стала основой новых отношений России с северными народами. А уже в 1791 году императрица разрешила выдавать ежегодно по пятьсот рублей на приобретение подарков влиятельным чукчам.

12 ноября того же года «…Иркутскому наместническому управлению было послано предписание с препровождением 20 серебряных и 80 медных медалей – «сих людей приласкать и раздать медали первейшим из них».[418]418
  Вдовин И.С. Очерки истории и этнографии чукчей. М.—Л., 1965, с. 103.


[Закрыть]

В 1794 году место Анюйской ярмарки было по просьбе чукчей перенесено «…к урочищу, называемому Обром», на одном из островов реки Большой Анюй, в 200 верстах от Нижнеколымска. Во время открытия ярмарки «…тойонам были вручены в знак „признавания их верноподданными“ указы наместнического управления с присовокуплением медалей каждому по одной».[419]419
  Чтения в обществе истории и древностей российских при Московском университете. М., 1858, кн. 4, с. 106.


[Закрыть]

Для большего сближения с чукчами сибирские власти стали искать в их среде более надёжную опору. Естественно, передовыми элементами во взаимоотношениях в первую очередь являлись торговые люди из среды самих чукчей. Через них-то и виделась возможность влияния на чукотский народ. Правители Сибири стали «…выдавать им именные печати, щедро награждать медалями, кафтанами, кортиками», наделяя их званиями тойонов.[420]420
  Вдовин И.С. Очерки истории и этнографии чукчей. М.—Л., 1965, с. 141.


[Закрыть]

Известно, что эти медали имели несколько разновидностей. Одни были серебряные, другие – медные; на одних было изображение вензеля Екатерины II – на лицевой стороне и государственного герба (двуглавого орла) – на оборотной; на других – на лицевой стороне был изображён профильный портрет императрицы, а на оборотной – вензель её.

Медали с гербом имели внизу, под «орлом», в обрезе, дату – «1791».

Они служили избранным чукчам знаком власти и предназначались для ношения на шее на соответствующей цепи. Диаметр всех медалей был одинаков – 50 мм. Штемпели резал русский мастер Тимофей Иванов, о чём свидетельствует надпись под портретом.

Но как ни ухитрялось русское правительство задобрить верховных правителей – тойонов, чтобы через них привести чукотский народ в российское подданство, всё было напрасно. Никакие подарки и знаки внимания не помогали продвижению этого дела. Чукчи оставались по-прежнему независимыми. Чукотские тойоны по приглашению сибирских властей приезжали в Якутск, договаривались об условиях, получали подарки, уезжали обратно, и всё оставалось без изменений.

Даже в XIX веке, в царствование Александра II, в 1858 году, в Якутск приезжал главный чукотский Эрем и «…удостоен был всемилостивейших наград: кафтаном, кортиком и серебряною медалью на Анненской ленте», он «…показал менее дикости, чем якутские инородцы, много наблюдательности и при нескрываемом чувстве самостоятельности и своего собственного достоинства показал большое уважение и покорность начальству».[421]421
  Там же, с. 148.


[Закрыть]

Обещал прислать на учёбу в Якутск своего сына, но всё же в конце концов отказался от своих намерений.

Уже в нашем веке потомки бывших тойонов ещё хранили как семейные реликвии царские награды своих предков – кортики, медали и подобные знаки отличия.[422]422
  Народы Сибири. М., 1956, с. 54–55.


[Закрыть]